Королева Марго пенсионерка. Гл. 29

С содроганием любуясь на своё отражение в зеркале, я гадала, что мне делать с с ним. Вроде заехала ногой по физиономии Альберту я, а лицо расплылось у меня. Хотел Олег поставить деревянную винтовую лестницу в кабинет. Так нет, я вечно со своей инициативой. Подумала бы о непредвиденных обстоятельствах! Вот результат удара об металлические ступени. С испугу даже не заметила боли, когда падала. Но вскоре стало понятно, что упала правильно. Нос и правый глаз опух, верхняя губа тоже. Компрессы не помогают, на улицу выйти стыдно.
Ну и прекрасно, никуда не пойду. Пусть моя мужская команда успокоится, что я сижу дома безвылазно. А то обзвонились все по очереди. Это хорошо, что лично своими нравоучениями не достают. Олег почти поселился на Кипре, Миша сейчас тоже загружен работой, а когда он работает в полную силу, на разговоры со мной у него сил не хватает. Ничего. Одиночество в нормальных дозах, это тоже хорошо. Правда, совсем в одиночестве побыть не придётся, скоро подъедет полковник. Ну, как мне наложить макияж! Главное на что!
Махнув рукой на свой непрезентабельный вид, я решила вообще не трогать лицо. Нравлюсь, так пусть принимает такую, какая есть. Правда, вид у меня законченной алкоголички. Перейдя от зеркала к гардеробу, я решила компенсировать недостатки своей физиономии приличным нарядом. Всегда говорю, когда много вещей, одеть нечего. Вот раньше было, открыла шкаф, сняла с вешалки, что есть и вперёд! Это всё Дашка виновата! Понабрала мне всякой всячины. И всё тащит, тащит. То одно на мой размер увидит, то другое. Вот что мне сегодня одеть?
Докрутилась я перед зеркалом до тех пор, пока не прозвенел звонок с улицы.
– Иду, иду, – отозвалась я, словно Вадим мог меня услышать за забором дачи.
– Ужас! – сказал он, увидев моё измученное лицо, – надо что-то делать. Ты смотри, из дома не выходи.
– Да куда уж теперь с таким фасом. Представляю, как я выгляжу в профиль.
– Нет, нет, Маргарита Сергеевна, вы уж месячишко посидите, подлечитесь. Знаете, и нам всем как-то спокойней будет, – с улыбкой попросил полковник.
– Рад, да? Почти домашний арест? Ну что же, отдохну от погонь и мордобоя.
Успокоив полковника, я стала помогать ему, готовить ишхан. Оказалось, что это запеченная в армянском лаваше форель. То есть форель, это и есть ишхан по-армянски. И очень кстати оказалось. Моему организму как раз рыбки не хватало. И готовится не очень сложно, и вкусно получается.
За уничтожением лёгкого в мужском понятии ужина, Вадим рассказал мне о допросе Альберта. Что-то насторожило меня в его рассказе. Ведь даже по лицу Альберта было видно, что мужчина немного не в себе. А тут разработать такой дальновидный и долго действующий план.
– Что-то здесь не вяжется, дорогой полковник, – произнесла я задумчиво и тут же пожалела о своей невыдержанности. Чего разболталась? Нет, промолчать вовремя.
– А вот о разных там неувязочках, дорогая Маргарита Сергеевна, я прошу вас забыть! – рассвирепел полковник.
Удивительно, как меняются мужчины, если что-то идёт не по их правилам. Только что готов был съесть меня глазами и на тебе! Не так сказала. Покрасневший от возмущения Вадим только что не стучал ногами. Но кулаком по столу все же долбанул.
– Не сметь свой разбитый нос совать, куда вас не просят! Нет, вы что о себе возомнили? Вы понимаете, чем всё это может закончиться? – он спрятал руки в карманы брюк и быстро заходил по комнате.
– Вадим, а кто против? Я что, уже своё мнение не могу высказать? С чего такой разнос? – примирительно проговорила я.
– С чего? С того, что я уже предвижу ваши дальнейшие действия.
Вадим крутанул всем телом и рукой, так показывая, какие извилистые мои действия он предвидит, что я невольно улыбнулась.
– Вот так, дорогая мисс Марпл, – сердясь на меня и нервничая, дорогой полковник всегда называет меня исключительно иностранными именами и обращается на «вы».
