Забытые герои Забытой войны

Уже более ста лет в России культивируется мнение, что при Николае II Россия «выступала за чьи угодно интересы, но только не за свои собственные» и что таким образом Государь оказался "плохим патриотом".

И это гнусная ложь!!!

Нам следует вспомнить, что в 1900 году Николай II двинул вооружённую силу на защиту именно СВОИХ избиваемых подданных!

Историки по-разному именуют эту кампанию — "Китайская война", "усмирение Боксёрского мятежа", "расправа над Ихэтуаньским восстанием" или "Международная Освободительная экспедиция" — суть же её сводилась к следующему. Всё началось с того, что весной 1900 года в северо-восточных провинциях Китайской империи, сильно пострадавших от неурожая 1899 года, активизировалась подстрекательская деятельность молодой и дерзкой тоталитарной секты, бывшей фракции старинной секты «Белый лотос». Вскоре получившая всемирную известность, новая секта избрала своей эмблемой увесистый кулак: отсюда и происходит закрепившееся за её адептами прозвище "боксёры". Самоназвание секты было "И-Хэ-Цюань" ("кулак во имя справедливой гармонии"), а её "боевые ячейки" носили созвучное имя "И-Хэ-Туань" ("отряды справедливой гармонии"). От агрессивных слов ихэтуани очень быстро перешли к жестоким погромам. Как известно, Ульянов-Ленин и его многочисленные последыши провозгласили движение ихэтуаней «национально-освободительным сопротивлением иностранному засилью в экономике». В действительности, всё обстояло намного сложнее. Прежде всего, данное движение изначально приобрело фанатически-антихристианский характер. Избиениям подвергался не только пришлый элемент (британские торговцы, русские строители, французские миссионеры) — но в равной степени крещёные китайцы и маньчжуры, а также православные казаки-албазинцы, перешедшие из русского в маньчжурское подданство ещё в 1685 году, составлявшие основной кадр гвардейского полка "Знамени с жёлтой каймой" и за два с лишним века основательно перероднившиеся с маньчжурской аристократией...

В системе Ихэцюаньской мифологии, как свидетельствует изучивший её православный протоиерей Сергий Чан (сын первого православного священника-китайца, умученного ихэтуанями),

«Иностранцы именовались бесами, крещёные китайцы — исчадиями их, а некрещёные, но имевшие с ними сношения — вторыми исчадиями. На "боксёров" же смотрели как на воинство небесное...»

Всего за период с мая по август 19ОО г. жертвами боксёрского "воинства" пали триста албазинцев, свыше двухсот китайцев и несколько сотен иностранных граждан (среди убитых очень велик был процент беззащитных женщин и детей). И если б не военное вмешательство восьми великих держав, — кровавый счёт пошёл бы на десятки тысяч!

«Ихэтуаньское (Боксёрское) восстание - это был геноцид христианского населения Китая. Их предавали самым мучительным казням!» — подчёркивает профессор А. Я. Чадаева (Забытые герои Первой мировой войны // Доклад в лектории ОБИБ - Дубна, 9 октября 2014 г.).

Ещё в самом начале брожения — в апреле-мае 19ОО г. — в Пекин для охраны дипкорпуса были переброшены небольшие десанты: по 75 солдат на каждое посольство. Под их защиту в Посольский квартал начали стекаться беженцы из провинций Чжили и Шаньдун. Но любопытно, что 25 мая русский посланник М. Н. Гирс направил в Петербург поразительно-благодушную телеграмму:

«Иностранные представители не видят оснований считать центральное правительство бессильным подавить восстание боксёров.»

Он же распорядился отослать обратно в Порт-Артур канонерскую лодку, присланную оттуда в порт Таку на случай возможной эвакуации русского посольства. И как раз в этот день "боксёры" сожгли православную церковь в деревне Дундинань. А через 2-3 дня их шайки уже орудовали на окраинах Тяньцзиня и Пекина!.. 29 мая Николай II приказал начальнику Квантунской области адмиралу Е. И. Алексееву направить на защиту русского посольства 4-тысячный отряд. 3О мая 1-й эшелон отряда прибыл в Тяньцзинь, где обнаружил, что железная дорога Тяньцзинь-Пекин уже разрушена сектантами, телеграфная линия перерезана. 31 мая эти последние дважды атаковали экспедиционный отряд, но оба раза были отброшены. Между тем, в Пекине "боксёры" подожгли здание Русской Православной Миссии и — ободрённые бездействием правительственных войск — приступили к истреблению христиан (без различия расы и подданства). Призывные крики "Ша" (убивай!) разносились по всем улицам китайской столицы. Впрочем, на следующее утро погромы неожиданно прекратились - и 2 июня Гирс поспешил телеграфировать в Петербург:

«В Пекине стало спокойнее.»

