Глядя прямо в глаза

Виктор Матюк

Глядя прямо в глаза

Глядя прямо в глаза даме средних лет, задам ей вопрос
И хочу от неё же услышать искренний ответ: почему
Её сердце не кипит от горьких проступков и обид?
Каждый может согрешить и о грехе враз забыть,
Карта бита – нечем крыть, суть в том и состоит,
 Что рок постоянно зрит и не только ввысь,
Грех ему кричит: «Посторонись!
На карту поставлена толика фарта, а чужая жизнь
На тонком женском волоске едва-едва висит!
Как поступить, чтобы не омрачить чужую жизнь?»
В противовес тому бес орёт в темноту, что не может
Эту тему просто так закрыть, его огромный язык
Давно уже к мягкому нёбу прилип, а кадык
Дрожит, он и вправду велик, в тот же миг
Кверху взлетел язык, он не может себе простить
Незаметный бзик, теперь ему людская толпа мстит!
Ему рядом с людьми не жить! Он бы хотел даму приободрить,
И морально защитить, чтобы как-то уладить разгоревшийся конфликт!
Кажись, он уже своего апогея достиг, лесбиянки и геи,
А также примкнувшие к ним ди-джеи вряд ли сумеют
Сполна осознать тот значимый факт, если огласке
Предать женский скул, который с насиженных мест спугнул
Всеядную толпу и тут же развеял на ветру только что возникшую молву!
Что я, что ты, мы оба при свете ущербной Луны в люди не вышли,
Нам не помогал Всевышний, Он все свои мысли отдал блаженным и нищим!
Мы же почувствовали на собственной коже приступ болезненной дрожи,
Возможно, чуть позже она пройдёт, время теряет счёт,
На реке гудит пароход, тот гудок режет слух,
Яркий свет захватывает дух! Как жаль, что опавший наземь туман,
Мешает нам вовремя заметить женский обман, любовный роман
Ещё не зачах, едва горит семейный очаг, в бабьих очах страха нет,
Она намедни с особым уважением исполняла миньет
Мужчине средних лет, у них полный паритет
В смысле продуманных любовных сцен!
Всё – тлен! Всё – суета!
Отбиваешься от греха с утра и допоздна, но явь одна и та,
Работаешь от звонка и до звонка, твоя ноша тяжела,
А жизнь – пуста, как за плечами рваная сума!
В душе – ни дыма, ни огня, любовь пролетает мимо,
О себе постоянно напоминает гордыня, она и поныне
Сомлевает от едкого дыма дамских сигарет, звон монет
Облегчают доступ к телу, оно зависит всецело
От простыни белой на огромной кровати,
Рок, проклятый втемяшился в даму некстати!
С него горя хватит, он за свои грехи сполна заплатит,
После молчаливых объятий и дальнейших мероприятий
Трудно женщину от себя как можно дальше отвадить!
Тот, кто платит, сам составляет график телодвижений,
До божественных знамений рукой подать,
Их надо принимать, как благодать
И не забывать, если карта пошла в масть,
Значит, процесс общения уже начат!
Хотя наши мысли черны, мы на связь душ и тел обречены,
Хотя не венчаны мы, но с другой стороны мы здесь все равны!
Ты – без жены, она – без мужа, дома остались холод и стужа,
О ужас, возникшая страсть под напором промозглого ветра
Проникла в земные недра, в паху кружит и мешать спокойно жить!
Не стану и я время зря торопить! Пока в углу ещё горит лампада,
В душе звучит Ламбада, временная бравада в локти вцепилась
И тут же массивная дверь в земной рай приоткрылась!
Слаженный союз обнажённых тел двух достиг апогея,
Он – не трус, да и она – не холодна, а чужая жена – не стена,
Можно отодвинуть, пососать и вынуть, пошлым взглядом окинуть
Жалкое жильё, вычеркнуть из памяти всё, что было к греху приобщено!