– Какие действия? Не надо мне намекать! Я с такой физиономией никуда за ворота не выйду. Клянусь, под расстрелом в магазин не пойду, не то, что настоящего убийцу искать.
– Что? Что вы сейчас сказали? – Вадим совсем рассвирепел, – прошу вас запомнить, убийца сидит, и дело закрыто! Даже думать об этом не смейте! И вообще, у вас что, Маргарита Сергеевна, нет никаких женских дел? Скоро лето, английский ухажёр, как и туманный Альбион, ждёт вас с распростёртыми объятиями! Может, подумаете о путешествии? – полковник устало сел в кресло, – да тебя и туда боязно отпускать. Ты же там таких дел наворочаешь, куда там Скотланд-Ярду, – тихо и устало произнёс он, махнув на меня рукой.
– Чего кричать и руками размахивать? Англию приплёл ещё. А ухажёров моих прошу не трогать, – также тихо ответила я и услышала в ответ фырканье Вадима.
– Надо больно!
– Так значит, ты на этом решил закончить дело. Нет, нет, я тебя понимаю, – виновный найден. Но алмаз не найден, а значит, кто-то и где-то будет его продолжать искать.
– А ты всерьёз думаешь, что он был? Да может, его продали, а вот этот дом, который из твоего окошка виден, был построен на эти алмазные, чёрт подери, деньги?! Всё, мне пора, а вас убедительно прошу, не высовывайте свой нос на улицу.
Проводив Вадима с его волнениями и переживаниями и закрыв все двери на запоры, я поднялась на второй этаж, в свою обитель. Как мне здесь хорошо и уютно.
Мне кажется, что каждый человек в определённом возрасте становится похожим на улитку. Не по тому, что с возрастом он передвигается медленней, спокойней, а потому, что у него появляется должна появиться своя территория: свой домик или своя квартира, или уголок в квартире, или просто кресло, в которое он может сесть и уйти в себя с головой. Замкнуться, закрыться или просто пересидеть в одиночестве. Сам с собой, со своими мыслями, мечтами или грёзами. Где никто его не потревожит. Вот это комната и есть мой домик, мой мир, куда все входят, стучась.
Удобно устроившись в кресле, укутавшись в мохнатый плед, я выключила свет и стала машинально нажимать кнопки пульта телевизора. Но смотреть ничего не хотелось, да, если честно, смотреть нечего. Изо дня в день на протяжении многих лет одни и те же лица, шутки, фильмы. Кажется, в советские годы телевидение было намного интересней программы, культурней и познавательней. Старею… В годы нашего детства родители тоже ругали новые фильмы, вспоминая кинокумиров своей молодости.
Переключив мысли от пустых фильмов к насущным проблемам, я пыталась понять, что может ещё произойти. Возможно, моё сердце обманывает меня, и всё, что должно было, случится, уже случилось?
Время пролетело с такой скоростью, что я не заметила, как умчался май навстречу с летом. Наконец наступило календарное лето. За короткий промежуток времени произошло столько хороших событий! Видно, поэтому меня оставили в покое беспокойные предположения о прошлых перипетиях. Маша с головой ушла в разработку и реализацию своего плана. Каждый вечер мы или встречаемся, или разговариваем по телефону, и она взахлёб рассказывает о мытарствах по кабинетам чиновников и пока ещё маленьких победах в борьбе со строителями, которые переделывают особняк под реабилитационный центр.
Женечка привезла из Таганрога Милу и Тамару Леонидовну. После тихого Таганрога и привычки постоянно находиться на воздухе в собственном дворе, она никак не могла привыкнуть жить в московской квартире. Поэтому, договорившись с бабой Лизой, мы поселили Тамару Леонидовну и бабу Лизу в Людмилиной усадьбе. Рады были обе старушки. Они сразу нашли темы для длительных бесед и жили мечтой о смородиновом варенье, которое наварят нынешней осенью.
Женю с Милой и Никитой мы вчера проводили в Питер. Женя вскоре вернётся назад в Москву, её ждёт работа в салоне, а Мила влюбилась в Петербург. Она решила остаться со своим дедушкой Никитой, который открыл у неё способности к рисованию и постоянно агитировал её ещё в Москве жить в Питере. Теперь он с воодушевлением занимается с ней живописью.
