Доверенное лицо Автор Нелли Хеллис

ГЛАВА I. Девяносто девятая, Мадейра-стрит ГЛАВА 2. Следующий день.ГЛАВА 3. ДОРА СТАНОВИТСЯ МЕТОДИЧНОЙ ГЛАВА 4. ДЖИЛС ПРОЯВЛЯЕТ МУЖЕСТВО.ГЛАВА V. ВЕЧЕРИНКА ГЛАВА 6. КАК ЗАКОНЧИЛАСЬ ГОНКА, ГЛАВА 7. НАКОНЕЦ-ТО ПРИЗНАЛАСЬ
ГЛАВА 8. ДОРА ПОЛУЧАЕТ ЧЕК, ГЛАВА 9. НЕ ВСЁ ТО ЗОЛОТО, ЧТО БЛЕСТИТ
ГЛАВА 10. КОНЕЦ И НАЧАЛО, ГЛАВА XI. ВОССОЕДИНЕНИЕ.
***
ГЛАВА I. ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТАЯ, МАДЕЙРА-СТРИТ.

 С этим домом были связаны и другие вещи, помимо его номера
что могло бы быть выражено цифрой девять. Например, у его
арендатора, мистера Грейнджера, была семья из девяти детей, и в день,
которым начинается моя история, случилось так, что Олив исполнилось девять лет, третьей девочке и шестому ребенку.
Возможно, будет лучше, если я сразу назову вам имена
младших обитателей дома и скажу несколько слов о каждом из них по мере того, как Я буду переходить от одного к другому.

Эдгару, старшему из них, было шестнадцать, и почти год он ежедневно ходил на
большой оптовый склад в Сити. Следующей была Доротея, обычно
Её звали Дора; она была на год младше и только что радовалась тому, что
закончила школу. Разница в возрасте между ней и близнецами, Кэти и
Робертом, составляла два года.
 За ними следовала Лэнси, любимица миссис
 Грейнджер, которая, хоть и была нежна со всеми своими детьми,
больше всего любила больных. Ему было почти одиннадцать, но бледное
лицо и заострившиеся от боли черты делали его намного старше. Когда ему было пять лет,
его парализовало, и он так и не смог снова ходить на одной ноге. Она была намного короче другой,
ему приходилось ходить на костылях, и его здоровье было таким хрупким, а тело
таким слабым, что он часто целыми днями был прикован к кушетке,
который, в результате, получил название "диван Лэнси".

В ярком контрасте с больной маленький пришел крепкий Джайлз. Он был
моложе, но он был полон голову выше брата, который был его
старше меня на двенадцать месяцев. Есть же разница между ним и
Оливковое. Потом пришла Лотти, в возрасте шести, последний из рода бытия
два-летний Филипп, животное и игрушкой из всех.

Но то, что это был день рождения Олив, было не главным обстоятельством, которое сделало этот день незабываемым в доме 99 по Мадейра-стрит. Это был последний в что вся семья будет вместе в течение длительного времени; для начала на следующее утро мистер Грейнджер хотел покинуть свой дом в Лондоне
курс на Австралию, и, по всей вероятности, в год должно пройти, прежде чем
он снова ступит на родную землю.Ему стоило больших усилий решиться оставить жену и детей, и только очень сильный стимул заставил его прийти к
такому решению.
Мистер Грейнджер был клерком в крупном английском и колониальном банке, и
хотя время от времени его зарплата повышалась, его жена с
своей большой семьей делала все возможное, чтобы заработать и то, и другое.
концы с концами сходятся.
Однако она была управляющей капиталом, и в конце года всегда видела, что
ее расходы не превышают ее доходов.

Но неожиданная беда постигла Грейнджеров, когда маленькая кудрявая
Филу было почти двенадцать месяцев. Однажды вечером мистер Грейнджер вернулся из города с обеспокоенным лицом и, позвав жену, сказал:
Он сказал ей, что взял на себя ответственность за счёт в 150 фунтов стерлингов. Его убедил подписаться на него друг, который заверил его, что он ничем не рискует, так как деньги будут готовы задолго до того, как они понадобятся. Он сказал, что просто не может в тот момент достать такую крупную сумму, и если старый товарищ по играм в детстве и одноклассник в школьные годы окажет ему любезность и поручится за него, он будет ему очень благодарен. За два дня до наступления срока оплаты этот так называемый друг и дальний родственник обанкротился.

Были те, кто говорил, что мистеру Грейнджеру никогда не следовало поддаваться
таким уговорам. Но он был добросердечным человеком и, судя о других
по своей собственной честности и прямоте ведения дел, он подписал свое имя
веря, что ничего плохого не случится.

Ни у мужа, ни у жены не было личных средств, поэтому, чтобы оплатить счет,
Мистеру Грейнджеру пришлось занять денег на страховку своей жизни и на
мебель для своего дома. Сокращение расходов, конечно, стало необходимым.
Эдгар бросил школу и благодаря рекомендации одного из руководителей
банка, в котором мистер Грейнджер много лет проработал клерком,
Он устроился на работу в известный чулочный склад на Вуд-стрит. Учитывая его неопытность, он получил на удивление хорошую зарплату, и Эдгар, хотя его жизнь, казалось, складывалась не так, как ему хотелось, был рад, что может помогать родителям, которые так много для него сделали.

