13 А. В. Финогеев П. А. Финогеев Г. А. Финогеева К

13 А. В. Финогеев П. А. Финогеев Г. А. Финогеева КУРС  В РОДНУЮ  ГАВАНЬ



Работа отгоняет от нас три великих зла: скуку, порок и нужду. <…> Будем работать без рассуждений,  это единственное средство сделать жизнь сносною.
 Вольтер



ФИНОГЕЕВ
АЛЕКСАНДР ВИТАЛЬЕВИЧ

Член Союза писателей, автор книг «В те дни в морях дороги наши были», «…И жизнь, и море, и любовь», «По местам стоять», «В жизни не поверю!», «Миражи тумана», «Круги на воде», «Полоса прибоя», «Брызги океана. Избранное», «Тихая заводь», «Вечерний бриз», «Иллюстрированная история посёлка Беково в фактах
и лицах», «Дорога моей жизни».
Родился и вырос в посёлке Беково Пензенской области. После окончания Ленинградской Военно-медицинской академии 26 лет прослужил врачом на Черноморском флоте.
Живёт в городе Николаеве.




СОЛЁНЫЕ СЛЁЗЫ
МОРЯКА


ФИНОГЕЕВ
АЛЕКСАНДР ВИТАЛЬЕВИЧ



НЕЗАБУДКА

 Жизнь – вокзал… жизнь есть место, где жить нельзя.
 Марина Цветаева

1

В далёкие советские времена вокзалы были малюсенькими островками в большом океане жизни. Это приют, пристанище, коммунальная квартира – называйте, как хотите.
Это в наше время тут тихо, это сейчас люди могут перемещаться как угодно, на чём угодно и куда угодно. А тогда…
Вокзалы живут своей, свойственной только им жизнью. Здесь люди меняются с катастрофической скоростью, и лишь некоторые
задерживаются на два-три дня.
Эти острова всегда шумны и многолюдны. Тут никогда и никто не спит, а если такое случается, может приключиться непоправимая беда, а это… Это всегда неприятно.
Здесь не бывает тихо. Репродукторы беспрестанно вещают о прибывающих и отходящих поездах, о посадке пассажиров...
Сотни перекрикивающих друг друга голосов напрочь заглушают хриплое и неразборчивое вещание диктора. Все тут же бросают свои дела и принимаются справляться, что сейчас было за объявление…
А радио беспрерывно продолжает информировать, что работает комната отдыха, у кого-то пропал ребёнок, и он находится в отделении милиции, где расположена камера хранения, кого-то ждут у справочного бюро…
Одни приезжают, другие уезжают, те встречают, а эти провожают. Здесь и радуются, и печалятся, и смеются, и плачут.
В одном углу кричат, что продаётся мороженое, в другом бойко торгуют горячими пирожками с капустой и картошкой… У буфета толчётся народ, пьёт пиво, водку и кофе, пассажиры берут что-то
в дорогу.
По перрону и залу ожидания снуют носильщики. А у касс нервно стоят очереди намеревающихся уехать.
Здесь есть аптека, почта, телеграф, киоск с сувенирами, газетами
и журналами, ресторан, и туалет, разумеется…;
2

Игорь Васильевич Дроздецкий, журналист из столицы, приехал на вокзал за час до отхода поезда. Жизнь научила его в дороге всегда быть осмотрительным и обязательно брать поправку на затор,
спущенное колесо или ещё что-то такое, что заставляет ехать совершенно другим маршрутом. Лучше спокойно подождать, чем опрометью догонять. Как выражаются по этому случаю военные, «надо
всегда иметь ефрейторский зазор».
Несмотря на то, что в СВ-вагоне кормили, он всё же купил
в буфете традиционную курицу гриль и бутылку минеральной воды, набрал в киоске кучу газет и журналов – профессионал обязан знать, о чём и как пишут коллеги.
Не спеша он вышел на перрон. Поезд уже стоял на первом пути. Его СВ-вагон оказался как раз напротив выхода.
Проводница мило ему улыбалась как старому знакомому. Проверив билет и паспорт, передала их владельцу и приветливо сказала: «Ваше купе второе. Проходите, пожалуйста».
В купе никого не было. Переодевшись, Игорь подсел к окну
и стал равнодушно наблюдать за жизнью перрона.
Он представил, как вернётся домой и сразу уедет на дачу, сходит на озеро, искупается, порыбалит, а ближе к ночи сядет в кабинете, включит тихо музыку Чайковского – она у него повышала способность к интеллектуальной деятельности – и поработает над собранным материалом.
Он привык к спокойной и размеренной жизни, когда никто сверху не давит и ничто не мешает.
В 26 лет его буквально насильно женили, но атмосфера в доме была столь невыносима, жена и тёща сутками гавкали, словно цепные собаки, что через год он не выдержал, взял все свои документы
и ушёл, ушёл начинать жизнь сызнова, благо, детей им Бог не дал.
Потом он познакомился с Леной, женщиной тихой и порядочной. Они встречались почти три года, и дело шло к свадьбе.
Лена была в командировке и на самолете возвращалась из Скандинавии домой. Она тоже была журналистом, только международником. На борту вспыхнул пожар, и она погибла. Вот уже четыре года как Игорь жил один.
Напротив окна стояла пожилая пара, возраст которых колебался от 65 до 70 лет. Спиной к нему располагался высокий, подтянутый седой старик с аккуратно подстриженными волосами, в бежевых брюках и светлой в клеточку рубашке. Между его ног стоял небольшой чемодан. Он держал за руки миловидную женщину в светлом платье. От припекающего солнца её голову прикрывала маленькая соломенная шляпка. Они глядели друг на друга и практически
ни о чём не говорили.
– Мой попутчик! – уверенно подумал Игорь, интуиция редко его подводила.
Наконец, оставив женщину, мужчина двинулся с чемоданом
к проводнице. Скоро его фигура появилась в проёме дверей купе, где расположился Игорь.
– Доброго здоровья! Георгий Павлович, – он наклонил голову, – полковник в отставке, еду до столицы. С вашего позволения я оставлю здесь свой чемоданчик и выйду на перрон, меня провожают.
– Конечно-конечно!.. Пожалуйста… Игорь, – протянул он руку для приветствия, – журналист.

3

Тесно прижавшись, они пристально глядели друг на друга.
Что происходило вокруг – ни мужчина, ни женщина не видели
и никого не замечали. Для них сейчас весь огромный мир был сосредоточен только в их глазах, из которых горным потоком катились слёзы.
За всё время, сколько Игорь за ними наблюдал, они почти не сказали ни единого слова, да и вряд ли были нужны слова, когда говорят сердца, а в их душах – это заметно сразу – находилось очень много места для любви, нежности и страсти, которые сами по себе изливались наружу. И это великое благо, когда любимый человек тебя всегда поймет, поддержит, никогда не предаст и не обманет! Именно
в этот период слова и не требуются.
Мужчина склонил голову, взял её ладони в свои руки и приник
к ним губами, а она щекой прижалась к его волосам. Так они стояли несколько минут.
Игорь с большим интересом наблюдал за этой парой.
– Какое трогательное расставание, – подумал он. – Такое впечатление, что они расстаются навсегда…
Объявили отправление.
Мужчина крепко обнял её, прижал к груди, долго и быстро о чём-то заговорил, потом как-то неуклюже поцеловал в губы, резко развернулся и, не оборачиваясь, пошел к поезду.
Зайдя в купе, он прильнул к окну.
Она сиротливо стояла на перроне и постоянно вытирала платочком слёзы с лица. Старик тоже плакал.
Поезд дернулся и стал набирать скорость. Он обречённо махал рукой и постоянно шептал: «Прощай, Незабудка, прощай!».
У Игоря от увиденного спазм сдавил горло, в груди защемило сердце.
Долго ехали молча.
– Вы так трогательно прощались с женой, Георгий Павлович…
В наше время видеть любовь очень и очень большая редкость, а испытать её… Даже слова не подберу… По-моему, молодые люди сейчас не знают, что это такое. Любовь в наше время стала и артефактом, и раритетом одновременно.
– Нет, она не жена мне, – судорожно выдохнул он, – но я всю свою жизнь мечтал о ней, с самой-самой юности, с того самого времени, как впервые увидел её.
Игорь от такого ответа даже затаил дыхание.
– А кто она вам?
– Незабудка! Моя Незабудка, – ответил старик. – Я не видел её
48 лет 7 месяцев и 26 дней. Понимаете, 48 лет 7 месяцев и 26 дней! – повторил он.
– Выходит, что она любовь всей вашей жизни? Первая любовь?
– Так точно! И последняя.
Он снял обувь, лёг на полку, сложил руки на груди и закрыл
глаза.
Игорю стало не по себе.
– Вам плохо? – спросил он.
– Я счастлив! Свершилось то, чем я жил все эти годы, о чём мечтал и чего желал.
Он лежал тихо, но по его светлеющему лицу, было видно, как он погружался в свою далёкую молодость, в пору пробуждения и расцвета своей весны.
– Как стремительно бежит время!.. Сейчас один час для меня
равен году… а может быть и более. И ничего не вернуть! Ни-че-го! Остались только воспоминания. Вам сколько лет?
– Почти тридцать три.
– Женат?
– Нет.
– Не встретил или…
Игорь пожал плечами.
– Не переживайте, так бывает… А вот я встретил, но удержать
не смог. Я бы сейчас грамм пятьдесят выпил, у вас ничего нет?
– Извините, нет. Я как-то в дороге этим не занимаюсь… Сейчас
к проводнице схожу.
– Нет-нет! Я тоже не пью. Это что-то накатило… А давайте-ка сообразим чайку. Я вас угощу конфетами со своей родины. У них вкус моего далёкого детства.

4

– Как я уже вам сказал, что не видел её, свою Незабудку, без
малого 40 лет. И это не надуманная цифра. Вы в армии служили? – вдруг неожиданно спросил он.
– Да.
– Тогда знаете, что солдаты и матросы на ремне зарубки делают, сколько месяцев они прослужили. Вот и у меня есть все эти зарубки, только они на сердце.
– Если всё так серьезно, то почему ничего не получилось?
Может, вы, простите пожалуйста, всё это для себя придумали и только жили с этим?
– Нет, Игорь, не придумал… Виноват во всём этом только я. Это я сделал ошибку, огромную и непоправимую ошибку.
– Простите Георгий Павлович, если возможно, расскажите пожалуйста, мне очень интересно.
Он вздохнул, долго молчал, видимо всё осмысливая и вновь
переживая.
– Мы учились в одной школе, – начал он. – Я в 10 классе, а она
в 8. Она была сестра моей одноклассницы Наташи Проценко. У нас была огромная дружная компания... Вместе ходили в кино, на танцы, в походы... Было очень интересно и весело. Такого я сейчас не вижу. То ли стал безвозвратно стар, то ли что-то прекратил понимать…
Если сейчас встретишь молодёжь – юношей, девушек и даже школьников лет двенадцати, – у всех сигареты в зубах, в руке бутылка пива … и отборный мат. Разве с такими подходами к жизни можно стать нормальными родителями, светлым будущем в государстве? Поверьте – это жутко! Вы, журналист, ответьте мне на этот вопрос. Хотя… не отвечайте, а вот как это всё искоренить, сделать человека культурным, вселить в его душу доброту и милосердие? Это мне не скажет никто. Все хотят это сделать, а как?.. Никто не знает. Извините,
отвлекся. Мне сразу понравилась эта веселая девочка, болтушка,
хохотушка. Наверное, так рождается любовь, я тогда об этом не знал и не думал. В ней жила одна доброта, она исторгала её из себя мощным потоком, как гейзер выбрасывает вверх столб горячей и целебной воды. Добрые люди довольствуются малым, вот и она никогда ничего для себя не требовала, несла всем тепло и свет. Так живут цветы, безвозмездно даря окружающим красоту и божественный аромат.
– Вы жили рядом? – спросил Игорь.
– Как раз нет. Она жила в другом посёлке в семи километрах
от нас, но учились в одной школе.
Видели, наверное, как магнит притягивает к себе металлическую стружку, не оторвёшь. Вот и я оказался этой стружкой. Душа моя сразу прилипла к ней. Так, наверное, и рождается всё святое.
Соперников я отшил сразу, а вот перед ней робел, слова не мог произнести, стеснялся.
Она безумно любила подснежники, – он по-детски улыбнулся, лицо озарилось и посветлело. – Мы часто весной с ней бегали к реке. Там на огромной поляне они и росли. Вся эта поляна была голубого цвета! Красотища неимоверная! Особенно это поражало, когда подбегаешь к склону и вдруг… перед тобой на земле распростёрлось бездонное синее небо. Испытываешь такой восторг! Сердце просто рвется наружу. А она раскинет руки, бежит и кричит во всё горло: «Подснежники-и-и!!! Я вас люблю!!!».
Романтичная была. А сколько стихов знала! Рисовала хорошо… Мой портрет нарисовала, музыкой увлекалась, в разных концертах участвовала, декламировала со сцены стихи. Удивительная была девочка! …Да и сейчас нисколько не изменилась. Жаль только, что мы
повзрослели, если не сказать больше, а вот души всё те же остались!

5

Игорь сидел и следил за выражением лица полковника. Оно
менялось с каждой секундой. Он то широко улыбался, то хмурил брови, а то заливисто смеялся, словно ребёнок. Игорь чувствовал, как сам тоже преображается и молодеет. Подобное ранее с ним никогда не происходило, поэтому всё это он воспринимал как добрую сказку, которую ему рассказывала в далёком детстве бабушка.
– Как-то зимой, – продолжил Георгий Павлович, – я у её дома на снегу написал: «Георгий + Галчонок = дружба», а потом ей в глаза стеснялся смотреть. Однажды на её день рождения нарвал огромный букет сирени, тихо зашёл ночью к ним во двор и поставил его в ведро. Представляете, она до сих пор не знала, что этот букет был
от меня.
Поцеловал я её только один раз и так неумело… Потом мне стало так стыдно, что я убежал…
Он долго лежал, прикрыв глаза. Игорь даже подумал, что он уснул, и тихо стал листать журнал.
– Мы же с ней здесь на вокзале случайно встретились, – послышался голос Георгия Павловича. – Она проводила на поезд подругу
и вышла из здания вокзала, а я в это время входил. И знаете, меня как током ударило… Конечно, мы изменились, может быть, и сильно… Но её глаза, походка… И ещё что-то такое, что нельзя переменить
и забыть. Я даже остолбенел, замер, а сердце в груди громыхает,
как дождь по крыше.
– Галочка, – спрашиваю, – это ты?
Она встала и долго смотрела на меня.
– Георгий? Неужели ты? Никогда бы не узнала. Ты совсем не похож на себя, только вот родинка та же у левого глаза и шрам на скуле, после твоего падения с черёмухи.
– А ты всё та же…
За тридцать минут мы с ней вспоминали всё до мелочей, каждый-каждый день нашей юности. Да, хорошее время жизни – юность. Жаль, что оно быстро пролетает. Тогда хотелось быстрее повзрослеть, уехать из дома, просторы манили... Я мечтал стать геологом,
но жизнь повернула в совершенно другое русло.
– А что помешало им стать?
– Сразу не поступил, а осенью забрали в армию. Я писал ей письма, она отвечала… как другу. Попросил фотографию, прислала, и только два слова: «Тебе от меня». Храню до сих пор. Не нравился
я ей, чувствовал это, но ничего с собой поделать не мог. Письма
от неё приходили редко, а потом и совсем перестала писать.
Отслужив два года, осенью вернулся домой и сразу пошёл к ней. Стою у её дома и слышу голос, она с подругой идёт, о чём-то говорят, смеются. Надя, подруга её, пошла домой, а Незабудка увидела меня, удивилась… Сели мы на скамейку. «Георгий, ты вернулся? – затараторила она быстро. – Рассказывай, как ты, что ты? Возмужал как! – засмеялась она. – Очень рада за тебя».
А я смотрю на неё и глаз оторвать не могу. За два года она так похорошела. Помню подростком, а увидел красивую, привлекательную девушку.
И вдруг начался такой сильный дождь, поднялся порывистый
ветер, на улице потемнело. Напротив дом строился, сруб под крышей стоял, мы в нём и спрятались. Здесь меня перемкнуло, разум померк, вместо крови гормоны потекли по сосудам. Схватил я её в объятья, целую, внутри всё горит, дрожу как осиновый лист... Она вырывается и как крикнет: «Я тебя ненавижу!»
Разжал я руки, и она быстро убежала домой.
Долго я сидел в углу сруба. И пустота в голове, холод в груди
и обида. Обида на себя, на неё, на всё. Я прекрасно понимал, что
потерял её, потерял навсегда.
Домой идти не захотел, а пошёл к бабушке Нюре, что в трёх
километрах от нас жила. Иду, а дождь хлещет…
– Касатик (бабушка меня так звала), ты что в такую погоду
ходишь, заболеть захотел? Что случилось?
Стащила она с меня мокрую форму, в кровать уложила, пуховым одеялом накрыла, горячим чаем с малиновым вареньем напоила,
да в него ещё какую-то настойку налила, меня аж пот прошиб.
Повернулся я к стенке, а на душе одна боль и тоска. Бабушка Нюра присела рядом, гладит меня по голове и говорит: «Любовь тебя,
сынок, настигла… У одних она как струна звенит, у других горше
полыни. Твоя, Касатик, видать, горчит!»
Рассказал я ей всё.
– Ты девочку не вини, она не виновата. Если её душа не потянулась к твоей, силой не притянешь. Дале горе будет и мука. Ищи своё счастье. Оно есть, оно ждёт тебя! А лучше уезжай! Так и тебе, и ей легче будет. Дома ещё не был? Нехорошо это! Мать ждала тебя, отец… Они ни в чём не виноваты… Ты поспи, а я форму покеда твою высушу, а потом домой иди. Я Мишку соседа попрошу, он тебя
мигом на лошади домчит.

6

Через неделю на попутной машине я поехал в район. Машина свернула на Советскую улицу. Вижу, она идёт в белом плаще, чёрных сапожках, волосы по плечам распущены. А я струсил, отвернулся,
не спрыгнул, не извинился и не простился… А вечерним поездом уехал в столицу.
Я тогда дал себе слово поступить в военное училище, остаться
в Москве, получить звание генерала, и пусть она будет жалеть
и кусать себе локти.
Это желание, эта мечта и стимулировали всю мою жизнь.
В военное училище я поступил, через год женился на москвичке. У жены Татьяны дядя был полковник, высокую должность
в Министерстве обороны занимал. Карьера шла в гору. Должности, звания, квартиры, дочь родилась Света… Я даже Незабудку забывать стал.
Получил полковника, а через год начался вооруженный конфликт в Чеченской Республике. Там я был тяжело ранен, долго
лежал в госпитале без сознания. И только раз было одно красочное видение: лес, озеро, осень и кружащийся кленовый лист. В белой одежде Незабудка идёт ко мне навстречу, и даже не идёт, а плывёт по воздуху. Руки мне протягивает и говорит: «Георгий, пойдем!» Берёт меня за плечи как пушинку, и мы с ней кружимся в танце
над озером. Вдалеке слышны звуки свирели. Мне от того, что она рядом, стало легко и радостно. «Георгий, – шепчет она мне, – ты будешь жить! Обязательно будешь жить!».
И это было так ярко, так чётко, будто на самом деле… Вот так она снова напомнила о себе. Наверное, она мой ангел-хранитель.
«С возвращением, товарищ полковник!» – донёсся до меня откуда-то сверху голос. Я открываю глаза и вижу, что надо мной склонился врач-хирург. «А где Незабудка?» – шепчу я. Он улыбнулся: «Она наказала вам очень долго жить! Её надо слушаться!!! Приказ поняли?» – «Так точно!» – «И это правильно!»
Кто-кто, а он точно знал, что я вернулся с того света. Вот такие мои дела. Вот так и живу – в душе с ней, а в жизни… без неё. Когда вышел на пенсию по выслуге лет, решил дом купить в деревне.
– На родине? – спросил Игорь.
– Нет, на родине уже давно никого из родных нет, племянники только и их дети с внуками. Купил в Московской области. Хорошее место, лес, река, а сколько грибов и ягод… Сад посадил, огородом занялся: огурцы, помидоры выращиваю. Любил и люблю деревню. Она мне ближе по разуму. Русской душе простор нужен, дышится
в деревне свободней, вольней. Не люблю я городскую суету, утомляет она меня. Теперь живу как отшельник.
– А как же семья, Георгий Павлович?
– Семья? – полковник тяжело вздохнул, – Для семьи сделано всё… Квартиры, недвижимость разная, дачи, машины. Дочь взрослая, внучка в невестах ходит. Сказать честно, я для жены Татьяны был неидеальным мужем. Всё было: и измены, и скандалы, и даже уходил несколько раз. Об этом не хочется вспоминать.
– Простите, пожалуйста, что задал такой вопрос, – смутился Игорь. Он раздосадовался, что затронул не ту тему.
Молчание было долгим.


7

– В декабре прошлого года, – продолжил полковник, – здоровье моё резко пошатнулось. Лёг в госпиталь, обследовали… Ничего
утешительного не сказали, опухоль в желудке, и надо срочно делать операцию. Сразу всякие мысли полезли в голову. Говорю сам себе: «Ну что, товарищ полковник, вот и замыкается твой жизненный круг». Позвонил своей однокласснице Нине, она была женой моего двоюродного брата, которого на этом свете давно нет, и попросил её найти телефон Незабудки. Нашла, прислала. Послал ей смс: «Привет, Незабудка!»
Буквально через десять минут пришёл ответ: «Георгий, это ты?». «Завтра операция, огромное желание услышать твой голос».
Прошло какое-то время, и зазвонил телефон. Звонила она, её голос абсолютно не изменился. Говорили долго, вспоминали всех: живых
и кого давно нет. И вдруг она мне говорит: «Георгий, я очень виновата перед тобой. Прости за всё: за несостоявшиеся твои мечты, за боль
души, которую я нанесла тебе своими словами. Прошу тебя, прости!»
У меня слёзы текут, я тоже стал просить у неё прощения.
Телефон отключился, а следом опять пришло смс: «Георгий,
ты сильный, очень сильный и мужественный, ты воин… Операция пройдёт успешно, я буду молиться за тебя. А после твоего выздоровления я приглашу тебя на дискотеку. Представь, огромный зал.
Звучит белый танец, я в вечернем платье розового цвета иду к тебе,
а ты сидишь в бордовом смокинге в самом дальнем углу. Ты готов, Георгий?! Мы обязательно потанцуем, я буду ждать. Слышишь,
я буду этого ждать! Не обмани меня!». И знаешь, Игорь, у меня
в душе появилась такая радость, упоение и уверенность, ведь мне надо непременно выжить, чтобы танцевать со своей мечтой, своей любимой женщиной…
Три дня провёл в реанимации, а когда перевели в палату, написал ей: «Незабудка, как же я буду танцевать, если руки и ноги трясутся?» Пришёл ответ: «Ничего страшного, главное – жив, теперь всё будет хорошо. Я в это верю».
Так я нашёл свою Незабудку. Загадал, как поправлюсь и выпишусь, обязательно поеду на родину, на могилки родителей схожу, родных повидаю. И непременно встречусь с Незабудкой, она жила
в областном центре. Она давно вдова, только я этого не знал.
Сердце разрывалось и ликовало от радости.
Свой вояж я тщательно скрывал от всех, хотел сделать ей сюрприз, а сделал этот сюрприз для себя.
Уже в поезде, когда ехал на родину, обнаружил, что у меня
на вокзале вытащили кошелёк вместе с мобильным телефоном,
а в нём, как вы понимаете, все данные о ней, номер телефона, адрес... А на память я ничего не знал. Даже фамилию её по мужу не удосужился спросить. Не болван ли? И даже хуже!
Вдруг он счастливо засмеялся.
– И всё же есть на свете судьба, которая заставила меня сегодня уезжать, а её провожать подругу! Представляете?! Бог дал мне встречу с ней всего полчаса. И за это малюсенькое время мы прожили
с ней всю жизнь! Я бы всё бросил и остался, но мне врачи назначили в обязательном порядке пройти курс рентгенотерапии, а месяца через полтора-два я обязательно поеду к ней. И мы всенепременно станцуем с ней белый танец! – он опять радостно засмеялся. – У меня сейчас на душе легко и весело. И то, что должен был ей тогда сказать, сказал сейчас. Сказал, что любил, люблю и буду любить!
– А кем она стала в жизни? – задал вопрос Игорь.
– Она бизнес-леди! Я этому даже не удивился.
Он замолчал.
– Игорь, с вашего разрешения я подремлю.
– Конечно-конечно!
– Честно сказать, устал, да и понервничал немного, – и он повернулся к стенке.

8
Ранним утром поезд подходил к конечной станции «Москва».
– Игорь, запишите номер телефона моей дочери, – попросил
Георгий Павлович. – Я ещё своего телефона не имею, – застенчиво улыбнулся он. – Будет время, позвоните, поболтаем. У вас есть очень ценное качество: вы умеете слушать. А знаете что, позвоните ей сейчас, я что-то неважно чувствую себя, пусть к вагону вызовет скорую помощь.
На платформе полковнику стало совсем плохо. Машина скорой помощи увезла его в больницу.
На следующий день Игорь позвонил дочери Георгия Павловича.
– Папу до больницы не довезли, его не стало, – тихо ответила Светлана.
Это известие Игоря ошеломило.
– Чужой человек, чужая судьба, а на душе горько и больно, –
думал журналист. – Полковник сохранил в своей душе самое ценное и светлое, что есть на этой земле, – любовь, – она неизменной осталась в его жизни. Царствие ему небесное!
Пусть эта любовь вечно живет и торжествует на планете и в наших сердцах. И пусть в каждом любящем сердце расцветает своя Незабудка!


_____________________

ИСПОВЕДЬ
 
 Скрывающий свои преступления не будет иметь успеха; а кто сознается и оставляет их, тот будет помилован.
 Книга Притчей Соломоновых

1

В санатории было по-зимнему тихо. Отдыхающих в такую пору немного – не сезон.
– Кто Вы? – спросил меня при знакомстве сосед за столом.
Я представился, сказал, что родом из посёлка Беково Пензенской области, после окончания Военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге служил на флоте военным врачом, а сейчас живу в городе Николаеве. Последнее время окунулся в литературу и пишу книги.
– Как интересно, я тоже врач-онколог, заведую хосписом в Перми.
– Незавидная специальность! Оказание помощи неизлечимо больным в последней стадии… Не страшно?
– Согласен, не очень приятно провожать пациентов в последний путь. Поначалу действительно было жутко, но… Человек ко всему привыкает. А с другой стороны, кто-то должен этим заниматься.
О чём вы пишете? – перевёл он разговор на другую тему. Было видно, что данная проблема мало доставляет ему удовольствия.
– О разном… Весёлое и грустное, о флоте и жизни, о счастье
и горе… Я подарю вам свою книгу, а вы, прочитав, вынесете мне свой вердикт.
– Договорились!

2

Встретился с новым знакомым я лишь за обеденным столом,
не видел его на процедурах.
– Знаете, – он весело затряс мою руку, – всю ночь читал вашу книгу, лишь под утро уснул. Честно, скептически отнёсся к вашему ремеслу. Посмеиваясь, думал, мол новый Чехов взошёл на писательском небосводе. А сейчас в корне изменил своё мнение, прекрасно пишете! Я в восторге! Читал всю ночь... Это о многом говорит!
Приглашаю вечером прогуляться на свежем воздухе. Я расскажу Вам очень любопытную и трагичную историю – историю жизни и смерти человека, прожившего жизнь, не принеся никакой пользы обществу. Думаю, вы сможете изложить это на бумаге, у вас получится.

3

Мы шли с Олегом Петровичем, так звали моего нового знакомого, по заснеженной аллее, освещённой матовыми фонарями.
– Несколько лет назад к нам из онкологии привезли умирающего больного, – начал он без предисловия, – куда он был доставлен
из мест заключения, человека без определённого места жительства. Рак желудка IV степени.
Я осмотрел его. Вячеслав, как он представился, тихо лежал
на спине, пронизывая мир рассеянным и отрешённым взглядом. Впалые бесцветные щёки, лихорадочно блестящие глаза и растрёпанные грязно-пепельные волосы довершали всю эту печальную картину.
При пальпации верхней половины живота отмечались сильные боли в районе желудка. Ни таблетки, ни уколы уже не помогали.
В диагнозе врачей не приходилось сомневаться, а что-либо делать было уже бессмысленно.
Вдруг мужчина приподнял тяжёлые веки и тихо спросил: «Олег, это ты?» Его рот исказила страдальческая гримаса.
Я пригляделся. Передо мной лежал истощённый, с впалыми
щеками человек, наколки сплошь покрывали его тщедушное тело.
Я не узнавал его. И вдруг как током ударило.
– Слава? Оноприенко? Ты? – голос предательски сделался хриплым.
– Я! Я уже и сам себя не узнаю…
Я молчал, не зная, что сказать. Узнать в нём былого героя-любовника, красавца, было практически невозможно.
– Слава, я сейчас очень занят, если сможешь, приходи ко мне
после обеда, часа в два… Посидим, поболтаем… У меня есть хорошая водка…
– Договорились, приду, – он медленно приподнялся и, не оборачиваясь, направился к выходу.
 
4

Ровно в четырнадцать часов дверь отворилась и без стука вошёл Слава Оноприенко. Глаза его лихорадочно блестели. Он был выбрит, в чистой застиранной рубашке. Было видно, что он готовился
ко встрече со мной.
– Сегодня ушёл в мир иной сосед мой по палате, Михаил Петрович, – начал он без подготовки. – Рак толстой кишки забрал его. Очень страдал мужик, сильно кричал от боли. Наверное, хорошо, что ушёл, мучиться, бедный, больше не будет. Да и пожил на этой земле целых 64 года, а мне всего 54. Скоро и моя очередь! – со стоном
выдохнул он. – 54! Что видел, чего достиг? А ни-че-го! 54 года... – прошептал он сухими губами, – из них 19 провёл в местах не столь отдалённых. Ни впереди, ни позади никого и ничего… И родители тоже давно умерли… Я им в этом помог сильно, – глаза стали влажными. – Где твоя вкусная водка?
Мы выпили.
– Курить у тебя можно?
– Кури. Мои вкуснее, – я протянул ему пачку дорогих сигарет.
– Нет, я к своим привык, этими не накуриваюсь, – и он затянулся «Примой», наполняя кабинет зловонным дымом.
 – Спасибо тебе, Олег, что разместил меня в хо;списе. Эко какое название, без пол-литры и не выговоришь. А если вдуматься – учреждение, где поддерживаете умирающих от онкологических заболеваний, а то бы непременно сдох где-нибудь под забором.
Со Славой мы учились в одном классе в славном городе Волгограде.
– Олег, ты был тогда ничем не приметный мальчик, а сейчас –
заведующий отделением, кандидат медицинских наук. Хороший
человек, уважаемый… Вот ведь как жизнь складывается! А я… Да что я… Видишь, каким стал, самому противно. Налей ещё немного…
Он снова закурил.
– Я в церковь не хожу, а хочется напоследок кому-то излить свою душу… Жизни осталось... Два раза в туалет сходить! Когда-то я много читал, так у Рика Уоррена есть замечательное выражение:
«Мы продукты своего прошлого, но мы не обязаны быть заложниками этого прошлого». Будь, Олег, моим духовным наставником,
выслушай мою долгую исповедь. Прошу тебя! Я не буду говорить
о «прелестях» зоны, это не интересно, а о романтизме только писатели пишут, да песни слюнявые поют. Расскажу тебе что-то живое
и действительно для меня интересное.
Я махнул головой.

5

Мои мысли принялись перелистывать страницу за страницей
истории детства и юности. Наши родители общались, а вот у нас
со Славой отношения были не более чем: «Привет – привет!».
Со Славой мы жили на одной лестничной площадке, поэтому
я о нём много знал.
Родился Вячеслав премиленьким ребёнком. Если я был посредственным мальчиком, то Бог наделил Славу не только сказочной красотой, но ещё и умом, и силой. Жила в нём и врождённая интеллигентность.
Учился он легко и свободно.
С раннего детства мама привила ему любовь к литературе.
Он знал множество стихов, прочитал несметное количество книг,
интересовался космосом, загадками и тайнами планеты. Но… его всегда манила к себе улица.
Если мы жили очень скромно, то Слава не знал ни печалей,
ни забот, ни трудностей.
Его отец Геннадий Петрович был крупным областным партийным работником. В обкоме КПСС он возглавлял отдел пропаганды.
Я отчётливо помню его отца. Это был высокий брюнет с большими карими глазами, огромными ресницами и крупным носом.
Выглядел Геннадий Петрович всегда респектабельно – изысканный костюм, модная рубашка, галстук, обувь… И всё это тщательно
подобрано. Геннадий Петрович держал себя всегда надменно,
уверенно, ходил неторопливо, держа голову прямо, оставляя шлейф дорогого арабского парфюма.
С работы он часто возвращался поздно, с запахом коньяка, имел нескончаемое количество любовниц. Слава даже дважды заставал его с молоденькой студенткой, что жила тремя этажами ниже. Это, собственно говоря, и стало поводом к их раздору.
Мама – полная противоположность отцу. Она работала в школе учительницей русского языка и литературы. Красотой и привлекательностью не блистала, была высока, суха, строга и до тошноты правильна. У Елены Максимовны были необыкновенно голубые глаза, но в них никогда не светились радость и нежность, зато выделялась она большим умом, интеллигентностью и эрудированностью. Говорила резко, чётко, не стеснялась делать замечания. Презирала невеж
и ставила в пример великих. Её походка была как у солдата – чёткая, уверенная, твёрдая. Одеваться Елена Максимовна не умела: старомодные юбки и кофты, стоптанная обувь, растрёпанные волосы…
Всё это я запомнил чётко. Косметикой и духами она никогда
не пользовалась.
Знаю твёрдо, что Слава с матерью почти не общался и презирал её за постоянное занудство, надоедливость и неряшливость. И отец тоже стеснялся свою жену и не любил её, но как руководящий
партийный работник развестись с ней не мог. В быту всегда называл её почему-то «Скомороха».
Я слышал, как одна соседка говорила другой, что его отец женился на матери не по любви, а ради карьеры. Её отец был в Совете
Министров крупным начальником, он и двигал Славиного родителя вверх по лестнице.
Помню, к десятому классу Вячеслав был высок и очень красив: 190-сантиметровый широкоплечий брюнет с карими глазами и большими ресницами. При улыбке на щеках появлялись ямочки. А голос – бархатный, красивый, ласковый баритон. И обувь носил 44 размера. Он играл на гитаре, имел каллиграфический почерк, неплохо рисовал. И особенно обожал рисовать карикатуры на учителей и товарищей, запоем читал (в их доме была огромная библиотека), занимался боксом и накачивал мускулатуру.
Повторюсь, девочки в буквальном смысле носили его на руках.

6

– Олег, ты же помнишь, – продолжил свой рассказ Вячеслав, – как жили большинство советских граждан 70–80-х годов, всё было
в дефиците. А я ни в чём не нуждался, ходил в фирменных джинсах, имел японский магнитофон, музыкальные пластинки зарубежных
исполнителей, за которые обычных фарцовщиков сажали в тюрьму, да и всё остальное… На столе каждое утро была красная икра и чёрная изредка появлялась.
Девочки меня просто боготворили, влюблялись без памяти
и быстро дарили себя. В седьмом классе с Мариной Лебедевой из
10 класса я впервые познал прелести девичей любви, стал мужчиной и воочию почувствовал красоту своего тела.
Хотя я и рос с родителями, а родного дома не имел. Он был для меня чужим. Улица стала ближе и родней, она магнитом манила
к себе. Меня прельщал её шум, просторы, весёлые и разбитные ребята, нравилось быть первым…
Нравилось захаживать в пивной бар. Здесь часто собирались
мужики, враждующие с законом. Я слушал их и впитывал в себя весь их сленг, на котором они общались. Это мне нравилось.
Запомнилась фраза одного вора по кличке Шаман: «Деньги лежат везде, надо только умело шевелить мозгами, чтобы ими завладеть». Он нравился мне своим умением говорить и цепко владеть аудиторией, производил на меня огромное впечатление. Это он взял меня на ограбление продовольственного магазина и учил жить по воровским законам. Именно тогда и зародилась у меня мечта стать вором в законе.
Книги читать мне нравилось. Уже в шестом классе прочитал «Милый друг» Ги де Мопассана, «Красное и чёрное» Стендаля и понял, что мой мир должен состоять только из радостей, любви
и наслаждений. Моими кумирами на всю жизнь стали герои этих
романов – Жорж Дюруа и Жюльен Сорель. На книге Стендаля я даже каллиграфическим почерком написал: «Я хочу быть таким!».
Любил детективы. В них я жалел воров и ненавидел работников правопорядка.

7
– Я учился в девятом классе, когда на танцах, – Вячеслав потянулся за очередной сигаретой, – ко мне подошёл парень лет тридцати.
– Ты Слава Оноприенко?
– Да, а в чём дело?
– Хорошо зарабатывать хочешь?
– А что надо делать?
– Да ничего… Удовольствие получать. Женщин взрослых и богатых удовлетворять.
Как оказалось, в СССР существовала такая глубоко засекреченная подпольная услуга, как мальчики по вызову.
И стал Вячеслав этим мальчиком! Не работа – одно удовольствие… И денег не надо.
Все эти дамы были из высшего общества. Не всегда обаятельные, не всегда рассудительны, хотя… встречались и умные, красивые
и очаровательные особы.
Для всего этого красоты было недостаточно, требовалось много знать: и историю, и литературу, и общие знания. Приходилось
читать не только книги, но и научно-популярные журналы. Лёгкая музыка, алкоголь, вкусная еда превращали Вячеслава в баловня судьбы.
Платили за это очень хорошо, да ещё и благодарные клиентки неплохо одаривали.

8

– Расскажу тебе сейчас, Олег, о своём первом курортном романе. Их у меня потом было превеликое множество, но этот я никак забыть не могу.
Чтобы как-то оторвать меня от улицы, после девятого класса отец подарил мне путёвку в ялтинский санаторий, и я поехал к морю. Деньгами отец тоже снабдил, что и позволяло жить безбедно.
Как-то на пляже санатория, искупавшись, я вышел из воды, сделал несколько упражнений, лёг на спину и, закрыв глаза, погрузился в приятную дремоту. Рядом лежала блондинка лет сорока, я на неё
не обратил никакого внимания.
Вдруг я почувствовал на плече лёгкое прикосновение.
– Молодой человек, ваша фигура похожа на фигуру Антея, – женщина нежно погладила меня рукой.
Открыв глаза, я увидел лицо блондинки.
Высокая, стройная женщина не была красавицей, но и непривлекательной её тоже нельзя было назвать. Её лежащая на моём плече рука слега подрагивала, свидетельствуя о некотором волнении. Лучики морщинок у глаз были тщательно скрыты косметикой. В её облике было что-то юное, простодушное и наивное, хотя это могло быть наигранным обманом. Взгляд жив и открыт. Она смахивала на простушку, но таковой не была.
Опыт общения со взрослыми дамами у меня уже был. Я с интересом взглянул на неё. Из прищуренных глаз потоком бил необузданный огонь страсти и желаний. Я ждал дальнейшего её хода.
Женщины обладают довольно проницательным взглядом и за считанные секунды способны распознавать необходимые ей качества, как внешние, так внутренние. Она смотрела на меня оценивающе, слегка разомкнув губы, дыхание сделалось прерывистым.
В моём юном лице она видела силу, независимость, чувство
собственного достоинства, желание бороться и добиваться цели.
Угадала и пытливость ума, твёрдую волю, юную мечтательность,
решительность и не по годам зрелую целеустремленность.
Я, слегка прищурив глаза, тоже смотрел на неё, немного улыбаясь. Первое, на что женщина обращает внимание в мужчине, – на его улыбку. Второе, что ценят они – ум и красоту, разумеется. Хотя… умный человек всегда красив, а вот красивые гораздо реже бывают умными. Спортивное телосложение она уже успела также оценить.
– Как зовут Вас, мой юный Жюльен Сорель? – спросила блондинка, улыбаясь.
– Вячеслав. А Вас, дорогая Луиза де Реналь?
От услышанного её глаза широко распахнулись.
– Мой юный друг знаком со Стендалем, его романом «Красное
и чёрное»? – задорно рассмеялась она. – Меня зовут Мила.
– Очень мило, Мила, – тоже засмеялся я.
Между нами сразу возникли самые дружеские отношения, будто мы были знакомы тысячу лет. Мы лежали и болтали обо всём
на свете.
– Какими судьбами ты здесь? – спросила она.
– Поправляю пошатнувшееся здоровье.
– И чем же ты болен?
– Страдаю от хандры и скуки.
– Если позволишь, я буду твоим врачом. Пойдём искупаемся. Морские ванны входят в рецепт исцеления от уныния. А потом…
Потом вечером я повезу тебя в один ресторанчик на берегу моря,
где великолепно готовят рыбу. У военных есть такая фраза: «Делай так, как я сказал».
Я почувствовал в груди неистово рвущееся наружу трепещущее сердце, разносящее клокочущую кровь по всему телу, и потерял чувство реальности времени и пространства. Никогда в жизни я не ощущал столько женской нежности, трепещущей ласки, никогда поцелуи не были столь обжигающе пламенны…
Выйдя из лифта, она повелительно двинулась вперед, а я с замирающем сердцем безропотно последовал за ней.
В её шикарном номере пахло дорогими духами и было душно. Задёрнутые шторы не спасали от палящего солнца.
– Миленький, сладенький, любименький… – тихо шептала Мила, покрывая меня жаркими поцелуями, – делай со мной что хочешь, ласкай меня… Я хочу любить тебя, любить так, как никого и никогда не любила!
Я был безумен и ничего не соображал. В одну минуту я сорвал
с неё тунику и всё, что на ней было. От загорелого бронзового тела
со светлыми полосками от купальника мой взор лишился рассудка, всё потемнело в глазах. Я в каком-то исступлении бросил её на кровать, глаза ничего не видели, тело конвульсивно содрогалось. Страсть была необузданной…
Мила тоже вся рванулась ко мне, прижалась горящим трепетным телом. На белой подушке алели щёки, и молнии сыпались из расширенных глаз.
Казалось, дивная сказка любви будет вечной. Мила творила чудеса. За две недели я испытал всё, что может дать мужчине женская любовь. Повторюсь, в своей грешной жизни у меня было множество представительниц слабого пола, но того, что дала мне Мила, потом со мной никогда больше не было.

9

Была суббота. Ранним утром Мила разбудила меня:
– Славик, я хочу попросить тебя об одном одолжении. Обещай, что выполнишь.
 – Что я должен сделать?
– Я тебе дам деньги на такси, а ты съезди в Севастополь и передай посылочку, – и она назвала адрес.
– Почему ты не хочешь поехать со мной?
– Милый, мне нужно привести себя в порядок. Я с твоей помощью выгляжу как выжатый лимон, и скоро ты меня разлюбишь…
– Не…
– Не капризничай и помоги мне. Мой ключ у тебя есть, дверь
откроешь, а я… Я буду тебя ждать!
Она страстно поцеловала меня.
– Ступай, вот деньги, возьмёшь такси.

10

Не найдя адресата, – хозяева сказали, что такие здесь не живут
и никогда не жили, – злой и усталый, через четыре с половиной часа
я вернулся в санаторий (в то далёкое время мобильных телефонов ещё не было). Дверь была заперта на ключ.
Быстро открыв замок и войдя в номер, я остолбенел. В комнате царил беспорядок, шкафы открыты, Милиной одежды и вещей нигде не было. На столе лежала записка «Всё найдёшь у себя в номере.
Я тебя буду любить всю оставшуюся жизнь, ты большая умница! Меня не ищи!!! Целую!».
Я стремительно пошёл в свой номер, на столе лежала записка
и конверт.
«Милый мальчик, – читал я, – вот и пришло пора нашего расставания. Как стремительно летит время, порой хочется, чтобы оно
застыло! Не сердись на меня… Семья и всё, что с этим связано… Придёт время, и ты поймёшь, как порой это важно. Я тебя любила
и буду любить всю жизнь! Ты вернул мне молодость, вновь пробудил давно погасшие чувства любви, радости и счастья. Пусть это теперь живёт во мне вечно… Ты повзрослеешь и поймёшь, как я права.
Я очень не хочу потом разочаровываться… Ненаглядный мой, не ищи меня, не надо. Ты ещё так молод и у тебя всё впереди… Ты обязательно найдёшь и любовь, и радость, и счастье… Не могу больше
писать, иначе разрыдаюсь, прости. Я положила тебе на мелкие расходы немного денег… Пусть у тебя всё будет хорошо. Помни меня!
Целую!
Прощай!!!».
В моих глазах стояли слёзы. Я раскрыл конверт. В нём лежало несколько сот рублей – по тем временам это было целое состояние.
Ожесточённо и с нескрываемой злобой я тратил эти деньги
на развлечения.
Спустя неделю вернулся домой.;
11

– Родители, понимая сложный характер сына и его привязанность к сомнительному миру, настояли, чтобы я пошёл в военное училище. И как я ни противился, после окончания школы меня повезли поступать в Московское высшее общевойсковое командное училище.
Но сложный характер и здесь сыграл свою роль, на первом же экзамене я отказался отвечать и получил двойку. Не хотел я ходить
в подчинённых, отдавать честь двумя руками, тянуть носок и есть глазами начальника…
Хотелось свободы!
Решили меня сразу отправить в армию, но я убелил отца, что
буду зимой готовиться и на следующий год поеду учиться, и непременно поступлю. И так убедительно это говорил, что чуть сам в это не поверил.
Слова остались словами, но всё же улица победила. Я часто
не ночевал дома, пил, гулял, воровал и дебоширил. Было два привода в милицию, но оба раза выручал отец.
А весной, по «протекции» того же родителя, меня всё же забрали в армию, в Среднеазиатский военный округ.
Но и здесь я не пропал. Помнишь, у меня был каллиграфический почерк, я неплохо рисовал, мог сложить стих и что-то сочинить.
Меня быстро перевели в штабную команду, и я стал художником,
редактором стенгазеты и боевого листка. Командование во мне души не чаяло и многое прощало. Всё делалось быстро и качественно.
Ленинская комната, где я работал, была рядом с библиотекой.
Заведовала ею жена начальника штаба, женщина молодая, привлекательная и очень себя ценившая. Мы с ней очень быстро подружились. Она каждый день приносила мне пачку дорогих сигарет, что-то вкусненькое, а порой первое и второе блюдо, кормила с ложечки и очень переживала, если я куда-то исчезал. Она где-то раздобыла матрац
и постельное бельё, на котором между стеллажами мы предавались любовным утехам. Не служба была, а сказка! Так служить, как говорил наш командир, можно 108 лет!

12

– А сегодня днём, выйдя от тебя, я на лестнице столкнулся с Верочкой Семёновой. Эту девочку я любил и до сих пор люблю. В моей грешной жизни это было самое чистое, светлое и непорочное создание…
Да как, собственно, столкнулся? Поднимался по лестнице на второй этаж, чтобы немного передохнуть, согнулся, уперевшись руками в колено и стену.
Сверху послышался шум шагов. Женщина, видимо, торопилась.
– Извините, пожалуйста, я немного вас потревожу, спешу, – очень быстро проговорила она.
Лица я её почти не увидел, но голос… Был только голос, её голос, слегка глуховатый, с придыханием… В нём присутствовал какой-то свой, только ей свойственный оттенок.
Я повернул голову. Она, обдав меня каким-то ароматом, буквально паря в воздухе, быстро исчезла – лёгкая, стремительная, свободная и импозантная.

13

После возвращения из армии я, чтобы не только отдохнуть, но и подзаработать в обществе беспечных и скучающих дам, поехал
в Одессу, где и встретил её на пляже Аркадии. Белоснежная кожа свидетельствовала о том, что девушка только недавно приехала на юг откуда-то с северных мест. Её длинная русая коса свисала до пояса, черты лица правильные и красивые. Девушка была совсем юной
и неискушённой.
Она сидела на лежаке, смотрела на лазурное море и с таким аппетитом ела варёную кукурузу, что и у меня невольно потекли слюнки.
Казалось, она была полностью отрешена от всего этого грешного мира. Лишь её огромные карие глаза на почти детском лице с умилением смотрели на это великолепие, излучая восторг. Было в ней
что-то чистое, непорочное, целомудренное, как алмазный блеск утренней росы, дурманящий запах ландыша, свежесть и чистота
воздуха после грозы.
Я наблюдал за ней и любовался. Милая, прекрасная, нежная,
удивительная, очаровательная, лучезарная, обворожительная, неотразимая… Только эти эпитеты роились в моей голове. Ей можно было только восхищаться и говорить о её обаянии и красоте.
Купив пять кукурузин, я подошёл к ней, опустился на колени
и протянул их ей.
– Нимфа, примите от меня этот скромный подарок Северного Причерноморья. Вы воплощение изящества и очарования! Позвольте мне смотреть на вас подобно богу вдохновения и религиозного экстаза Дионису.
Девушка быстро посмотрела на меня и зарделась.
– Я не нимфа, – прошептала она.
– Кто же Вы тогда, сказочное создание? – засмеялся я.
– Вера.
– Нет! И ещё раз, нет! Отныне для меня Вы только нимфа! Вы знаете, кто такая нимфа?
– Какая-то богиня, – её щеки стали просто пунцовыми.
– Правильно! Нимфа, в переводе с латинского, означает «невеста». В древнегреческой мифологии это божества природы в виде
девушек. Каждая из них покровительствовала определённым предметам и явлениям природы.
Я говорил и говорил, прекрасно понимая, что влюбляюсь в неё всё больше и больше, твёрдо зная, что влюбляю её и в себя. Именно это мне удавалось очень даже хорошо.
Оказалось, что Вере шестнадцать лет, она приехала сюда отдохнуть на десять дней к тёте из Пензы. Её тётя очень строгая и не разрешает ей вечерами гулять. На следующий год после окончания школы она будет поступать в медицинский институт…
За пять минут я узнал о ней буквально всё.
Неделю мы проводили весело: гуляли по городу, купались, посещали музеи Пушкина и восковых фигур, спускались в катакомбы.
В художественном музее любовались картинами Шишкина, Маковского, Айвазовского, Верещагина, Крамского… За день до её отъезда, я привёл Веру к себе в номер гостиницы «Большая Московская», где снимал шикарный номер. Тёте же она сказала, что идёт в театр.
После традиционной бутылки шампанского всё у нас и произошло...

14

Через месяц, чтобы не отрывать её от учёбы, я на выходные прилетел в Пензу.
Покрытая багрянцем осенняя Пенза встретила меня чудесной
погодой. Клёны и дубы лениво начали осыпаться от легкого дуновения ветерка. Огненные краски осени медленно укрывали собой парки и скверы коврами из опавших листьев, под ногами слышалось их приятное шуршание.
Встреча была бурной.
Слёзы счастья катились из наших глаз.
Верочка была просто великолепна, радостью пылали её щёки.
Мы гуляли по парку, катались на катере по Суре, ели мороженое, были даже в театре. Она познакомила меня с родителями, но её маме я явно не понравился, что было очень заметно. Расставаясь, я сказал Вере, что после окончания школы, я непременно на ней женюсь. Она плакала и клялась во вечной любви ко мне. Я звонил ей, писал практически каждый день. Это была моя единственная и светлая любовь
в этой жизни, больше никого и никогда я так не любил.
Эта любовь живёт во мне и по сей день.

15

Но случилось непредвиденное.
В октябре в Волгограде с друзьями в ресторане я решил отпраздновать своё двадцатидвухлетие. Веселье переросло в грандиозную драку с поножовщиной. Два человека были ранены. Я, как зачинатель этого побоища, – да ещё и на ноже нашли мои отпечатки пальцев, – получил свой первый срок.
Отец ничего сделать не мог, они с прокурором были непримиримыми врагами, отец был любовником его жены.
Отец предпринимал все меры, чтобы замять это дело, но прокурор был неумолим.
Блюститель закона был маленького роста, лысый, хромал из-за простреленной на охоте ноги и выразительно картавил. А вот его
жена была просто красавица – стройная крашеная блондинка с высокой грудью. Привёз он её из Мурманска, где тогда работал. Злые языки утверждали, что прокурор замял какое-то громкое дело, связанное с хищением продуктов на продовольственном складе, которым заведовала его супруга и якобы за это она стала его женой. Сейчас она руководила большим гастрономом.
Я был очень зол на родителей, особенно на отца, будто не я, а он виновен в том, что я находился в тюрьме. Отец пару раз навещал
меня в следственном изоляторе. Встречи были сухими и неинтересными. Единственное, о чём я просил его, – о встрече с Верочкой…
В записке к родителям я написал: «Сохраните эту девочку для меня, если у меня и будет в жизни жена, то это она, без неё жизнь бессмысленна!».
Верочку я очень просил приехать в Волгоград на суд, на оглашение приговора.
– Прошу тебя приехать ко мне, – писал я, – очень хочу видеть твои глаза!
Отец добился разрешения на свидание Веры со мной. Мы долго стояли друг перед другом, я слёзно просил прощения у неё, умоляя меня дождаться.
Мне дали три года строгого режима, хотя прокурор просил пять лет.
Из тюрьмы Верочке я писал каждый божий день. Это были письма страсти, любви и страданий.
Поначалу она отвечала часто, но спустя какое-то время письма стали приходить всё реже и реже, а потом и совсем прекратились.
Её мама и здесь постаралась. Она перехватывала мою «корреспонденцию» и сжигала.
До меня доходили весточки с воли, что Вера закончила школу
с золотой медалью, поступила в медицинский институт, вышла
на третьем курсе замуж, родила ребенка и след её затерялся.
И вот сегодня встреча! Что она здесь делала, к кому приходила, она врач? Да какая теперь разница!

16

– И началась моя долгая-предолгая жизнь за колючей проволокой. Отец умер через два месяца после суда, его, как партийного
работника, уволили. Он стал сильно пить, опускаясь всё ниже и ниже. Умер пьяным во сне. Единственное, что успел сделать для меня, –
через своего одногруппника по институту, прокурора Пензы, перевести в пензенскую тюрьму, но срок остался прежним и от этого ничего в жизни не изменилось.
Я был зол на весь мир и метался как загнанный зверь в клетке. После смерти отца я написал матери всего лишь одно единственное письмо: «Отец сдох, когда же ты отправишься на небеса?». Больше
с ней связь никогда не поддерживал.
Так и началась моя лагерная жизнь, о которой я ещё ничего не знал, но в ней надо было выживать. Поначалу она мне понравилась.
И снова помог каллиграфический почерк. А ещё в меня влюбилась тюремный врач Эльза Моисеевна Лепингольц – женщина некрасивая, незамужняя, но страстная.
Через год я сильно избил сокамерника, и мне добавили ещё два года.
А дальше…
Что было дальше?
Ничего…
Радость сменялась разочарованием, веселье прерывалось скамьёй подсудимых.
Но из всего этого я помнил только Веру, которая была и осталась единственным светлым пятном в моей жизни. Когда находился на воле, меня раза два посещала шальная мысль найти её, но разум оказался сильнее, и разрушать ей жизнь я не захотел.
О жизни за решёткой вспоминать не хочу, ничего там хорошего нет. Нельзя сказать, что там испытываешь сильные лишения, но сам процесс пребывания за колючей проволокой просто угнетает. Да и знакомство с преступным миром не оставляет больших и радужных впечатлений.
Тем не менее, блатной жаргон, наколки на теле и новые «друзья» пополнили мой арсенал. А вот детская мечта стать вором в законе
не осуществилась, – он закашлялся и хрипло засмеялся, – Участие
в двух убийствах помешали мне это сделать… А когда воровская сходка наконец приняла по мне решение, я заболел и слёг в больничку. Видишь, и этого тоже не достиг.
После выхода на свободу в пьяном угаре пожирал жизнь с алчностью, пил её захлёбываясь и никак не мог напиться. Кражи и разбои вновь вели за колючую проволоку…
Вспомнить больше нечего.
Безрадостный итог – ни дома, ни семьи, ничего…
Я никому такого не желаю, упаси Господь…
Не судьба выбирает нас, а мы сами создаём себе эту судьбу.
И нечего пенять на неё, ведь я сам сделал всё, чтобы она была такой. Прости, на философию потянуло, – горько улыбнулся он. – Я мог стать и военным, и художником, и врачом, в конце концов!.. Да мало ли кем, и ум был, и талант... Не то сказал, талант может и был, а вот умом Бог обидел. Ведь ничего не мешало быть порядочным человеком…
Я в своей жизни ни дня не работал… Улица, дурь и упёртый
характер…
Для меня стало догмой делать и себе, и другим плохо. Вот какова моя миссия! – он всхлипнул, вытер ладонью глаза.
Долго молча курил. Я не мешал ему.
– 54 года…
Жизнь заканчивается, по сути дела, не начавшись. Жизнь без родных и близких на холодной больничной койке…
Люблю Владимира Высоцкого! Настоящий мужик был! В нём сила жизни сочеталась с любовью к этой жизни! Он мудро изрёк: «Никогда не суди с первого взгляда ни о собаке, ни о человеке. Потому что простая дворняга… может иметь добрейшую душу, а человек приятной наружности… может оказаться редкой сволочью…»
Он снова закурил, молча налил себе водки, выпил и, не прощаясь, вышел.
Ночью он умер…

17

Мы молча брели по заснеженному парку, говорить не хотелось.
– Вот она жизнь во всех её проявлениях, – размышлял я. – Человек, по своему умственному развитию способен сделать многое,
но ничего не делает. И я, считая себя обычным человеком, сделал очень многое. Или жизнь была несладкой и голодной, заставляла
выживать?.. А здесь?.. Не понимаю!.. По всей вероятности, комфорт играет значительную роль в формировании личности. Помнится,
я встречал преподавателей Одесского медицинского университета, приехавших на выездные курсы, и спросил, учатся ли у них Ломоносовы? И этот вопрос их поставил в тупик, потому как даже зачёт,
экзамен у обеспеченных студентов стоит от 100 долларов. И вдруг женщина припомнила, что сейчас на четвёртом курсе очень хорошо учится студентка, дочь технички института. Вот оно – подтверждение того, что этой девочке надо вырасти человеком, ибо у неё нет возможности расплатиться за бездарность.
– Что скажете? – наконец спросил Олег Петрович.
– Даже не знаю, как и что сказать… Можно я напишу, а вы оцените?
– Договорились. Пойдёмте спать, а то прохладно становится,
завтра договорим.
А завтра и не было. Мой сосед неожиданно ночью уехал, что-то произошло дома. Ни его адреса, ни его телефона у меня, разумеется, не было.

***

Приехав домой, я изложил услышанный рассказ на бумаге и разместил на своей странице на proza.ru. Казалось, что он у меня ещё
не до конца завершён.
Спустя полгода мне пришло кратенькое сообщение: «Здравствуйте Александр Витальевич, прочитала ваш рассказ «Исповедь».
Я Вера. Если будете в наших краях, непременно хочу с вами встретиться». Ниже был написан телефон и адрес в Пензе.
Если честно, это сообщение меня просто потрясло. Найти меня, прочитать и узнать себя, это дорогого стоит.
В конце лета я поехал на родину. Было запланировано несколько серьёзных литературных мероприятий.
Будучи в Пензе, я позвонил Вере, и мы договорились встретиться в субботу во второй половине дня на улице Московской у памятника Белинскому.
С букетом белых роз я с трепетом стал ждать её прихода.
Узнал её сразу.
Передо мной стояла небольшого роста миловидная стройная женщина с огромными карими глазами, одетая в элегантный тёмно-синий костюм. Длинные прямые волосы с закрученными кончиками касались плеч. В ней чувствовалась уверенность и неуловимые
качества, делающие женщину уникальной и привлекательной.
– Здравствуйте, Александр Витальевич, давайте знакомиться,
я Вера, – она пожала мою руку и с благодарностью приняла букет. – Вы не против, если мы немного прогуляемся по Московской улице, мне так удобнее будет с вами разговаривать.
Я не возражал.
– Я очень люблю свой город, – продолжила она, – часто гуляю
по его старым улицам. Но… Но с ним скоро придётся распрощаться… Спасибо, что приехали. Мне очень хотелось увидеть Вас. О Вас и Ваших произведениях я знаю из странички на proza.ru.
Меня очень заинтересовал рассказ «Исповедь». Когда его читала, моя душа снова вернулась в юность. Юность – удивительное время
в жизни человека.
Мы не спеша шли вверх по улице.
– Знаете, я очень изумлена, что мы земляки... У вас много очень хороших рассказов.
– Спасибо, очень признателен, что Вы их оценили.
Она продолжала говорить.
– В юности энергия молодости неудержима. Порой мы в ней
совершаем как осознанные, так и бездумные поступки… постоянно удивляюсь сложности устройства нашего мира, какая сила в нём
отводится энергии исповеди умирающего человека!
Прожив бесполезную бестолковую жизнь, он помнил в ней только одно лишь светлое и яркое, помнил меня… За это я ему очень благодарна!
 В Славу нельзя было не влюбиться. Красив, эрудирован, умел ухаживать, очаровывать… Профессионал, судя по его занятиям
и оказаниям услуг дамам, о которых вы писали. Меня, если честно, это шокировало. Хотя… в настоящем времени это неудивительно.
Вы хотите спросить, любила ли я его? Да, очень. И если бы не эта беда, вышла бы за него замуж. И в хосписе в Перми я тоже была, вот только не почувствовала, что это был он.
Когда его осудили, в наш город прилетел его отец и остановился в гостинице «Пенза». Он позвонил мне, мы встретились на набережной, в сквере около гостиницы. Он передал мне письмо, о котором Вы упомянули в рассказе.
Вдруг он встал передо мной на колени: «Девочка, – слезы блеснули в его глазах, – милая Верочка, прошу тебя, не бросай его,
он у нас один. Я переведу его в Пензу, мне в этом поможет мой однокурсник, он прокурор…».
И я дала ему это слово.
Слава написал мне из Пензенского учреждения. Ему разрешили первое и единственное свидание со мной. Прилетела и его мама.
Я помню это свидание. Он лицом и ладонями прижался к стеклу, сквозь которое мы смотрели друг на друга и неотрывно глядел мне
в глаза. После нашей встречи, продолжавшейся почти час, когда я вышла, у ворот стояла моя мама. Как она узнала, я до сих пор понять не могу…
– Ты зачем здесь?! – это был крик души моей дорогой мамы. Приехав домой, она заболела, у неё на нервной почве отнялись ноги, и она долго пролежала в больнице. Я просила прощения, ухаживала за ней, но всегда чувствовала себя виноватой. Больше я не хочу
об этом вспоминать.
На третьем курсе я вышла замуж. Мой муж закончил Пензенское военное училище. А потом мы служили на Сахалине, затем
в Хабаровске, Самаре, а затем вернулись в родной город по выслуге лет.
И ещё расскажу вам свой необычный сон. Это было с полгода назад. Вижу Славу в клетке, в тёмной одежде заключённого, а на клетке висит огромный замок. Он просит: «Верочка, помоги мне,
пожалуйста». Я проснулась… Ведь прошло более тридцати лет, как я не общались с ним, и такой сон… Судя по Вашему рассказу, это были последние дни жизни Вячеслава.
А ещё одну тайну раскрыла мне моя старшая сестра Лена. Она после смерти папы жила с мамой. Лена сказала, что Слава писал мне письма всю свою жизнь, но мама их сжигала и приказала ей никогда мне об этом не говорить.
О его смерти я узнала из Вашего рассказа.
Она остановилась.
– Давайте расставаться, очень приятно было с Вами познакомиться. Появись Вы завтра и не увиделись бы… И сегодня я буквально на полчаса, – она говорила быстро и суетливо.
– Почему? – удивился я.
– Завтра в шесть утра мы улетаем в Новороссийск на постоянное место жительства. Умерла моя тётя и оставила мне в наследство большой дом у моря в Дивномо;рском. Мне очень приятно видеть Вас! – она попыталась улыбнуться. – Вы очень талантливо, доходчиво и правдоподобно описали все события, связанные со мной
и Славой.
Знаете, в нашей земной жизни всё неслучайно. Я сейчас зайду
в кафедральный собор, закажу панихиду и поставлю свечу за упокой души раба божьего Вячеслава! – было видно, как она спешит. – Спасибо Вам! Извините ещё раз, много чего ещё нужно успеть сделать… Дайте мне свой телефон, как приеду, позвоню Вам. И если издадите книгу, непременно пришлите её мне. До свидания, Александр, ещё раз простите меня, – она быстро развернулась и, опустив лицо в букет, быстро пошла в сторону Спасского кафедрального собора. Мне показалось, что она плачет. Проводить её я не осмелился.