Преходяще всё! Не страшась своих форм, грешники перешли на подножный корм,
Детородный орган - не фантом, он рвётся на простор, самому себе в укор,
Легко взмахнув одним крылом, зрит в упор на прекрасную Ассоль,
Ей мой нижайший поклон! Она издаёт жалобный стон,
Сосед вынес на балкон плачущий саксофон:
«Не неволь мою душу, грешная любовь!
Утоли мою печаль, как бы невзначай, но не говори-«прощай навеки»,
Буду тебе до конца жизни верна, и ты навсегда запомнишь эти времена!
Да, я далека до идеала, живу и удовольствие от жизни получаю,
Я же в тебе души не чаю!» Любовь легко может отбиться от рук,
Пошатнётся под ней старенький и изношенный стул, послышится гул
После его падения, новое приключение повергло наземь согрешение!
На земле не все равны, наши дни здесь сочтены, в этом нет нашей вины,
Ничего не ждёт моя родня от завтрашнего дня! Здесь только я и ты,
Над нами скопом летают наши сокровенные мечты,
Невдалеке цветут сады и полевые ромашки
Вздыхают горестно и тяжко!
Ночь исчезнет прочь,
Ты за грех заплатишь медный грош,
Что посеешь, то пожнёшь, наша плоть не может инстинкты побороть,
Когда-то наш весь род умрёт, он сменит галоп на иноходь!
Жизнь слишком коротка, чтобы тратить здоровье своё,
Она исчезает во мгле, пребывая в забытье,
Когда в семье царит раскол,
Значит, жизнь пошла на излом,
Полный разброд в душе, дрязги и ссоры на меже, дама треф
Понукает мужчину на грех даже в Чистый четверг!
Из области горячечного бреда и сонных грёз
Без стенаний и горьких слёз страсть продолжила свой полёт,
Неудачно закончился её перелёт через склоны заснеженных гор!
Отсюда вёрст восемьсот до дивного узора, любви и укора
Старого и вредного прокурора! Он нёс такой вздор,
Подсудимый снял головной убор, и готов был сбежать во двор,
Но арестантская судьба не проста, она соткана из грубого холста!
Чем больше узнаёшь людей, ищешь себе жену из ****ей,
Если она царских кровей, она добрей и мудрей
Своих поводырей! Она не побежит за первым встречным
И никогда не оставит одного тебя на остановке конечной,
Она согласна выйти замуж без платья подвенечного,
Ничего нет в жизни вечного, конечно, нельзя жить беспечно,
Женским благородством пренебрегает мужское скотство!
В тот миг, когда любовь из груди улетает,
Быстро страсть в серой дымке тает,
Момент истины впечатляет!
Женщина не отрицает,
Что она по своей стезе шла налегке под лёгким шефе,
Зажав нательный крест в девичьей руке!
Она с роком и с богом была накоротке,
Они попытались вести её на коротком поводке,
Она крутанулась на высоком каблуке,
Блеснул Фаворский свет вдалеке,
Разразилась гроза, в душе началась буза!
Постоянных любовниц обижать нельзя,
Они смотрят на нас чаще всего анфас, и определяют на глаз,
Кто-то ты? Конченный педераст или обычный нищий ловелас?
Женщина балахманная самая желанная из всех,
С кем масса утех расписывала наш общий портрет,
Мы остались друзьями на много лет! Таёжный лес исчез
Из поля зрения, канули в Лету годы общения, время прозрения
Разбросало в скользкой стезе огромные каменья, обнажив ощущения
До наготы, мне бы свою спутницу найти и уверенность обрести!
Неисповедимы Господние пути! Не пройти бы мимо
Стольного града Иерусалима, там пилигримов не обожают,
Подхалимов евреи куском хлеба не обделяют, и души не чают
В людях тех, кто грешит независимо от прожитых лет!
Вертеп в душе, грех может затеряться в толпе,
Былое время бросив на алтарь, ты тут же перевернул календарь,
Вспомнил заоблачную старь, нервы – не стальные, ощущения земные
Одолевают страждущую плоть, как бы не пропасть за медный грош!
От собственных грёз далеко не уйдёшь,
Что посеешь, то пожнёшь!
