Жил-был Гриня

Жил-был Гриня

Утро выдалось тёплое, солнечное. Петухи голосили как одурелые. Гумус вышел на крыльцо в одних трусах, потянулся, подставил щетинистое лицо ласковым лучам.
-А ну иди, шельма газовая! – услышал он резкий вопль бабы Юли. Собирался почесаться кое-где, да с перепугу руку отдёрнул. А баба Юля тащила на верёвке упрямую и очень зловредную козу, которая очень хотела жевать кусты прямо у гумусова плетня, а уж никак не идти куда-то по пыльной просёлковой дороге. Козу звали Кукуха. И бабу Юлю тоже звали Кукуха. Обеих за то, что были с немалой такой чудиной.
Одного дня Гумус, ничего не подозревая, вышел утром, сел в свой трактор и поехал на работу – на молотилку. Приехал, выскочил ловко из кабины, поздоровался с мужиками. А они ржут. «Чё ржёте?» - говорит. А они: «У тебя, чё ль, новая подружка завелась?». Обернулся, а из телеги Кукуха выглядывает. Чёрт её не знает, как туда попала. Копытцами по борту постукивает и блеет. Как будто насмехается. Пришлось разворачиваться и везти скотину домой. А там уж и баба Юля хай подняла, что, мол, украл, ирод, кормилицу единственную, родную, чуть ли не дочечку рогатую. Ну точно, что одна, что вторая – поехавшие наглухо.
Тут мимо ехал председатель на своём УАЗе, гремя подвеской. Махал Гумусу рукой и кричал в окно на всю улицу:
-Здорово, Гриня! Дай картошки! Слышишь, нет? Картошки хочу!
Гумус поморщился только, махнул рукой в ответ. На самом деле его звали Григорий. Но кличка к нему прилипла с незапамятных времён, когда он пьяный свалился в компостную яму. Полдеревни собралось на помощь, тащили верёвками, гоготали весь вечер и приговаривали, что чуть было в гумус не превратился. А за картошку Гриня теперь получал от собственной нерасторопности. По осени ещё было, когда весь посёлок обирал картофельное поле. Как-то утром председатель заехал к Гумусу поговорить, увидел в сенях мешки и попросил немного. А Гумус с похмельного просонья возьми да ляпни, мол, сам бы пошёл и набрал. И уже даже пакет замызганный нашёл в углу, собирался отсыпать, но председатель развернулся и широким шагом усемимилил в машину. С тех пор, как встретит Гумуса, всё ему эту картошку припоминает.

Вечером Гумус, уставший с полевых работ, вернулся домой. Долго возился на крыльце, скидывал пыльную обувь, подметал комья грязи, что натрусил. И уже вот потянулся рукой с ключом, чтоб дверь открыть, да понял – открыто. С опаской заглянул в сени… никого. Расслабился, решил, что забыл утром второпях дверь закрыть. Только шаг сделал, как услышал козье блеянье. Пригляделся, а в углу стоит Кукуха и жуёт мешок.
-Вот скотина! Ты как сюда попала? – спросил и улыбнулся. Как, как… ногами.
Делать нечего, голодный, измотанный, а пришлось идти к бабе Юле, вести еёную дочечку, а то ж ору будет, неделю не уймётся.
Баба Юля сидела на завалинке и смотрела вдаль.
-О, явились… - недовольно протянула она, не поворачивая головы. – Я её когда ещё за тобой послала. И нету. Ни тебя, ни козы. – ворчала она.
-А чего хотела-то, баб Юль? – не совсем доумевал Гумус.
-Вишню мне обрежь. А я тебе грибов дам.
-Каких грибов?
-Волшебных!
-Какую вишню, бабуль?
-Да вон ту. – она махнула рукой куда-то в сторону. – Замёрзла, стоит теперь горестно, взгляд не радует.
-Ну так давай пилу, обрежу.
-Де я тебе её возьму? Свою надо было нести.
-А я откуда знал? Схожу щас, уж погоди маленько. – и Гумус двинулся со двора.
-А тебе коза, чё ль, не сказала, чтоб пилу взял?
Гумус на секунду замер в изумлении. Да опомнился быстро. Это ж Кукухи, что с них взять. Вишню спилил, конечно же. Стащил ветки в кучу за домом. Глядит, а старшая Кукуха и правда какой-то пакет тащит.
-На вот тебе, пожарь с картошкой. – протянула ему свёрток с какой-то землистой трухой и листьями. Гумус и брать не хотел. Потом, было, решил, за околицей выкинет.
-Благодарю, бабуль! – да и забыл, так домой и приволок. Ну и зачем-то приготовить решил. Всё равно в доме кроме яиц, картошки и бабкиных грибов ничего не было. До магазина дойти некогда, всё колхозные работы нескончаемые.