Затем Джайлса и Олив тоже забрали из школы, и они вместе с Лэнси
и Лотти стали ученицами своей матери, а Дора, которая была неплохой
музыкантшей, давала двум девочкам уроки музыки. Муж и жена
пережили трудности лучше, чем ожидали, но мистер Грейнджер знал
Пройдёт много времени, прежде чем он выплатит последний шиллинг, который
взял взаймы. Несмотря на многочисленные способы, с помощью которых его жена
сокращала расходы на хозяйство, еженедельную зарплату Эдгара и деньги, которые он сам зарабатывал по вечерам, занимаясь бухгалтерией, к концу года они выплатили только 50 фунтов, так что у них всё ещё оставалось 100 фунтов
долга. Они бы заплатили больше, если бы не были вынуждены оплачивать
счёт врача. В тот год Лэнси был слабее обычного, и они не могли позволить своему ребёнку страдать, не оказав ему посильную помощь.
их сила. Если бы не забота о маленьком калеке, они бы
конечно, переехали в дом поменьше и с более низкой арендной платой, но
врач сказал, что его жизнь, вероятно, была обеспечена теплом, и
открытое здоровое расположение улицы Мадейра, которая находилась в двадцати
минутах ходьбы от Риджентс-парка. И что могли сделать его родители, кроме как
решить, что, какие бы другие жертвы это ни повлекло за собой, они должны остаться в доме, в котором жили с момента рождения близнецов.
Затем, совершенно неожиданно, мистера Грейнджера спросили, поедет ли он
в Сидней и остаться там на время, пока главный клерк в местном отделении банка будет в отпуске на двенадцать месяцев. Сумма, которую ему предложили сверх его обычной зарплаты, и то, что он мог накопить из своего жалованья на
путешествия и проживание, более чем избавили бы его от долгов. Поэтому,
хотя ему было тяжело расставаться с женой и детьми, он решил принять
это предложение. В тот вечер чай подали позже обычного, чтобы вся семья могла собраться за столом, и в центре стола красовался торт — гораздо более редкая роскошь, чем когда-то. Все дети были настроены быть скучным и подавленным, даже маленькому Филу, который плакал днём, потому что «папа уплыл за большое море, и, может быть, он выпал из корабля и утонул».

Но мистер Грейнджер был полон решимости сделать так, чтобы последний обед, который они все вместе съедят, был весёлым, и, отбросив в сторону собственные чувства, он так шутил, смеялся и весело болтал, что очень скоро старшие дети подхватили его настроение, и все присоединились к веселью, которое он
вызвал. Никто бы не догадался, какие тяжёлые чувства скрывались за этими
улыбками.
Но когда стол был очищен от не очень эффективного мало
слуга, и стулья были сделаны вокруг огня, который в морозную ночь в
в начале года сделан настолько огромен, разговор стал
более серьезными. Дети инстинктивно оставили два свободных места рядом
для своих родителей. Затем Фил забрался в объятия отца и
это было его любимое место отдыха, и он лежал там тихо и счастливо
пока низкий гул голосов не погрузил его в дремоту. Ни один из
другие клонит в сон, несмотря на то, что беседа длилась до часов
в коридоре пробили девять—даже не Лотти, хотя она была рада сделать
Плечо Доры подушкой для ее головы.

Эти мальчики и девочки более забывайте про это! Они думали нет,
в любом случае. За исключением ребенка, все они знали, почему их
отец решил покинуть их, и прежде всего было
небольшое радостное предвкушение того времени, когда он сможет вернуться, и они "все снова были бы так счастливы" и не были бы обязаны экономить все возможное пенни.
Затем они обсудили договоренности относительно частого обмена письмами. Затем, нарушив молчание, мистер Грейнджер сказал,—

"Дети, вы знаете, у меня есть что-то, чтобы дать всем и каждому из вас
прежде чем я уйду?"

Все они смотрели любопытно, даже Эдгар. Возможно, в другом случае он
исходя из обращения, которое использовал его отец, счел бы
себя исключенным из числа тех, кому были сказаны эти слова. Но сегодня ночью
он знал — и это знание радовало его, — что они предназначены ему
наравне с остальными.— Это подарок, отец? — спросил Джайлс, у которого на всё были практические взгляды.
"Нет, мой мальчик, — ответил отец, — это наследство. Я оставляю тебе очень
«Драгоценные мои, не могли бы вы все позаботиться о своей матери, пока я не вернусь?» В ответ он услышал хор «да», кто-то громко, кто-то тихо.
"Насколько это в его силах, — продолжил он, — Эдгар должен занять моё место
и освободить её от тех обязанностей, которые всегда должен выполнять хозяин дома." - Например, запирать двери на ночь и следить, чтобы все было в порядке? снова спросил Джайлс.
"Ну да, - сказал его отец, улыбаясь, - хотя, признаюсь, у меня и в мыслях не было ничего подобного". когда я говорил. Затем, переменив тон, добавил он, "Вы будете делать это для меня, Эдгар?"
Мальчик ничего не ответил, но его серьёзное, задумчивое лицо и
взгляд, которым он посмотрел на отца, говорили яснее всяких слов, что он
сделает всё, что в его силах.
"Дора, — продолжил мистер Грейнджер, — как старшая дочь, должна быть правой рукой своей матери." -"А что мне делать, отец?" — спросила Кэти.
«Будьте ей опорой и утешением, дорогая, — ответил мистер Грейнджер. — Боюсь, я не могу сказать вам, каким особым образом каждый из вас может стремиться оправдать моё доверие. Но вы все можете попытаться облегчить её заботы, разделив их с ней, и подбодрить её, оказывая маленькие услуги из любви».
"Теперь, когда мне девять, я смогу многое делать для мамы",
с большим удовлетворением заметила Олив.
"Совершенно верно, мой дорогой", - и на слова отца Олив подняла глаза
с солнечной улыбкой. "Дети, - продолжал он, - вы знаете, каким было наше первое золотое правило всегда!" -"Повиновение", - последовал быстрый ответ.
Мерцание пламени пожара был единственный свет в комнате, и как раз в этот момент тот угол, где сидел Роберт был в тени, так нет один увидел багровый заподлицо, что розы на щеках, как вопрос был вопрос и ответ.
"И помните, что сейчас, когда твоя мать говорит, что она будет говорить
для меня, как для себя", продолжал Мистер Грейнджер. "Может быть вполне
уверен, что ее пожелания будут мои".
Снова воцарилось молчание, и снова мистер Грейнджер нарушил его.
"Это тоже часть доверия", - сказал он. «Я хочу, чтобы вы пообещали
быть любящими и добрыми друг к другу; чтобы вы, старшие, были нежны и терпеливы с младшими, а младшие подчинялись старшим. Я хочу, чтобы вы пообещали, что будете храбро сражаться в битве, в которой все Божьи дети должны бороться с эгоизмом,недовольство, вспыльчивость и, по сути, всё, что вы считаете неприглядным в Божьей восьмёрке. У всех вас, вплоть до маленькой Лотти, есть свои главные грехи, с которыми нужно бороться и с Божьей помощью преодолевать их. Дорогие дети, будете ли вы вести себя так, чтобы, когда я вернусь, каждый из вас мог сказать мне, что вы старались сдержать это обещание?
«Да», — снова ответили все дети, и теперь это был очень серьёзный ответ.
 «Но вы не можете сделать это своими силами. Давайте вместе преклоним колени и попросим Бога, чтобы Святой Дух помог вам?»
Все, кроме Лэнси, который лежал на диване, опустились на колени, и из этой комнаты вознеслась искренняя молитва о том, чтобы Бог помог каждому члену семьи сдержать данное торжественное обещание и чтобы Он позволил им всем снова встретиться в здравии и безопасности. Когда они поднялись с колен, мистер Грейнджер поцеловал своих детей одного за другим. Лэнси поцеловал последним, и, наклонившись к нему, отец взял его тонкую белую руку в свою.
«О, отец! Как же я буду по тебе скучать». -«Мой бедный маленький Ланси!»
Раздалось приглушённое рыдание, а затем — «Неужели я ничего не могу сделать?»
«Они тоже служат, те, кто просто стоит и ждёт».
«О да, я забыл», — сказал Лэнси, и улыбка озарила его бледное лицо. «И вы думаете, что Бог будет так же доволен этим, как если бы… как если бы
я мог делать то, что могут другие?»
«Я знаю, что будет», — нежно сказал мистер Грейнджер. — «И помните, Он замечает каждую вашу боль. То, что Он дал тебе так много вынести,
Лэнси, лишь показывает Его великую любовь к тебе. Он хочет сделать тебя
«совершенной через страдания». - «Спасибо, ты так утешил меня, отец». Затем, после короткой паузы: «Я буду бодрствовать, когда ты придёшь, чтобы поцеловать меня в последний раз перед тем, как ты иди.