;
_____________________

ЖЕНСКОЕ СЧАСТЬЕ

 Горе бывает разным, как и счастье.
 Варлам Шаламов

1

Солнце, отбрасывая за собой длинные тени, медленно катилось
к горизонту. Вот-вот зажжётся вечерняя заря, раскрашивая небо оранжевыми красками.
По просёлочной дороге, высоко поднимая над собою пыль, медленно брели уставшие коровы, слышалось их приглушённое мычанье.
Вокруг тихо и одиноко. Листья на деревьях замерли и готовились ко сну. Их яркие краски напоминали, что лето приближается к концу и скоро уйдёт безвозвратно.
Отчего-то именно сегодня не хочется в это верить.
Воздух наполнился занудным комариным писком.
Екатерина безучастно сидела на крыльце и уже собралась пойти
в дом, как скрипнула калитка.
– Кто там пришёл? – поинтересовалась она.
– Это я, Катя, пустишь?
– Не вижу, кто?
К порогу подошла фельдшер районной скорой помощи Инна
Валерьевна Муромская, женщина жадная, завистливая, вспыльчивая и… одинокая. В селе её никто не любил. Даже поговаривали, что она колдует и наводит порчу.
Было заметно, что она пьяна.
– Катя, прости меня! – зарыдала Инна, упав перед Екатериной
на колени, – умоляю, прости! Это я убила твоего Кирюху, я! – она
завопила на всю улицу.
От услышанного у Екатерины всё сжалось внутри, задрожали
руки, и, закрыв ладонями мокрое от слёз лицо, она медленно поднялась с порога, пошла в комнату и опустилась на диван.
– Катя, разреши мне войти, пожалуйста, – и сильно покачиваясь, не получив приглашения, Инна вошла в кухню, села за стол, вынув
из сумки недопитую бутылку водки. – Не прогоняй меня, хотя это я
и заслужила!
Она посмотрела на Екатерину мутными глазами.
– Тяжесть на душе как камень ношу. Не прогоняй меня, – повторила она, – выслушай моё покаянье… Тебя вон как величают в поселке, Екатерина милосердная. И я, милосердная, пришла к тебе
исповедаться, душу свою освободить, сердце очистить! Не могу больше терпеть, тяжко мне, ой, как тяжко! В церковь хотела сходить, так мне в ней становится плохо.
Екатерина сидела в оцепенении.
– Зачем эта женщина у меня здесь?! – крутилось в её голове.
– Катя, – Инна налила себе водку в стакан и выпила, – я ведь всю жизнь тебе завидовала… Завидовала и ненавидела!.. Вот такая моя правда! Подлая я, сама знаю, но ничего с собой сделать не могу. Можно я закурю? – и, не дождавшись разрешения, она закурила сигарету.
Инна задумалась.
– Как там меня за спиной обзывают? Инка-сучка?.. Пусть, так и надо! А вот скажи, милосердная, где это оно моё женское счастье,
куда спряталось? Чем я хуже тебя, Любки Травиной, Тамарки Серёгиной? Мне 58 лет, а рядом никого… Никому не нужна… Никому! Никого и ничего за спиной!.. Сын? Да что сын…
Инна, покачиваясь, встала.
– И чем я хуже других?.. Всё при мне есть… И красота, и фигура в норме, на работе уважают… Молчишь?! И правильно делаешь, что молчишь! А знаешь, любила я твоего Ивана… Очень любила!..
В юности он незаметным был, в компаниях наших мало участвовал, всё в лес ходил, птиц слушал, гербарии собирал, книги запоем читал, из дерева что-то выпиливал… В армию ушёл, и все о нём забыли…
Я рано, в 18 лет, выскочила замуж за военного и укатила с ним в другую область, а счастье в замужестве так и не нашла. Муж пьяницей оказался. Вернулась опять сюда, но не одна, с малолетним сыном, – Инна всхлипнула. – Как-то зашла я в гастроном, смотрю, а впереди молодой парень стоит, высокий, волосы выгорели… «Иван, ты ли это?» – спрашиваю и глазам своим не верю: окреп, возмужал, настоящий мужчина, а глаза – бездонная пропасть. Сердце моё зашлось,
и мысль в голове мелькнула: мой будет.
– Какими судьбами, Ваня? – а у самой аж голос дрожит. – Как последний звонок в школе отзвенел, больше тебя и не видела.
Отошли мы в сторонку, разговорились.
– Три года на флоте, на севере, на подводной лодке отслужил, – говорит Иван, – а после службы на рыбацкое судно завербовался, подзаработать для жизни нужно. Сейчас в отпуске, а завтра уезжаю. Путина зовёт, – рассмеялся он.
– Уже завтра? – я как онемела. – Ваня, говорю, – давай посидим на берегу нашей реки, школу вспомним, да и так поговорим.
Быстро набрала продуктов, коньяк положила, но Иван за всё
заплатил.
– Я на мотоцикле, – говорит, – поехали, куда скажешь, только
в 16 часов меня Тома Серёгина ждёт, ей что-то помочь надо.
– И как эта Томка везде успевает? Ничего, коньяк выпьет – мой будет. А у этой Тамары в жизни только один девиз был: «Я создана для любви!» Красивая блондинка была, Царствие ей небесное!
Посидели мы с Ванечкой на берегу, поболтали. Прильнула я
к нему, шепчу на ухо: «Не отпущу, мой будешь». Всё у нас здесь
с ним и случилось. Полежали мы, на небо поглядели… Иван тихо так говорит, что ещё год отработает, да и сюда вернётся, дом будет строить. Поднялся, одеваться начал, говорит: «Мне сейчас нужно ехать, обещал человеку». Честно скажу, мне он ничего не обещал, так и расстались. А через год вернулся с тобой, жену себе нашёл
у северных морей. Помню, лето было. Услышала я о вашем приезде, всю ночь проревела. Дом его в Леспромхозе был, за речкой,
бегу, сама не понимаю зачем, очень на тебя посмотреть захотелось. Вижу, вы по лугу идёте в обнимку, на твоей голове венок из ромашек. Иван обнял тебя, целует, а потом подхватил как пушинку
и понёс к берегу реки, а ты голову ему на плечо положила, за шею обняла. Затаила я в душе на тебя злобу… Увела моего Ванечку, разрушила все мои мечты.
Инна снова налила себе из бутылки, выпила, закусила корочкой хлеба.
– Больно тебе меня слушать? А мне как больно было видеть тебя на его руках?.. А дальше всеми силами я пыталась свою жизнь устроить. Простого рабочего мужика не хотела, всё среди начальников
себе искала. Я свободной женщиной была, вот мужики и роем вились вокруг меня. Сыном мама занималась, да всё твердила мне: «Устраивай свою судьбу, дочка». Один раз проверяющий из области приехал в райисполком, начальник высокого ранга. Соблазнила я его!..
Божился, клятвенно обещал любить… Поехала я с ним, да ненадолго, не сладилось у нас... Знаю, многие бабы косо на меня поглядывали
и поглядывают до сих пор, осуждают, сплетничают. Года три назад художник заехал в наш район, всё этюды писал, природа ему здесь понравилась, выставку в ДК устроил… Я ходила, всё фотографировала, беседы с ним вела о живописи. А вечером он постучал в мою дверь. Много чего тоже обещал, что от дохода его картин он здесь дом
построит, да и заживём мы с ним в любви и согласии. Ласковый был, малышкой меня называл. Тьфу, зараза, будь он… – она снова закурила. – В воскресенье на рынок с ним идём, он меня за руку держит,
интеллигентный такой, со всеми здоровается. Мама к тому времени давно умерла, сын взрослый стал… В областном центре теперь
живёт, у него семья, дочка в четвёртый класс ходит… Вот, думаю,
и счастье ко мне с художником заглянуло, радоваться стала. Но… Уехал мой суженый-ряженый разводиться, да так и не вернулся, – она грязно выругалась.
А вот когда Ивана твоего убитым нашли в лесу, у меня облегчение наступило в душе, теперь и ты ничья... Вот только лось Кирюха
с тобой остался, вырос, красавцем стал, рога огромные... И детей-то вам, Катерина, Бог так и не дал. Я напророчила! Сколько раз я Ивана встречала и говорила, что готова нарожать хоть пять детей, только он на эти мои слова никакого внимания не обращал. А когда браконьеры застрелили твоего мужа, когда Ванечки не стало, злость продолжала меня грызть изнутри, и решила я сделать тебе ещё больнее. Вот задумала я Кирюху твоего убить, медицинскую иглу в булку запихала
и скормила её ему. Спросишь, зачем? А чтобы и ты узнала, что такое одиночество. Вот теперь-то ты его знаешь! – Инна выпила оставшуюся водку прямо из бутылки. Долго сидела молча, уронив голову
на грудь.
– Вот и всё, выпотрошила я свою душу, прости, если сможешь.
Инна встала и, покачиваясь, пошла к выходу. Потом обернулась.
– А ты действительно милосердная: не выгнала меня, в лицо
не плюнула, выслушала тихо…
– Бог простит, – тихо произнесла Екатерина. – Инна Валерьевна, Вы мне столько наговорили, столько вопросов задали… А не пробовали их задать самой себе и найти ответ? – продолжила Екатерина.
Она встала с дивана, чтобы проводить непрошеную гостью.
– Задавала, задавала… Но ответа не находила, – промычала Инна.

;
2

Екатерина села на крыльцо, обняла колени и подняла к небу
голову.
– Ванечка, сокол ты мой ясный, любовь моя светлая, в каких
селениях душа твоя обитает? – слезы тихо текли из её глаз, а душу словно выжали, истоптали, разорвали… Огненной стрелой сердце пробили. – Убили нашего лося Кирюхеньку! Инна убила! И тебя, мой дорогой, изверги тоже убили, – Екатерина уткнулась головой в колени, запричитала. – Зачем Бог даёт столько испытаний моей душе,
разве может один человек такое выдюжить? Тяжек крест мне достался! Но если бы мне сейчас сказали, что за тем горизонтом, – Екатерина перевела взгляд на речку и лес, где просачивался рассвет, и птичьим криком пробуждалась природа, – лежит мой любимый Ванечка
и истекает от ран, где в муках умирал наш лось Кирюха, я бы бежала и только одно просила: «Я успею, родные мои, вы только дождитесь меня».

3

Иван Иволгин вернулся в свой таёжный посёлок с женой Екатериной – молодой статной с длинной русой косой. Поселились они
в доме, что остался от родителей Ивана. А потом Иван построил свой дом на самом краю посёлка, на высоком берегу реки. Перед домом простилался луг, спускающийся к реке, и темнел еловый лес.
В их доме твёрдо и надолго поселились вера, надежда, любовь, добром и милосердием были наполнены их сердца.
Посёлок Леспромхоз жил своей спокойной, размеренной жизнью. Здесь было всё: начальная школа, детский сад, животноводческая ферма, производство для переработки древесины, почта, медицинский пункт, питомник для молодого леса, заповедник, пять лесных кордонов и много чего ещё, да и райцентр находился всего в трёх
километрах, сразу за рекой.
Иван устроился егерем в заповедник. Он с детства любил лес
и его обитателей, позже поступил на заочное обучение в Московскую Тимирязевскую академию на факультет лесного хозяйства. Иван не мог мириться с проявлением зла, всегда был на стороне закона, нещадно боролся с браконьерством, дела доводил до суда.
Екатерина стала фельдшером в медпункте вместо Марии Петровны, которая ушла на пенсию.
Полюбили в посёлке молодую пару за доброту и отзывчивость.
После одного случая Екатерину односельчане стали назвать
милосердной. А было так: на кордоне Лысая гора, что в четырёх
километрах от их посёлка, лесник Василий в доме чистил ружьё,
вокруг копошились дети. Он вставил в ствол патрон и, уж как получилось, ружьё выстрелило, и пуля попала ему в живот. А на улице зима лютует, пурга метёт… Старший сын Василия, подросток,
добрался в посёлок к Екатерине за медицинской помощью.
Утопая по пояс в снегу, она через лес, закусив до крови губы, произнося лишь одно: «Вася, я успею, ты только не умирай», пробилась к кордону. И успела, оказала помощь, потом на санях тащила его до посёлка, а там повезла в районную больницу.
Иван с нежностью звал Екатерину «Ягодка моя!».
– Вань, а почему ягодка? – спрашивала она, улыбаясь.
– А потому что самая любимая, сладкая и вкусная, – улыбался муж в ответ и с любовью смотрел на неё.

4

За три года до своей гибели Иван из леса принёс лосёнка, ещё мокрого. Видно, мать-лосиха только разрешилась и стала от своего дитя уводить в лес браконьеров, которые гнались за ней. Иван нашёл потом и лосенка, и место, где погибла его мать-лосиха.
Екатерина, как увидела, так и обомлела. Обмыла его тёплой
водой, высушила, в конюшне из сена устроила постель и побежала
на ферму, взяла там бутылку молока с соской, которой выпаивают
телят после отела. Кормила его несколько раз в день. А Иван каждое утро привозил ему с фермы молоко.
Назвали Кирюхой. Это Ваня назвал его так в честь своего кока
с рыболовецкого сейнера, парня разбитного и весёлого.
Кирюша быстро рос, стал бегать и шалить. Пойдут Иван с Екатериной в лес, а лосёнок либо среди них мирно идёт, либо со всей прыти в лес бежит, нагуляется и домой возвращается.
В посёлке все любили его: то хлебушком угостят, то яблочко предложат... А дети Кирюху просто боготворили, гладили по шёрстке, играли с ним. Ему их игры тоже нравились.
Кирюха вырос, стал большим лосем. Он часто днём уходил
гулять в лес, но вечером обязательно приходил домой.
А потом в дом Екатерины пришла беда, да не одна. В лесу возле реки нашли убитого Ивана, а рядом в крови лежали его конь Верный и собака Граф. Кто это сделал, до сих пор неизвестно.
Екатерина тяжело перенесла смерть Ивана, замкнулась в себе… Один Кирюха был ей отрадой. Возьмёт она косу и скажет: «Пойдем, сынок, сена накосим…». Всё он понимал, покорно шёл рядом.
Но кто-то сообщил в область о лосе, и к ним приехал из областного зоопарка служащий, всё просил продать его.
– Да разве ребёнка можно продать, – сказала в ответ Екатерина, – а других детей у меня нет, Бог не дал. И всем стало понятно, что
значил для неё выращенный лось.
Не прошло и сорока дней, как Екатерина похоронила мужа, как вдруг занемог лось, отказался от еды и только пил воду, а потом
и слёг.
Екатерина вызывала из района ветеринара. Он осмотрел лося,
но никакого заключения не дал.
Всю ночь Екатерина была рядом с ним, гладила его шею и молила Бога о выздоровлении.
К утру лося не стало. Новость мгновенно облетела весь посёлок, к дому Екатерины пришло много людей. В трауре Екатерина вышла
к людям и низко поклонилась.
Ветеринар настоял на вскрытии лося, сказал, что хочет знать причину смерти. При вскрытии в пищеводе лося была обнаружена большая медицинская игла, которая и привела к гибели.
– Какая же тварь совершила это зло?! Кто мог сделать такую подлость?! – с болью кричал ветеринар. – И как теперь ему живется на этом белом свете? – плакал он.
Похоронили лося Кирюху на высоком берегу реки, на опушке
у леса.

5

Занимался рассвет, над рекой повис густой туман, сквозь него лучи солнца казались размытыми. Остывшая за ночь земля ещё
не нагрелась, но было тепло, только с речки тянуло прохладой.
Калитка открылась, и вошла Анна Григорьевна, девяносточетырёхлетняя Катина соседка. Она, опираясь на трость, шумно шаркала ногами, одетыми в видавшие виды тапочки.
– Анна Григорьевна, Вы что так рано встали?
– К тебе, девонька моя, спешу, всю-то ночь у тебя свет горел… Переживала. Слышала, у тебя кто-то был?
– Да, тётя Анюта, была непрошеная гостья.
Анна Григорьевна тяжело опустилась на крыльцо и присела
рядом с Екатериной.
– Что за гостья, я вроде вчера здесь заметила Инку – фельдшерицу со скорой помощи.
– Она была, – тихо ответила Катя. – Раскаивалась в содеянном… Это она убила Кирюху, – глаза Екатерины вновь наполнились слезами… Она уткнулась в грудь Анны Григорьевны и зарыдала в голос.
– А ты поплачь, девонька моя родная, ягодка моя любимая,
поплачь, душе легче станет. Ах, какая она гадюка, и здесь нашкодила. Чем же ей Кирюха помешал? Позавидовала, что зоопарк за него тебе большие деньги предлагал, а не ей?!
– Ваню, говорит, моего любила той самой безответной любовью. А меня ненавидела, – вот такая её правда. Спрашивала, где её женское счастье живёт.
– Это она, сучка, о своём женском счастье мечтает и ищет его
в чужих семьях и постелях? Я всю жизнь отработала в районной больнице санитаркой, о каждом хахале её знаю. Много раз я Инке
говорила, прекрати сортировать мужиков, найдётся жена, такую трёпку тебе устроит... А она мне, мол, не лезьте, Анна Григорьевна,
в мою личную жизнь…
Расскажу тебе, Катя, случай с Галиной Приходько, ты её должна помнить, у нас она в поселковом Совете работала. Кто-то Галине сказал, мир у нас не без добрых людей, что эта самая Инка с её Васькой амуры крутит, он тогда директором бакалейной базы был. Как-то
вечером Вася и Инна договорились пойти в кино, а дома он сказал, что уезжает с отчётом в область и вернется только к утру. Галина приоделась, шляпу на голову нацепила, сумочку взяла и стоит ждёт у выхода. Выходят они после сеанса, и Инка держит под руку её Василия, который якобы в командировку уехал. Все такие радостные, смеются. Вот тут всё и началось. Галина ухватила эту Инку за волосы и со всего маха лицом о своё колено, а потом сумкой по спине ухайдакала. У этой
королевы кровь из разбитого лица ручьём хлещет, а Галя берёт нежно под ручку Васю, и они, как ни в чем не бывало, тихо идут домой. Больше Василий в сторону Инки ни разу не посмотрел. А сейчас что, проще им стало, мне правнук сказал, что все знакомства через интернет делаются. Одно воскресенье идёшь по базару – видишь её с одним,
на следующем базаре с другим, это и есть её женское счастье? А я,
девонька моя, всегда любовалась вашей парой: как голубки ворковали, всё ладилось у вас, и любовь жила со счастьем вместе... Моего мужа Гриши уж 40 лет нет, а я всё живу нашим с ним счастьем и жду встречи с ним, на небо посматриваю... – Анна Григорьевна опустила голову,
неслышно шевелила беззубым ртом. – Слушай дальше… Во время войны к нам в район тяжелораненых доставляли, с большими увечьями… Госпиталь у нас здесь был, я санитаркой в нём работала, здесь и встретила своего Григория… Ноги у него не было… зато чуб как смоль
и глаза как угли, – рассмеялась она. – После войны поженились. Первенец у нас мёртвым родился, а потом троих родили, ты их знаешь. Видела я, как жёны за своими мужьями приезжали и забирали контуженых, без рук, без ног, … Тогда другие ценности были, а сейчас по телеку слушаю: молодой девушке задают вопрос: «Что такое любовь?» А она
в ответ: «Это спаривание». Во как! Ты знала Татьяну Муравьёву? Она
в школе завучем работала. Так вот, когда она узнала, что эшелон, в котором повезут мужа на фронт, пойдёт через их узловую станцию, а до нее 40 километров, она пешком пошла, ноги сбила в кровь… Пришла,
а эшелон-то и прошёл уже, лишь по перрону ветер записки носит. Стала она собирать эти записки, читать… И нашла свою, где её
Николай писал: «Любовь моя, Танюша, ещё больше люблю тебя.
Береги детей и жди меня, я обязательно вернусь». И не вернулся,
в Польше его могила. Она всю жизнь жила этой запиской… Вот оно, женское счастье! Горькое оно и солёное… Пусть эта Инка мне ответит, – Анна Григорьевна грязно выругалась, – какое же у неё было женское счастье.
– Я вот что хочу сказать, Анна Григорьевна, – Екатерина тяжело выдохнула, – как больно это мне было слушать… но нельзя человеку не дать шанса исповедоваться, пусть даже не в церкви… Душа её
запросила покаяния, освобождения, прощения, признания грехов…
Анна Григорьевна сердито заворчала:
– Ишь, исповедоваться она пришла… Уж больно груз у неё на душе тяжёлый.… Вон оно как, тяжко на душе стало, и о душе вспомнила… А что, она о других душах никогда не думала, когда гадила?
Анна Григорьевна достала из портсигара папиросу «Беломор»
и закурила.
– Вам же нельзя курить, моя хорошая, – тихо произнесла Екатерина.
– В 94 года уже всё можно, милосердная моя девонька, – она притянула к себе Екатерину и обняла. – Стаж курения, ой, какой большой… Ты живешь меньше…

***

Читателю интересно, как сложились судьбы наших героев.
Через пять месяцев Анны Григорьевны не стало.
На имя Екатерины пришло письмо от официальных органов, где говорилось, что умерла её дальняя родственница и остались дети: мальчик Фёдор, 15 лет, и девочка Анастасия, 12 лет. Екатерина
немедленно отправилась на родину, к северным морям. Оформив все документы об опекунстве, Катя привезла детей к себе. Фёдор всегда мечтал быть моряком, после школы поступил в морскую академию
и теперь служит на Севере. Настя закончила медицинский колледж, трудится, как и мама, на скорой помощи фельдшером. У Екатерины двое внуков: Ванечка от Федора и Кирилл от Насти.
Куда делась Инна Валерьевна Муромская, никто и никогда
не интересовался…
Баба с возу – кобыле легче…
Вот такая история из жизни о женском счастье. Есть оно,
но у всех разное, как день и ночь, как радостное утро и меркнущий рассвет.
Любите и будьте любимы!
Счастья вам, немеркнущей любви и всегдашней весны в сердце!
Будьте здоровы!


_____________________

ОСКОЛКИ РАДУГИ

 Не красота вызывает любовь, а любовь заставляет нас видеть красоту.
 Лев Толстой

1

Марина Сергеевна проснулась необычно рано. Огромные напольные часы показывали пять утра.
Яркое солнышко, пробиваясь сквозь шторы, весело проказничало на её лице.
Сна будто и не было. Марина Сергеевна счастливо улыбнулась, легко вздохнула и, откинув одеяло, села на край кровати. Тело
от избытка энергии готово было парить.
Она, не торопясь, поднялась на третий этаж своего элитного дома и вышла на лоджию.
На улице было сказочно красиво, просто божественно, и невольно начинаешь представлять себя малюсенькой частицей огромной Вселенной, и кажется, что в мире живут лишь доброта, любовь и счастье, и никому не позволено нарушать эту гармонию.
Тепло, покой и благодать…
Вокруг всё цветёт!..
Земля, пропитанная вчерашним дождём, источала неповторимые дурманящие благоухания, заставляя голову кружиться.
Через невесомую пелену голубого тумана на цветах и листочках алмазной россыпью таинственно искрились и переливались росинки.
Оторвавшееся от земли огромное алое солнце, расплескавшись румяной зарей по небу, наполняло мир теплом, лаской и упоением. Дружный щебет птиц только дополнял эту радость сотворения нового дня. Даже ветерок, боясь нарушить акт мироздания, затаился в листве и с интересом наблюдал за этой дивной сказочной картиной.
– Благодарю тебя, Господи, за всё! – тихо прошептала Марина, перекрестилась и поклонилась солнцу.
Спустившись вниз, она приняла душ, не спеша переоделась, приготовила кофе, твёрдо решив пойти сегодня в город, посидеть у фонтана, погулять в парке… Короче, посвятить этот воскресный день
активному отдыху.

2

Музыкальный фонтан находился на центральной площади города. Это было излюбленное место проведения досуга горожан, особенно в жаркое время года, и неизменное место встречи друзей и влюблённых. В вечернее и ночное время мощные струи воды раскрашивались лазерной установкой, создавая феерию удивительных красок,
а звучавшая музыка только дополняла эту красоту.
Народу на площади было не очень много, в основном бабушки
с внуками, которые, неистово вереща, носились друг за другом, а их воспитательницы в это время с удовольствием обсуждали своих
родственников, соседей и знакомых. Основное же празднество,
посвящённое Дню защиты детей, должно было начаться в 16 часов.
К этому времени рабочие украшали стоящую невдалеке сцену.
Тихо играла инструментальная музыка.
Марина Сергеевна нашла свободную скамеечку и села. Откинувшись на спинку и вытянув ноги, она, прикрыв веки, слушала шум
падающей воды и саксофонную музыку. Это соединение звуков успокаивало её, и она задремала.
Зазвучала музыка Штрауса. Марина Сергеевна открыла глаза. Она очень любила творения этого композитора, особенно вальсы.
Семь лет назад она ездила в Австрию, Вену. Посещала знаменитую Венскую государственную оперу, где слушала оперетту Der Zigeunerbaron (Цыганский барон). Была на Центральном кладбище Вены, поклонилась праху Иоганна Штрауса и возложила на его могилу цветы.
Неизгладимые впечатления остались от этой поездки!
И вдруг пошёл меленький тёплый дождь. Все поспешили под навесы, а солнечные лучики, отражаясь от водяных капелек, раскрашивали их в волшебные краски радуги. И эта радуга была везде,
её можно было потрогать, прижать к себе, дышать ей. От этого сказочного чуда наступает невероятный восторг, сердце с душой рвутся наружу, неся с собой всё светлое и сокровенное, тело становится лёгким и невесомым. А ты стоишь и боишься пошевелиться, чтобы
не нарушать эту чарующую картину мира жизни.
Марина Сергеевна раскрыла зонт… Но вдруг отбросила его в сторону, быстро сняла туфли и закружилась в сказочном танце Штрауса. Её руки порхали в ритме мелодии, словно крылья волшебной бабочки.
Буквально через минуту к ней подошёл высокий мужчина. На вид ему было чуть более пятидесяти лет. Он элегантно наклонил седеющую голову и щёлкнул каблуками.
Марина Сергеевна на мгновение остановилась, взглянула на партнёра, улыбнулась чарующей улыбкой, изящно отвела одну ногу назад, касаясь асфальта кончиком носка и сгибая колени, выполнила полуприседание, одновременно наклонив голову. Реверанс был столь
элегантен, что послышались аплодисменты. Она положила левую
ладонь на плечо партнёра, он взял её вытянутую правую руку, и они закружились в радужном танце музыки и красок. Вскоре к ним присоединились и остальные присутствующие.
Дождь закончился, радуга померкла и исчезла.
Марина и мужчина, его звали Юрий, взявшись за руки и громко смеясь, побежали в ближайшее кафе. Их сопровождали громкие
аплодисменты. И в кафе их также встретили с радостью, как героев, принесли пледы, горячий кофе с коньяком.
– Знаете, Мариночка, – проговорил он, когда они допили кофе, – у меня деловое предложение. Чтобы сегодняшний праздник не был омрачён, и мы не заболели, ведь одежда вся мокрая, предлагаю сейчас разъехаться по домам и переодеться. Как Вы на это смотрите?
А потом… хоть на Луну… – засмеялся он.
– Я тоже об этом подумала, – она рефлекторно передёрнула плечами.
– Я вызываю такси. Вы мне даёте свой телефон, а я Вам позвоню, и мы через два-три часа встретимся. Вы не будете против этого?
– Согласна, с превеликим удовольствием, – Марина Сергеевна чарующе улыбнулась.
– Замечательно! Тогда разъезжаемся, чтобы всенепременно встретиться, – он галантно поцеловал ей руку.

3

Около 16 часов у Марины Сергеевны раздался телефонный звонок.
– Алё!..
– Мариночка, это Вы?
– Да, Юрочка, я. Уже и не надеялась, что позвоните, начала
сокрушаться, – сча;стливо засмеялась она.
– Нет-нет, не переживайте, я никуда не делся. Тщательно готовлю себя ко встрече с Вами. Не хочется померкнуть в Вашей красоте.
– Ну Вы такое скажете… Вдруг я возьму, да и поверю Ваши слова?..
– Отвечу на это маленьким стихотворением:
О женской красоте слагают оды,
Она пленит сильнейших из мужчин,
Она творение самой природы
И выше самых бо;льших величин.
Кто автор, не знаю, но сказано очень точно. Мариночка, если не будете сильно возражать, давайте встретимся в 17 часов у главных ворот Парка культуры и отдыха имени Белинского. Там мы с Вами погуляем, подышим воздухом… А когда наш аппетит начнёт превалировать над разумом, пойдем с Вами в ресторан «Ереван». Может,
у вас есть другой план?
– Нет, всё замечательно. План утверждается. У меня только один вопрос, а Вы уверены, что мы попадём в этот ресторан? Обычно там…
– Попробуем… Если вдруг всё получится, вы меня жарко поцелуете, а нет… поедем на вокзал пить пиво, – и он весело засмеялся.
– Я согласна… На всё согласна!;
4

К воротам Марина Сергеевна подошла спустя десять минут после назначенного срока. Она издали увидела Юрия и заинтересованно рассматривала его, он стоял к ней полубоком и не видел её. Он
выглядел более чем импозантно. На нём был тёмный классический костюм, выгодно подчеркивающий его атлетическую фигуру. Под двубортным пиджаком гармонично белела светлая водолазка. Проказник-ветерок слегка трепал волосы, что придавало его спокойному и сосредоточенному образу шаловливые черты.
Марина выглядела не менее элегантно. Поверх её голубого
декольтированного платья был надет белый пиджак, на шее белела ниточка жемчуга, на ногах чёрные туфли на небольшом каблуке,
а на голове красовалась светло-розовая шляпа с огромными полями.
– Добрый вечер, – тихо произнесла она, притронувшись к его руке.
От неожиданности Юрий вздрогнул и обернулся. Его глаза счастливо расширились, он улыбнулся.
– Это Вам! – протянул он ей букет роз с длинными стеблями. – На языке белых роз, этих дивных цветов, я хочу выразить вам
самые светлые и нежные чувства: любовь, глубокое уважение
и признательность. Я очарован Вами, Вашей красотой и обаянием! Ваше лицо сейчас излучает радужный свет, свет нашей сегодняшней радуги!
Он наклонился и поцеловал ей руку.
От такого неожиданного напора глаза Марины Сергеевны стали влажными, и чтобы не потекли слёзы, она часто заморгала.
– Приглашаю, – Юрий грациозно вытянул руку в сторону парка.
Она взяла его под руку, и они пошли по тенистой аллее.
– А как Вы оказались у музыкального фонтана? – спросила она.
– Честно, просто гулял… Увидел танцующую Дюймовочку
в радужном сиянии, и как кто-то толкнул в спину… Мальчишеская удаль, юношеский порыв… А может быть, Судьба… Нисколько
не жалею о своём деянии. Такая женщина! – он счастливо засмеялся
и пожал её ладонь. – Мариночка, а что если мы с этой минуты перейдём с вами на «ты»? Как вы смотрите на это моё предложение?
– Я согласна. Юра, расскажи мне немного о себе. Как ни скажи,
а всё-таки интересно, что за человек идёт рядом с тобой.
– Ничего примечательного. Бывший лётчик гражданской авиации. Летал на Ту, Илах… Был даже командиром корабля. Но после одного экстремального случая стал бояться высоты и ушёл на пенсию. Извини, давай сегодня об этом говорить не будем. Как-нибудь, когда-нибудь… Хорошо?
– Хорошо.
– Что я хочу добавить. С самого рождения мы стремимся ввысь. И у каждого из нас есть своя гора, заканчивающаяся вершиной.
Мы карабкаемся по этой горе, в кровь сбивая колени и руки. Некоторые срываются, разбиваются, гибнут, не пройдя и половины пути.
Но многие покоряют свою вершину… – он задумался. – И вот стоишь ты там, и дух захватывает… Всё под тобой… Радость переполняет душу… Но приходит время, и надо спускаться. Хорошо, если гора полога и ты идёшь по ней медленно, наслаждаясь окружающим
миром, а если она крута?.. Ты катишься с неё… Миг – и у её подножья. И ноги, и руки, и тело… всё изранено… Глядишь ты на эту гору и думаешь, зачем надо было на неё взбираться, можно же и прожить у её подножия без всплесков и потрясений. Есть, конечно,
и такие, которых на эту вершину на вертолетах доставляют, но из них получаются, в основном, не;люди.
Юрий опять надолго замолчал. Марина шла тихо, не вмешиваясь в поток его мыслей.
– Юрочка, а ты в Пензе давно живешь? – тихо спросила она, чтобы отвлечь от горьких мыслей.
– Четыре года. Родился в Костроме, до этого работал в Омске, Брянске. Бабушка оставила мне богатое наследство и дом на Суре
в Северной Поляне. Теперь я богатый и завидный жених, – засмеялся он. – Прямо как в анекдоте. Миллионера спросили, как он стал таким богатым. Я купил апельсин, отвечает, выжал его, получил два стакана сока. Продал их. На вырученные деньги купил два апельсина и четыре стакана сока. Продал… А потом умер дедушка, и я стал миллионером. Вечер допросов и ответов временно отменяется…
В глубине парка играла музыка.
– Юра, пойдём, я угощу тебя мороженым, и выпьем по фужеру шампанского.
– Возражений нет. Мороженое съем, а от шампанского отказываюсь, не люблю его, даже не знаю почему. С твоего позволения я его заменю на чашечку кофе.

5

Медленно сгущались сумерки. Они тихо брели в сторону выхода.
– Тебе нравится Пенза? – спросила его Марина.
– Да. Поначалу, как только приехал сюда, не был в восторге,
а спустя некоторое время полюбил этот древний, богатый своей историей и людьми город, – он остановился, повернулся к ней лицом
и заглянул в глаза. – Вы знаете, милая Марина, что вот по этой дорожке двухсотлетнего парка, именно по этой, – он топнул ногой, – ходили государи Александр I, Николай I и будущий император Александр II. Нет? Скажу больше, мы стоим на том месте, где стояли
Жуковский и Маяковский, Лермонтов, Белинский, Давыдов… Да разве только они. Могу назвать ещё десятки знаменитых фамилий! Ладно, – он взглянул на часы, – поехали на вокзал.
– Зачем?
– Пиво пить!
– А…
– Я пошутил. Приглашаю вас, сударыня, в ресторан, – он наклонил голову.
– Ой, не соблазняйте! Не вправе отказать вам!

6

Они сидели друг напротив друга, пили коньяк, ели острую
кавказскую пищу, танцевали, тихо и непринуждённо разговаривали.
Говорили обо всём и ни о чём.
Быстротечное время куда-то стремительно мчалось, и никто
не заметил, как стрелки часов соединились, обозначая полночь.
Рассчитавшись, они вышли на улицу. Было прохладно.
Марина повернулась к Юрию. Её глаза полыхали ярким пламенем, обжигая лицо.
– Юра, – она хитро улыбнулась, – не люблю быть должной…
– Не понял…
Она обняла его за шею и притянула к себе.
– Я сегодня проиграла спор, о чём нисколько не жалею!
Она страстно прильнула к его губам. Шляпа упала и покатилась, подхваченная легким ветерком, но этого никто сейчас не заметил…
Его руки уверенно и твёрдо прижали её к себе, и Марина почувствовала, как почва уходит из-под её ног, горячая волна разливается по телу, лишая воли и разума… В глазах сияла утренняя радуга.

17.05.22. Степовое
;
_____________________

СИЯНИЕ ВЕРЫ

 Если в тебе недостаток веры, то бытие не для тебя.
 Лао-цзы

1

Последнее время Владимир интенсивно работал над новой книгой и часами просиживал в Литературном музее.
Время перевалило далеко за полдень, когда он вышел на улицу. Яркое солнце мгновенно ослепило, и поначалу ничего не было видно. Он надел защитные очки, немного постоял на пороге. Куда идти было всё равно, и он тихо побрёл вверх по улице Кирова. Эта была одна
из старейших улиц города Пензы. Она сформировалась ещё в XVII веке, как часть дороги, связующей нагорную крепость с прибрежными поселениями первых поселенцев.
Раньше, в конце XVII века эта улица называлась Нижне-Посадской, так как проходила вдоль городских посадов, а в XVIII
веке стала 1-й Спасской, по Спасскому собору, построенному за стенами крепости. С середины XVIII века её назвали Троицкой, так как вдоль неё возвели Троицкий женский монастырь. После Октябрьской революции она получила имя Карла Либкнехта, затем пензенского революционера-коммуниста В.В. Кураева, а с февраля 1935 года и по сегодняшний день называется в честь советского коммунистического деятеля Сергея Мироновича Кирова. Эта улица в Пензе стала рекордсменом по числу переименований.
– Какие всё-таки чудесные были старые названия! Почему не вернуть?! Больших людей тоже нужно чествовать, ничего не имею против, – думал Владимир, – ставьте им памятники, называйте новые улицы, города… Но не переименовывайте старые, зачем? А сколько
с этой улицей связано великих имён!.. Сколько величайших людей ходило по ней, от этого просто голова идёт кругом: писатель Иван Иванович Лажечников, литературный критик Виссарион Григорьевич Белинский, композитор Сергей Иванович Танеев, историк Василий Осипович Ключевский, герой Отечественной войны 1812 года поэт Денис Давыдов… Всех и не перечислишь…
Сегодня от сотрудников музея он узнал, что Денис Васильевич Давыдов жил после войны в своём имении в селе Верхняя Маза
Симбирской губернии и в Пензе на балу познакомился с красавицей Евгенией Дмитриевной Золотарёвой, племянницей одного из значительных общественных деятелей Пензенского края Бекетова Алексея Николаевича. Между генералом и ней случилась страстная любовь.
В ту пору Давыдову было 48 лет, а Евгении 23. К тому времени
он был давно женат и имел шестерых детей, потом у него их народилось ещё трое.
Девушка все это время оставалась незамужней, гуляла с ним рука об руку, принимала цветы и стихи, вела секретную переписку и даже тайно встречалась с ним в Москве. Три года продолжались их встречи. Со временем до супруги Дениса Васильевича дошли слухи о его измене, была большая ссора. Встречи прекратились. Золотарёва
вышла замуж «за нелюбимого и немолодого» соседа-помещика,
отставного драгунского офицера, а Давыдов в возрасте 55 лет в 1839 году умер.
Погружённый во все эти мысли Владимир подошел к крепостной башне.
Перейдя улицу, он направился к смотровой площадке, где стоял памятник «Первопоселенец», посвящённый основанию города Пензы и первым его жителям.
Мужчина-первопоселенец олицетворял собой воина и крестьянина. В его правой руке было зажато острое копье, а левая держала плуг. Стоящий рядом конь также был символом и военного, и мирного времени, ведь на нём можно было не только пахать землю, но и воевать. На гранитном основании монумента высечена надпись: «Лета 7171–1663 – на реке Пензе велено город строить». За памятником обустроена смотровая площадка.
Владимир облокотился на чугунную ограду, украшенную изображениями герба города в виде трёх снопов пшеницы, устремил свой взгляд на простирающуюся Пензу, реку Суру и Спасо-Преображенский мужской монастырь. Было тихо и спокойно.

2

Неподалёку от него стояла статная изысканно одетая женщина. Модная шляпка на её голове скрывала половину лица. Она умиротворенно глядела вдаль и благодушно улыбалась, как улыбается мать, впервые увидевшая своего ребёнка.
– Я сюда часто прихожу послушать вечерний звон церковных
колоколов, – тихо произнесла она, не поворачивая к Владимиру головы. – Православный звон наполнен удивительной силой, обладающий способностью проникать в человеческие души, сердца, укреплять
и исцелять тело. Колокол – это часть храма, а храм как единое целое служит одной цели – спасению души. Колокольный звон – это как молитва.
Она умолкла. Было видно, что пребывание здесь для неё не просто звучание колоколов.
– Есть такая поэтесса, из современных, Ольга Бажина… Прочту вам маленький ее отрывок:

Звон колокольный не мало, не много –
Голос Всевышнего нашего, Бога!
Слово Благое Господь нам дарит,
С нашими душами Он говорит!
Вот и звучит по России окрест
Колокол самый большой – «Благовест»,
Мощно, величественно, глубоко
С Верою в души вливаясь легко!
За Благовестом вступают «подзвонные»,
Вторят им «трельные» или «зазвонные».
В небо возносится чистый, привольный
Многоголосый звон всеколокольный
Радостно-яркий, малиново-красный!
Назван «трезвоном» он был не напрасно…

– Хорошо написано... Вы местный?
– Учился тут, приехал в…
– Мы стоим с Вами на месте, где концентрируется звон колоколов четырёх соборов, – она явно не слушала его, сосредоточенная
на чём-то своем. – Под нами – Спасо-Преображенский мужской
монастырь, слева – Свято-Троицкий женский монастырь, справа – Покровский Архиерейский собор Русской православной церкви
и церковь Покрова Пресвятой Богородицы, а сзади – Спасский
кафедральный собор, главная архитектурная доминанта города Пензы.
– Вы верующая? – спросил Владимир.
– А как жить без веры? – она посмотрела на него удивлённо. –
А Вы?
Владимир неопределённо пожал плечами:
– В роду все были атеистами… Я прекрасно понимаю, что человек должен, точнее обязан во что-то верить: в Бога, царя, партию, идола… В самого себя, в конце концов. Без веры наступает хаос, если хотите, анархия… Мне уже сорок, и трудно в этом возрасте себя
переделывать. Воспитание, формирование характера и манеры поведения должны закладываться с детства. А когда работаешь дни и ночи, когда мозг занят совершенно другим, на иное просто не остаётся времени. Вы согласны со мной?
– Отчасти. И, несмотря ни на что, Вы всё же вспоминаете Бога?..
– Так делают все, и я не исключение.
Она опять затихла. Владимир внимательно следил за выражением её лица.
– Согласна, каждый человек должен верить во что-то и в кого-то… Давайте мы с вами прервёмся, послушаем колокольный звон, который начнется через пять минут и, если вы никуда не торопитесь, мы где-нибудь посидим, и я расскажу вам, как обрела веру. А обрела я её в 7 лет!
– С интересом Вас выслушаю.
– Знаете, – таинственно зашептала она, – сейчас во всех храмах станет звонить главный колокол, это благовест, а потом начнётся
перезвон всех колоколов по очереди. Слушайте.
Владимир от неожиданности вздрогнул от идущих из бездонного неба и катящихся по земле мощных медных ударов. Эти звуки накатывались на него, словно огромные океанские волны, то отходя,
то снова накрывая. Тело, как порожний сосуд, дрожало и гудело,
сознание меркло. А когда начался перезвон, он и вовсе перестал чувствовать себя, пребывая в состоянии эйфории, ощущении мощного, внезапного, всё заполняющего чувства счастья и радости.
Город в золотой дымке тоже куда-то медленно плыл, вздрагивая от этих звенящих звуков.
Когда всё закончилось, Владимир долго стоял отрешённый
от всего мира, почувствовал, как его взяли под локоть.
– Как ощущение, как себя чувствуете? В созвучии колокольного звона испытываешь благодать, раздолье души и силу тела… Всё это созвучно русской душе, – её глаза горели таинственным лучезарным голубым цветом любви, безмятежности и красоты. – Пойдёмте в парк к собору. Там спокойно. Меня зовут Лидия Сергеевна, а Вас?
– Впечатлило!.. Состояние первобытного переизбытка счастья
с отрешённостью от реального мира… Владимир, – он наклонил
голову.
Она улыбнулась:
– А отчество?
– Николаевич.
– Вы готовы, Владимир Николаевич?
– Готов.
Они перешли улицу и поднялись по лестнице. Солнышко клонилось к западу, отбрасывая от деревьев причудливые тени. Ещё не до конца проснувшийся ветерок лениво блуждал среди пыльных листочков. Поодаль слышались весёлые крики детворы.
Они присели на скамеечку в сквере Лермонтова недалеко от Спасского кафедрального собора.
– Вы чем занимаетесь, Владимир Николаевич?
– Книжки пишу.
– Вы писатель? – это её немного удивило. – Может быть, это
даже и к лучшему, вдруг понравится мой рассказ, и вы опишете его
у себя, а другие прочтут…

3

– То морозное утро сохранилось в моей памяти радужным лучом света, – начала Лидия Сергеевна без предисловий. – Поверьте, в моей жизни было всё: падения и разочарования, ошибки и неудачи, взлёты и радости… Красок множество, но не все и не всегда они радовали глаз. И когда жизнь ставила передо мной тот или иной вопрос, те или иные задачи, я задавала себе ответный вопрос: не почему так, а для чего?.. Считала и считаю – в трудностях куётся характер, при этом от этих испытаний душа взрослеет и мужает, становится сильнее.
Детство мое прошло в далёкие советские времена в небольшом посёлке. В то время был мир у нас и понимание меж людей, присутствовала вера в будущее и многое другое, чего нет сейчас. Одно плохо – вера в Бога в людях практически вся была изничтожена.
У нас была обычная советская семья. Папа – коммунист, и в нашем доме, разумеется, никаких икон не висело, и никто, естественно, не молился…
Рядом с нами жила многодетная семья – мать с отцом, тётя Маруся с дядей Пашей, четверо их детей-пацанов и бабушка Надя. Хорошие люди, добрые. Мы с ними дружили. Я ходила к ним, ребята
прибегали к нам. В праздники все вместе собирались за одним столом. Вот они верили в Бога!
У бабушки Нади была отдельная маленькая комнатка, на стенах которой висело много икон... И лампадка горела.
Бабушка была маленькой, тихой, неприметной и сердечной. Иногда она приглашала меня к себе и рассказывала, кто изображён на образах, про Иисуса Христа, Пресвятую Богородицу, Николая, Петра, Павла, учила молитвам…
В конце ноября в их семье родился ещё один мальчик, Константином назвали. Тётя Маруся меня спросила, не хочу ли я стать для Кости крёстной матерью. Я согласилась. Но не представляла и не понимала, что это такое, что должна делать, как себя вести… Да и откуда могла знать маленькая девочка, которая училась в первом классе?
С лютыми морозами и сильными снегопадами наступил декабрь.
За окном было ещё темно, когда меня разбудила мама:
– Лидочка, дочка, просыпайся.
– Почему рано так, мамочка? Что случилось? – бормотала я,
пытаясь накрыться одеялом.
– Ты обещала стать Косте крестной матерью? Надо ехать в церковь. Я тебе вчера забыла об этом сказать, а будить не стала. Вставай! Сегодня воскресенье, дядя Павел уже лошадь запряг и все ждут тебя.
Я быстро вскочила, почистила зубы и умылась.
– Мама, а можно мне надеть новое платье?
– Конечно! И даже нужно.
Я посмотрелась в зеркало и обмерла, оттуда на меня смотрела красивая девочка в оранжевом платье с круглым белым воротничком и манжетами. Мама вплела мне в косы белые атласные ленты.
– Мама, а что такое церковь? – спросила я взволнованно.
– Это храм Божий.
– И я там увижу Бога?
– В храме служит священник, он тебе всё и расскажет. Давай
поторапливайся, дорога длинная, десять километров, ехать долго.
Дверь открылась, и с охапкой дров в облаке пара вошел отец:
– Ух и морозище! Ты, мать, одевай её теплей.
Походила я в своём одеянии, наверное, на медведицу: шапка, толстенное пальто, валенки, рукавицы, а сверху ещё мама меня перетянула шалью, так что и двигаться я могла только по прямой.
У калитки уже стояла вся в инее, часто пофыркивая и переминаясь из стороны в сторону, запряжённая в сани лошадь. А небо было такое высокое, тёмно-тёмно синее и всё в золотых звёздах, а две звёздочки, это я хорошо запомнила, очень ярко сверкали.
Сани были со спинкой и боковинами. На дне лежало свежее
духовитое сено. Меня, с завёрнутым в одеяло малышом, посадили
к спинке, укутали сеном, а сверху ещё положили несколько тулупов. Тётя Маруся и дядя Паша расположились на скамейке.
– Н-о-о! – крикнул дядя Павел и дёрнул поводья. Полозья
заскрипели, и лошадка потрусила по заснеженной дорожке.
Я прижалась к своему тёплому свёртку, обняла его и стала представлять церковь и предстоящее крещение.
Ехали долго. Сначала полем, потом по мосту через речку, проезжали неизвестные мне деревни и снова поля… Наконец лошадь остановилась. Перед нами стояла церковь. Она была очень старой и называлась Богоявленской. Тётя Маруся взяла Костю на руки.
Моё тело от волнения всё трепетало, когда я вошла в храм.
В церкви тускло горели свечи и пахло ладаном, шла утренняя служба. В ней было ещё две старушки. Посередине стояла купель.
Старенький с седой бородой и в чёрном облачении священник, повернувшись лицом к алтарю, читал молитву.
После службы он нас всех исповедовал и причастил. Его глаза излучали теплоту, доброту, голос был тихий и ласковый.
– Как твое имя, девочка? – спросил меня священник, гладя по голове.
– Лида.
– Ты знаешь, что носишь имя святой мученицы Лидии? – он подвёл меня к иконе. – Приложись к ней, – он показал, как это сделать. – Лидия за веру в Христа нашего подверглась многим мукам, но вынесла всё и только уверовала в силу и веру в Господа нашего Бога.
Ты крестик носишь?
– Мне мама сегодня его надела.
– Никогда не снимай его… Ни-ког-да!
– А Бога я увижу? – прошептала я, глядя священнику в глаза.
Он прижал меня к себе.
– Бога невозможно увидеть. Он живёт в душе и сердце каждого человека, – тоже тихо произнес он. – Бог – это любовь! Любовь к маме с папой, ко всем людям, к Родине, ко всему тому, что делаешь
и станешь делать… Любовь к вере нашей… Ты будешь взрослеть,
познавать этот мир и увидишь, как он прекрасен! Нельзя красить его красками горя и страданий. Неси добро и ласку в душе своей, всегда помогай тем, кто нуждается в этой помощи. Путь человека никогда
не бывает лёгок, без трудностей. Это Бог даёт нам испытания и смотрит, как мы их преодолели. Веруй в Бога, он всегда поможет тебе найти правильную дорогу в жизни. И неси его в душе своей. Ну, иди. Пусть Бог хранит тебя, Лидия! – он перекрестил меня и поцеловал
в лоб. – Пойдём, сейчас будем крестить Константина.
И началось таинство крещения.
– А отец крестный был? – спросил Владимир.
– Да. Родственник тёти Марии, парень лет восемнадцати из соседнего села. Он до церкви сам добрался. Вам интересен мой рассказ? – спросила она Владимира, глядя проникновенно ему в глаза. – А то я так подробно рассказываю…
– Нет-нет, рассказываете, мне очень интересно… Правда.

4

И вот мы снова в санях, возвращаемся домой. Поднялся ветерок, пошёл снег.
Вдруг сильно завьюжило, порыв ветра был такой силы, что
вокруг ничего не было видно. Перед мостом на небольшом взгорке лошадь поскользнулась и понесла. На середине моста сани развернуло, они разбили ограду моста, перевернулись на бок и стали медленно сползать, намереваясь свалиться с него на неокрепшей лёд реки. Тётю Марусю от удара выбросило из саней, как потом выяснилось, она сломала руку. Она стояла, плакала и что-то кричала. Дядя Паша крепко держал вожжи в руках и на коленях клонил голову лошади
к земле. Я, упершись ногами в боковину саней, крепко держала
сверток за край одеяла и тащила его на себя. Моё лицо было обращено в небо, я, не помня себя, кричала: «Господи, помоги! Господи, помоги!»
Лошадь вся напряглась, содрогнулась всем телом, выдернула сани и встала как вкопанная. В эту же секунду сразу стало спокойно, ветер моментально стих, и лишь меленький снежок ласково падал на нас.
А Костя всё время спал и даже ни разу не шевельнулся.
Тётя Маруся подбежала к нам. Она плакала и благодарила Всевышнего. Дядя Паша поправил сани, нас снова усадили, и мы продолжили путь домой.
Я ещё крепче прижала к себе своего крёстного сына, за всё благодарила Господа Бога.
Вот такая вот история. После этого случая я уверовала в силу господню и его молитву.
Собеседница опять задумалась.
– Всё в этой жизни не случайно! – наконец произнесла она, глубоко вздохнув. – Вера – есть сила жизни, наше единение… В конце концов, смысл всей этой жизни. Многие просят Бога изменить обстоятельства, ситуацию, не зная, что он посылает нам всё это, чтобы мы преобразовались сами. Бог говорит с нами языком чувств, мы отвечаем ему языком поступков. Я живу в этой жизни по одной заповеди:
не делай другому того, чего не желаешь себе сам, так и тружусь!
Если в вашем внутреннем мире живут Царствие Небесное, сердечный покой, милосердие, вера, любовь, – то они обязательно отразятся на вашей жизни, – она внимательно посмотрела на Владимира добрым, внимательным взглядом и встала. – Доброго вам здоровья! Спасибо за вечер. В земной жизни всё не случайно и даже наша с Вами встреча. Не провожайте меня, до свидания, – и она медленно
пошла по тропинке, ведущей к собору.
А Владимир сидел и думал, думал, думал…


_____________________

НАРОДНЫЙ ЦЕЛИТЕЛЬ
 
– Что у вас болит?
– Голова.
– А почему повязка на ноге?
– Сползла.
Анекдот

В воскресные дни мужики любили собираться в гараже у Кузьмича.
Два года назад он отдал машину сыну, так что места хватало всем. И здесь всегда было весело.
Когда ни придёшь к нему, Николай Кузьмич постоянно на месте. Можно и перекурить, и словом добрым обмолвиться, и бутылку пива выпить, и в домино поиграть...
Летними вечерами на улицу выносили стол, скамейки и обязательно огромную пепельницу для окурков. За чистотой Кузьмич следил строго, а для тех, кто этого не понимал, посиделки немедленно прекращались, и нарушитель отправлялся подметать двор.
Сам Кузьмич пил мало и другим не позволял это делать. Считал, что можно и без водки себя развеселить, но от рюмочки никогда
не отказывался.
Четыре года назад у него скоропостижно умерла жена, страдала варикозным расширением вен, тромб оторвался. И теперь он всё свободное время проводил здесь, в гараже.
Дома было тихо и неуютно, а здесь всегда мог себя чем-то занять. Даже порой оставался ночевать.
В этот день на улице стал накрапывать дождь, но никто не собирался расходиться. Расселись вдоль стенок в гараже.
– А помните, мужики, – начал тихо Николай Фёдорович, столяр мебельного цеха, – в 90-е годы страна разделилась на бандитов и экстрасенсов. Кого только не было: Кашпировский, Чумак, Джуна…
А Лонго даже проводил жуткий ритуал по «оживлению мертвеца»
в здании морга Института скорой помощи имени Склифосовского. Потом выяснилось, что был это обычный цирковой трюк.
А сколько этих целителей по стране ездило? Весты, Карины,
Зары, Шаулы… И кого только не было? Все звёзды Вселенной!
Они лечили, избавляли, заговаривали, снимали сглаз и порчу…
И огромная очередь всегда стояла к ним, в основном из баб, разумеется, хотя и мужиков тоже хватало.
Правда бандитов у нас и сейчас предостаточно, а вот этих самых целителей резко поубавилось. Хотя…
Николай Кузьмич хрипло рассмеялся:
– Я Вам расскажу пару эпизодов из своей жизни. Мы тогда в деревне жили, это сейчас городскими стали. Мою супругу Марию Гавриловну, царствие ей небесное, многие помнят. Женщина крупная, даже сверх меры. Наслушавшись по телевизору Кашпировского, решила она похудеть. А до этого сколько не бились, ничего не получалось. Диеты, отвары, бабки-ведуньи, всё напрасно… Даже толще стала.
Насобирала денег и решила поехать с Катей Сверчковой в Киев на сеанс к Кашпировскому, думаю, все помните такого экстрасенса, по телевизору выступал… Когда его показывали, вся страна сидела возле голубого экрана. В это время даже преступность на улицах сводилась к нулю.
Приехали в Киев, заплатили бешеные деньги, сидят, ждут. Час прошёл, второй, третий… Вдруг видят, по коридору быстрым шагом идёт Кашпировский, сейчас их примет. А он ни на кого из них даже не взглянул, лишь прорычал: «Чего припёрлись? Хлеб, вода и соль…» – и пошёл дальше.
Обидно им стало, сколько деньжищ потратили, сколько ждали
и только услышали: «Хлеб, вода и соль…»
Вышли они на улицу. День заметно посерел, опускались сумерки.
– Катька, а пошли в ресторан, – говорит моя. – Горе зальём и поедим от пуза.
На том и порешили. Заказав двести грамм водки, салат, отбивную, мороженое с кофе, они выпили и принялись с аппетитом закусывать.
Лишь только пища коснулась рта, подступила тошнота, а Марию вырвало прямо на скатерть.
То, что они выслушали от официанта, и передать невозможно.
А ещё и штраф заплатили…
Больше месяца они перебивались с хлеба на воду, остальное их организм просто не воспринимал. И как итог, не могу утверждать точно, но приблизительно каждая похудела килограмм на двадцать. Но спустя полгода уже диеты никакой не соблюдали. Вес к ним вновь вернулся, а может стал даже больше.
– Правда такое было, или приукрасил малость? – хмыкнул учитель физкультуры.
– Я не девка, чтоб тебе врать. Как было, так и рассказал.
– Извини, Кузьмич, просто не верится в такое.
– Не спеши, сейчас ещё расскажу один случай, произошедший уже со мной. После этого эпизода я свято поверил в силу целителей!
На одном из телевизионных сеансов Кашпировский дал установку: «Кто завтра идёт рвать зуб, рвите без анестезии, гарантирую обезболивание». А у меня как раз вторую неделю ныл зуб, а две последние ночи я даже плохо спал.
Утром помылся, щёки до синевы выбрил, рубашку чистую надел и поехал в район, там в поликлинике стоматология была.
Прихожу, а народу – как до Луны, я аж опешил.
– Граждане, – говорю, – пустите без очереди. Мне только зуб вырвать. Кашпировский вчера по телевизору сказал, можно рвать без анестезии. И ещё сказал, сделать это нужно до десяти часов, а то…
Я быстро!..
Народ одобрительно кивнул, мол, проходи, Кашпировский врать не будет. Всем стало даже интересно.
Захожу я в кабинет, а там воняет эфиром и ещё чем-то тошнотворным, меня чуть не стошнило.
А доктор Мария Дмитриевна родом с нашего села, знала меня.
– Николай, что случилось?
– Зуб хочу вырвать, Мария Дмитриевна.
– Садись, – а сама в шприц лекарство набирает.
– Мне без укола, – говорю я.
– С ума сошёл, это же больно.
– Кашпировский сказал, что сегодня можно делать без укола, всё заморожено.
Посмотрела она на меня удивлённо, но спорить с великим чародеем не стала.
Открыл я рот, зажмурил глаза…
Она чем-то во рту поковырялась, боли, как таковой, и не ощутил. Меня это даже окрылило.
Чувствую, берёт она щипцами зуб и раскачивая, начинает тащить. Я заорал во весь голос, боль была неимоверная. Мария Дмитриевна в ужасе остолбенела.
– Что теперь с тобой делать? – молитвенно зашептала она.
– Да ну его… – здесь я громогласно излил тираду, в которой упомянул Кашпировского, весь его род, высказался о врачах и ещё добавил для убедительности и что-то своё.
– Рви уже, Мария Дмитриевна, как-нибудь потерплю.
Когда весь в слезах и соплях, с вытекающей изо рта, словно
у вурдалака, кровью, я вышел из кабинета в коридор, кроме старенькой старушки, которая из-за возраста ничего не слышала и не видела, никого не было.
Беспрерывно сплёвывая сгустки крови, я неторопливо шёл в буфет для дезинфекции и снятия стресса.
Рассказ Кузьмича постоянно обрывался приступами хохота.
Смеялся и сам рассказчик.
– А вот со мной тоже был случай, – запальчиво прокричал Костя Сизоненко. – Как-то…
– Друзья мои, на часах четверть десятого! Всем по домам, надо и меру знать… Жена, дети… Спокойной ночи.
Расходились неохотно, чтоб потом снова собраться посидеть, поиграть или просто поговорить.

