Тайна тамплиеров

Вот и я, простой беллетрист, без титула, звания и доступа к «великим архивам», вздумал окунуться в глубины истории. Могу ли я, без священной мантии академика или крыла научного ореола, открыть вам правду о тамплиерах? Могут ли мне поверить? Вряд ли. Ведь чтобы заглянуть за завесы, что скрывают тайны Ватикана, нужны не только знания, но и привилегии, которых у меня, увы, нет. Или… всё же есть?
Архивы Ватикана. Это место само по себе — загадка. Одни говорят, что туда могут попасть лишь избранные, те, чьи имена славятся наукой или властью. Другие утверждают, что даже те, кому удалось проникнуть за его двери, никогда не увидят настоящих документов, тех, что могут перевернуть всю историю человечества. Историю, которую мы знаем… или, точнее, которую нам позволили узнать.
Говорят, что среди пыльных томов и свитков, укрытых от глаз людских, хранятся свидетельства событий, которые произошли совсем не так, как нам их преподносят. Листая страницы, можно наткнуться на факты, которые способны заставить нас усомниться в самых святых вещах. Кому, как не Ватикану, нужно следить за тем, чтобы на этих страницах оставалась только удобная правда? Ведь если вскрыть истинную историю, мир может рассыпаться, как карточный домик.
И вот тут появляются тамплиеры.
Те самые, чья судьба по сей день опутана мистикой и легендами. Орден рыцарей, который якобы был разгромлен из-за жадности и предательства. Их преследовали, обвиняли в ереси, пытали и сжигали на кострах. Но вся эта история... разве она не слишком упрощённая? А если она создана для того, чтобы скрыть нечто большее? Ведь орден тамплиеров не был простым братством благородных рыцарей. Он был машиной власти, деньгами и, возможно, носителем тайн, которые нельзя было оставлять живыми.

Церковь изобразила тамплиеров мучениками, отданными на заклание ради защиты святой веры. Это мощный миф. И чем больше в этом мифе трагедии, тем больше он укореняется в умах людей. Но что, если все было не так? Что, если их реальная история совершенно противоположна?
Сложно поверить, что кто-то, кроме церкви, был бы настолько влиятельным, чтобы создать образ тамплиеров как жертв? Эта история живёт уже семьсот лет. Она словно цепляется за людей, обещая что-то невыразимо древнее, почти магическое. Но что, если за этим ореолом мученичества скрывается куда более прозаичная и мрачная правда?
Я хочу приоткрыть вам завесу этой правды — той самой, что скрыта за замками древних архивов и тайно передаётся из уст в уста избранным. Это знание, которое никто не найдёт на страницах напечатанных книг. Мои сведения — результат долгих лет исследований, чтения редких, полузабытых текстов и бесед с теми, кто в тени веков по крупицам собирал разбросанные осколки истины.
И вот, какой тайный смысл мне удалось выудить из мрака прошлого...
Тамплиеры не были жертвами. Они - благородные рыцари не пали невинно под ударами своих врагов, они не были  героями веры. Тамплиеры не были святыми жертвами, как нам часто преподносят. На самом деле, их использовали, ими манипулировали ради достижения высших целей. Церковь видела в них инструмент для реализации своих амбициозных планов, и рыцари охотно согласились играть эту роль в обмен на власть и богатства. Их участие в крестовых походах и защита "святых реликвий" были лишь прикрытием для более глубокой игры, в которой они стали пешками, подчиняясь воле сильных мира сего. Ради привилегий, они стали частью великой манипуляции, сознательно принимая на себя историческую роль, предназначенную им церковью.
Легенда о мученичестве, на которой вот уже несколько столетий строятся книги, фильмы и безумные теории, была создана специально, чтобы представить тамплиеров как преданных сынов церкви. Этот миф был нужен для того, чтобы скрыть их истинную роль — роль, в которой они лишь исполняли поручения, жаждая власти и богатства. Церковь выстроила славную историю об их преданности, чтобы оправдать их действия и превратить их в символ верности вере, в то время как за кулисами они служили инструментом для достижения её политических и финансовых целей. Но что же произошло на самом деле? Почему орден исчез, и почему, несмотря на это, их имя живёт и по сей день?
Ответ на этот вопрос, друзья мои, кроется глубже, чем кажется. Я приглашаю вас погрузиться в моё повествование, где реальность переплетается с мифом, где правда скрыта за многовековыми тенями.
