Егорко-слёпыш

Шкала накаливания в крохотной редакции лопнула вместе с терпением единственного корректора. Статью мусолили с утра, и корректор вычитывала уже двадцатую версию. А в итоге, конечно, проглядела хрестоматийную опечатку «утоЧненные - утоНченные». Промах родил креативный заголовок про исключительно «утонченные» цифры из вселенной ям и выбоин на городских дорогах.

На следующий день в провинциальной газете был мюзикл «Кошкин дом». Корректору даже велели радоваться, что сейчас не те времена, когда за такое расстреливали. В качестве либеральной меры наказания сослали барышню в архив - бывшую котельную старого здания.

Специалиста затребовали обратно уже через пару часов. Однако найти ее не удалось. Амбарный замок на двери архива был заперт снаружи. Сумка и куртка девушки нашлись брошенными под лестницей, ведущей ниже, на «нулёвый этаж». (Да, на куцем перильце самой лестницы нашли еще повязанную женскую косынку в крупный горох, но очень линялую и старую.)

Здание расстраивали в разные времена, так основной подвал завалили в 60-х, сверху соорудив цоколь для котельной. Настолько вглубь теперешние работники никогда не ходили, поэтому вызвали все возможные службы и старожила-дворника. Дядя Леша при виде косынки сразу стал креститься и вспоминать какую-то Машутку, что носила письма в сельсовет и пропала. Ходили слухи: Машутка была не первой. «Это Егорко-слёпыш орудует. Ведь он тут и похоронен! Да живьем!! Вот, выходит иногда - свою ищет. Но уж давно стих, а эту девку вы ему подарили», - причитал дядя Леша.

По факту исчезновения девушки возбудили дело. А по факту путаных сведений,  полученных от дворника и пары бабушек из соседнего жилого дома, один журналист рискнул-таки засесть за архивы. И выяснил, что фольклорный «Егорко-слёпыш» был весьма популярен в прошлом столетии.

Еще до Революции объявился в этих краях - очень красивый парень, один из первых местных фотографов. Много экспериментировал с реагентами, потому стал слепнуть.

В бурные 20-е влюбился в красноармейку, но за отказ сжечь свою коллекцию дворянских фотографий был признан «контрреволюционным элементом». К тому времени мужчина почти ослеп и ходил на голос.

Услышав голос любимой, дошел до дыры в деревянном полу подвала в этом самом здании (тогда городском штабе). Куда и упал, а сверху был накрыт саваном из своих фотокарточек и заложен досками.

С той поры он и «откликается» на всякий женский зов, то ли веря ему по-прежнему, то ли ища тишины...