10.03.24
;
_____________________

ПОЛЯРНОСТИ БЫТИЯ

 Нравственное уродство и преступность являются результатом недостатка воспитания и испорченности, идущей
с раннего возраста.
 Владимир Бехтерев

Это повествование написано не по велению сердца, а по случаю. Оно основано на реальных фактах и событиях, только фамилии
и имена изменены.

1

Светлана Скворцова с самого своего рождения была похожа
на ангелочка, все смотрели на этого ребёнка и восторгались.
– Ах, какая красивая девочка! Какая миленькая! С такой красотой не пропадёт, только с умом дружить надо! – постоянно твердили ей
и в детском саду, и в школе, а потом и в техникуме.
Бог обычно одаривает человека чем-то одним: либо красотой,
либо умом. Редко-редко бывают исключения, но не в этот раз.
С умом Света не дружила, её мозг работал в совершенно другом направлении. Она быстро поняла, что от жизни надо брать всё и как можно больше. И эта жизнь её боготворила.
Светлана была нарасхват. Дружила только с избранными. И с каждого имела свою выгоду. В школе – с мальчиками из старших классов, которые курили, пили, играли на гитаре… Она обожала, когда из-за неё парни дрались. Выбирала, естественно, победителя. Чем взрослее она становилась, тем солиднее делались её возлюбленные.
Она отдавала предпочтение танцам, ресторанам, дорогим подаркам… И за это расплачивалась, естественно, собой.
В конце восьмого класса Света сделала свой первый аборт. Кто был виновником произошедшего, она точно сказать не могла, но себя виноватой не считала.
Разумеется, дома был большущий скандал. Светлану отвезли
в город, в медицинский институт, заплатили большущие деньги, где изгнали греховный плод.
Посредственно закончив восьмой класс, абсолютно безграмотная, но красивая Светочка подала документы в строительный техникум и… поступила. Новая жизнь, насыщенная сладким ароматом свободы, закрутила Скворцову в огненном вихре событий. Теперь в друзьях – только влиятельные лица. Рестораны, море по выходным, полёты в столицу… В ушах засверкали серёжки, на пальчиках – колечки…
О платьях, джинсах и говорить не приходилось. За рубеж в советские времена так просто не пускали, о чём она очень даже сожалела.
Жила Света в самом центре города в ведомственной двухкомнатной квартире со всеми удобствами. Учиться времени абсолютно
не было, но благодаря влиятельным покровителям в зачётке стояли хорошие оценки.
В день своего шестнадцатилетия Светлана вышла замуж за двадцативосьмилетнего преподавателя техникума, кандидата технических наук Николая Дуванова. Через четыре месяца у них родилась девочка.
Замужняя жизнь для неё была скучна, сера и однообразна. И она потихонечку возвращалась в свой привычный ритм.
Окончив техникум и получив диплом (знания это учебное заведение ей не смогло дать), она развелась, дочь отвезла в деревню к матери и отправилась снимать сливки в районном центре.

2

Ближе к обеду она радостно зашла в кабинет к начальнику поселкового совета.
– Николай Семёнович, – Светлана чарующе улыбнулась и поставила на стол бутылку армянского коньяка, балык и баночку чёрной икры, – я хочу у вас работать секретарём.
Сердце начальника молодо забилось.
– Но это место у меня за…
– Переведите её в другое место. Я всё-таки с высшим образованием! – подняла она планку своего среднего профессионального...
Николай Семёнович глядел на Светлану и тонул в бездонной глубине её карих глаз.
– Николай Семёнович, время к обеду, я предлагаю сейчас поехать на речку. Выпить есть, закусить по дороге купим.;
3

Вернулись они под вечер. Вопрос о трудоустройстве Скворцовой был решён положительно. Вскоре, как матери-одиночке, ей была
выделена двухкомнатная квартира.
Пользовалась Светлана у мужчин огромной популярностью. Очередь из воздыхателей была огромна. И зажила она не хуже, чем
в городе. Её утехами активно пользовались многие мужчины, а вот замуж никто не брал.
За жизнью в радости незаметно подкралась старость.
Сейчас она почти никому не нужна, лишь изредка зайдёт кто-нибудь по пьянке.
Так теперь и живёт она, превратившись в сварливую и желчную старуху, трепетно проповедуя крепкие семейные устои и люто осуждая безнравственность.


_____________________

ДОБРАЯ ФЕЯ

Город готовился к великому торжеству – одному из двенадцати главных православных религиозных праздников – Рождеству.
Казалось, все жители высыпали на центральную улицу, оглашая бездонное небо восторженными криками.
Превеликое множество электрических гирлянд в радостном неистовстве искрились в иголочках медленно порошащего меленького снежка, создавая неповторимую круговерть феерического
радужного света. Огромная ёлка у Спасского кафедрального собора с электрическими свечами и ангелочками на веточках пронизывала темнеющее небо, пряча в нем свою верхушку.
Хорошо отдохнувший после дежурства Сергей неторопливо шёл вниз по улице, вдыхая полной грудью морозный воздух и впитывая
в себя флюиды общего веселья.
Минувшая ночь выдалась не из лёгких. Во втором часу привезли пожилого мужчину с прободной язвой желудка.
Для опытного хирурга здесь ничего сложного почти нет. Произвели резекцию желудка. Операция шла к своему логичному завершению, как неожиданно произошла остановка сердца…
Больной выжил, но борьба за его жизнь велась до утра.
В свои тридцать два года Сергей многого достиг. В двадцать
восемь защитил кандидатскую диссертацию, а уже в следующем году планировал защищать докторскую, стал самым молодым начальником отделения, считался одним из лучших абдоминальных хирургов края. Было даже предложение перевестись в столицу, на пока ответил отказом.
И всё остальное тоже вроде было хорошо: четырёхкомнатная квартира в центре города, подаренная ему влиятельными родителями, много лет работавшими в дипломатическом корпусе одной из Скандинавских стран, японская машина Lexus, дача, стоящая прямо
у реки, на которой он в этом году ни разу не был. И даже дедовский причал с домиком на заливе и двухмоторным катером.
И сам он был вроде не дурен собой, хотя и не писаный красавец.
Рано появившаяся седина делала его старше своих лет, а вот
открытая улыбка и заразительный смех превращали Сергея в ребёнка.
Но вот счастья и семейного очага не было.
Нет, он не был аскетом и затворником, он любил жизнь во всех её проявлениях, любил веселые компании, не гнушался и женщин. Сергей Борисович был завидный жених. Его хотели, о нём мечтали, но… он из этого огромного полчища невест никого для себя выбрать не мог.
В двадцать один год Серёжа впервые, пылко и страстно, влюбился в свою тридцатилетнюю преподавательницу по общей хирургии Светлану Мироновну Лебединец, маленькую, рыженькую, конопатенькую…
Он ходил на все её дежурства. И именно она привила ему пристрастие к хирургии, порой разрешая делать то, что не доверяли даже отдельным маститым хирургам.
Поначалу Светлану забавляли его чувства, прожигающие насквозь глаза, радовали скромные букетики цветов и недорогие
подарки… А когда это всё-таки произошло, она резко заявила, что никакого продолжения быть не может, и если он ещё раз посмеет
к ней приблизится, она уйдет из университета или вовсе уедет в другой город. Через четыре месяца, когда были летние каникулы, она
и правда уехала, а куда, никто не знал.
В прошлом году они случайно встретились на хирургическом симпозиуме в Лондоне. Она первая увидела его, подошла, обняла
и долго стояла, прижав свою огненную голову к груди. Когда Светлана подняла к нему лицо, в её глазах стояли слезы.
Вечером они сидели в кафе, пили шампанское и говорили, говорили, говорили… Где она сейчас жила, Света так и не сказала. Замуж не вышла, воспитывает сына Серёжу… Доктор наук, доцент кафедры общей хирургии, есть шанс стать заведующей кафедрой. Крайне удивилась, что Сергей до сих пор не женат, даже побранила его за это.
А все вопросы касаемо её личной жизни пресекла.
Вдруг неимоверно захотелось выпить чашечку кофе, и, свернув направо, Сергей зашел в небольшое кафе, состоящее из двух комнат. В помещении тоже горели гирлянды, отбрасывая причудливые тени, создавая картину дивной таинственности и загадочности.
Сергей, никого к себе не привлекая и оставаясь незамеченным, разместился в затенённой нише.
У мозаичного окна в тёмном пальто с меховым воротником
и презентабельной шляпе сидела женщина шестидесяти лет. Она пила чай и ела пирожное в виде трубочки из заварного теста, а на противоположной от неё стороне, в уголочке, лицом к стене, расположилась белокурая девушка лет двадцати пяти в джинсах и красной куртке.
В руке она держала телефон, который периодически жужжал, доставляя смс. Девушка читала его, громко всхлипывая, а потом тихо, почти неслышно плакала. Так повторялось каждые пять минут.
Видя терзания девушки, женщина поднялась, подошла к её столику и села.
– Ты ради чего и кого плачешь? Ты на себя в зеркало иногда смотришь? Ты же красавица? А этот подлец и негодяй тебя изводит. Ты что, любишь его? Это же садист! А завтра что он с тобой сделает? Убьёт? Замуж за него собралась? Чуть-чуть раскинь мозгами… Разве ты не понимаешь, что, связав судьбу с этим негодяем, ты станешь несчастной и погибнешь? Горького счастья себе ищешь? Глупая,
ты же создана для любви, радости… Для семьи… Всё это скоро к тебе придёт. Верь мне! Сегодня, в Рождественскую ночь, это и произойдет! Слышишь меня?
Она мотнула головой.
– А сейчас сотри его номер с телефона и заблокируй. Делай, что говорю! – она не говорила, а требовала.
Девушка безропотно вновь наклонилась над телефоном.
– Умница! А теперь вытри слёзы, приведи себя в порядок и иди. Всё, что ты ищешь, сегодня найдёшь. Ступай с Богом! Нет, подожди! Дай мне свою левую руку, – женщина сняла со своего пальца перстень и надела его на безымянный палец девушки. – А вот теперь иди и никогда его не снимай.
Девушка снова всхлипнула, наклонилась, поцеловала женщину, встала и, прошептав: «Спасибо тебе, добрая фея», вышла.
Сергей следил за всем этим затаив дыхание. Когда сознание вновь вернулось к нему, вокруг никого не было.
Он быстро встал и вышел из кафе, в дверях столкнувшись с двумя цыганками.
– Извините, пожалуйста, – произнес он.
– Беги, парень, быстрее беги, торопись за своим счастьем! Ты
сегодня его найдешь!
Сергей счастливо улыбнулся, прижал к себе цыганок, поцеловал их и выбежал на улицу.
Неподалёку, под навесом магазина, в ореоле золотого света грустно стояла белокурая девушка в красной куртке.
Теперь Сергей твёрдо знал, что наконец-то нашёл и свою любовь, и своё счастье.


_____________________

БЕЗЫСХОДНОСТЬ

Сорокадевятилетний Иван Матвеевич Милославский, заведующий продовольственным складом на оптовой базе, был тихим, скромным и смиренным человеком. Он нигде ни в чём не участвовал, не пил, не курил, а о женщинах и говорить не приходилось. Святой – никак не меньше.
Происходил ли он из древнего дворянского рода Милославских? Вряд ли. Не было в нём ни смелости, ни бесшабашной удали,
ни авантюризма…
Жил он с женой, портнихой из ателье, безмолвно и неприметно. Их дочь в 19 лет вышла замуж и уехала в Казахстан. Общались
редко. То ли муж строгий был и никуда её не пускал, то ли бедно жили, то ли расстояние огромное... Письма писала раз в полгода (мобильных телефонов тогда не было), говорила, что у них всё
хорошо. А хорошо или нет, кто его знает. И за десять лет дома была лишь раз.
Иван Матвеевич уверенно приближался к своему полувековому юбилею, копил деньги, чтоб достойно его встретить.
Но… всё испортила министерская комиссия, которая вскрыла
у него на складе гигантскую недостачу, а это – большущий срок
с конфискацией имущества.
В то, что Милославский – вор, никто не верил, но факт остаётся фактом. Грешили на директора базы, вороватого и хамоватого мужика, но… не пойман – не вор.
Следствие подходило к концу, оно ничего хорошего не предвещало.
Люди стали сторониться Милославского, вокруг образовывался вакуум.
Пришло безрадостное пятидесятилетие. Его даже никто не поздравил, забыли, наверное. Стало горько и обидно.
Была пятница. Иван Матвеевич ушёл с работы ещё до обеда,
никого об этом не предупредив. Он пришёл домой, не переодеваясь, сел на велосипед и поехал на дальнее озеро.
На берегу он разделся, аккуратно сложил одежду, лёг на песок головой к воде и опустил в неё голову…
Так его потом мёртвым и нашли – лежащего, с опущенной в озеро головой.
Невероятная сила воли и отчаянье не позволили ему выдернуть из воды голову. Так он и захлебнулся.
Дома нашли записку: «Любочка, я ни в чём не виноват, ничего
не украл и ты это знаешь. То, что я сделал, – это поступок осознанный. Я ни за что не хочу сидеть в тюрьме, не хочу, чтобы грязное пятно
лежало на моей семье. Прости, я вас всех очень сильно люблю».

***

Следствие продолжило свою работу, но уже в другом направлении. Вскоре к воровству была вскрыта причастность и директора
базы. Его сняли с работы и… перевели на другую.
;
_____________________

ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ

Высшее счастье жизни – это уверенность в том, что вас любят; любят ради вас самих, вернее сказать, любят вопреки вам.
 Виктор Гюго

За окном, тихо шурша листвой, переговаривалась ночь да доносились сердитые стоны океана. Валерий равнодушно листал страницы интернета. Он любил находить там что-то интересное. Во что-то верил, во что-то нет, чему-то удивлялся, о чём-то сокрушался.
Только что прочитал статью, что Пушкин после дуэли с Дантесом выжил, мало того, инсценировав свою смерть, уехал жить
во Францию, поменял фамилию на Дюма и под этим именем ещё написал массу романов.
– Какой бред! – сокрушённо подумал Валера. – Такое может написать только не дружащий с головой человек. И что характерно,
в это же кто-то верит, видимо, такие же люди с глубокими расстройствами психики. Ужасно!
…Земля плоская… Потёмкин грыз ногти… Чтоб стать таким же великим, как Григорий Александрович, я бы эти пальцы сгрыз
до плеч...
Удивило то, что мировой рекорд по наибольшему количеству установленных памятников культурным деятелям принадлежит
памятникам украинскому поэту, прозаику и художнику Тарасу Григорьевичу Шевченко. Они расположены в 44 странах мира и 1068 – на территории Украины.
До Марса, на котором предполагают разместить жизнь, по усреднённому расстоянию время полета ракеты составит 3 879 часов или 162 дня, и это только в одну сторону, без малого год, а если обе планеты будут на максимальном отдалении друг от друга, путь займет 289 дней! Никогда не сможет человек туда долететь, свихнётся, крыша поедет. Уже пробовали экипажи из пяти мужчин и пяти женщин готовить к полёту на красную планету. Через 6–8 месяцев наступила выраженная психологическая несовместимость, то есть неспособность людей находиться в длительных взаимоотношениях. При этом особенности личности каждого или индивидуальные черты характера приводят к стойким неразрешимым противоречиям, требующим вмешательства извне. Эксперименты прекратились. Дальние пилотируемые полёты в космос могут осуществиться только роботами или, как модно сейчас говорить, с использованием искусственного интеллекта.
Его взгляд остановился на сайте знакомств.
– Интересно, кто себя рекламирует? – подумал он.
Он равнодушно листал страницу своей возрастной группы, забывая, что и он такой же древний, поражаясь дамам, ищущим золото
в куче навоза.
Он уже собрался переключиться на что-то другое, более интересное, как вдруг его взгляд остановился на симпатичной женщине
с грустным лицом. Она напоминала ему учительницу литературы, своей красотой, очарованием и обаятельностью пленявшую всех учеников школы, женщину с затаённой печалью в глазах и сосредоточенностью на преподаваемом предмете.
Она всегда слушала со скрытой печалью, незаметно направляя мысль в нужное русло.
Валерий прочитал, что женщину зовут Нина, живёт она в столице.
– Далековато… Где я, провинциал, живущий на берегу Тихого океана Камчатки, и она, столичная дама. Девять часовых поясов!
Он полистал её фотографии. На одной Нина в длинной юбке стояла на опушке леса, паря над сказочным цветущим ковром полевых цветов. И снова на её симпатичном лице лежала печаль опустошённости и одиночества.
Валера никогда не был аскетом, затворником, никогда не проповедовал строгий образ жизни, но очень избирательно подходил к выбору новых друзей и знакомых, включая и женщин. При его весёлом и отрытом характере он был одинок. Знакомые, с которыми он чаще всего встречался, жили своей обособленной жизнью, и открываться перед ними или делиться своими чаяниями было бессмысленно.
И жить в скорлупе тоже не хотелось. Человек рождён для общения,
и лиши его этого, наступает оцепенение, ступор.
Он ещё полистал её фотографии.
– Здравствуйте, Нина, – вдруг написал он, прекрасно осознавая несуразность своего откровения, и, тем не менее, перечислил свои
немногочисленные и скромные успехи в этой жизни, понимая, что ему никто и никогда не ответит и на него не обратят никакого внимания.
Однако на второй день он получил ответ. Нина – переводчик,
боготворит свой город, бережно хранит его историю, любит ходить
в театры и отдает предпочтение классической музыке. И ещё она
фанатка южнокорейской бойз-группы BTS, также известной как Beyond The Scene. А о его солистах Чонгуке и Тэхёне может рассказывать часами.
Они обменялись телефонами и, учитывая девятичасовую разницу во времени, Валера – поздно вечером, а Нина – ранним утром, могли себе позволить получасовой телефонный разговор. И если он вдруг не получался, было невыносимо горько.
Она рассказывала столичные новости, делилась впечатлениями об увиденном, присылала интересные фотографии, рекомендовала, что почитать и что посмотреть…
С ней было легко и интересно. Когда по какой-то причине они
не могли связываться, он писал ей длинные сообщения:
«Здравствуйте, дорогая и далёкая Ниночка. Осень! Не только
в жизни, но и за окном. Утром было даже холодно, а днём +12. Но это не –23, как у наших северных соседей. День прошел без каких-либо приключений и потрясений. Мечта сбылась: сходил на рынок, купил арбуз и дыни, а груши оказались жёсткими. Погулял, ходил в парк. Да, нашёл стихотворение Расула Гамзатова "Три сонета", потрясающе! Вот несколько строк для вас из него:

Нет, ты не сон, не забытье,
Не чудной сказки свет туманный
Страданье вечное мое,
Незаживающая рана.
Я буду глух и слеп к обману,
Но только пусть лицо твое
Мне озаряет постоянно
Дорогу, дни, житье-бытье.

Вот, как-то так. Смотрю очередной детективный фильм. Главная актриса стала красиво одеваться, у актёров появились крутые машины. И это правильно, заслужили хорошо жить! Желаю доброй ночи, пусть придут к вам добрые и вещие сны. Целую!».
«Добрый вечер, милая Ниночка! Сегодня, к своему стыду, узнал, что расклешённые брюки у моряков во Франции назывались cloche – «труба», а по-нашему клёш. У французских моряков клёш шёл
от бедра, что позволяло им быстро сбросить их с себя в море при
кораблекрушении, а уже у наших моряков, для форса, клёш шёл
от колен. Между прочим, я в молодости, учась во Владивостоке
в мореходке, шил брюки в обтяжку и расклешённые сверх меры,
за что начальники в училище меня постоянно корили и, даже, пытались гнобить. Но… кривое дерево нельзя выровнять, а красота требовала жертв. День прошёл без всплесков и потрясений. Вместе с вами радуюсь 12-й победе Чонгука и очередному взлету Тэхёна… Молодцы, ребята! Но то, что я увидел сегодня, точнее прочитал на ОК,
потрясло не только меня, но и всё прогрессивное человечество. Под скорбной фотографией Льва Валериановича Лещенко было написано, что ему начислили пенсию в размере 30 тыс. Врут, разумеется. А он заявляет, что заслуженным людям надо платить 50–60 тыс. Я даже
с протестом вышел бы на баррикады в поддержку певца, но кроме меня туда бы больше никто не пришёл. Шучу! На улице опять холодно и ветрено. Безумствует океан, раскачивая у берега рыбацкие
фелюги. Вот как-то так! (это ваше выражение стало моим любимым). Что ещё, а ни-че-го... Скоро выходные, отдохнёте от своей трудовой повинности. Огромное спасибо за рассказы. Завтра непременно все почитаю. Завидую, вы в выходные идёте на экскурсию по Замоскворечью! Я вам желаю спокойной ночи и сладких снов. Целую!».
«Нина, добрый вечер! Как отдыхается, что видели? Как погода?
Я чего-то сегодня расслабился, сердечные дела. Завтра пойду в поликлинику, надо прокапаться. Настроения нет. Какая-то безысходность. Можно сыграть в нарды, выпить 100 грамм водки, рассказать анекдот… А вокруг – информационная пустота. Жизнь в лабиринте
и нить Ариадны утеряна навсегда. Ни с кем, ни о чём нельзя поговорить, никто ничем не интересуется... Все живут в своей раковине,
никого не пуская в неё. У нас жарко и океан дремлет. Вы одна, с кем можно пообщаться на разные темы, и я скучаю, что давно не слышал ваш голос. Не бросайте меня, я хороший. Удачи вам и всего самого доброго. Спокойной ночи!!! Целую».
«Ниночка, добрый вечер. Как ваши дела, какие впечатления были сегодня? Погода не мешает отдыхать? Я начал сегодня свой путь
к здоровью. Он труден и очень дорог. Хочу с энтузиазмом сказать, что уже есть положительные результаты. Боле ничего нового не происходило. На небосводе солнце не сдавало своих позиций, было так же жарко. Год не помню, но в этот день Пётр I стал бороться с бородатыми боярами. Вот, как-то так! Я вам желаю всего самого доброго и спокойной ночи, а завтра – плодотворного дня. Целую».
«Добрый вечер, дорогая Ниночка! Наступило время итогов за неделю. Должен сказать, что положительные результаты есть. Вот,
пожалуй, и все мои достижения, хотя и этого не мало. Слушаю ролики о деятелях культуры и науки в СССР. Какое же всё-таки было
жестокое государство, сколько судеб загублено… Как вы проводите время? Спасибо за фотографии. Впечатляют! Удачи вам во всем
и спокойной ночи»
«Зима лютует, ветер со снегом и дождём. Выходить на улицу
не хочется, а надо. Нужно купить хлеб, молоко и косточку на бульон, хочу сварить харчо. Хочу признаться – люблю готовить, получается… Ко мне на неделю приезжал друг с Сахалина, был в командировке… Посидели в ресторане, поговорили о минувших днях… Как Вы, как здоровье? Спокойной ночи и всего доброго».
Жизнь текла своим чередом. Нина и Валерий часто разговаривали, обменивались новостями, делились впечатлениями.
– Ниночка, у меня хорошая новость, я собираюсь в отпуск, – написал он. – Вылетаю девятого из Владивостока до столицы, а потом дней на десять заеду на родину к брату. Очень хочу с вами встретиться! В день вылета свяжусь с вами!
На этом связь с ним оборвалась. Лишь спустя несколько дней
в новостях по телевизору Нина узнала, что пассажирский самолет, следующий из Петропавловска-Камчатского во Владивосток, потерпел крушение, никто из пассажиров не выжил.
Вот так и оборвалась дружба между мужчиной и женщиной,
по сути говоря, и не родившись.
Спустя несколько дней, Нина, уже не надеясь на благоприятный исход, пошла в храм, заказала сорокоуст по погибшему Валерию
и поставила свечу.
Жизнь в очередной раз дала глубокую трещину, прибавив на лице печали и скорби.
;
_____________________

КРЁСТНАЯ МАТЬ
 
Чему бы жизнь нас ни учила,
Но сердце верит в чудеса:
Есть нескудеющая сила,
Есть и нетленная краса.
 Фёдор Тютчев

1

Ракетным грохотом прозвенел в ночи телефонный звонок.
Валентина вздрогнула и проснулась. Ночные звонки всегда пугали её и зарождали в голове плохие мысли.
– Алло, слушаю Вас, – боязливо прошептала Валентина.
– Валя, это Нина… – в трубке послышалось судорожное рыданье.
– Нина, что случилось, почему ты плачешь?
– Олег, сын, умирает! – она стала плакать в голос.
Нина – жена Валиного брата, который умер шесть лет назад ещё в цветущем возрасте. Ему было 46 лет, инфаркт.
– Нина, где он лежит, и почему я узнаю об этом ночью?
– Валя, я в Тобольске, у дочери. Завтра беру билет на поезд
и выезжаю. Он лежит в наркологии на улице Кирова, там тебе всё скажут... Помоги, прошу тебя, ведь ты его крёстная… – и звонок неожиданно прервался.
Валентина встала, пошла на кухню, вскипятила чайник.
– Почему наркология, – думала она, – ведь Олег не увлекался водкой, никогда не пил. Неужели наркотики?!
От таких мыслей у Валентины защемило в груди.
Она заварила себе крепкий кофе, уснуть, как она полагала, больше не придётся.
– Вот они, – думала она, – эти девяностые годы, годы какой-то демократии, и от чего-то свободы! Страна развалилась на куски,
на поверхность всплыли одни нечистоты. Общество мгновенно разделилось на богатых и очень бедных людей. Живём во лжи! На экранах одно насилие, пошлость и разврат. Ловцы душ хлынули в страну целым полчищем: наркотики, игровые клубы и прочая всякая дрянь. Стремительно растёт детская порнография. Сколько молодых жизней загублено! Да и не только молодых... Люди, которые не смогли
принять эту систему, спились, покончили с жизнью… А сколько честных и порядочных людей из-за отсутствия средств к существованию, стали бомжами. Страшное время! Олег, крестник, что же случилось с тобой?
Валентина вспоминала, каким он рос замечательным мальчикам… Доверчивым, добрым и красивым, очень похожим на отца.

2

К восьми утра Валентина стояла у ворот наркологической больницы, нашла лечащего врача.
В ординаторскую вошла маленькая худенькая женщина с очень красивым, ласковым и нежным голосом.
– Наталья Ивановна, – представилась она, – доктор вашего родственника. Ваше имя?
– Валентина Алексеевна, – ответила Валентина.
– Доброе утро, – произнесла она, – хотя добрым его назвать нельзя. Для вас оно не очень доброе… Вы кто Олегу?
– Я крёстная, сестра его покойного отца Владимира.
– Валентина Алексеевна, давайте Вы пройдёте к нему в палату, пообщаетесь, а потом после обхода мы встретимся, и я введу Вас
в курс дела.
– Спасибо, тогда я пойду к нему.
– Палата тринадцатая.
В палате у окна лежал Олег. Он отрешенно смотрел в потолок.
– Олег! – дрожащим голосом позвала его Валентина.
Он повернул голову:
– Крестная, ты? – его и без того бледное лицо мгновенно стало матовым.
Олег хотел приподняться на кровати, но сил на это не было,
слёзы текли по его впалым щекам.
Валентина присела на кровать, прижала его голову к своему сердцу:
– Мой дорогой мальчик, всё будет хорошо, ты только верь в это! – её тоже душили слёзы.
– Крестная, я сломался, мне страшно! Мне кажется, что я упал
в темноту и мне никогда из неё не выбраться. Я ищу выход, бегу
и вижу много дверей, открываю их подряд, а за ними стена, мечусь, задыхаюсь, и страх разрывает грудь... А сегодня из двери, что была для меня закрыта, пришла ты, моя крёстная.
Он вновь горько заплакал:
– Вчера в отделение привезли девушку, 16 лет… У неё нога
совсем отвалилась… Она умерла!.. Я хочу жить!!!

3

Исхудавшее тело тридцатилетнего Олега напоминало скелет. Впалые щеки запали в рот, живот касался позвоночника.
– Давай, Олежек, договоримся, – твёрдо сказала Валентина, –
с сегодняшнего дня ты начинаешь новую жизнь, она трудна и с огромными испытаниями. Запомни – надо жить, а не тратить жизнь понапрасну. Я буду с тобой, и мы обязательно справимся и победим твой недуг. Жизнь – это Божий дар! И никому нельзя неправильно
ею распоряжаться, тратить время жизни на никчёмность, лень, праздность. Надо дорожить этим временем, выбрать в нем правильный путь. Твой путь – это путь совести, добра, света и милосердия…
И только тогда ты увидишь мир совсем уже другими глазами. Наберись терпения, поставь цель и иди к ней, укрепляй свой дух, силу
воли, даже когда встретятся на твоём пути различные преграды. Терпение – есть победа и преодоление этих трудностей. Я тебя крестила в православной церкви, – она надела на шею крестик и в руки положила иконку Спасителя. – Твой Ангел всегда с тобой, и он тоже проходит эти испытания. Не знаешь молитв – говори с Богом простым языком, как сможешь, проси искупления грехов и благодари за всё.
Она погладила Олега по голове и поцеловала.
– Я сейчас пойду к твоему лечащему врачу.
– Крёстная, спасибо, я буду тебя всегда ждать и сделаю всё, как ты сказала.

4

– Валентина Алексеевна, давайте сразу об Олеге. Вы знали, что он в течении длительного времени употреблял наркотики?
– Нет, честное слово. Это я впервые узнаю от вас и… сообразила по названию больницы.
– Помимо выраженной клиники наркотического синдрома у Олега началось нагноение тазобедренного сустава, и этот процесс нужно срочно остановить. Антибиотики, капельницы… А потом готовить его к операции, удалять поражённый сустав и заменять его на титановый. Но сейчас нужно купить лекарства, они очень дорогие, вы сможете их приобрести?
– Да, конечно.
Доктор протянула Валентине рецепт.
– Предупреждаю, лечение очень долгое и кропотливое, на это
потребуются годы… И то, если он это захочет, пройдёт через все
испытания и ломки…
– Мы всё одолеем и победим этот недуг…
– Я Вам верю… С Богом! И ещё, полноценное питание: фрукты, овощи, соки, паюсная икра, мясные продукты…

5

Валентина ходила к Олегу каждый день, а он всегда ждал её, стоя у окна.
Началось его длительное лечение.
Наступило лето.
Запах цветущих лип наполнял воздух своими чарующими ароматами. В листве пели невидимые птицы
Валентина, подходя к больнице, по привычке взглянула на окно, но в нём никого не было.
Олегу впервые разрешили выйти на улицу Он ждал её в больничном парке.
Они присели на лавочку.
– Крёстная, мне сегодня привиделся отец, я даже ощутил его присутствие, но не испугался. Мы сидели с ним за столом, и он мне сказал: «У тебя два пути: тёмный и светлый, не ошибись, сынок!»
и исчез... Крёстная, я тебя очень люблю и благодарю за всё, что ты для меня делаешь.
Олег обнял Валентину и прижался к ней:
– Завтра операция… Я нисколько не переживаю, я верю, что всё будет только хорошо. Прости меня за всё! Я говорю тебе это с полной ответственностью и никогда не подведу, тебе не будет стыдно за меня, – он ещё крепче обнял Валентину. – Ведь ты моя крёстная мама! – тихо прошептал он.

6

Операция прошла успешно. Оперированная нога стала короче
на семь сантиметров, но хирург успокоил, что через год её вытянут по методу Илизарова.
Валентина забрала Олега к себе в дом. Её муж умер много лет назад, а сын учился на первом курсе университета.
Олег ходил на костылях.
Вечерами за чаем они беседовали.
– Олег, надо готовиться поступать в институт, нельзя упускать время, я тебе найму репетитора. Читай больше книг, русскую и зарубежную литературу… Видишь, сколько их у меня в шкафу стоит.
Это удивительный и увлекательный мир! Книги обладают душой – это знает каждый, кто их умеет читать.
Олег, дав слово своей крёстной матери, в один день перевернул свое сознание, и как ему это удалось, знал только он.
Через год его ногу вытянули. Он стал ходить слегка прихрамывая.
Осенью Олег поступил на заочное обучение в Строительную академию.

7

А страна интенсивно готовились к Сочинской олимпиаде.
Вечером Олег и Валентина традиционно собрались за чаем.
– Крёстная, мне сегодня позвонил друг детства, одноклассник Игорь Котов. Он живет в Хосте, дом у него на берегу моря. Зовёт
отдохнуть и поправить здоровье. Как ты считаешь, стоит принять это его предложение?
– Это здорово, – ответила Валентина, – когда есть такие друзья! Считаю, надо обязательно поехать.
Через два дня Валентина провожала Олега.
– Обязательно помни, дорогой мой мальчик, на добро надо отвечать только добром! Будь благоразумным, помогай людям, когда им нужна твоя помощь, – она перекрестила его. – Доброго пути, я верю
в тебя. Звони, я буду ждать.
Они обнялись. Олег уехал.
Звонил он каждый день. По его рассказам можно было понять, что у него все хорошо.
Друг Игорь пригласил Олега остаться в Сочи, помог с работой.
– Крёстная, я остаюсь здесь, устроился на работу в строительную компанию слесарем-сантехником, – звонил он.
Валентина в душе была рада за него и молила Бога дать ему светлых и чистых помыслов, правильных решений на жизненном пути.

8

Прошёл год, у Олега всё складывалось хорошо, он встретил свою любовь, женился.
И снова ночной звонок мобильного телефона разбудил Валентину.
– Алло! Крёстная, – прокричал счастливый голос Олега, – два
часа назад у меня родилась дочь! Ты слышишь, я папа, я самый счастливый человек на свете, – кричал он в телефон. – Меня переполняют такие эмоции, что даже не могу их передать! Я всему миру
готов громко кричать об этом, пусть все услышат о моей радости!
– Ну и кричи, выплесни все эти эмоции любви и счастья! – тоже радовалась она вместе с ним.
– Ты должна приехать, мы будем тебя ждать. Я люблю тебя, крёстная, и благодарю за всё!
– Олег, дорогой мой крестник, тебе помог Бог, ты его благодари!
Звонок прервался. Валентина встала на колени перед иконой Святой Троицы:
– Благодарю тебя, Господи, за все, что ты для нас делаешь! – шептала она.

9

А через четыре года произошло новое потрясение. Возвращаясь
с дачи, Игорь и его жена попали на машине в автомобильную катастрофу, и оба погибли. У них осталась дочь Ева – крестница Олега. Олег с женой стали её опекунами. Теперь они воспитывают двух
дочерей – Еву и Злату.
Закончив академию, Олег стал инженером, работал в той же строительной организации.
Теперь ему 45 лет. Он счастлив и с благодарностью вспоминает подвиг, совершённый крёстной, ради его исцеления, длившегося
почти три года.
Дай ей Бог здоровья!

***
Читатель, я написал этот рассказ о жизни одного молодого человека, который сломался на своём жизненном пути. А если честно –
о женщине, которая своим упорством и настойчивостью помогла этому молодому человеку преодолеть наркологическую зависимость.
Жизнь – это сложный путь! Она скоротечна, это всего лишь миг, который пролетает совершенно незаметно… Но пока человек жив,
он может многое успеть.
У американской актрисы Шэрон Стоун есть прекрасные слова: «В этой жизни не важно, как ты падаешь. Важно, как ты поднимаешься».
Мой герой изменил свои мысли и своё отношение к жизни!
Творите добро, будьте милосердны, проявите заботу и помогите
в трудную минуту другим людям, и тогда помогут и вам.
Доброе сердце всегда чувствует чужую боль, а любое доброе
дело порождает следующее добро!
Люди, живите в мире и согласии!


_____________________

ЗАУРЯДНЫЙ СЛУЧАЙ

Василий Семёнович решил сходить в магазин, благо он за углом дома, и купить батон, жена к вечернему чаю захотела пожарить гренки. Он вышел из подъезда и вдруг почувствовал, как резко защемило в груди. Присел на скамеечку и достал валидол.
Было неимоверно душно. Медленно сгущавшиеся сумерки
не несли никакой прохлады.
Он сидел, откинувшись на спинку скамейки, высоко подняв голову, глубоко дышал и тёр ладонью грудь. Боль медленно отступала.
Василий даже не обратил внимания, что по обе его стороны
кто-то сел.
– Старик, ты кто? – донесся до него слегка пьяный голос.
Он повернул голову. Слева от него сидел с бритой головой
парень в тёмной, с большим вырезом, майке. Ему было чуть более двадцати лет. Левая бровь рассечена, а под глазом багровел огромный синяк. Рыжеватая недельная щетина на лице нисколько не добавляла ни мужественности, ни притягательности, ни интеллигентности.
Держался он уверенно и совершенно не сомневался в своём превосходстве над другими. Это присуще, в основном, недалёким
людям, а любое несогласие с ними считалось выражением глупости собеседника.
– Человек! – устало ответил Василий Семёнович.
– Ой ли? – широко улыбнулся парень, обнажив целый ряд кариозных зубов. – Лёнчик, ты слышал? Это оказывается человек. А я думал просто тело, кусок тухлого мяса, – обратился он к приятелю на коверканном одесском акценте.
Лёнчик, мужчина лет тридцати пяти, в рубашке с длинными
рукавами, пропахшей выедающим глаза потом, худой с бледным влажным дёргающимся лицом и красными белками глаз сидел, не обращая ни на кого внимания, непрерывно почёсывая себя под мышками и в паху. На реплику приятеля он никак не среагировал.
– Тебе сколько лет, человек?
– Вам это зачем?
– Я любознательный… А ещё веселый и находчивый, – захохотал он от собственной шутки.
– Это здорово, что вы такой разудалый! Мне шестьдесят пять…
– Потолок!.. Пора уступить дорогу молодым…
– Мне кажется, у нас с вами дороги разные. Кому-кому, а именно вам я точно не мешаю.
– Дороги разные?.. А вот взяли и встретились… И ты мне помешал… Конкретно помешал! Но пока не будем об этом. И кем ты был в этой жизни?
– Военным моряком.
– О, как повезло! Значит ты при деньгах, пенсия огромная…
– Вы решили посчитать мои деньги? В бухгалтерах не нуждаюсь.
– А чего не посчитать? Или хорошим пацанам на бутылку не дашь?
– Я на водку не даю.
– Нам дашь! – его лицо прорезала гримаса злобы. – Сиди смирно, я кармашки твои проверю.
Он бесцеремонно залез в нагрудный карман рубашки и вытащил оттуда сорок гривен.
– Это всё или в брюках ещё есть? Нам здесь и на пиво не хватит. А ну встань!
Василий Семёнович медленно приподнялся. Сердце выскакивало из груди, воздуха не хватало, ноги слегка дрожали. Он сжал кулаки
и со словами: «Падаль, мразь» с разворота что было силы ударил парня в лицо.
Единственное, что он почувствовал, – это хруст костей носа. Его сознание померкло, он упал, сердце больше не билось.
Он не чувствовал, что его били ногами, как шарили по карманам, не видел, как прохожие скрутили подонков и вызвали полицию, как из подъезда выбежала истерически кричащая жена, как не добежав пару-тройку метров упала, будто споткнувшись, и тут же умерла…
И мир нисколечко не изменился. Также шли люди. Они разговаривали и смеялись, курили, пили пиво, матерились… Где-то дрались, где-то целовались… У тускло мерцающих фонарей кружилась мошкара, зажигались первые звёзды…
И только наивные верили во всепобеждающие силы добра над злом… А оно никак не побеждалось, да и вряд ли его когда кто-то победит.

_____________________

ПОПОЛАМ…

Для создания семьи достаточно полюбить, а для сохранения – нужно научиться терпеть и прощать.
Святая Тереза Калькуттская

1

Свою семью Шпагины создали сразу, как только Виктор вернулся из армии, а Татьяна все эти два года преданно его ждала.
Они любили друг друга с самого детства. Родились почти в один день, вместе ходили в детский сад, с первого по последний класс
сидели за одной партой.
За недюжинную, нечеловеческую силу Виктора взяли служить
на продовольственный склад противовоздушной армии, где он так наловчился махать топором, что стал в этом деле профессионалом.
Татьяна закончила парикмахерские курсы и стала работать женским мастером в салоне красоты. Женщиной она была крупной.
Фигурой походила на спортсменку по метанию диска, с утиной
походкой, покачивая головой в такт, и бесчисленными кудряшками волос от химической завивки. Она следила за своим внешним видом, носила модную одежду, а на лице присутствовал макияж. И ростом её Бог не обидел – 1 метр 80 сантиметров.
Виктор тоже не уступал Татьяне в росте. Был крупного телосложения, имел рост 1 метр 90 сантиметров... Одни его кулаки были
с трёхлитровую банку. После службы в армии он устроился на колхозный рынок рубщиком мяса. Работал быстро и виртуозно разделывал туши, да так, что все продавцы старались попасть к нему. В народе даже жила молва, что Виктор знал такой заговор, что мясо у продавцов продавалось быстро и без остатка.
Виктор и себя не обижал, сразу отрубал для себя хороший кусок и отправлял в корзину, что стояла рядом с его рабочим местом.
За день таких кусков набиралось предостаточно. Что-то относил
домой, а что-то продавал, в шутку повторяя, – меняю мясо на деньги. У него даже были свои постоянные клиенты. И дома в холодильнике было всё, что только продавалось на рынке.
Жили Виктор и Татьяна в однокомнатной квартире, что досталась Тане от бабушки.

2

Был тёплый майский вечер. С неистовой силой зеленела листва
и распускались на клумбах цветы. До головокружения опьяняюще пахли черёмуха и сирень. Соловьи, перекрикивая друг друга, наполняли сердца и души людей счастьем и любовью.
Татьяна не спеша шла домой.
У подъезда сидела старушка, соседка баба Варя. Неделю назад ей стукнуло 88 лет.
– Добрый вечер, баба Варя!
Старушка подняла голову
– А-а-а-а, это ты, моя королевна?! Вот сижу, отдыхаю… Натоптала ножки за целый день... Иди милая, Витька, уже пришёл, поди ждёт.
Татьяна вставила ключ в замок двери.
– Не заперто, странно… – подумала она, предчувствуя недоброе.
Она разулась и прошла в комнату.
– Фу-у-у… Ну и перегар! – она открыла окно, распахнула его настежь. – Ты снова нажрался? – крикнула она Виктору. – Когда это закончится?! Витька, если не остановишься, я приму серьёзные меры!
Виктор открыл глаза, он лежал на диване и мутным взглядом
посмотрел на жену.
– Это какие такие меры? – выдохнул он.
– Узнаешь!
Она сняла с антресоли чемодан и стала из шкафа бросать в него вещи Виктора.
– Вот, чемодан тебе собран, а вот порог, дорогой… – показала она на дверь. – Вперёд и с песней! Завтра подам на развод.
Виктор сел на диван, ещё не соображая, что в этой жизни происходит. А тут – на выход с вещами!..

3

Татьяна, переодевшись в шёлковый коротенький халатик, пошла на кухню, заглянула в холодильник, он, как всегда, был набит продуктами.
Открыв фрамугу, она села на стул, закинула ногу на ногу, оголив мощные бёдра, и закурила.
В комнате послышался страшный грохот.
Она быстро пошла туда.
Виктор стоял с топором посреди комнаты и всё рубил.
– Ты что творишь, Витька! – закричала Татьяна.
– Разводиться собралась?.. Так я имущество пополам делю, чтоб никому обидно не было.
Посреди комнаты лежали разрубленный на две части ковёр,
чемодан с вещами, диван, телевизор, кресла… Нетронутым был платяной шкаф, над которым он стоял с топором.
Виктор обессиленно сел на провалившуюся часть от дивана
и опустил голову до колен.
– Тань, – горько заплакал он, – как я буду жить без тебя? Я не умею и не смогу?!
– А ты думаешь я смогу?!– тоже зарыдала Татьяна, положив его пьяную голову себе на колени, гладя её. – Давай, дорогой, выносить всё на свалку.
Виктор понёс части от дивана, Татьяна следом несла разрубленный чемодан.
Баба Варя всё ещё сидела у подъезда на лавочке.
– Королевна, что снова всё пополам, развод был?!
– Был, баба Варя.
– Королевна! А ведь промеж вас любовь живёт, а чего-то ей
не хватает! Детей вам надо, вот и будет в доме лад.
– Да где их взять, – всхлипнула Татьяна. – Бог не дал… Вот уже десять лет живём.
– Коль своих нет, вы в доме малютки возьмите, это счастье вашу любовь и закрепит.
Виктор выносил всё остальное, оставив на полу две половинки
от ковра.
Легли они на эти половинки, обнялись.
– Ты моя любимая, – шептал он. – Тань, я никого не смогу полюбить кроме тебя.
– Эх ты, дурачок ты мой, тоже люблю тебя, и другого мне не надо! – она задумалась.
– Вить, давай сходим в дом малютки – Таня поцеловала мужа
в губы, – может сердце что подскажет…
– Я не против. Завтра и пойдём!

4

И отправились Шпагины в дом, где живут отказные детки.
В коридоре сидел на корточках маленький грустный мальчик.
– Как зовут тебя? – наклонившись спросил Виктор. – А мы за
тобой пришли. Ты у нас потерялся, еле нашли тебя.
Мальчик обнял ногу Виктора и прижался к нему:
– Папка… Это же я, Серёжа…
Татьяна зарыдала в голос. У Виктора тоже стояли слёзы.
– Ты здесь, сынок, сиди, а мы пойдём к вашему начальству,
и скажем, что наконец тебя нашли.
– Я буду здесь стоять и ждать…
– Вот и молодец!
Виктор и Татьяна прошли в кабинет к директору.
За видавшим виды столом, заваленным бумагами, сидела пожилая женщина.
– Добрый день, Юлия Петровна, – начала Татьяна.
– Здравствуйте, проходите, усаживайтесь поудобнее. Что вас привело к нам?
– Мы хотим усыновить ребёнка.
– А вы хорошо подумали и готовы взять на себя такую ответственность?
– Подумали и очень хорошо.
– Кто вы, представьтесь.
– Я работаю в салоне красоты, а муж…
– А я вас знаю. Вы на рынке мясо рубите?..
– О! Страна знает своих героев! Теперь подходите только ко мне, самое лучшее – ваше… Буду вашим спонсором, – засмеялся Виктор.
– Выбрали кого-то или нам помочь?..
– Там в коридоре очень грустный мальчик стоит… В зелёненьких шортиках… Серёжа, – скороговоркой произнёс Виктор.
 Юлия Петровна открыла дверь.
– Серёжа, – позвала она его, – иди сюда к нам.
Серёжа боязливо зашел в кабинет.
– Нашему герою четыре года. Как твои дела? – спросила Юлия Петровна.
– Петровна, – обратился тихо он к директрисе, – я сегодня снова описался, не ругайся, – коверкая слова проговорил он.
Виктор встал, у него появилось желание взять мальчика на руки
и прижать к груди. А Серёжа обнял ногу Виктора и посмотрел на него снизу вверх:
– Ты правда, мой папа?
– Да-да, я твой папка, а это – мама твоя.
У Татьяны текли слёзы, она ничего не могла сказать. Она присела на корточки и прижала мальчика к груди.
– Мы приехали за тобой, мой хороший, теперь будешь жить
с нами.
Юлия Петровна позвала няню.
– Мария Михайловна, поменяйте Серёже колготки.
– Я не хочу, – Серёжа обвил Татьяну за шею.
– Иди. Поменяешь колготки и вернёшься.
– Дорогие мои, – сказала Юлия Петровна, когда няня увела его, – Серёжа сам выбрал вас, но… я не могу вам его отдать.
– Почему? – в два голоса прокричали Татьяна и Виктор.
– У нас находится его двухлетняя сестренка, разлучать сестру
и брата не предусмотрено законом.
Виктор и Татьяна не сговариваясь прокричали: «Берём обоих!».

5

А через два года после того, как они усыновили Серёжу и Алину, у них родилась Анечка.
Будьте милосердны, сейте разумное, доброе, вечное… Делитесь своей щедростью с другими.
И как сказала баба Варя: «Промеж вас всегда будет жить любовь, радость и счастье!».
_____________________

ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР

 Так вот, заруби себе на носу: грамотной девушке ты, безграмотный дурак, и на понюх не нужен, ей с тобой через пять минут скучно станет; дуре ты и вовсе ни к чему: ума она у тебя не наберётся, потому что у тебя самого его нет и в помине, ещё не нажил. А всеми остальными мужскими
достоинствами грамотные обеспечены в такой же мере, как и безграмотные, так что преимущественно всё же, при всех условиях, на стороне  грамотного. Понятно тебе, молодой пень?
 Михаил Шолохов «Поднятая целина»

1

После окончания рабочего дня Николай Петрович всегда обходил своё заведование. За многие годы работы это вошло у него в привычку. А как иначе? Не дай Бог кто-то свет не выключит или прибор
какой-нибудь, окурок бросит на промасленную ветошь или ещё
что-то. Вот три года назад чайник забыли выключить, а полтора года назад – паяльник оставили включённым… Да мало ли что… Бережёного Бог бережёт.
Он уже направился к выходу, когда заметил свет, просачивающийся через щель неплотно закрытой двери раздевалки. Николай Петрович быстро подошёл и дёрнул за ручку. В стойком облаке сигаретного дыма сидели Василий, наладчик, и Валентин, токарь, работающий в цеху совсем недавно.
На столе красовались начатая бутылка водки и в стороне стояла полная, сиротливо покоилась неприхотливая закуска: хлеб, лук, порезанная колбаска и вскрытая банка рыбных консервов.
– Что за повод для веселья? В городе забегаловок мало? А ну быстро…
– Не шуми, Петрович… Лучше присядь, выпей с нами… Горе
у Вальки.
– Горе – это плохо. Чем помочь? – Николай Петрович выпил налитую рюмку и занюхал хлебом.
– От Валентина жена ушла.
– Эко горе!.. Не мудрено, если вот так по подсобкам сидеть
и с осоловелыми глазами домой являться. Давно женат?
– Четыре года.
– Дети?
– Сын.
– Один или с родителями живёшь?
– Один.
– И куда же она?..
Валентин пожал плечами.
– А причина?
– Загуляла… Сказала, что любит другого.
– С сыном ушла?
– Алёшку отвела к своей маме.
– Перебесится, вернётся.
– Я уже не приму.
– Примешь, куда ты на хер денешься.
– Петрович, – Василий разлил водку по рюмкам, – вот ты человек, прошедший по этой жизни достаточно длинную дорогу, обладаешь большим жизненным опытом, скажи, почему бабы гуляют? Чего им не хватает?
– Вон ты куда… Учёные с мировым именем не могут ответить
на этот вопрос, а я человек маленький, но скажу. Им не хватает ласки, внимания, которые получали до свадьбы… И запомните или зарубите себе на чём-нибудь: бабе всегда не хватает денег и, естественно, близких отношений… Или, как вы сейчас говорите, секса… Год прожили в радости, ребенка родили… И жизнь постылой стала, в семье начала воцаряться привычка. День похож на день и ночь на ночь, всё, как под копирку: ребёнок плачет, жена весь день ходит как чума нечёсаная а замызганном халате. Ей и постирать, и погладить,
и жрать сварить… Помыться некогда… Ночь пришла как избавление от проблем… Ан нет, нельзя, мама не спит, папа бродит, ребёнок плачет… Да и просто устала… А мужу что, он живёт своей прежней жизнью. Сегодня пьяный пришёл, у друга день рождения был, завтра на футбол идёт, послезавтра у знакомой бабы заночевал… Одно к одному! И накипь в душе начинает оседать…
– Ну, вы и скажете, – Василий закурил.
– Неправильно? Правильно, дорогой, всё правильно. Она пашет, как скажённая, а нас всё устраивает: и помыты, и побриты, и обуты,
и одеты, и накормлены… И чего не гулять?.. Уже дома и секс, как
работа, не в радость. Проблемы? – искушаемся мы. А у кого их нет? Нас всё устраивает! Её проблемы – до лампочки! Пришёл, поел, лег на диван, телевизор включил… Надо что-то сделать? Потом, я устал… Ночью без энтузиазма, фантазии и той же любви совершил супружескую обязанность, и то не каждый день. И всё это молча, для собственного удовольствия. Потом повернулся на бок и спать. Завтра же на работу… А к ребёнку пусть жена встаёт, это её обязанность!
– Николай Петрович, вы рассуждаете как философ, – Василий тяжело вздохнул.
– Это не я рассуждаю, а жизнь говорит моими словами. Я что-то не так сказал или непонятно?
– Да нет, всё так, просто…
– Не просто, а так и есть на самом деле. У женщин свой склад ума, диаметрально противоположный мужскому. Они, выходя замуж, думают, что всё будет как до замужества, те же вздохи, те же ахи
и вечная любовь, а семейная жизнь – рай на земле: Амуры летают, Купидоны стреляют… За ручку ходят, в глаза друг другу смотрят, целуются и милуются, шалости творят… Ну как же – любовь!..
А мать ей талдычит: «Смотри, какой Володя хороший мальчик:
умный, учится хорошо… Человеком в жизни будет…». Куда там, мать дура, ничего в этой жизни не понимает. Вот Гена – это то, что нужно! На гитаре играет, курит с пятого класса, на спор бутылку водки из горла выпивает, саламандру цветную на руке выколол… С ним просто и весело. А их Владимир умный слишком, с ним неинтересно, ну его!
Повторюсь, родные ей и так, и сяк, и эдак… А она их не слышит. Как же, для неё сейчас одно положение – горизонтальное. А оно наиглавнейшее!
Это потом она увидит, что этот Вова и правда стал большим
человеком… Пусть, что он и сейчас не играет на гитаре и не пьёт
в подъезде водку… Он верный и надёжный, как же Светке с ним
повезло… Счастливая она!
И будто никто не видит, как живут их родители, какие у них
отношения, какова жизнь… Ведь точно не рай.
И пьяные, и сраные, и мат, и мордобой, и посуда вдребезги
и фингал под глазом… Разумеется, о косяк ударилась… Что, не так? По-другому?
– Всё точно, Петрович. Это мы и без тебя знаем. Ты нам вот что скажи, почему жёны гуляют? – Василий разлил по рюмкам водку.
– Я и веду разговор к этому. Вот вы поженились. Вначале ничего не изменилось, только вместе спать стали. Пошли туда, пошли сюда, друзья, компании, фильмы, танцы и прочая мутате;нь. Постепенно, медленно наступает насыщение, формируется привычка, а с ней равнодушие и отчуждение. А спустя годы вообще ничего нет. Разумеется, есть пары, которые боготворят друг друга всю жизнь, но это чрезвычайно редко. Как правило, это вторые браки, совершённые уже
в зрелом возрасте. Именно взрослые – как мужчина, так и женщина – понимают, что любовь – хрупкое вещество, и его надо нести осторожно, очень бережно.
А у вас, повторюсь, уже ничего нет. День как ночь. Полное солнечное затмение среди ясного дня.
И женщина начинает понимать, что за воспитанием детей, стирками, глажками, приготовлением пищи и прочим ничего нет, тупик. Мираж счастья развеялся.
А если молодые живут с родителями – совсем тоска: то мама ещё не спит, то отец пьяный бродит, то гости допоздна сидят.
Все деяния совершаются тихо, раз-два… Ни уму, ни сердцу…
И удовольствия ноль. Да и то в основном у мужика. А что женщина?.. Ей тоже кураж нужен… Физиология… А здесь не крикнуть, не застонать, не подвигаться. Короче, ни страсти, ни удовлетворения!
Наступает момент, когда она начинает понимать безысходность ситуации и искать реализацию того, что потеряла. Находится, так сказать, в поиске утраченного. Я, конечно, могу ошибаться, но все находят, за очень-очень редким исключением, хотя и они, уверен
в этом на 108 %, ищут эти наслаждения всю жизнь. Ведь у неё-то
в этой самой жизни и радость, и счастье были, и всё это она ощущала, всё чувствовала, а теперь…
И вот, когда ничего общего между супругами нет, она начинает ему мстить и ищет любую причину, лишь бы унизить мужа, сделать ему больно, смешать с дерьмом. Муж становится жертвой своей жены.
Женщины по своей натуре – энергетические вампиры. Ей нужно для пополнения своей энергии чтобы на неё рявкнули, крикнули,
зарычали… Другими словами, вы выпустили из себя в атмосферу свой мощный поток энергии, который она удовлетворённо поглощает и успокаивается, а у мужа сердце заходится, артериальное давление повышается, а то и чего хуже случается. Теперь супруга спокойна. Когда она чувствует очередное истощение, снова находит новые причины для ссоры, и всё повторяется сначала.
То, что я сейчас скажу, надо непременно запомнить. Равнодушие и безразличие мужа её выводит из себя и бесят. Она просто-напросто не получает нужной энергии из-за вашего равнодушия. Истерика заканчивается рыданиями.
– Да ну тебя, Петрович, послушаешь, и тоска ещё больше берёт.
– А ты послушай, может ума прибавится немного. Как говориться: «Кто ищет – тот всегда найдёт» и находит, тем более мужик очень падок на чужих баб. Мест для таких знакомств предостаточно:
и транспорт, и магазин… В конце концов, ногу подвернуть или
попросить сумку до остановки помочь донести. Ну а дальше всё
гораздо проще – мест для встреч тоже превеликое множество.
Дремлющая страсть, она ведь как порох, воспламеняется мгновенно, достаточно даже маленькой искорки, разум потухает, либидо застилает сознание, а вновь пробудившаяся страсть рвёт нити семейных уз, которые сами по себе уже истлели. Женщина хочет этого,
и она к этому давно готова.
Где это происходит? Тоже где угодно. На квартире у подруги или его друга, в кабинете, лесу, поле, какая разница? Даже дома, когда муж на работе или в отъезде. Именно сейчас и раскрывается её дремавший талант любви и страсти.
Стихия взаимопритяжения рвёт все запреты.
– Петрович, вы говорите, как с газеты читаете, без запинки, будто сами всё это прошли и дорожка знакомая, знаете каждую кочечку, каждый бугорок. Вы ходили по этой дороге? И сколько раз?
– Ходил, Вася, ходил, а сколько раз, не помню. Мы сейчас
о женщинах говорим, или мою дорогу жизни захотели поисследовать?
– Мужчины ведь тоже гуляют, ещё как!..
– Гуляют! И с такими женщинами, о которых я сейчас говорю,
с теми, к которым муж равнодушен. Мужику покажи ляжку чуть
выше, наклонись аппетитно, и он расслабился, пустил слюну… Веди куда угодно, он твой. Женщина – это щука, она жертву заглатывает целиком и никогда не отпускает.
Но запомните, Казановы, если гуляете, то гуляйте только с замужними… И как только появляются потуги к любви, уходите, ибо это может закончиться новым браком. Хорошо, если в семье будет всё ладно и тихо, а если нет… Повторится то же самое.
Женщина, познав вновь или вспомнив утраченное, пробуждается, как вулкан, содрогая атмосферу стоном, криком, скрежетом, обжигая жаром пламени и сжигая всё на своём пути. Фантазия эротики из неё хлещет фонтаном. Сейчас она, простите за вульгарность, ведёт себя как проститутка, позволяет делать с собой всё, что угодно и как угодно, разрешает и позволяет мужчине делать с собой то, о чём он даже и не мечтал. И это ей нравится! Очень нравится! Ведь дома она всего этого не может себе позволить. Да уже и не желает.
Но всё это только сейчас, в семье это проходит, и вулкан замирает. Никто не знает, когда он вновь проснётся.
Мужчина, попав в такой водоворот, расслабляется и тонет. У него нет сил сопротивляться, да он и не пытается это делать.
Дальше что? А ничего… Либо развод и создание новой, хорошо если счастливой семьи, либо редкие бурные встречи, пока не застукали. Тогда тоже, как правило, развод.
И всё бы хорошо, если женщина не источится, а мужик вновь
не оскотинится.
Вот так-то, друзья мои.
Почему я сказал, что влюбляться надо в замужних женщин,
да потому, что эта ваша любовь цементирует у неё супружеские
отношения. Как-никак, у неё есть семья: супруг, дети и надо дома продолжать стирать, готовить и всё остальное, включая и всяческие отношения с мужем. Во-первых, она даже меняется дома в лучшую сторону, потому что боится разоблачения, а во-вторых, в её поведении появляется пусть не любящая, но жена. И у её мужа от этого вновь появляются чувства.
– Николай Петрович, лучше скажи, что Валентину делать, а то развёл тут…
– Первое – не пускаться в пьянство. Это самое гиблое дело. Товарищей и советчиков появляется сразу больше, чем много. А толк? Одни в дурку попадают, другие в петлю по пьянке лезут, третьи вены вскрывают, под поезд бросаются… Не вздумай, Валентин, этого
делать, не стоят они того, чтоб из-за них лишать себя жизни. Твою смерть она воспримет как информацию и не более, и не захлебнётся
в горестных рыданиях, не начнёт в истерике рвать свои волосы и не повяжет на голову чёрную повязку. Забудет через семь минут, а то и раньше. Но в душе будет тайно гордиться, что через неё мужик
покончил жизнь самоубийством. А друзья после поминок о тебе тоже забудут, ибо не ты их друг, а водка с пивом. Сегодня попьёшь и хватит. Понял, Валентин?
– Понял, – тяжело выдохнут тот.
– И не переживай сильно, во многом сам, наверное, виноват.
Помимо твоей жены в мире миллиард обездоленных женщин, стремящихся выйти замуж. Ну а если женишься, будь уж пожалуйста благоразумен и уделяй жене внимания, не превращай её в рабыню,
не ищи изъяны, они во всех и везде есть.
– А что мне с женой делать?
– Ничего. Пусть нагуляется. Если не полная дура – вернётся,
а нет – скатертью дорога. Давайте допьём и пойдём домой. Вторую бутылку я спрячу, будет повод, сразу достану. Я тут вам наговорил всего, а вы уж фильтруйте, что вам надо, а что нет. Да и домой требуется прийти в хорошем настроении.
– Николай Петрович, а ваша жена гуляла?
– Я не спрашивал, а она не говорила. Все гуляют, и моя, наверное, тоже. Главное, об этом не знать. Меньше знаешь – крепче спишь, – он засмеялся.
– А дети у вас есть?
– Конечно, трое.
– Трое… С детьми не погуляешь…
– Э-э-э-э, Валя, не знаешь ты баб. Что им в жизни нужно? Я говорил, деньги и секс! Если этого нет, у них голову сносит. С деньгами ещё как-то можно смириться, а вот если нет второго, она и на сучок полезет. Шибко не горюй, перебесится и вернётся, станет ласковой
и нежной, родит ещё тебе ребёнка… Если, конечно, ты эту ласку вновь не утопишь с друзьями в вине. И Камасутру на досуге полистай, полезно будет. Где бы ты ни шатался, с кем бы ни блудил, а жена от этого не должна страдать.
Это уже потом, в старости, когда пройден без остатка Крым, рым и все виды труб, образуются образцово-показательные семейные
пары, напоминающие ангелочков. Они ходят за ручку и боготворят друг друга, но, опять же, такое не у всех, а у тех, кто смог сохранить
в семье человеческие отношения. Ну а если пил всю жизнь, то и говорить не о чем.
Каков вывод. Они прошли все эти ступени противоречий и уже
сознательно или бессознательно, кому как нравится, не хотят повторять сложные участки пройденного семейного пути. И теперь живут как в раю! Мы же никак понять не можем, что семейный очаг самый тёплый.
Чего проще: идёшь домой – купи жене шоколадку, мороженое, цветочек, если жадный, сорви на клумбе… Открыл дверь, вручил этот подарок, обнял, прижал к себе, поцеловал и на ушко прошептал: «Как я соскучился!»… Сложно? Нет. И всё. Женское сердце растаяло, она уже не замечает, что от тебя дурно пахнет перегаром. Она как фейерверк, рассыпанный по небу, уже сияет всеми цветами радуги.
И мир в доме, и радость, и спокойствие. А ночью она искрится как сигнальная ракета, потому как это любовь и счастье светятся в её душе. Или, как говорит эзотерическая наука…
– Кто говорит?
– Эзотерики.
– Это что такое?
– Какие вы серые… Как бы вам простенько объяснить… Короче, это свод знаний, сведений и способов восприятия реальности. Понятно?
– Нет.
– Ну и не надо. Слушайте дальше. В это благодушное время раскрывается половая чакра Муладхара.
– Откуда, Петрович, вы всё знаете? Ну её, эту хару, или что там?..
– Книги иногда надо читать, а вы только на сигаретных пачках знакомые буквы ищите. Короче, делайте всё так, как я сказал, и увидите результат. Внимание женщине нужно, душевность, и тогда у неё не возникает никаких мыслей получить всё это на стороне.
А у вас всё по Высоцкому: пришёл пьяный, злой, угрюмый,
ни «Здрасьте», ни «Как дела?». Молча поел и на диван к телевизору. Спрашиваю, как на всё это реагировать нормальному человеку? С радостью? В-о-о-т! Она эту радость и на стороне получить может. Вот такие, друзья мои, дела.
– Николай Петрович, а сколько вам лет?
– 53. До старости ещё далеко.
– О-о-о, вы уже древний.
– Ну, это с какой стороны посмотреть. Всё, встаём, наводим
порядок и двигаемся к выходу. Дверь не закрывайте, пусть за ночь выветрятся сивушные масла и табак.

