Тягин

Рассказ посвящается капитан-лейтенанту Сорокотягину

Стою по дивизии … написал и посмеялся, то еще выражение для гражданского человека, надо бы в кавычки взять.
Гаджиевское лето. Ночь. Солнце неутомимо ломится во все окна.
Только, только «прикипел» в каюте командира дивизии.
Рассыльный
– тащ, к телефону, комендатура!
Бегу по трапу в дежурку, хватаю трубу
– Дежурный 31-й, слушаю!
На другом конце провода офицер с нашего экипажа торопится и перебивает сам себя, докладывая, мол Тягин (наш каплей с железа) в городе остановлен патрулем в невменяемом состоянии и все попытки доставить его в комендатуру тщетны. Тягин собаку пошел выгуливать, после принятия на грудь. Солнце же, хоть и ночь. Вот он и пошел прогуляться. А собачка у него не простая, а восточно-европейская овчарка в самом расцвете, так сказать. И патруль закусил удила, но к Тягину не может подойти и шум в самом центре Гаджополя до небес, все трубки оборвали в милиции и комендатуре. Что делать?
–  Пока ни кому не докладывай, сейчас порешаем, поеду, разберусь.
– Есть! Тащ, только вы осторожнее, он никого не узнает, невменяем.
– Хорошо, разберемся.
Сажусь в машину, в 90-е можно было оставлять машины дежурным на корне пирса возле ПКЗ. Еду. На КПП, в зону и из зоны  в те времена тоже можно было проехать по взмаху руки. Выезжаю в город. Форма одежды китель, фуражка, кортик, повязка Рцы со звездочкой.
В районе шестьдесят восьмого дома на детской площадке и обозреваю всю эту картину Мунка «Крик».
Собака всех держит на дистанции поводка, Саня расслаблено за этим наблюдает, патруль в виде старшего лейтенанта и двух матросов в прострации. Героизм быть покусанными отсутствует напрочь.
Подхожу к старшему, представляюсь, хотя и так понятно, человека выдернули не из постели. Выслушиваю его версию, мол и домой не идет и сдаваться не желает. Объясняю, что это мой человек, с экипажа и я его забираю. Решу все сам. Вижу сомнение у старшего, но погоны каптри делают свое дело и патруль спешно удаляется. Ночь коротка, и видимо их тоже выдернули из кровати, надо бежать досыпать.
– Саня! Это я уже к Тягину, – ты меня узнаешь?
– Узнаю конечно! Смотрит негодяй и улыбается.
– А чего шум поднял?
– А чем я им помешал?
– Пойдем домой?
– Пойдем.
И пошли мы с Тягиным к нему домой. Собакен вел себя смирно, агрессию, как рукой сняло. Довел и до дома, и до квартиры. В дороге успели и поговорить, и посмеяться за наши «счастливые» годы службы в этом славном гарнизоне. Саня был хоть и помладше, но настоящим офицером, специалистом. Никогда не ныл, если служил, то службу нес, как говорят казенным языком, исправно. И не пьяный он был, а выпивший, просто не надо задирать человека на улице, тем более с собакой. Это я про него рассказывал, как он бег за своего мичмана сдавал на инспекции МО.
А я в «дивизию» к себе уехал, дослуживать, без замечаний.