Тамплиеры… Может, они не являлись  положительными героями в истории, а нам просто навязали красивую легенду, чтобы мы забыли, что на самом деле они были лишь марионетками в чужой игре, пока другие, истинные властители, использовали их в своих целях?
Давайте вместе заглянем за занавес и узнаем, что же на самом деле скрывают архивы Ватикана. История, уважаемые читатели, для вас уже никогда не будет прежней после того, что вы здесь прочтёте.
История прошлых столетий напоминает затхлый, пыльный дом, где каждая комната заполнена искусственно созданными событиями и придуманными судьбами. Эта мертвая тишина прошлого, как застылое отражение марионеточного спектакля, наполняет сердца обманом, который не найти в подлинных анналах мировой истории. Обман, ставший основой для всего, что нам теперь кажется истиной.
Возьмём, к примеру, жизнь французского короля Филиппа IV — того самого, кто вошёл в историю как Филипп Красивый. Всё, что мы о нём знаем, — это отголоски чужих мнений, написанных людьми, получившими знания из вторых рук. Настоящая история мира была всегда либо скрыта, либо искажена, если этого требовали обстоятельства. Исторические хроники, которые сегодня преподают в школах и университетах, — это скорбные выдумки, результат множества фальсификаций. Немало документов было переписано и подменено, чтобы поддержать нужную версию событий, которая, в свою очередь, формировала правильные взгляды и суждения.
Каждое слово, написанное о прошлом, продумано до мелочей. История, преподнесённая нам, стала инструментом влияния, служащим формированию общественного мнения. Хозяева прошлого не могли позволить себе лишнего — они создали мифы, удобные для тех, кто управлял народами. Поколениями манипулировали с помощью сфабрикованных фактов, умело вплетённых в канву реальности, с одной лишь целью — достичь максимального эффекта.
Особую ненависть к тамплиерам питал сам Филипп IV. Это слово стало для него символом смерти, олицетворением конца его спокойствия. Заговор, скрытый в тенях, где тамплиеры играли ключевую роль, поверг короля в пучину страха. Чтобы понять, почему именно тамплиеры стали камнем преткновения для короля, следует вернуться к тому, что происходило во Франции в годы его правления.
Официальная версия гласит, что Филипп IV был захвачен жадностью, его воображение будоражили несметные богатства ордена. Он якобы решил захватить их сокровища и, движимый завистью, обрёк рыцарей на гибель. Так нам рассказывает традиционная история, но действительно ли всё было так просто? На страницах хроник короля изображают как алчного завоевателя, но неужели можно свести столь сложную игру к простой жажде золота?
Филипп IV был человеком необыкновенного ума, осторожным и дальновидным политиком. Он поставил перед собой задачу — укрепить Францию как сильнейшее государство Европы, и ничто не должно было встать у него на пути. Возможно, это не алчность погубила тамплиеров, а хитроумная игра, в которой они оказались пешками.
Филипп IV подчинил своей воле непокорных феодалов, церковь, а в определённой степени — даже самого римского понтифика. В истории, связанной с уничтожением ордена тамплиеров, часто доминирует образ короля как жестокого и алчного тирана. Массированное давление на светскую власть, особенно на фигуру Филиппа, сформировало представление о нём как о завистливом правителе, в котором алчность и отсутствие морали переплелись в единое целое.
Но что есть правда? Она ли это? В привычном понимании, правда — это то, во что верит большинство. Но не спешите принимать её за истину. Правда лишь отражает точку зрения одной из сторон, а точек зрения столько, сколько участников игры. Каждая из них претендует на свою правду. Однако истина — это нечто иное, чудовищное по своей природе. Правду можно подвинуть, изменить под давлением обстоятельств, ведь это, по сути, лишь мнение. Но что вы будете делать, когда останетесь один на один с монументальной истиной, от которой уже не отвернёшься?
Готовы ли вы услышать эту истину здесь и сейчас? Если нет, переключитесь на другие источники, где вам расскажут более удобную версию событий. Но для тех, кто готов узнать правду о судьбе ордена тамплиеров, я продолжу свой рассказ.
Многие историки трудились над тем, чтобы исказить сценарий событий, связанных с уничтожением тамплиеров. Образ этих рыцарей был слишком романтизирован. Они предстали в роли великомучеников, которые, якобы, несли знамя истины и справедливости в жестокое и несправедливое общество. Но что на самом деле скрывалось за этой завесой, оставаясь вне поля человеческого внимания?