2

Они медленно брели по вечернему городу. Тускло светили фонари, вокруг которых кружилась мошкара.
– Вот приблизительно так всё и происходит. Конечно, не один
к одному, но, если обобщить, собрать до кучи, получается картина,
которую я вам нарисовал. Как избежать всего этого? Только взаимное, подчёркиваю, взаимное уважение друг друга. Не лесть, не подхалимаж, не обман, не приспособленчество, а именно уважение. Хотя и приспособленчество здесь тоже уместно.
Им навстречу шла немного полноватая, но довольно привлекательная женщина.
– Валик, хочешь, она сейчас с тобой пойдёт? – залихватски произнёс Николай Петрович.
– А если нет?
– Хочешь или нет?
– Хочу, – хмыкнул Валентин.
– Тогда стойте здесь. Девушка, – крикнул он уже прошедшей
мимо них женщине, – можно вас на минуточку.
Она остановилась. Николай Петрович неспешно подошёл к ней.
О чём они говорили, слышно не было. Их беседа длилась не более семи минут.
Когда он пошёл к ребятам, она стояла и никуда не двигалась.
– Всё, Валя, иди, она тебя ждёт.
– Чего ждёт?
– Тоже ласки и внимания… Погуляйте, поговорите… Только не плачься ей в жилетку, как тебе плохо и какой ты несчастный. Этого никто не любит. Стихи почитай, интересное расскажи. Женщины
это любят и ценят. Ей никто и никогда их до тебя не читал.
– Я не знаю стихов.
– Плохо… Стыдно… Про Чапаева анекдот расскажи…
– Вспомнил, одно знаю.
– Надеюсь не пошлое?
– Нет, хорошее. «Я без тебя не могу жить, мне без тебя и в дожди сушь…».
– За такие стихи она тебе не раздумывая даст. Истории какие-нибудь, про великих… Только не молчи, а то она от тебя через
10 минут уйдёт. В кафе зайдите. Только не вздумай брать какой-нибудь шмурдяк. Шампанское, шоколадку, кофе, мороженое… Или коктейль какой-нибудь закажи. Я, например, люблю коктейль «Бурый медведь». Это коньяк с шампанским один к одному. От него дамы сразу добрыми становятся, в груди жар закипает и открывается
любовная чакра. Ну а потом…
– У меня и денег нет.
Николай Петрович выругался, достал из внутреннего кармана портмоне.
– Держи. Этого тебе на всё хватит, даже на такси. Не волнуйся, потом отдашь. Иди уже, женщины не любят долго ждать.
Николай Петрович и Василий продолжили свой путь домой,
периодически оборачиваясь, глядя на удаляющуюся пару и на то, как Валентин жестикулировал, видимо, что-то рассказывая, а её голова смотрела в его сторону.
– Всё в порядке. Они нашли общей язык, – констатировал Николай Петрович, закурил и тяжело выдохнул.

3

– Петрович, как ты лихо всё это обставил, научил бы.
– Этому не учат. Это с жизненным опытом приходит. Ты-то хоть понял, что тебя жена ждёт?
– Да понял я, понял. Сейчас зайду в магазин, торт куплю и всем по мороженому. Цветы подождут, не всё сразу.
– Молодец! Удачи тебе, парень! И всегда помни, если на душе тоскливо, в квартиру всё равно заходи с улыбкой и радостью.


_____________________

ХОДИЛИ МЫ ПОХОДАМИ…

Чем больше я пишу, тем больше друзей у меня появляется
на бескрайних просторах интернета.
Как-то ко мне на страничку в Одноклассниках вошёл Алексей Владимирович Дорощук.
Как потом выяснилось, он тоже с ноября 1969 по май 1972 года служил на эскадренном миноносце «Благородный» в Радиотехнической службе (РТС) радиометристом боевого информационного поста (БИП), корабле, которому я отдал шесть лет жизни, с сентября 1978 по июнь 1984, отучившись в Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова в Ленинграде. До «Благородного» я отслужил год
на БПК «Сообразительный», а на малом ракетном корабле сходил
в Красное море, в район боевых действий между Эфиопией и Сомали.
Алексей – москвич. Он родился в 1951 году, закончил Историко-архивный институт и Экономическую академию. Историк-архивист, экономист-менеджер, Советник государственной гражданской службы первого класса, полковник в отставке с 2014 года.
По интересам гуманитарий, но всю трудовую деятельность провёл на государственной службе. Три года назад рекрутировали
в науку. Сейчас работает в отраслевом научном центре по чёрной
металлургии. «На восьмом десятке чин, звание и награды уже не интересны», – смеётся он.
Как истинный патриот этого корабля, он поведал мне несколько подлинных историй о нашем любимом эсминце, чему был свидетель. А я хочу их отразить в своей новой книге.

Ученье

С 14 апреля по 5 мая 1970 года штабом Военно-морского флота СССР проводились крупномасштабные учения «Океан-70», посвящённые столетию со дня рождения В.И. Ленина. В учениях принимали участие все представители четырёх флотов Советского Союза.
Всего в удалённых районах океанов и морей было развёрнуто около 80 подводных лодок, в том числе 15 атомных, 84 надводных корабля и 45 вспомогательных судов. В манёврах участвовало более двадцати полков морской авиации и два полка морской пехоты.
Другие виды Вооружённых сил СССР были представлены восемью полками дальней авиации, тремя корпусами и тремя дивизиями войск ПВО: в их составе было четырнадцать зенитных ракетных бригад
и полков, тринадцать истребительных авиаполков, семь радиотехнических бригад и полков, эскадрилья самолётов радиолокационного дозора.
От Черноморского флота в манёврах участвовало около 20 кораблей, должен был в них участвовать и эскадренный миноносец «Благородный».
А теперь я расскажу вам об этом, как непосредственный участник этих событий.
А случилось это за неделю до выхода корабля в море.
Моряки, в числе которых был и я, возвращались на корабль из увольнения по служебным делам, когда возникло непредвиденное препятствие. Было нас 5 человек. Из-за постановки крейсера «Слава» на бочки рейд был закрыт, и паром на 12-й причал не ходил, а это лишний час, полтора, а то и два на берегу.
Один старослужащий матрос оперативно сориентировался и взбаламутил всех по поводу портвейна. Я служил на корабле всего
несколько месяцев, и моё участие в этом мероприятии даже не предполагалось.
Приняли больше, чем много. Пока добрались до корабля, пока доложили дежурному по кораблю, ребята сильно опьянели и вели
себя просто вызывающе. На вопрос офицера, кто трезвый, я вышел
из строя.

 

Эскадренный миноносец «Благородный»

О коллективной пьянке на «Благородном» в бригаде, дивизии
и политуправлении флота узнали мгновенно. И это накануне предстоящего ученья под командованием Главкома ВМФ, когда за подготовкой каждого корабля занимался сам Командующий флотом!
И корабль попал под раздачу. Наказали всех, кто каким-либо образом был связан с этим личным составом. «Героев» посадили на 10 суток на гауптвахту, на корабль они больше не вернулись, боялись, что их крепко побьют. Дисциплинарных и партийных взысканий было множество… Сменили командира и замполита...
Когда все корабли 1 и 2 ранга одновременно вышли в Средиземное море, «Благородный» остался в базе. Его вывели к границе территориальных вод Чёрного моря. Теперь его задачей была охрана входа в Севастопольскую базу. Оставление корабля в главной базе, по сути, являлось наказанием всего экипажа. И все бессонные ночи по отработке различных задач были испечены горсткой негодяев!
Когда корабли в морях и океанах выполняли боевые задачи, наш корабль стоял на якоре и фиксировал перемещения судов при входе
в главную базу.
Закончилось ученье. Все участники манёвров были награждены медалью «За воинскую доблесть» и жетонами «За дальний поход».
А наш экипаж только остался в списках кораблей, принимавших участие в учении «Океан».

Витаминная проблема

В 1958 году Гвинея, выйдя из-под протектората Франции, стала республикой.
Президент Ахмед Секу Туре установил в стране однопартийную систему, подкреплённую мощным репрессивным аппаратом для подавления «эксплуататорских классов», конкретного определения каковых не существовало, но к которым были отнесены предположительные противники режима. В области внешней политики он придерживался просоветского курса, а в области внутренней политики был приверженцем «научного социализма с африканской спецификой». Результатом этой стратегии стало тотальное обобществление собственности, на отдельных этапах в приказном порядке регулировалась даже численность торговцев на базарах.
В конце 60-х годов внутренняя политика в Гвинейской республике резко обострилась, появилась угроза жизни советских специалистов.
В середине декабря 1970 года, по просьбе президента страны, флагманский корабль эсминец «Благородный», большой противолодочный корабль (БПК) с морскими пехотинцами и танкер вошли
в порт Конакри. Как было объявлено личному составу, для пополнения запасов воды и продовольствия.
Поначалу всё было ново… Море, солнце, неимоверная жара, темнокожие люди, купанье вечером в бескрайнем океане… Корпус корабля накалялся до такой степени, что к нему невозможно было притронуться, в кубриках от невыносимой жары находиться было
нереально, особенно ночью.
В целях восстановления в организме витаминов и солей, выходящих вместе с по;том, доктор рекомендовал ввести в пищевой рацион овощи, фрукты и рыбу. А так как ничего такого не было, в обед
в качестве витаминов стали давать привезённый из СССР консервированный винегрет, есть который было просто невозможно. Вскоре его вёдрами стали выбрасывать за борт.
Президент Гвинеи, гарантируя качество, привёз на корабли для советских моряков свежие ананасы. Восторгу не было придела! Проблема дефицита витаминов была решена!
И хотя этот плод используется как добавка к другим блюдам,
команда поедала его просто так. Его ели и утром, и в обед, и вечером. Уже в первый день оскомина была такой, что язык во рту еле ворочался. Возникла покалывающая боль в языке, кожа вокруг рта
покраснела, словно у вампиров, появилось жжение в губах. Когда ананасы появились на столе и на следующий день, энтузиазма в их поедании резко убавилось.
Уже на третий день спелые сочные дольки экзотического фрукта перестали интересовать личный состав, и все резко поняли, что ничего нет лучше консервированного винегрета из трехлитровой банки, именно они – кладезь витаминов и солей.
Экипаж дружно писал письма на родину, мол, стоим в Африке, ананасов уже есть никто не хочет.
Читая письма, родители сглатывали слюну, завидовали своим сыновьям и гордились ими.

Чем громче, тем лучше

В 1971 году эсминец «Благородный» принимал участие в параде, посвящённом Дню Военно-морского флота, и должен был проследовать по Северной бухте Севастополя, и при подходе к трибунам Морского вокзала произвести салют из бакового артиллерийского орудия. Имелось в виду, что выстрел будет произведён из стволика калибром 45 мм, который крепился к стволу универсального калибра. Дым, треск и огонь для зрителей были бы обеспечены. Но командир, капитан-лейтенант Шепелев, в последующем командир 30 дивизии надводных кораблей, решил, что нужно произвести сжигание смазки и зарядил гильзу с солидным пороховым зарядом. Когда всё это
бабахнуло, в здании горкома стёкла тревожно завибрировали.
Тут многим невольно пришёл на ум выстрел крейсера «Аврора».
Флотское начальство осознало, что что-то пошло не так.
Но всё обошлось. Жёны и дети офицеров Главного штаба ВМФ, приехавшие на праздник из Москвы, дружно оценили салют эсминца «Благородный» как самый лучший. И Главнокомандующий Военно-морским флотом всех простил, оргвыводов почти не было.
;
В Алжире

В начале 1971 года наш эсминец «Благородный» зашёл в алжирский порт Аннаба – крупнейший город в северо-восточной части
Алжира, расположенный на побережье Бонского залива Средиземного моря.


 

Аннаба

Для советских специалистов, работающих в Алжире, это был настоящий праздник. Женсовет советской колонии сработал быстро
и чётко. Уже на следующий день большущая делегация соотечественников с жёнами и детьми посетила корабль.
Гостям любопытно было всё. Их интересовало, как живут моряки, что едят и где готовят пищу, чем стреляют и какое оружие есть
и так далее. Офицеры у стендов рассказывали об истории и боевом
пути корабля, его экипаже и задачах, которые корабль выполняет…
Часть гостей как-то смогла перейти на левый борт, не предназначенный для показа, где я с автоматом нёс вахту ПДСС, обеспечивая безопасность против подводных диверсионных сил и средств вероятного противника.
Все с интересом и любопытством смотрели на меня, желая задать несколько вопросов. Но часовому общение запрещено, он лицо неприкосновенное. Я состроил гримасу как на плакате о зверином оскале империализма, и все осознали, что вести диалог со мной бессмысленно. Тогда ко мне направили парламентёра – мальчика лет
семи. Он выглядел потешно, в матроске, шортиках и огромной панаме. Он шёпотом спросил: «Дядя, а у тебя патроны есть?».
Я молча откинул клапан подсумка, и в рожке на африканском солнце холодно заблестела латунь.
Мальчик повернулся, быстро побежал к маме и закричал: «Есть! Есть!».
Дамы замотали головами, видимо, этот вопрос их интересовал больше всего.
Именно после этого события я почувствовал себя настоящим
защитником родины, а до этого у меня было ощущение завалившего вступительные экзамены в институт шалопая.

Упал он больно…

Начало 80-х годов прошлого столетия для Военно-морского флота СССР было временем подъёма и развития. Флота; обновлялись
новыми кораблями, совершенствовалась боевая подготовка, советские моряки несли боевые дежурства на всех морях мирового океана.
Черноморский флот охранял южные рубежи страны Советов.
Севастополь жил трудовой, боевой и праздной жизнью. И вся эта жизнь была тесно связана с Военно-морским флотом.
Командиром 30 дивизии надводных кораблей был назначен капитан 1 ранга Шепелев Виктор Лазаревич, отдавший всю свою жизнь Военно-морскому флоту и только что закончивший Военно-морскую академию. Это был грамотный, волевой и исполнительный офицер.
Дивизия была просто огромной и имела в своём составе 28 кораблей 1 и 2 рангов.
Был конец лета. Светило яркое, тёплое и ласковое солнышко. Многочисленные отдыхающие готовились завершать свой развлекательный и купальный сезон. Тысячи женщин ехали в Севастополь, чтоб найти здесь своё счастье, но не многие его находили. На игру
в любовь у моряков времени просто нет, оно всецело отдано морю, боевым походам, подготовке и выполнению боевых задач. Если
летом кто-то из них и искупается в море за сезон 1-2 раза – это уже счастье. Женщины им требовались лишь для психоэмоциональной разгрузки, которой на корабле явно не хватало, а в городе её было
в переизбытке.
Эскадренный миноносец «Находчивый» готовился к выходу на боевую службу в Красное море.
Командиром эсминца «Находчивый» был капитан-лейтенант Александр Тучковский, человек себялюбивый, эгоистичный, импульсивный и не совсем уравновешенный. При этом он грамотно управлял кораблём и экипажем. На корабле его любили.
Высокий, статный, подтянутый, в идеально сидящей форме
и огромной фуражке он выглядел эталоном мужской красоты и привлекательности. Женщины боготворили Александра и просто таяли при его виде.
Для прохода Суэцкого канала требовалось иметь на борту не менее 300 метров 57-миллиметрового каната или, как говорят про канат моряки, конца (для безопасного движения корабля по узкому каналу). А канаты в то время были большим дефицитом не только на флоте.
Штаб дивизии и 70 бригады надводных кораблей, получив душераздирающий инструктаж и необоснованный разнос в штабе флота, возбуждённо спускался на Минную стенку для проверки этого корабля. Неутешительные выводы делать поздно, ибо завтра корабль
выходил в длительное плавание, но взвинтить экипаж требовалось, чтобы служба раем не казалась.
Подходя к эсминцу, все увидели, как с автомобиля моряки «Находчивого» сгружали бухту троса. Руководил всем этим командир корабля.
Шепелев, а это была его первая в новой должности отправка
корабля на боевую службу, строго сказал командиру, стоящему
рядом с ним: «Тучковский, ты аккуратней, не повреди трос, я тебе его достал с большим трудом».
Александр недоуменно выкатил карие глаза и чётко доложил: «Никак нет, товарищ капитан 1 ранга…».
И в этот момент бухта с тросом падает с машины, подпрыгивает и... в гробовой тишине торжественно скатывается в воду и благополучно тонет.
Шепелев просто ополоумел.
– Ё-ё-ё-ё-ё!.. – простонал он и в своей краткой, но пламенной
речи, процитировал весь словарь матерных изречений, добавив
к нему несколько весомых своих. Слово «мудак» в этой тираде было самым мягким и добрым.
Парящая дрёма Южной бухты Севастополя была мгновенно
потревожена. К Минной стенке срочно подошёл плавкран, прибыли
и заработали водолазы…
Сотни советчиков и любопытных глаз наблюдали за невиданным доселе зрелищем.
К вечеру, к всеобщей радости, всё было на борту, а в 10:00 следующего дня под марш «Прощание Славянки» корабль ушёл для
выполнения боевых задач на полгода в море.
Но… к концу следующего дня пришло донесение, что эсминец «Находчивый» под командованием Тучковского, не соблюдая морской лоции, решил лихо проскочить полным ходом Мраморное море и коснулся винтами отмели, что привело к повреждению гребных винтов. Никому об этом не доложив, он всё же вышел в Средиземное море. Но… во время движения по кораблю прошла сильная вибрация, и он не мог развить средний и полный ход.
Корабль с боевой службы вернули в базу, Тучковского с должности командира корабля сняли и «сослали» в тыл флота, где Александр оказался как рыба в воде: ни выходов в море, ни боевых задач,
ни нервотрёпки… И каждый день на берегу! Здесь он служил как
у Христа за пазухой, тихо, без надрывов до капитана 1 ранга.

Спор

1
В споре всегда есть победитель и проигравший, иначе нет смысла и дискутировать. И ни один из спорящих не желает оставаться на вторых ролях. Ну а если всё же вдруг ничья?
Нет! Такого не бывает! Значит, побеждает третья сторона.
Отслужив на флоте, главный корабельный старшина Геннадий Ледогоров с честью вернулся домой. Три года побросало его по южным морям. За плечами две боевые службы в Средиземном море,
за границей два раза побывал, в Греции и Тунисе, и в Атлантику
выходил… За спасение утопающего в сложных боевых условиях был награждён медалью Нахимова.
А было так. При постановке учебных мин молодого моряка с юта движущегося корабля волной смыло в холодное, осеннее, штормовое море. Геннадий не раздумывая бросил в его сторону спасательный круг и прыгнул вслед за моряком. И догнал, и к кругу притянул…
Пока корабль развернулся, пока подошёл, пока бросили трос, чтоб подтянуть круг с моряками, прошло достаточно много времени, но, слава Богу, все остались живы и здоровы. И корабль боевую задачу выполнил.
И вот он дома…
Мама от счастья на седьмом небе, грудь отца переполняется гордостью за сына-героя… Сирень цветёт, соловьи поют, девочки в истоме любви мечтают о встрече с ним… Мишка Исаев, одноклассник, через три дня, в пятницу, женится, пригласил на свадьбу свидетелем.
Короче, сказка, а не жизнь!
В доме от друзей отбоя нет. Одни вспоминают, как тоже служили, другие, разинув рот, внемлют рассказам служивых… И отец тоже не отстаёт, тоже с друзьями гуляет.
И водка… Её так много, что в магазин не успевают завозить.
Пошёл пятый день, как сильная половина села выведена из строя.
А сегодня у Гены день рождения. Во дворе поставили огромный стол, а на нём чего только не стояло.
Гулять начали под вечер, в девятнадцать часов. Пришло двадцать семь человек, родственники и парни с девочками. Гена сидел во главе стола в форме, поблескивая медалью в лучах заходящего солнца,
а рядом Катя Верёвкина, воспитательница детского сада, дочь председателя сельского Совета, девочка миленькая, расторопная и общительная.
Начало смеркаться, когда все были веселы и пьяны, когда говорили громко, никто никого не слушая.
У молодых загорелся спор, а вот если на мотоциклах на скорости ехать друг на друга, свернёт кто-то или нет? А если свернёт, ставит два литра водки…
Герои были все, и все желали показать беспримерный подвиг храбрости. Для этого решили ехать по два человека на каждом мотоцикле, а ещё лучше на заднее сидение посадить девочек. Именинник и будущий муж оказались вне конкуренции.
– Так справедливо, – решили все.
С Геной села Катя Верёвкина, а с Исаевым Мишей его будущая жена Вера Савченко, учительница младших классов.
– Вы куда, ребята? – крикнула мама вслед удаляющейся молодёжи.
– Скоро вернёмся, – крикнул Гена, выводя из сарая новенький мотоцикл «Ява», подаренный ему сегодня на день рождения.
– Аккуратно там, не гоняйте!
– Не волнуйся, мама, всё в порядке.

2
Минут через сорок во двор Ледогоровых влетела растрёпанная Анастасия, учётчица из конторы.
– Нина, – завопила она, – Гена твой разбился, – она упала на колени и завопила, – и ребята с ним… На Первомайской…
Через долю секунды стол опустел, все бежали в центр села.
Картина была просто жуткой. На дороге и по обе стороны от неё валялись обломки мотоциклов и фрагменты тел. В огромных пятнах крови, смешанной с растёкшимся бензином, враждебно блестел свет восходящей луны.
Душераздирающий крик и плач довершали эту картину.
***
Так безрадостно закончилась игра в героев. Никто из них не свернул, не уступил другому дороги. И как результат – гибель четырёх молодых людей, светлого будущего государства, болезни и инвалидности родителей и беда, прописавшаяся в их домах.
Как потом говорили в народе, в их споре победителей не было.
Я с ними не согласен. Победитель был! Им стала водка, два её литра!
И почему-то всегда в таких случаях выигрывает только она.
Помните все об этом и не забывайте никогда.
Живите все долго и счастливо!


_____________________

УДАЧА…

1
Корабль пятый день стоял в точке якорной стоянки Средиземного моря и проводил межпоходовый ремонт. Сегодня он величаво дремал на водной глади.
Море – зеркало, даже не шелохнётся.
Небо, купаясь в этом беспредельном раздолье, раскрашивало его в бирюзовый цвет.
В сказочном полусне пребывал и весь экипаж. Командир этому нисколько не мешал, давая личному составу отдохнуть от напряжённого слежения за американским авианосцем.
Старшему помощнику было тоже не до того, он третий день
отмечал своё тридцатитрёхлетние.
И вдруг, как гром среди ясного неба, вновь назначенный с Севера командир эскадры решил провести обход стоящих в точке надводных кораблей.
То ли связисты проспали, то ли оперативная служба эскадры недоработала, но на корабле об этом узнали, когда до подхода катера к кораблю оставалось минут тридцать-сорок.
И корабль ожил, спустили трап! Офицеры, мичманы и личный состав срочно переодевались в чистое рабочее платье, палуба драилась пеногоном, готовились соответствующие флаги, срочно начищалась медная духовая труба.
Со старпомом командир решил следующим образом. Он вызвал
к себе командира группы управления артиллерийским огнём, высокого статного офицера с рыжеватыми усами:
– Серебров, ты у нас выглядишь подобающе и не более. Сыграть роль старпома можешь?
– Так точно!
– Делать особо ничего не нужно. В твоём лексиконе только два слова: «Есть!» и «Так точно!», понял?
– Так точно!
– Если адмирал задаст вопрос, я буду рядом, уяснил?
– А представляться?..
– По фамилии настоящего старпома, а там разберёмся… Пошли, катер на подходе. И погода, кажется, начинает портиться. Обратил внимание на круги вокруг солнца и объёмные овальные облака? Что это значит?
Артиллерист невинно и тупо моргал.
– Ничего не знаешь, бездельник!.. Так вот, они предвещают сильный ветер. А нам не надо, чтоб из-за шторма адмирал здесь надолго задержался. Пойдём встречать!

2
Адмирал с сопровождающими быстро поднялись по трапу.
– Командир, тебе несказанно повезло, – адмирал засмеялся. –
Обратил внимание на небо? Не хочу тебя здесь своим присутствием долго обременять. Веди к экипажу, поздороваемся и… всё.
Экипаж на приветствие высокого начальника ответил так дружно, как будто готовился всю свою жизнь.
– Молодцы! Вопросы, жалобы, предложения есть?
Моряки молчали.
– Командир, отпускай экипаж. Построй офицеров и мичманов.
Офицеры и мичманы ели глазами адмирала.
– У вас какие вопросы, предложения?..
И у офицеров с мичманами тоже не было никаких вопросов.
– Товарищи, командование флота и эскадры высоко оценивает деятельность вашего экипажа, молодцы! Принято решение присвоить досрочно очередное воинское звание командиру корабля, наградить медалью «За боевые заслуги» заместителя по политической части… Командир, а вы мне телеграммой представьте список кого и как
поощрить из офицеров, мичманов и личного состава. И не скупиться! Это они, – адмирал показал пальцем на стоящих офицеров, – дали вам звание и медаль. Где у нас старпом?
– Капитан-лейтенант Хорошкевич! – представился артиллерист Серебров.
– Молодец, Хорошкевич! И корабль выглядит хорошо, и экипаж подготовлен… – адмирал немного помолчал. – Командирские классы есть?
– Так точно!
– Командиром плавбазы на Север пойдёшь?
Серебров покраснел и посмотрел на командира.
– Пойдёт! – твёрдо сказал командир корабля. – Чего растерялся? – улыбаясь глазами командир посмотрел на артиллериста.
– Виктор Степанович, – адмирал повернулся к сопровождающему его офицеру, – запиши все его данные для приказа.
– Серебров, быстро принеси личное дело Хорошкевича, дашь его мне. Больше, чтоб я тебя здесь не видел.

3
Старпом, придя в себя, сдал должность, получил выписку из приказа, собрал вещи и ближайшим транспортом, идущим в Советский Союз, убыл к новому месту службы. В дальнейшем он окончил Военно-морскую академию и служил в штабе Ленинградской военно-морской базы. Но последующие свои дни рождения отмечал гораздо скромнее, памятуя, что снаряд так удачно не всегда падает.


_____________________

НЕУДАЧНИК

1
Максим Берестов вновь приехал в Санкт-Петербург. Давно он здесь не был! Как хорошо, что Северная Пальмира становится всё красивее и привлекательнее. Так же величаво возвышается Александрийский столп на Дворцовой площади, воздвигнутый в 1834 году архитектором Огюстом Монферраном по указу императора Николая I в память о победе его старшего брата Александра I над Наполеоном. А вон шпиль Главного Адмиралтейства, его училища, где он пять лет постигал азы военно-морского искусства, здесь получил свои первые звёздочки, затем уехал на другой конец света – на Камчатку.
В этом славном городе он не был почти 11 лет.
Да разве можно перечислить все красоты удивительного Санкт-Петербурга? На это потребуются десятки лет!
Служба на флоте разная, в основном тяжёлая: походы, стрельбы, слежения, разведка... Да мало ли что?
За грамотные действия при пожаре на корабле на боевой службе в Японском море, получив сильные ожоги рук и лица, Максим был награждён орденом Красной звезды, и ему досрочно было присвоено звание капитана 2 ранга.
Сейчас он приехал в город своей юности на командирские классы, после которых станет или начальником штаба, или командиром крейсера.
Максим медленно брёл по Невскому проспекту. Дойдя до канала Грибоедова, повернул налево. Вспомнил, как учась на пятом курсе,
за три месяца до выпускных экзаменов находился в городе и неожиданно с небес обрушился мощный поток воды, от которого спрятаться было негде.
Попытался забежать в магазин, но он, как назло, был закрыт
на переучёт.
Буквально за три секунды Максим промок до нитки, в ботинках противно хлюпала вода.
Так он стоял, не зная, что делать, прижимая рукой военный билет, который тоже стремительно намокал.
Вдруг откуда-то сверху, приглушаемый потоками воды, донёсся девичий голос:
– Моряк, не мокни, быстро поднимайся на третий этаж, я дверь открою.
Мокрый несчастный Максим поднялся на этаж и остановился
перед дверью. С него потоками стекала вода.
– Что застыл, снимай с себя всё и шагом марш в ванную, набирай горячую воду, а я пока попробую высушить твою форму.
Чистый, распаренный горячей водой и чаем, укрытый пуховым одеялом, он крепко заснул.
За окном смеркалось, когда Валя разбудила его. Форма была практически сухой, а вот ботинки предательски чавкали.
– Извини, Максим, я побоялась их сушить в духовке, а вдруг
сожгу… Училище недалеко, добежишь быстренько.
Валя накормила его макаронами с котлетой.
Взяв её телефон и поблагодарив, он что было мочи помчался
в казарму.
Мы все в то время искали в жизни красавиц, а Валя ничего интересного собой не представляла, так, между «удовлетворительно»
и «хорошо». Несколько раз мы встречались, ездили на экскурсию
в Пушкин, ходили на стадион смотреть футбол, «Зенит» играл
с «Локомотивом», даже ночевал у неё три раза. А потом – государственные экзамены, выпускной в ресторане «Невский» и долгий путь на Камчатку.
Валентина пришла в аэропорт «Пулково» проводить Максима. Расстались без блеска в глазах, равнодушно, по крайней мере он, хотя Валентина плакала, просила звонить, писать, но блистание лейтенантских звёзд затмевало взор, а крылья ангела поднимали до самых небес.
Жизнь лейтенанта на корабле бесцветна и далеко не романтична. Дежурства, вахты, вечные построения, частые выходы в море, далеко не благонадёжный личный состав, из-за которого неделями приходилось не сходить с корабля. И вечером тоже было не до писем и звонков, сон был сладкой сказкой, приходилось спать даже не раздеваясь. А редкие сходы на берег вели в кабак, так что было не до общения. Да и сильного желания общаться не возникало, тем более появилась новая ресторанная любовь – Света, с которой было просто и легко. Общение с Валентиной происходило всё реже и реже, и наконец полностью прекратилось.
Валя писала часто, рассказывала новости, делилась впечатлениями, говорила, что очень скучает и любит.
Через три месяца корабль Максима на полгода ушёл бороздить Тихий океан.

2
В жизни Максима не происходило ничего существенного, время тянулось от службы до службы, от отпуска до отпуска. В отпуск
он ездил к родителям в Херсон, где весело проводил время на днепровских пляжах и выезжал с друзьями покупаться в тёплой воде Чёрного моря.
Семейная жизнь как-то не складывалась, а вот служба давалась легко. Было найдено и понимание, и уважение личного состава боевой части, и корабля в целом.
Максим позвонил Вале спустя пять лет, когда приехал в училище на встречу выпускников. Как ни странно, Валя даже не сменила
номер, как будто ждала его звонка.
Когда она взяла трубку, Максима даже бросило в дрожь. Её голос был чист, весел и счастлив… Рядом слышался смех детей. Максим был так растроган, что не знал, что и сказать. Он радовался за неё,
в тот момент от нежности разрывалось и щемило сердце.
– Тогда, пять лет назад, в аэропорту перед моим вылетом она
тихо сказала, что будет любить меня всю жизнь. А я смеялся над ней и говорил: «Ты встретишь ещё своё счастье». Хотя внутри я даже
не осознавал, что она может лгать.
Но тогда я все равно от неё ушел. А после того, как она ласково сказала: «Алло», я говорить не смог и отключил телефон, сжимая его до хруста в костях.
Через полчаса пришло смс. Она писала: «Привет! Я ждала твоего звонка. Очень надеялась услышать твой голос. Но ты и сейчас струсил, как и тогда. Теперь я смело могу удалить твой телефон из своей памяти. Я знаю, зачем ты звонил... Хотел узнать, люблю ли я тебя? Да, люблю. Я не соврала ни сейчас, ни тогда…».
Я попытался перезвонить ей, но номер был недоступен. Звонил
и на следующий день, звонил и потом, ещё и ещё. Каждый день!
Пытался её найти. Но её как след простыл…
Сейчас мне 39 лет. Я один! У меня нет ни семьи, ни котенка,
ни ребёнка… И родители давно умерли. И лицо с руками изуродованы… Только всё тот же номер телефона, что и 15 лет назад.
Думал, надеялся, верил, что она вдруг позвонит…
Цените тех, кто рядом, сейчас, а не потом! Верьте во всё чистое
и светлое… Любите их и берегите!..
Невольно вспомнились пророческие слова Николая Островского: «Жизнь даётся всего один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жёг позор за подленькое и мелочное прошлое».
– И было ли оно это прошлое радужным? – сосредоточенно думал он. – Да, кое-что в военной карьере достиг, а в личной жизни? Ничего, всё наладится!
Он тихо вошёл в тенистую аллею Летного сада, опустился
на скамейку закурил.
– Всё у меня непременно наладится! – уверенно произнёс он.
;
_____________________

СМОТРИНЫ

1
С Северного флота капитан-лейтенанта Гену Суворова перевели в закрытый столичный научно-исследовательский институт, причём перевели не по протекции «доброго дяди», а за смышлёность и природный ум.
После училища Геннадий служил на атомной подводной лодке.
В одном из дальних походов на лодке вышла из строя гидроакустическая станция, и он в течении полутора суток во всём разобрался, всё исправил, и лодка продолжила выполнять свои задачи боевого патрулирования.
Суворова заметили, на его груди засверкал орден «Красная звезда», было досрочно присвоено очередное воинское звание капитан-лейтенанта, и его перевели в радиотехнический отдел Северного флота, а оттуда – в столичный НИИ.
Геннадий был высок, хорош собой и очень общителен. Лишь глубокие залысины свидетельствовали, что волосы ненадолго задержатся на его голове, но это нисколько его не портило.
Но что потрясло всю женскую половину института – то, что
Суворов не женат и никогда в браке не был, и это привлекало к нему самое пристальное внимание.
Гену обхаживали со всех сторон... То угостят тортом, то предложат попить кофе или покурить, то попросят разобраться с документацией...
Но вскоре стало ясно, что принцип «Не гуляй там, где работаешь» сидит в нём прочно.
– А может он слаб по мужской части? – возникали и такие предположения.
Настойчивые дамочки даже устраивали за ним слежку, но... патологии выявлено не было. Вне института он вёл весьма активный
образ жизни: знакомился с культурными ценностями столицы, ходил в театры и на концерты, и, что обидно, – легко знакомился с девушками, весело проводя с ними время.
Но женщины не теряли надежду. Его стали часто приглашать
в гости: то на дни рождения, то на другие праздники... Поводов
у нашего гостеприимного народа всегда в переизбытке.
И всегда рядом с ним сидела девушка. Но все они Геннадию приходились не по вкусу: то лицо, то фигура, то манера, то ещё что-то... Всё было не так!
Гости уходили раздосадованные.
Накануне первого мая к Шевченко подошла начальник планового отдела:
– Геннадий Алексеевич, мы с друзьями собираемся не даче отметить праздник, ждём Вас. Вот адрес, девять остановок от Савёловского вокзала.

2
День был поистине праздничным. На небе сияло яркое тёплое солнышко, малахитовая зелень распускающейся листвы радовала взор, а неутихающее многоголосье незримых птиц создавало нереальную сказочную атмосферу бытия.
К началу торжества по вине расписания Гена опоздал на целых сорок минут. Пиршество было в полном разгаре.
Громкие голоса, яркий румянец щёк и всеобщий восторг говорили о бурлящем в крови алкоголе.
Встретили Геннадия нескрываемым восторгом. Традиционные сто грамм окунули его в атмосферу всеобщего празднества.
Посадили Гену, как и следовало ожидать, рядом с миленькой
девушкой.
Геннадию она сразу понравилась. Радовало глаз всё: спускающиеся до плеч льняные волосы, миленькое личико со слегка вздёрнутым носиком, сочные губки, аппетитно выпирающая под белым свитером грудь, ну и всё, что располагалось под джинсами, также вызывало интерес.
Познакомились они очень быстро и так же быстро нашли общий язык.
Она училась на третьем курсе факультета архитектуры промышленных сооружений Московского архитектурного института, а Геннадий очень хорошо знал по совместной работе ректора этого института.
Впервые молодой человек с искренним чувством симпатии проникся интересом к этой миленькой девушке.
– Леночка, ты ухаживаешь за нашим гостем, он не уйдёт из-за стола голодным? – раздался воркующий голос хозяйки. – Мясо ему положи, селёдку под шубой...
Елена зарделась, ей тоже нравился молодой человек.
– Гена, дай мне вилочку, я тебе курочку положу, – она привстала и наклонилась над столом, показывая свои скрытые прелести.
Гена, слегка отклонившись, с нескрываемым интересом любовался ею.
И вдруг... она неожиданно громко пукнула.
Сидящие за столом остолбенели, воцарилась немая сцена из
«Ревизора» Николая Васильевича Гоголя.
Красная как рак, со слезами на глазах Елена вылетела из-за стола и убежала.
Гена тоже сидел сконфуженно. Потом поднялся, тихо произнёс грибоедовскую фразу из «Горе от ума»: «И дым Отечества нам сладок и приятен...» и, не прощаясь, молча вышел.
Больше ни на одно мероприятие, предусматривающие смотрины, он не ходил.
Женился Геннадий в 41 год. Жену привёз из Махачкалы, где находился в длительной командировке в научно-исследовательском институте.
Он остался для всех коммуникабельным и интересным человеком. И ничего не изменилось, лишь волосы существенно поредели. Он счастлив и имеет двух детей.


_____________________

СИФИЛИТИК

1
Во вторник 15 апреля 1980 года на Изюмский приборостроительный завод, что на Харьковщине, в командировку на пять дней приехал молоденький офицер Черноморского флота, радиоэлектронщик. На его плечах красовались три маленькие звёздочки, а на левой стороне груди – значок «За дальний поход». Это свидетельствовало
о том, что моряк настоящий, просолен штормами, участвовал в морских походах. Он был высок, статен, с жёсткими рыжеватыми усами, гортанным произношением буквы «р» и… расклешёнными брюками, которые сводили всех с ума.
И вся женская половина завода мгновенно влюбилась в него. Буквально вся: от главного бухгалтера Софьи Матвеевны, женщины предпенсионного возраста, до тихой и забитой кладовщицы Клавдии Ширмамедзаде. Выговорить её фамилию никто не мог, поэтому
в народе её величали просто «Ширма».
Да разве только женщины завода питали нежные чувства к нему. Город сделался тих. И лишь вечерами слышалось сдавленное стонущее женское придыхание.
Девушки от умиления таяли, теряли рассудок, влюблялись до беспамятства, грезили ночами... Город накрыло облако дорогого парфюма. Лаки для ногтей, тени для глаз и осветляющие волосы краски исчезли с прилавков магазинов, а юбки резко укоротились, каблуки же, наоборот, удлинились.
Администрация города тоже не осталась равнодушной к приезду героя. Главный правоохранительный начальник дал команду негласно присматривать за черноморцем, дабы избежать столкновений
с местными хулиганами, любителями и страстными почитателями женской плоти.
Слава Веремеев, верткий, бесшабашный и всегда весёлый, нравился представителям женского пола и знал об этом.
Но все эти его качества для прекрасной половины человечества были не самыми главными, хотя и не отметались напрочь. Многие
в этой жизни и симпатичные, и шустрые, и бесшабашные… Самое главное – этот Славик был холост. По крайней мере, штампа в его удостоверении никакого не было.
Вячеслав к вопросам любви относился равнодушно, а перспектива тихого семейного счастья его никогда не прельщала.

2
Слава вышел из кабинета директора, где он, во-первых, представился, во-вторых, передал целую кипу документации и, в-третьих, решил житейские проблемы. Его поселили на втором этаже в гостевой комнате общежития, и он сразу очутился в цепких руках секретарши Марины – двадцатисемилетней девы, которая всё никак
не могла выйти замуж.
– Вячеслав Николаевич, – произнесла певуче Марина только что накрашенными ярко-красной помадой полными губами, оставляющими отпечаток на слегка выпирающем подбородке. – Командировочное и удостоверение личности свои заберите. Не забудьте при
отбытии поставить штамп о завершении вашего здесь пребывания.
У вас сегодня день на благоустройство. Вот ключи от комнаты. Там всё предусмотрено: кухня, душ, туалет, телевизор… Уборка сделана, белье застелено…
– Спасибо большое.
– Присядьте. Я налью вам кофе и кое-что спрошу. Вам в кофе
коньячку добавить?
Слава утвердительно мотнул головой и счастливо улыбнулся.
Такое неожиданное предложение ему очень даже понравилось.
– Можно и в кофе, а можно ещё и в рюмочку… А директор нас
не поругает?
– Ему сейчас не до этого. Через два дня к нам приезжает из
Министерства комиссия, он готовит доклад. Даже на обед не ходит. Сейчас заводом распоряжается его заместитель. А знаете что, я сейчас вместо себя посажу кого-нибудь из отдела, и мы пойдём ко мне. Мама такой пирог с капустой испекла – пальчики оближешь!
– Меня обстановка, где мама слева, папа справа, а мы посередине, не прельщает, лучше…
– Слава, – было заметно, как Марина занервничала и заговорила быстро, – мама сегодня в шесть утра уехала к себе в село. Они там
с отцом живут, у них большой дом, хозяйство. Я же совершенно одна в трёхкомнатной квартире. Какой коньяк с собой взять: «Белый аист», «Букурия», «Апшерон» или «Абхазия»?
– Берите три, чтоб два раза не бегать, – пошутил Вячеслав.
– Слава, три не могу, максимум две бутылки могу взять.
Вячеслав хмыкнул, вспомнив цитату Козьмы Пруткова: «Не шути с женщинами, ибо шутки твои глупы и неприличны!».
– Но всё же литр коньяка лучше бочки пива, – радостно подумал он.
Раздался звонок.
– Это директор… Я сейчас твои документы у него заберу и отнесу конструкторам, а ты пока иди на улицу и подожди меня там. Через 20–25 минут я спущусь.

3
Утром город обсуждал только одну сногсшибательную новость: сильно подвыпивший офицер в половине четвёртого утра пришёл
в общежитие. Почему не остался у Маринки, что между ними было
и что произошло, никому не было понятно. Этого не знала даже
соседка, профессионально прослушивающая их через стенку через перевёрнутую тарелку, вдовствующая Инна Степановна – женщина желчная и очень завистливая. Правда, где-то около трёх ночи она услышала душераздирающий крик Маринки: «Сволочь! Пошёл вон отсюда! Ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю!». Дальше слов было не разобрать.
С пристрастием допрошенный Архипыч, местный электрик
и безбожная пьянь, рассказал, что в пять часов утра он возвращался
с дружеской попойки домой, и блюющий с балкона парень, в трусах
и форменной рубашке, бросил ему червонец и велел найти четыре
бутылки пива, а оставшиеся деньги забрать себе.
Тот быстро сбегал до тёти Любы, взял у неё бутылку самогона… Где в эту пору он ему пива найдёт?..
Вдвоём они эту бутылку и распили.
– Славка лёг на кровать спать, а я пару часиков у него в кресле покемарил и побежал на работу, – бодро закончил допрашиваемый.
Что это было, отчего разыгралась такая трагедия, никто не мог понять. И лишь спустя годы тайна стала явью.

4
На заводе на другой день Веремеев не появился. Увидели офицера только вечером у пивного ларька.
Вчерашнего лоска в нём не было. Он походил на сморщенный лимон, лишённый всех своих соков. Жесткая щетина покрывала впавшие щёки, а отёчные веки и мешки под глазами дополняли эту печальную картину.
Марина пришла на работу после обеда, и это ещё больше разжигало любопытствующих местных дам. Её лицо скрывали огромные солнцезащитные очки. Она беспрестанно пила чай, что-то жевала
и в контакт ни с кем не вступала. На следующий день она ушла в отпуск и куда-то уехала.

5
А начиналось всё банально и очень даже прозаично: стол с тостами про любовь, невинные поцелуи, бурная и страстная близость, перекур… Потом снова стол, но уже в костюмах Евы и Адама, тосты «За всё хорошее», жаркие поцелуи с пылкими продолжениями
любовных страстей на лоне любви…
И так продолжалось несколько раз.
После очередного удовлетворения похотей они долго лежали, тяжело дыша.
Наконец, Марина повернулась на бок, прижалась к нему, обняла и прошептала, целуя:
– Славик, ты сказочный, такой необузданный… Я люблю тебя!
У тебя давно никого не было?
– Давно, с год, наверное.
– Почему?
– Сифилис лечил, – пошутил он засыпая. Вячеслав часто пользовался таким жестоким методом, чтобы прерывать зарождающиеся
в дамах вязнущие чувства любви.
Эти его слова и послужили приступом истерии у Марины.

6
Ровно через год в Изюм на завод снова приехал моряк, но уже капитан 3 ранга.
Встретили его тоже очень радушно.
– А где же наш старый герой, Веремеенко, кажется… – спросила новая секретарь директора Вера Павловна – симпатичная женщина бальзаковского возраста с выраженными элементами тускнеющей молодости.
– Веремеев. Что ему сделается? От командировки отказался,
сославшись на плохое самочувствие. Что-нибудь натворил? Это он умеет. У него скверная привычка, чтоб женщина от него отстала, он говорит, что лечился от сифилиса…
– Батюшки, страх какой, – прошептала Вера Павловна. – Он на самом деле болел?..
– Да ничего он не болел, здоров как бык. Жениться не хочет, вот и мелет своим языком что ни попадя.
– А как вы?
– Абсолютно адекватный человек. Женщина создана для любви!
– Это замечательно.
– Скажите, как вас зовут?
– Вера.
– Верочка, у меня к вам один вопрос: у вас в городе ресторан есть?
– Да.
– Я вас сегодня вечером приглашаю на дружеский ужин в 20:00.
– А у вас всё в порядке, вы ничем не больны?
– Абсолютно здоров!
– Раз так, принимаю приглашение.

***
Вот так тайна стала всеобщей явью.
06.07.23. Степовое
_____________________

МАЛЕНЬКИЙ ПРАЗДНИК ЖИЗНИ

Владимиру Коротаеву

1
У командования военно-морского гарнизона города Па;лдиски
в Эстонии возникла гениальная идея пройти по городу торжественным маршем в честь 60-летия Великого Октября. Даже был составлен список дорогих гостей, в который вошли командующий Балтийским флотом, командир Ленинградской военно-морской базы, высокие начальники штаба Военно-морского флота СССР. Ну кто из них
откажется от халявной выпивки и прочих радостей жизни!
И чтобы не опозориться, за полтора месяца стали формировать две коробки – офицерскую и моряков – по 8 человек в шеренге,
56 человек в коробке, а это 112 человек. С учётом замены или иных непредвиденных обстоятельств к тренировкам привлекли все 130.
К этому грандиозному мероприятию были подключены все подразделения: офицеры, мичманы, моряки с кораблей, катеров, подводный лодок и береговой базы.
И рай с первым ударом подошвы об асфальт мгновенно превратился в ад! Вечерами вместо схода домой или по своим каким-то
делам сначала два раза в неделю, а перед праздником и все три,
проводили тренировки. Этот праздник поторапливали и ждали, как манну небесную, как избавление от многих человеческих мук. Так, наверное, ждали смерть гребцы на галерах Мальтийского ордена.

2
Николай Клюев, доктор одного из экипажей подводных лодок, очень любил себя и ненавидел притеснения со стороны начальников. Да, собственно говоря, кто их любит?
Он был плотен, коренаст и немного рыхл. Его налитые здоровьем щёки невидимо дрожали при движении. Улыбался он редко, почти всегда был хмур, сосредоточен, а лицо выражало вселенскую скорбь.
На нервные заявления, что он не строевой офицер, что статус врача не позволяет ему находиться в строю, командиры никак
не отреагировали, и доктор был удостоен высокой чести быть в числе
передовиков.
Он ходил вместе с офицерами, неуклюже поднимая ногу, сосредоточив роившиеся мысли в складках лба, и напряжённо думал, как избежать бесчестья. С этой потаённой мыслью Николай и направился в поликлинику.
– Миша, помоги! – он сидел в кабинете своего друга окулиста. – Меня заставляют ходить в парадном строю.
– Что я могу сделать, глаза тебе высосать? Пойди к хирургу.
Он палец на стопе отрежет. Или к терапевту. Пусть напишет тебе сердечно-сосудистую недостаточность.
– Я их плохо знаю.

3
Вечером Клюев стоял в строю в очках.
Всем известно, что очки – простейший оптический прибор, предназначенный для коррекции оптических недостатков зрения, защиты глаза от излишнего видимого и невидимого излучения, ветра, пыли, снега, механических повреждений и действия химически агрессивных жидкостей, аэрозолей и других сред. В этот раз они служили раздражителем для всей воинской несгибаемости.
Но это были не просто очки, а очки для проверки зрения! Вместо обычных линз в круглые отверстия массивной оправы были вставлены телескопические системы в виде далеко выпирающих цилиндров. Конструкция казалась неимоверно тяжёлой и вызывала неподдельный трепет.
Выглядел в них Клюев просто ужасающе. Он походил на удивлённое, с выпученными глазами существо среднего рода инопланетного происхождения с карликовой планеты Макемаке. Сейчас его
измождённое лицо выражало скучающую сосредоточенность и застаревшую усталость.
Увидев это, коробка тревожно затихла. У видавших виды офицеров, ходивших бок о бок со смертью, нервная дрожь пробежала
по телу, ужас сводил мышцы. Никто не приближался к Клюеву, все старались отстраниться от него. Вокруг стояла гнетущая гробовая тишина, не было слышно ни единого звука.
– Равняйсь! – раздалась команда. – Смирно-о-о! Шагом марш!
И коробка двинулась, гулко чеканя шаг об асфальт.
Тяжело поднимая натруженные ноги, Николай угрюмо двигался со всеми, очки тревожно покачивались. Его лицо выражало лютую ненависть к мировому империализму и всему капиталистическому сообществу.
Когда колонна поравнялась с трибуной, стоящий на ней начальник штаба обратил внимание на странного воина. Поначалу он просто онемел, а потом истошно заорал:
– Стоп. Стоп! Чьё это инопланетное чудо находится в строю? Кто его сюда поставил? Кто командир этого урода? К нам что, вновь вернулся цирк? Иди ко мне, лицедей в третьем поколении! Будь мне сводным братом, если ты молодец, а если девушка – сводной сестрой. Скажи, друг мой милый, как величать тебя, чьих кровей будешь,
какого рода и племени?.. Только не подходи близко! И его командир, – начальник штаба покрутил головой, – пусть тоже осчастливит меня своим присутствием, пребывая в животном страхе за своё блаженное будущее.
Плац содрогался от громоподобного хохота, многие повалились
в истерическом экстазе, что ещё больше распыляло начальника штаба.
– Старший лейтенант Клюев, – представился Николай.
– Вам бы больше подошла другая фамилия – Дятлов! Чем это так гениально вы изуродовали свой фейс?
– Это очки для корректировки зрения.
– Вижу, что не противогаз.
– У меня резко упало зрение, и врач-окулист настойчиво рекомендовал поносить их со сменными линзами. Сказал, что увидел признаки помутнения хрусталиков, иными словами предкатаракты.
И чтобы всё это не закончилось оперативным лечением…
– Умный?
Клюев пожал плечами.
– Это твой отличник? – спросил он рядом стоящего командира лодки.
– Так точно.
– Что же ты мальчика в попку не целуешь перед сном? Пошёл
отсюда вон, лейтенант! Справку мне предоставишь! А где у нас второй пособник смерти, флагманский врач?
– Он домой пошёл.
– И это правильно! Здоровье каждого – богатство всех! Немедленно вызвать! Устроили здесь пансион благородных девственниц! Кто как хочет, на то и возбуждается! Разойдись! Тренировку повторим завтра.
4
А над медицинской службой соединения теперь в течение месяца отрабатывались приёмы и позы сексуального удовлетворения.
Чтобы предотвратить братьями по оружию над собой расправы, Николай накрыл в санчасти стол. А прогрессивно развивающаяся глаукома благополучно рассосалась.
После этого случая Николая никоим образом к строевым занятиям не привлекали. Эта благостная привилегия коснулась всех врачей лодок и кораблей. Теперь у них был маленький, но свой праздник жизни.