С Леной из Геленджика мы часто перезваниваемся. Моих внуков мы отправили на первый поток к ней в летний лагерь и договорились, что я приеду на прощальный костёр, заберу детей для того, чтобы пожить вместе с ними у Надежды Ивановны. Лена говорит, что Надежда Ивановна перестала думать о смерти. Ждёт гостей и сына домой. Да и Лена сама летает от счастья, потому что получила весточку от своего любимого Алёши. Оказывается, их судно арестовали где-то в далёких водах, а владелец не хотел платить какие-то большие штрафы. Но сейчас за них борются представители из правительства Украины и России. Так что жизнь прекрасна!
Меня наше дружное сообщество назначило старшей ключницей. Живу безвылазно на даче, потому что двух стареньких и больных женщин оставлять без присмотра нельзя. Запасные ключи от дома Евгении висят у меня для того, чтобы в любую минуту можно было самой зайти к старушкам.
Мало ли какая срочная помощь понадобится? Запасные ключи от Машиной обители тоже хранятся у меня. На всякий случай. Даже ключи от квартиры Жени висят там же, пока она не вернётся из Питера.
В хлопотах по дому и в сборах чемодана для поездки в Геленджик время летело незаметно. Но как-то вечером зазвонил мой мобильный телефон.
– Маргарита Сергеевна, сто лет с вами не общались, это Ася из салона.
Рассказав мне свои последние новости и обрадовав, что работа в салоне возобновилась, она попросила привезти ей печать, которая хранилась у Евгении в
квартире для оформления квартального отчёта. Перезвонив к Жене в Петербург и узнав у нее, где и что лежит, я засобиралась в Москву на Кутузовский, предварительно заскочив к бабе Лизе и попросив её хорошо закрыть двери и проверить все окна.
– Маргош, чего замышляешь? Смотри, чтобы чего не вышло, – насторожилась баба Лиза.
– Чего может случиться? Переночую у Жени в квартире, а завтра с утра отдам печать да обратно вернусь. Зато без заторов. Спать совсем не хочется, а шоссе по ночам пока ещё не так загружено. Больших заторов не ожидается.
Еле припарковав машину около дома на Кутузовском, я подошла к подъезду. Открыв магнитным ключом входные двери и проходя в лифт, обратила внимание на то, что в отведенном закутке для консьержа никого не было. Сунув ключ в замок, мне показалось странным, что ключ как-то свободно провернулся в замке, такое впечатление, что квартира была открыта. Отодвинув массивную дверь, я прошла в коридор. Только повернулась к стене, чтобы на ощупь найти включатель, как кто-то схватил меня сзади за шею и ударил головой о стенку. Толи я машинально нажала рукой на выключатель, толи это искры посыпались из глаз, но я чётко увидела перед собой яркий свет.
Через некоторое время, открыв глаза и увидев сплошную темень, я поняла, что в квартире кто-то был.
– Значит, это были искры из глаз, – подумала я и, шатаясь, выскочила на лестничную площадку. Там стояла ночная тишина и покой. Стараясь быстро сбежать вниз по лестнице с третьего этажа, я боялась поломать ноги. Потому что они подворачивались на каждой ступени. Наконец я очутилась на первом этаже. Из застеклённого помещения для консьержей на меня смотрело удивлённое лицо Инны Макаровны, тётки Альберта Соколова.
– А! Значит, вот кто никак не угомонится? Так вот кто по моей голове настучал! Я так и думала! Я так и предполагала, что это вы всё задумали с самого начала! Племянника не жалко? У..у, змея в очках!
Я хотела открыть дверь каморки, но она была изнутри закрыта на щеколду. Видно, испугавшись моего агрессивного вида, Инна Макаровна отошла в самый дальний угол каморки и постоянно повторяла:
– О чём это вы? О чём это вы?
– О чём? Она ещё спрашивает! Я сейчас полицию вызову, пусть разберутся, что вы в квартире Соколовых искали!
Я старательно продолжала пытаться войти в каморку. Через стекло увидела, что Инна нажимает на кнопки аппарата, пытаясь соединиться с дежурным по отделению полиции.
– Правильно, правильно, вызывай, пусть едут, разберутся, что вы за птица такая!
