Всплывшее завещание на квартиру

Лев Моисеевич любил московскую осень. Особенно хмурые и серые осенние дни. Житель столицы в третьем поколении, рождённый и выросший на этих улочках, он обожал наблюдать из окна своей просторной кухни за уличной пожелтевшей промозглостью. На плите в старой турке поспевал свежий кофе с корицей и гвоздикой, как он любил. А на столе лежала рукопись новой статьи. Лев Моисеевич принципиально до сих пор писал от руки. Он  свято верил, что только так написанный текст становится "живым", обретает  смысл, энергию и даже дыхание.
К счастью, его зять Антон никогда не отказывался перенести каракули тестя в компьютер. Лиля, единственная дочь Льва Моисеевича звонила недавно. Как раз сегодня после обеда они обещали зайти, значит, статью нужно было закончить. На счастье Льва Моисеевича издание, для которого он писал, помимо электронной версии, имело также и бумажную, которую продавали в киосках. Пенсионеры охотно этот журнал покупали, и статьи и рассказы Льва Моисеевича, как выражался Антон, им "заходили".
- Моя мама Вас постоянно читает, - уверял его зять. - Она ваша ярая поклонница.
Говорил ли зять правду или льстил - оставалось загадкой, но слышать такие слова Льву Моисеевичу было очень приятно.
Он уже приготовился сделать себе кофе и устроиться с бодрящей чашечкой возле окна, чтобы понаблюдать за улицей и озябшими пешеходами, вынужденными в такую погоду находиться там, снаружи, а не в теплых, уютных квартирах.
Едва Лев Моисеевич успел снять турку с огня, едва заветная пеночка начала рваться на свободу, раздался сигнал домофона. Мужчина посмотрел на часы. Было только 9 утра, а дочка и зять обещали навестить его гораздо позже.
Других гостей Лев Моисеевич не ждал. Поэтому решил сигнал проигнорировать. Наверное, кто-то из соседей забыл свой «магнитик». Мужчина устроился в кресле, завернулся в плед и собрался созерцать.
"Пусть других дергают, - подумал он".
Однако сигнал повторился, потом еще и еще. Сомнений не было, визитеру явно был нужен Лев Моисеевич. Раздосадованный хозяин отправился открывать.
- Кто? – спросил он.
- Лев Моисеевич Шапиро? – послышался голос из динамика.
- Да…
- У меня есть послание от Вашей матери, - ответил незнакомец.
Лев Моисеевич вздрогнул. Его мать, которую он всю жизнь боготворил, Роза Марковна, умерла десять лет назад. Ее потеря стала страшным ударом для мужчины, даже после ухода жены он так не переживал.
- Откуда вы знаете мою мать? – настороженно спросил мужчина.
- Лев Моисеевич, вы уверены, что хотите говорить об этом через домофон? – как будто насмешливо спросил человек. - Разрешите мне подняться и все Вам объяснить на месте.
- Подождите несколько минут и перезвоните, - скороговоркой сказал хозяин и положил трубку домофона.
Какое-то время Лев Моисеевич раздумывал, а затем подошёл к телефону и набрал номер дочери.
- Лиля, вы можете с Антоном прийти сегодня пораньше? – спросил он, - Желательно прямо сейчас.
Он выдержал паузу и выслушал вопрос дочери.
- Нет, пока ничего не случилось, но может случиться, - сказал он. - Мне нужна поддержка. Входная дверь будет открыта.
Завершив разговор, он отправился в комнату, окна которой выходили во двор, и выглянул наружу. Действительно, возле подъезда стоял и курил неприметного вида сухощавый мужчина в старомодном длинном пальто и кепке. Разглядеть его получше с четвертого этажа добротной «сталинки» возможности не было.
- Эй, это Вы сейчас звонили? – крикнул Лев Моисеевич.
Незнакомец поднял голову и приветственно помахал рукой.