_____________________

КРОВАВОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

Моряки военно-морского гарнизона торжественно готовились
к празднованию своего профессионального праздника. Всё и везде красилось и перекрашивалось, драилось и мылось, стиралось и гладилось… А это – непрекращающаяся ни на одну минуту однополая любовь командиров с личным составом. Посему все праздники
у защитников Отечества никогда не вызывают безудержной радости. Это уже потом, вечером, можно немного расслабиться.
Всё было как всегда, всё как обычно. В пятницу после обеда торжественное собрание в Матросском клубе, а в воскресенье – морской парад с проходом кораблей, подводных лодок, пролётом самолётов, высадкой на береговую линию десанта и проведением учебно-показательных стрельб.
В зале рассаживались шумно, впереди – жёны с детьми и боевые подруги, позади – все остальные.
Все жёны мужей политического отдела, кроме жены приближающегося к пенсии пропагандиста, которого идеологи недолюбливали из-за его дружбы с офицерами штаба, были одеты в тёмно-синие платья из синтетической ткани кримплена, входящего в моду. Буквально за месяц до праздника в Военторг завезли дефицитный материал,
и начпо на него сразу положил свою влиятельную холёную руку.
Теперь эти привилегированные женщины выглядели одинаково, как из инкубатора, и походили на голубеньких попугайчиков. Звёздный эффект королевской элитной моды ни у кого не получился.
Разумеется, из всех щеголих выделялась «первая леди» гарнизона – мадам Харина. Питаясь калорийной пищей, завезённой в целях экономии семейного бюджета влиятельным и сердобольным мужем
с продовольственных матросских складов, она походила на огромную дубовую бочку для засолки капусты на зиму. Платье на ней сидело комично, выпячивая огромные живот, зад и жировые накопления
по бокам. Но никто не смел растянуть свой рот в ехидной улыбке, зная, что подобное может отразиться на его судьбине. Остальные представители женского пола выглядели попроще, но тоже были привлекательны и красивы.
На улице и в зале гремела патриотическая музыка, но в рое восторженных голосов её не было слышно.
И вот началась торжественная часть. В президиуме, как всегда, командир военно-морской бригады, заместитель командира бригады по политической части, капитан 1 ранга Харин Евгений Александрович, маленький, кривоногий и губастый, лучшие офицеры с мичманами и пара старшин.
Оркестр заиграл гимн. Все поднялись и торжественно запели его патриотические слова. Было заметно, что начпо слов не знал, а только невпопад шевелил толстенными губами.
В своём докладе командир бригады отметил, зафиксировал,
запланировал, выделил и пожурил... Начальник политотдела дал волю своему красноречию. Поймав экстаз, он от умиления и страсти закатил глаза и, обильно поливая слюной первые ряды, в гневе клял
мировой империализм, подчёркивал главенствующую роль коммунистической партии во всех её начинаниях. В конце своей пламенной получасовой речи он даже забыл поздравить моряков с их праздником.
Потом начался концерт. На сцене пели, плясали, танцевали,
выступили пионеры с речёвкой. Кульминацией этого торжества стала сценка из жизни подводников.
На тёмной сцене возвышался макет главного командного пункта подводной лодки. Сидят командир, гидроакустик и кто-то ещё. Ярко горят красные лампочки, слышится шум винтов.
– Товарищ командир, по правому борту слышу шум винтов! –
во всю свою мощь кричит гидроакустик. Жена главного артиллериста от неожиданности вздрогнула и ойкнула, в зале заплакал ребёнок.
– Есть! – говорит командир.
– Товарищ командир, слышу шум винтов по правому борту, –
повторяет гидроакустик более тише.
– Классифицируйте шум, – отдаёт с кавказским акцентом распоряжение командир, и все в этой роли узнают капитана Анвара Бироева, начальника медицинской службы береговой базы, красавца
и большого любимца прекрасного пола. Даже поговаривали, что дочь главного идеолога от всех в большой тайне сделала аборт от этого самого Анвара, за что её папаша доктора просто ненавидел.
– Товарищ командир, слышу шум винтов по правому борту, – опять истошно орёт гидроакустик, он явно зациклился на этой фазе.
– Есть! – вновь отвечает командир, при этом незапланированно встает и вскидывает ладонь к козырьку.
По сценарию начальника клуба, тридцатисемилетнего старшего лейтенанта Ядвиго, мелкого хулигана, бабника и пьяницы, двоюродного брата жены высокого политического начальника, данное действие по ходу пьесы предусмотрено не было.
Командир лодки нервно встаёт и начинает ходить по макету
отсека. Он что-то тихо говорит, при этом активно жестикулирует,
в конце концов спотыкается. Картонная конструкция теряет устойчивость, и макет с шумом и артистами падает в оркестровую яму.
– Ё-ё-ё-ё… – стонет за сценой Ядвиго и громко произносит
короткую, но очень ёмкую фразу, которую на русский язык можно перевести приблизительно так: «Наша степень ответственности оставляет желать лучшего». Другая реплика ярко подчёркивает ужас всего произошедшего. Потом за сценой раздаётся неимоверный грохот, указывающий, что начальник клуба тоже упал. Вскоре его пламенные слова подтвердили это.
Зал сотрясся от раскатистого хохота. Все прекрасно понимали, что карьерное солнце племянника супруги политического лидера
никогда не поднимется над горизонтом и не получит он в очередной раз капитана.
– Упал он больно, встал здоро;во, – из оркестровой ямы послышались страдальческое кряхтенье и с кавказским акцентом произнесённая фраза Фамусова из бессмертной комедии Александра Сергеевича Грибоедова «Горе от ума».
От нового взрыва хохота казалось, что здесь и сейчас рокочет сопло стартующего космического корабля. Огромные люстры из недорогого отечественного стекла тревожно заскрипели и закачались, готовые в любой момент рухнуть на головы собравшихся. Но это сейчас никого не волновало. В зале два раза тревожно моргнул свет.
Представление хаотично завершилось, все бросились вытаскивать пострадавших из ямы. Создалась давка. Начпо, пытающегося
руководить эвакуацией пострадавших, толпа быстро оттёрла в сторону. Он не удержался на ногах, отлетел в сторону и упал навзничь, стукнувшись головой о подлокотник кресла. Кроме его жены,
нескольких женщин, секретаря парткома, который подобострастно
и скорбно стоял на коленях пред идеологом и проповедником
нетленных идей, и начальника госпиталя, всегда пресмыкающегося перед начальством, на это никто не обратил внимание. Вызвали скорую помощь, беднягу на носилках отвезли в госпиталь, откуда через час он вышел живой и здоровый, шевеля в идеологической злобе
синюшными губами.
Вскоре скорая помощь приехала опять. Анвар рассёк кожу на левой щеке, и его горячая кровь буквально залила всю оркестровую яму. После того, как рану в госпитале зашили, на щеке остался красоваться багровый шрам, за что он получил прозвище «Багратион».
Но это не помешало, а даже поспособствовало его притягательности. Через полгода его назначили начальником флотской поликлиники, где он получил майора.
Гидроакустик сломал руку в плече и вывихнул стопу, а третий артист, на которого никто даже не обратил внимания, молча поднялся, сам выбрался из ямы и куда-то исчез.
Начальника клуба не нашли, да если честно, и не пытались искать. Рано утром его пьяного, спящего на диване с машинисткой из штаба, обнаружила в кабинете уборщица.
Весело отметив своё сорокалетие, он демобилизовался и уехал за длинным рублём добывать газ на Ямал, в Уренгой. Пару раз его видели на пляжах южного берега Крыма, а потом он исчез, и о нём все забыли.
Но на этом приключения не закончились. Работник особого отдела, не усмотрев в произошедшем попытки государственного переворота и измены родине, обратил внимание на огромные тюки с паклей, лежащие в углу ямы. Оказалось, это мичман Гаврилюк, заведующий складом шкиперского имущества, с целью наживы похитил со склада паклю, которую после праздника намеревался пустить «налево». Так, неожиданно было раскрыто хищение военного и государственного имущества. Мичмана уволили из Вооружённых сил и посадили на полтора года, особисту объявили благодарность, а начальника политического отдела за высокую бдительность, неослабленное внимание за деятельностью подчинённых подразделений гарнизона, честность и принципиальность представили к ордену, что позволило ему беспрепятственно поступить в Военно-политическую академию. Дальнейшей его судьбой никто ни разу не поинтересовался.
Расходились шумно, весело обсуждая перипетии праздника.
_____________________

НЕРАДОСТНОЕ ВОЗВРАЩНИЕ

1
Изматывающая, нервная и невообразимо сложная боевая служба в Средиземном море к великому для всего экипажа счастью закончилась. Хотя… и здесь не обошлось без нечистого.
Уже вдали замаячил мыс Фиолент, когда раздался душераздирающий скрип и обездвиженный корабль встал.
Он как смертельно раненый зверь ещё пытался идти по инерции, но вскоре и она у него истощилась.
Все мгновенно поняли, что на корабль пришел не просто «пипец», а «полный пипец», и как по взмаху дирижёрской палочки сразу изрекли только одно ёмкое и абсолютно подходящее для этой ситуации слово – слово, вобравшее в себя всю боль многовековой истории человечества.
И только старший помощник, для которого это слово было обиходным, с горькой ухмылкой прошептал: «Как тут не согласиться
со словами приверженца атомистического материализма, римского поэта и философа Тита Лукреция Кара, что хорошее настроение
передаётся только половым путём».
Доктор при этих словах отвернул в сторону голову, чтобы
не осквернять вселенскую скорбь своей гнусной ухмылкой, а замполит, считая себя самым умным, многое из услышанного не понял, особенно про атомистический материализм, поэтому с такой силой собрал морщины на лбу, что на лобной кости возникли глубокие
и неизгладимые борозды. Он давно считал старшего помощника вольнодумцем и контрреволюционером.
Уже на полной скорости сюда шли два катера с представителями штаба флота, дивизии и бригады, а по-простому – говнокопатели. Это уже потом, спустя длительное время, они вспомнят, что корабль
старый и пятнадцать лет не ремонтировался, что люди, служащие
на нём, – герои. Но сейчас об этом никто не помнил, точнее, не хотел помнить. Нужны виновные, а если их вдруг не окажется, значит, таковых следует назначить. Должна обильно пролиться кровь из отсеченных голов!
Одних снимут с должности, других разжалуют, третьих наградят выговорами, а четвёртых переведут на другие корабли или места, где тюрьма кажется сказочным раем.
А в это время разнаряженные, с выскакивающими из дорогих бюстгальтеров сердцами, ничего не ведавшие жены и боевые подруги, излучающие мощным потоком флюиды любви, страсти, вожделения и аромата божественных духов, с букетами цветов в окружении снующих и потерявших всякий контроль детей с нетерпением ждали, когда в бухту войдет их корабль. А он всё не шёл и не шёл. И никто ничего толком не мог сказать.
Работники политического отдела, приверженцы светлых идей пролетарского интернационализма, с умным видом повторяли одну
и ту же фразу: «Никакой информации нет».
А там, за мысом Фиолент, моряки ждали «дорогих» гостей: обильно покрывали палубу пеногоном, боцманы закрашивали ржавые подтёки, а офицеры лихорадочно работали с документацией, прекрасно понимая, что уже поздно пить минеральную воду, если вскоре напоят до отвала забортной водой. И лишь корабельные политработники ещё теснее сомкнулись вокруг коммунистической партии и её местного высшего руководителя, заместителя командира корабля
по политической части. Сейчас они сидели в каюте замполита и строчили компроматы на всех офицеров и мичманов. На командира
и особиста писал сам замполит. Здесь ничего нельзя забыть, упустить. Партия – рулевой, и от её незримого ока ничто не должно уйти незамеченным.
В число неблагонадёжных попал даже доктор. К его операциям по удалению гнойного аппендицита привыкли, а вот то, что он у единственного специалиста СПС (секретная правительственная связь) вырезал на ухе атерому, и тот ходил с забинтованным ухом, неделю ничего не слыша, это факт.
Замполит не знал, как пишется это слово, и написал его через «о». Да какая разница, «о» или «а», если старшина был выведен
из строя. Это походило на диверсию, а особист – ни сном, ни духом.
Кто сочинял пасквиль на замполита, оставалось загадкой, но, естественно, писали, скорее всего, однопартийцы, стремящиеся
занять это тёплое место.
Время живо приближалось к вечеру, и энергетика радости, счастья и любви у встречающих давно иссякла, к тому же мичман
со стоящего у причала корабля сказал, что там поломалась машина,
и когда корабль заведут буксирами в базу, неизвестно, и что его сразу потянут в завод, так что… А работники идеологического фронта
дивизии, заперев здание политотдела, куда-то все исчезли. Так что ждать что-либо было бессмысленно, и все разошлись. Женщины огорчались, что и сегодня ложе любви не превратиться в театр необузданной страсти. Переживали, правда не очень долго, и дети, ждавшие обещанной от отцов жвачки.

2
Начмед сидел в каюте за столом, выложив на него бесчисленное количество папок, и курил. Дверь с шумом отворилась, вошёл старпом и сел на койку:
– Что, пособник смерти, пригорюнился?.. Ты приготовился к однополой любви со своим флагманским?.. Предупреждали же, зачем грелки и спринцовки надувал? То, что меня снимут, это знаю даже я, тут к замполиту не ходи, а вот тебя изгонят за порчу государственного и военного имущества, и ждёт тебя гуманный советский суд.
– Какие грелки, какие спринцовки?..
– Штаны мокрые стали? Не боись!.. Пойдёмте встречать дорогих гостей на ют, уже едут, родимые… И запомните, мой юный друг,
тупиковых ситуаций не бывает, бывает только тупиковое мышление. Радует в этой ситуации только одно – что расстрелы запрещены.
– Всё будет нормально, посучат ногами, объявят организационный период и забудут. Всем им глубоко насрать на людей, которые полгода утюжили моря, что их жены с детьми ждут...
– И любовницы…
– И любовницы. Пойдёмте. Между прочим, Владимир Михайлович Бехтерев, советский невропатолог и психиатр, сказал, что если больному после разговора с врачом не стало легче, то это не врач. Вам от беседы со мной стало легче? – начмед утомлённо улыбнулся.
– Алё! – старпом пощелкал пальцем возле лица начмеда. – Это вы сейчас случайно не о себе? Эко куда понесло… Запомните, в могущество врачей верят только идиоты и здоровые люди. А вы хоть знаете, товарищ военврач, что смерть Бехтерева связана с тем, что при встрече со Сталиным, которому Бехтерев оказывал врачебную консультацию по поводу сухорукости, тот неосторожно обмолвился, что верный ленинец страдает тяжёлой паранойей… И был отравлен.
В некрологе, правда, написали, что Бехтерев скончался в результате острого пищевого отравления.
В громкоговорителе затрещало, и голос дежурного по кораблю объявил: «Офицерам и мичманам построиться, шкафут, правый борт». Вопрос о кончине великого невропатолога остался открытым.
3
Начмеду несказанно повезло, никто из его начальников не прибыл, один приболел, второй, вроде бы, загулял. Это вызвало у доктора неописуемый восторг. Оказывается, и в пору торжества нечистой силы, её шабаша сквозь нависшие чёрные тучи изредка пробивается золотой лучик солнца.
Чтобы ни у кого не вызывать своим гнусным видом тошноту, он пошёл в лазарет, заперся изнутри, лёг в койку, раскрыл книгу и углубился в чтение.
– Не обязательно быть умным, чтобы тебя посещали гениальные мысли, – подумал он, медленно погружаясь в ласковое царство Морфея.
Это только в «Моральном кодексе строителей коммунизма» написано: «Гуманные отношения и взаимное уважение между людьми: человек человеку – друг, товарищ и брат».
– Может быть, среди людей это и так, хотя тоже сомневаюсь, – подумал он, – а вот на военной службе этих людей точно нет. Есть военнослужащие. А им до человека расти и расти.


_____________________

ПОСОШОК

1
Дипломатические отношения между СССР и Королевством Египет были установлены в 1943 году. В период правления в Египте с 1956
по 1970 годы Гамаля Абдель Насера советско-египетские отношения были на очень высоком уровне. В этот период СССР построила
в Объединённой Арабской Республике Асуанскую гидроэлектростанцию, здесь находилась группа советских военных специалистов, оказывающая помощь Вооружённым Силам Египта, в Александрии была размещена ремонтная база ВМФ СССР, которая проводила планово-предупредительный ремонт военных кораблей, находящихся на боевой службе в Средиземном море.
После четырех месяцев боевой службы большой противолодочный корабль «Керчь» получил от штаба флота приказание провести предупредительный ремонт в Александрии. И кораблю хорошо, и для экипажа передышка.
В те времена корабли СССР редко заходили в иностранные порты и всё время были на ходу, или стояли в Средиземном море в точках якорных стоянок. Так что заход в Александрию был для всех праздником.
При заходе корабля в этот порт была необходима обязательная лоцманская проводка.

2
Точно в назначенное время «Керчь» подошёл к точке приёма лоцмана, который со специального катера высадился на борт. В своём форменном, цвета какао, костюме он выглядел безупречно.
Через 30 минут корабль грамотно и чётко ошвартовался у нужного причала.
По старой флотской традиции, принятой на всех флотах мира, лоцману за хорошую работу полагалось угощение и презент. Все лоцманы эту традицию уважали и любили.

3
Старший помощник расстарался. В кают-компании был накрыт царский стол и приготовлен презент в виде панциря гигантской морской черепахи и огромного пакета с тушёнкой, консервами, тельняшкой и бескозыркой.
Но... случилось непонятное и непредвиденное! Увидев в кают-компании стол, заваленный яствами и бутылками с водкой, лоцман
с ужасом глянул на всё это, развернулся и испуганно побежал к трапу неистово крича: «Ноу посошок! Ноу посошок!».
Пока все соображали, а командир материл старпома за несуразность, лоцман успешно сбежал.

4
Позже разобрались. Оказалось, за несколько дней до захода «Керчи» в Александрию, туда зашёл советский рыболовецкий сейнер, и заводил его тот же лоцман.
Так на нём рыбаки его так на посошок накачали, что он попал
в реанимацию.
Этот русский посошок египтянин на всю жизнь запомнил.


;
_____________________

ОТ МЕЧТЫ К МЕЧТЕ

1
Люблю писать про старших помощников на корабле. Во-первых, потому что у них каторжная должность: они отвечают за всё и получают за всё. А во-вторых, это кладезь народной мудрости, олицетворение гениальности в простоте общения и мышления, лаконичности
в своих умозаключениях.
Правда, с ними шутить не рекомендуется, ибо они могут тебя наказать, а самое большое наказание для моряка – лишение его схода на берег.
Утро у старпома, как и у всех, начинается с подъёма и зарядки, которую никто и никогда не любит. Всем, включая и старпома тоже, хочется поспать ещё чуточку.
То он по уши обложен бумагами, то по наводке распекает какого-то негодяя, то по приказанию строит экипаж, прекрасно понимая, что на столе лежит недоделанный документ, который срочно надо представить в штаб бригады, и командир корабля сказал, что вечером
будет смотреть журнал учёта боевой подготовки, а там не то что конь, табун не валялся, а в 16:00 на ют вынесут средства борьбы
за живучесть, обязательно надо проверить, а то, не дай Господи, беда на корабле случится… И после отбоя надо обойти корабль, чтоб пьянку не допустить, офицеров с мичманами уложить, чтоб не о бабах, а о службе больше думали…
 И так каждый божий день!.. Одно, второе, третье… Ни поспать, ни отдохнуть… А и это тоже ой как нужно!

2
Наука давалась Легкоступову без труда, да и судьба благосклонно относилась к нему, хранила и боготворила.
На первом курсе он неожиданно для всех занял первое место по шахматам, обыграв заместителя начальника училища, который до этого считался непобедимым и даже участвовал в первенстве Вооруженных сил. И пусть потом он ему и проигрывал, но эта победа сделала его узнаваемым в училище. Теперь раза два в месяц его вызывали в кабинет замначальника, где приходилось по-взрослому думать, склонившись над шахматной доской. После этого триумфа на всех кафедрах
к курсанту Легкоступову стали относиться с уважением.
Владимир немного боксировал. И пусть в этом виде спорта он
и не завоёвывал больших призов, часто всегда входил в пятёрку
победителей в училище.
Однажды на третьем курсе, возвращаясь в училище из увольнения, Владимир увидел отблески пламени, отражающиеся в окне квартиры на третьем этаже. Не раздумывая, он быстро вбежал по лестничной площадке, выбил ногой дверь, проник в горящую квартиру
и вывел оттуда бабушку.
Владимир отлежал две недели в госпитале с лёгкими ожогами,
а потом на общем построении училища сам губернатор города вручил ему медаль «За отвагу на пожаре».
Теперь Легкоступова везде чествовали как героя.

3
Вова был поздним ребенком. Мать души не чаяла в сыне, баловала его и во всём потакала. Они были друзьями-не разлей вода. Вместе гуляли по паркам, ходили в театр, посещали музеи, читали книжки, смотрели фильмы… Владимир неплохо владел двумя языками, играл на гитаре, был эрудирован. Нельзя было с уверенностью сказать, что Вовочка был маменькиным сынком, но мать очень любил. Он доверял ей все свои сокровенные тайны, делился идеями и мыслями.
Когда Вовочка был маленький, мама часто после обеда читала ему книжки.
Она была родом из Севастополя, и Вова заметил, что морские рассказы мама всегда читала очень возвышенно, с упоением. И он
с интересом слушал их, как-то неожиданно спросил:
– Мам, а ты когда-нибудь любила по-настоящему?
Мама отложила книгу, долго не шевелясь лежала, наконец, глубоко вздохнула и тихо произнесла:
– В молодости, сынок, у меня была только одна настоящая
любовь – моряки!
– А почему наш папа танкист?
Володя отца видел редко: то он на учениях, то на манёврах,
то обмывает звания, то на дне рождения сослуживца, то… И таких
то было миллиард!
Когда Владимиру исполнилось 12 лет, отца не стало. На очередных ученьях он замерз, а как – мать ему никогда не рассказывала.
– Жизнь, сынок, сложная штука, – мама опять глубоко вздохнула. – Любишь одно, а получается совсем другое.
Больше к этой теме они не возвращались.
После этих разговоров Владимир просто бредил морем, а после того, как он на отдыхе с мамой увидел бескрайние просторы Чёрного моря, оно ему снилось каждую ночь.
С отличием закончив восемь классов, в Нахимовское училище Владимир не поступил, слишком велик был набор сыновей и внуков прославленных мореплавателей, а в Суворовское училище его взяли
с превеликим удовольствием, почти без экзаменов. Но через месяц, не разбираясь, его за драку с суворовцем второго курса, которому он сломал челюсть, отчислили. И что обидно, он был прав, защищая своих однокурсников от притеснения суворовцев старших классов.
Доучиваться пришлось в родной школе. Но и здесь он ни на минуточку не переставал мечтать о море и его бескрайних просторах.
Если веришь в мечту, она непременно сбудется. После успешного окончания школы он уехал в Калининград и поступил в Калининградское военно-морское училище. Учёба давалась легко, и все мудрёные флотские науки не вызывали никаких затруднений.
Училище Владимир Легкоступов закончил с красным дипломом. Ему даже было предложено остаться в строевой части, но он выбрал Черноморский флот. И закрутилась, завертелась его флотская жизнь на большом противолодочном корабле в артиллерийской боевой
части.
Что-что, а работать Вова любил.
Он чётко усвоил: чтобы работалось легко, надо чтобы и все
вокруг работали!

4
Служба не сильно обременяла офицера, да и личный состав его любил за знания и флотскую удаль. Здесь он до совершенства оттачивал не только воинское мастерство, но и флотский язык, дополняя его своими замысловатыми изречениями, чем снискал уважение не только экипажа, но и старших офицеров.
Его группа, а затем и артиллерийская боевая часть, всегда были
в числе передовых.
После представления Владимира на корабле группе управления артиллерийским огнём моряки, особенно старослужащие, восприняли его безразлично, мол, какой-то сопляк будет ими командовать.
Оставив после построения свой личный состав, скомандовал:
– Равняйсь! Смирно! Не понял, при повороте… Либо я слегка оглох, либо не слышу единого щелчка при повороте голов!.. Может, сегодня кто-то вечером стремится всеми фибрами души осмотреть окрестности города-героя Севастополя, так вечером соберёмся
на юте, и я вам расскажу о его красотах и достопримечательностях… Равняйсь! Смирно! Вольно! Начинаете отдалённо напоминать военных…
Легкоступов представился, рассказал кратко о себе и добавил, что всё сделает для того, чтобы его подразделение всегда было первым.
Многие скептически заулыбались.
– А сейчас – разойдись, в шеренгу по одному по ранжиру становись.
Моряки нехотя стали строиться.
– Вы решили показать характер и своё пренебрежение ко мне – не возражаю. Будем строиться, пока не начнёте завидовать мёртвым. Я не спешу, а теперь и вам не советую.
После третьего построения моряки поняли, что делать надо всё быстро, а после пятого – и правильно. И главное уразумели, что с молодым лейтенантом шутки плохи, проще всё сделать сразу и правильно, чем потом самим страдать.
Легкоступов не спеша шёл вдоль строя, останавливаясь перед каждым, моряки представлялись.
– У меня создалось впечатление, что кого-то в нашем строю нет.
– Матрос Игнатенко – дневальный по кубрику…
– И…
– Старший матрос Максимов.
– Где он?
– Умер… – донеслось из строя тихо.
– Умер Максим – ну и хер с ним! Кто-то из мудрых сказал: «Чем больше солдат спит, тем меньше от него вреда!» Но это о солдатах сказали, если вы… одни из них? Если вдруг Максимов оживёт, передайте, что для восстановления здоровья ему полагается в течение двух недель отпуск при части, без схода на берег. Сейчас проворачивание оружия и технических средств, а после…
– Занятия по специальности, – уточнил дежурный, старшина
второй статьи Авдеенко.
– Занятия по специальности проведём посла обеда, а до обеда я посмотрю ваши боевые посты, заведования и порядок в кубрике. Найду замечания, будете устранять во время обеденного перерыва, беспорядка не люблю и не выношу! Если кто что-то недопонимает
по природной скудности ума, обращайтесь, подскажу. После ужина посмотрим средства борьбы за живучесть, а затем проведём учение по борьбе с пожаром…
– Нельзя иметь всё сразу, и море, и по колено, – вызывающе
ухмыляясь произнёс старшина первой статьи.
– Умный? Люблю таких, сам вроде бы тоже Богом не обижен. Скажу так… И чтобы все намертво запомнили: дерево в горнолыжном спорте желательно объезжать, а не пытаться пробивать его дурной башкой. И ещё – тупиковых ситуаций не бывает, бывает только тупиковое мышление. Не обязательно в этой жизни быть умным, важно, чтоб тебя порой посещали умные мысли. Смирно! Оружие
и технические средства проверить! После проверки командирам
отделений и боевых постов доложить мне о выявленных замечаниях. Разойдись!
Так прошёл первый день службы лейтенанта Владимира Легкоступова на корабле.
Шли дни, и вскоре моряки поняли: чтобы жить в радости, надо всецело отдавать себя службе. И, как результат, вскоре группа,
а потом и боевая часть по итогам года признавались на корабле
и дивизии только отличными.
Однажды при швартовке корабля к причалу – а море было неспокойное – швартовым концом молодого моряка смыло за борт. Не раздумывая, Владимир бросился за ним, крикнув, чтоб бросили в воду спасательный круг.
Вскоре на груди лейтенанта Владимира Легкоступова засверкала новая государственная награда: медаль «За спасение утопающих».
Теперь Легкоступов стал легендарной личностью. На корабле его любили. Он жил открыто и служил легко, за словом в карман не лез
и не допускал хамства над собой.
Когда на корабле освободилась должность командира артиллерийской боевой части, его, старшего лейтенанта, не задумываясь, назначили на это место.
– Вы готовы возглавить боевую часть?
– Так точно! Это пессимист плачет в жилетку, а оптимист – только в декольте.
Офицеры рассмеялись.
Заместитель командира корабля тоже улыбнулся, что бывает крайне редко:
– А почему вы, Легкоступов, до сих пор не женаты?
– Товарищ капитан-лейтенант, женитьба – это лотерея… И только в лотерее есть шанс выиграть.
– Как вы оцениваете положение в артиллерийской боевой части, всё ли у вас хорошо? – спросил командир корабля.
Владимир не боялся начальников, и они его за это уважали,
в свойственной ему весёлой манере заявил:
– Даже у самого плохого человека можно найти непременно
хорошее, если его тщательно обыскать.

5
Моряки с воодушевлением восприняли его назначение командиром боевой части.
Все быстро усвоили правило: чтобы жить привольно, не нужно давить на жалость, для этого следует хорошо потрудиться.

6
И вот, новая должность – старший помощник на родном корабле! И чем это хорошо: ты знаешь экипаж, кто чем дышит, кто с кем спит… И тебя все знают. Нет затаённого выжидания как с одной стороны, так и с другой.
После обеда, не раздеваясь, Владимир лёг на койку, вытянул уставшие ноги. И только веки стали слипаться, как в каюту постучали, вошёл старшина второй статьи Петровский.
– Что ты хочешь?
– Мне надо на тренировку, в спортивную роту.
– Прямо сейчас?
– Так точно!
– А где ты был до обеда, в посту харю давил?
– Никак нет!
– Запомни, Петровский, а если умом недалек – на руке наколи, чтоб лицезреть это ежесекундно: все матросы хороши, но некоторые только один раз! И второе: лучше иметь на борту двух алкоголиков, чем одного спортсмена. Пошёл прочь.
– А как же…
– А так же… Если я встану, ты ляжешь. Хороша ложка и на ужин. Не мешай!
7
По малому сбору после обеда старпом вышел хмурый, а это ничего хорошего на предвещало. Обычно такой метод его воспитания продолжался не менее часа.
– Мичман Стеблов, в вашем подразделении какая-то работа
по воспитанию личного состава проводится? Или день прошёл,
да и хер с ним, пора аккуратно повязывать свое ослепительно белое кашне, подтянуть флотский ремень с коленок на пупок, и на берег?
– А что случилось?
– Матрос у вас пошёл какой-то непуганый! От вашей бесконтрольности, потворства он до обеда высыпается и вдруг вспоминает, что не плохо было бы пойти на тренировку, спортсменке за пазухой поелозить... Надо смотреть не глазами, товарищ мичман, а громче
голову поворачивать, до хруста в коленях! Петровский! Отныне и до подъёма разрешаю не переставая будить своего старшину команды,
а с ним попутно и командира своей боевой части. Запомнили все? – прокричал он экипажу, – зарубите себе на носу и передайте боевым подругам, знакомым, включая и потомков, что в обеденный перерыв все отдыхают, кроме вахты, разумеется, а не ищут приключения
на все выступающие части тела… Это, надеюсь, ясно всем?.. Меня все услышали?
– Так точно, – вразнобой ответили моряки.
– Полагаю, что кто-то разучился понимать лаконичный военный язык, – он хитро прищурился, – будем учиться. Командирам боевых частей после роспуска строя вывести личный состав на стенку и в течение тридцати минут отработать приветствия. Дежурный по кораблю, через полчаса общее построение. Параллельно пройдём пару кружков по плацу, повеселим моряков с соседних
кораблей. Не забудьте меня пригласить! С умилением посмотрю на наших героев Отечества.
Через тридцать минут по кораблю раздалась команда: «Малый сбор! Личному составу приготовиться к построению на стенке».

8
Старпом спустился по трапу. Моряки стояли в едином строю, пожирая глазами начальника.
– Смирно-о-о! Товарищ капитан третьего ранга, личный состав построен!
Приложив руку к виску, любуясь своими моряками, он прошёл вдоль строя.
– На приветствие отвечать: «Товарищ вице-адмирал!» Это всем понятно?
Легкоступов вышел на середину, ладонь коснулась виска, грудь подалась вперёд, тело застыло.
– Здравствуйте, товарищи военные моряки!
Экипаж громко, сотрясая воздух своим величием и мощью, ответил: «Здравия желаем, товарищ вице-адмирал!»
– Благодарю за службу!
Разнеслось троекратное «Ура!»
От услышанного флот затих и напрягся. На ют, опережая собственный визг, неслись командиры кораблей и их заместители.
– Легкоступов, ты чего всех пугаешь?
– Я не со зла! – засмеялся он. – Но чтоб все знали, с кем приходилось им служить, и не расслаблялись. Личному составу на корабль, бегом марш.

9
Слова Владимира Николаевича Легкоступова окажутся пророческими. Придёт время, и он станет адмиралом флота!


_____________________

УНЫНИЕ

1
Солнце… Весна… Цветы… Радость… Нереализованная любовь… Всепоглощающий пофигизм… И юношеский спермотоксикоз с прыщами на носу…
Матросу Ивану Гнилушка по кличке «Гниль», как он сам считал, жутко не везло в этой жизни. И вроде всё нормально, а счастья
и радости нет. Отслужил 2,5 года, через полгода домой, а что видел: море, кубрик, боевой пост, два раза заходил в иностранные порты Сирии и Туниса, и редкие выходы в увольнение в город.
В увольнении придёшь на танцы, никто не хочет с тобой танцевать…
– Надо же родиться с такой фамилией, – размышлял он, рассматривая себя в зеркало, и ничего хорошего не находил. – Мать сколько писем написала, а я – всего два. Как же не хочется заниматься этой писаниной, а надо.
Вдруг он увидел, как старший лейтенант Серёгин с двумя молодыми матросами собирается идти на развод в комендатуру и заступить в патруль.
Решение пришло мгновенно.
– Амангельды, – крикнул он молодому матросу, – вот тебе адрес и рубль. На почте отправь матери телеграмму: напиши, мол, жив, здоров… Подробности письмом. Понял? И сдачу принесёшь!
Буквально через два дня приехала его мать. Гнилушке дали увольнение до утра. Он выбежал за КПП, мать стояла бледная и растрёпанная.
– Мама, ты чего приехала без предупреждения, а если бы мы
вышли в море?..
– Как я могу не приехать? – она протянула сыну телеграмму.
Иван прочитал и остолбенел, там было написано следующее: «Гнилушка жива. Подробности письмом. Амангельды».
– Кто это такой, Амангельды?
– Дух! Я его урою!
– Дух – это кто?
– Моряк молодой.
– Никого не трогай, посадят ещё. Я сама собиралась приехать… Служишь почти три года и ни разу в отпуске не был, видно, так
хорошо служишь… Я гостиницу сняла, пойдём, покормлю тебя.
Я котлетки напекла, бабушка – пирожки, тётя Нюра передала баночку клубничного варенья… Смотри, какие яблочки красивые продают, давай купим и пойдём…
– Купи…

2
Они сидели за гостиничным столом, мать пила чай, а сын с утроенной силой поедал привезённую вишню.
– Что нового в наших краях?
– А что в этих краях может быть нового? Валера Пилипчун и Саня Георгиев с армии пришли. У Верки Светловой – соседка наша, помнишь её, она на два года раньше тебя школу закончила – двойня родилась. В радости пожить не успела… Она – рожать, а муженёк водки пережрал и в сугробе замёрз… Утром под забором нашли.
Ребятишки такие забавные, мальчик и девочка. Захожу к ним, они увидят меня и, перегоняя друг дружку, ползут. Верочка привет тебе передавала, хотела меня на вокзал проводить, но я опаздывала. Только села, поезд и пошёл. Хорошая девочка! Вот бы у вас с ней всё срослось… Вот фотокарточку тебе передала.
Мать из сумочки достала завёрнутую в чистую тряпочку фотографию.
На Ивана глядела лупоглазая Верка. Он вспомнил, как ещё в детстве в пионерском лагере, играя в бутылочку, целовался с ней. Далёкие воспоминания напрягли Ивана, его лицо зарделось.
– Вечером сходим в город, покажешь мне Севастополь, а заодно и на телеграф зайдем, я позвоню отцу, скажу, что доехала и у тебя всё в порядке.
– У нас телефон появился?
– Нет, это у Веры… Она и передаст всё отцу.
И снова щёки Ивана раскрасились румянцем.
А вечером он долго говорил в переговорной кабинке по телефону с Верой. А мать с любовью смотрела на него из зала и радовалась…
Жизнь налаживалась! К сыну пришла любовь!


_____________________

НА СЛУЖБЕ РАТНОЙ

Водяной

Есть такая категория людей, которые ради собственной выгоды готовы на всё, даже бежать с такой скоростью, чтобы догнать самого себя и обнять с наслаждением за плечи. Таким был солдат Витя Беспалый. Он рвал свою задницу на фашистский крест, лишь бы понравиться командованию.
Таких людей в жизни немного. Их обычно ценят, но не любят. Эти особи за собственную выгоду продадут и мать родную, и отца командира. Из них обычно получаются классные предатели.
Витя ничего не делал просто так. Весь его труд, вся его служба были поставлены таким образом, чтобы ни одна истраченная
им калория не была израсходована понапрасну, или, упаси Бог,
на сослуживца.
Очень часто он обманывал этим самого себя, но ведь себя простить легче, чем кого бы то ни было.
В полутора километрах от территории охраняемых ракет находился овраг, на дне которого бил родник. Вода в нём – просто удивительная. Она была одновременно и сладкой, и холодной, и хрустально чистой. В жаркое время года ею невозможно было напиться,
поэтому летом её использовали крайне редко. А вот зимой она пользовалась огромным спросом.
Принести воды вызвался сам Корешок. Эта кличка приклеилась
к Беспалому сразу же, поскольку при разговоре с другими, он к ним так и обращался, – Корешок.
Так вот, надоело Корешку сидеть в вонючем караульном помещении. Захотелось ему пройтись по морозцу, поскрипеть валенками
и поразмыслить, наконец, о жизни и службе.
Не спеша он взял термос, верёвку, ведь нести его с водой тяжело, а волочь по снегу – милое дело, и побрёл. Заходящее солнце отбрасывало перед ним длинную тень. На душе было светло и радостно. Снег искрил колючей радугой.
Однако, как медленно не иди, а к цели все равно придёшь – эту аксиому Виктор вывел для себя давно.
Вот и овраг. Тропинка, ведущая к роднику, ровная, широкая
и скользкая от пролитой воды. Чтобы не тратить зря лишней энергии, Беспалый решил съехать по ней вниз. Спустив термос и верёвку,
он рассудил так: если съехать на заднице – значит набить снега
под бушлат, снег там растает, будешь мокрым. Потом в обязательном порядке замёрзнешь и простудишься. Поэтому он аккуратно лёг
на живот и, вытянув вперед руки, в приподнятом настроении головой вниз покатился к роднику.
Лунка стремительно приближалась. Тормозить было нечем и не обо что. Все находилось во льду. Словно бильярдный шар, пущенный умелым игроком, голова и руки Корешка точно залетели в лунку. Плечи не вошли. Они-то и остановили ход благодушного скольжения. До воды оставалось сантиметров десять. Поначалу Витяня струхнул. Но умирать героем ему явно не хотелось. Лучше быть посредственностью и жить, чем стать героем, живя в сердцах и памяти товарищей. Хаотичное дёрганье ни к чему не привело. Кричать в утробу земли смысла не было. Руки искали упора, но не находили. Сбросив перчатки в колодец и в изобилии пуская в него слюни и сопли (пить из него он уже не собирался), Беспалый стал искать хоть какие-то упорчики, корешки, выступы.
Борьба за жизнь была страшной. Рефлекс самосохранения работал как заводной. В колодце становилось жарковато. Часа через полтора в караулке о Беспалом наконец, вспомнили.
– А где это чудо? – спросил начальник караула.
– Он за водой пошел.
– Кто его послал?
– Сам вызвался.
– Да? А давно ушел?
– Около двух часов назад, – офицер побледнел.
– Немедленно найдите его. Иначе он снова преподнесёт какое-нибудь ЧП. Сержант, возьмите свободную смену и приведите его сюда.
Когда караульные подошли к оврагу, то увидели нечто необычное. Дрыгающееся тело без головы и рук билось в конвульсиях.
Ничего понять было невозможно. Из колодца шёл пар, и доносилось злобное рычанье.
Спустившись вниз, они за ремень вытащили солдата. Лицо его было багровым и покрыто крупными каплями пота.
– Корешок, что ты там делал? – все умирали со смеху.
– Пошли вы все прочь! Вот я вам теперь за водой ходить буду, видели, – и он потряс перед сослуживцами огромным кукишем.
Сгорбившись и что-то ворча себе под нос, он стал медленно подниматься по склону.
За ним, набрав воды, шли караульные. Жизнь возвращалась
в своё привычное русло.

Ходячее ЧП

Караул по охране ракетных шахт вывозили километров за двадцать от части. Выдавали сухой паёк на неделю, и семь дней солдаты несли караульную службу.
Жизнь в карауле скучна и однообразна. А к концу недели ещё
и сухой паёк в глотку не лезет. Но и в безвыходном положении всегда есть выход. Приловчились, солдаты часть пайка меняли у гражданского населения на картошку.
Так было и в этот раз. Погрузив в вещмешок консервы и концентраты, отправили двух солдат в близлежащее село. Идти вызвался Корешок, взяв с собой солдата помоложе, чтобы не нести тяжёлую поклажу.
– Если шагать по дороге – это почти пять километров, а если напрямик через овраг – то три. Разница есть. И большая. Тем более – зимой.
А зима в этот год выдалась снежная. Снега выпало очень много.
– Пойдём через овраг, – скомандовал, как старший группы
ефрейтор Беспалый, – лишних два километра мотать только валенки снашивать.
Солдат Семёнов моложе и решающего голоса не имеет. Предложение старослужащего – почти неоспоримый закон. На Семёнове рюкзак с провиантом, а нести такую тяжесть никому лишнее расстояние не хочется. Беспалый бодро идёт командиром впереди. Он всегда о чём-то думает, шевеля губами. Порой даже видно, как от этих дум под его шапкой, туго завязанной под челюстью (чтобы не простыть), шевелятся волосы. Сгорбившись, Семёнов молча бредёт сзади.
До оврага дошли без приключений. Тот был полностью занесён снегом, но наст твёрдый. Теперь оставалось только перейти его – и до деревни рукой подать.
Корешок, что-то бормоча себе под нос, ускорил шаг, что для него не характерно. Вдруг, метров через семь, под ним хрустнул лед, и он скрылся под снегом. Вслед за ним провалился и Семёнов.
– Вот и приехали! Дёрнуло меня пойти за этой картошкой, – разгребая перед собой руками снег и выплевывая его изо рта, ворчал
Корешок. – Ишачишь за всех, ишачишь, а они в тепле сидят. Эй! Как тебя? Семёнов! Ты живой? – голос был глух и проникал как сквозь вату.
– Жив, товарищ ефрейтор.
– Давай уже, рой! Не сдыхать же здесь! Ты знаешь, куда нам
идти?
– Знаю, за картошкой.
– Вот бестолочь! За картошкой пусть теперь ходят другие. Я своё отходил. Давай рой. В караулку пойдем. Я уже мёрзнуть начинаю. Сволочи все! На погибель нас послали!
Руками, мешком, телом, ногами Семёнов пробивал дорогу к жизни, к свету. От него валил пар. Сзади, матерясь, съежившись и засунув руки в рукава, брёл Беспалый. Он проклинал всё и всех.
Через час они поднялись на склон оврага. Витя от холода был
синим. Семёнов, мокрый и красный, улыбался.
– Что смеёшься? Пошли быстрее. Я уже простыл. Все в тепле
сидят, а я чуть не погиб!
Через час страдальцы вернулись обратно.
– Принесли картошку? – спросил старший лейтенант.
– Я чуть не погиб из-за этой картошки. Теперь пусть другие
ходят. Умники все! А я болеть буду, – и Беспалый, не раздеваясь, лёг на топчан.
Каждая инициатива, каждый душевный порыв Витюши заканчивался трагически. Он был пиратской копией рыцаря печального образа. При его жуткой исполнительности командиры всегда ждали
от него ЧП. Это было ходячее ворчащее несчастье. Таким он и остался в жизни, выходя из трудностей с помощью чужих рук, сгорбившись и засунув руки в рукава.

Плачевная инициатива

Город Козельск Калужской области в далёкие шестидесятые годы был перенасыщен ракетчиками. ПВО страны – это те, благодаря кому светит солнце на голубом небе, это спокойно идущие на работу люди и весело смеющиеся дети. Это все то, что зовется таким ярким
и звучным словом мир.
Военный городок ракетчиков был государством в государстве. Здесь было всё, начиная от почты и заканчивая детским садиком.
Даже гостиница офицерская была.
Витя Беспалый, солдат третьего года службы (а в те годы солдаты служили три, а моряки – четыре года), по кличке Корешок (из-за частого повтора в речи аналогичного слова) был себе на уме.
Он был исполнительный и дисциплинированный. Никогда не перечил начальству. Отличался хитростью и изворотливостью. Не делал чужую работу, а свою старался переложить на чужие плечи. Но если он проявлял инициативу, то обязательно с ним что-либо случалось. Это было законом.
Больше всего Беспалый любил заступать дежурным по гостинице. Это не в караул идти по охране ракетных шахт. Здесь тепло, сытно, можно поспать в любое время, и самое главное – всегда будешь
в прибыли.
Офицеры в любые времена (как сейчас, так и тогда) пили много. И пустых бутылок после них оставалось больше, чем предостаточно. А то, что пустая бутылка – это деньги, Витя знал твёрдо. За время дежурства он перетаскал их столько, что даже на вырученные деньги купил себе на дембель добротную шапку, ботинки и рубашку.
В этот раз наряд заступил из старослужащих. Тары собрали
много. Решили отметить это дело. В вещмешок поместилось ровно на бутылку водки и чекушку (для современного читателя, тогда бутылка водки стоила 2 рубля 87 копеек, а пустую принимали по 12 копеек).
Идти, как всегда, вызвался Корешок. Для него сам процесс пройтись – это уже счастье. Можно поразмыслить, себя показать, да и на других посмотреть не грех.
В магазине Беспалого прорезало. А зачем брать полторы бутылки? Можно ж сделать ещё ходку и взять две полные, и закуску прикупить.
Это решение ему показалось гениальным. Корешок вернулся
обратно в гостиницу, вновь набил вещмешок стеклотарой и опять пошёл в город. Дежурным по гостинице разрешалось выходить
за пределы части без увольнительной записки. Это было высшим благом для солдат.
Взяв две бутылки водки, накупив закуски, а часть денег положив в карман, Витя, жутко гордясь своей сообразительностью, побрёл
в часть. Настроение было приподнятым, как вдруг из-за угла вышел майор – комендант города с тремя патрульными.
У Беспалого всё сжалось внутри.
– Вот чёрт, дернуло меня брать вторую бутылку. Принёс бы полторы и не попался так глупо.
Майор приближался.
– Товарищ ефрейтор! Вашу увольнительную!
– Я дежурный по гостинице.
– Что у вас в вещмешке?
«Может сказать, что атомная бомба, а он скажет: "Не шутите так! Идите"», – мысли у Корешка шевелили волосы.
– Водка, товарищ майор, – промямлил Беспалый.
– Покажите.
– Всё, влип! – голова ещё работала.
Витёк развязал мешок и высыпал содержимое на асфальт. Бутылки, консервы, пряники и колбаса покатились в разные стороны.
Приказав патрульным разбить бутылки, майор спросил:
– Ваша фамилия?
– Ефрейтор Беспалый.
– Из какой роты?
– Из третьей.
– Кто командир?
– Старший лейтенант Лазарев.
– Передайте ему, что я вас арестовал на трое суток.
– Есть.
Подняв закуску, Корешок сгорбатившись, вспоминая всех святых и проклиная друзей, брёл в часть. Самое доброе слово из всего, что он произнес, было «суки».
Трое суток он отсидел. Но от этого его инициативы не заканчивалась. Служить было ещё ой как много.

Запрещённый приём

Витя Беспалый любил выступать на спортивных соревнованиях. И это у него, надо сказать, получалось здорово – он всегда был
в победителях по шахматам, шашкам, бильярду и особенно по борьбе.
А ведь спорт – это не служба. Здесь и дополнительное питание,
и, что самое главное, освобождение от нарядов. Соревнуйся, а служба подождёт. И Корешок соревновался. И всё было бы дальше светло
и безоблачно на Витином небосклоне, если бы для дальнейшего
прохождения службы в их часть не прибыл Янис Плотка – огромный двухметровый латыш, являющийся не кем иным, а мастером спорта! И, как назло, именно по борьбе, которую Беспалый так любил. Для тщеславного Виктора это было ударом под дых. Его борцовская карьера явно пошатнулась! Что ни схватка – то проигрыш. Что ни спарринг – то поражение. Ну никак не мог он побороть этого жилистого латыша.
Вот уже и сослуживцы стали посмеиваться. И тут, как назло,
командование решило провести открытые соревнования по борьбе
на первенство части. Победитель едет на первенство округа. Ну а кто не хочет поехать в округ? Да ещё на две недели? Отдохнуть, развеяться и себя показать? А Витя хотел. Ой как хотел! Как и предполагалось, за первое место на ковре сошлись Плотка и Беспалый. Чуть-чуть отступив от изложенного, или в продолжение сказанного, кому, как угодно, надо отметить, что пищевой рацион солдат никогда
не отличался особым разнообразием. Каша, масло да компот. А тут, за день до соревнований, за ужином на Витин стол вывалили целую миску квашеной капусты.
Корешок был неприхотлив к еде и с удовольствием навернул сам то, что с трудом бы съели четверо, отчего его крупный нос покрылся благодушной испариной.
К ночи Витин кишечник приступил к своей активной деятельности, что тоже радовало философски настроенного Витю. И только один вопрос не давал ему покоя, чтобы полностью предаться размышлениям о сущности мироздания: «Как победить этого проклятого Яниса и уехать на неделю из этой долбаной части?».
Судья дал свисток, и схватка началась. Борьба была тягучей
и упорной. Никто не хотел рисковать. Но вот Плотка сделал подсечку, и оба оказались на ковре. Витя, распластавшись лицом вниз,
медленно полз к краю ковра, а Янис начал проводить болевой приём. Его лицо в ужасной гримасе покоилось на заднице Беспалого, а руки уже заворачивали ногу соперника. Ещё секунда и судьи отдадут
латышу чистую победу. Тело Корешка изнывало от напряжения. Нос посинел, глаза вылезли из орбит. И вдруг, когда его рука уже была готова застучать по ковру, мощный сероводородный залп, подобно паровозному свистку, вылетел из заднего прохода Витяни прямо
в лицо Плотке. От неожиданности Янис на секунду замер, ослабил хватку и отшатнулся. Газ был настолько ядовит, что даже судья
выскочил за пределы ковра, вынужденно задержав дыхание.
Воспользовавшись замешательством, Беспалый вывернулся и как лев бросился на соперника. Угоревший Плотка лежал на лопатках и не думал сопротивляться. Витюша вскочил, победно вскинув руки:
– Наконец-то!
В округе Витя занял только седьмое место.
Там их кормили перловкой и макаронами, без квашеной капусты.
Но всё же свою неделю он выиграл!


_____________________

ЛОВЛЯ НА ЖИВЦА…

1
Военный комиссариат – это орган местного военного управления, ответственный за военно-мобилизационную и учётно-призывную
работу в Вооружённых Силах. В СССР это была почти культовая
организация.
Основные задачи военкоматов: подготовка и проведение мобилизации, учёт людских и народно-хозяйственных ресурсов, подготовка молодёжи к несению военной службы, организация проведения призывов граждан на военную службу и на учебные сборы, организация приёма граждан на военную службу по контракту, осуществление других оборонных мероприятий.
Все эти задачи очень важны, но вот учёт и проведение призыва молодых людей, достигших восемнадцатилетнего возраста, на военную службу являются главенствующими.
Здесь всё как у чекистов. Если у них велись дела на каждого
человека, то здесь ведутся учётные карточки.
Весна и осень – время призыва.
Если кого-то забыли, не нашли или, упаси Господи, потеряли, гладить военкома будут только против шерсти, да и не только гладить.

2
Васе Перегудову осенью удалось избежать призыва. Когда началась призывная компания, он быстро уехал к «неизлечимо больной» бабушке в Харьков, потом к другу в Ростов, а затем… затем его продвижение по стране было потеряно. Появился он в родительском
доме после Нового года.
И вот наступила весна, время нового набора в армию. Работники военного комиссариата готовились к этому. Если первое уклонение Перегудова – слово «дезертирство» пока не произносилось – удалось скрыть, то сейчас военком сидел как на иголках.
Надо сказать, что Вася был юношей видным. Длинные прямые волосы закрывали глаза, но кивком головы он мастерски откидывал их назад, лихо играл на гитаре и хорошо пел поставленным голосом. Девочки ходили за ним толпами. Да и он был к ним очень даже
неравнодушен. Мать поощряла сыновью прихоть, потакала ему
в этом, мол, пусть нагуляется хорошенько, а уж потом женится.
Отца они видели редко, он вахтовым методом работал где-то
на Севере, на буровой. Его задача была проста: обеспечить семью деньгами и свозить всех летом к морю. Злые языки болтали, что у него на Севере есть женщина, но Свету, его жену, это мало волновало, она тоже монашенкой не слыла.
Военкому доложили, что Василий дома появляется редко, кочует по сёлам от женщины к женщине и готовится отбыть к очередным родственникам. Органы правопорядка сразу отвергли помощь, мол, ваш клиент, вы им и занимайтесь, у нас своих дел по гланды.
История приобретала совсем не весёлый характер. Тут уже попахивало далеко идущими последствиями. Военком не на шутку задумался. Надо было этого негодяя как-то отловить.
– Николай Иванович, – опытная секретарша Лариса знала толк
в любовных делах, – а давайте ему напишем любовное письмо, условимся о тайной встрече… Непременно клюнет! Этот хорёк падок
на задранные юбки, – произнесла она зло, видно, была тоже с ним знакома.
– Думаешь, сработает?
– Сто процентов.
– А куда посылать? Его местопребывание мы не знаем.
– Домой, – утвердительно произнесла Лариса. – Мама его найдёт и передаст, будьте уверены.
Как решили, так и сделали. Лариса мастерки сочинила любовное послание. Было оно написано с такой нежностью, что устоять от таких ласковых и трогательных слов любви никто бы не смог: «Милый Вася! Как славно, что ты есть на этом свете. Я каждый день с дрожью в теле и нетерпением жду свидания с тобой. Я немного старше тебя. Но это для меня не имеет значение. Я не зову тебя жениться на мне.
Я хочу ощутить силу твоего молодого тела, его трепет. Слава Богу, мы уже взрослые и можем позволить себе более тесные встречи,
не опасаясь родителей и закона. Дорогой мой Васенька, не пугайся,
я хочу тебе кое в чём признаться. Так получилось, что у меня были
до тебя тесные встречи с некоторыми твоими друзьями, но ты простишь меня, милый, правда? Ведь всё-таки мой выбор остановился
на тебе. Наверное, это потому, что ты не такой, как все – ты единственный, кто ещё не знал меня близко. Васенька, я хочу сделать твои годы молодости незабываемыми. Может быть, во мне гремит весна. Это действительно похоже на дуновение тёплого весеннего ветерка, трели соловья и дурманящего запаха сирени. Вася, давай в субботу встретимся с тобой в парке у фонтана в одиннадцать часов. Целую тебя, милый, и жду. Твоя Лара».
Для ратников военного комиссариата время до субботы тянулось нервущейся резиной.
И вот, суббота, наконец, наступила. Лариса в короткой юбочке, со взбитыми белыми волосами сидела в условленном месте и нервно курила. Справа и слева за кустами сирени притаились прапорщик Пьяных и майор Сухозад, а в дальнем углу парка сидели славные представители правоохранительных органов, приглашённые для страховки: старшина Зверев и сержант Холявка, переодетые в гражданское платье. Они пили пиво, предусмотрительно купленное
работниками военкомата, курили одну сигарету за другой и, громко разговаривая, изображая пьяных. Надо сказать, эта роль им удавалась.
Опоздав на семь минут, появился наш герой. Он шёл осторожно, изучающим взглядом осматривая парк.
– Ларчик, это ты? – удивлённо спросил он, вольготно опускаясь на скамейку и развязно вытягивая ноги. Он обнял Ларису, притянул
к себе и впился губами в её губы.
Кипучая страсть поцелуя начала закипать, как за его спиной и перед ним уже стояли те, кто с нетерпением его ждал. Старшина Зверев для солидности сомкнул на его руках наручники. Перегудов от произошедшего просто онемел, лицо сделалось бледным, бисер пота
заиграл на лбу, и он неожиданно для всех громко пукнул.
– Фу, засранец! И ещё целовал меня! Сейчас меня стошнит! – она с размаху ударила Василия по губам и побежала к кустам жимолости, откуда послышались рыкающие звуки.
– Видишь, недоумок, что с девушкой сделал. Вставай, пойдём… – майор Сухозад хлопнул его по плечу.
– Куда?
– За горизонт, туда, где плавится асфальт, а грешники завидуют мёртвым.

3
Военком, похвалив всех за оперативность и выполненный долг перед родиной, вручил героям бутылку водки и велел заводить
негодяя.
– У тебя, мерзавец, два варианта и оба достойны, – начал он без предисловия. – Первый: ты начинаешь отдавать свой священный долг. И второй, не менее привлекательный: работаешь в зоне на добыче щебня. Работа немного пыльная, но сильно развивает мускулатуру. В первом случае потратишь на это два-три года, во втором –
в два-три раза больше. Понимаю, что второй вариант тебя больше прельщает, поэтому я звоню в милицию, придёт сержант и заберёт тебя к себе. Потом суд, потом срок…
– Я чё, я готов…
– Готов что?
– Служить! Снимите наручники, мне больно.
– Бросьте вы, наглец! Почему по повестке не прибыли в военкомат, почему скрываетесь?! – военком со всей мощи ударил кулаком по столу, лежащее на нём стекло треснуло.
– Я не получал.
– Ещё одно такое слово – и я твоё красивое лицо обглодаю!
– Я ссусь! – выпалил Перегудов.
– Ну, это, брат, не беда! Такая сегодня экологическая обстановка. Все ссутся: я ссусь, мой командир ссытся и даже министр обороны писается во сне, но это уже от старости или при осложнении международной обстановки. Что ж нам из-за этого последний долг Родине не отдавать? Парень ты видный, пошлю-ка я тебя в десантники. Там ты не только ссаться, но и сраться начнёшь...
Василий сидел красный, пот со лба капал на лежащие на столе руки, скованные наручниками.
– Жизнь без армии – всё равно, что любовь в резинке: движение есть, а удовольствий мало. Как брачная ночь без невесты, как Земля без Луны, как… Да чего я перед тобой распинаюсь? Куда идём:
в армию или в тюрьму?
– В армию, – голос Перегудова дрожал.
– Молодец! Сухозад! – крикнул военком громовым голосом. – Сними с него наручники.
Майор вошёл, слегка пошатываясь, и, прикрыв для верности один глаз, отомкнул «браслеты».
– Военный, Перегудов, – продолжал военком, – это не профессия, это половая ориентация. Поэтому дрючить тебя в части будут регулярно, со всей пролетарской ненавистью, но с наслаждением и нежностью, а я об этом позабочусь. Не всё же тебе здесь над девушками
и женщинами изгаляться. И я тут сегодня вместо рыбалки с тобой здесь загораю. Смотрел фильм «ДМБ»?
– Нет.
– Напрасно, душевный фильм. Там есть замечательные слова, что армия не просто доброе слово, а очень быстрое дело. Так мы выигрывали все войны. Пока противник рисует карту наступления, мы меняем ландшафты, причём вручную. Когда приходит время атаки,
противник теряется на незнакомой местности, и приходит в полную небоеготовность. В этом смысл! В этом наша стратегия. Понял что-нибудь?
– Нет.
Ну и не надо. Вот листок бумаги, ручка, пиши: «Я, фамилия, имя, отчество, обязуюсь прийти в военкомат в понедельник, число напиши, в 9:00 к заместителю военного комиссара, майору Сухозад…»
– Ну и фамилия, – Перегудов хмыкнул.
– Об этом ему скажешь послезавтра. Быстрее пиши, мне некогда с тобой здесь Ваньку валять! – военком нервно закурил. – Пиши дальше: «Предупреждён об уголовной ответственности за уклонение от призыва в армию». Распишись, число сегодняшнее поставь. И паспорт не забудь. Пошёл вон отсюда, – прорычал военком и опять ударил кулаком по уже треснувшему стеклу. Из пореза кисти на стол
закапала кровь, но Василий уже этого не видел.

4
А Перегудов в армию так и не пошёл, на медицинской комиссии у него был диагностирован сифилис, и его направили на лечение
в областной венерологический диспансер. Трое из его многочисленных подруг тоже пострадали от этого, а у одной ещё и муж.
После лечения Василий в посёлке больше никогда не появлялся, поговаривали, что убили его, а правда это или нет, конкретно сказать никто не мог.
Лариса, которую Василий поцеловал, больше всех переживала, но, слава Богу, заболевания у неё обнаружено не было. Она тоже
куда-то уехала, потому что здесь перспективы выйти замуж никакой не было.