И его глаза были широко открыты, когда ранним зимним утром мистер
Грейнджер тихо вошел в комнату, смежную с его собственной, чтобы сказать
"до свидания" своему маленькому сыну-калеке. Но, за исключением Эдгара,
который должен был сопровождать его на станцию, все остальные дети
крепко спали, когда он выходил из дома, в котором ему предстояло отсутствовать целый долгий год.

ГЛАВА 2.СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ.

ДОРА решила встать, чтобы увидеть, как отец отправляется в путь, и почувствовала досаду на себя, когда, проснувшись, услышала, что часы пробили семь. Она Тогда она поняла, что его не было почти два часа, и, осознав, что утро было очень холодным, снова уютно устроилась в постели, а её мысли вернулись к разговору накануне вечером и принятым ею хорошим решениям. Как много она сделает за год, начавшийся в этот день! Все дети должны были смотреть на неё, любить её и слушаться, а её мать должна была всё больше и больше полагаться на неё, пока, когда отец возвращался домой, мать не говорила: «Не знаю, что бы я делала без Доры. Она благородно оправдала оказанное ей доверие».

И тогда она начала думать о том, какую красивую историю она могла бы соткать
из своей собственной жизни. Год назад ей сказали, что она может занять крошечную
комнату на верхнем этаже дома. Она была немногим больше
шкафа, но Дора считала большой привилегией быть его единственной обитательницей. Здесь она проводила много свободных часов и половину выходных, сочиняя рассказы и «творя стихи», потому что Дора очень хотела стать писательницей.

 Теперь, представляя себя героиней своего рассказа, она плела очаровательную
маленький роман. Это оказалось таким увлекательным занятием, что она совсем
забыла о времени, пока звон церковного колокола, возвещающего о начале
ранней службы, не вернул её в реальный мир, в котором она жила. Было без десяти восемь, а в восемь часов подавали завтрак!
 Одеться как следует было невозможно. Поэтому, надев одежду, она умылась, торопливо прочла молитву и сбежала вниз по лестнице. Она с облегчением
увидела, что Кэти режет хлеб и масло и вообще помогает по хозяйству.

 «Я так sorry, что опоздала», — сказала она, целуя мать.
"Я хотела прийти вовремя этим утром".

"Не обращай внимания, дорогая", - последовал любезный ответ. "Я не сомневаюсь, что вы были
уставшими, когда ложились спать прошлой ночью, и, возможно, заснули не сразу
быстро. Теперь, пожалуйста, сделай кормушку для Фила, и вижу, что он не
есть свой хлеб, и молоко слишком быстро?"

Новогодние праздники еще не заканчиваются. Следовательно, поскольку не нужно было торопиться, чтобы успеть в школу, трапеза затянулась дольше обычного. Возможно, миссис Грейнджер предпочла бы, чтобы не было необходимости торопиться. Младшие дети не понимали, что
Было бы добрее по отношению к их матери не упоминать о пустом месте за столом во время завтрака и не говорить так свободно и печально об ушедшем отце.

Затем Джайлзу очень захотелось узнать, уехал ли он «на четырёхколёсном экипаже или в кэбе» и взял ли с собой алюминиевый пенал, который Джайлз купил на шиллинг — сбережения за несколько месяцев — и подарил ему на Рождество.

Поэтому младшие дети задержались за столом надолго после того, как Эдгар,
вернувшийся после проводов отца, ушёл по делам, а Роберт
взял его ухода в доме его школьный товарищ, с которым он
собирался провести день. Они наконец-то закончилась, однако, и Дора
предложил сходить на лоток по-Ланси. Он, бедняжка, не так хорошо, как
обычно этим утром, и взял свой завтрак в постели.