В той или иной степени подобные оптимистические настроения разделялись и другими послами...

«Дипломатия не только не предвидела разыгравшейся войны, но и не хотела понять её значения!» — констатировал в 1902 г. известный юрист-международник Л. З. Слонимский.

К этому нужно добавить, что совокупный разум дипломатического корпуса не сумел своевременно разгадать коварных манёвров императрицы-регентши Цы Си, коей незаурядное мастерство плетения интриг и кровожадный нрав доставили прозвища Паучихи и Дракона! Императрица-регентша Цы Си, дама ненасытная и необузданная (во всех смыслах) явилась злым гением маньчжурской нации! Хитроумная дворцовая интриганка, которую не без оснований подозревают в причастности к скоропостижным смертям богдыханов Сяньфэна (её мужа) и Тунчжи (её сына), — она сумела сосредоточить в своих маленьких ручках огромную власть, но оказалась никудышным государственным деятелем. И в конце концов, Цы Си домудровалась и доинтриговалась до того, что вступила в сговор с пресловутыми ихэтуанями. За спиной маньчжурского народа она столковалась с наглыми мятежниками.

3 июня богдыханским (императорским) правительством был издан указ, весьма странно звучавший в контексте угрожающих событий. Данным указом начальникам гарнизонов предписывалось "не применять строгих мер к благонамеренным китайцам, упражняющимся в гимнастике", и далее разъяснялось, что таковыми "благонамеренными" гражданами должно считать... членов общества "И-хэ-цюань". Последние, сообразуясь с обстановкой, в тот же день овладели фортами портовой крепости Таку, — но, в результате ночного боя с русскими и британскими частями, были вынуждены 4 июня бОльшую часть фортов очистить. 4 же июня на одной из улиц Пекина "боксёрами" был убит германский посланник барон Клемент фон Кеттелер! Теперь уж всякие иллюзии рассеялись, серьёзность происходившего стала очевидной для всех. Наконец-то прозревший посланник Гирс телеграфировал:

«Роль дипломатов окончена. Дело должно перейти в руки адмиралов!»

1О июня из Тяньцзиня в Пекин выступил на выручку дипломатов смешанный англо-американский отряд. Его возглавил британский адмирал Сеймур. Но под напором превосходящих ихэтуаньских сил, отряду Сеймура пришлось отступить. Он засел в крепости Сику, где и был осаждён мятежниками. Оставшийся в Тяньцзине русский отряд также был взят в осаду. В ночь с 11 на 12 июня пекинские ихэтуани принялись методично прочёсывать квартал за кварталом, предавая мучительной смерти как местных христиан, так и их укрывателей из числа некрещёных китайцев. Русская Православная Миссия была полностью уничтожена, Посольский квартал устоял... 13 июня маньчжурский принц Дуань (дед наследника престола, другая транскрипция его имени – Туань) встретился с вожаками "боксёров" и — от лица богдыхана Гуан Сюя (коий с 1898 года находился под домашним арестом) уже официально признал движение, коему и прежде потворствовал. В Пекин торжественно вошли ихэтуаньские соединения провинции Чжили (Столичной), приступившие к правильной осаде Посольского квартала – уже под модифицированным лозунгом:

«Поддержим династию Цин!
Смерть иностранцам!
Смерть христианам!»

Но в этот же день в Тяньцзине появился генерал А. М. Стессель со свежими русскими силами. Обратив в бегство местных ихэтуаней, Стессель вызволил из осады русский и англо-американский экспедиционные отряды – и во главе объединённых войск, преодолевая сопротивление как мятежников, так и регулярных китайских частей, — начал медленно продвигаться к столице...

Приказав знамённым маньчжурским частям рассматривать ихэтуаней как союзников, Цы Си неизбежно подставила под удар православных гвардейцев-албазинцев. В результате чего 3ОО пекинских казаков приняли мученическую смерть от рук озверелых сектантов... Впоследствии уцелевшие казаки Албазинского войска объединились с эмигрировавшими в Маньчжурию и Китай Семеновцами, Дутовцами, Глебовцами, Гамовцами и Калмыковцами (казаками Забайкальского, Оренбургского, Сибирского, Амурского, Уссурийского, Енисейского казачьих войск).