- Звоните, - коротко велел ему Лев Соломонович и поспешно скрылся в окне своей теплой берлоги от сырой реальности внешнего мира.
- Меня зовут Михаил Фридман, - представился нежданный гость, когда хозяин квартиры проводи его на кухню. - Вам эта фамилия о чем-то говорит?
- Нет, - пожал плечами Лев Моисеевич. - Вам кофе с сахаром, или…
- С сахаром и молоком, пожалуйста, - ответив на вопрос хозяина дома, гость вновь вернулся к своей теме. - Что ж, неудивительно. Кажется, ваша матушка очень не хотела, чтобы эту фамилию слышал кто-то из ее семьи. И у нее на это были весьма веские причины.
Лев Моисеевич всеми силами старался сохранять самообладание, однако его руки предательски дрожали, когда он ставил перед гостем его кофе.
- Может быть вы перейдёте к делу? – сказал Лев Моисеевич, возвращаясь за стол.
Он отхлебнул из своей чашки и с досадой обнаружил, что его кофе безнадежно остыл. Разогревать напиток было не в его правилах. Придется варить новый.
- Конечно, конечно, я все объясню , - заверил Михаил Фридман. - Именно за этим я здесь.
Только сейчас Лев Моисеевич заметил, что гость принес с собой небольшой портфель, из которого начал выкладывать на стол какие-то документы.
- Кажется, данная квартира принадлежит покойной Розе Марковне? – уточнил Михаил.
- Да…
- Я знаю, что вы её сын. А в каком статусе вы здесь находитесь? Какими документами располагаете на эту квартиру?
Лев Моисеевич на какое-то время задумался и сказал:
- Ещё несколько минут назад я представления не имел, что вы вообще существуете и вдруг вы сидите здесь и задаёте дикие вопросы для постороннего в этом доме человека.
- Прекрасно вас понимаю и спешу поставить в известность, что эта квартира - моя, - пришелец замолчал и пристально посмотрел на хозяина. Не дождавшись реакции, продолжил: - У меня есть завещание Розы Марковны. Извольте ознакомиться.
Михаил взял одну из разложенных перед ним ьумаг и протянул её  своему визави. Лев Моисеевич водрузил на нос очки и принялся за чтение. Много времени ему не понадобилось.
- «Завещаю своем сыну…» - Лев Моисеевич запнулся и поверх очков посмотрела на Михаила.
- Прочитайте имя и фамилию сына, – посоветовал визитер.
Затем он выложил на стол свой паспорт и мило улыбнулся.
- Здравствуй, брат…
Лев Моисеевич все еще не был готов поверить в услышанное. Он тщательно проверил паспорт визитера, затем вновь начал сверять его имя с тем, что было указано в завещании. Как будто надеялся найти хоть какую-то неточность.
- Не трудитесь, - посоветовал Михаил. - Все документы подлинные. Или мне лучше обращаться на "ты"?
- Почему Вы решили объявиться только сейчас? – хрипло спросил Лев Моисеевич.
- Потому что завещание было найдено совсем недавно, – пояснил Михаил. - Мне повезло, что оно было внесено в реестр. Та нотариальная контора, в которой его оформляли, сгорела вместе со всем содержимым. А нотариус умер несколько лет назад.
Лев Моисеевич молчал, пытаясь обдумать услышанное, а Михаил, тем временем, оценивающе осматривал его хоромы.
- Я хочу знать обстоятельства вашего рождения, - наконец, сказал он. - Да и вообще всю историю - уж очень фантастично ваше появление здесь с этими бумагами.
- О, я дитя порока и измены, - засмеялся Михаил. - Мама всю жизнь испытывала угрызения совести, когда была вынуждена тайно навещать меня в детском доме, куда подкинула сразу после рождения. При ее, так скажем, пышном телосложении, скрывать беременность былохоть и сложно, но возможно.  Ни вы, ни ваш покойный отец ни о чем не догадались.