Гумус не показывался на люди трое суток. На четвёртые явил миру своё измождённое тело. Под глазами синяки цвета сливянки. Ноги подгибаются, руки дрожат и на ветру покачивает.
-О, нарисовалси… - баба Юля сидела на скамеечке у забора со своими подружками. Увидев его, старушечья стая мигом замолчала. Все замерли. Даже собаки деревенские замолчали. Даже гуси через три дома гоготать перестали.
-Убил бы тебя, дуру старую! – Воскликнул Гумус. Ну как воскликнул, мыкнул полувнятно из последних сил. – Да мочи моей нет пока что.
-Как-то ты выглядишь плохенько… Может, тебе травок дать, чайку попьёшь, восстановисси… - выдала бабка.
-Я тебе что плохого сделал, ведьма ты кривая? Чуть не сдох с твоего подарочка!
-А чавой не так-то?
-Да всё не так! Обблевался весь! Три дня полоскало, думал, крякну раньше тебя!
-Чем обливался-то? – так наивно, чуть не до коликов за ушами, спросила бабка.
-Что чем? Блевотиной! – очень громко выдавил из себя Гумус.
-Чё, прям из ведра? Где ж ты её целое ведро взял?
-Наблевал! Етить тебя, ведьма старая!  - Гумус плюнул в землю и злобно удалился в кусты. За спиной только услышал, как бабки активно зашептались. Прислушиваться не стал. Решил, что лучше ещё денёк дома полежать.

Однако, как принято говорить в русских селеньях, беда не приходит одна. Не успел Гумус в себя прийти, как к нему в гости приехал старый друг Венька из города. Не успели ещё ворота закрыться за его машиной, как Веня начал кричать, что только что из Египта, сувениры какие-то совать в руки, пакеты и сумки, в которых что-то очень подозрительно звенело и воняло рыбой. Гумус заглянул в один пакет и подумал: «Это ж как это связана с Египтом раскрошенная чурчхела, водка и вяленые щуки?». Венька меж тем накрывал поляну прямо на капоте, надоставал каких-то нарезочек, стаканчики пластиковые и сок мультифруктовый.
-Это чтоб на утро отрыжка послаще была. – Ухмыльнулся он, проследив печальный взгляд Гумуса.
К вечеру, понятное дело, полдеревни собралось. Веньку тут любили, он всегда приезжал щедро и громко. Когда водка кончалась, все шли к местному деду-бизнесмену, который торговал всем подряд прям из дома, даже гвоздями и клизмами. Но в ходу были спирт и дешёвая палёнка. Музыка не прекращалась, вопли тоже. Не стихала вся деревня, кроме бабы Юли. Она как левой пяткой чуяла, что из дому лучше не высовываться и козу от греха подальше спрятать.
Ранним утречком, день, пожалуй, на пятый Гумус с трудом оторвал голову от подушки, нащупал привычным жестом у кровати минералку, жадно выпил полбутылки и прохрипел:
-Я так больше не могу, не мальчик уже – с похмелья на работу, а вечером опять пить… - но ответа не услышал, даже испугался. Венька обычно стонал ему что-то в ответ. Уселся на кровати, осмотрелся, прислушался. Тишина дома. На улицу выскочил. Аж бегом бежал. По двум причинам: друга искать и по нужде прижало резко. А Веня тем временем жизнерадостно лежал в шезлонге под сенью раскидистой груши и пил кофе.
-С добрым утром, чупакабр! – бодренько крикнул он. Гумус посмотрел на него и пошёл дальше по своим неотложным делам. Вернулся назад, а Веня уже протянул ему дымящуюся кружку.
-Я так больше не могу… - снова начал Гумус.
-А больше и не надо… - Веня был противно свеж и невозмутим.
-Да я в тракторе сегодня сдохну, жару в сорок градусов обещают. – Канючил Гумус, отхлёбывая кофе и пытаясь подавить подкатывающую тошноту.
-В каком тракторе? Воскресенье сегодня, выходной, Гума! Сегодня я буду готовить тебе национальное египетское блюдо. Я его там ел, вкуснота! Пальчики оближешь, отвечаю! – и он полез в машину. Гремел там чем-то, доставал опять какие-то свёртки, банки и… казан… Гумусу на душе полехшало, хоть сегодня уж без пьянки, может, обойдётся.
Совсем рядом задребезжал УАЗ председателя. Увидев покачивающегося во дворе Гумуса, он притормозил и закричал:
-Где моя картошка? – и поддав газку, с ухмылкой поехал дальше.
Пока Гумус себя в порядок приводил, возился где-то то там, то сям, Веня уже мангал разжёг, казан поставил. И даже пивка успел выпить с местными пацанами, которые сами в общем-то его и принесли, лишь бы только рядом с Венькой покрутиться. Гумус взял странную бутылку с жидкостью бурого цвета, покрутил в руках, осторожно открыл и подозрительно понюхал.
-Это потрясающее масло! Я его оттуда аж полтора литра урвал. Да ещё и почти даром. – и ткнул пальцем на мятый бумажный пакет. – А это чёрные бобы. И знаешь, что мы сейчас будем готовить? – он плеснул в разогретый казан чуть ли не всю бутылку этого дивного масла, и округа тут же наполнилась смесью дивных ароматов. Пахло синькой, целлофаном и прокисшими опилками.
-Что? – с опаской спросил Гумус.
-ФУЛЬ! – очень торжественно выкрикнул Веня. Жаль, не было барабана. В него бы для эффекта треснуть посильнее. А пацаны заржали и чуть не подавились пивом.
Веня несколько часов колдовал над казаном. Что-то добавлял, что-то подсыпал, пробовал и причмокивал. В это время в обратную сторону ехал председатель. Хотел что-то крикнуть про картошку, да не смог от такой дымищи, ускорился и умчался восвояси. Наконец странное варево было готово, и Веня с гордым видом разложил его по пластиковым тарелкам. Гумус сначала брезгливо понюхал. Потом осторожно лизнул. Поднял глаза и ужаснулся, Венька наворачивал ложками, а на лице его расплывалась блаженная улыбка. Пришлось тоже пробовать. На удивление вкус оказался ничего так. Явно вкуснее, чем выглядело.
А ровно через час всех участников пиршества скрутило так, что из кустов до поздней ночи выйти не смог никто. Вокруг закончились лопухи и листья винограда.