Когда она вернулась в гостиную, Мэри, их маленькая горничная
на все руки, убирала со стола. Доре пришлось подождать несколько минут,
прежде чем она нашла возможность поговорить с матерью.

"Дорогая мама, — сказала она, — я хочу сразу же начать помогать тебе, чем смогу. Ты позволишь мне сегодня готовить?"

«Ты окажешь мне большую услугу, если выведёшь детей на долгую прогулку. Это будет так полезно для них в это холодное морозное утро, а в праздники они всегда скучают, если их держать дома».

Дора предпочла бы приготовить пудинг и сделать из холодного мяса, оставшегося от вчерашнего ужина, рагу, но её благие намерения были свежи в памяти, и она сразу же сказала, что сделает так, как хочет мама.

— Но вам пока не нужно уходить, — продолжила миссис Грейнджер. — Если вы начнёте через час или полтора, это будет достаточно скоро. До тех пор вы
могла бы неплохо попрактиковаться.
"Да, но, пожалуйста, сначала я приведу в порядок свою комнату", - сказала Дора. "У меня не было времени сделать это до того, как я спустилась вниз сегодня утром. О, мама— - она остановилась.
на мгновение, затем обвила руками шею матери и прошептала: "Я
очень надеюсь, что буду тебе по-настоящему помогать сейчас и всегда. Не позволите ли вы мне
поговорить с вами наедине сегодня? И не дадите ли вы мне много
работы? Я подумала, что могла бы теперь полностью обучать детей.
 И есть ещё кое-что, за что я хотела бы взяться.

 «Не стоит браться за слишком много дел сразу, дитя моё», — ответила ей мать.
с любовью. «Но я уверена, что тебе будет полезно иметь ежедневную
работу, и я собиралась поговорить с тобой об этом, как только твой отец
уйдёт. Я не могу обещать тебе разговор до того, как малыши лягут
спать, но мы обязательно поболтаем с тобой потом. А теперь, дорогая,
беги и приберись в своей комнате».

 Дора сделала, как ей было велено, но, увидев, что Кэти заправляет кровати,
предложила помочь ей. Когда она закончила, то вытерла пыль и навела порядок в своей маленькой «берлоге», а затем спустилась вниз, чтобы приступить к занятиям. Она не ворчала, как часто делала, из-за того, что ей приходится
ей пришлось выполнять эту обязанность в холодной комнате, и она терпеливо повторяла гаммы и упражнения, пока её пальцы не стали приятно тёплыми и гибкими. Но она была рада закрыть пианино и пойти на поиски матери.
Она нашла её на кухне. Кэти тоже была там, она мыла смородину для пудинга.
"Мы начнём сейчас, мама?" — спросила Дора.
"Да, я думаю, что да. — Вам не составит труда взять Фила с собой?
 — Вы имеете в виду в коляске?
 — Он точно не сможет дойти до парка и обратно. Кэти покатает его.
 При упоминании своего имени Кэти быстро подняла взгляд.
— Но, мама, — воскликнула она, — Конни Паффорд сказала, что, возможно, позвонит мне, чтобы я пошла с ней на прогулку.

— Ты говорила это вчера, дорогая, но она не пришла.

— Нет, и поэтому я думаю, что она точно позвонит сегодня утром.

"Я не знаю, что мне должно быть жаль, Кейти, если она пришла и
найти тебя", - сказала миссис Грейнджер, довольно серьезно.

"Ну, мама", и лицо Кэти вспыхнуло. "Я уверена, что Конни Паффорд
очень милая. И это очень любезно с ее стороны, что она хочет быть дружелюбной со мной. Они находятся в гораздо лучшем положении, чем мы. У неё есть дядя, у которого есть карета.Миссис Грейнджер улыбнулась.
«Я надеюсь, что моя маленькая дочь когда-нибудь станет мудрее и не будет думать, что раз у маленькой девочки есть дядя, который возит её в карете, то она должна с ним дружить. Но, Кэти, я вовсе не хочу, чтобы твоя близость с Паффордами усиливалась; это вряд ли принесёт тебе настоящую пользу или счастье. Если бы мисс Лоам, узнав о наших трудностях, не предложила взять вас с Дорой на очень льготных условиях, вы бы не смогли остаться в такой хорошей школе, и вы должны помнить, что ваше социальное положение сильно отличается от положения большинства учениц мисс Лоам.
— Да, и именно из-за этого так тяжело, — со вздохом ответила Кэти.
 — Некоторые девочки не стали бы хуже относиться к тебе из-за того, что ты беднее их, дорогая, — сказала её мать, — и нет причин, по которым ты не могла бы с ними подружиться. Но от того, что у меня есть
слышал, я не думаю, что Paffords из этого класса, и я не
думаю, что это хорошо для вас, чтобы искать их знакомство".

- Я вовсе не считаю Паффордов милыми, - заметила Дора. - Они
гордые и заносчивые, а миссис Паффорд никогда не обращает на нас ни малейшего внимания, если мы случайно встречаем ее на улице.

"Вы не должны ожидать от нее, чтобы остановиться и поговорить с вами, когда вы были переноски, что большой корзиной в другой день", - сказала Кэти. "Ты смотрел точно так же, как слуга".
"Надеюсь, она не узнает свою сестру", - сказала миссис Грейнджер,
тихо, "ибо если бы Дора была служанка и госпожа Pafford знал
ее, он показал бы большой бестактностью проходить без каких-либо внешних
знак признания. Это было бы чем-то большим, прямым нарушением правила
"будьте вежливы". Но, - добавила она, изменив тон, - мы должны
прервите наш разговор, или у вас не получится долгой прогулки, о которой я вас прошу поесть. Кэти, дорогая, я хочу, чтобы ты поехала со своей сестрой. "
Слова были сказаны очень вежливо, но с некоторой твердостью, что осталось
нет места для спора, и Кэти ушли, чтобы подготовиться самой и помочь
платье ее младших братьев и сестер.
Но она забыла о своей досаде, когда оказалась в Риджентс-парке. Это было удивительно ясное и погожее утро, и деревья были покрыты
крошечными кристалликами инея, которые сверкали, как алмазная пыль,
на ярком солнце. Неудивительно, что Фил хотел выбраться из своей
коляски, побегать и потопать ножками по твёрдой замёрзшей земле.