Послышались стук входной двери и быстрые шаги.
- Папа, где ты?
Лиля и Антон быстро вошли в кухню и удивленно остановились.
- Все в порядке? – спросила Лиля.
- Не совсем…
- Лева, брат, на самом деле, всё не так плохо, - весело заметил Михаил. - У тебя есть дочь. Значит, бездомным не останешься. Ну, счастливо оставаться. Оставляю вам копию завещания. Надеюсь, двух недель хватит, чтобы освободить мою квартиру. Пока!
- Копия вашего паспорта мне тоже нужна, - быстро сказал Лев Моисеевич.
Визитёр, подумав, отрицательно покачал головой, быстро собрал бумаги , встал из-за стола и  вышел. Лиля в тревоге смотрела на отца.
- Папа, кто этот человек и что за чушь он нёс? – спросила она, присев за стол напротив отца.
Лев Моисеевич вкратце обрисовал дочери и зятю ситуацию и поспешил свернуть тему. Внезапно он почувствовал слабость и стук в висках. Лев Моисеевич поднялся и направился к дивану, чтобы прилечь. Но дойти не успел.
- Папа! – как будто сквозь сгущающийся туман прозвучал голос Лилии, и наступила темнота.
Лев Моисеевич не умер. Он пришел в себя на больничной койке, увидев перед собой склонившуюся медсестру.
- Вы очнулись? – спросила она и сразу же побежала за доктором.
Лев Моисеевич попытался пошевелиться, но у него ничего не вышло. Левой стороны тела словно не было. Мужчина попытался что-то сказать, но язык его не слушался. Вместо слов ему удалось издать только мало разборчивое мычание. И от пришедшего в палату врача он услышал приговор: «Инсульт».
Льва Моисеевича продержали в больнице неделю, оказав необходимую помощь. Его дальнейшая судьба зависела от ресурсов организма и качественной реабилитации.
- Как же я боялся стать для вас обузой, - косноязычно говорил он Лиле, которая после выписки отца домой постоянно дежурила у его постели.
Даже отпуск взяла на работе.
- Папа, ты не виноват.
- Максимально старался сам себя обслуживать, - как будто не слыша дочь, продолжал Лев Моисеевич. - Чтобы вас не напрягать.
Речь Льва Моисеевича уже стала относительно разборчивой, но не отчётливой.
- Думал, что хотя бы эта квартира вам в наследство останется, а вон, как вышло.
- Папа, мы во всем разберёмся, - попыталась успокоить его Лиля.
Пришел  Антон, поздоровался с тестем. По взгляду мужа Лиля поняла, что Антон хочет пообщаться наедине.
Они оба вышли в кухню, и Лиля плотно закрыла дверь.
- Завещание оспорить нельзя, - сообщил Антон, - К сожалению, оно подлинное. И твоя покойная бабушка составляла его, будучи в здравом уме.
- О, господи…
- Последний шанс - проверка этого Михаила, - продолжил Антон. - Конечно, шансы небольшие. Но будем пытаться. Отправил его фото Славке…
- Откуда у тебя фото этого Михаила?
- Успел сделать, когда пришли. Вид немного сбоку, но видно вполне прилично.
- Ну, ты даёшь! Я растерялась так, что могла и имя своё забыть. Славка - это который в полиции работает? – уточнила Лиля.
- Он самый. Подождем, что скажет.
Через несколько дней приятель Антона позвонил.
- Никакой он не Фридман, хоть и Михаил, - сообщил Слава. - Я тебе отправлю его данные. Много лет назад он отсидел своё по статье «Мошенничество».
- Так, а сейчас его прижать нельзя? У него ведь в этом случае подложный паспорт, - спросил Антон.
-Вряд ли подложный - это ведь быстро выясняется. Надо исходить из того, что паспорт настоящий.
- Как это паспорт настоящий, а человек не настоящий? Я не понимаю! Ведь по твоим данным фамилия другая.