Я же иногда мог сойти с ума, дом, как тюрьма, одна и та же еда,
Одни и те же поцелуи и объятья, коль нет в семья согласья,
Пиши – пропало всё, ничто не вечно под Луной,
То недород, то очередной запой,
То проблемы с питьевой водой!
Дни идут своей чредой, расчёсываешь лохматые волосы пятернёй,
И чужую душу бередишь, ну что за жизнь, когда потерян смысл
Любовного общения, нагромождение мыслей и дум
Под силу людям двум искоренить и сразу забыть обо всём,
Так легче нам расставаться с общим грехом, когда за окном
Сплошной дурдом, да и в доме твоём – беспокойный сон!
В спешке мечусь между орлом и решкой, зрю с усмешкой
На мир наивный и грешный, там повсеместно выжить невозможно,
Ты чувствуешь себя неловко и одиноко, вокруг только распри и склоки!
Мимо раскрытых настежь окон по водостоку проплывает звон высокий,
Ты выглядишь лопухом, грехи выходят боком, а за накрытым столом
Звучит поминальный псалом! Можно тронуться умом,
Хотя худшее не произошло, дышится свободно и легко,
Да и от сердца отлегло всё, что грешно! Дня как не было,
Прошлое прошло, закрыто наспех зарешеченное окно,
Попили, покутили, спешно согрешили и разошлись,
Увиделись, ни на кого не обиделись, а когда из объятий вырвались,
Осознали, что будничная жизнь, пролетает, как снежный вихрь,
Не торопись, молись, поберегись, может обвалиться на голову карниз!
Рок только с виду пушист, он вблизи смотрит на расписные витражи,
Транжирит чужие грехи, и кричит судьбе: «Не мельтеши перед глазами!
Мы как-то сами после пылких объятий поставим знак согласия
Между мной и чужой женой!» Постой паровоз, не стучите колёса,
Грешница, не задавай мне лишних вопросов, не дыми папиросой,
Жизненная проза таит в себе угрозу яви, как себя заставить
Женщину любить и с ней не лукавить? Боже правый,
Оставь грехи мои в зелёной дубраве,
Пусть взгляд усталый не замечает мерзкой отравы на скользкой стезе,
Пока святость таится во мне, как на барахтающейся в бушующем океане щепе,
Хочу, чтобы на моём утлом челне всегда и везде царили святость и благодать!
Не желаю ничего знать, велик соблазн принять несколько великих цитат
В пенаты разума своего, хотя в мире нет ничего оригинального,
Нужно пройти через всё, что исцарапало до крови твоё нутро
И постаревшее лицо! Не всех ты знаешь, не всех видишь,
Не всех в ответ на свои рифмы услышишь,
Но пишешь для всех, на ком есть первородный грех!
Тот, кто появится в следующем веке, и шире раскроет собственные веки,
Раздвинет зелёные ветки перед очами, встанет на колени в златоглавом храме,
И все печали, как бы не были они крепки, и на помине легки,
тут же сбегут и не сочтут за труд принять ложь в штыки!
Из разных уголков страждущей души звучит божественный глас,
Он диктует для нас тот таинственный поэтический ряд из слов и замысловатых фраз,
И заставляет грешников всех заново переписать собственный портрет,
Чтобы Фаворский свет в страждущей душе никогда не померк!
Едва шуршит Фортуны колесо, слегка скрипит оно,
Страсть вошла глубоко в грешное естество
И оно опустилось на самое дно!
Живёт грешно, вдоволь пьёт креплёное вино, бес с ним заодно,
А на стезе и холодно, и парко, общепринятые стандарты
Спутали все карты, душа встревожено дрожит, в горле першит,
Тяжело все неудачи пережить, вокруг снежит, грязь и слякоть,
Дождь продолжает за шиворот медленно капать!
Солнца сияние, скромность и обаяние
Возникло на предсказанном гадалками пути,
Мимо них не удалось пройти, в белую шаль укутаны,
Не похожи на пугало, высокое чело и благородное естество
Свой путь по стезе любви почти прошло! Оно просит прощения
У забытого со временем своего круга общения, принимая сокращение,
Как факт неповиновения! Жизнь, как для еврея государственная лотерея,
Научит тебя, как коза барана, и ты без гроша в кармане в полупьяном состоянии
Выскочишь нагишом из ресторана!