Действительно, воздух был такой свежий и волнующий, что Дора и Кэти забыли
их достоинство двух старших дочерей и молили Джайлс и оливковое
"разум Фила" на несколько минут,—Лотти считался достаточно взрослым, чтобы
заботиться о себе—начал из-за гонки. Теперь, несмотря на то, что у них была
разница в возрасте в два года, разница была очень небольшой
в росте; поэтому неудивительно, что победительницей стала младшая
девочка. Но, в конце концов, это был спорный вопрос,
и, задыхаясь и смеясь, с румяными щеками и сверкающими глазами, они
вернулись к своим подопечным.

— А мы не могли бы дойти до озера? — спросил Джайлс. — Я не удивлюсь, если там катаются на коньках, и мне бы хотелось это увидеть.

Озеро находилось прямо напротив той части парка, которая примыкала к Мадейра-стрит, но, поскольку они уже прошли половину большого открытого пространства, было решено, что они легко дойдут до воды и вернутся домой к ужину. Джайлс был прав: на льду катались несколько человек, но все они
находились в одном месте и были слишком далеко, чтобы их можно было
разглядеть, потому что, по словам Доры, они не успели бы дойти до
железного моста, который пересекает озеро в самом узком месте.

"Как же так, - сказала Кэти, стоя там и напрягая зрение, чтобы разглядеть
фигуристов, - вот кто-то совсем как Роберт. Вот! Разве ты не видишь этого
мальчика, который только что упал? Но Дора была немного близорука.
"Ерунда, - сказала она, - это не мог быть Роберт. Он бы ни за что не пошёл против воли отца.
Единственный брат мистера Грейнджера погиб в результате несчастного случая на
льду. Это случилось много лет назад, ещё до того, как он сам женился, но
пока он был жив, он никогда не забывал тот страшный шок, когда в дом
принесли мёртвое тело. С того дня он боялся смерти.
Он запретил своим детям учиться этому искусству. И Кэти, вспомнив хорошо известное и внушённое ей с детства желание отца, подумала, что, должно быть, ошиблась, и выбросила эту мысль из головы.

Возможно, она бы подумала об этом по возвращении домой и рассказала бы матери о странном сходстве между Робертом и тем фигуристом, которого она видела вдалеке, но как только она вошла, ей вручили записку, и на какое-то время её содержание вытеснило всё остальное из её памяти. Это было приглашение от Конни Паффорд на вечернюю вечеринку в
в её доме.
"О! Мама, можно мне пойти?" — спросила она, затаив дыхание, когда прочитала записку вслух.
"Ты думаешь, тебе это доставит удовольствие?"
"Да, конечно," — и глаза Кэти заблестели. "Кроме того, Конни не каждого приглашает к себе домой. Многие девочки в школе
будут завидовать мне, когда я расскажу им, где я была. Какое платье мне
надеть?  -«Дорогая моя, ты можешь надеть только своё лучшее платье из мериносовой шерсти», — ответила её мать.
"Но это званый вечер. Конни пишет в постскриптуме, что собирается
надеть светло-голубой шёлк, отделанный кружевом кремового цвета. Я не
думаю, я смогу надеть темно-зеленое мериносовое.

"Я не могу подарить тебе новое платье по этому случаю, Кэти; это совершенно
невозможно. Если Конни действительно хочет видеть тебя на своей вечеринке, ей будет все равно
твое платье. И твое зеленое платье будет очень красиво смотреться с каким-нибудь красивым кружевом на шее и запястьях ".
"Боюсь, я не смогла бы пойти в шерстяном платье", - и слезы
разочарования внезапно наполнили глаза Кэти.
"Мне жаль показаться черствой, - сказала ее мать, - но в таком случае
я не вижу ничего другого, что тебе оставалось бы сделать, кроме как написать и отклонить это приглашение".
Дора, которая читала вслух Лэнси, когда принесли письмо Конни, прервалась только для того, чтобы послушать, о чем оно, а затем
возобновила свое занятие. Но ее внимание было отдано только половину
книга; она слышала весь разговор между матерью
и сестра, и теперь, глядя вверх, сказал с нетерпением—

"Но у меня есть платье, которое, я думаю, ты могла бы надеть, Кэти — белая саржа, которая была у меня на свадьбу кузины Мэри. Это немного грязно, и это может быть чуть старомодный, но мы могли бы повернуть его, и, возможно, изменить и сделать".
"Что будем делать красиво", - сказала Кэти, чье лицо снова было все
улыбается. "И если он слишком короткий, я думаю, мы могли бы ее опустить. Я сейчас пойду и принесу его. Где мне его найти, Дора?
Не дожидаясь ответа, она побежала наверх, в комнату сестры,
а Дора снова уткнулась в книгу. Но мало, тонкие руки
аккуратно на странице, и низким, нежным голосом сказал,—
"Я рад, что ты сделал это, Долли. Вы были очень добры. Кэти поставила ее
сердце на вечеринку, и еще не пошли в ее имени".
Долли было прозвище Ланси за его старшая и любимая сестра.