Гумус проснулся в пять утра. Не просто проснулся, а подпрыгнул на кровати и ударился ногой о стену. Точно так же подскочил и Веня, спавший на раскладушке, которая под ним сложилась. В распахнутые окна ворвались оглушающие звуки апокалипсиса. Грохотала музыка. И не просто музыка, а что-то трескучее и сильно репящее. А следом послышались заунывные вопли. Или вой адских псов. Или ор грешников с раскалённых сковородок. Гумус так сладко спал, что сразу и не вспомнил, что сегодня настал день рождения всей деревней горячо любимой бабы Юли. В этот день она будила окрестности громкой музыкой. Она включала патефон. Да не просто так, а каким-то заоблачным чудом присоединённый к невероятного размера колонке, звук из которой содрогал окна всей округи. Кто и когда сконструировал ей сие чудо, было загадкой века для всех жителей. А на вопросы Кукуха, конечно же не отвечала. Как про патефон, так и про свой возраст.
-Что происходит? – спросил охреневший Веня.
-Ой, не ссы, это бабка дуэтом с Утёсовым поёт.
-Чё? Какая бабка?
-Наша. Кукуха днюху празднует.
-Ты серьёзно?
-Серьёзно. И как ты за столько лет ни разу на этот праздник Сатаны не попал?
-Ты хочешь сказать, что это она так воет?
-Ага… - Гумус ухмыльнулся. – Бежать надо, Веня… Бежать!
-А что, ещё хуже будет?
-Будет хуже.  Через час она пойдёт по деревне, будет колотить клюкой в окна и орать таким матом, что ты с роду не слыхал. Мы вообще все думаем, что в этот день из неё демоны на свободу лезут и в страшных муках сами себя рожают. А ещё будет таскать с собой бидон с каким-то бушующим говном и кидаться во всех, кого встретит. Так что бежим, пока она свои оды преисподней не закончила.
Гумус повёл Веню огородами, через старый коровник, где пройти было страшно, везде торчала арматура и рос борщевик. Но тропинка была хорошо набита. Не одни они проскакали по ней в это счастливое утро.
Пришли на речку. А там не продохнуть. Местные бабы бежали в этот день в лес, а мужики от мала до велика на рыбалку. И совсем было не важно, какая погода, какие дела у кого были. Лишь бы не получить вонючей жижей по мордасам.
-Чёй-то ты припозднился сёдня, Гриня! – крикнул кто-то из кустов.
-Проспали… - виновато отозвался Гумус.
-Успели?
-Успели… но музыку послушали. – ответил Веня. – А куда мы идём? – спросил он уже у Гумуса.
-Знаю я одно секретное место. Никогда без рыбы не уходил.
-А удочки?
-Хренюдочки!
-А другие почему не знают?
-А ты у них и спроси.
Гумус вёл друга по болотистому берегу, заросшему камышами и рогозом. Воды местами доходило до пояса.
-А не потонем? – нервничал Венька, пробираясь следом, лишь бы не отстать.
-Ты что, дурак совсем, плавать разучился?
-Так тут болото…
-Тут не болото, тут болотистый берег. И не хнычь, пришли уже.
Гумус вывел Веню через очень густые колючие кусты. И они оказались на краю огромной промоины. С берега её закрывали точно такие же заросли неопределённого растения, которым оба ободрались, как о тёрку. Вся поверхность была покрыта болотной зеленью. С реки – тоже стена кустов. Ниоткуда не увидишь.
-А теперь смотри! – шепнул Гумус и прыгнул на месте, раздавая в разные стороны громкие брызги.
Вода словно ожила, забурлила, закипела. Всё зашевелилось, словно кто-то бегал по воде, под водой и над водой одновременно.
По сухому берегу шли уже с видом победителей. Оба в одних трусах, наперевес через плечо неся связанные кулём штаны и футболки.
-А почему мы с собой мешок не взяли? – Спросил Веня. Щас же засмеют.
-Не засмеют! – важно ответил Гумус.
Веня шёл рядом с другом, гордо подняв голову, и видел, как все мужики молча провожали их завистливыми взглядами. И чувствовал, как ему по спине похлопывает мощный рыбий хвост.