Итак, причудливые и малопонятные поначалу события наконец-то приобрели ясные и чёткие очертания. Получалось, что Цы Си канализировала недовольство обнищавшего народа в безопасное лично для неё русло. Солидаризировавшись с "боксёрами", императрица-регентша бросила тем самым наглый вызов христианским державам (а в дальнейшем — после убийства японского советника Сугияма — также и синтоистской Империи Восходящего Солнца). Но — удивительная вещь! — далеко не все граждане пострадавших стран адекватно восприняли трагическую реальность. В том числе и в России не одни лишь крайне-левые политики поспешили расписаться в симпатиях к фанатикам-ихэтуаням. Против ожиданий, Николаю II пришлось в таком простом и ясном деле, как защита жизни и чести своих подданных, натолкнуться на сплочённую оппозицию в весьма респектабельных кругах. 17 июня 1900 года (в день, когда Стессель взял под полный контроль крепость Таку) министр иностранных дел граф М. Н. Муравьёв подал на Высочайшее имя докладную записку, в которой попытался обосновать — во избежание «ухудшения отношений с Китаем» — необходимость "осторожного поведения" в этой стране. В скором времени увидела свет тенденциозная брошюра князя Э. Э. Ухтомского «К событиям в Китае», основным рефреном которой была фраза:

«Китайцы дают Западу хороший урок!»

Как будто Россия и русские совершенно не пострадали от новоявленных "педагогов"!.. Примирительной линии в отношении ихэтуаней и их пособников держались и такие искушённые дипломаты, как вице-президент Европейского Института Международного права Ф. Ф. Мартенс и посланник в Токио А. П. Извольский. Как вышеупомянутые лица, так и многие другие им подобные виртуозно жонглировали понятиями "патриотизма", "особых отношений с Китаем" и "особых интересов в Маньчжурии". За всею этой риторикой, за высокоумными теоретическими разглагольствованиями, просматривался чисто-материальный расчёт. Нимало не беспокоясь о судьбе десятков тысяч строителей Китайской Восточной железной дороги (работы по её прокладке начаты были в 1897 году), — Муравьёв и К' всё же опасались вполне вероятного свёртывания столь многообещавшего проекта КВЖД, в который были вложены — или в дальнейшем могли быть вложены — их личные капиталы... Говоря более конкретно, они боялись, что предпринятые Россией прямые и честные меры по защите сограждан и единоверцев могут сильно раздражить Пекин и подтолкнуть его к денонсации Московского договора 1896 года о русско-китайском оборонительном союзе (одна из статей коего и предусматривала прокладку Транс-маньчжурской магистрали). Во избежание возможной денонсации они и заискивали перед правительством богдыхана (de facto перед Цы Си), надеясь немедленно, как только уляжется смута (предав земле — и забвению! — останки её жертв), возобновить весьма доходное сотрудничество...

Разумеется, полоса отчуждения КВЖД, в любом случае, не могла не привлечь внимания "боксёров". Их, конечно, нисколько не интересовало международное значение магистрали, и вряд ли они догадывались о существовании в России про-ихэцюаньского лобби. Просто, КВЖД была для них становым хребтом христианского влияния, переломить который требовали главари секты. Объектами нападений явились как собственно ж. д. полотно (во многих местах вскоре совершенно разрушенное), так и станционные посёлки, и, в дальнейшем, суда Амурского пароходства... Отдельные ихэтуаньские шайки проникали в сибирские пределы. А 2 июля в Сахаляне (Хэйхэ) "боксёры", вкупе с регулярными солдатами, подвергли артиллерийскому обстрелу расположенный на другом берегу Амура Благовещенск... В Маньчжурии же они через некоторое время взяли в осаду юный город Харбин (административный центр КВЖД, основанный инженером Шидловским в мае 1898 г.).