— Это не такая уж большая любезность, — сказала Дора. — Не думаю, что мне когда-нибудь ещё придётся надеть это платье. Я думаю… — она на мгновение замолчала, а затем задумчиво продолжила, — мне кажется, Лэнси, что чем больше что-то нам стоит, тем больше в этом пользы, а если это ничего нам не стоит, то в этом нет никакой пользы. Не то чтобы я собиралась на вечеринку и хотела надеть это платье, например.
 Теперь мне стоило гораздо больших усилий вывести детей на прогулку
сегодня утром, когда я предпочла бы остаться дома и
пудинг и приготовила ужин. Боюсь, я не очень хорошо выразилась, но вы понимаете, что я имею в виду.
— Да, «и не буду приносить всесожжений Господу Богу моему из того, что мне ничего не стоило».
После этого наступило молчание, пока Кэти не вернулась с платьем в руках, потому что Лэнси закрыл лицо руками, и Дора знала, что он не хочет, чтобы с ним разговаривали.

И снова в сердце маленького калеки вспыхнула глубокая радость.
Бог знает, чего ему стоило лежать столько часов в муках и
слабости, отрезанным от удовольствий, которые доставляли все его братья,
вплоть до Малышки Фила, наслаждался. Он знал, какой высокой ценой давалось
жертвоприношение, которое он мог ежедневно приносить, — ценой его усталости и
страданий, — и при этой мысли в сердце Лэнси поднималась глубокая
благодарность за то, что он мог предложить такой щедрый дар. Ах! Если бы он всегда мог чувствовать то, что чувствовал тогда.


ГЛАВА 3.ДОРА РАСТЁТ МЕТОДИЧНОЙ.

Было решено, что, если его перешить и немного изменить, оно
отлично подойдёт для вечеринки у Паффордов. И как только чай был
допит, Дора, Кэти и Оливия, которая очень гордилась тем, что помогает, принялись за дело.
расправляем швы. Прежде чем распаковка была закончена, Роберт
вернулся. Казалось, он был не в настроении разговаривать, и, подняв глаза
оторвавшись от маленького носка, который она штопала, его мать была поражена
усталым выражением его лица.

"Ты выглядишь усталым, дорогой", - сказала она. "Чем ты занимался весь день?"

"О, много чего", - ответил он, поспешно взяв книгу и
открыв ее. "Мы с Джеком большую часть времени были на улице".

"И я могла бы заявить, что видела вас однажды", - оживленно сказала Кэти (расстегивать платье было восхитительным занятием).
"Но я знала, что ошиблась, потому что
этот мальчик, который был так похож на тебя, был на льду. Это не мог быть ты.
катался на коньках.

"Нет, конечно, не могло", - и Роберт коротко рассмеялся. Но за книгой его лицо, которое еще мгновение назад было пунцовым, внезапно побледнело. Он вздохнул с облегчением, услышав, как Джайлс попросил объяснить ему отрывок из рассказа, который он читал. Через несколько минут он встал и, сказав, что "устал", попросил мать извинить его и отпустить спать.
Бедный Роберт! Наверху у него было тяжело на сердце, потому что
впервые с тех пор, как он понял, какой грех совершается... Произнеся ложь, он запятнал свои уста ложью.
Платье наконец-то было распаковано, и портнихе, которая часто работала на Мадейра-стрит, 99, была отправлена записка с просьбой прийти и проконтролировать перешивку белой саржи как можно скорее. Затем, когда Кэти ушла спать, Дора устроилась поудобнее на коврике у камина и, положив локоть на колено матери, сказала:  «А теперь, пожалуйста, давай поговорим. У меня есть карандаш и блокнот, и я собираюсь записать все обязанности, которые ты мне поручишь».
"Я снова прошу тебя не торопиться, Дора, — сказала миссис Грейнджер. —
Те, кто слишком поспешно начинает гонку, обычно приходят последними."

"Да, я знаю, но мне так хочется всё уладить. Как только
закончатся каникулы, а это будет в конце недели,
ты позволишь мне занять твое место в классной комнате и учить детей
без какой-либо помощи с твоей стороны?"
- Тебе это покажется нелегкой задачей, дорогая.

- Я уверена, что справлюсь, - сказала Дора. - Я прекрасно понимаю, что Джайлс
часто испытываешь терпение. Он спрашивает, почему и зачем, и не всегда легко объяснить. А потом Лотти часто выходит из себя. Но я уверена, что смогу справиться с ними и заодно научить их.

 «Я не могу допустить, чтобы ты пренебрегала своими занятиями, и ты должна продолжать заниматься музыкой и французским. Знаешь, дорогая, ты ещё слишком молода, чтобы бросать школу, и ты должна постараться какое-то время продолжать своё образование самостоятельно или с такой небольшой помощью, какую мы с Эдгаром можем тебе оказать. Я надеюсь, что когда-нибудь у тебя будет возможность брать больше уроков.

"Конечно, я должна учиться, но у меня будет достаточно времени для
всего", - сказала Дора. "Теперь смотри сюда", - и она начала пользоваться своим
карандашом. "С половины десятого до двенадцати я буду учить детей.
Потом я поведу их гулять до часу. После этого уроки
снова с половины третьего до четырех".

"Это оставляет тебе очень мало времени для себя".

- Я могу заниматься с четырех до пяти, - продолжала Дора. "Тогда вечером
У меня будет полчаса на французский и час на другие
занятия, а после этого я помогу тебе с починкой. Там, мама, я
Я не буду твоей правой рукой, если буду все это делать?"

— В самом деле, моя Дора, если ты сделаешь хотя бы половину, ты очень облегчишь мне жизнь, —
и миссис Грейнджер откинула со лба девочки мягкие вьющиеся волосы. — Я буду очень благодарна, — продолжила она, — если это станет новой отправной точкой в твоей жизни. Мне казалось, что моя дочь привыкла мечтать о том, что могло бы быть, вместо того, чтобы действовать в том, что есть. Теперь я думаю, что она на верном пути, чтобы исправить этот недостаток в своём характере.

