Королева Марго пенсионерка. Гл. 25

Наступило пасмурное утро. Ветреное, но тёплое. У нас в Москве листья на деревьях ещё только пробиваются к солнцу, да и то на юге столицы. А здесь всё в цвету, настоящее лето.
– У меня старенький Мерсик имеется, я тебя сама отвезу на Подводников, заодно зайду к свекрови, она только рада будет незапланированной встрече, – улыбаясь, сказала Лена, – только сначала заскочим на рынок, продукты куплю для неё. Она никуда не ходит. Возраст. Наш развод сильно подкосил её, а потом, как Лёша пропал, так она совсем сдала.
Лена сделала мне небольшой экскурс по городу. Заехали на рынок и, набрав полные пакеты с овощами, фруктами и другой снедью, поехали к Надежде Ивановне.
– Надежда Ивановна! – крикнула Лена, – ау! Надежда Ивановна!
На зов откликнулась приятная на вид пожилая женщина, поправляя платок на голове, она спешила к нам, видно, бросив работу на огороде.
– Бегу, бегу! А, это ты, Леночка! – увидев её, я поняла, что мои подозрения на счёт этой женщины были поспешными.
– Тёть Надь, а что это у вас калитка открыта? – спросила её Лена.
– Да вот огородом занялась, думаю, по голове вдарит, свалюсь, и никто не зайдёт ко мне. Я, Леночка, теперь и на ночь двери не закрываю. Боюсь, умру во сне, протухну, – на глазах женщины показались слёзы. Она вытерла их уголками головного платка и спросила Лену:
– Ты с подружкой? Проходите, хотите, в дом пойдем, а то и здесь на лавочке в беседке хорошо, сейчас я вам кваску принесу. А может винца своего? А, Лен?
– Что вы, спасибо, Надежда Ивановна, мы с подругой вчера винцом так побаловались за встречу, – улыбаясь, ответила Лена.
– Тогда квас в самый раз, садитесь, здесь чисто. Сейчас, девоньки, крынку холодненького кваску подниму с погреба.
Она засеменила вглубь небольшого ухоженного сада с побелёнными стволами деревьев. Я осмотрелась вокруг. Типичный старый южный дворик. Бордюрчики дорожек выложены кирпичными побелёнными уголками. Рядом с домом небольшой флигель. Летний душ в глубине двора. Мы сидели в обвитой виноградной лозой беседке. Представляю, как в ней здорово летом, когда крупные виноградные листья покрывают беседку с верха донизу, превращая её в благоухающий шатёр, с которого, как украшения, свисают чёрные гроздья с терпким ароматом Изабеллы.
– Какая ты молодец, Леночка, не забываешь меня. Я иногда забегу к твоей матушке, посидим, покалякаем, всё легче на сердце становится.
Мы передали ей пакеты: мой со сладостями и разными печеньями-пряниками и Ленин, с маслом, сыром ещё с чем-то. Перебив её благодарные слова, Лена представила меня Надежде Ивановне.
– Тёть Надь, это моя подруга из Москвы.
– Маргарита, можно просто Рита, – сказала я, – я подруга Людмилы Соколовой.
– Какой Людмилы? Господи, Людочки? Я забыла её новую фамилию. По отцу она-то Озерова, как и я. Как и Сашенька мой. Витюша усыновил-то сына моего сразу, как мы сошлись, – у неё на глазах опять появились слёзы.
– Что вы, успокойтесь, – мы с Леной стали успокаивать бедную женщину. Я побоялась сразу сказать ей о смерти Людмилы.
– Так вы с Людой когда виделись? – спросила я.
– Ты знаешь, Риточка, у меня из головы выскочило это. Санька пропал. Я все слёзы выплакала, – Надежда Ивановна опять заплакала.
– А когда Людочка приехала, я так растерялась, сказать не могу. Так как Людочка? Обещала писать мне так одно письмо и написала, перевод денежный, огромный выслала посылку с подарками. Зачем траты такие! Вы уж ей скажите, лучше пусть сама приезжает, я её сразу на ноги поставлю. У меня девчонкой жила, как куколка была.
– Кстати, Надежда Ивановна, а Люда с вашим сыном была знакома?
– Нет, не вышло. Санька в армии как раз был. Его весной забрали, а вернулся он, Людочка уже уехала от нас. Осерчала она на отца. А Сашка вернулся только через год, на флоте он в Севастополе служил. Повезло. А я так её любила! Всё Витю ругала, зачем отпустил дитя, а так, глядишь, и полюбились бы они с моим Сашкой. Всё на глазах были бы. А так мой шалопутный так и не нашёл никого по сердцу. Ой, девоньки, чую, не с доброй вестью вы пришли, – она сложила руки у сердца.
– Надежда Ивановна, умерла, Людочка. В марте похоронили.
Надежда Ивановна побледнела.
– Бедная, бедная девочка. Она у меня когда была, я так и поняла, недолго ей осталось вся с лица синяя. Так и поняла, прощаться дитё приехало. Так отец и не дождался, не увидел доченьку свою. Эта грымза ростовская доконала его. Горе какое, – плача, причитала женщина.
Успокаивая бедную старушку, я рассказала ей о Женечке и внучке Людмилы. Мне показалось, это её немного успокоило.
– Вы обязательно дайте мой адрес Женечке, пусть с дочкой приезжают ко мне. Всё же я любила Людочку. Они мне родными будут. Не забудьте, дайте мой адрес.
Со слезами на глазах мы вышли из двора Надежды Ивановны. Проведав свекровь, Лена проводила меня до автовокзала, пришло моё время возвращаться в Ростов-на-Дону.
Всю обратную дорогу я анализировала новые сведения о родственниках Люды и вспоминала Лену. Мы договорились не терять связь друг с другом, и я обещала приехать летом к ней и Надежде Ивановне с внуками и взять с собой, если получится, Женю и Людмилу.
Только сначала надо всё-таки найти отравителя Люды, чтобы не было повторения истории с её дочерью и внучкой. Мне никак не хотелось верить в то, что пропавший Саша как-то замешен в этой истории. Но других претендентов на роль убийцы пока у меня нет.
Мягкое движение комфортабельного автобуса укачало меня, и я заснула, как дитя в колыбели, очнувшись уже на подходе к моему родному городу.