_____________________

ЧЕРЕП

 Циник – человек, знающий цену всему и не ценящий ничего.
 Оскар Уайльд

Процесс становления человека в профессии многообразен,
но всё-таки у будущих врачей он тяжелее и кое в чём отличается
от остальных людей. Возьмём к примеру учителей или механиков, что они могут принести к себе домой для изучения и пополнения
собственных знаний?.. Мел, болт, шестерёнку?.. Глупо, правда?
Постижение медицинских азов начинается с изучения костей
человеческого тела, а их в скелете более двухсот, и каждая косточка имеет бугорочки, углубления, отверстия, куда прикрепляются мышцы, сухожилия, проходят нервы и сосуды. И всё это надо знать
по-латыни, иначе… иначе отчислят и пойдешь ты по этой жизни солнцем палимый, куда глаза глядят.
Начало у всех одинаково. На первых порах у большинства присутствует брезгливость и отвращение, потом наступает индифферентность и привычка. И вот уже многие с аппетитом поедают пирожки, облокотившись на выпотрошенный труп. Именно так укореняется
в душе всех медиков бренный мир между прошлым и настоящим. Они просто-напросто становятся непобедимыми циниками, отрицающими существование благородных чувств в человеческом поведении, считая, что оно основано только на взаимном уважении интересов.
Но в любой ситуации можно найти выход. Взять, к примеру,
косточку домой, лежать на диване и, читая учебник, изучать её. И так, пока не закончится этот пресловутый скелет. С мышцами, сосудами или органами такой номер не проходит.
Каждый уважающий себя студент мечтает и стремится всеми
доступными и недоступными средствами иметь у себя дома череп.
Не муляж какой-то, а настоящий! Во-первых, по нему можно учить кости, во-вторых, он является изысканным украшением небогатого интерьера будущего медицинского светилы. А если у него спилить часть черепной коробки, то его можно использовать, как пепельницу или хранить в нем что-то ценное. А ещё, на худой конец, его можно продать и выручить приличные деньги.
Как всем известно, денег у студента никогда не бывает, студент
и деньги – понятия несовместимые.
Произошла эта история в середине семидесятых годов прошлого столетия. Студент медицинского института Стёпа Липенгольц был человеком хоть и голубых кровей, но не отличался ни большим умом, ни сообразительностью. Ещё он был ленив и слегка заторможен.
По воле каких-то невероятных причин он проморгал место в общежитии, и родители сняли ему комнату в коммуналке в доме, где
когда-то проживал зажиточный купец, а теперь ютились девять семей.
Вместе со своим другом Лёшей Брюхатым они со второго
семестра решили вечерами подрабатывать в анатомическом театре. Работа не из приятных, конечно, зато денежки платят, не великие, правда, но на пирожки с молоком хватало. Да и при сдаче экзамена эта их работа обязательно зачтётся.
Тут-то и возникла у Степана идея обзавестись этим самым черепом. Украсть готовый невозможно, они все на строгом учёте, а вот если…
В огромном чане с формалином годами плавали руки и ноги,
целые и их части, были и головы. Чтобы довести всё это до состояния костей или сухожилий, надо провести целый комплекс мероприятий. Перечислять весь этот процесс мы не будем.
Стёпа обдумал всё до мелочей. Он хорошо запомнил старинную немецкую пословицу, которую часто повторял его дед, математик университета: «Was wissen Zwei, wisst Schwein – Что знают двое,
знает и свинья» и посему друга в свои замыслы не посвящал.
К концу февраля у него всё было готово. Отправив вечером товарища в магазин купить колбаски к ужину и ещё что-нибудь, Степан из чана быстро выловил голову, аккуратно упаковал её в полиэтиленовый пакет и уложил в мешочек, а затем быстро вынес на улицу
и закопал за кафедрой в снег.
На следующий день, дождавшись, когда поток студентов схлынул, он достал пакет и повез его к себе в коммуналку.
Спустя минут пять в вагоне метро его окутало зловонное облако, и пассажиры настоятельно попросили студента выйти из вагона.
То же произошло и в трамвае, поэтому большую часть пути он прошёл пешком.
Придя в комнату, Степан быстро насыпал в пакет хлорки и вывесил поклажу за окно. Затем приготовил большую кастрюлю с крышкой и налил в неё воды, чтоб ночью никого не разбудить.
Была суббота и рабочий люд, чтобы хорошо выспаться, лёг
пораньше.
Дождавшись, когда соседи перестали шастать по коридору и кухне, он приступил к осуществлению задуманного плана.
Воды в кастрюле оказалось слишком много. При погружении
головы приличное её количество вылилось на пол. Заниматься уборкой времени не было, высохнет и так.
Обильно насыпав в воду соли, чтоб ткани лучше отслаивались
от кости, он поставил кастрюлю на свою конфорку газовой плиты. Доведя воду до кипения, Степан сдвинул крышку, восхитился собственному творению и пошёл к себе в комнату, лёг на кровать и стал читать учебник, готовясь к зачёту.
Тем временем соседка из третьей квартиры Вера Фёдоровна, страдающая слабостью мочевого пузыря и безмерным неуёмным
любопытством к жизни, проснулась и привычно пошла в туалет.
Почему-то особенно предвзято она относилась к студенту.
Её интересовало всё: и кто к нему приходит, и с кем он ведёт дружбу, и где берёт деньги, и сколько их у него?..
Свет, горящий на общей кухне, да ещё ночью, её сильно заинтересовал. Это преступление она приравнивала к статье Уголовного Кодекса «Расхищение социалистической собственности».
Она вошла и обомлела. На конфорке Липенгольца стояла огромная кастрюля и на полную мощь горел газ. Тошнотворный запах её даже не смутил.
– А чего это он ночью вдруг варит, да в такой большой кастрюле? – шлепал её беззубый рот. – Отродясь этот недоумок кроме чайника
ничего не кипятил, по столовкам харчуется. А ещё из благородных… – её подбородок лихорадочно затрясся.
Шаркая тапочками о истёртый напрочь линолеум, она подошла
к плите, приподняла крышку кастрюли и подслеповато опустила
в неё голову. Из облака пара на неё взглянула вылезшими из орбит глазами человеческая голова и нос, который плавал рядом с ними.
Не успев ойкнуть, она повалилась на пол в обморок между плитой и столом, крепко держа в руках раскалённую крышку, которая мирно почила на груди видавшей виды ночной сорочки.
История всегда многогранна, и события в ней идут с закономерной последовательностью.
Минут через тридцать в давно не стиранных и сдвинутых во сне на бок сине-чёрных сатиновых трусах на кухню вошёл Геннадий
Сахаров, башмачник из соседнего Дома быта. Вчерашнее с корешами застолье напрочь высушило его рот. Жутко хотелось пить!
Здесь никто не знал, сколько ему лет и никогда не видел его трезвым. Гену побаивались за суровый нрав. Он никому не позволял
говорить о себе плохо, применяя для этого быстро доходящие до сознания собеседника слова, а порой и недюжинную физическую силу. А ещё он разрешал себе снимать пробу из забытых на общественной кухне сковородок, мисок и кастрюль. Пострадавшим от этого произвола разрешалось тихо и скорбно вздыхать, а в комнате выражать эмоции, да и то шёпотом.
Геннадий, увидев исходящий из кастрюли пар, бодро направился к плите, сухость во рту ушла на второй план. На лежащую соседку
он не обратил никакого внимания. Отодвинув в сторону ее непристойно откинутую ногу, он склонил голову над шпарящим кипятком. Оттуда на него смотрела человечья голова и улыбалась беззубым ртом. От увиденного он резко тряхнул головой, прекрасно понимая, что сейчас на него смотрит «белочка». В диком ужасе и с неимоверным криком всех матерных слов сразу он смахнул с плиты кастрюлю. Кипяток попал на живот и лился по ногам, ноги лежащей соседки
тоже мгновенно покрылись пузырями. Её истошный крик слился
с воем Сахарова.
Кастрюля с грохотом покатилась по кухне, а не совсем доваренная голова запрыгала по полу, оставляя на нем куски кожи и мяса.
Разбуженные истошными криками жильцы в ужасе выскакивали из комнат и мчались на кухню. И только Стёпа Липенгольц сразу
понял суть всего этого шума. Понимая, что в скором времени его линчуют, он запер дверь изнутри, оделся и выпрыгнул в окно, поломав сразу руку и ногу, и через пятнадцать минут оказался на койке
в травматологии.
Народ от увиденного просто онемел. Башмачник с выпученными глазами и спущенными трусами скакал по кухне, как недорезанный петух, и вопил, словно на Страшном суде.
Соседка лежала между плитой и столом с задранной вверх ночной рубашкой и до непристойности раскинутыми ногами, которые конвульсивно дёргались. Её стоны в гвалте Геннадия никто не слышал, да и её головы не было видно.
На полу то ли в луже воды, то ли крови, в этом сейчас никто
не разбирался, валялась обезображенная, страшная голова.
Не сговариваясь, все стали думать, что это голова их любимой соседки Веры Фёдоровны, женщины благородной, тихой и всеми
любимой.
Мозги уже ни у кого не работали, в них были слышны лишь удары погребального колокола.
У Петра Ивановича Миловидова, огромного телосложения мужчины, прошедшего в жизни через стройки космодрома Байконур, Байкало-Амурской железнодорожной магистрали и Карагандинского металлургического завода, гнувшего руками железнодорожные
шпалы и завязывающего без натуги в узел лом, вдруг случилось
непроизвольное мочеизвержение. Остальные жители посиневшими губами хватали ртом воздух и бессмысленно водили руками. Никто из них не произнес ни слова
– Где этот проклятый студент?! – застонал Сахаров, посылая
в его адрес множество родственных проклятий. – Я ему яйца вырву! Это он, гад, себе решил сувенир сделать. Приволоките его сюда!..
В гневе он схватил валяющуюся голову и со всей силы швырнул её в стену. Кожа с мышцами мигом отслоилась от костей и разлетелась по всей кухне, отпала и нижняя челюсть.
– Ой! – тихо простонал передовик комсомольских строек и упал на пол на стоящий в коридоре велосипед, ударившись головой о педаль. Мгновенно на полу образуется огромная лужа крови.
– Чего уставились? – рыкнул Геннадий на соседей. – Тащите
подсолнечное масло, одеколон, нашатырь... и водку, у кого есть!
И скорую вызовите.
После таких слов все пришли в себя, и началась рабочая суета.
– Ментам позвоните, пусть приедут и разберутся, кому этот
Эскулап башку отсобачил.
– А это не Верина ли? – прошептали в толпе.
Услышав эти слова, передовик пятилеток вновь впал в беспамятство, у него начались судороги, но и сейчас на него не обратили внимания, пока Зинаида Алексеевна, бывшая повариха столовой, не споткнулась о лежащее тело и не упала, разбив в кровь лицо и локоть.
Веру Фёдоровну под руки отвели в комнату, вишнёвый след
от крышки серпом растёкся по её обвисшим грудям. Все её ожоги
обработали просроченной синтомициновой эмульсией, которая лет пять на всякий случай лежала в ящике её стола. И этот случай, наконец, представился.
Оставшиеся в живых соседи колдовали над стонущим сапожником.
Врачи и милиционеры приехали почти одновременно. Когда доктора узнали суть дела, они смеялись до колик, взахлеб вспоминая свои студенческие развлечения, и умоляли блюстителей правопорядка не применять к парню строгих мер, тем более он уже пострадал
и лежал на вытяжке в травматологии. Они даже заключили договор, что утром после дежурства встретятся и выпьют мировую.
Сахарова, Миловидова и череп, завёрнутый в скатерть со стола Степана, доктора забрали с собой, а Вере Фёдоровне и Зинаиде Алексеевне рекомендовали днём пойти в поликлинику.
Милиционеры опросили всех, вскрыли комнату Липенгольца,
обследовали её и составили протокол.
О злостных деяниях Степана в институте не узнали, но в связи
с затянувшейся болезнью он был вынужден взять академический
отпуск. Вещи из его комнаты родители вывезли, а заодно там и узнали причину его резкого недуга.
В качестве компенсации за нанесённый вред здоровью и моральный ущерб Геннадий Сахаров получил два литра водки и часы завода «Заря», а Вере Фёдоровне подарили китайское банное полотенце, отрез на платье и духи «Ландыш серебристый». Миловидов не получил ничего по причине своего пребывания в это время по профсоюзной путевке в Доме отдыха.
Зинаида Алексеевна мимо премиальных пролетела. Ей сказали, что до её близорукости Стёпочка не имеет никакого отношения.
А пресловутый череп со спиленной верхней частью покоился на тумбочке в дежурной комнате врачей скорой помощи и использовался ими в качестве пепельницы.

***
Врачебный цинизм, как утверждают знающие люди, – это цинизм не в классическом и не в глобальном понимании этого слова, которое подразумевает хамство, бессердечность и невежливость. Несомненно, встречаются среди медицинских работников такие люди, но они есть и во всех других профессиях...


_____________________

ЧТО ЕДЯТ БУРЯТЫ?

1
В военный санаторий новоиспечённый полковник медицинской службы Андрей Дармаев прибыл, когда отдыхающие мирно спали. Пока прилетел, пока добрался, пока оформил документы… стрелки перевалили далеко за полночь.
Андрей Дашиевич служил старшим ординатором неврологического отделения в Иркутском военном госпитале. Он был славным представителем бурятского народа. Выглядел Андрей очень респектабельно: высок, строен, подтянут, крепкого телосложения. Чёрные коротко стриженные прямые жёсткие волосы подняты наверх.
На слегка уплощённом смуглом скуластом лице дугообразно выделялись чёрные брови, нос со слегка выраженными крыльями вытянут, губы немного выступали вперед. Глубоко посаженные чёрные глаза расположены косо и за счёт сильных складок верхнего века немного сужены, ресницы густые.
Он был умён, раскован, обладал недюжинным магнетизмом, притягивая к себе людей. Был одет в фирменные американские джинсы
и светлую безрукавку с какой-то мудрёной надписью.
Учитывая его прямое отношение к медицине, да ещё и военной, разместили Андрея в одноместном номере. Ну чего он должен ютиться, нервничать, слушать храп соседа, вдыхать миазмы и прочие
суррогаты, природа которых почти неизвестна. Тем более, что
дежурная медицинская сестра в подарок получила от него огромную коробку шоколадных конфет, бутылку вина «Хванчкара» и бурятский чай саган-дайля.
Военный доктор на военной службе обязан иметь хоть какие-то преимущества над теми, кто ими в армии и на флоте командует. Именно здесь он должен надлежащим образом отдохнуть, оздоровиться, получить все прелести жизни, восстановить пошатнувшееся психоэмоциональное состояние организма и, наконец, просто расслабиться.
Проснулся он поздно. В столовую пришёл, когда отдыхающие
с энтузиазмом работали вилками и ложками. Его посадили за столик, за которым сидела возрастная пара и блондинка лет тридцати, явно знающая себе цену, с красивым лицом и равнодушным, явно скучающим взглядом.
Подошла очень молоденькая официантка и поставила перед ним тарелку с овсяной кашей, пожелала приятного аппетита.
Андрей поднял голову.
– Буряты овсянку не едет, – громко сказал он.
В столовой установилась тишина, все перестали принимать пищу и с интересом посмотрели в его сторону. Равнодушная соседка заинтересованно посмотрели на него.
Официантка густо покраснела, прошептала: «Извините!» и быстро принесла две сосиски и яйцо.
– А что же тогда едят буряты? – елейно пропела блондинка, заинтересованно затрепетав огромными ресницами.
– Что едят? – улыбнулся Андрей. – Мясо, рыбу… Конечно, есть и своя национальная кухня, например, буузы – они напоминает манты, сладкое блюдо ;рмэ, сыр хурууд… Заготавливают кислое молоко – курунгу.
– А что пьют?
Андрей засмеялся.
– Всё пьют… И водку, и чай, и кофе… Обычно пьют зелёный чай с молоком, в который добавляют соль, сало или масло, иногда пьют тарасун из кислой молочной сыворотки, своеобразный самогон…
– А здесь это можно где-то попробовать?
– Сомневаюсь. Вас как зовут?
– Лиза.
– Какое редкое женское имя! А меня Андрей.
Остальные тоже представились.
– Предлагаю вечером вместо ужина пойти где-нибудь посидеть… Шашлык, сухое вино и своё радушие гарантирую… Вы в каком
номере обитаете?
– В 317.
– Мы, оказывается, соседи, я в 334. Будьте готовы, в 18:30 я за Вами зайду. А вечером, Елизавета, напою вас бурятским чаем. Называется он саган-дайля.
– Андрей, Вы меня просто заинтриговали и покорили. Главное, так быстро и не напрягаясь. Давно я не испытывала такого восторженного чувства.
– Андрей, а как бы и нам попробовать этот чай? – спросила другая соседка, Вера Петровна.
– Я завтра попрошу девочек, чтоб они нам принесли кипяток
и стаканчики, а уж здесь мы всё сами сделаем.

2
Они сидели на открытой площадке второго этажа ресторана, ели шашлык, пили вино и разговаривали. Тихо играла музыка. Под ними расстилалось безбрежная гладь синего моря. Оно спокойно дремало, поднимая и опуская свою огромную грудь, будто дышало.
– Я никогда в жизни не была знакома с бурятом, – сказала Лиза.
– Потому что их мало, а вот сегодня вам представилась такая уникальная возможность. Давайте и выпьем за это
– Андрюша, считаю, пора перейти на «ты».
– Возражений нет!
– Интересно, почему у народов Севера глаза узкие? – она смутилась и покраснела. – Извини, если обидела.
– Ничего страшного. Узкий разрез глаз появился у этих народов давным-давно, генетика постаралась. Ветра, песчаные и снежные
бури, слепящий снег не могли не повлиять на внешность, ресницы стали гуще, а глаза уже. Как-то так.
– Буряты живут, как я понимаю, в Сибири?
– Буряты сейчас живут везде. Мой сын Аюр, например, живёт
в Санкт-Петербурге, сестра в Краснодаре, дядя в Москве, племянник в Ивано-Франковске. Это далёкие предки бурят жили на побережье озера Байкал, занимаясь в основном охотничьим промыслом. А сейчас среди бурят есть ученые и педагоги, врачи и химики, биологи
и физики, писатели, поэты… Многие с мировым именем. А по большому счёту, буряты, или по-научному, буряады – это самый северный монгольский народ. Вот так вот, Лизочка.
– Как интересно… Я знаю, что у вас имена что-то всегда означают. Аюр – очень красивое имя! Что оно означает?
Она, подперев кулачками подбородок, с интересом смотрела
на Андрея.
– С тибетского это означает «жизнь».
– Почему не с бурятского, а с…
– Мы отдыхаем или изучаем историю? Больше об этом не говорим! А то я сейчас выскажусь и буду не интересен. Я очень надеюсь, что наше романтическое знакомство продлится не один день.
– Согласна. Последний вопрос. Каким богам вы молитесь?
– Буряты исповедуют шаманизм. Они почитают небо и считают его верховным божеством, называя Вечное Синее Небо. Вода, огонь, воздух и солнце у бурят одушевлённые. Ритуальные праздники в шаманизме называются тайлаганы, их проводят на открытом воздухе. На духов воздействуют через жертвоприношение и соблюдение особых традиций и правил. Между прочим, мой родной дядя – шаман, настоящий.
– Я тебя начинаю бояться! – передёрнула она плечами.
– Для этих целей у нас есть антистресс, вино… Может заказать коньяку?
– Закажи, он сейчас как раз будет кстати.

3
Утром их разбудил крик чаек.
– Ты живёшь один? – тихо спросила она.
– Да.
Он обнял её и прижал к себе.
– В курортный сезон… За какие такие заслуги?
– За покорение обратной стороны Луны.
– Правда? – искренне удивилась она.
– Ты мне не веришь?
– Верю, – прошептала она и накрыла его губы своими губами.

4
На завтрак они немного опоздали. Новенькая официантка принесла рисовую кашу.
– Буряты кашу не едят! – громко и официально заявила Лиза
и посмотрела на Андрея. – Я правильно сказала?
– Более, чем правильно!
– Сегодня буряты едят то, что принесла, – ответила опытная официантка. Она была маленькая, кругленькая с огромными грудями
и алыми щеками. – Подойдите потом к нашему диетологу и расскажите ему, что едят буряты.
– Как Вас зовут? – спросил Андрей.
– Ольга Николаевна.
– Ольга Николаевна, можно попросить Вас принести чайник
с кипятком и чистые стаканчики, хочу вас всех угостить чаем народов Сибири и Дальнего Востока.
– Пойдёмте со мной, я Вам всё дам.
Вскоре пришёл Андрей, неся на подносе чайник, стаканы и тарелку с двумя сосисками и яйцом.
После приема пищи все с интересом пили заваренный Андреем чай.
– Андрей Дашиевич, – попросил его пожилой сосед, расскажите нам про это. Вкус очень приятный и специфичный…
– Древняя бурятская легенда гласит, что на рассвете на скалы прилетал белый орёл по имени Саган, оборачивался юношей и встречался с любимой Дайля, дочерью пастуха. Но завистливая злая колдунья поставила на орла капкан, а Дайлю напоила сонным зельем, чтобы она не могла помочь любимому. И пока Дайля спала, Саган угодил в силки и чудом из них выбрался, оставив на них окровавленные белые перья. Очнувшись и увидев силки, Дайля подумала, что любимый мёртв. Не раздумывая, она шагнула со скалы, чтобы
разбиться насмерть. Но девушку подхватили белые крылья и унесли вдаль. Живую и невредимую. А на месте этого утеса, где пролилась орлиная кровь, вырос кустарник. И настой из листьев этого куста
исцелял людей от болезней и дарил долгую жизнь. Назвали растение в честь возлюбленных саган-дайля. Этот чай благоприятно влияет
на работу сердца, почек, желчного пузыря, головного мозга, оказывает противовоспалительный эффект, повышает иммунитет, снимает алкогольный синдром, – засмеялся он, – и заряжает энергией организм на весь день.
– Скажите, а где его можно купить? – поинтересовалась соседка Вера Петровна.
– Дадите мне свой адрес, я его вам пришлю. И не какой-нибудь,
а с Алтайских гор.
– А мне? – плаксиво спросила Елизавета.
– Как я могу о Вас и забыть, конечно, пришлю.

5
Теперь каждое утро, когда развозили кашу, столовая дружно скандировала: «Буряты кашу не едят!», на что официантки отвечали:
«А мы это уже знаем» и подавали Андрею жареную рыбу или сосиски.


_____________________

СЛУШАТЕЛИ

Мне часто однокашники задают один и тот же вопрос: почему я пишу о слушателях факультета подготовки врачей для воздушно-космических сил выпуска 1977 года, а не о нашем морском факультете?
Одним словом и не скажешь. Наверное, потому что это был единый в своём порыве очень дружный и весёлый коллектив единомышленников. Здесь не существовало разделения на белых и чёрных,
дураков и умных. У них было очень много комических и неординарных эпизодов в жизни, они сами их создавали и дружно над ними смеялись. Так воспитал их начальник курса полковник Новодворский Ярослав Болиславович. Такими они потом и остались: дружными,
готовыми прийти в любую минуту на помощь товарищу, оказавшемуся в беде. У них нет и не было чванства и надменности, они все равные. Профессора и кандидаты, полковники и майоры, когда встречаются, вновь превращаются в детей, подтрунивающих друг над другом. Это дорогого сто;ит!
Вспоминаю, как генерал Игорь Ушаков сам мне позвонил и предложил издать мою первую книгу в Москве. И издал, не взяв за это
ни копейки!
А у нас же всё это немного не так, немного иначе, совсем
по-другому. Ну да ладно!
Не ошибусь, если скажу, что множество курьёзных моментов есть у учителей и врачей. Не были исключением и слушатели Военно-медицинской академии.

Пророк

1
Приближались экзамены, и начальник кафедры химии Военно-медицинской академии, профессор Исаак Соломонович Йоффе решил посетить группу слушателей первого курса и проверить их знания. Может быть, даже не сколько проверить, сколько пообщаться с молодёжью, зарядиться от них здоровой энергией, вспомнить свои младые годы.
Окрылённый благими намерениями он вошёл в класс, где занимались слушатели с факультета авиационной и космической медицины.
Все, от преподавателя до учеников, оцепенели и застыли в ужасе, пришёл сам светило!
Исаак Соломонович сел, пробежал быстрым взглядом по бледным, безжизненным лицам молодых людей. Его заинтересовал слушатель с мышиной внешностью, заострённым носом и бегающими, круглыми, карими глазками, с белесым чубчиком реденьких волос.
– Вы, юноша, – профессор показал на него рукой. – Расскажите нам, кто придумал периодическую таблицу химических элементов.
– Слушатель Мудрый! – прокричал он.
– Фамилия впечатляет! Поведайте об этом великом открытии,
а мы послушаем.
– Периодическую таблицу химических элементов придумал
великий советский учёный Менделеев…
Щека профессора конвульсивно дёрнулась, угол рта пополз вниз, юношеский задор погас, не успев и затеплиться, лицо приобрело
серовато-бледный вид…
– Сядьте, – прошептал он. – Дмитрий Иванович Менделеев никогда не был советским учёным, – он тяжело поднялся. – Я хочу с Вами познакомиться ближе, жду у себя на экзамене.;
2
Серёжа Мудрый пришёл в казарму сияя, как новенький полтинник.
– Рубль нашёл? Светишься, словно синяк под глазом, – спросил однокурсник Новиков.
– Йоффе умер! – рассмеялся Мудрый.
– И что, надо радоваться?
– Он после моей второй попытки сказал, что я сдам химию только через его труп… И вот, сбылось! Он вчера умер, а я сегодня сдал эту проклятую химию! – и он радостно запрыгал, закатился весёлым смехом и навзничь упал на кровать, дрыгая ногами… Предсказание сбылось!

Веская причина

1
Начальник курса подполковник медицинской службы Я.Б. Новодворский был просто помешен на короткой причёске у слушателей. Глянец бритых затылков доставлял ему неимоверное удовольствие,
а ещё он обожал слушать всяческий бред слушателей и их возмущения по этому поводу. Но будущий военный врач стремился отличаться от других курсантов хотя бы причёской, а тут этот большой начальник со своими дефективными заморочками.
Вечером перед строем он заявил, что раздавать отпускные билеты, проездные документы и отправлять слушателей в отпуск будет после экзамена в пятнадцать часов, в общежитии. Но… затылки должны отражать свет далёких планет.
От этих слов Володя Зуев издал протяжный стон проснувшегося вулкана.
– Эпилептические судороги, припадки, истерики, конвульсии
и бессвязная речь и пена у рта приниматься не будут. Если есть
желающие не ехать домой, могут сейчас развязно выйти из строя
и с увлечением приступать к ремонту туалета, – Новодворский ехидно рассмеялся своей шутке.
Строй стоял в скорбном молчании, как декабристы перед казнью.

2
Экзамен был сдан очень успешно, не было ни одной тройки. Строй весело гудел, как зелёные мухи на свежем навозе.
Вышел начальник курса, прошёлся вдоль строя. Он был сосредоточен и задумчив. Неожиданно к нему в гости приехал товарищ
из Саратова, надо было спешить домой.
Отдав документы командирам взводов, Новодворский повернул строй, снова прошёлся вдоль него. Нерадивых было пять человек: Дармаев, Шапиро, Зуев, Шакула и Егоров.
– Направо! Бегом, марш! – скомандовал он. – В парикмахерскую, пулей! У вас на всё про всё час времени. Не успеете, поедете завтра. А вы, Шапиро, чего стоите? Ждёте персонального приглашения?
– Я не буду стричься…
– Это что за новость?
– Я стричься не могу! – просипел Михаил.
– Почему? – Новодворский гневно задышал.
– Я машинки боюсь…
– Что?
– Машинки боюсь!
– Шапиро, благодарите Бога, что я спешу, вернётесь из отпуска,
я Вас топором побрею.
– Благодарю!..
– Что Вы сказали?!
– Бога благодарю, за то, что Вы спешите…
Строй взорвался здоровым молодецким смехом.

Диагноз

Четвёртый курс. Клинические дисциплины.
Каждый слушатель получил больного. Надо собрать у него жалобы, анамнез болезни, анамнез жизни, пропальпировать больного, проаускультировать его, поставить диагноз и назначить лечение.
Через час слушатели собираются в классе.
– Усольский, расскажите нам о своём больном, – говорит преподаватель.
Олег поднимается, одёргивает халат.
– Больной Максимов, 67 лет, лежит не кровати, глаза прищурены, веки подрагивают, из правого угла рта течёт слюна… Диагноз:
инфаркт.
Хохот разлетается по клинике.
– Что Вы сказали? – переспрашивает преподаватель.
– Говорю, у больного инфаркт…
– Гениально! Как Вы определили? По глазам или слюне?..
– По возрасту! Что ещё может быть в таком зрелом возрасте?..
И снова больные вздрагивают от гомерического смеха, залетающего в палаты.

Что такое хорошо…

В 6 взводе никто не любил хирургию, ну никто. Все мечтали стать терапевтами, организаторами и прочими психиатрами, и дерматологами, и окулистами… Поэтому к занятиям по хирургии не проявляли никакого рвения и относились к предмету равнодушно. Как бы
с презрением.
5 курс. Без семи минут дипломированные врачи. Все всё знают, все всё могут…
Кафедра госпитальной хирургии. Занятия ведёт полковник Николай Иванович Межевикин. Тема занятия: Амбулаторная хирургия.
В хирургический кабинет заходит курсант артиллерийского училища. Будущие медицинские светила осматривают его, и ставится диагноз: липома спины.
– Кто хочет прооперировать? – спрашивает преподаватель.
Все молчат.
– Кто хочет прооперировать? – повторяет преподаватель свой
вопрос строже.
И опять гробовое молчание.
– Нет желающих? Если нет добровольцев, – он открывает журнал. – Это сделает за всех… Агапов.
– Не могу, у меня палец нарывает.
– Дармаев!
– Он в наряде.
– Задоя!
– Я простыл, у меня температура.
– Почему, доктор, всех тогда заражаете? Почему в клинике
инфекционных болезней не лежите? Прошу покинуть кабинет! –
прокричал взбешённый преподаватель и показал пальцем на дверь. – Бутурлин! Надеюсь, Вы у нас ничем не больны?
– Я не могу, у меня руки дрожат.
– Чем же вечера Вы так занимались, что сегодня руки дрожат?
Александр Бутурлин показывает жест, который все понимают одинаково. Он поднимает согнутые в локтях руки со сжатыми кулаками, делает резкое движение ими вниз, при этом прогибается
в спине и выпячивает вперёд живот.
Глаза полковника округляются.
– Этим Вы занимались всю ночь? – тихо спрашивает он.
– Я на лыжах катался, от обеда до вечера… Теперь от палок руки дрожат.
Дружный хохот накрывает здание хирургической клиники.
Занятия закончились. Слушатели шумно направляются в раздевалку, а больной идет к хирургу в поликлинику.

Могущественный сосед

 Соседским теплом не угреешься.
 Поговорка

Родители Владимира Строя, слушателя факультета подготовки врачей для воздушно-космических сил Военно-медицинской академии, получили квартиру в новом благоустроенном районе Ленинграда на проспекте Культуры. Район очень зелёный. Простор, тишина, чистота, парк рядом… Не жизнь, а рай! Но случается, что и в раю
бывает ад.
Народная мудрость гласит: «Врага надо знать в лицо», но Вова этого не учёл.
Как потом оказалось, в этом доме, мало того – в одном с ним подъезде, получил квартиру вновь назначенный подполковник Иван Иванович Жирков – человек абсолютно не отвечающий требованиям военного, организатора и начальника. Но удачно женившись
на дочери маршала, он благополучно преодолевал все трудности
и лишения воинской службы и успешно продвигался по служебной лестнице. В этом же доме получил квартиру и его непосредственный начальник, подполковник Новодворский Ярослав Болеславович.
Но Вова, устойчиво пребывая в постоянном благодушии нирваны, ничего об этом не знал, да и знать не хотел.
И вот, непостижимая череда неотвратимых событий однажды свела их. Свела не где-то, а в одном лифте.
А было так. Родители Владимира поехали в Ярославль. У маминого брата был день рождения. Ему исполнилось 50 лет. Вот на этот полувековой юбилей они и уехали.
Свобода, которая неожиданно свалилась на далеко не хрупкие плечи Строя, была приторно сладка. Грёзы неимоверной радости
и счастья буквально слепили взор. Сегодня в 19 часов придёт Лариса, медицинская сестра из железнодорожной больницы, девочка миленькая и очень симпатичная. Володино сердце трепетало от радости
и просилось наружу.
После занятий он зашёл в магазин, благо, что тот был через дорогу от дома, купил бутылку водки, бутылку красного вина, четыре
бутылки пива, колбасы, сыра, конфет и яблок. Положил всё это
в авоську (люди советского периода помнят эту сетчатую сумку)
и поспешил домой.
Войдя в подъезд, он услышал скрип открывающейся двери лифта.
– Подождите меня! – прокричал Владимир и побежал по ступенькам.
В кабину лифта он просто ввалился. Подняв голову, Строй онемел. Перед ним располагалось гневом пылающее лицо начальника факультета с сузившимися в злобе глазами.
– Слушатель Строй, – представился он.
Подполковник Жирков взглянул на левый рукав тужурки, на котором красовалось четыре курсовки, потом на сетку.
– Начальник курса Новодворский? – хрипло спросил он. Его
душил спазм бешенства.
– Так точно!
– Привет ему пламенный передайте. Водку и пиво с вином мне…
Удручённый Строй передал алкогольное зелье начальнику
факультета и понуро направился в свою квартиру.
Вечер, да и ночь тоже, удались и без бессмертного напитка древнегреческого бога Бахуса, бога виноделия, вдохновения, религиозного экстаза, беззаботного и необузданного веселья под влиянием вина. Лариса была для него этим богом радости, счастья и безудержной страсти.
Следующий день не предвещал ничего хорошего.
Командирам групп и взводов объявили об общем построении курса после занятий, в общежитии в 15:00, что вызвало всеобщее недовольство и негодование. Ведь у каждого слушателя были составлены далеко идущие планы по своему дальнейшему совершенствованию (напомню неискушённому читателю, что после второго курса выход слушателей Военно-медицинской академии в город был
свободный, без увольнительных записок, а многие даже жили
на квартирах).
Курс, расхлябанно гудя, как встревоженный рой, стоял в коридоре общежития. Стояли долго, не менее тридцать пять минут.
– Может, кто-то доложит ему, или мы должны стоять здесь
до утра? – прохрипел Зуев. – Я сегодня ещё ничего не жрал и не желаю зарабатывать язву желудка из-за…
В коридор вошёл начальник курса. Дежурный скомандовал: «Смирно!».
– А-а-а-а-а, Зуев… – простонал Новодворский.
– А-а-а-а-а… – как эхо понеслось по строю.
– Вечно Вы чем-то недовольны. Запомните, жизнь без армии всё равно, что любовь в резинке: движение есть, а удовольствий мало. Иди, сынок, возьми в кабинете у меня на столе бутербродик с сыром, быстренько понизь кислотность в желудке.
Зуев тихо что-то пробурчал.
Новодворский прошёлся вдоль строя.
– Э-э-э-э-э-э…
– Э-э-э-э-э-э… – опять понеслось по строю.
– Слушатель Строй, если вас ещё можно так называть, выйдете
со строю.
Никто не ведал, специально ли он коверкал речь, либо в нём так глубоко сидел народный белорусский эпос. Его указательные пальцы привычно сочленились с большими, и назидательная речь полилась, как из рога изобилия.
– Посмотрите внимательно на этого наглеца! От того, что вы вчера натворили, у Зуева началось самопереваривание желудка…
Все засмеялись. Их полемика всегда вызывала бурный восторг.
– При чём здесь я? – прохрипел Зуев.
– А при том, что Вас это касается в первую очередь, – Новодворский повернулся к Строю, его щека конвульсивно дёрнулась,
что свидетельствовало о том, что с ним до этого тоже провели сеанс однополой любви.
– Посмотрите на этого наглеца! – вновь повторил он и показал
сомкнутой кистью на слушателя. – Оно вчера ехало на лифте с начальником факультета! – голова начальник курса замоталась, как у китайского болванчика.
– А что, с начальником факультета нельзя находиться в кабине лифта? Где это написано?
– Зуев, я сейчас Вас поставлю с ним рядом, это понятно? Продолжаю! У нашего мальчика в ручке была сеточка, а в ней водка,
селёдка, пиво… Всё то, что позорит честь и достоинство советского военнослужащего… Пять суток гауптвахты, товарищ, как Вас там, Строй! Всем всё ясно? Разойтись!
– Разрешите вопрос, товарищ полковник, – перекрикивая радостный шум свободы, прокричал Зуев.
– Что Вы ещё хотите, что-то для Вас не понятно?
– Я в отношении бутерброда. Можно зайти забрать?
В раскатистом хохоте не было слышно, что ответил ему начальник курса.

Мяло

Коля Мяло ничем особо не выделялся.
В звании сержанта он поступил в академию, послужив год
с небольшим в войсках.
Николай был круглолиц и имел большие залысины. Его лицо редко украшала улыбка, он был хмур, в весельях и оргиях, которые проводили на курсе вчерашние школьники, участия не принимал.
Первый курс всегда тяжёл, даже для гениев. Одной латыни в анатомии – несметное количество. И всё это надо запомнить, зазубрить, понять! Посему на первых парах двоек было больше, чем предостаточно.
В военной системе просто: имеешь неудовлетворительные оценки – в увольнение в город не идёшь.
Николай в увольнение ходил очень редко, а организм требовал.
На одном из построений начальник курса какими-то нравоучениями пытался пробить железобетонные кости черепа своих подопечных.
Устав от этой говорильни, он утомленно спросил:
– Жалобы, вопросы есть?
– Сержант Мяло. Когда нас начнут пускать в увольнение? А то скоро с вокзалов все нести сюда гонорею будут.
Его вопрос не на шутку встревожил начальника курса и имел определённый успех. Появилось послабление. Стали проводить
экскурсии по городу, а не слишком злостных нарушителей пускали
в увольнение.
Был с Николаем ещё один анекдотический случай.
Неорганическую химию в их взводе вела преподаватель Золотницкая, старая с глуховатым и хриплым голосом женщина.
Первое занятие. Незначительно тряся головой, она склонилась над журналом, ища в нём Менделеевых, Зелинских, Лебедевых и таким образом знакомилась со слушателями.
– Мял… – она подняла голову. – Это у кого такая фамилия?
Николай, обжигая всех пунцовыми щеками, поднялся.
– Мял… Откуда у вас такая странная фамилия?
– Мяло. От папы с мамой.
– Хорошо, садитесь.
Только сейчас она поняла бестактность своего вопроса.
Теперь на курсе для всех он был Мял, но произносили это тихо, ибо Мяло был сержант и мог наказать.

Фетишист

1
Окончив пятый курс, слушатели разъехались на войсковую практику по лётным гарнизонам огромной страны. Пять человек из них поехала в Новосибирск. А Игорю особо повезло, он был оттуда
родом. Трёхкомнатная квартира с вечера пятницы по вечер воскресенья была в полном его распоряжении, родители уезжали на дачу.
Освоившись в эскадрилье, ребята в выходные дни приходили
к Игорю, приводили себя в порядок, переодевались в гражданское платье и шли в город. Гуляли, знакомились с достопримечательностями и просто дышали свежим воздухом свободы.
Практика лётных врачей подходила к концу, когда они возжелали сходить в ресторан.
В зале народа было не так много. За соседним столом гуляли
девочки. Кто-то из них прощался со свободной жизнью и справлял
по этому поводу девичник.
Познакомились быстро. Общие разговоры, шутки, смехи и алкоголь, разумеется, окончательно всех расслабили.
– Андрей, – прошептала Нина, которая собиралась выходить
замуж, – я хочу, чтобы ты проводил меня.
Так оно и произошло. Ехали недолго. Одноэтажный частный
домик с улицы видно не было. Он утопал в цветах и деревьях.
– Дома кто-то есть? – спросил Андрей, целуя её.
Я здесь снимаю комнату. Хозяйка уехала к дочери за город.
Будет завтра к вечеру.
– А жених?..
– Не переживай, он уехал в рейс на машине и будет не раньше среды, так что всё нормально!
Комнатка была маленькая, скромная. Кроме стола, стоящего
у окна, двух стульев, книжной полочке на стене и раздолбанного
дивана, ничего не было.
Матрас она профессионально положила на пол.
Лишь только забрезжил рассвет, раздался громкий стук в дверь.
– Хозяйка! – прошептала Нина, набрасывая на себя халатик. –
Чего её так рано принесло? Сейчас, Вера Степановна, открою, – крикнула она. – Андрей, бери свои вещи и в окно, в саду оденешься.
Быстро натянув трусы, он стремительно схватил в одну руку брюки с футболкой, в другую – ботинки, и выпрыгнул в сад

2
Не было ещё и семи, когда Андрей позвонил Игорю.
– Ты чего так рано?
– Хозяйка припёрлась ни свет ни заря. Я душ приму?
– Чё спрашиваешь, иди и мойся.
Рассказывая о бурно проведённой ночи, Андрей разделся и направился в ванну. Сзади раздался оглушительный хохот.
– Ты чего? – обернулся Андрей.
– Ты фетишист? – простонал Игорь, еле от смеха выговаривая слова.
Андрей посмотрел на себя и тоже рассмеялся. На нём красовались трусы Нины. Поспешность привела к казусу.
В народе говорят: «Спешка нужна в двух случаях: при ловле блох и близости с чужой женой».
– На тебе мои, – Игорь достал свои чистые трусы и протянул
Андрею. – Ты должен совершенствовать и развивать свои чувства
к прекрасному. Теперь получи наслаждение и от мужского белья, –
и он снова закатился радостным смехом.


;
_____________________

ОЛЯ. ЖИЗНЬ ВО СНЕ И НАЯВУ

Через тернии к звёздам…

Когда в космос полетел Юрий Гагарин, Оли ещё не было и в помине. Родилась она в 1969 году.
После своего рождения Оля к космосу относилась равнодушно
и практически ничего о нём не знала, вела себя спокойно, без нервов и душевных потрясений.
– Дети, – сказала воспитательница, – погода хорошая, идём
в беседку, рассаживаемся и ведём себя тихо, Оля Чемерисина, я к тебе обращаюсь, успокойся наконец, это в первую очередь касается
тебя… Перед вами выступит заведующая библиотекой Анна Степановна Панченко и расскажет вам о космосе и его героях, покорителях пятого океана.
– А пятый океан это что? – спросила Ольга.
– Это космос…
– А сколько у нас океанов?
– Много! Об этом поговорим завтра! А сейчас построились
и пошли в парк.
Анна Степановна в большой панаме от солнца и светлом платье выше колен стояла у беседки широко расставив ноги.
– Чучело, – прошептала Ольга, вспомнив, как эта самая Аня
отшлёпала её на пляже по заднице за то, что Оля подсматривала, как та в кустах целовалась с трактористом Мишкой, и её нижняя губа медленно поползла в рот, касаясь миндалин.
– Дорогие дети, – не выговаривая букву «р», торжественно произнесла библиотекарша. Мать говорила, что её родители каждый год в институт возили свинью, чтоб эту дуру из него не попёрли, – мы сейчас с вами поговорим о наших героях, покорителях космоса. Нам есть чем гордиться! Первым космонавтом, совершившим полёт
на ракете «Восток» в 1961 году, был Юрий Алексеевич Гагарин.
В космосе он находился, – Анна Степановна посмотрела на бумажку, – 108 минут. Потом в космос летали Титов, Николаев, Попович, Быковский, и первая женщина-космонавт Терешкова… И сегодня, дети,
15 июля 1975 года новый полёт в космическое пространство совершили Алексей Архипович Леонов и Валерий Николаевич Кудасов…
Воспитательница что-то шепнула библиотекарше.
– Ой, – зарделась Анна Степановна, – я неправильно произнесла фамилию, – она по слогам прочитала по бумажке. – Ку-ба-сов…
– Корова! – под нос прошептала Ольга. – Какие они по счёту? – сконцентрировав нервы на лбу, спросила она.
– Их уже так много, что можно сбиться со счёта.
– Безобразова, сейчас вместе со мной попросишься в туалет, – наклонилась она к подруге Свете.
– Я не хочу.
– Не делай мне нервы! – Оля подняла руку. – Можно в туалет?
– Сиди и терпи, – прошипела воспитательница.
– Я не могу!
– Иди с глаз!
– И я хочу, – стыдливо прошептала Безобразова.
– Кто-то ещё хочет?
Дети молчали.
– Ладно, только быстро, туда-сюда… И никуда больше!..
– Светка, – зашептала Ольга, – ты видела у нашей поварихи
в кладовой зонт лежит.
– Видела.
– Тащи его сюда…
– Зачем? А если…
– Давай без «если».
Через минуту зонт был в руках у Ольги.
– Пошли, – скомандовала она.
– Куда?
– Ты меня уже замучила вопросами… Идём на крышу подвала.
– И что будем делать?
– Слышала про космонавтов? И нам тоже надо готовиться! Мы возьмёмся за зонт и прыгнем. Посвятим этот прыжок героям космоса!
– Я боюсь!
– А ты думаешь, им сейчас в космосе не страшно? Пошли.
Они медленно поднялись на крышу подвала и раскрыли зонт.
Он был сморщенный, несколько спиц вылезли из него.
– Он поломам, мы разобьёмся…
– А ты думала, подвиг совершается под пуховым одеялом? Держись крепко за ручку.
В это время мимо подвала шёл детсадовский шофёр дядя
Филипп. Его в деревне и взрослые, и дети называли только Филя, или Филиппок.
Увидев стоящих на краю крыши подвала двух девочек, он аж онемел.
– Что вы там делаете? – для связки слов он добавил несколько ёмких и доходчивых выражений.
– Прыгай, – Ольга подтолкнула подругу, и та стремительно
понеслась вниз. Филиппок подставил руки и поймал Светку, упав вместе с ней на землю, сильно ударившись плечом и грудью.
Света отделалась лёгким испугом, шофёр сломал руку и два ребра, воспитательница получила выговор и была лишена квартальной премии, а Ольга за геройский поступок была выпорота, лишена одежды и две недели не выходила из дома.

Страшная история

Было воскресенье. Отец пластом лежал на веранде и жутко храпел. Юбилей у заведующего тракторной бригадой прошёл весело. Сколько было выпито, как и когда пришёл домой, не помнил. Не даром в народе говорят, что водки много не бывает.
Подошла Ольга и начала толкать его в бок. Она очень любила
отца, он её никогда не обижал.
– Плохо тебе, папочка? На, попей рассольчику, а потом я тебе
холодную тряпочку на лоб положу.
Он приподнялся на локте и стуча о банку зубами с жадностью начал пить лекарство от похмелья.
– Иди на диван, я тебе всё там постелила.
– Золотинка ты моя, – он притянул к себе дочь, погрузив её
в облако стойкого перегара, и поцеловал.
– Фу, как от тебя воняет!
– Что да, то да. Похмелиться бы…
– Я тебе принесла.
– Какая умница!.. Где ты взяла?
– К бабке ходила. Сказала, что для компресса надо, мол, ты ногу подвернул.
Кряхтя, он стал приподниматься:
– А мама где?
– Не знаю. Я проснулся, а её нет. И Славки нет.
Отец вылил содержимое бутылки в рот, запил рассолом и весело сказал. – Пошли, Ольша, в комнату, покемарим маленько.
– Можно я с тобой полежу?
– Конечно, вам всё можно, мой доктор.
Отец повернулся лицом к стенке, прижал дочь к себе и затих.
– Папа, можно я тебе расскажу страшную историю про девочку?
– Про себя?
– Да нет.
– Если про другую, рассказывай… Только шёпотом.
– В одном городе…
– Если в городе, тогда точно не ты.
– Папа, лежи молча и слушай.
– А если я вдруг усну?
– Не уснёшь, я тебе не дам.
– Тогда рассказывай.
– В одном городе на пятом этаже жила-была маленькая девочка.
– Ты этаж точно помнишь?
– Точно.
– Молодец! Сколько ей было лет? Как ты, лет шесть? Как её
звали?
– Если ты не замолчишь, я уйду, – зло задышала Ольга. – Звали её Настенька.
– Красивое имя, но твоё лучше.
– Папа…
– Всё, молчу.
– И была она непослушная, делала всё, что ей запрещали.
– Прямо как ты.
– Да, как я… – она попыталась встать.
Отец крепче прижал её к себе.
– Дальше что?
– Как-то родители оставили её дома одну, а сами пошли на…
на собрание. Уходя, строго-настрого предупредили не откручивать
в зале на полу гайку.
– А собрание какое.
– Я-то почём знаю… Собрание и собрание…
– Мне уже страшно…
– Ты можешь помолчать?
Тело отца затряслось в беззвучном смехе.
– Дальше что было, рассказывай. Меня просто распирает от любопытства.
– Они ушли, а Настенька пошла и открутила этот винтик.
– Ты же сказала, там была гайка.
– Какая разница, гайка, винтик, открутила и всё. Дай я встану,
не хочу с тобой больше лежать, ты меня уже отравил своим перегаром.
– Подожди… Открутила и чё?
– А ничё. У соседа снизу люстра с потолка упала.
– И убила его?
– Да убила! Только он перед смертью пришёл и сказал, что она дура.
– А она чё? Стала гайку прикручивать назад?
– Да ну тебя, больше ничего не буду рассказывать.
– Очень страшный рассказ, дрожь пробивает, – и его тело вновь затряслось. – Сходи к бабушке, принеси ещё самогона для компресса.
– Хочешь – иди сам, а я пошла на улицу.

Радости и печали

1
Учительница в новом платье, с завитыми волосами, слегка подведёнными глазами и подкрашенными губами торжественно вошла
в класс. Такой она была 1 сентября и… вот теперь! Писаная красавица!
Все восторженно смотрели на свою Наталью Сергеевну и даже боялись дышать.
– Дорогие мои ученики! – она радостно улыбнулась. – Мы сегодня с вами учимся последний день, а завтра – каникулы!..
– Ура! – радостно закричали дети и захлопали в ладоши.
– Тише, тише… Вы сейчас всю школу растревожите, а меня
потом директор отругает.
В классе сразу стало тихо.
– Я поздравляю вас с переходом во второй класс. Восемь человек закончили первый класс с отличными оценками. Это Света Безобразова, Оля Чемерисина, Валя Светличная, Коля Белобородько, Лена Акимова, Лена Санько, Варя Кривонос и Мила Виноградова. Восемнадцать имеют хорошие и отличные оценки, остальным надо подтянуться…
– А Каниболоцкий? Он как?
– Оля, успокойся. Вася за лето подтянется, и ты ему на каникулах в этом поможешь. Это тебе персональное задание. Ты не возражаешь?
– Не возражаю! – гордо ответила Ольга. – Он у меня у меня
отличником станет! Понял, Васёк? Иначе… – и она сунула кулак ему под нос.
– Прекрати!.. Дети, вместо двух последних уроков, – Наталья Сергеевна приложила палец ко рту, – только тихо, не шуметь, пойдём на экскурсию к вашим родителям.
– По домам будем ходить? Они же все сейчас на работе. Только
у Сашки Величко мать сидит дома беременная.
– Оля, можно я закончу, ты мне мешаешь. Мы пойдём на экскурсию: на тракторную бригаду, ферму, в мастерские, где и работают ваши папы и мамы. Оттуда я вас и отпущу. Портфели по дороге
можете занести домой, а кто далеко живёт, оставит у кого-нибудь,
а потом заберёт. А сейчас мы для закрепления немного почитаем,
а на втором уроке – порешаем…

2
Ребята, побросав через забор портфели к Лене Акимовой, шумно двинулись к тракторной бригаде. Удивить их тут, да и в других
местах, было нечем, они бывали здесь много раз, но… Лучше вот так весело идти, горланя на всю округу, чем сидеть в классе и с содроганьем ждать, когда тебя вызовут.
Вскоре на рубашке у Коли Ярёменко появилось жирное пятно,
а в мастерской вездесущая Оля Чемерисина споткнулась о железку, валяющуюся на полу, и со всего маха грохнулась на пол, разбив
до крови колено и локоть. Падая, она умудрилась зацепиться подолом платья за край скамейки и вырвала из него целый клок, чем повеселила своих одноклассников.
Кряхтя и надсадно дыша, Ольга поднялась. Её нижняя губа тревожно вибрировала, глубоко погружаясь в рот, глаза злобно сузились.
– Суки, – еле слышно выдохнула она, и все поняли, что впереди их ждёт расправа. Стало тихо.

3
Дальше всё шло без задора и душевного подъёма. Когда подошли к ферме, то и смотреть оказалось нечего, все коровки паслись в поле.
– Дорогие ребята! – снова торжественно произнесла Наталья Сергеевна. – Наша экскурсия закончилась. Я ещё раз хочу поздравить вас с окончанием первого класса и переходом во второй. На каникулах активно отдыхайте, набирайтесь сил, укрепляйте здоровье. Я всем желаю всего доброго, до свидания, до встречи в сентябре!
– До свидания, Наталья Сергеевна, – прокричали дети.
– Тем, кто забыл, напоминаю, в воскресенье на автобусе Любовь Ивановна повезёт вас в город в зоопарк. Там можно будет зверюшек посмотреть, купить мороженое, попить газированной водички,
поэтому у родителей попросите немного денег. Кто из родителей
хочет поехать, пусть едут.

4
– А давайте поиграем, – предложила Оля. Её глаза лихорадочно блестели.
– Давайте, – обрадовались все.
– Вы будете коровками, просунете головы в щель между досками забора, а я вас с другой стороны начну кормить травой.
Обрадованные дети разбрелись вдоль заграждения и сунули
головы в щель. Ольга, нарвав в руку травы, тыкала им в лица, приговаривая: «Жри, что морду воротишь…».
Вася Каниболоцкий, отворачиваясь от своей кормилицы, так дернул голову в сторону, что она попала между сучками двух досок
и выдернуть оттуда он её уже не мог. Так и стоял, извиваясь, дергаясь и вопя во всё горло.
Дети пробовали всеми способами освободить голову бедного мальчика, но всё оказалось тщетно. Хорошо, что вскоре на лошади подъехал дед Миша, местный скотник.
Высказав детям все роившиеся у него в голове слова, он нашёл
на скотном дворе лом, отодрал доску и освободил мальчика. Шея
Василия была лиловая.

5
В воскресенье от школы шумно отъехал автобус с радостными
и счастливыми детьми. Оли в автобусе не было. Сказали, что заболела…

О празднике и другом

Умудрённая богатым жизненным опытом второклассница Оля
1 сентября в школу идти не спешила.
– Ты случайно не забыла, что сегодня в школу надо идти или
за лето все мозги напрочь отшибла? Почему ещё не переоделась? – сердито спросила мать. – Посмотри, какой Славик красивый! Цветы учительнице нарвала?
– С какой это стати?
– Сегодня День знаний, у неё праздник.
– А у меня что, праздника нет? У неё есть, а у меня нет…
– Это и твой праздник тоже.
– А почему тогда мне никто цветы не дарит?
– Хватит этих пустых разговоров! Иди быстро переодевайся…
– Я так пойду.
– В этом? – мать внимательно оглядела дочь. – Подойди к зеркалу, чучело, посмотри на себя, – закричала она. – Платье грязное,
в пятнах, выцвело на солнце… Нос ободран, руки в цыпках… Живого места на теле нет! Опозорить меня перед всеми хочешь?! Мыться,
переодеваться – и в школу! Десять минут даю! Нет – накажу сильно, одежду отберу, запру её в шкафу, голой будешь ходить. Неделю
в доме просидишь!
– А в школу…
– И в школу ходить не будешь! А коль приспичит, голой пойдёшь! Пусть все полюбуются на твою неописуемую красоту. Праздник ей подавай!
– Хорошо, – бурчала тихо Ольга, втягивая нижнюю губу до гланд. – Будут ей цветы, коль праздник захотела. Ишь какая фифа… Не будет меня – и она никому не нужна.
– Не бурчи, – раздался голос матери. – У тебя осталось пять
минут, а нет…
– Я готова, – вышла Ольга из спальни.
– Третий сорт не брак. Причешись…
– И так сойдёт, – она вышла на улицу, закрыв за собой дверь.
Цветов она так и не нарвала.
Новый учебный год для неё начинался безрадостно.
Но вскоре лирическое настроение к ней вернулось. Отобрав букет астр у Каниболоцкого, она с умилённой улыбкой подарила их учительнице, обняла её и всем телом к ней прижалась.

Королевская особа

1
За отличную учёбу и не совсем примерное поведение 1 сентября, в первый раз во второй класс, Оля вышла на улицу во всем новом, своим видом она напоминала картинку из журнала «Семья и школа».
Несмотря на собирающиеся на коленях морщины от колготок
из-за их большого размера, выглядела вызывающе красивой. Огромный розовый бант, быстро сползший на бок, только добавлял ей шарм светской модницы. Её светло-коричневые лакированные ботиночки так ярко блестели на солнышке, что слепили пролетавших мимо лётчиков. Стояла жаркая погода, однако Оля надела новую оранжевую куртку. В народе не зря говорят: «Жар костей не ломит!».
За спиной, набитый до отказа учебниками и тетрадями, висел
тяжеленный, сильно потрёпанный рюкзак. В селе это было невиданное чудо, такого здесь из учеников никто и никогда не видел и, тем более, не носил.
Ольга прекрасно понимала, что именно сейчас она безумно привлекательна и похожа на светскую львицу!
Все эти обновки достались Оле от внучки тёти, живущей в Молдавии. Мама ездила туда на пять дней с делегацией колхоза по обмену опытом.
У калитки в куцем пиджачке и белой рубашечке, с оторванной
на шее пуговицей стоял её верный друг и надёжный товарищ Коля Белоглазов. Он в задумчивости грыз ногти.
– Ого, – Николай буквально онемел от увиденного, – ты на королеву похожа!
Лицо Ольги расплылось в умилительной улыбке, губа непроизвольно поползла в рот.
– Тебе тёмных очков не хватает, – понимающе заключил он.
Ольга на мгновенье задумалась.
– Пошли, – твёрдо сказала она, – я знаю, где их найти.
– Не опоздаем?
– А опоздаем, ничего страшного не будет, никто не заметит…
– А куда идём?
– К деду. У него болят глаза, ему врач выписал зелёные очки.
Он их всё равно не носит, в комоде валяются.

2
Ольга с шумом влетела к бабушке. Бабушка, как всегда, возилась на кухне.
– Я пирожки с яблоками напекла. Ты с молоком или чаем
будешь?
– Мне некогда чаи с вами распивать.
– Это почему?
– По кочану. Школа началась…
– А чего ты…
– Уже идём!
Она достала из комода очки и повесила их на нос.
– Это зачем тебе? Дед будет искать… – поинтересовалась бабушка.
– Долго объяснять. Всё равно не поймёшь… Я два пирожка с собой возьму, по дороге съем.
Выскочив на улицу, жуя с аппетитом пирожки, они опрометью понеслись по дороге с школу.
Вскоре их бег затих и совсем прекратился.
Светло-коричневые лакированные ботиночки, так ярко блестевшие на солнышке, начали тереть Олину ногу, особенно правую. А на левой постоянна развязывались шнурки. И чтобы не упасть, Ольге приходилось наклоняться, чтобы их завязать.
При всём при этом явно перегружённый знаниями рюкзак падал ей на голову, отчего это болезненное мероприятие не доставляло ей ни малейшего удовольствия. Оказалось, что и куртка была явно одета не по сезону. На полностью сползший с волос бант не обращалось никакого внимания.
Уже перед самой школой Олины шнурки опять развязались.
Получив очередной удар рюкзаком по затылку, Ольга закричала:
– Как меня… (задрали) эти шнурки, – и в гневе с силой оторвала их.

3
К началу построения линейки влетели Коля и Оля. Ольгин вид был ужасен и даже отдалённо не напоминал королевою особу: лохматая, в мокрой и вымазанной в песке куртке, со сложенными в гармошку болтающимися колготками, оборванными шнурками на левом ботинке, с потрёпанным, но никем не виданным доселе рюкзаке
и гневно закушенной нижней губой… Зато в очках…
Линейка замерла, никто не произнёс ни слова, понимая, чем всё это могло бы закончиться.

С Новым годом!

1
Из всех праздников Оля больше всего любила Новый год. В этот день в доме было чисто, пахло ёлкой и ещё чем-то торжественным, таинственным, загадочным и даже сказочным, стол ломился от вкусной еды, и разрешалось не спать до утра. А ещё в этот день дарили подарки, которые приносил Дед Мороз. Если говорить честно, то ни
в какого Мороза Оля давно не верила, во-первых, потому что хотела получить одно, а он дарил совершенно другое. Да и отец не мог быть сразу в двух лицах – и папкой, и Дедом Морозом. Глупость одна,
да и только, но всё равно интересно.
Уже третий год она хотела, чтобы подарили ей попугая в красивой клетке, но пока дарили мыло, куклу и карандаши.
К этому Новому году мама и папа готовились основательно. Для этого имелась веская причина: ждали дорогих гостей из Молдавии – бабушкину племянницу и мамину двоюродную сестру тётю Фиру
с мужем Ионом. Мама сказала, что видела сестру всего один раз,
когда была маленькой, а той перевалило за тридцать. Ещё мама сказала, что тётя – поэтесса, и её знает весь мир, что ест она не как все нормальные люди, а левой рукой, и хлеб не кусает, а отламывает
маленькими кусочками и кладет их в рот, что она дружила с Котовским, правда, кто это такой, Оля не знала, но фамилия ей очень
понравилась, что общалась с Генеральным секретарем Брежневым, который вручал ей какой-то орден. И мама очень гордилась своей родственницей. Но именно такая информация Олю мало интересовала. Сейчас перед ней замаячила реальная перспектива получить
в подарок попугая. И с каждым днём эта идея становилась всё реальнее и реальнее.
От переизбытка нахлынувших чувств она побежала на улицу
и сообщила своим многочисленным друзьям и подругам о предстоящем грандиозном событии и уже дарованной птице.
Все дни до Нового года в ожидании предстоящего чуда Оля вела себя просто идеально, была примерной и очень послушной, мать
от её поведения пребывала в восторге. Оля без понуканий аккуратно разложила на полке книги, собрала в коробку разбросанные по всему дому игрушки, везде протерла пыль, помогала украшать ёлку. И чем меньше оставалось времени до приезда тёти Фиры и дяди Иона,
а приезжали они утром тридцать первого числа, тем радостней
и счастливей становилось у неё на душе.
Больше всех суетилась, конечно, мама, а папа только интересовался процессом подготовки. На его «хрупкие» плечи ложилась непомерная по тем далеким временам задача: любыми способами, хоть из-под земли, добыть две бутылки шампанского и водки «Столичная», с чем он достойно справился.
Оле тётя Фира сразу не понравилась. Перед ней предстала сгорбленная старуха с мясистым носом, заострённым подбородком, огромной коричневой родинкой на верхней губе, из которой торчали колючие седые волоски, отёчными глазами и всклокоченными ярко-рыжими крашеными волосами. Она походила больше на Бабу Ягу, чем на поэтессу, несмотря на дорогое велюровое платье.
Кто был муж тёти Фиры, дядя Ион, Оля так и не поняла, но когда услышала ещё раз его имя, непроизвольно прыснула, за что сразу
получила от матери подзатыльник.
Дядя был толст. Багровые щёки с обрюзгшего лица пластами ниспадали на опущенные плечи, а мешковато сидящий серый костюм делал его беззащитным и растерянным. Дышал он надсадно, со свистом, высоко поднимая огромный живот и грудь. Оля сразу мысленно окрестила его Пионом.
Для Оли они выглядели скорее бабушкой и дедушкой, чем тётей и дядей, у нее даже сложилось твёрдое убеждение, что жили те ещё
в эпоху позднего палеолита.
– Это Славик, – напряжённо улыбнулась мама, представляя сына великой родственнице, гладя того по голове. – А это Оля, – она строго взглянула на насупившуюся дочь, собрав на переносице глубокие складки. Но Ольга ещё ждала чуда.
– Какие милые детки, – произнесла безразличным скрипучим
и дребезжащим голосом желанная гостья, снимая невидимые пылинки с груди своего платья. – Здравствуйте, дети! – молвила она, суя
им в руки по книжке и красному карамельному петушку-леденцу,
от которого чем-то тошнотворно пахло.
Попугая среди подарков не было. Олино сердце беспокойно
забилось. Такого ей ещё никто не дарил, и вот… Книга… Леденец… А желанный попугай?..
После её поцелуя Оля содрогнулась от отвращения и тут же
вытерла рукавом место прикосновения губ орденоносной поэтессы, за что получила от матери новую затрещину.
– А где мы будем спать? – резко перешла тётя Фира на интересующие её бытовые вопросы.
– Для вас комната готова, пойдёмте взглянем, – льстиво сказала мама.
– Только я с Ионом вместе спать не могу, он слишком толст
и храпит.
– Там кровать есть, диван… – извиняющим голосом произнесла мама.
– А столик, письменные принадлежности?.. Я человек творческий и без работы не могу.
– Стол есть, стул... А тетради с ручкой я сейчас принесу.
– Пошли, Франя, покажешь, что где, да я переоденусь, потом осмотрим твоё хозяйство. На улице сегодня не холодно, можно и погулять. А куда делся Ио? – вдруг всполошилась она.
– Они с Ваней пошли в магазин.
– Ваня пьет?
– Бывает.
– И Ио без этого жить не может. Их нельзя вместе оставлять надолго.
Оля сразу невзлюбила свою знатную тётю. Как только та вышла из комнаты, она отдала петушка брату, а книжку забросила на шифоньер. В её умной голове стали роиться варианты мщения уже ставшей ненавистной Бабе Яге.
Пообедав, Фира и Пион пошли спать, а мама с Олей принялись лепить праздничные пельмени. Пока мама месила и раскатывала
тесто, отец прокрутил мясо, лук, посолил и поперчил фарш, а Ольга выдавливала стаканом в тесте кружочки. Процедура ей очень нравилась, она с удовольствием делала это.
Оля продолжала излучать доброту, пыталась быть милой и учтивой. Она весь день вела себя примерно, стремилась показать гостям своё хорошее воспитание, но иногда не могла себя сдержать. Было это чрезвычайно трудно, но она старалась изо всех сил. Мама не могла нарадоваться на дочь и даже позволила ей самой слепить несколько пельменей. Этого Ольга только и ждала! С умилением закусив верхнюю губу, она усердно принялась за дело.
– Мама, можно я каждому слеплю по пять штук? – спросила дочь.
– Можно, дочка, только не забудь – бабушка тоже придёт.
– Сделаю, – учтиво улыбнулась она. – А можно я их сама каждому положу в тарелку и подам на стол?
– Можно, думаю, им будет приятно, только сметану не забудь положить, она в холодильнике. Может, лучше принести в общей
посуде, а они сами себе положат сколько нужно?
– Мама… – загнусила Оля.
– Хорошо, положишь сама. Лепи, не отвлекайся.
– А можно, мамочка, я слеплю несколько штук другой формы, чем ты делаешь?
– Лепи, но чтоб мясо из них не вылезло.
– Не волнуйся, не вылезет.
Ольга отложила себе фарш на тарелку и пошла на другой край стола. Для последних десяти пельменей она высыпала в него целую горсть чёрного горького перца.