– Успокойтесь, женщины! – прикрикнул приехавший сержант полиции, – объясните, что у вас тут случилось. На кого было совершено нападение?
– Не видно? Сотрясение точно было, вот, смотрите, – я подняла со лба волосы и показала приличный синяк на лбу.
– Так что случилось? – обратился он к нам.
– Я сама не понимаю, что случилось, – стала оправдываться, не выходя из своего убежища, напуганная консьержка.
– Не понимает она, – тут в разговор вклинилась я. Мне удалось объяснить сначала запутавшемуся оперативнику всю историю с самого начала. Правда, понял он мой рассказ с третьего раза, но, наконец, во всём разобрался.
– Так почему вас, гражданка, не было на рабочем месте, когда в подъезд входила гражданка Королёва М. С.? Где вы находились в это время?
– Я была, я лежала. Видно, заснула…, – что-то пыталась объяснить испуганная женщина.
– Врёт! Я всё видела. Никого здесь не было. С-па-ла она! Она меня поджидала в квартире!
Нас с консьержкой в сопровождении приехавших оперативников сопроводили в квартиру. При её осмотре было заметно, что искали что-то среди книг и документов. В основном был перерыт стол и книжные полки в кабинете Льва Борисовича.
– Чего вы всё ищите? Инна, признайтесь! Неужели продолжаете искать алмаз? – пыталась я что-то выудить у неё.
– Я ничего не знаю, неудобно было сразу мне сказать, в туалет я ходила, а тут как раз вот всё и произошло.
Пока меня осматривала приехавшие врачи «Скорой помощи» пока оперативник записывал показания, я молча наблюдала за Инной и пришла к полному убеждению, что она нагло лжёт. А так же стало понятно, что от неё в данный момент ничего не добьёшься. Эта о чём-то напряжённо думающая женщина ни за что не расскажет, что же они искали со своим напарником и вообще, кто её напарник. А то, что он был, это сомнения не вызывает, даже потому, как был нанесён мне удар. Инна одного роста со мной. А тот, кто «приложил» мою бедную голову к стенке, должен быть хотя бы на голову выше меня и уж сила у него явно не старушки Инны. А значит, на меня совершил нападение мужчина. Альберт задержан. Выходит кто-то у неё есть в напарниках.
Быстро проанализировать последние события с участием Альберта и его тётушки мне не удалось. Очень гудела голова. После укола, сделанного врачами, я, закрыв двери на старинную широкую задвижку, примостилась на диване в большой комнате и, накрывшись пледом, пыталась успокоиться.
– Господи, плед сохранил ещё запах любимых духов Люды.
От нахлынувших вдруг воспоминаний и жалости к подруге я разревелась. Но только я, немного успокоившись, закрыла глаза, как раздался тихий стук в дверь. Честно сказать, меня затрясло от страха. Остаться лежать трупом под грудой всякой научной и политической литературы, пусть даже в бывшем правительственном доме, мне совсем не хотелось. От действия укола закрывались глаза. Решив не открывать двери, а такую широкую щеколду, закрытую с моей стороны, никто не в состоянии открыть, я тихо подошла и посмотрела в глазок, кто же это может быть. Но тут предательски пробомкали три раза большие настенные часы.
Я непроизвольно дёрнулась и от неожиданности ойкнула. За дверью меня услышали.
– Маргарита Сергеевна это я, – почему-то тихо звала меня Инна Макаровна, мне сказать вам надо, – шмыгая носом, говорила она.
– Что вам надо? – ответила я ей так же шепотом, глядя в глазок и желая найти рядом с ней её напарника. Но она стояла у двери одна.
– Маргарита Сергеевна, всего пару минут, я не могу с вами здесь говорить.
Немного успокоившись и подумав, что уж с ней-то я смогу справиться, я потихоньку стала открывать двери.
– Маргарита Сергеевна, вы простите…, – договорить моя поздняя гостья не смогла, как и я не смогла уже ничего услышать.
Удар массивной дверью был такой силы, что буквально приклеил меня к стене. Почувствовав невероятную боль, я увидела перед собой яркий струящийся свет и рухнула без чувств.