Правление Филиппа IV укрепило позиции Франции на политической карте Европы. Постоянные нападения соседей и вооружённые конфликты требовали от короля решительных действий для защиты французских территорий. А для этого нужна была сильная армия. Чтобы собрать необходимые средства, Филипп издал указ, по которому все граждане, включая священнослужителей и религиозные организации, обязаны были платить налоги в казну Франции. Это решение стало источником конфликта с папой римским Бонифацием VIII.
Понтифик решительно воспротивился указу Филиппа, выпустив буллу, призывающую всех священнослужителей на территории Франции отказаться подчиняться приказам короля и не платить налоги. Для Филиппа это был не просто акт неповиновения — он видел в действиях Бонифация прямое покушение на экономические интересы страны и удар по его власти. Это открытое противостояние ставило под угрозу господство парижской доктрины, согласно которой духовенство обязано было помогать материальными средствами нуждам своего королевства.
К 1300 году отношения между Францией и Римом накалились до предела. Филипп IV не мог позволить римскому папе диктовать условия на его собственной территории, и вскоре эта борьба за власть и влияние перерастёт в масштабный конфликт, который навсегда изменит историю Франции и Европы.
Епископ, посланный римским понтификом к королю Филиппу IV в качестве специального легата, вёл себя дерзко и вызывающе. Он не только осмелился проявить явное презрение к королю, но и демонстративно унизил всех французов своим высокомерным отношением. В ответ на эту наглость Филипп начал против легата судебный процесс, обвиняя его не только в оскорблении королевской чести, но и в измене и других серьёзных преступлениях. Король потребовал, чтобы римский понтифик лишил епископа духовного сана, ведь дерзость этого человека казалась оскорблением не только французской короны, но и всей нации.
Однако понтифик не спешил с извинениями или уступками. Напротив, его ответ прозвучал как гром среди ясного неба: он не только отказался подчиниться требованию Филиппа, но и сам обвинил короля в посягательстве на духовную власть. Понтифик вызвал Филиппа на суд в Рим, подкрепив своё требование буллой Ausculta fili, в которой подчёркивал неоспоримое первенство папской власти над любой светской. Король Франции, по сути, был обвинён в том, что поставил под угрозу высшую власть Церкви, и понтифик ожидал его в Риме на собственный суд.
Филипп IV не собирался мириться с подобным вызовом. В ответ на буллу он собрал первые в истории Франции Генеральные штаты. Это событие было значительным — представители дворянства и городов безоговорочно поддержали политику короля. Даже французское духовенство, оказавшееся между молотом и наковальней, встало на сторону Филиппа, умоляя понтифика разрешить им не ехать в Рим на собор, который готовился против французского короля. Однако папа не уступил. Но и французские священники не подчинились — под королевским запретом они отказались отправляться в Рим.
Ответ Ватикана был жесток: римский понтифик отлучил Филиппа IV от церкви. Это было страшное наказание, равносильное публичному объявлению о служении дьяволу. В те времена отлучение означало не просто духовную изоляцию, но полное юридическое и социальное уничтожение. Того, кто оказался вне церкви, лишали всех прав и законной защиты, и ему грозили суровые наказания.
Но Филипп IV не собирался сдаваться. Он решает пойти на радикальные меры и отправляет в Рим отряд рыцарей, который проникает во дворец римского понтифика. Папу захватывают и несколько дней держат в полной изоляции. В конце концов ему подносят кубок с ядом. Понтифик умирает, так и не выйдя из своего заточения.
Однако даже смерть Бонифация VIII не решила всех проблем. Новый папа, Климент V, француз по национальности, был избран с помощью влияния Филиппа IV на конклав кардиналов. Вскоре Климент V переносит резиденцию понтификов в Авиньон — город, который находился под полным контролем французской короны. Это стало триумфом Филиппа, который, казалось, подчинил себе сам папский престол. Однако это ещё не было концом борьбы.
В Риме оставались сторонники старого режима, те, кто не смирился с поражением и искал способы восстановить прежний баланс сил. Они знали, что орден тамплиеров — могущественная организация, обладающая огромным влиянием и богатством, — может стать их последним шансом. Итак, следующей целью в великой игре за власть становятся тамплиеры, которым суждено сыграть свою роковую роль в противостоянии между Филиппом IV и римским престолом.