- Слушай! Тут дел невпроворт, вам нужно детектива нанимать. Нужно проверять детский дом, искать свидетелей, которые могли знать Фридмана и сказать - он или не он на том фото, что ты мне прислал. Или вариант - может этот Михаил после отсидки пошёл и поменял фамилию на Фридмана - в теории это возможно. Вариантов может быть масса. Раз у него настоящее завещание и, предположим, паспорт окажется тоже настоящим, то Льва Моисеевича выселят за милую душу. Никто не будет копать глубоко, проверят нужные документы и - адью!, - признался Славик. - Пока не знаю, что делать, могу  при встрече отсидку  его в нос ткнуть. А он вдруг не испугается и скажет, что да, мол, был грех, но сейчас я исправился, а квартиры моей лишать у вас права нет.
- Что-то я начинаю отчаиваться. Если не найдётся никого, кто скажет, что этот Михаил Фридман не тот, кому Роза Моисеевна квартиру завещала, то придётся ведь с квартиры съезжать!
- Я чувствую, что этот Фридман - не тот, за кого себя выдаёт, но как доказать это - не знаю. Больше мне нечего тебе сказать, - резюмирован Слава и отключился.
 Подходил к концу срок, который пришелец давал своему "брату".
- Лиля! – вновь послышался из комнаты голос Льва Моисеевича.
К старику вошли оба, и дочь, и зять.
- Хочу вас успокоить, Лев Моисеевич, - сказал Антон, - Ваш, якобы, брат – самозванец и аферист, а завещание фальшивое.
От слов зятя Лев Моисеевич даже взбодрился.
- То есть, мама не изменяла отцу и не рожала внебрачного ребенка? – спросил он.
- Выходит, что так, - ответил Антон. - Так что, ни о чем не волнуйтесь. Вы обязательно поправитесь, и все будет, как прежде.
Лев Моисеевич удовлетворенно закрыл глаза.
Он скончался через несколько дней, тихо, во сне. Говорить о полном выздоровлении в его возрасте было, конечно, слишком оптимистично. И Лиля, и Антон это понимали, но все же хотелось надеяться на чудо.
После похорон Антон поговорил с Лилей.
- Антон! Не может быть, чтобы этот проходимец был братом моего папы и ему бабушка отписала квартиру. Не может быть - и всё тут!
- Понимаешь, - начал муж. - Раз завещание настоящее, значит Михаил Фридман существует - не могла же твоя бабушка выдать завещание привидению. Предположил тот, кто приходил и есть этот Михаил. Тогда мы пакуем вещи и съежаем. И неважно, мошенничал он в прошлом или нет. Если же он не тот - а это ещё доказать нужно - то тогда всё равно проблема остаётся: вдруг объявится настоящий Фридман и предъявит права на квартиру? Я сейчас ищу человека, который умеет такие вопросы раскручивать.
- А Слава что, разве не может?
- "А Слава" - работает и не может заняться этим делом.
- Давай я с ним поговорю, - попросила Лиля.
- Поговори, - согласился Антон. - Ты не думаешь, что начав копать прошлое твоей бабушки, мы наткнёмся на такое, что захочется от этого прошлого отгородиться, но будет поздно?
- Не знаю, Антон, но жить в неизвестности и ожидать сюрпризов - не хочу.
Между тем давно прошёл срок, обозначенный Михаилом Фридманом, но он так и не явился вступать в  права наследства.
Лиля тем временем наседала на Славу. Он долго отказывался взваливать на себя помощь в этом непростом деле, но у Антона и Лили нашлись аргументы в виде неплохой суммы денежных знаков. Слава взял полноценный отпуск на работе и начал разбираться в прошлом Розы Марковны.
Убил он на это почти месяц, но результат стоил того. Когда на горизонте обозначился упомянутый Михаил, Лиле с Антоном было чем его встретить.