Сколько прошло времени, не знаю, но очнулась я от ударов по щекам. С трудом поняла, что сижу на полу, прислонившись к стене. Перед глазами всё кружилось. В голове стоял сплошной шум и боль. Я застонала. Потом почувствовала резкую боль от снятия с губ скотча. Глотнув воздух, я открыла глаза и увидела перед собой стоящего на коленях Вадима.
– Маргарита, Рита…, – с ужасом в глазах говорил он.
Ничего так и не поняв, моё сознание опять ушло в неведомые дали. Некоторое время я ещё слышала топот чьих-то ног, громкие разговоры, но вскоре мой бедный мозг не стал принимать информацию, и я провалилась в сплошную ночь.
Очнулась я, как оказалось, через день, лёжа на кровати в комнате Людмилы, но почему-то одета я была в свою ночную сорочку.
– Что происходит? – удивлённо спросила я и опустила ноги на пол.
– Маргоша, милая, пришла в себя? – в комнату вошла баба Лиза, неся в чашке прозрачный куриный бульон, – попей, ты же любишь? Попей, дорогая.
– Баба Лиза, как вы здесь оказались? Какой бульон, объясните, в чём дело?
– Не переживай, Маргоша, пей, а я всё тебе расскажу. Так вот, когда ты к нам пришла, я почувствовала что-то неладное. А когда спать с Леонидовной легли, что-то сердце так заныло. Не обижайся на меня, Маргош, не вытерпела я. Взяла и позвонила Вадиму. Говорю, вроде ничего такого, а сердце болит. Вадим перезвонил кому-то сюда, в Москву, те сказали, вроде, что кто-то в квартиру проник, но всё обошлось. Но ты же полковника знаешь! Он в машину и сюда. И вовремя. Тут такое было, как он рассказывал. Ой, горюшки мои, Маргарита, когда же ты успокоишься? И чего тебе на одном месте не сидится? Только лицо нормальный вид приобрело, опять на тебе! Посмотри, на кого ты похожа?
– Так что было-то? – с удовольствием глотая не очень горячий бульон, поторопила я бабу Лизу.
– Что было? Спас Вадим вас с этой женщиной. Её, правда, в больницу увезли. Вадим, когда с нарядом влетел в квартиру, ты лежала обмотанная скотчем. Рот тебе заклеил, знать знал твой характер, думал, кричать будешь. Руки скотчем тебе обмотал, а сам душил Инну Макаровну.
– Господи, баба Лиза! Так кто он, бандюга этот? И как вы здесь оказались?
– А, так это вчера нас Вадим сюда привёз, чтобы за тобой присмотреть. Сказал вещички твои с дачи привезти. Вот он вчера здесь с нами почти целый день был, думал, ты очнёшься. А ты в себя приходила и опять проваливалась. А пока ты спала, он нам и рассказал эту историю.
Не удалось бабе Лизе рассказать историю до конца. Прозвенел требовательный звонок в дверь. Не успела она её открыть, как в квартиру влетела Маша.
– Ну что же, вы баба Лиза? Почему мне не позвонили? Я в Москве пока живу, бегаю по Министерствам, пороги оббиваю.
– Скажешь тоже! Одну разукрасили, надо было и второй синяков поставить! Нет уж, Вадим Петровичу надёжней. Как-никак полковник!
Успокоившись, наплакавшись от увиденного на моём лице и теле, Маша пригубила кофе.
– Маргарита Сергеевна, представляете, мы всю сегодняшнюю ночь с Вадимом Петровичем проболтали. Да уж! Вот кто мог бы подумать, и как догадаться, что молодой человек, получивший приличное воспитание и образование, решил ввязаться в такую авантюру.
– Так кто он? Мы его знаем? – спросила я с нетерпением.
– Откуда? Его зовут Павел Скоробогатов. Его отец долгое время работал вместе с Львом Борисовичем за границей.
И вот как-то живя в своём особняке под Москвой, отец Павла увидел знакомое лицо по телевизору. Это был сейчас очень известный политик. Он и рассказал сыну историю о том, что, мол, вот этот новый политик, вступивший в борьбу за президентское кресло, в молодости был совсем не таким чистым и пушистым, как расписывает теперь себя своим избирателям. Его отец точно знал, что Борис Львович писал всю свою жизнь мемуары. В поле его зрения и попал тогда молодой авантюрист с деловой хваткой, который настроил прочные контакты с нужными товарищами из Якутии и Смоленска. В этих местах находились, да и сейчас находятся самые крупные предприятия по огранке алмазов.