В то время орден тамплиеров был поистине могущественной организацией, обладающей собственным войском рыцарей-монахов, внушительной казной и значительными возможностями. Их верность заключалась в подчинении только римскому понтифику, что наделяло их особым статусом в христианском мире. Однако после того как ставка римской курии была перенесена в Авиньон, а понтифик оказался под полным контролем французского короля Филиппа IV, у тамплиеров произошёл коренной пересмотр их отношения к папскому авторитету.
Понимая, что понтифик стал лишь марионеткой Филиппа, а вся католическая церковь оказалась униженной, тамплиеры пришли к выводу: священным долгом для них стало противостоять этому врагу и защитить достоинство понтификата. В этом контексте они восприняли своё верховенство как обязанность, которой нельзя было пренебречь. Римская церковь, в свою очередь, пообещала им значительные преференции в случае успешного свержения ненавистного короля.
Подготовка к мятежу начала набирать обороты. Верховный магистр ордена тамплиеров, Жак де Моле, вместе с группой рыцарей прибыл в Париж из Кипра — главной резиденции ордена. Эти рыцари должны были ожидать прибытия своих собратьев из других стран, чтобы объединить силы и в один момент разразиться восстанием. Планы тамплиеров были грандиозными: они намеревались захватить Филиппа IV в его резиденции и провозгласить его отступником, проклятым самой церковью.
Однако, как это часто бывает в великих играх власти, король оказался на шаг впереди своих врагов. Узнав о заговоре, Филипп IV действовал решительно. Всех тамплиеров, прибывших в Париж, арестовали по указу короля. Их имущество было конфисковано, а сам орден был объявлен незаконным.

Среди народа ходила легенда о том, что тамплиеры скрыли свои несметные богатства, и, следовательно, королю ничего не досталось. Эта версия находила отклик лишь в наивных умах. На самом деле Франция не была ключевым местом для ордена; их истинная опора находилась на острове Кипр, где размещалась ставка магистра и вся управляющая структура ордена. Хотя тамплиеры имели представительства по всей Западной Европе, Франция была лишь третьестепенной территорией для их операций.
Кроме того, после того как Филипп IV ввёл налоги для всех религиозных организаций, Франция, оказавшаяся под угрозой королевского вмешательства, стала менее привлекательной для хранения значительных финансовых средств. Долговременная политика и игры власти стали роковыми для ордена тамплиеров, которые, оказавшись в ловушке интриг и амбиций, подошли к своему концу в те бурные времена.
С тамплиерами во Франции расправились так, как поступили бы в любом другом королевстве с мятежниками и заговорщиками. Но как только пыль осела, а тревога стихла, историю ордена превратили в поэтичную легенду о невинных братьях во Христе, которых несправедливо уничтожил тиран. А что было бы, если бы тамплиеры все же осуществили свой замысел и свергли короля? Возможно, Франция постигла бы та же участь, что и катаров, уничтоженных по приказу римского понтифика. В таком случае тамплиеры стали бы огнем в руках церкви, разжигая костры с тысячами сторонников французского короля.
Сказания о проклятии верховного магистра Жака де Моле в момент его сожжения стали красивым преданием, которое передавалось из века в век. Эти мифы были сочинены теми же историками, которые писали историю под диктовку церкви, и нашли свое воплощение в литературном произведении Мориса Дрюона, в его романе "Проклятые короли". Для того чтобы возвеличить расправу над тамплиерами и продемонстрировать ее несправедливость, была создана легенда, наполненная скорбью и восхождением к небу. Она рассказывала о проклятии, наложенном верховным магистром Жаком де Моле на французского короля и понтифика в момент его казни.
— Не пройдет и года, как я призову вас на Суд Божий! — воскликнул он, когда языки пламени охватили его тело. Эти слова были обращены к королю Филиппу и французскому понтифику, и, как гласит история, проклятие Жака де Моле начало сбываться. Всего через месяц умирает понтифик, а через восемь месяцев приходит в мир иной и король Филипп IV. Общество отмечало оккультный след в этих смертях. Так было ли это возмездием неба за погибшего магистра тамплиеров, или в этих загадочных судьбах крылась иная форма мести?
За кулисами истории разворачивались события, так и не попавшие на широкую сцену жизни. Многое, что происходило тогда в высших кругах французского королевства, осталось в тени. Сподвижники тамплиеров вели долгие переговоры с королем Филиппом IV об освобождении своего верховного магистра Жака де Моле. Чтобы искоренить сочувствие общества к тамплиерам, нужно было создать еретический фон, показывающий, что французский король пленил не просто мятежников, а еретиков с непристойными манерами и обычаями.