Утратив собственную речь, попытаешься грехи скопом сжечь,
Над ухом просвистит картечь, часов через шесть тяжесть упадёт с покатых плеч и грохнется оземь!
Золотистая осень в яркие цвета окрасит проседь на левом виске,
Ты уходишь налегке, в одном коротком пиджаке,
Зажав нательный крест в кулаке, восвояси,
Не улыбнувшись ни разу заковыристым фразам во след, тебе немало лет,
Ты – домосед, хотя ты - немощен и сед, за твоей спиной огромный букет
Из замысловатых хворей, они волей или неволей прочно связаны с долей!
Младая дева робко смотрит налево, невдалеке трибуна мавзолея,
Его строили для грешного и кровожадного еврея!
Он довёл империю до ручки,
Мне бы где-то занять четвертак до получки,
Чтобы решить свои проблемы! Не время и не час
Впадать в транс, мимолётная связь обескураживает нас,
Только дым от дамских папирос беспокоит мужской нос,
Будто стук паровозных колёс, страсть прячется в логово своё,
Молчит и на всю округу не кричит: «Ё- моё! Кто ославил имя моё?
Преходяще всё!» Под руку тотчас бедолаги взгляд упал на книжный шкаф,
Он – не князь и не граф, боль видна в его глазах, но мыслей размах
Постоянно давит на разгорячённый пах! Да, он - раб статных баб,
Их он не раз крыл матерными словами, и следовал медленными шагами
За дамами преклонных лет, оставивших в его душе неизгладимый след!
Для них в его нагрудном кармане есть пухлый конверт, там денег нет,
Но что-то там есть, там, небось, спрятаны совесть и честь!
Он просит всех своё бедственное положение учесть,
Лишь потом начинает процесс общения!
После примирения начинаются жаркие прения
По поводу и без повода, содержимое бутылки пролито у развилки общего пути,
Господи, прости за искус, и внезапно нахлынувшую тоску и грусть!
Вот где зарыта собака мимолётной любви и всеобщего разврата,
Когда все умирают от рака! Сокращается население, молодое поколение
Ищет общения на стороне, оно не знает ни таблицы умножения, ни деления!
Камень преткновения – корень всех бед земного бытия! Грешен я,
Грешна моя стезя, однако мне свои тайны доверяют подруги и друзья!
Вокруг галиматья, надо себя поберечь, избегая странных встреч!
Прячусь в логово своё, забиваю болт на всё, продолжаю жить грешно,
На мне демисезонное протёртое до дыр пальто, его не купит никто!
Пока солнце ещё не взошло, натянул на себя шерстяное трико,
Допил вино из именной кружки, запил соком из стеклянной чекушки,
Крыл бабу последними словами, она едва семенила ногами,
В общем шуме и гаме душа автора рассыпалась словами,
Будто небо святыми образами! Присел в полосатой пижаме
На старую лавку под своим окном, рок вильнул хвостом и был таков,
Он один из лжебогов, чьё зло в праздничные одежды облачено
И уже давно! Все лежебоки на одно лицо, они женщин пробуют на клык,
В тот злополучный или радостный миг странный на вид мужик
Поднял истерический крик, ему кто-то попытался в задницу вонзить
Кое-что, но даже божество для осуждения слов до сих пор не нашло!
Что нам пули, мы стоим в карауле, нас картечь не берёт,
Наш поезд мчится вперёд, час придёт и отрезвевший народ
Окончательно поймёт, что выпереть за паперть
Нас могут коленом даже в Чистый четверг!
Глянец женской плоти не против свежестью кожи блеснуть,
Женщина, что сидит напротив, пытается вникнуть в суть происходящего,
От прошлого до настоящего рукой подать! Она привыкла под небом порхать,
Это божественный знак, он помогает выживать в холоде и голоде, в скуке и тоске,
Оставшись наедине в позе рака, однако где же драка? Её нет, баба делает миньет
Старому барбосу, он спокойно курит папиросу и много не задаёт женщине вопросов!