2
Пробили куранты. Наступил очередной Новый год. Все желали друг другу всего хорошего и чокались бокалами с шампанским. Налили на дно стаканчиков и Славе с Олей. Дети прочитали под
ёлкой новогодние стихи, а гостья снова подарила им по книге и пахнущему, уже одеколоном, зелёному подарочному петушку.
Дальше всё шло как у всех, по накатанному сценарию: водка,
холодец, оливье…
– Дочка, – сказала раскрасневшаяся мама, – пойди на кухню, пельмени уже готовы… Накладывай и неси.
Вскоре перед каждым стояла дымящаяся тарелка с пельменями, обильно политыми сметаной.
– Кушайте, гости дорогие. Ольша тоже старалась и лепила их для вас, – гордо заявила мать.
Пион ел пельмени молча, кряхтя и сопя, обильно запивая их водкой.
Оля, затаив дыхание, неотрывно следила за тётей Фирой и ждала, что будет дальше.
Наконец, первая пельменина оказалась во рту «милой» тёти.
Та сделалась красной, из глаз обильно покатились слёзы, она быстро проглотила её не прожёвывая и тут же запила лимонадом.
Папа, тоже с багрянцем на щеках, снова поднял рюмку:
– Давайте выпьем, гости дорогие, за всё хорошее в Новом году.
– Ваня, и мне тоже водки налей, – прохрипела тётя Фира.
Все выпили. Отец и Пион вновь с аппетитом стали закусывать местным деликатесом.
Бабушка, перетирая пельмени дёснами, наклонилась к племяннице.
– Фира, – прошамкала она, – подтверди, какая Франя умница, как хорошо готовит. Спасибо тебе, дочка, – посмотрела она на дочь.
– Как вы можете такое есть? Здесь же один перец!
– Какой перец, ты что?
– Вы из меня дуру не делайте! Я съела три штуки, у меня от этой гадости и во рту, и в кишечнике огнём горит.
– И у меня, – подтвердил Ион, продолжая чавкать.
Ольга не выдержала и залилась весёлым смехом.
– Ах ты, бисова дочь, это ты туда натолкала перцу?! Марш спать! – закричала мама. – Утром я с тобой разберусь!

3
На следующий день Ольга за свои художества получила сполна
и простояла без завтрака, обеда и ужина в углу за занавеской, где
с усердием и злобой вязала из её кистей узлы.
Но гостей в доме уже не было. Они ранним утром уехали автобусом в город. Больше их никто никогда не видел и о них не слышал.

Торжество

1
За ужином, когда начали пить чай, отец вдруг торжественно
сообщил, что рано утречком в субботу все поедут в город, у тёти
Лены день рождения, а тётя Лена – это папина родная сестра, и она их всех приглашает в гости.
– Начало торжества в десять утра, – подытожил он.
– Ура! – радостно прокричала Оля. – А Славка поедет?
– Слава поедет обязательно, – сказала мама, – а вот ты…
– Мамуля… – Олины глаза наполнялись слезами, а губа непроизвольно поползла в рот.
– Ольша, конечно, поедешь, мама шутит. Без тебя мы как без рук. А с тобой ещё и без ног. Так что готовься, мир просто обязан вновь содрогнуться, – захохотал отец.
– Ничего не поняла, – сказала Ольга.
– За это тебя можно только похвалить! Что будем дарить? –
поинтересовался у мамы отец.
– Ваня, ты только не обижайся, я вот что подумала... Денег у нас больших нет, вон два обормота растут как на дрожжах, – кивнула она головой в сторону ребятишек. – Предлагаю подарить ей самовар,
которым тебя премировали в совхозе. Он третий год стоит в шифоньере и пылится. Цветов в огороде нарежем. А чего рано так? Утро –
и за стол?..
– Мудро мыслишь, мать. Так и поступим. А рано для того, чтобы все разъехаться смогли. Если помнишь, у них в квартире двум человекам уже тесно, ночевать никого не оставишь.
– И то правда. Ваня, у меня есть дельное предложение, давай
поступим так: поедем первым автобусом…
– Не рано?
– Не рано. Туда-сюда, в шесть на рынке. Яйца хочу продать
и к школе Славке брюки купить, а то третий год ходит в одних и тех же, вырос из них давно. И ещё что-нибудь посмотреть.
– Одобряю!

2
Наконец наступила долгожданная суббота. Проснулись рано,
за окном стояла непроглядная тьма. Мама поставила на плиту чайник и принялись собираться. Ольга крутилась как волчок, она никак
не могла выбрать из трёх платьев одно, какое ей надеть. Из-за этого не было времени даже умыться, сходить в туалет и попить чаю. Наконец мать не вытерпела этого парада мод, молча бросила на стул клетчатое платье, самое не любимое Ольгой, а остальные повесила
в шифоньер.
– Выходим, – скомандовал отец, – а то через сорок минут автобус отправляется. Места занять надо, чтоб не стоять истуканами полтора часа.
– Ты, может, хоть причешешься?! – закричала мать на Ольгу. – Или таким чучелом ехать собираешься?
Ольга обидчиво втянула губу, намочила волосы водой и поводила по ним расческой.
С огромной корзиной яиц, букетом гладиолусов и самоваром
в коробке семья вышла из дома.

3
Но «не стоять истуканами» оказалось так много, что надежда
на сидячие места отпала сама собой. Переполненный сверх меры автобус, в салоне которого не только стоять, но и пошевелиться было невозможно, медленно отъехал от остановки.
Отца толпа унесла в конец салона, а мать стояла по центру, крепко вцепившись обеими руками за поручни, и охраняла детей от сдавливания их неуправляемой толпой. Её руки дрожали от напряжения.
– Ваня! – крикнула она, пытаясь перекричать гул в салоне. – Яйца не подави, подними их повыше.
– Не переживай, я их на колени Емельяновне положил.
Автобус взревел от хохота.
Село. Здесь все друг друга знают как облупленных, кто чем
дышит, как живёт и что съел на завтрак.
– Франя! – раздался голос Нестеренко, животновода и их соседа. – Он знает, кому яйца доверить, она ведь холостая.
– Потеряла такого мужика, – слышалось с другой стороны.
– Емельяновна, ты ему яйца поперебирай руками. Все они у него на месте?
– Я сейчас только этим и занимаюсь, – простонала та от смеха.
Теперь и теснота не мешала, и ехать стало беззаботно. Все хохотали до слёз.
Мать взглянула на детей. Славик стоял спокойно и глядел в окно, а девятилетняя дочь была красная, глаза её были наполнены слезами.
– Что опять произошло? – спросила мама, понимая, что ничего хорошего произойти не могло.
– Я какать хочу, – прошептала Ольга.
– Дома это надо делать, а не платья примерять. Терпи, минут
через двадцать приедем.
– Я больше не могу терпеть.
– Как же ты меня замучила! Толя! – прокричала мать водителю. – Остановись, ребенок в туалет захотел.
– Франя, может, доедем? Осталось…
– Останови, Толя, пока ребенок пары спустит, мы и перекурим, – охотно согласились мужики.
– А ты, Иван, не выходи, пусть Емельяновна к яйцам привыкает, – вопила свинарка Серафима.
И снова автобус вздрогнул от хохота.
Машина остановилась. Мужики, посмеиваясь, потянулись к выходу, а Ольга, расталкивая локтями толпу, быстро протискивалась
к двери.
– Пропустите девчонку, нелюди, – шумели женщины.
– Да пусть её через окно Ефросинья выкинет. Быстрее будет.
– А если бы твой ребенок…
Вылетев из автобуса как ошпаренная, Оля опрометью понеслась за машину, где и сделала свое дело. Подошла мать.
– Не наделала в трусы?
– Не успела.
– Слава Богу! А то бы я тебе этими трусами всю морду извозила. Ишь, красавица писаная… Перед зеркалом туда-сюда, туда-сюда … Иди в автобус! Без приключений жить не умеешь…
Закусив губу и понуро опустив голову, Ольга медленно шла
мимо курящих мужиков.
– Франя, ты перед отъездом им подгузники, что ли, надевай или чоп покрепче вбивай, чтоб беды в дороге избежать, – добавила веселья Маша Деревянко, местная почтальонша, женщина маленькая, толстая, разбитная и гулящая. – А Ваньку щас рядом с собой поставь, вдруг там ему понравится. Кстати, а где он? Что-то не видать. Може, уже привык?..
Новый взрыв хохота поднял сонных ворон с тополей.
– Я тебе припомню этот кляп с яйцами, – зло пробурчала Ольга, входя в автобус.
И помнила она это до тех пор, пока не отомстила. А произошло это весной. Снегу в тот год выпало невиданное количество. Крестьяне радовались – к урожаю. И весна наступила как-то сразу. Он таял буквально на глазах. По дорогам текли огромные звенящие ручьи
талой воды.
Вот и настало Олино время!
Она проследила весь маршрут, по которому ходила почтальонша, где и в какое время бывала, куда заходила. Для этих целей Оля даже тайно позаимствовала мамины часы, которые без дела лежали
в комоде, и которые она надевала, когда ходила с папой в гости.
На дороге, где через пятнадцать минут должна появиться жертва расправы, она выкопала в снегу огромную яму, которая мгновенно наполнилась водой, и припорошила её сверху снежком, так что со стороны казалось, что именно в этом месте дорога без сюрпризов.
Вскоре, согнувшись под тяжестью сумки, появилась Маша Деревянко, неся селянам корреспонденцию. Ступив на скрытую ловушку, она провалилась туда по пояс и упала. Газеты, журналы, письма
моментально разлетелись в разные стороны, быстро намокли и в мгновение ока расползлись, превращаясь в бесформенную массу.
Месть удалась на славу! Ольга хохотала как умалишенная.
И только после этой экзекуции успокоилась.

4
Дальше до города ехали без приключений.
На конечной остановке отец вышел из автобуса, гордо неся перед собой в одной руке корзину, а в другой – букет без единого цветочка, напоминающий ободранный веник.
– Вот тебе, Франечка, и букетик… Одним яйца на колени, а тебе веник от чистого сердца, – вновь захохотала почтальонша.
Люди быстро разбежались в разные стороны, будто никогда и не знали друг друга. Стало тихо и пустынно.
Не успела Франя занести яйца на рынок, как перекупщики у неё сразу всё взяли. И брюки Славику купили быстро, но он к этому
отнесся равнодушно. А чтоб Ольга не путалась под ногами, мать её отправила в цветочные ряды, пусть, мол, походит, может, среди
выброшенных цветов и найдёт тройку приличных.
Эта затея дочери не очень понравилась. Но она вовремя увидела, как старенькая бабушка, надрываясь, несла ведро с цветами. Оля быстро подбежала, взяла у неё ведро и помогла донести до прилавка, за что получила три больших ромашки, чем и порадовала материнское сердце.
Без подарков не остался никто. Оле купили шёлковую коричневую ленту. Этот цвет она не переваривала. Мать взяла себе два бюстгальтера, чёрный и другой на выход… тоже чёрный. Отцу достались длинные тёмно-синие сатиновые трусы, пачка папирос «Беломорканал» и стакан семечек, который он ровно поделил на всех.
Ольге очень хотелось понести букет, но мать воспротивилась, сказав, что второго веника она не допустит, и понесла сама. Славик гордо нёс коробку с самоваром.

5
Удачно сделав все дела, райское семейство весело направилось
к трамвайной остановке, чтобы ехать к тёте Лене, которая жила в самом конце города, как выразилась мамочка: «у чёрта на куличках». Оля хотела спросить, что такое кулички, но не успела – с грохотом подъехал их транспорт.
Народу почти никого не было – располагайся, где хочешь!
Наступив на подол своего длинного платья, Ольга запнулась
на ступеньках трамвая, упала, но проворно поднялась, прекрасно
понимая дальнейшие последствия своего деяния, быстро села на
маленькую скамеечку кондуктора у двери, где на боковой стенке
висела загадочная красная кнопка. Славка устроился на переднем
сиденье, чтоб на дорогу смотреть.
«Всё-то ему надо видеть. И что интересного на этой дороге?
Умным прикидывается, – лениво думала Оля. – Сиди тихо и сойдёшь за умного, никто на тебя не обратит внимания. Так нет же, надо
и здесь выпендриться, – Оля в нём это не любила. – Вот я – другое дело!»
Мама с папой сели сразу за Славкой, мама, естественно, у окна,
а папа с краю.
Скоро Оле сидеть и ничего не делать надоело, и она уж было
собралась к Славке, но с ним уже уселся толстый дяденька.
«И когда он успел туда приземлиться? А этот непутёвый братец мог бы и место для меня придержать», – зло подумала девочка.
Ольга вновь взглянула на красную кнопку. Ничего особенного та собой не представляла, только была красной и от этого притягивала всё сильнее и сильнее.
Она повела по салону прищуренными глазами, втянула в рот верхнюю губу и с силой нажала на эту кнопку. Раздался басовитый, дребезжащий, скрипучий звонок. Трамвай остановился, двери раскрылись.
Сердце отважной девочки ёкнуло и провалилось в малый таз. Она быстро соскочила со своего места, подбежала к папе, уселась на его колени, поцеловала, крепко прижалась и сказала, что соскучилась.
В открытую дверь с сумочкой через плечо вошла худая, как вобла, остроносая женщина-контролёр.
– Кто звонил, кому выйти надо, или что-то случилось? – равнодушно спросила она.
Пассажиры промолчали, и только мать зло посмотрела на дочь.
– Раз никто не выходит, поехали дальше, – контролёр подошла
к звонку и нажала на него.
Громыхая, закрылись двери, и трамвай покатил дальше.
– Не густо вас здесь сегодня, ну коль вошли, приготовьте билетики для контроля. А вдруг среди нас зайчики едут, – лающе засмеялась она.
Билеты оказались у всех, даже у Оли и Славки. Они, аккуратно сложенные, лежали у папы в нагрудном кармане пиджака.
Проверив пассажиров, кондукторша на остановке вышла и пошла продолжать свой бесконечный разговор с водителем.

6
День рождения чем-то напомнил Оле распитие в школе холодного кипячёного с пенкой молока – ни сладости, ни радости.
Попив на кухне с тортом чаю, ребятишки, Оля со Славой и трое тёти Лидиных мальчиков, пошли в кинотеатр на утренний сеанс, где показывали потрясающий фильм «Апачи» про индейцев с актёром Гойко Митичем. На все эти радости им выделили один рубль, а это пять
билетов и пять мороженых, а если взять по семь копеек фруктовое, останется пятнадцать копеек, а это ещё и пять пирожков с капустой!
Фильм Оле очень понравился, она даже из него кое-что взяла
на вооружение и хотела по этому поводу посоветоваться с отцом.
Но когда дети после фильма подошли к дому, Ольга увидела
потрясающую картину: во дворе на скамейке за шахматной доской склонились бурые, как столовая свёкла, лица папы и дяди Вити, мужа тёти Лены. Возле них на земле стояла начатая трёхлитровая банка пива и кулечек с креветками.
Оля твёрдо знала: её отец никогда не умел играть в эту игру, но, судя по выражению лица, победа была на его стороне.

7
Около пяти вечера без замечаний и приключений, правда, папа был сильно пьян и всю дорогу проспал, вошли в дом. Отец, не раздеваясь, сразу повалился на диван, а мама переоделась и принялась
заниматься хозяйственными делами.
Славка пошёл играть в футбол, а Ольга засеменила кривыми ножками к подруге Светке Безобразовой решать вопрос об индейцах и вигвамах.

Гоша, добрый дядя Петя и все…

Для Оли этот год был очень удачлив на гостей. На Новый год
из Молдавии приезжала тётя Фира с дядей Ионом. Но эти родственники ей сильно не понравились, и она сделала всё, чтобы те быстро покинули их дом. Потом сами ездили в гости на день рождения папиной сестры, а теперь неожиданно, никого не предупредив, приехал родной мамин брат дядя Петя. В субботу ближе к обеду к дому подъехало такси, и из него гордо вышел с сигарой во рту высокий мужчина в морской форме. Он стоял, оглядывая всё вокруг, а шофёр таскал в дом чемоданы, коробки, пакеты и что-то ещё. Вещей этих было превеликое множество!
Около дома сразу собралась толпа поглядеть на невиданное чудо.
Как оказалось, дядя Петя был капитаном дальнего плавания
и жил в Одессе. Он ходил по морям и океанам, бывал в заморских странах, видел обезьян, слонов, диковинных птиц, акул, негров и даже китайцев. Ещё он посещал… Такое хитрое название, что выговорить его, не матерясь, Оля не могла. Короче, там чай растёт и очень жарко…
Подарков было просто завались. И буквально всем. Славке достался велосипед, легковая и грузовая машины и ещё часы, в которых можно было даже плавать в воде. Но этот балбес уже через неделю утопил их в речке.
Оле дядя Петя привез несколько красивых цветастых платьев, маечек, трусиков, носочков, туфельки. Но они оказались немного
великоваты. С этим горем Ольга справилась очень быстро, напихав
в носки комки из газет. Ещё он подарил огромную, буквально с её рост, куклу, сказав, что ту зовут Мишель. Имя Оле сразу не понравилось, мужицкое какое-то, и она тут же окрестила её Катей. Но это всё ерунда… Дядя Петя привёз ей, и откуда он только знал о её заветном желании, большущего зелёного попугая с огромными глазами и изогнутым клювом, который, нахмурившись, сидел в клетке. Он был
такой красивый, мягкий и милый… Гоша, так его звали, клевал зерно с руки, пил воду изо рта и летал по комнате! Оля находилась на седьмом небе от такого счастья, она радостно бросилась на грудь дяде Пете, покрыв его лицо поцелуями.
Счастливица носила Гошу по квартире, шептала ласковые слова, сажала в клетку и вновь вынимала.
Маме и папе дядя Петя тоже что-то привез, но Олю это не интересовало.
Теперь каждый занимался только своим, и никто ни на кого
не обращал внимания.
Ближе к вечеру, когда родители и дядя Петя сидели за столом
на веранде, ели, пили и громко разговаривали, Оля надела тёмно-синее платье в белый горошек, новенькие туфельки, взяла Гошу
на руки и тихо вышла на улицу. Ей захотелось показать попугаю всех, кто живёт у них во дворе.
Первое знакомство произошло с огромным пушистым котом
Робертом, который шёл домой со стороны огорода. Оля присела,
погладила любимца, а тот в ответ сладко замурлыкал.
– Роберт, познакомься, это попугай Гоша, твой новый друг,
не обижай его. А это, Гоша, – Роберт. Он мышей и крыс ловит. Поцелуйтесь! – поднесла она попугая к кошачьей морде.
Кот вытянул шею и принялся обнюхивать невиданную доселе птицу. Попугай тоже вытянул шею, повернул голову набок и выпучил глаз, показывая всем видом, что подобная процедура ему явно
не по нутру. Наконец, он мотнул головой и со всей силы ударил кота клювом. Роберт, жалобно мяукнув, отпрыгнул в сторону и обиженно побежал в сторону дома.
– Ты зачем дерёшься? – ласково прижала Оля птицу к себе
и поцеловала. – Здесь живёт наша собака Альма, она сейчас в будке, кормит своих двух щеночков. Не будем ей мешать. Смотри, курочки
ходят, уточки… Они тоже птицы, но летать не умеют. А голуби,
посмотри вверх, летают, и воробьи… А это телёночек Федя. Он ласковый, и нос у него мокрый и холоднющий. Хочешь убедиться?
И она дотронулась клювом попугая до носа Федора. Тот добродушно и глубоко вдохнул воздух и неожиданно радостно и сильно стукнул Олю головой под руку. Попугай гортанно вскрикнул, с силой клюнул её в палец и, выскользнув из Олиных рук, взмахнул крыльями и взмыл в небо.
– Гоша! Гоша-а-а! – закричала Оля, подпрыгивая. – Лети ко мне, птичка дорогая!
Но Гоша и не думал возвращаться. Он сделал круг над домом
и полетел в сторону речки. А Ольга, растопырив руки и беспрестанно крича: «Гоша, Гоша…», опрометью бросилась за ним вдогонку. А он летел, отдаляясь всё больше и больше, а она бежала, падала, поднималась и снова бежала, перепрыгивая через заборы, топча чужие
огороды. Но все оказалось тщетно – попугай скрылся за прибрежными посадками.
Лишь поздним вечером Ольга вошла в дом. Она походила на
воинствующего ежа, только что вернувшегося с кровавой битвы:
пылающее лицо было заляпано грязью, жёсткие взъерошенные волосы торчали в разные стороны, грязные руки и ноги сбиты до крови. Но и это бы ладно, а вот платье, тёмно-синее в горошек платье, было разорвано в клочья, на левой ноге гордо сидела некогда новенькая
туфелька с оторванным носком, из которого торчал кусок газеты, вторая нога была босая. При виде подобного зрелища в доме воцарилась жуткая тишина.
– Кто это? – наконец выдавил из себя дядя Петя и покатился
со смеху.
– Это наша дочь, разве не узнаешь, Петя? Посмотри внимательно на это чучело, на платьице, что ты сегодня привёз, туфельку…
Да, туфельку… Потому что она одна… Где тебя носило, неразумное дитя? – мать говорила тихим, еле слышным голосом. – Отец, её надо бы свозить показать психиатру. Вот, Петенька, полюбуйся, кого мы здесь нарожали.
Ольга стояла и тяжело дышала.
– Откуда ты, дочка, к нам пожаловала в таком виде? – опять спросила мама. – Не собаки ли тебя подрали, или злые люди напали?..
– Попугай улетел, – всхлипнула Оля, размазывая грязь по лицу.
– О как! – выдохнул отец и выпил рюмку. – Трагедия! Давайте помянем его.
– Тебе смешно, папочка, а Федя выбил его у меня из рук, он… Убью его! – и она громко заплакала. – Я… Я… Я… Бежала за Гошей… Но не догнала, – слёзы катились по её грязному лицу, оставляя причудливые следы.
– Федя… Кто это? – поинтересовался гость.
– Телёнок наш, два месяца, – ответила мать. – Только тронь мне телка, я сама тебя покалечу! – гневно произнесла она, грозя дочери кулаком.
– Ольша, – произнес дядя Петя, отсмеявшись, – не огорчайся,
через год я привезу тебе двух попугаев, пять платьев и столько же
туфелек. Не горюй. Хорошо? А Федьку трогать, правда, не надо, он же не хотел, он от радости головой мотнул. Так?
– Так, – всхлипнула Ольга.
– Вот видишь, оказывается, сама виновата. Не переживай, завтра под вечер сходим в магазин, и я куплю тебе всё, что пожелаешь.
Договорились? А сейчас иди, снимай с себя всю эту рвань, мойся, приводи себя в порядок и приходи к столу. Славик уже давно поел
и играется в зале с машинками. Чего молчишь? Согласна?
Оля вяло кивнула головой и вышла.
– Франя, уж не ругай девчонку. Всякое бывает. Завтра куплю ей новые платья, какие захочет, – тихо говорил Петр. – Так уж получилось, – и, не сдержавшись, он снова залился весёлым смехом.
Следующий день тянулся для Ольги неимоверно долго. Дядя
Петя очень долго спал, а перекусив, ходил купаться на речку, потом после обеда опять отдыхал. Оля целый день никуда из дома не отлучалась, ждала и даже грешным делом начала думать, что про обещание пойти в магазин он забыл.
Солнышко медленно приближалось к закату, когда из спальни донесся дядин голос:
– Ольша, ты дома?
– Да, дядя Петя, – её сердце глухо застучало в груди.
– В магазин идём?
– Идём! – весело прокричала она и запрыгала от радости.
Через полчаса дядя Петя и Оля, взявшись за руки, медленно шли по центральной улице. Для такого случая он надел свой морской
костюм с фуражкой и выглядел очень красиво: высокий, подтянутый, стройный…
Ольга очень гордилась своим дядей и шла с ним рядом в новом, но уже красном с цветочками, платье и стареньких сандаликах, высоко подняв голову.
Встречные люди уважительно здоровались с ними, а многие, обернувшись, с завистью долго смотрели вслед.
Наконец, они дошли до магазина, где продавалось всё: от гвоздей и мыла до одежды и колбасы.
– Ну, Ольга, выбирай всё, что душа желает.
– Всё-всё? – глаза радостно заискрились.
– Всё-всё, не стесняйся. А пиво есть у вас? – повернувшись
к продавщице, тихо спросил он (в те далекие шестидесятые бутылочное пиво было большим дефицитом).
– Для вас, Пётр, найду. Сколько?
– Если можно, пару бутылочек, и если можно, то попить здесь,
у вас.
– Минуточку, – продавщица вышла из-за прилавка, аппетитно играя бедрами, подошла к двери, повесила табличку «Закрыто»
и заперла дверь ключом.
– Откуда вы меня знаете?
– Я же Маша Селезнёва, на четыре года младше вас, жила на
соседней улице, домик зелёный, четвёртый от угла слева. Мама…
– Всё, вспомнил!
– Это я, – улыбнулась она. – Заходите вечером в гости, я стол накрою. А чего мы стоим? Пойдёмте в подсобку, там и стол есть,
и стулья. Я вам сейчас селёдочки хорошей порежу, а вяленая рыба очень сухая. Не рекомендую. А девочка пусть выбирает тут, что ей нравится.
– Оля, ты без меня справишься? – спросил Пётр.
– Справлюсь, дядя Петя.
– Молодец! Я пойду у тёти Маши посижу.
– Идите, идите, я сама… А правда, можно брать всё?
– Я же тебе сказал.
– Я просто хотела уточнить ещё раз.
– Так в гости придёте? – спросила Мария, когда они вошли в подсобное помещение, и щёки её покрылись румянцем.
– К такой красотке грех не зайти. Дома ругаться не будут?
– Некому.
– Дело! В десять как штык.
– Вот и славненько!
Она принесла пиво, порезала сыр, колбасу и рыбу.
– Садитесь к столу, и я рядом примощусь, а то целый день на ногах, крутишься как белка в колесе и присесть некогда. Петенька,
может, покрепче чего-нибудь? Осталось две бутылки армянского
коньячка.
– Ты со мной будешь?
– Пригублю немного. Давно приехали?
– Вчера в обед.
– Надолго?
– Не знаю пока, может, на недельку-полторы, – пожал он плечами.
– Давайте завтра на море съездим. У меня машина. Час – и уже купаться будем.
– Круто! Завидная невеста.
– А ты как думал? «Волга», между прочим. Хотя тебя морем
не удивишь, оно, поди, в печёнках сидит? – засмеялась Мария, перейдя с Петром на «ты».
– Поеду с большим удовольствием. А работа?..
– Отпрошусь, меня всегда отпустят. А ты машину водишь?
– Обижаешь!
– Тогда поведёшь! Я мясо на шашлыки замариную и всё остальное приготовлю, – засмеялась она. – У меня даже палатка есть. Давай с ночёвкой поедем! Ты мне звёзды покажешь…
– Не дразнись.
– Жена, случаем, не приедет? Не повыдергивает мне косы?
– Нет её у меня. Два года как ушла к моему другу и уехала с ним на Сахалин.
– Чего так?
– Любовь.
– А ты?
– Сегодня к тебе приду. А твой муж где?
– Разведена. За разбой с убийством получил девятнадцать лет.
– Ого!.. А дети?
– Бог не дал. А у тебя есть?
– Дочь. Она тоже с матерью уехала.
– Бедненький! И пожалеть некому. Как же ты один справляешься? И поесть надо приготовить, и постирать, и уборку сделать…
– С этим почти нет никаких проблем. На корабле и покормят,
и постирают, и погладят…
– Тебя погладят?
– И меня тоже… Но в основном рубашки, брюки…
– Всё равно это не жизнь. На воде человек не живет, он для земли создан и на ней обязан жить.
– Красиво говоришь. А ты хорошая хозяйка?
– Судить самой о себе сложно. По-моему, неплохая. Пиво будешь ещё? Колбаски сухой порезать? Коньячку ещё налить? – суетилась она.
– Честно, не хочется. Мы так плотно пообедали… А где моя
племянница? Что-то её не слышно. Оля, ты ещё здесь?
– Здесь, дядя Петя.
– Выбрала что-нибудь?
– Ещё немного осталось.
– Поторапливайся. Домой надо идти, – Пётр хитро подмигнул Марии, обнял её и поцеловал. – Я уже сейчас хочу к тебе, – прошептал он.
 – Я тоже, – ответила она, слегка укусив его за мочку уха. – Но лучше позже, мне с хозяйством надо управиться, животных, птицу покормить, попоить… А корову ещё и подоить. Потом к завтрашней поездке приготовиться и себя в порядок привести необходимо.
– У тебя такое огромное хозяйство?
– А ты думал! В селе живём, здесь без этого нельзя. Сами создаём себе каторжный труд, сами на нём и пашем, сами и клянём себя за это.
– Ладно, Машенька, – Пётр встал, притянул трепещущую женщину к себе, – до вечера. На дворе смеркаться начинает. Ольша, где ты? Неси, что выбрала.
– Я всё на полу сложила, дядя Петя! – прокричала она.
Пётр вышел из подсобного помещения бодрый и жизнерадостный, с алым здоровым румянцем на выбритых щеках. От увиденного он остолбенел, его даже слегка пошатнуло, лицо сделалось аспидным, а блеск глаз потускнел. На полу высилась гора вещей. И чего там только не было: платья, пальто, разная обувь, включая и домашние тапочки, куклы, карандаши, ручки, тетради, книги, конфеты, печенье, макароны, крупы, колбаса и ещё масса чего-то, что было скрыто наваленными вещами. И на всём этом возлежал велосипед.
– Вот, – показала Ольга рукой, её глаза сверкали счастьем и радостью.
– Что ты тут натворила? Что это? – строго спросила продавщица.
– Дядя Петя сам велел выбирать, что хочу. Правда? – подняла она глаза на Петра.
– Но не весь же магазин! Быстро всё раскладывай по местам! – скомандовала продавщица.
– Маша, подожди. Я обещал… Не могу же взять и обмануть
ребёнка…
– А макароны тебе с крупой зачем? – повернулась Мария к девочке.
– Как зачем? А дядя Петя приехал, его же кормить надо.
– Оля, я же привез вам велосипед, – горько произнес он.
– Так Славику, а не мне.
– Ты своей головой соображаешь, сколько это будет стоить?! – Мария возмущённо вскинула глаза на Петра.
– Полагаю, много. Считай! – глухо выговорил Пётр, играя желваками.
– Твоё дело... Если такой богатый, давай посчитаем.
Сумма получилась просто космической. Мария видела, как он достал кошелёк, молча отсчитал деньги и положил их на стол.
– Маша, налей мне, пожалуйста, грамм двести водки и бутылочку лимонада открой.
Маруся видела, как дрожала у него кисть, когда тот пил, и как
радужное настроение у всех, кроме Ольги, гасло с надвигающейся темнотой.
Погрузив покупки на большую грузовую тележку, дядя и племянница медленно покатили её в сторону дома. Ольга беспрестанно что-то говорила, а Пётр кивал и курил одну сигарету за другой.
Мария долго смотрела им вслед, настроение портилось всё больше и больше. Многообещающая радостная ночь из реальной превращалась в несбыточную мечту, но надежда всё же теплилась. Она
зашла в магазин, грустно налила себе коньяку, выпила, закусила плавленым сырком, заперла в сейф добытую выручку и медленно пошла домой.

Принцесса на горошине

Чего-чего, а отдыхать в пионерском лагере Оля очень любила и с нетерпением ждала летних каникул. Именно здесь раскрывались её скрытые таланты. Всюду она присутствовала, везде была первой и являлась самым надёжным, доверенным лицом у пионервожатой.
А вот пионервожатая её чуточку побаивалась. Она могла вытворить такое, что волосы непроизвольно поднимались вверх. С этим приходилось мириться, потому, как только она одна могла в отряде держать дисциплину и прядок.
– Дети, сегодня мы с вами после третьего урока идём в клуб смотреть сказку.
– Ура-а-а-а! – хором закричали дети.
– Тише, тише, а то всю школу сейчас взбудоражим…
– А какую сказку? – допытывались они.
– Всему своё время. После перемены мы соберёмся в классе
и вспомним, какие вы знаете сказки.
Класс находился в возбуждённом состоянии.
– Прошу всех успокоиться, а то мы никуда не пойдём. Сейчас, кто хочет мне назвать сказки, поднимает руку.
Все затрясли руками.
– Ваня, – показала учительница рукой на конопатого мальчика.
– Колобок!
– Молодец! Лена?
– Мальчик с пальчик!
– Никита!
– Спящая царевна!
– Умница…
Ученики поднимались и называли знакомую сказку.
– Оля, а ты у нас чего не участвуешь, разве ты ни одной сказки
не знаешь, не верю.
– Я знаю все сказки.
– Всё знать невозможно…
– А я знаю!..
– Назови нам несколько, и пойдем, а то можем опоздать.
– Огниво, Буратино, Чиполлино, Волшебная лампа Аладдина, Принцесса на горошине…
– Молодчина!
– А вы знаете, как мой дедушка называет эту сказку?
– И как же?
– Чтобы стать принцессой, надо переспать в постели…
– Это дедушка пошутил… Тихонечко встаём и на цыпочках
выходим из школы.
– Вы хотели нам сказать, какой фильм будем смотреть?
– Принцесса на горошине… – тихо сказала учительница и густо покраснела.

Модница

Полностью разбираясь в этой грешной жизни, второклассница Ольга поняла: чтобы быть благополучной, успешной и счастливой, надо быть красивой. Тогда и любить все будут.
– Вон, сестра Безобразовой, Верка, ни рожи ни кожи, а ходит так, что её шнобель за облака цепляется. Фифа! Юбочка короткая, сапоги на каблуках, зимой аж все ляжки красные… Мама говорит, что застудит придатки или почки и будет потом мучиться с этим всю жизнь.
Что такое придатки, Оля не знала.
– Надо у бабки спросить, – решила она, мама всё равно ничего
не скажет, а с другой сторону, когда это будет?.. У старых всё всегда болит. Вон бабка целый день стонет. Зато сейчас Верка – королева!
И замуж за Колю с пилорамы выходит. Хороший парень, но страшный.
Оля взглянула на часы, они показывали пятнадцать минут третьего.
– Родители придут через три часа, – она по-деловому распахнула дверку шифоньера.
На плечиках висело тёмно-синее платье. Она его пошила полгода назад, когда папку в районе награждали орденом, но больше его
не надевала.
Оля аккуратно сняла платье, подошла к висевшему зеркалу, но в нём ничего не было видно.
Она пододвинула табуретку и встала.
Платье было просто шик!
Оля аккуратно надела его на себя и застегнула сзади молнию. Сейчас она высоко оценила и платье, и свою красоту.
Радостная, она спрыгнула с табурета, но, зацепившись подолом, со всего маху растянулась на полу, опрокинув стоящую под столом кошачью миску с молоком. Рукав мгновенно стал мокрым.
Выразив гневное и непристойное разочарование по этому поводу, она быстро встала, слюной почистила рукав, следов катастрофы она не заметила.
И тут подкралась другая неприятность, молния на спине не открывалась.
Ольга выгибалась и так и сяк… Не помогали и бранные слова. Всё безрезультатно…
Изо рта с глубоко проглоченной губой обильно капала слюна, оставляя на платье мокрые пятна.
Часы неумолимо показывали, что мать придёт через сорок минут. В отчаянье она взяла ножницы и, стараясь изо всех сил, выстригла
на платье зону декольте!
Выбравшись из платья, она аккуратно повесила его на плечики и… благополучно ушла гулять на улицу.
Восьмое марта ужасающими воплями и стонами накрыло дремлющее село…
Но платье этим восстановлению не подлежало.
А Оля, зализав душевные раны, продолжила свой тернистый путь по этой жизни.

Живописец

После первого урока рисования Оля поняла, что в ней закопан талант художника!
– Алевтина Петровна, – она на перемене нашла пионервожатую, –
у Вас есть картины?
– Какие картины? – не поняла пионервожатая.
– Книжка с картинами!
– С репродукциями?
– Я понятие не имею, что такое репродукции.
– А зачем тебе?
– Нам задали к понедельнику нарисовать маму или кого-нибудь из родственников. Я решила нарисовать бабушку.
– Есть у меня книга с картинами Шишкина. Но она тебе не подойдёт, он в основном рисовал пейзажи. А тебе портрет нужен, так что…
– Дайте, пожалуйста…
– Я предупреждаю: в ней ничего не чёркать, грязными и слюнявыми руками не брать, страницы не загибать…
– Да не бойтесь, верну в целости и сохранности.
После уроков, зайдя к пионервожатой домой, она взяла книгу,
аккуратно завернула её в газету «Сельская жизнь» и опрометью
помчалась к бабушке.
– Ольша, обедать будешь? – спросила та.
– Некогда мне обедать, молока только попью.
– А чего пришла?
– Рисовать тебя буду.
– Что делать? – прошамкала бабушка беззубым ртом.
– Рисовать… Ты всё равно в живописи ничего не понимаешь… Твоя задача не мешать мне. Видишь, как люди рисуют? – она раскрыла принесённую книгу и углубилась в просмотр.
– Чё там, Ольша? Дай-ка я тоже посмотрю…
– Не дам, у тебя руки жирные. А мне Алевтина Петровна строго-настрого запретила книгу трогать такими руками.
– Кто это?
– Ой, не выводи меня, в порыве творческого процесса за себя
не отвечаю…
– Что ты бормочешь, не разберу.
– Ничего, проехали… Говорю, природа мне не интересна, я врождённый портретист.
Оля достала из портфеля тетрадь для рисования, краски, принесла в питьевой кружке воду… и процесс написания шедевра начался.
Она сидела в комнате за письменным столом, наклонив на бок голову, и в упоении от нахлынувшего вдохновения высунула в сторону язык. В период одухотворённости краска с кисточки два раза капнула на шишкинскую картину «На севере диком». В сердцах портретист схватила книгу, отчего на ней остались следы акварельной краски, и швырнула её на пол.
– Баба, ощерь рот, покажи мне свози зубы... Нет, лучше закрой, рисовать их не буду, а то ещё все испугаются. Ты и без них очень страшная, как тебя такую земля носит?
Ольга на мгновенье задумалась.
– Не переживай, сейчас постараюсь сделать тебя красивой… Глаза округлим… Зрачки сделаем карими… Ресниц у тебя две или три?.. Висят как иголки у пьяного ёжика. Ничего, дорисуем…
– А где ты видела пьяного ежа, отец показал? Сам он на пьяного ёжика похож.
– Связалась я с тобой, лучше бы маму нарисовала… Нос у тебя… Не нос, а шнобель… Точно, не с того портрет пишу… Губы-губы… Они у тебя в рот запали, надуй их… А вот подбородок у тебя волевой, боксёрский… Баба, тебе мозги рисовать или лучше без них?
– О каких мозгах ты бубнишь, не пойму.
– Не обращай внимания, без них тебе даже лучше, – она встала, собрала разбросанные по столу
вещи и направилась к выходу.
– А портрет? Хоть покажи его мне…
– Ты всё равно в искусстве не разбираешься, начнёшь охать, и я, как всегда, опечалюсь…
Репродукции картин Шишкина сиротливо покоились на полу.
Когда через три дня Ольга зашла за ними к бабушке, страницы были замусолены, загнуты и все в жирных пятнах...
 
Прыжок из стратосферы

1
За ночь выпало такое количество снега, что из дома невозможно было выйти. И это в первый день первых каникул!
Отец, проснувшись ни свет ни заря, стал прокапывать в снегу
дорожку от порога до самой трассы.
В дом он вошёл в расстёгнутой фуфайке, красный, с мокрыми выбившимися из-под шапки волосами.
– Дети, подъём, быстро завтракать и снег убирать, прочистить
от дома до сарая и туалета.
– Папа, у нас каникулы, дай нам поспать, – простонала Ольга,
переворачиваясь на другой бок.
– Ты сейчас у меня стоя будешь спать! – закричала мать. – В обед приду, не будет убрано, начнёте завидовать мёртвым…
– А чего сразу я? У нас что, Славка – рыжий? Всё я, весь дом
на мне!.. Ольга сделай то, Ольга сделай это, подай, принеси, выброси… А он? В носу будет ковыряться или как?
– Или так!.. Он до сарая, а ты до туалета.
– А чего я до туалета? Там расстояние больше… Он на сколько меня старше…
– Хорошо, ты до сарая, он до туалета… Больше слышать об этом не хочу!

2
Когда Ольга вышла на улицу, от увиденной красоты она просто онемела. Искрящегося на солнце снега было так много, что и рукой до его верхушки не дотянуться.
– Славка, а давай попрыгаем с крыши? Смотри, какой высоченный сугроб у сарая, – засверлило у ней в одном месте.
– А снег копать?
– Успеем, времени о-го-го!.. Ты пока начитай копать к сараю, чтоб по лестнице можно взобраться на крышу, а я схожу, ребят позову…

3
Через полтора часа явилась раскрасневшаяся Оля.
Славик откапывал дорожку к туалету.
– Где ты была?..
– Закрой рот… – радостно прокричала Ольга, шмыгая носом. – Не видишь, двух привела… Только Светка смогла прийти и Коля
Белоглазов… Каниболоцкий, как и ты, борется с непогодой, а у Вали Симиренко горло болит. Ты здесь сильно перетрудился или по мне соскучился?.. Бросай лопату, полезли наверх.
Когда все стояли на крыше, Оля скомандовала: «Кто первый?».
Все молчали, было немного жутко.
– Я не буду, мне страшно, – тихо произнесла Света,
Слава и Коля молча отступили назад.
– Ссыкуны, с вами кашу не сваришь… Смотрите, – и зажав нос руками она шагнула в пустоту.
Глянув вниз, ребята её не обнаружили, рыхлый снег завалил
отверстие, скрывшее Ольгу.
Снизу послышалось глухое рыканье и приглушённый голос.
– Она подаёт нам сигналы… Я боюсь, – Светка заплакала.
Злобное рычанье и барахтанье доносилось всё отчётливее.
– Гады, – послышалась грязная брань, – помогите кто-нибудь! Выйду, всех урою! Никто не выживет!
Коля и Света молча спустились вниз и стремительностью побежали со двора.
Когда спустился Славик, из сугроба с закушенной губой вылезла Ольга, в глазах сверкали молнии.
Ничего не говоря, она размахнулась и со всего маху ударила Славика в лицо, из его носа ручьём потекла кровь.
– Я ничего чистить не буду! Понял меня?! Иначе расквашу тебе всю харю!
Она развернулась и сердито зашагала к дому.
Когда Слава пришёл домой, Ольга, отвернувшись к стенке, крепка спала.

;
Испытатель

1
За высокие показатели при уборке зерновых бессменного лидера всех видов соревнований, орденоносца Ивана Чемерисина наградили ценным подарком, вручив ему мотоцикл «Урал».
После торжественного собрания в клубе друзья, одни искренне, другие с затаённой завистью, поздравили своего коллегу с этой наградой. И, как принято у нас отмечать подобное мероприятие, – крепко его обмыли.
После обильного застолья, где много водки и мало закуски, более стойкие и заслуженные расселись на мотоцикле, а молодые пошли пешком к Ивану домой и уже под закуску продолжили отмечать данное торжество.
Иван, чтобы на пустое не отвлекаться, оставил мотоцикл на улице и с друзьями пошёл в дом, где жена Франя быстро накрыла стол.
И застолье продолжилось с новой силой. Говорили все и сразу,
а Иван пьяно улыбался и всем в такт кивал головой.

2
Возле мотоцикла собрались Олины друзья. Все ходили вокруг сверкающего чёрной краской железного коня, заглядывали и сверху, и снизу… Никому трогать его Ольга не разрешала. Она села на сиденье, крепко ухватившись за руль, уверенно вертя ручку газа.
– Спорим, что ты его не заведёшь? – подзадоривали пацаны.
Такое категоричное утверждение только распаляло Ольгу. Она повернула торчащий в замке ключ, что-то дернула, где-то нажала и… к великому удивлению всех, в первую очередь самой Ольги, мотоцикл, взревев как мустанг, рванул с места.
Абсолютно не зная, что делать, Оля с неистовой силой давила
на ручку газа. С неимоверной скоростью мотоцикл, поднимая столб пыли, катил по пустынной улице села.
Из-за поворота выскочил колёсный трактор. Растерявшийся тракторист не сумел вовремя остановиться, и Оля успешно врезалась
в него. Коляску срезало как ножом, а Оля, отлетев в сторону вместе
с мотоциклом, рухнула в сточную навозную канаву.

;
3
Протрезвевший отец прибежал быстро. За ним вереницей тянулись друзья.
Картина отдалённо напоминала репродукцию великого полотна Карла Брюллова «Последний день Помпеи», висевшую на стене
в спальне.
Возле раздавленной коляски стоял растерянный тракторист Славка Миронов, в навозной жиже лежал зарывшийся носом мотоцикл с порванной цепью и оторванным крылом, а рядом с ним – скорбящая Ольга. Размазывая по лицу и платью текущую с неё грязь, она тихо шептала: «Папочка, миленький, не ругай меня, я жива…
и здорова!..».

Житейские проблемы

Мать гладила бельё, когда Ольга стремительно влетела в дом, громко хлопнув дверью. Походила она на воинствующего ежа: волосы торчали дыбом, на измазанном грязью лице красовался синяк,
мизинец на левой руке перемотан грязной тряпкой, а выцветшее платье украшали два новых жирных пятна.
– Ты откуда такая явилась, чучело?
– Ты знаешь, что Стелла женится?
– Не женится, а замуж выходит. Молодец!.. И что?
– Надо же, такое имя ей дали, ни уму ни сердцу…
– Что ты понимаешь, соплячка? Шесть лет, а туда же…
– А знаешь за кого?
– Знаю.
– Чё он в ней нашёл?.. Дебил какой-то…
– Сама ты дебил! Хорошая девочка, в техникуме учится, специальность получит.
– Специальность, куринал… Упасть, не встать!
– Не куринал, а кулинар. Ты хоть знаешь, что это такое?
– И знать не хочу! Ноги кривые, губищи висят, как у пьяного
дяди Мити, и ходит… Фу!.. Как он её целует? Противно даже! Ещё юбку коротенькую одела, аж трусы грязные видать, меня щас стошнит.
– А ты ей прямо под юбку заглядывала и увидела, какие трусы?
– Да, заглядывала…
– Извращенка.
– Ты на свадьбу пойдёшь?
– Пригласят, пойду.
– А я?
– Зачем ты там нужна? Ты же её не любишь… Ноги кривые, трусы грязные, глаза косят, губы…
– К этому времени я могу пересмотреть своё мнение.
– Вот, когда пересмотришь… А сейчас скажи мне, откуда ты явилась такая красивая?
– Мы со Светкой Безобразовой, скажи, фамилия какая, чокнуться можно, и Васькой Каниболоцким на речке купались.
– И в речке не вода, а грязь?
– Почему грязь?
– Потому что грязная как свинья, в зеркало посмотрись.
– Это не на речке… Мы шли домой, а ребята с соседней улицы хотели Ваську за что-то побить, вот я и заступилась.
– Ты что дралась с ними?
– А что оставалось делать? Каниболоцкий даже постоять за себя не может. Стоит, голову опустил, сопли текут… А они его бить собираются…
– Победила?
– Победила. Я Леоненко харю всю расквасила, а Борисенко майку порвала.
– Вижу, и тебе досталось.
– Было немного, два раза упала.
– И кто же тебе по физиономии съездил?
– Борисенко, но он у меня тоже получил.
– А пятна на платье?
– Соляру, козлы, разлили на дороге, вот туда я и упала.
– Если на тебя придут жаловаться, ещё и от меня получишь.
А сейчас наливай в таз воды, брось туда порошка и замочи платье.
На улицу сегодня больше не пойдёшь.
– Мама…
– Не мамкай… Лучше пойди приберись у себя в комнате и полы помой. Не комната, а гнидник какой-то! А что с пальцем?
– Выбила кажется.
– Ничего страшного, до свадьбы заживёт.
– До какой?
– До любой.
;
Любознательность

Близился к концу семидесятый год прошлого столетия. Оля уже третьеклассница, и сегодня, в последнее воскресенье августа, она
с мамой едет в город, чтобы купить форму и ещё что-то.
Оля сидела у матери на коленях и равнодушно смотрела в окно. Безликие утренние пейзажи, тихий гул переполненного автобуса склеили веки. Голова медленно сползала на грудь.
И вдруг…
Просто гениальная мысль возникла в Олиной голове.
Она – звеньевая в классе, а это пример для всех и во всём, их надежда и опора! Именно она ставит перед классом задачи и требует их выполнения. И, конечно же, она должна быть примером для всего звена. И, разумеется, должна знать больше всех и лучше всех.
– Мама, – из-за сдавливающих её людей она не смогла повернуть голову, – а кто секретарь коммунистической партии Лаоса?
Мать остолбенела. Для неё было невдомёк, что такое Лаос и вообще, есть ли у него хоть какая-то партия, в том числе и коммунистическая. Её щёки непроизвольно заалели.
Автобус взрывался хохотом.
– А зачем тебе это, Оля?
– Я должна знать, я звеньевая!
И снова хохот накрыл салон.
– Дебилы все! – прошептала Ольга, и её нижняя губа утонула во рту.
Ещё долго жители села неистово хохотали, интересуясь у матери Ольги лидерами Вьетнама и Эфиопии, Конго и Уругвая…


;
_____________________

ПУТЬ В БЕССМЕРТИЕ

 Памяти Султана Узденова

Врач должен быть благоразумным по своему нраву человеком, прекрасным, добрым и человеколюбивым.
Гиппократ

21 мая 2023 года я позвонил в Карачаево-Черкесию своему другу Султану Узденову.
– Султан, здравствуй, как твои дела, как здоровье? – спросил я бодрым голосом.
Я знал, что он тяжело болен. С больным никоим
образом нельзя говорить о его страданиях.
В обязательном порядке необходимо вселять
в него веру во всё лучшее.
– Саша, здравствуй, – его голос был тих
и бесцветен, слышалось, как ему тяжело говорить, в нём звучали муки страданий. – Позже сам тебе позвоню.
Мы расстались, а 26 мая смерть забрала его к себе.
Как-то австрийский психиатр и невропатолог Зигмунд Фрейд
изрёк: «Цель всякой жизни есть смерть». Жестоко, очень жестоко,
но от этого никуда не уйти. К великому несчастью, он прав.

1
С Султаном Борисовичем Узденовым я учился в далёкие семидесятые годы на морском факультете Военно-медицинской академии.
В Красное Село, где мы, абитуриенты, сдавали экзамены, он приехал в матросской форме в звании мичмана срочной службы.
И что ещё запомнилось – ленточки на его бескозырке доходили до поясницы.
Выглядел он потрясающе: высокий, статный, подтянутый красавец-карачаевец с полоской чёрных усиков над верхней губой.
Учились мы с ним в разных взводах и общались редко, как
общаются дети в школе, не более. Ну а потом, мы были желторотые юнцы, вчерашние школьники, а Султан уже прошёл срочную службу на флоте, имел определённый опыт в жизни. Для нас он был почти недосягаемым.
Родился Султан Борисович в 1948 году в Южном Казахстане
в посёлке Тоболино Сарыагашеского района Туркестанской области, куда в 1943 году депортировали с Кавказа весь карачаевский народ,
в том числе и его родителей.
В 1957 году, когда маленький Султан учился в третьем классе, карачаевский народ реабилитировали, семья вернулась на родину
и поселилась вначале в ауле Новая Джегута, а затем в ауле Старая Джегута Усть-Джегутинского района.
После окончания в 1968 году медицинского училища в Черкесске Узденов в военкомате сам попросился служить на флоте. Служил Султан во Владивостоке старшим фельдшером пограничного корабля.
За годы службы ему очень понравилось море с его просторами. Так, юноша, выросший в горах Кавказа, полюбил ласковое и клокочущее, нежное и грозное, бескрайнее, как вселенная, море. И он решил связать свою судьбу с ним.
Отслужив три года на флоте, он поступил на факультет подготовки врачей для военно-морского флота Военно-медицинской ордена Ленина Краснознамённой академии имени С.М. Кирова в городе-герое Ленинграде.
В 1976 году Султан женился на прекрасной девушке Зинаиде Джатдоевой – выпускнице Пятигорского института иностранных языков.

 

Султан и Зинаида Узденовы. Ленинград. 1976 год
Она подарила ему двух замечательных детей: сына Рустама
и дочь Лиляну, сопровождала мужа на всём его жизненном пути.
Закончив в 1977 году академию и получив лейтенантов, мы все разъехалась по флотам. Он вернулся на Тихоокеанский, а я поехал
на Черноморский флот. В течение многих лет мы ничего не знали друг о друге и, естественно, никогда не встречались.
В штабе Тихоокеанского флота его направили начальником
медицинской службы на атомную подводную лодку, на которой он
с экипажем выполнял различные боевые задачи, осуществлял долгие походы к берегам Японии и многое-многое другое. Всё было в этих походах: и затопление, и пожар… Много приходилось оперировать на глубине.
В 1980 году капитана медицинской службы Узденова назначили на должность начальника военно-врачебной комиссии флота
во Владивостоке. Здесь он прослужил два года. В 1987 году Султан Борисович стал заместителем начальника медицинской службы
Тихоокеанского флота, в обязанности которого входит комплектование и содержание военно-морской медицинской службы в постоянной боевой готовности. И здесь Узденов был на высоте.
В 1989 году лично начальник медицинской службы Тихоокеанского флота генерал-майор Макаренко Борис Григорьевич рекомендовал направить Султана Борисовича во Вьетнам. И он с семьёй уехал туда, где в Камрани стал флагманским врачом эскадры и начальником медицинской службы гарнизона. В его подчинении были военно-морской госпиталь, санитарно-эпидемиологический отряд, шесть медицинских пунктов, которые обслуживали не только моряков, но и пилотажную группу «Витязь». Два года Султан прослужил
в Социалистической Республике Вьетнам.
Когда в 1991 году Узденов вернулся во Владивосток, его назначили заместителем начальника главного госпиталя Тихоокеанского флота. С этой должности в 1997 году полковник медицинской службы Узденов Султан Борисович вышел на пенсию и вернулся в родную Карачаево-Черкесию, к себе на родину, где жил в городе-курорте Теберда, расположенном в долине реки Теберда и основанном ещё в 1868 году.
 Командующий Тихоокеанским флотом вице-адмирал М.Г. Захаренко так охарактеризовал службу Султана Борисовича: «Полковник медицинской службы Тихоокеанского флота Султан Борисович
Узденов работал в течение многих лет заместителем начальника Главного госпиталя Тихоокеанского флота. Он прошёл путь от начальника медицинской службы подводного крейсера до заместителя начальника Главного госпиталя флота. В своей службе отличался дисциплинированностью и исполнительностью, высоким профессионализмом. По характеру уравновешен, выдержан, честен и принципиален, чем заслужил авторитет и признание командования и товарищей. Имеет высокие профессиональные и личные качества офицера».
Однажды Узденова спросили, кто он по национальности, и Султан Борисович ответил так: «Я по национальности карачаевец, а по статусу – русский офицер!» Лучше и порядочнее не скажешь.

 

 

Город Теберда
Но праздная жизнь не устраивала Султана. При всей своей кипучей энергии он не мог лежать на диване у телевизора.
Находясь на заслуженном отдыхе, он пошёл работать и заведовал поликлиникой головного сооружения «Водоканал» целых двадцать лет.
В начале двухтысячных всё было нормально, поликлиника выполняла свои функциональные обязанности в полном объёме. Но шли
годы, менялись времена и порядки, на предприятие пришло новое
современное руководство, для которых забота о здоровье работающих была чужда, приоритетными стали стяжательство и нажива, обогащение любыми способами. Начались повальные сокращения. В поликлинике сократили зубного врача, гинеколога, прекратилось финансирование. В лечебном учреждении не было никаких медикаментов.
И Султан Борисович на свои собственные средства покупал лекарства, и тем самым спас сотни жизней. Люди до сих пор благодарны ему
за это и не верят, что их Доктора больше нет. Это истинный и неподдельный патриотизм, врождённое благородство, верность Присяге
и священному долгу врача… Не это ли красит порядочного человека? Именно это и именуется подвигом!

2
Я, будучи на пенсии и активно занимаясь писательской деятельностью, заинтересовался моими однокашниками. Мой товарищ
и одногруппник по Военно-медицинской академии Женя Ковлер,
живущий в Израиле, дал мне телефон Узденова, и я ему позвонил.
Скажу честно, мы искренне обрадовались друг другу. И говорили, говорили, говорили, рассказывая о себе, вспоминая далёкую юность, делясь сегодняшними новостями. Я познакомил его со своим творчеством, которое ему, как он сказал, понравилось.
В 2018 году по состоянию здоровья он ушёл на пенсию. Болезнь прогрессировала. В декабре 2022 года в Москве ему сделали операцию, но… В мае 2023 года Султану Борисовичу стало совсем плохо.
К великому сожалению, жизнь не бывает вечной, и 26 мая его сердце перестало биться.
Больно и грустно…
Помним, любим, скорбим...
Царствие тебе небесное, дорогой наш друг и коллега. Ты всегда будешь жить в наших сердцах!

3
Здесь нельзя не сказать о супруге Султана Борисовича Зинаиде, которая всегда и везде, в радости и горе была рядом с мужем.
Зинаида Биляловна – замечательная женщина, учитель иностранного языка. У неё прирождённый талант педагога. Она справедлива, добра и в меру строга. Школьники боготворят свою Зинаиду Биляловну, своего Учителя и завуча. Она их друг и наставник! Сейчас
Зинаида Биляловна на заслуженном отдыхе, но продолжает любить свою профессию, помогает школьникам овладевать немецким языком, консультирует коллег.
Зинаида Биляловна и Султан Борисович воспитали и своих замечательных детей: Лиляну и Рустама.

 

Зинаида Биляловна, внучка Элия и Султан Борисович

Лиляна закончила музыкальную школу по классу фортепиано, прекрасно рисует, даже делала роспись стен дома у друзей в Америке, в городе Сент-Петербург. Живёт с семьёй в штате Флорида, работает в сфере медицины. У неё двое детей.
Рустам работает инженером-переводчиком в американской компании «Халлибертон», увлекается скалолазанием, парапланеризмом, мотоциклами. Женат, и у него тоже двое детей. Последние два месяца он неотлучно находился у постели отца, ухаживая за ним.
Лиляна прилетела на родину из Америки, когда отца уже не стало. Её горе было так велико, что наивные, но очень скорбные слова сами собой легли на бумагу и она написала это стихотворение.

Султану


Ещё стоит Эльбрус двуглавый,
Кавказ святой оберегая.
Ещё цветёт ирис кудрявый,
Пчелу нектаром соблазняя.

Дом, величавых дубов ряд,
Реки прозрачной взбита пена,
Но голос твой и тёплый взгляд
Не греют этих комнат стены.

Не хочешь чая и айрана,
Не улыбнёшься ей в ответ
На мамино: «А не прохладно?
Не вынести ль тебе мне плед?»

Своим дыханием ветер горный
Качнет легко качалку-кресло.
Ты трубку в нём курил задорно,
Здесь навсегда твоё лишь место.

Нет! Выправки твоей военной
И тени статной силуэты
Не потерялись во вселенной,
На грани сумерек и света.

Пройдут года, пройдут декады,
Но след твой будет греть сердца.
В твоих наследников плеядах
Твоим наградам нет конца.