Будучи на тот момент тяжело болен тифом, Николай II, однако ж, нашёл в себе достаточно сил, чтоб не пойти на поводу у беспринципных лоббистов! И по его указанию, русские представители приняли в июле 1900 г. участие в переговорах по вопросу формирования Международного Экспедиционного отряда для вызволения посольств и конечного прекращения Китайской смуты. Переговоры проходили в напряжённой и подчас весьма неприязненной обстановке. Особую остроту приобрела дискуссия о государственной принадлежности главнокомандующего... Дело в том, что по времени "Боксёрское восстание" совпало с самым разгаром Англо-Бурской войны. Русское общественное мнение сочувствовало бурским республикам, смело выступившим в защиту своего суверенитета против унизительного диктата Британии. Среди многочисленных добровольцев, сражавшихся на стороне буров, заслуживают упоминания, в частности, известный политический деятель Александр Иванович Гучков и его старший брат Фёдор (последний, кстати, после падения столицы Трансвааля - Претории, отправился в Китай, где успел принять участие в заключительной фазе войны с "боксёрами"). А в марте 19ОО года командование Международным Легионом, действовавшим против англичан в Южной Африке, принял русский полковник Е. Я. Максимов... Поэтому британские дипломаты, поставив задачей недопущение русского генерала на пост главкома Экспедиционного отряда, - предложили, чтобы таковым стал японец. Россия же выступила с контрпредложением назначить главнокомандующим немца, как представителя наиболее оскорблённой державы. И большинство заинтересованных сторон сочло такой вариант вполне для себя приемлемым... Вскоре в Тяньцзинь были переброшены 12 тысяч японских солдат, 8 тысяч русских и по 2-3 тысячи немцев, австрийцев, венгров, французов, итальянцев, англичан и американцев. Обязанности главкома временно были возложены на генерала Николая Петровича Линевича, которого начальник Квантунской области Алексеев прислал в Тяньцзинь на смену тяжело раненному Стесселю.

Черниговский казак Линевич не кончал военных академий — но в Тяньцзине он оказался старшим по возрасту и по службе генералом. И авторитет Линевича был признан абсолютно всеми офицерами Международной Освободительной экспедиции. Вселив в войска уверенность в победе, Линевич 4 августа повёл соединённые силы на Пекин. Одновременно Николай II направил 2-ой Сибирский армейский корпус, под командованием генерала Александра Васильевича фон Каульбарса, восстановить порядок в Северной Маньчжурии... 6 августа Вильгельм II поставил во главе Международной Освободительной экспедиции генерал-фельдмаршала Альфреда фон Вальдерзее, коий прибыл в Китай только 27 сентября, когда главное дело было уже сделано!

Ибо заслуга взятия Пекина в реальные сроки принадлежит и. о. главкома Экспедиционного отряда генералу Линевичу! 15 августа 1900 г. международные войска овладели китайской столицей. Первыми вошли в Пекин, по одной версии, казаки-забайкальцы, по другой — американские моряки. Посольский квартал, накануне подвергнутый интенсивнейшему артобстрелу (принц Дуань отдал войскам приказ взять посольства «огнём, мечом или голодом»), всё-таки выдержал "боксёрскую" осаду. Другим уединённым очагом стойкого сопротивления оказался католический монастырь, тоже каким-то чудом сподобившийся дождаться прихода освободителей. А Цы Си, Дуань и их клевреты, переодевшись в крестьянское платье, спешно ретировались в провинцию Шэньси (императора-узника Паучиха увезла с собой)... Вскоре генерал Каульбарс установил полный контроль над КВЖД. Осаждённый Харбин — тогда ещё деревянный и почти совершенно выгоревший - был деблокирован стремительным ударом казачьего отряда генерала Сахарова!

Ещё больше года продолжались боевые действия в Маньчжурии и на северо-востоке Китая. А потом — в ходе целого ряда консультаций, — державы-победительницы сочли целесообразным принять за основу дипломатическую ФИКЦИЮ: состояния войны с империей Дай-Цин-Го не было! Официальной же задачей Международной Освободительной экспедиции декларировалась, всего лишь, «помощь армии богдыхана в борьбе с мятежниками». Данный постулат и был зафиксирован 7 сентября 19О1 г. в тексте «Заключительного протокола о восстановлении дружеских отношений»...

Постепенно воспоминания о тех событиях были вытеснены из памяти народной другими историческими впечатлениями (ещё более громкими и кровавыми). Хотя, например, в не совсем историческом романе Константина Седых «Даурия» процитирована, всё же, сложенная в 1900-ые годы казачья песня:

Закипели во полях озёра,
Зашумели к непогоде тростники!
Вспомним, братцы, бой у Джалай-нора —
Как дрались там забайкальцы-казаки!

(на берегах маньчжурского озера Джалай-нор забайкальцы наголову разгромили превосходящие силы ихэтуаней)

Тема "Боксёрского мятежа" и героических усилий по его усмирению так и не нашла адекватного отражения ни в романистике, ни в живописи, ни в киноискусстве... В то же время мерзкую тоталитарную секту ихэтуаней до сих пор чтут коммунисты-маоисты!