Он знает, что скоро водка будет снова по рублю с носа, для молокососов,
Рыжих и курносых – иная ставка, если у них есть справка от врача,
Что им перегрузки переносить нельзя! Я же был простым рабочим,
Все мы зубы на статных женщин точим, втихаря дрочим, чаще по пьянке,
Вернувшись с гулянки! Застенчивое быдло словесный вздор несло,
Сломанное весло через многие испытания прошло,
В отдалённый покой ухожу я один,
В груди горит огонь желания,
Душа грехом уязвлена, измучилась она наедине,
Рыдает в полночном сне, ком снежный к горлу подступил,
Каким я был, таким я и остался, бежал, спотыкался и падал оземь,
Зашибался, но при своём мнении всегда оставался!
На большее никто не рассчитывал, потом бедолага не встревал в драки,
Бес полосатый, слегка поддатый присел у колеса измученной колымаги,
Выпил пару глотков воды из солдатской фляги, будто бродяга из тайги,
В лесу в тот миг токовали глухари! Они тосковали по безответной любви!
К бабке не ходи, лучше жалкие гроши назад верни, пусть знают упыри,
Что здесь врежут между глаз поленом или пнут коленом в зад,
Чтобы вовремя одумался божий раб! Все грешат, и я грешу,
Все прут за Прут, и я спешно пру, играю с судьбой в незатейливую игру,
Потом отдыхаю на промозглом ветру, одиночество люблю,
Устоять против соблазна вряд ли смогу! Глядя в глаза даме,
Спросил и ответил на все вопросы прямо, без купюр и сокращений,
Я бы не услышал от неё слов прощения, только женские ухищрения
Стремглав бы всплыли наверх, если бы я с ней сочетался браком,
Не я её, а она меня поставила бы раком, она знает толк в литературе,
Я же это ощутил на собственной шкуре, что взять с дуры, если то,
Что присуще её глубокой натуре, сказывается на её фигуре! Всё в ажуре,
Яйца ещё не висят на стареньком абажуре, зато халтура на лицо,
Известно испокон веков, что ублажающий крик и женский стон,
Как новинка для дураков! Противостоять нужде тяжело,
Когда она уже постучалась в открытое настежь окно,
Ловушек нет страшней на свете, чем тайные силки и сети!
Брошенные на чужих людей дети, у бесов на примете,
Они ответят за грехи папаши и своей мамаши,
Мир не станет краше никогда, Зависть, Ревность и Злоба зрят в оба,
Эти три особы – ****и высшей пробы! Они способны на всё,
Как и подобное им ворьё, оно распускают ложь и вранье,
Постаревшие рано дамы упрямо пишут эпиграммы
На мужчин-хамов, хотя сами намного их хуже,
Из-за белоснежных кружев, виден огромный язык,
Он издаёт удручающий рык, этому способствует огромный кадык!
Когда бы не ****ство и не пьянство, не святотатство и не тунеядство,
То вовек не познал бы рабства и хамства одинокий человек
В момент противостояния планет! На женское – «Нет»,
Есть один ответ, не секрет, что свет не без добрых людей,
Срам их гонит взашей вдоль речных камышей!
У них нет ни друзей, ни подруг, они исчезли, как пустой звук,
Отбившись окончательно от приятельских рук, напрасно ждут,
То там, то тут, когда же их позовут к общему столу, ясно даже дураку,
Что ханыга сам мигом сами съест халву и пустит по свет безутешную молву,
Что неразумная свинья должна объедки со стола есть сама!
Была бы сковородка и бутылка водки на столе,
Зависть тут же исчезнет во мгле, и в женском дупле
Воцарятся покой и тишина, женщина в спальне почему-то
Спит одна, а рядом на подушке - её медали и ордена!
Господа, у нас жизнь одна и слишком велика её цена!

г. Ржищев
15 октября 2024 г. 16:30