Таким образом, в тени интриг и манипуляций история вновь переписывалась, а истинное лицо событий оставалось затерянным в потоке времени.
Для того чтобы добиться признаний от пленённых тамплиеров, к узникам применялись пытки. Чем больше магистр ордена тамплиеров Жак де Моле сознавался под жестокими истязаниями в различных непристойностях и ереси, тем выше становилась цена его выкупа. Верховный магистр, терзаемый мучительными болями, то отказывался от своих слов, то вновь под пытками признавался в преступлениях против христианской веры.
Особую роль в этой истории сыграла одна из самых изощрённых форм пыток, известная как железная маска. Спустя века французский писатель Александр Дюма создаст роман с таким названием, где тайному пленнику в заточении наденут металлическую маску. Литературная линия была искусно выдумана автором на основе знаний о средневековых пытках, при которых пленникам надевали железную маску, доводя их до безумия невыносимыми страданиями.
Существует множество версий о якобы существовавшем узнике, который действительно носил железную маску во времена Людовика XIV, однако эти истории не имеют под собой никаких фактических оснований и представляют собой лишь фарс. На самом деле, железная маска как орудие пытки появилась во Франции в XII веке. Этот зловещий шлем, состоящий из двух половин с прорезями для глаз и рта, надевали на голову узника и заклёпывали, не позволяя ему снять его.
В этом адском устройстве пленник проводил долгие дни, лишённые сна и покоя. Металлическое основание сдавливало голову до боли, вызывая зуд и появление фурункулов. Человек испытывал нестерпимую, длящуюся боль, которая вела к безумию. Французы, известные своей изобретательностью в области пыток и казней, изобрели железную маску, которая заставляла говорить даже самых упорных узников. Позже, спустя четыре века, они создали гильотину — адскую машину, без усталости отрубающую головы приговорённым.
Так в тёмных уголках истории, среди тяжёлых железных оков и мук, проходила жизнь тех, кто стал жертвами властей, принуждаемых к признанию, или же просто не поддававшихся обману в условиях своего заключения.
Король Франции Филипп IV находился на грани решения освободить верховного магистра ордена тамплиеров Жака де Моле, за которого его соплеменники предлагали значительный выкуп. Однако колебания короля лишь усугубляли его положение. Чем дольше он упорствовал, тем мрачнее становились события, развивавшиеся вокруг него. Пока тамплиеры томились в тюрьмах, их братья на свободе вели тайную войну против короля, готовя темные замыслы.
В окружении Филиппа IV начали неожиданно умирать его верные подданные, слуги, которые принимали участие в разгроме ордена. Ситуация напоминала сцену из кошмара — король заподозрил, что его слуги травят ядом. Ярость охватила его, когда в марте 1313 года тайные враги убили его главного помощника, преданного советника и хранителя королевской печати — канцлера Франции Гийома де Ногарэ. Именно Ногарэ, под присягой верности, ранее по приказу короля пленил римского понтифика Бонифация VIII и устроил его гибель.
Потрясённый смертью Ногарэ, Филипп IV призвал свою судебную власть арестовать всех алхимиков Парижа, требуя под пытками выяснить, кому они готовили яды. Вскоре выяснилось, что Париж был опутан не только алхимиками, но и сетью колдунов, астрологов и чернокнижников. Магов и ворожеев хватали и бросали в темные подземелья тюремных казематов, где их пытали, ломая кости и прижигая раскалённым железом живую плоть.
Скоро пришла очередь и самого короля. В его резиденцию был подослан убийца-сарацин, который, пробираясь в покои монарха с кинжалом, был встречен неожиданным зрелищем: пламя охватило одну из башен королевского замка. Злоумышленники подожгли башню, чтобы отвлечь внимание стражи, охранявшей короля. Но, несмотря на этот хитрый план, Филипп остался жив. Сарацин был схвачен, подвергнут пыткам и затем казнён.

Вместе с яростью, короля охватил страх. Он стал замкнутым и с недоверием смотрел на своё окружение. Филипп IV приказал личным слугам предоставлять ему все отчёты о полученных сведениях от пыток над тамплиерами и всеми, кто был с этим связан. Однажды королю представили информацию, полученную от одного чернокнижника, которого также пытали по делу тамплиеров. Тот признался, что изготовил яд по заказу незнакомца. Но затем добавил нечто странное: королю не стоит опасаться отравления или смерти от клинка. Вместо этого чернокнижник предсказал, что его убьёт «сошедший с неба огненный крест тамплиеров».