«Да, я знаю, что это моя вина, — и на глаза Доры навернулись слёзы, —
но я постараюсь бороться с этим и не только мечтать, но и делать.
«Возможно, мне не стоит писать рассказы. Я не буду писать целый год».

 «Тебе не повредит, если ты будешь заниматься любимым делом, если делать это в меру, — сказала её мать, улыбаясь. — Только не позволяй этому мешать более важным занятиям». Я не думаю, что это маловероятно,
что когда-нибудь ваше желание сбудется и вы станете признанной писательницей.

"О! Вы так думаете?" Лицо Доры раскраснелось, а глаза заблестели от навернувшихся слёз.

"Вы знаете старую заповедь и обещание: «Предай путь твой Господу».
Поверь и в Него, и Он исполнит это. Будь доволен тем, что Бог
направляет твою жизнь и ведёт тебя по пути. Тогда, если это желание будет
благом для тебя, Он исполнит его; если нет, ты всё равно сможешь
сказать: «Всё хорошо». Но оставь всё это на будущее, дорогое дитя. Теперь ты будешь делать настоящее дело для Бога, обучая своих младших братьев и сестёр и помогая мне по дому, как если бы ты была знаменитой писательницей. И всё же, моя Дора, твоя сила воображения, твоя любовь к литературе и твоя признательность
Красота природы и искусства, которыми Бог одарил вас, — это ответственность, к которой нельзя относиться легкомысленно.

 — Что ты имеешь в виду, мама? — удивлённо спросила Дора.

 — Это значит, дорогая, что там, где много дано, много и потребуется.  У тебя часто возникают прекрасные мысли; ты быстро распознаёшь более глубокие, скрытые смыслы, которым нас учат уроки природы и нашей собственной жизни. Я
услышал, что ты сказала Ланси о плаще самопожертвования, и был поражён
правдивостью твоих слов и проницательностью, которую они продемонстрировали.
В соответствии со светом, который был дан тебе, дитя моё, ты будешь
ожидается, что она сформирует твою жизнь".

"О, мама, каким торжественным и серьезным ты все это делаешь!"

"Жизнь торжественна и серьезна, но помните, что вы должны жить только один день
нет, по одному часу за раз. Исполняй свой долг, который тот час приносит с
всем сердцем и целеустремленность, и вам не нужно опасаться за
отдых". Тогда меняется ее голос, Грейнджер Миссис продолжение,—

«Я рад, что вы изложили на бумаге то, что собираетесь делать. Нет ничего лучше чётких и установленных правил, и я думаю, вы знаете, что вам, естественно, нужен порядок и система. В то же время я уверен,
было бы лучше, если бы я была в классной комнате во второй половине дня.
Дети тогда ничего не делают, кроме как читают и готовят уроки на следующий день, так что не имеет значения, если я время от времени ненадолго покидаю их. Должна признаться, меня всегда беспокоило, что я постоянно выхожу из комнаты по утрам, чтобы заняться домашними делами. Они, безусловно, выиграют, если вы станете их учительницей, потому что со мной они часто оставались наедине на целый час.

— О, пожалуйста, отдайте их мне целиком, — умоляюще сказала Дора. — Я
Я не хочу делать что-то незначительное, чтобы помочь тебе; я хочу сделать что-то важное.

 «Хорошо, дорогая, — ответила её мать, — ты попробуешь, и до тех пор, пока ты не скажешь, что не можешь должным образом выполнять все свои обязанности, я не буду тебе мешать. Но тебе не должно быть стыдно говорить мне, что ты поставила перед собой слишком трудную задачу».

Дора сделал невнятный ответ, но в ее сердце возникла слова—"я буду
никогда не делайте этого. Мать сомневается в моих способностях, я вижу, но через некоторое время
она добьется своего, она недооценила меня".

В этот момент разговор был прерван появлением Эдгара. Он
Он выглядел очень усталым, когда устало опустился в кресло.

Миссис Грейнджер подошла к нему и положила руку ему на плечо.

"Ради тебя я буду рада, когда мистер Барфитт подведёт итоги, дорогой мальчик, — с любовью сказала она. — А теперь выпей чашку какао, а потом сразу ложись спать. Сегодня утром ты проснулся в половине пятого, и у тебя была очень короткая ночь.

 «Полагаю, именно поэтому я чувствую себя таким уставшим», — ответил он со вздохом.  «Но ты же знаешь, я очень рад, что вечером иду к мистеру Барфитту,
и это действительно очень хорошо о нем у меня. Он должен найти меня
отличается бухгалтер от отца. Нужно, чтобы принять какао,
мать?"

Эдгару хотелось бы держать ее мягкую теплую руку в своей, и она
знала это. Но маленькая служанка уже легла спать, а Дора, сидя на
коврике у камина, пристально смотрела на прозрачные, раскаленные докрасна угли. Она была
погружена в грезы, и мать не хотела ее тревожить.

- Я ненадолго, дорогая. Я принесу маленький чайник и
вскипячу его здесь.

Когда она вернулась, Дора все еще сидела в той же позе и не произнесла ни слова
между братом и сестрой. Но стук чашки и блюдца, когда миссис Грейнджер поставила поднос на стол,
разбудил её, и в следующее мгновение она поднялась с пола.

"Думаю, я пойду спать, мама," — сказала она. Затем, увидев чайник, добавила: "Почему ты не попросила меня принести его для тебя?"

«Ты была занята, дорогая, своими мыслями, и я не хотел тебя
перебивать».

Дора тихо и счастливо рассмеялась.

 «Я мечтала о том, что сбудется», — сказала она и, пожелав
матери и брату спокойной ночи, легко взбежала по лестнице в свою
комнату.

Но она не стала раздеваться и готовиться ко сну. Сначала она закуталась в старую шаль и села за маленький деревянный столик, на котором лежали её письменные принадлежности. Затем она достала из ящика лист бумаги для записей и с помощью линейки аккуратно провела несколько линий. Они обозначали время, в которое она должна была выполнять свои многочисленные обязанности.