Вот, собственно говоря, и всё то немногое, что я знаю о Султане и его семье.;
***
Я позволю себе здесь рассказать один крошечный эпизод из огромной жизни Султана, который мне поведал Дима Шмаров, тоже мой одногруппник, поскольку биографические сведения всегда очень скупы. В них порой одна цифра отражает большущий период жизни человека.
Красот и прелестей на военной службе очень мало.
Нет, конечно, что Бога гневить, изредка судьба всё же улыбается им своей светлой и радостной улыбкой, но… это случается исключительно редко.
Как-то, ища в интернете информацию о военном флоте, я наткнулся на фразу, которая просто всколыхнула мою истощённую нервную систему своей гениальностью, искренностью и правдивостью. По всей видимости, её написал человек, сросшийся с военным флотом не только пуповиной, но и остальными частями своего истерзанного тела. Фамилии автора нет, и кто он, не знаю, но от этого
изречение только усиливает силу его величия, поэтому приведу полностью.
«Самый понятливый народ – это мы, военные моряки. Нам, военным, объясняй-не объясняй – мы все равно сделаем по-своему!
Поэтому любые поползновения на свободу, выражающиеся провокационными вопросами: "Вам все понятно? Вы знаете, как надо это
делать?" – мы всегда и без раздумий пресекаем, отвечая: "Конечно!" И непременно добавляем: "У матросов – нет вопросов!". При этом
ни у кого: ни у того, кто спрашивает, ни у того, кто отвечает, нет
сомнений в том, что всё равно всё будет сделано не так, как сказано,
а скорее всего – в точности наоборот! Такой уж у нас, у военных
моряков, несносный характер. Разумеется, у этого качества есть
неоценимые преимущества. Так много дураков командует нами, что если бы мы с медицинской точностью выполняли их "гениальные" указания, флот давно бы уже умер, погребенный обломками их
маразматических идей. Но мы выжили, несмотря ни на что, потому что всегда чётко говорили горе-командирам: "Есть!" – а делали все по-своему. Причем внешне сохраняя глубокую преданность глупому указанию. Ну а важен-то в конечном итоге результат. Главное, чтобы указание было выполнено точно и в установленные сроки. А уж как его выполнять, это твое дело. Конечно же не так, как это тебе объяснил твой "мудрый" командир. Ведь ты же не враг себе и у тебя нет намерений сломать себе голову или тронуться умом... Нет, здесь речь не идет, конечно, о боевой работе и даже боевой учебе. Боевая работа не терпит самодеятельности. Смеяться над этим – кощунство. Приказ есть приказ. Его не обсуждают, а выполняют».
История, которую я хочу рассказать, правдива, может только я в неё добавил чуточку светлых красок.
Это эпизод тогдашнего отношения высоких начальников к своим подчинённым, их равнодушии, чёрствости и бессердечности. И ответственности, преданности Присяге и высокой ответственности старшего лейтенанта Узденова.
Не берусь утверждать, но мне кажется, что сегодняшнее время более жестоко и бездушно, чем тогда. И тем не менее.
Может меняться общество, среда обитания, климат, а вот человечество, в основной его массе, давным-давно остановилось в своём эволюционном развитии.
Старшего лейтенанта Узденова с полуострова Камчатка перевели служить в столицу Приморского края – Владивосток.
Буквально через пару недель на его погонах должна была засиять ещё одна звёздочка, и он станет капитаном. Настроение приподнятое!
С ним приехала и его семья: беременная жена Зина и маленький сын. Куда иголочка, туда и ниточка, как говорят в народе.
Получив назначение, они поехали в посёлок Большой Камень,
где и базировалась его новая лодка.
Погода стояла тёплая.
Оставив семью в сквере, Султан спустился в штаб доложить
о своём прибытии. Пройдя КПП, он буквально нос к носу столкнулся с багровым, взмыленным и взъерошенным контр-адмиралом. Это был новый командир дивизии. Он стоял перед вытянувшимся в струнку капитаном 2 ранга и орал на него.
Я не буду описывать весь его содержательный диалог, но даже
не обладая высокой степенью фантазии, можно догадаться, какие
невероятные выражения и обороты в своей речи он использовал.
– Вы что-нибудь в этой жизни представляете или до сих пор
в подгузниках ходите? У вас лодка через четыре часа выходит в море, а доктора нет! Пойдёте вместо него! Только не забудьте захватить
с собой ведёрную клизму. Будете там всех сифонить скипидаром, чтоб жизнь раем не казалась! Даю вам час! Слышите, час! – рёв брани, отразившись от небес, накрыл всю бухту. С капитана 2 ранга градом катился пот, а на левой брючине образовалось мокрое пятно, – Чтоб этого доктора достали из-под земли! – он резко обернулся, чтобы идти к выходу и буквально столкнулся с Узденовым.
– Ты чьих будешь? – грозно спросил он Султана.
Султан вскинул руку к козырьку и представился:
– Старший лейтенант Узденов! Прибыл к новому месту службы.
– Говоришь, прибыл? Молодец! Эту службу ты уже нашёл. Степанов, лично доставь его на борт!..
– Товарищ контр-адмирал, я только что прибыл во Владивосток. У меня жена с ребёнком в парке сидят, ждут меня. С жильём ещё
не устроились, – голос старшего лейтенанта предательски дрогнул.
– С этим мы сейчас решим. Иди сюда, крикнул он проходящему вдалеке офицеру.
– Капитан 3 ранга Евдакименко, – представился он.
– И кто ты у нас?
– Пропагандист.
– Именно тебя я сейчас и искал. Всё равно нихера в этой жизни не делаешь, прояви мужество и помоги этому офицеру, найди жильё для его жены и ребёнка. Он тебе всё сейчас сам расскажет, – и командир направился к выходу. У КПП он обернулся и крикнул:
– Степанов, с тебя литр хорошего коньяка, это я тебе доктора нашёл.
Через тридцать пять минут Султан уже находился в прочном корпусе атомной подводной лодки, а через три с небольшим часа
та вышла в море и, как оказалось, надолго.
Капитан 3 ранга Евдакименко, расценив приказание адмирала как полную свободу для своих деяний, с радостными чувствами вышел
в посёлок. Его патриотический настрой вскоре поубавился, как только он оказался возле ресторана. Вязкая слюна заполнила рот.
– Загляну, – подумал он. – Ничего страшного, если приду минутой позже.
Он неторопливо заказал салат из помидор, отбивную, 200 грамм водки и с чистой совестью приступил к трапезе. Вдруг его кто-то
похлопал сзади по плечу. Сердце предательски ёкнуло, не патруль ли… Он повернул голову и от изумления ахнул. Пред ним стояла очаровательная Лариса, работник культурно-методического центра Дома офицеров. У него с ней пять лет назад был бурный роман. Но он никак не соглашался на брак, и их отношения расстроились, она
вышла замуж и куда-то исчезла. И вот…
– Вадик, как я давно тебя не видела, – она чарующе улыбнулась. – По какому поводу гуляешь?
– Мечтал тебя увидеть, вот и ждал. Даже за нашим столиком
сижу, заметила?
Грёзы предстоящей взаимной любви и пары алкоголя напрочь стёрли его патриотический порыв, о котором он даже утром не вспомнил.
А что же Зина? Она, купив в ближайшем магазине бутылку
лимонада, булочку, колбасы и конфет, тихо сидела в парке, а сын
играл неподалёку на детской площадке. Тогда ещё не было мобильных телефонов, и оставалось только ждать и надеяться Время приближалось к вечеру, а мужа всё не было… Зина сидела и горько плакала. Подошла женщина.
– Дочка, ты чего плачешь, кто тебя обидел?
Зинаида, захлёбываясь в рыданиях, всё своё горе поведала незнакомой женщине.
– Успокойся, доченька, – женщина присела рядом с ней и обняла Зину. – Я тебе вот что скажу, а ты меня слушай и не перебивай. У военных, особенно у подводников, всё просто делается и далеко…
не корректно, что ли. Увидели молодого, незнакомого офицера, сунули в лодку, и она ушла куда-то в океан. Придёт, никуда не денется,
не переживай. Пойдём со мной, у меня поживёшь, пока не вернётся твой благоверный, а я завтра всё-всё выясню и тебе доложу. Найдём твоего благоверного, не переживай.
Через три месяца подводная лодка ночью всплыла где-то в Тихом океане, встретилась с советским кораблём, получила свежие овощи, фрукты и долгожданную почту. Султан получил просто огромную пачку писем, и каждое из них начиналось с фразы: «Узденов, ты подлец! Ты меня бросил…».
Об этом нелицеприятном случае Зинаида Биляловна написала
в газету «Красная Звезда». Но… кто накажет адмирала? Ведь он поступил в интересах сохранения боеготовности и боеспособности атомной подводной лодки. И его легонько пожурили. Пропагандисту объявили выговор, но очень быстро сняли, чтоб тот смог получить 13-й оклад. Было не принято проповедников нетленных идей марксизма-ленинизма наказывать и унижать. Не по-партийному это!..
А люди?.. Да что для них люди, расходный материал. Они на флот пришли не деньги получать, а родине служить!
Через пять месяцев лодка благополучно вернулась с боевой службы в базу. Зина встречала мужа с сыном и маленькой дочкой
на руках. Султан был прощён. Семья переехала в новую квартиру,
где вместе с ними поселились мир, счастье и любовь!
И сколько ещё подобных эпизодов у него было, но не сейчас
о них, потом.               
 24.06.23


;
_____________________

ГИГИЕ;Я

Богиня здоровья Гигие;я
 
Чтобы исцелить страдание, нужно пережить его полностью.
 Марсель Пруст
 
Это мой первый рассказ после продолжительного заболевания, когда наступило просветление в голове, и заработала правая рука, – рассказ о благородстве, истинной и христианской святости женщины, вселившей в меня веру в чудо, давшей силы на исцеление, научившей ходить, верить и мыслить!
Приближался к завершению первый месяц зимы 2023 года. Всё шло своим обыденным чередом: день сменялся ночью, быт особо ничем не обременял, тихо работалось над новым сборником своих рассказов, готовилась к изданию новая, двенадцатая книга… Как вдруг!..
Читатель, бойся этого безобидного слова вдруг, именно с него всё и случается в этой нашей жизни, буквально всё…
За окном беззвучно чернела предрассветная ночь, когда я проснулся, неспешно почитал в интернете свежие новости и, накрывшись тёплым одеялом, снова сладко уснул.
Пробудился утром с разрывающей головной болью. Артериальное давление зашкаливало. Жена сделала укол магнезии…
Попив кофе, я вышел на свежий воздух, а заодно и покормить своих кур.
Головная боль не проходила, было ощущение отрешённости
и тупости.
Я набрал в миску зерна, пришёл в курятник и вдруг миска из правой руки неожиданно выпала, зерно, к великой радости курочек, рассыпалось.
Я ощущаю, что меня качает, но не придаю этому никакого значения.
Повторно насыпав птичкам зерна, я пошёл домой. Ноги сделались ватными и не хотели повиноваться, меня качало, головная боль сопровождалась головокружением и тошнотой, сознание было
помутнено и не желало понимать реальности происходящего, ощущалась потеря ориентировки во времени и пространстве, речь стала заикающейся, стали заметны нарушении подвижности в правых
конечностях.
Картина инсульта развивалось в классическом варианте.
Жена быстро отвезла меня в больницу, а там – санитарным транспортом отправили в областную больницу.
Многие моменты я не помню, а некоторые не хочется и вспоминать. Я был как обездвиженный овощ, не понимающий происходящего с тобой.
Четверо суток я был прикован к постели и не вставал с кровати, ноги совершенно не хотели слушаться и не держали тело.
На пятый день была первая попытка встать, голова кружилась, сильно шатало…
Начал передвигаться на «ходунках», придерживал себя, опираясь на стену.
После курса медикаментозного лечения в неврологии меня перевели в реабилитационное отделение.
Шаткость походки, головокружение и полное равнодушие к окружающему меня миру… вот то, что я из себя представлял.
В зале лечебной физкультуры ко мне подошла маленькая хрупкая женщина лет тридцати пяти и тихо, вкрадчиво стала учить необходимым упражнениям, которые мне были надобны для восстановления сил, здоровья и возвращения к нормальной жизни. Её тихая речь журчала, словно родничок в лесу, и напоминала далёкие, убаюкивающие сказки, которые читала мне в детстве бабушка.
Она переходила со мной от одного тренажёра к другому, показывая, что я должен делать и следила, чтоб это я выполнял правильно.
Неспешно приходили знания, нарабатывался опыт и желанный путь к здоровью.
Так продолжалось изо дня в день, пока я не стал всё делать надлежащим образом.
Её светлая, лучезарная улыбка была мне наивысшей наградой
за каждый победный день над недугом. Она вселяла надежду на полноценную жизнь, дарила веру снова стать счастливым человеком,
поскольку сердечные слова и создают уверенность в успехе любого дела.
Все хорошие люди похожи на ласковое солнышко, утреннюю трель влюблённого соловья и аромат луговых цветов.
Наверное, все в этой жизни лежали в больницах и помнят весь этот рабочий шум в храме здоровья: громкие разговоры младшего персонала, суета медицинских сестер, деловой лад врачей и бесчисленный поток снующих посетителей в коридоре…
А здесь – нежный, ласковый говор, простое, неподдельное человеческое внимание, которые мы в этой жизни стали как-то и забывать.
Притуплённое болезнью сознание неспешно просыпалось и оживало.
И невольно в голове всплыла Гигиея, дочь Асклепия и Эпионы, богиня здоровья в греческой мифологии, представленная нам в виде молодой женщины, кормящей из чаши змею. Чаша и змея – атрибуты, которые составляют современный символ медицины. Именно Гигиея дала название медицинской дисциплине гигиене, изучающий влияние жизни и труда на здоровье человека. Скульптура Гигиеи расположена перед главным зданием Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова в Санкт-Петербурге, где я имел честь учиться.
Звали эту женщину Ирина.
Ирина и всё.
Её образ мне запомнился на всю жизнь. А ещё – храню в душе её доброту, внимание и профессионализм, который у нас, врачей, порой превращается в ненужный рудимент.
Когда я выписывался, в отделении её не было.
Но осталась память, память о наивысшем принципе врача, в который входят несколько обязательных постулатов врачебной деятельности: не навредить, делать благо, уважать автономию пациента и справедливо распределять направленные на лечение ресурсы, которые предусматривают избежание вреда и необходимость активных действий по его предотвращению.
Спасибо тебе, Гигиея, за то, что ты есть!!!
Живи вечно!


;
Пётр ФИНОГЕЕВ

АЛМАЗНАЯ
РОССЫПЬ


ФИНОГЕЕВ
ПЁТР АЛЕКСАНДРОВИЧ

«Алмазная россыпь» – дебютный сборник стихов поэта, его девиз: «Жизнь в творчестве и творчество в жизни…»
Окончил кораблестроительный институт.
Живёт в городе Николаеве.


КРАТКОСТЬ – СЕСТРА…


***
Слепой удачи резвый пыл
Порой меняет все каноны –
Колумб Америку открыл,
Но лучше бы открыл… кингстоны.
23.09.06

***
Из тех, кто парадоксы подтверждает,
И для него местечко бы нашлось –
От скромности никто не умирает,
А вот ему, представьте, удалось!
16.10.06

***
На съёмках в кино, где батальные сцены,
Его заменяли дублёры-спортсмены.
Он к этому так пристрастился, что скоро
Не мог и в постели уже без дублёра.
17.10.06

***
Таких, как он, помилуй Бог,
Земля ещё не знала:
Его жена была без ног,
А всё равно гуляла.
18.10.06

***
Он был чиновник завтрашнего дня,
Ведь у него всегда, уж не судите,
На двери кабинета видел я
Одну табличку: «Завтра приходите!»
18.10.06

;
***
Хоть было у неё мужей немало,
Она за каждого переживала,
Молила Бога, ночи не спала
И их с успехом всех пережила.
21.10.06

***
Кто покупает водяной матрас,
Тот мало чем рискует. Люди знают,
Что даже если лопнет он, подчас
Соседи снизу в основном страдают.
29.10.06

***
Она в неверности других
Открыто обличала –
Всегда была грозой для них…
Да только вот грехов своих,
Увы, не замечала!
02.11.06

***
Он проводил в распутстве вечера,
Покуда не настало время грома –
Он жил напротив кладбища вчера,
А вот теперь лежит напротив дома…
13.11.06

***
До смертной маски, коли денег нету,
За счастьем можно странствовать по свету.
Но если денег тьма – без разговора
К вам счастье в дом само приедет скоро!
01.12.06

;
***
Она своих парней, как незнакомцев,
«Мой сладкий Котик» нежно называла
И скоро по количеству «питомцев»
С успехом Куклачёва обскакала.
04.12.06

***
Он был любитель едких эпиграмм –
Писал их без стесненья и разбора.
И преуспел настолько в этом сам,
Что потерял друзей и близких скоро.
11.02.07

***
Он то и дело ждал свой «звёздный» час:
Молил, старался, был неугомонный.
Когда же час пришёл, то пыл угас,
И он решил, что лучше выбрать «сонный».
11.02.07

***
Если соседка в ночи застонала,
Вряд ли звонить по «03» будет толк.
Нужно слегка подождать для начала –
Вдруг это просто супружеский долг?
11.02.07

***
Женщины нашего ветхого здания
Стонут в ночи без стеснения:
Старые делают так от страдания,
Юные – от наслаждения.
11.02.07

;
***
Он думал, что работает врачом,
Хотя служил придворным палачом.
Но он твердил: «С ума сошли вы, что ли?
Я так снимаю головные боли!»
14.02.07

***
Прекрасный пол, на том сошлись,
Он как восьмое чудо света:
Родился женщиной – гордись,
Мужчиной – радуйся за это!
18.02.07

***
Она храпела так, что дом сносило,
И в том скрывалась истина одна –
Ведь каждому мужчине с нею было
В постели ну уж точно не до сна!
25.02.07

***
Продажный человек – он, как никто,
Всегда переживёт судьбы измену.
И что скрывать – продажный! Ну и что?
Зато себе хотя бы знает цену!!!
21.03.07

***
Свистят фанаты под зонтами вразнобой,
Я, пусть по-своему, но тоже негодую –
На стадионе, где всё залито водой,
Лишь только наши могут проиграть всухую!!!
26.06.10

;
***
Он так активно отдыхал,
Что вдруг от отдыха устал
И заявил в субботу:
«Скорей бы на работу!»
27.06.07

***
На женщин, алкоголь и перекуры
Приятель сдуру наложил табу,
Коря: «Как можно жить без физкультуры?!»
Но я живу, а он уж год в гробу.
02.07.07

***

Он пунктуальностью совсем не отличался.
Его наверно каждый в жизни раз да ждал.
Прошли года, но он таким же и остался –
К себе на похороны даже опоздал!
14.06.07

***
«Как многогранна фауна Земли –
Не то, что дать кувалдой по металлу!» –
Он повздыхал, когда к нему пришли,
Вернул меню и… заказал коалу.
03.08.08

***
Он жизнь потратил, колеся по свету,
Чтоб доказать, что счастья в мире нету.
Когда ж домой пришёл, собрав потери,
Увидел – счастье ждёт его у двери.
12.08.07

;
***
Он жизнь любил копировать чужую,
Причём во всём – видали хитреца.
И в этом так поднаторел втихую,
Что вдруг лишился своего лица.
27.08.07

***
Увы, не каждому под силу
Сказать: «Дурак!» в лицо дебилу –
На это может он взорваться,
А ты – зубов недосчитаться.
02.09.07

***
Если слова не расходятся с делом,
Ты положительным кажешься в целом.
Если не так (на судьбину не ропщем) –
Ты положителен, но уже в общем.
04.09.07

***
Не нарушая заведённых правил,
А чтоб скорее к ордену шагнуть,
Он перво-наперво друзей подставил
И лишь затем свою подставил грудь.
06.02.08

***
Мы так вчера покупку обмывали,
Что её ночью где-то потеряли,
Вот почему и я, и друг мой Боря
Сегодня накидались в хлам от горя.
04.12.08

;
***
Таких плебеев жизнь ещё не знала,
Ведь он настолько угождал другим,
Что даже отвращенье вызывало
Не то что жить, а быть знакомым с ним.
01.05.09

***
Он часто жаловался всем,
Что в жизни миллион проблем,
Но мало он кому открыл,
Что миллиард на них скопил.
02.05.09

***
Когда мне говорят в сердцах:
«Держи себя в своих руках»,
Одно желание – спросить:
«Мне перед этим руки мыть?»
07.06.09

***
Обидеть человека просто. Так –
Достаточно сказать ему: «Дурак!»
Но комплиментом это примет тот,
Кто вовсе не дурак, а… идиот.
21.07.09

***
Поймав себя на мысли, что
Тебя зовут конём в пальто,
Обид на это не держи –
Лягни копытом в лоб и ржи!
23.09.09

;
***
На заборе кто-то снова
Написал плохое слово –
Молодёжь свободой дышит:
Что в мозгах – о том и пишет!
24.02.09

***
Хочу сейчас о чём сказать я,
Оставив напрочь назидание:
Палач – всего лишь род занятья,
А головы рубить – призвание!
18.05.07

***
Наполеоновские планы хороши,
Когда они приносят пользу для души,
Но будь ты трижды Бонапартом, нужно знать –
Под Ватерлоо битвы лучше избежать!
19.06.07

***
Не так ценна весна, что на дворе,
И та, что красным днём в календаре,
И та, что входит смело в каждый дом,
А та, что будет в сердце жить твоём.
01.03.07

***
Пройдёт твоё сомненье возрастное,
И ты меня поймёшь и не обидишь –
Влюбившись, будешь видеть лишь большое,
А мелкое – когда возненавидишь.
11.07.07

;
***
Когда поэт одет и сыт,
Тогда спокойно муза спит,
Но сразу просыпается,
Как проголодается.
20.10.06

***
Твоя звезда упала в море?
Ну это мелочь, а не горе.
Гораздо хуже так бывает,
Когда её чужой срывает.
23.01.07

***
Пускай пойдут по миру пересуды,
Но я скажу и подведу итог:
Не так уж страшен поцелуй Иуды,
Ведь тот, кого он поцелует, – Бог!
10.02.07

***
Вот так же, как от сна внезапно будят,
(Пускай меня за вольности не судят)
Наступит миг, и смерти злая птица
Заставит нас от жизни пробудиться.
27.02.07

***
Свобода – есть отнюдь не корм.
Краткое напутствие:
Свобода – прежде святость норм,
А не их отсутствие.
14.01.07

;
***
Правда – одна! Здесь не нужно обид.
Но только всё дело в том,
Что каждый из нас на неё глядит
Всегда под своим углом.
17.01.07

***
Жизнь как шахматная партия сейчас,
Где у каждого его известна роль:
То пожертвуют, то разменяют нас.
Цель – победа. Так, да здравствует король!
23.02.09

***
За всё, что есть в моей судьбе
(Уйду от многословья),
Спасибо, Господи, тебе,
Дай Бог тебе здоровья.
11.09.08

РАЗМЫШЛИЗМЫ

***
Попасть в историю, порой,
Не то, что сесть на вертел.
К примеру, выстрел роковой
Дантеса обессмертил.
Хороший шанс, когда не трус,
Воспрянуть над судьбою –
Не выйдет стать владыкой муз,
Тогда займись стрельбою.
13.10.06

***
Никто не может предсказать
Что нам в грядущем ожидать,
Где подстелить на пол соломки,
Когда сворачивать котомки?
Но страсть к гаданию сильна
Была в любые времена –
Вот для подобных остолопов
И пишут тонны гороскопов.
30.08.09

***
Мы не вздорим, говоря о прошлом,
За грехи друг друга не корим,
Жён своих не обвиняем в пошлом,
Хоть и люби  эдакий экстрим.
Слава, деньги, тачки и хоромы
Нас не ссорят. Жаль, смолчать нельзя,
Мы с тобой пока что не знакомы…
В остальном же – лучшие друзья.
08.03.07

***
Нас неизменно мудрость учит так:
До ненависти от любви немного –
Достаточен один короткий шаг…
И тут во мне рождается тревога –
Конечно, сердцу хочется любить,
Но всё-таки, ответьте честь по чести:
До ненависти чтоб не доводить,
Когда полюбишь, что, стоять на месте?
08.03.07

***
После восемнадцати часов
Медицина кушать запрещает:
«Ограничь себя и будь здоров!
Так фигура стройность обретает!»
Всюду диетологов ни счесть.
Взять бы их да вытащить на сцену,
Чтоб спросить: «Так что, совсем не есть,
Если я тружусь в ночную смену?!»
25.10.06
;
***
Возвращаться – плохая примета…
Ну, не правда ли глупо, друзья,
Соблюдать и отстаивать это?
Ведь тогда будет просто нельзя
Уходить на работу пытаться.
А иначе, покинув очаг,
Очень плохо назад возвращаться –
То есть, хочешь домой – а никак!
15.03.07

***
Жена загуляла. Домой не идёт.
А дома посуда, некормленый кот,
Пылища повсюду да стирки мешок,
Не глажены джинсы, не чищен сапог,
Не мыто окно, холодильник пустой,
Углы заросли паутиной густой,
Постель приняла отторгающий вид.
Вернись! Умоляю!.. Работа стоит.
21.10.06

***
Влюбившись, возлюбил Любовь любовью,
Какой на тот момент способен был,
А после разлюбил, не дёрнув бровью –
Пропал, исчез, умчался, съехал, сплыл.
Теперь люблю любимую Светлану
Любовью, что поведать не смогу.
Когда же и её любить устану,
То, разлюбив, как прежде убегу.
18.03.07

***
Скульптор человеческого тела
Ждёт очередной «материал»,
Чтобы вновь проворно и умело
Попытаться сделать идеал.
;
Только как бы ни был мастер ловок,
Всё никак не уяснит, чудак –
Для чего из божьих заготовок
Делать никому не нужный брак?
17.08.09

***
Когда ты в двух шагах от края
Стоишь, судьбину проклиная,
Всегда в друзьях найдётся тот,
Кто подтолкнёт тебя вперёд.
Так было и так будет точно,
На этом жизнь увязла прочно,
А посему грустить нельзя –
Как хорошо, что есть друзья!
02.09.09

***
На перекрёстке жизненных дорог
Свинью-копилку встретил кошелёк
И к ней желаньем воспылал сердечным.
Казалось всем: союз сей будет вечным,
Ведь кошелёк по мере скромных сил
Всю душу из себя в неё вложил.
Но вышел крах, она с другим умчалась –
Свиньёй была, свиньёю и осталась.
06.09.07

***
В любом краю от Сомали до Окинавы,
Во все века и вехи вплоть до наших дней
Чужая смерть слыла предметом для забавы
У населявших область данную людей –
Приятно зрителем на пытки и мученья
Со стороны взирать, слезы не пророня,
С едва заметным слабым вздохом облегченья
И робкой мыслью: «Слава Богу, не меня…»
19.07.09

***
Когда начальство шутит,
Положено смеяться,
Когда начальство крутит,
Положено вращаться.
Начальство к тем внимает,
Кто им поёт хоралы,
Голубит, ублажает.
Смекайте, чинодралы!
09.10.09

***
Когда любовь бывает зла,
Она приводит в дом козла,
Поскольку и козел не прочь
Предаться страсти хоть на ночь.
Но только небо расцветёт,
То злость любви как снег сойдёт,
И всё вернётся по местам:
Любовь – одним, мечты – козлам.
06.09.08

***
Если оступился – не беда:
Улыбнуться и подняться можно,
И продолжить дальше путь, куда
Шёл. Ну, согласитесь, ведь не сложно?
Только в жизни надо знать одно
И держаться этого пытаться:
Важно человеком всё равно,
Даже оступившись, оставаться!
24.10.06

***
Жизнь словно зебра вздорная.
Спорить о том зачем?
В ней то полоска чёрная,
То никакой совсем.
;
Кто-то в пути отчается –
Так объяснить позволь:
«Чёрное» не кончается,
Если шагаешь вдоль.
06.11.06

***
Порою хочется хоть раз в конце недели
Казаться лучше, чем ты есть на самом деле,
Отринув прочь едва заметное сомненье,
Иметь по всем вопросам трезвое сужденье.
Считаться нравственным, решительным и твёрдым,
Невозмутимым, не заносчивым, а гордым
Порою хочется… но как-то так бывает,
Что сей порыв через минуту пропадает.
16.02.07

***
Перестать бы намеренно лгать,
Как и лгать ненамеренно тоже,
Чтобы в чувствах уже не искать
Что повыгодней да подороже,
Этим веру в себя укрепить
Внутривенно ли, или подкожно.
Но пока есть желание жить,
К сожалению, лгать невозможно.
15.03.09

***
Бывает, ни на что не претендуешь,
А просто так от сердца для души
Ты пишешь, лепишь, строишь иль рисуешь,
И все произведенья хороши.
А стоит хоть немного возгордиться,
Как тут же дело валится из рук.
Удача – слишком ветреная птица,
Она не терпит хвастовства, мой друг…
14.06.07

***
На дворе конец июля,
Несусветная жара,
А одна шальная пуля
Вдруг пустилась со двора,
Никому не открывая,
Сердце чьё пробьёт она.
Вот такая вот шальная.
Вот такие времена.
27.09.08

***
Отдав последний долг поэту,
Порвав тугую тетиву,
Стрела пошла гулять по свету,
Пронзая неба синеву,
А где-то там за краем света,
Где бьются насмерть ночь и день,
Не зная ничего про это,
Жила-была её мишень…
28.03.09

***
По теории вероятности
У тебя, у меня – у всех
Ожидаются неприятности,
Стоит только снискать успех.
Просто в нашей большой галактике
Повсеместно, куда ни глянь,
Что в теории, то на практике.
И поэтому дело дрянь.
22.09.09

***
Когда покой не только снится,
И всюду чувствуется ложь,
Порой так хочется напиться,
Чтоб жизнь не ставить ни во грош.
;
Хотя (и с тем поспорить сложно),
Дойдя до призрачной черты,
Навряд ли этим самым можно
Реанимировать мечты.
25.04.09

***
Едва ли счастье – это чудо,
Судьбой ниспосланное нам,
Что прилетит из ниоткуда
И всё расставит по местам.
Отнюдь – находки и потери
Не дарит этот пилигрим.
Он лишь приоткрывает двери,
Что выбирать – решать самим.
08.09.08

***
Когда писать не знаешь что,
Пиши о прожитом тобою.
Когда нет вовсе слуха, то
Не унывай и пой душою.
Борись, поскольку жизнь – борьба,
Подсохнет боевая рана.
А если чувствуешь – Судьба,
Люби всем сердцем без обмана!
31.08.09

***
Счастье бывает в одной минуте,
Той, что годами ждёшь.
А полуправда – она, по сути,
Та же самая ложь!
Так-то устроено в целом свете,
Хочешь бежать – беги.
Но за любовь ты один в ответе,
Любишь – тогда не лги!
08.10.06

***
На что похожа жизнь? Она, скорей,
В туманное грядущее дорога,
Берущая своих начало дней
Как и любая сразу от порога.
Шагнул – и больше остановок нет!
Вот почему на ней, подняв забрало,
Так важно о себе оставить след,
Чем наследить бесцельно где попало…
01.02.09

***
Кто ходит в церковь постоянно,
Тех знает поп по именам,
А я сторонник как ни странно
Не столь наигранных программ.
Протест, позвольте, обосную –
Мне просто ближе во сто крат
Общаться с Богом напрямую,
Посредников минуя ряд.
21.10.09

***
Воздух вновь тяжелее гири –
Ни поднять, ни прогнать мигрень.
Ощущение, будто в тире,
Где по-прежнему я – мишень.
Всё готово. Сейчас начнётся:
Ствол заряжен и «цель» близка –
Бейте в сердце, покуда бьётся,
Чтоб уж точно наверняка.
12.08.09

***
Стой, забытая всеми надежда,
Погоди ускользать в никуда,
Может, я и паяц, и невежда,
И такой, что не знает стыда,
;
Только в эту крутую годину,
Когда Дьявол играет с душой,
Ты назло Богу, духу и сыну
До конца не прощайся со мной.
05.09.09

***
На мои ладони снег ложится,
На моих ладонях снег не тает –
С каждым в жизни может всё случиться,
В этой странной жизни всё бывает.
И не важно, кто из нас сильнее,
И тем паче кто из нас богаче –
От свободы до петли на шее
Только шаг и ничего иначе.
15.02.09

***
Так часто мы с высот своей нетленности
Глядим, как изменилась жизни суть,
Как обмельчали нравственные ценности,
Что можно их легко перешагнуть.
Подвластны нам любые проявления
Циничности, тщеславия подчас,
Что у меня о будущем сомнения –
А примет ли оно таких вот нас?
04.02.07

***
Не скажу, что в итоге получится,
И найдёт ли удача мой дом,
Свет в тоннеле когда-нибудь включится,
Или счастье окажется сном?
Но небесная звездная кашица,
Как и Солнце грядущего дня
Так собой вдохновляют, что, кажется,
Будет всё хорошо у меня.
16.09.09

…СКВОЗЬ СЛЁЗЫ

Вчера позвали на поминки.
Сказали просто: «Приходи»,
Ну, я оделся по старинке,
Скрывая боль и шок в груди,

Прибыл в назначенное строго,
И сел, как все, за общий стол
(Я знал покойника немного,
Иначе б точно не пришёл).

Сначала дружные рыданья
И восклицанья: «Не дожил!»,
Пустые робкие признанья,
Кого любил и с кем дружил.

Потом поставили закуску,
Мы стали пить «за упокой»…
И вдруг соседка, вздёрнув блузку,
Колено мне взяла рукой,

И дальше ручку поднимала
Всё выше-выше… Ну и ну!
Сама ж лить слёзы продолжала
Да налила ещё одну.

Я был уже на грани срыва,
Как тут сосед заметил мой,
Что происходит, и… О, диво! –
Назвал её своей женой!

А после двинул мне по роже.
За что??? Здесь я не утерпел –
Огрел его тяжёлым тоже,
И он куда-то отлетел.

;
Я попытался извиниться,
Но тут же понял: не поймут,
Когда мужик вскочил, как птица,
Вопя истошно: «Наших бьют!!!»

Толпа схватила ложки (ладно –
Ведь хорошо, что нет ножей)
И, подогретая изрядно,
Кончины требуя моей,

Пошла вперёд, забыв о цели
Визита в этот милый дом…
А что??? Попили и поели –
Теперь, понятно, отдохнём!!!

Ватага с шумом навалилась,
Что еле-еле вылез я…
А драка не остановилась
И продолжалась без меня.

Я постоял ещё немного,
Качая пьяной головой,
И подытожил: «Слава Богу,
За то, что до сих пор живой!»

И думал, как, наверно, стыдно
Тому, который нас собрал,
Ведь сверху всё отлично видно,
А он, конечно, наблюдал

Своим уже безгрешным взором
Весь этот шумный беспредел.
Побыл… увидел… и с позором
Домой на небо полетел…
10.10.06

;
***
Устав от серости и пыли,
К сомненьям не найдя причин,
Мы мебель обновить решили
И с тем шагнули в магазин,

А там – чего душе угодно
Любых дизайнов и цветов,
И всё красиво, ярко, модно
От этажерок до шкафов.

Недолго размышляла мама –
Она доела эскимо:
«Хочу, – сказала вслух упрямо, –
Комод, кушетку и трюмо!»

На что отец ответил рьяно,
Активно выпятив бедро:
«Нет ничего милей дивана,
А также стенки и бюро!»

Тут подключился дядя Толя,
Чем внёс в дилемму кавардак:
«Да будь моя бы только воля,
Я взял бы пуфик и гамак!»

И началось: «Софа», «Лежанка»,
«Буфет», «Топчанчик», «Канапе»,
«Манеж», «Качалка», «Оттоманка»,
«Тахта», «Кроватка» и т.п.

Слова кипели, будто лава,
Струился дым, как от огня,
И тут безумная орава
Взглянула хором на меня:

«Пускай ребёнок нас рассудит,
Не то начнётся смертный бой!»
«Что он захочет, то и будет!»
И я сказал: «Хочу… домой».
28.01.09
***
Лев Сергеевич Петров
По совету докторов

Стал здоровьем заниматься:
Закаляться, растираться,

Бегать в парке каждый день,
Позабыв хандру и лень.

Но однажды на пробежке
Лев Петров в ужасной спешке

Зазевался и… каюк –
Угодил в открытый люк!

Он сломал (понять несложно)
Всё, что только было можно.

И теперь больной Петров
По наказу докторов,

Чтобы с жизнью не расстаться,
Бросил спортом заниматься.
09.03.08

***
В любовной муке он не видел смысла,
Стихи считал занятием пустым,
Его настолько занимали числа,
Что вся духовность превратилась в дым.

В него Амур стрелял уже из пушки…
Но, ни в какую – то и дело он
Решал задачи, лёжа на подушке,
Не замечая призрака времён.

Прошли года. Он стал профессор вуза,
Гроза студентов, важен и суров,
Но продолжал твердить: «Любовь – обуза!
Она не стоит легковесных слов».
И что ему в ответ могу сказать я?
Пускай проходит жизнь, как дивный сон –
Когда ты раб любимого занятья,
Ты, сам того не ведая, влюблён.
23.02.07

***
Я не обижен внешностью и весом,
Я даже ростом парень хоть куда,
Но обожаю петь, шагая лесом,
И в том не вижу, собственно, вреда.

Кому по нраву быть скромней и проще,
Тому понять меня – сизифов труд,
А я люблю, уединившись в роще,
Оставив душный каменный приют,

Вдруг ощутить с природой единенье,
Порвать суровой бытовухи сеть,
И в это богом данное мгновенье
Собравшись с духом весело запеть.

Да так, чтоб вдаль мелодия летела,
Чтоб поднималась прямо до небес!
А что за песню – разве в этом дело?
Порой для счастья нужен лишь процесс.
22.12.08

***
Сотни лет главенствуют народы,
Только есть всего один изъян:
Человек, хотя и царь природы,
Но произошёл от обезьян.

Мнение бытует век от века,
Да о том теории снуют,
Что происхожденье человека
Не иначе как мартышкин труд.

Что в эпоху древнюю, тугую
Обезьяна палку подняла
И, огрев по темени другую,
В человека вдруг произошла.

А потом приматы, сев по кругу,
Не найдя себе иных затей,
Надавали тумаков друг другу,
Походя всё больше на людей.

Наконец, и вовсе без печали,
Навсегда покинув грозный лес,
Пить, курить и материться стали,
Переходный заверша процесс.

А сегодня сколько в мире разных
Видов обезьян? Допустим, сто!
Но из человечищеобразных
Что ж не образуется никто?

Может быть, теория хромает?
Или где в истории прокол?
В этом даже Дарвин умолкает.
Ну а я себе ответ нашёл:

Обезьяны нынче все с тоскою,
Увидав, как люди стали жить,
Оббегают палки стороною –
Не желают в нас происходить!
24.10.06

***
Простая истина во всём:
Кто дерево сажает,
А после сам построит дом
И сына воспитает,

Того за этот тяжкий труд
Ботаника-прораба
Мужчиной гордо назовут…
Пусть даже он и баба!
А если кто, наоборот,
Мужчиной быть не хочет,
Кого духовное влечёт,
И червь сомненья точит,

Те, чтобы пол свой оправдать,
Должны (таков порядок):
В дома горящие влезать
И тормозить лошадок.
12.02.07

***
На душе скребутся кошки,
Хоть причины не пойму –
Повстречали по одёжке,
Проводили по уму.

Вроде всё прошло пристойно
Без издержек и «воды»,
Только что-то неспокойно,
Как в предчувствии беды.

Мысли дёргают сознанье
За невидимый рычаг,
И одно, одно желанье:
Раз уж было что не так,

Растолкуйте, коль известно,
«Где?», «Куда?», «Чего?» и «С кем?»,
А иначе, если честно,
Я с ума сойду совсем.
29.12.08

***
Разбудили утром рано,
Притащили на вокзал,
Поезд из Узбекистана
В это время прибывал –

Дыни, специи, халаты
Наводнили весь перрон.
Тут – любители-юннаты,
Там – таксистов миллион.

Кто-то спешно проверяет
Номера купе и мест,
Кто-то в зале отдыхает –
Выпивает или ест.

Все при деле на вокзале!
Я один не понимал,
Для чего меня подняли
И пригнали на вокзал?
03.05.09

***
Не растётся огурцам
На еловых ветках,
Не живётся соловьям
В золочёных клетках,

Так и розовым мечтам
Не цвести на плахе –
Всё у жизни по местам,
Всё в своей рубахе.

Нет, о чём жалеть тебе,
Бога чёрт не судит –
Как назначено в судьбе,
Так оно и будет.

Брось сомнения свои,
Если петь охота,
Огурцы и соловьи –
Не твоя забота.
17.02.09


МЫСЛИ ВСЛУХ

***
Что ж ты, ветреная отрада,
В этот день не смеёшься? Нет.
Не печалься о нём. Не надо.
Ведь тебе же так мало лет.

Будет светлой твоя дорога.
Ты ещё на своём пути
Менестрелей увидишь много.
Будет, милая, не грусти.

Диск Луны в облаках витает,
Стук колёс навевает сон –
Всё случилось, и сердце знает,
Что уже не вернётся он.

Только слёзы текут невольно,
Да искусаны губы в кровь…
Как же трудно и как же больно
В первый раз потерять любовь.
20.11.05

***
Она его давно любила
И только им одним жила,
В альбоме карточки хранила
И письма нежно берегла.

Не беспокоила речами,
Прекрасно зная: нить тонка.
Но одинокими ночами
Всегда ждала его звонка.

Она надежду не питала,
Ведь у него семья своя,
Хотя, конечно же, мечтала,
Души терзания тая,
По глупости наивно веря,
Что, может быть, под Новый год
Он сам ключом откроет двери
И счастье с ёлкой принесёт.
09.10.06

***
Разбуди меня поутру,
Дай студёной воды напиться,
Чтоб увидеть, как на ветру
Снег в рассветных лучах искрится,

Ту ветлу, что в саду растёт,
Да ветвей серебристый иней,
Старый пруд, на котором лёд
Заблестел бирюзово-синий.

Я надену тулуп отца,
Позабуду в сенях салазки
И шагну прямиком с крыльца
На страницы волшебной сказки.

В ней приветливо ждут меня,
Где есенинская берёзка:
Три волшебных гнедых коня,
Сам Емеля и князь Морозко.

Мы помчимся на тройке вдаль,
И откроется нашим взорам
Зимней краски густая шаль,
Что лежит на земле узором.

А под вечер, вернувшись в дом,
Я усядусь у тёплой печки,
А снежок за резным окном
Будет спать на моём крылечке.
15.09.06

;
***
Не нахо;дите, очень странно –
Счастье стало, как пилигрим,
И во власти самообмана
Мы не ведаем, что творим.

Всё гадаем, что будет дальше
На страницах волшебных книг,
Заполняя словами фальши
Серых будней скупой дневник.

От великого до смешного
Только шаг – отступил и там!
А подняться обратно снова
Жизни мало бывает нам.

Провожаем потухшим взглядом
Стаи птиц, что летят на юг,
Оставляющих с нами рядом
Нашей сказки незримый круг.
16.09.06

***
Заболела душа, зарыдала,
Словно в том виновата хандра.
Если раньше покоя не знала,
То сегодня лишь пьёт до утра.

И никак не находит просвета,
Затерявшись одна в темноте…
Так случается в жизни поэта:
Всё не то… Всё не так… Всё не те…

Как же много пустых обещаний
И вопросов, понятных давно,
Да ещё лицемерных прощаний,
Что язык говорит, всё равно.

;
Тишина и забвение гложет –
Не что уж никогда и никто
Не поймёт и поверить не сможет?..
Всё не так… Всё не те… Всё не то…

Задыхаясь, мерцает лампада,
Как знаменье Большого Суда.
Две дороги – из рая и ада,
Но поди угадай, кто куда?

Одиночество кануло в Лету,
А душа отойдёт за пятак,
Но всегда и везде для поэта
Всё не то… Всё не те… Всё не так…
02.10.06

***
В кабаке среди угара,
Где весельем дни полны,
Плачет старая гитара
Тонким голосом струны

И ведёт себе неспешный
Еле слышный монолог
О любви и жизни грешной
Полной таин и тревог.

В мерном гуле растворяясь,
Тонет мягкое туше,
Слабым эхом отзываясь
В чьей-то раненой душе,

Где на толику осталось,
То, что времени не смыть,
Лишь бы только не порвалась
Этой хрупкой связи нить…

Как и все, кто за мечтою
Брёл по жизни в никуда,
Так с недавних пор, не скрою,
Прихожу и я сюда
И, садясь за стойку бара,
Здесь топлю печаль в вине…
Ты поймёшь меня, гитара,
И поплачешь обо мне.
23.09.06

***
Девушка в белой панаме
Нежную песню свою
Часто шептала губами
Нам у земли на краю,

Где за границами суши
Плещет седой океан,
Что одинокие души
Жадно хватает в капкан.

Девушка в белой панаме,
Знаешь ли, милая, ты,
Как мы боролись с волнами
Там, у последней черты

И то и день вспоминали,
Сколько б ни выла гроза,
Только твои на причале
Полные грусти глаза?

Девушка в белой панаме,
Где же ты, славная, где?
Время прошло, и с годами
Ты уж не ходишь к воде –

Выросла в светскую даму.
Но не забудет моряк
Белого цвета панаму –
Вечной надежды маяк!
11.02.08

;
***

Я не помню отца, но ничтожна вина моя в этом –
Он ушёл из семьи, когда мне ещё не было трёх.
Он покинул избу рано утром взбесившимся летом,
Хлопнув дверью, да так, что наш Бобик едва не оглох.

Поначалу я верил по-детски, что всё обойдётся,
Стоит лишь подождать, и вернётся пропавший отец,
Сядет важно за стол, оглядится, потом рассмеётся
И потреплет меня со словами: «Привет, сорванец!»

Но наивным мечтам не постигнуть суровых реалий:
Мать пахала в три смены, чтобы только своих прокормить,
Я пока бесшабашно скакал по двору без сандалий,
Ну а бабушка тихо слегла, часто требуя пить.

Я не помню в отце ничего, разве возраста кроме,
Но однажды зимой в шифоньере, где плотный картон,
Я нашёл чью-то карточку в старом семейном альбоме
И почувствовал сразу, что да, это именно он.

И тогда у меня родилось к нему столько вопросов:
Почему он от нас убежал далеко-далеко?
Или он поселился в краю посреди эскимосов,
И ему неизвестно, как нам без него нелегко?

Может, он позабыл номер дома и улицу нашу?
И я понял, что должен ему сообщить о родне –
Напишу прежний адрес и этим его ошарашу,
Он прочтёт, соберётся и тотчас примчится ко мне.


***

Наша бабушка вскоре отмучилась. Как говорили,
Она честно мирскую дорогу прошла до конца.
И когда мы всем миром на Пасху её хоронили,
Я в толпе провожавших надеялся встретить отца.;
А, не встретив, от горькой обиды я так разрыдался,
Что меня увели по тропинке умыться к ручью,
И вот там, стиснув зубы, я небу и солнцу поклялся,
Что его, где бы ни был он, я разыщу и убью…

Полетели года, словно клин журавлей над землёю.
Мы уехали с мамой в столицу, как два беглеца.
Жизнь менялась вокруг, и я стал замечать за собою,
Я теперь не в альбоме, а в зеркале вижу отца.

И от этого мне холодком пробирает по коже,
И тревожная дума растёт с институтской скамьи –
Если мы с ним действительно внешне чертовски похожи,
Неужели я так же когда-то уйду из семьи?

Неужели оставлю своих и жену, и ребёнка?
Неужели я матери милой воды не подам?
Неужели моя фотография, будто иконка,
Станет символом вечной разлуки с бедой пополам?

А недавно, вовсю избавляясь от лишнего хлама,
Разбирая газетные кипы в фамильном трюмо,
Мне попалась далёкого прошлого радиограмма –
Сочинённое детской рукою такое письмо:

«Здравствуй, папа. Куда ты уехал? Я даже не знаю –
И бабуля, и мама об этом всё время молчат.
Я котёнка поймал и сейчас с ним на кухне играю,
Но его отчего-то домой приводить не велят.

Мама мне говорила: я маленький хныкал ночами,
И тебе приходилось меня в колыбели качать.
Если ты из-за этого просто не видишься с нами,
Я уже не малявка и взрослым люблю помогать.

Мы живём хорошо, правда, бабушка долго хворает,
Мама поздно приходит с работы всегда без конфет.
А ещё я подрался с Серёжкой, который болтает
Во дворе ерунду, что тебя у меня больше нет.
Вот растает снежок, я пойду к водотоку с калошей
Запускать её вместо кораблика там между льдин.
Приезжай поскорее, пожалуйста. Ты же хороший?
Я тебя буду ждать. До свидания (точка) Твой сын».

Я прочёл его вновь. Задымила в руке сигарета.
И, глотнув едкий дым, моё горло сдавило от слов –
Будь ты проклято всеми богами, кровавое лето,
Уводившее прочь из семей сыновей и отцов.

Как же вынесли всё это матери наши с тобою?
Так простим им, когда они плачут, встречая весну.
Я не помню отца, но он будет навеки со мною.
Я не помню его. Он ушёл из семьи… на войну.
05.08.19–19.08.19


***

Это кажется лишь сначала:
Жизнь и радужна, и легка,
Что, укутавшись в одеяло,
Выпив тёплого молока,

Мы проблемы в момент развеем
Точно ветер седой туман,
И наутро открыть сумеем
Неизведанный океан.

Это кажется, что синица
На ладони сидит всегда,
Что надеждам нельзя не сбыться,
И пройдёт стороной беда.

Это кажется всё вначале,
Потому как в конце пути
Мы смеёмся назло печали:
«Боже, грешных, – шепча, – прости…»
13.01.10
;
***

Выжимаю… Выжимаю
Без остатка жизни срок.
Выживаю… Выживаю,
Чуть оттягивая срок.

Ошибаюсь… Ошибаюсь
День за днём внутри и вне..
Забываюсь… Забываюсь
И топлю печаль в вине.

Осторожно… Осторожно
Тишина упрётся в грудь.
Невозможно… Невозможно
Повторить сначала путь.

Обманите… Обманите,
Похвалите за стихи.
И как в юности простите
Все, что есть, мои грехи.
15.12.06


 ;
Галина ФИНОГЕЕВА


Я ХОЧУ БЫТЬ
ТВОЕЮ МИЛОЙ…


ФИНОГЕЕВА
ГАЛИНА АЛЕКСАНДРОВНА

Жена военного, а это много и даже больше! Частые разлуки и горячие встречи…
В стихах встречаются мотивы семьи, счастья, любви, горя и разлуки – жизни во всём её проявлении.
Шьёт, вяжет, пишет и… любит!..
Живёт в городе Николаеве.
 
***

Я хочу быть твоею милой,
Я хочу быть твоею силой,
Ровной дорогой в твоём пути,
Чтобы дальше ты мог идти.
Радостной песней, звучащей кругом,
Тёплым дождём и радугой в нем.
Белой снежинкой у тебя на ладони,
Яркой звездою над головою.
Маленькой бабочкой над синим цветком,
Клевером нежным, покрытым росою!
Но клин журавлиный по небу летит
И кажется мне, что в нем ты летишь!


ОТВЕТ НА СТИХОТВОРЕНИЕ ЛАРИСЫ МИЛЛЕР
«И СНОВА АНГЕЛ МОЙ НА ДУДОЧКЕ…»

Я положу тебе, моя родная,
На блюдце солнечных лучей,
Журчанье родника и белых облаков,
Цветов пахучих полевых
И пенье соловья для радости души.
Я положу тебе удачу, пусть в центре полежит,
А рядом счастье, мир и вдохновенье,
Чтоб по земле шагать смелей.
Я подарю тебе кусочек сердца,
Пусть греет в трудную минуту.
Пусть блюдце будет полным до краев
Любовью, нежностью и красотой!


***

Очень хочется узнать, где ночует счастье.
Может в поле, на лугу с васильком в обнимку,
Может, съежившись в клубок, на пеньке трухлявом,
Или в горы забралось, в ледниках уснуло?
Птички ранние мои, вы летите в поле,
Щебечите громче и найдите соню.
А в лесу бельчонок пусть прыгает по веткам,
Шишку бросит вниз и разбудит счастье.
Ну, а я по тропочке в горы заберусь,
Там над высью в облаках
Меж снегов и неба, в лучиках умытое,
Теплыми ладошками счастье обниму,
Вниз спущу на землю, людям подарю!
Пусть не плачут дети, старики живут
И влюбленные рядом по земле идут.
И не будет страха, горя и беды,
Потому что с счастьем люди будут жить.
Счастье нежное, очень ранимое,
В добрых руках распускается розою,
Белой ромашкой и даже подснежником!
Чувствуйте, люди, счастья движение!


ВСЕЛЕННАЯ

 

Во Вселенной мировой,
Шар несётся голубой.
Миллиарды лет в пути
И летит, летит, летит...
День сменяется неделью,
Год пройдёт и век другой...
Мы песчинки в этом Мире,
Миг всего лишь здесь живем.
;
Что такое Жизнь,
Это трудно объяснить.
Может, шум прибоя, шелест листьев,
Плачь ребёнка, смех любимой,
Утро раннее в лучах,
Небо в белых облаках.
Снег скрипучий лютой стужей
Нос морозит и к стеклу,
Прилипает иней синий,
Нарисуя красоту?
Крупный город с миллионом
Проживающих людей,
Или речка вдоль деревни,
Где играют пескари?
Может в Африке пустыня
Или буйный океан,
Может грохот водопада
Или маленький фонтан?
Мы живём на этой крохе
И беречь её должны!
Нет войне на этом шаре
Под названием земля!
Мир и жизнь – они едины
Надо помнить нам, друзья!


***

Известно всем, что в сорок лет жизнь только начинается.
Дай мне Бог, чтоб в девяносто я ещё любить могла,
Дай мне Бог, чтоб в сто пятнадцать я от степа не слегла!
Дай мне Бог, чтоб я смеялась, веселилась и пила,
Но не капли от болячек, а немножко коньячка!
Чтобы платья к лету шила, чтобы весна в душе цвела,
Чтобы радостью дышала и чтоб всегда была мила!

;
Я СЕГОДНЯ РАЗНОШУ
ХОРОШЕЕ НАСТРОЕНИЕ

 

Я шагаю по планете, улыбаясь и смеясь,
Не подумайте плохого и «все дома» у меня!
Просто соткана из счастья, из любви и красоты!
Просто хочется делиться, раздавая доброту!
Я шагаю по планете в снег, и в слякоть, и в пургу,
Чтобы радостью согреться смог любой.
И я спешу! На цветке сидит улыбка,
На листочке доброта.
Я не фокусник, поверьте,
Просто я сама мечта!


***

Осень немного похожа на кошку,
Также мягка, осторожна, игрива,
Также бывает быстра, агрессивна,
Или свой норов покажет нам мило.
Любит понежиться в солнечном свете,
Может кататься листвой на паркете,
Нежно ступая по веткам деревьев,
Листики рвёт и бросает по свету.
Тихо сначала, ветром мурлыча,
Шепчет прохладой вечерней порой,
Ну, а потом, потянувшись от неги,
Сильным дождём пробежится из туч.
***

В поезде жизни со скоростью мчусь,
На нужной станции всегда выхожу.
На станции «Детство» лучше всего –
Игрушки, учёба и рядышком мама,
Заботы мои порешат вместе с папой!
На станции «Юность» любовь ожидала
И здесь я, как видно, надолго застряла.
Совместная жизнь, и в вагоне мы рядом,
На станциях деток своих повстречали –
И дальше помчались с любовью обнявшись.
На станции «Горе» за руки держались!
Мой поезд был долго в пути,
Но, верю, что будут ещё остановки!
Ведь в поезде едут внуки мои!
И счастьем наполнено сердце моё –
В поезде этом всем хватит любви!


***

Светлый праздник сегодня у всех,
Кто ушел от нас навсегда.
Радоница – радуются все они Воскресению Христа!
На душе моей скорбь и печаль,
Плачет сердце, и мысли лишь там,
Где все вместе мы были и жили любя!
Может встретимся с ними, а может и нет.
А как хочется снова обнять,
Им в глаза посмотреть
И сказать всё, что когда-то я не смогла.

 
***

Я иду по улице в дождик проливной,
Улыбаюсь тучке в небе надо мной.
Дождь стучится в зонтик мой открытый
И по лужам капли весело танцуют.
***

Я мечтать люблю под небом синим с яркой россыпью на нём.
Звезд так много! Очень много! Только руки протяни.
Загадаю я желанье – может в руку упадёт!
А желание простое: мира людям не земле!

 
***

Депутат спит сладко дома
В мягкой чистенькой постели,
Временами спит в другой
И, конечно, не с женой.
Кушать любит очень сытно
Дома, в обществе подруг
И в столовке, что с работой
Очень рядом, прямо в ней!
И откушав, полный сил,
Спать бежит он, что есть сил!
На работе спится сладко!
Здесь бубнят, но не беда!
Крепкий сон у мужика!
Чем больше спит и ест тварюга –
Деньги капают «от пуза»!


***

Свет зари лучистой в небе засверкал,
Чтобы день прекрасный к людям постучал!
Распахну я двери радости, теплу
И скажу я громко, как я всех люблю!
Я увижу в небе аиста полёт
И как в поле золотится рожь.
Всё я вижу не одна
Помогай мне без труда!
Строчку ты, две строчки я,
Вот какая кутерьма.
Всем, что вижу, поделюсь...
Небом, морем, ветром, полем.
Это всё моё – бери!
Мир велик, и видим мы.
Ты не бойся, ты пиши,
Богу душу отвори.
Счастье крутится кругом,
С горем справимся вдвоём!
Ангел крылья мне открыл,
Взял на них и полетел.
От беды он спас меня
Сквозь порог смертельный нес
И на жизнь с небес принёс!
В жизнь вернул и песню дал!
Ты не бойся белых строк,
Бог поймёт души полёт!
Приглядись к прохожим, к лесу...
Как хлопочет муравей,
Как малюсенький сверчок
Освещает путь земной
И кукушечка родная нам всё время напевает!
О любви, о счастье думай,
Пусть душа поёт твоя и для Бога, и тебя!
От души мои слова,
Мира вечного, друзья!


***

Благодарю за всё тебя, мой Бог!
За жизнь, подаренную мне,
За то, что в этом мире грешном
Ты рядом был всегда со мной.
За те минуты счастья, что дарил,
За помощь в скорбные мгновенья,
За то, что силы дал в борьбе за жизнь
И радостью наполнил мою душу!
Нет, ничего мне более не надо,
Одно прошу тебя, мой Бог:
Будь рядом, не покидай меня! Я верю!
***

По земле ползёт туман,
Может, это все обман?
Может, это одеялко
Укрывает спать полянку?
Пусть поспит и отдохнёт,
А потом всё зацветёт!


***

Сейчас стоим на краешке времён,
Всего осталась капля лета!
Ещё чуть-чуть, ещё минутка!
И убежит гуляка-лето!
А рядом с ним, толкаясь тучкою дождливой
И ярким пышным ковриком шурша,
Вползает осень торопливо
И в окна к нам стучится похотливо.


***

На тонких крылышках дождя
Летит куда-то август грустный...
И в каплях этого дождя
Уже прохлада осени слышна.
И небо станет всё темней,
И ветер вдруг поднимет листья.
Сорвёт с деревьев красно-жёлтый лист
И в небе даст ему кружиться.
И зацветут на улицах зонты,
Прохожие наденут шапки и плащи,
А солнце, выглянув из туч,
Купаться в лужах и искриться.

;
***

Ветер сорвал лист пожелтевший
И, покружившись немного паря, словно птица,
Он упал на землю.
Скоро зима.

***

Я не стану ушедших вином поминать
И селедкой «под шубой» не стану.
Лишь молитву я им прочитаю
И руки к сердцу прижму, понимая,
Что сейчас они в ласке, в любви
И Господь окружает заботой.
Все они далеко, в небесах
И, конечно, всё знают о нас.
Нас они от беды берегут,
Просят Бога за нас заступиться!
В церкви свечи поставлю за них
В знак любви и печали.
Пусть этот лучик до них долетит
И согреет их милые души!



ВСЁ ВПЕРВЫЕ

Вот я и жена! Уже целую неделю! Мы молодожены! Сколько много новых эмоций и желаний. А счастья! И весь мир такой красивый и любимый! И так хочется мужу сделать что-нибудь приятное и приготовить вкусненькое.
Слышала, что есть такое блюдо – утка с яблоками… Побежала в магазин и купила венгерскую утку. Они в таких красивых упаковках продавались и чистенькие. Всё лучшее мужу! Купила килограмм самых красивых и сладких яблок сорта Джонатан. Бегом домой готовить вкусный ужин. Муж придёт с занятий, а у меня всё уже готово! Порезала утку на кусочки, на мелкие дольки порезала все яблоки, сложила в утятницу и поставила тушить в духовку. Соль и перец я, конечно, не забыла! Жду, когда же наступит тот момент, когда я угощу своим шедевром дорогого мужа.
Сели за стол, и я достала из духовки утятницу. Запах очень вкусный! Но всё почему-то очень странно выглядит: куски уточки плавают в сладком соусе. Разложила по тарелкам свою вкусняшку. Пробуем. Более удивлённых глаз я не видела никогда! Горячим есть сладкое мясо утки нет сил! Ждём, когда остынет. Но и холодным – то же самое! Я же не знала, что кисленькое яблочко надо было положить в брюшко и лук добавить! Запекать целую утку. Я так старалась!
За 43 года совместной жизни я научилась и жарить, и парить, и пироги печь, и варенье варить, и многое другое. Но эту свою первую уточку я вспоминаю с нежностью! Ведь это было всё в первый раз!
;
ОГЛАВЛЕНИЕ

АЛЕКСАНДР ФИНОГЕЕВ
СОЛЁНЫЕ СЛЁЗЫ МОРЯКА 4
НЕЗАБУДКА 7
ИСПОВЕДЬ 18
ЖЕНСКОЕ СЧАСТЬЕ 38
ОСКОЛКИ РАДУГИ 47
СИЯНИЕ ВЕРЫ 54
НАРОДНЫЙ ЦЕЛИТЕЛЬ 62
ПОЛЯРНОСТИ БЫТИЯ 66
ДОБРАЯ ФЕЯ 68
БЕЗЫСХОДНОСТЬ 71
ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ 73
КРЁСТНАЯ МАТЬ 78
ЗАУРЯДНЫЙ СЛУЧАЙ 84
ПОПОЛАМ… 86
ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР 91
ХОДИЛИ МЫ ПОХОДАМИ… 100
Ученье 101
Витаминная проблема 103
Чем громче, тем лучше 104
В Алжире 105
Упал он больно… 106
Спор 108
УДАЧА… 110
НЕУДАЧНИК 112
СМОТРИНЫ 116
СИФИЛИТИК 118
МАЛЕНЬКИЙ ПРАЗДНИК ЖИЗНИ 123
КРОВАВОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ 126
НЕРАДОСТНОЕ ВОЗВРАЩНИЕ 130
ПОСОШОК 133
ОТ МЕЧТЫ К МЕЧТЕ 135
УНЫНИЕ 142
НА СЛУЖБЕ РАТНОЙ 144
Водяной 144
Ходячее ЧП 146
Плачевная инициатива 148
Запрещённый приём 150
ЛОВЛЯ НА ЖИВЦА… 151
ЧЕРЕП 156
ЧТО ЕДЯТ БУРЯТЫ? 162
СЛУШАТЕЛИ 167
Пророк 168
Веская причина 169
Диагноз 170
Что такое хорошо… 171
Могущественный сосед 172
Мяло 175
Фетишист 176
ОЛЯ. ЖИЗНЬ ВО СНЕ И НАЯВУ 178
Через тернии к звёздам… 178
Страшная история 180
Радости и печали 182
О празднике и другом 184
Королевская особа 185
С Новым годом! 187
Торжество 192
Гоша, добрый дядя Петя и все… 198
Принцесса на горошине 205
Модница 207
Живописец 208
Прыжок из стратосферы 210
Испытатель 212
Житейские проблемы 213
Любознательность 215
ПУТЬ В БЕССМЕРТИЕ 216
ГИГИЕ;Я 228
ПЁТР ФИНОГЕЕВ
АЛМАЗНАЯ РОССЫПЬ 231
КРАТКОСТЬ – СЕСТРА… 233
РАЗМЫШЛИЗМЫ 242
…СКВОЗЬ СЛЁЗЫ 252
МЫСЛИ ВСЛУХ 260
ГАЛИНА ФИНОГЕЕВА
Я ХОЧУ БЫТЬ ТВОЕЮ МИЛОЙ… 269

 
Литературно-художественное издание

Александр Витальевич Финогеев
Пётр Александрович Финогеев
Галина Александровна Финогеева

Курс в родную гавань


Сборник