Это странное предсказание повисло в воздухе, как зловещее знамение. Более того, от чародея не удалось узнать ничего больше, поскольку тот мгновенно скончался после своих слов, оставив короля в смятении и ужасе перед тем, что могло ждать его впереди.
Когда Филипп IV узнал о пророчестве, страх овладел его разумом. В мгновение ока он запретил всю символику ордена тамплиеров. Красный кельтский крест с расширенными концами стал объектом ненависти; его изображение и демонстрация под страхом смерти были запрещены. Король ввел множество запретов, что лишь усугубляло его паранойю.
Париж был очищен от одноногих калек, которых народ величал сарацинскими демонами. Говорили, что эти существа издалека могут показаться людьми, но при ближайшем рассмотрении становилось очевидным, что это нечто иное. У них была способность убивать одним прикосновением, а иногда они маскировались под нищих или прокажённых, поджидая свою жертву, если та осмеливалась игнорировать меры предосторожности.
Среди знаменитых процессов Средневековья особенно выделяется суд над тамплиерами. Присяжные вынесли свой вердикт: великий магистр ордена Жак де Моле и двое его сподвижников были приговорены к смертной казни как повторно впавшие в ересь. Этот приговор был вынесен с согласия понтифика и по воле французского короля.
Жак де Моле взошёл на костёр на еврейском острове Сите, прямо напротив королевского дворца. Филипп IV наблюдал за сожжением великого магистра из окна своего дворца, как бы чувствуя, что сам становится частью этой трагедии. Историки утверждают, что проклятие магистра сбывалось с поразительной точностью: в течение года после казни магистра умер понтифик, а затем и сам король.
Можно бесконечно обсуждать эту легенду, развивая пленяющий миф о том, как небеса исполнили проклятие магистра. Однако, по сути, всё было куда проще: спустя месяц после казни понтифик был отравлен тайными сторонниками ордена, а смерть Филиппа IV стала результатом его собственных страхов и паранойи. Изведённый до предела своими переживаниями, он довёл себя до исступления, и его кончина выглядела вполне закономерно.
Средние века кажутся нам сложным временем, полным мистики и тайн. Но на самом деле люди тогда гибли от рук себе подобных, добро и зло переплетались так, что отличить одно от другого было порой невозможно. Вскоре после казни, через восемь месяцев, Филипп IV отправился на охоту в предместья Парижа, надеясь отвлечься от постоянных мрачных мыслей.
В тот день король чувствовал себя особенно плохо, но решил выехать на свежий воздух, чтобы развеять недомогания. Мысль о покушении не оставляла его, терзая душу и лишая сил. Лошадь несла его по пригорку, когда он вдруг остановился, ощущая, как холодок страха пробежал по его спине. Ему показалось, что само Провидение снизошло с небес, и его рассудок тревожно застонал в предчувствии надвигающейся опасности.
Король взглянул вдаль и увидел огненный крест — символ ордена тамплиеров. Вспомнив о страшном пророчестве, которое предвещало его погибель, Филипп IV не выдержал. Кровь, словно неведомая сила, разорвала стенки сосудов, заполнив его королевское тело. Он упал с лошади, лишившись сознания, его тело постепенно остывало, лишь грудь оставалась теплой, как будто последняя искорка жизни боролась с надвигающейся тьмой. Биение сердца короля едва слышалось, и с каждой минутой его сила угасала.
Несколько часов спустя, король Франции Филипп IV скончался, оставив за собой мир, который продолжал двигаться вперёд без его участия. Тем крестом, который так напугал короля до смертельного инсульта, была горящая мельница вдали. Лопасти, объятые огнём, танцевали в закатном свете, и в сознании короля возник образ огненного креста тамплиеров, спускающегося с небес. Этот ужас, охвативший его в ту роковую минуту, стал его губительным приговором.
Тени сгущались вокруг него, мир, некогда наполненный трепетом и властью, вдруг стал неумолимо мрачным. В последний миг Филипп IV осознал, что его страх был неотделим от самой смерти — он был не в силах распознать реальность среди своих кошмаров. И так, под жгучим взглядом умирающего солнца, он оставил этот мир, поглощённый в бездну собственных страхов и паранойи.