– За такие деньги, которые крутились вокруг этого прохиндея, можно не только президентскую гонку выиграть, но и стать президентом США, – говорил отец, – да, интересно, куда делись все записи Льва Борисовича? У нас компьютеров не было. Всё головой да ручками работали! Не то, что вы теперь, – сокрушался старый чиновник.
Маша прервала рассказ, потому что опять послышался звонок в дверь, слова приветствий и поцелуев. В квартиру влетели мои дети со своими вторыми половинками. Не прошло и получаса, как опять прозвучал звонок в дверь, это приехал наш дорогой полковник. Девочки с бабой Лизой накрыли большой круглый стол, который стал заставляться привезёнными детьми продуктами и вкусностями. Но мы ещё долго не могли приняться за еду от постоянно трезвонящих телефонов. Сначала объявился Олег. Стал говорить, что хотя дела на Кипре идут хорошо, но он уже устал от размеренной и спокойной жизни. Ему явно не хватает нас с нашими приключениями. Следом, как уже полагается, позвонил Миша. Сказал, что не приедет к нам, пока не увидит нас и внуков у себя в гостях. Только мы наполнили бокалы с вином, как раздался звонок Жени из Питера. Они с Никитой и Людочкой переживали за нас. Наконец, наговорившись и успокоившись, мы помянули Людочку и её супруга.
– Вы знаете, Людочкина мечта сбылась. Она так мечтала о большой семье. Жаль, что её нет с нами, но её мечта сбылась. Мы нашли друг друга и стали большой, дружной и, надеюсь, счастливой семьёй, – сказала я.
– Если Маргарита Сергеевна перестанет отбирать хлеб у полиции, то, надеюсь, наша семья станет ещё счастливей, – полковнику обязательно надо было вставить своё слово в мой такой хороший тост.
– Вадим Петрович, обещаю, – не стала спорить я с ним, – лучше расскажи, чем история закончилась.
Пересказав всё, что я уже слышала для тех, кто не знал о задержании главного вдохновителя преступлений, Вадим продолжил, – и вот засела в алчном мозгу такая идея у сына этого чиновника. Понял он, что за границей такие материалы могут обеспечить ему совсем не безбедную жизнь. Выудив у отца всё, что он знал о жизни Льва Борисовича, он приехал в Москву.
– И кто же этот политик? – вклинились в разговор мужчины.
– Говорить не буду. Дал подписку. Чего гадать у многих рыльце в пуху. А задержанный говорит, найдите досье и узнаете. Он сначала попытался с Людмилой поговорить, но та его сразу остановила и сказала, что никаких документов у неё нет и не было. Зная хорошо биографию Льва Борисовича, он решил действовать через сестру его второй жены. А алмаза никакого не было. Это они с Инной придумали для того, чтобы руками Альбертика убрать Людмилу. Думали, пока она лечиться да по врачам бегать будет, им легче станет обыскивать квартиру и дом. А Инна захотела двух зайцев убить. Устала она от племянника. Таким образом хотела его подставить. По нему и правда дурдом давно плачет. Видно, контузия в армии сыграла свою роль.
– Да, теперь всё понятно. Только, наверно, не ожидал этот папенькин сынок, что история эта закрутиться с разных концов. Не думал, что найдутся наследники у Люды, что искать долго придётся иголку в стоге сена, – сказала Маша.
– Да и было ли это досье? Не думаю, чтобы Лев Борисович оставил такой опасный груз своей и без того настрадавшейся супруге. Он уничтожил всё, что могло навредить бедной женщине, но не учёл одного, что знают двое, обязательно узнает третий. Всё закончилось. Теперь, Маргарита Сергеевна, дайте нам всем слово, что вы, как нормальная пенсионерка, будете заниматься своими пенсионными делами, – Вадим налил в бокал вина и передал его мне.
– Посмотрим, – подумала я, опустошая бокал. Я подморгнула левым, не опухшим глазом портрету, на котором была изображена красивая улыбающаяся Людочка. Мне показалось, что она подморгнула мне в ответ и мило улыбнулась, словно отвечая:
– Посмотрим!