«Мама думает, что я стремлюсь к порядку и системе, — сказала она себе с улыбкой.
— Но, возможно, она немного успокоится».
ошибается, когда видит это".

Работа в понедельник была продумана и отложена, и с раннего утра
до поздней ночи каждая минута была занята. Вторник лечился в
таким же образом, и среду, были приняты во внимание,
когда раздался мягкий стук в ее дверь. Это было так нежно, что она не
его услышать.

Но при повторении она сказала "Войдите" и, подняв глаза, увидела, что это был
Роберт.

— Что? Я думала, ты уже давно спишь, — удивлённо воскликнула она, — а ты даже не разделся.

— Нет, меня что-то беспокоит, и я увидел свет под
Я постучал в вашу дверь и подумал, что, может быть, вы позволите мне немного поговорить с вами.

— О боже! — со вздохом сказала Дора. — А я так хотела закончить это,
пока всё ещё свежо в моей памяти. — Затем она нетерпеливо добавила:
— Это очень важно, Роберт?

Он не ответил, но, наклонившись над её столом, спросил, что она делает.

"Это расписание", - ответила она. "Решено, что я буду преподавать"
Лэнси, и Джайлс, и Олив, и Лотти. Кроме того, у меня есть собственные занятия
и множество других вещей. Я буду занята весь день. Видишь ли,
Роберт...

- Да? - сказал он, потому что Дора резко остановилась.

«Я полна решимости оправдать доверие дорогого отца, и чем больше я буду помогать матери, тем лучше у меня это будет получаться».

 «А как же обещание?» — спросил Роберт. Но он не сразу задал этот вопрос.

"О! В этом году я собираюсь сделать много хорошего, — уверенно и воодушевлённо ответила Дора. «Мы с мамой мило побеседовали, и я собираюсь приступить к работе, чтобы у меня был хороший отчёт для отца. Роберт, — она впервые взглянула ему в лицо, — ты дрожишь и выглядишь таким бледным. Тебе лучше пойти спать, а я закончу здесь».

Он отошёл, но, не дойдя до двери, повернулся и вернулся.

"Дора, — сказал он тихо, — интересно, думает ли отец сейчас о нас всех?"

Она как раз окунала перо в чернила, чтобы продолжить работу, но, услышав вопрос Роберта, откинулась на спинку стула и медленно ответила:

"Да, я уверена, что думает. Он думает...

«Ну же, продолжай. Ты снова мечтаешь, я вижу это по твоему взгляду. О чём он думает?»

«Он гадает, чем мы все занимаемся, и в своём воображении видит каждого из нас
из нас, и может читать наших сердец. Его неприятности ему, что каждый
минута ставит большую дистанцию между ним и нами, но он не имеет
опасаются, что отделения будут ослаблять нашу любовь к нему. Он действительно знает,
что мы будем любить его только больше и стремиться показать, что любим. И
когда он вспоминает это, печальное выражение покидает его лицо, и
поднимая глаза, он тихо шепчет: "Боже, благослови и сохрани их всех!"

В воображении Дора увидела своего отца, стоящего на палубе корабля.
Вокруг него был широкий, необъятный океан и тихая серебристая
с темно-синего неба над головой спокойно смотрели звезды. Видение было настолько отчетливым
, что ей показалось, что она слышит гул двигателя и
плеск воды, когда судно быстро прокладывало себе путь по морю.

И поэтому она не заметила, что по щекам
Роберта текли слезы, и что ему было очень трудно сдерживать свои
рыдания. Она знала только, что через мгновение после того, как она замолчала, он вышел
из комнаты.

А затем, сопровождая слова «Теперь я действительно должна это закончить»,
 слегка встряхнулась, словно отстраняясь от происходящего
Она снова сосредоточилась на расписании, которое лежало перед ней.

[Иллюстрация]



[Иллюстрация]

ГЛАВА IV.

ДЖИЛС ПРОЯВЛЯЕТ СЕБЯ КАК МУЖЕСТВЕННЫЙ МАЛЬЧИК.

Каким-то образом дети ещё до завтрака следующего утра узнали, что Дора будет их учительницей, как только закончатся каникулы.

Но новость не принесла того удовлетворения, которого она ожидала.

Олив открыто заворчала. "Они достаточно хорошо научились у матери, почему
они не могли продолжать по-старому?" - было слышно, как она спросила.

И Лотти, ни по какой другой причине, кроме как потому, что она считала это умным поступком.
В ответ на слова Олив она проворковала: «Да, было бы гораздо приятнее продолжать заниматься уроками, как раньше».

Дора, хотя и благоразумно оставила своё мнение при себе, подумала, что они обе неблагодарные маленькие создания. Но, преодолев минутное чувство досады, она с присущим ей добродушием решила, что у них должно быть как можно меньше причин сожалеть об этой перемене, и успокоилась, когда Джайлс, которого она отчасти опасалась, что он будет возражать против того, чтобы она стала его гувернанткой, никак не отреагировал.

Для её душевного спокойствия было хорошо, что она не слышала разговора, который состоялся между ним и его старшим братом, как только они встали из-за стола.

 Чтобы вовремя попасть на склад, Эдгар часто вставал из-за стола до того, как заканчивали младшие дети, а во время каникул его часто провожали на вокзал Роберт или Джайлс. Этим утром последний попросил разрешения пойти
с братом, и мать охотно удовлетворила его просьбу.
Он вышел вслед за Эдгаром из комнаты в коридор.

Там Джайлс выпалил: —

«Я хочу знать, могу ли я не ходить в школу. Мне надоело делать уроки дома, как девчонке».

Последние три слова были произнесены с большим презрением.

"Боюсь, тебе придётся потерпеть ещё немного, — спокойно сказал Эдгар. — Через год нам не придётся так сильно экономить, и тогда, я уверен, ты снова поедешь с Робертом.

 — Это не такая уж дорогая школа. Послать меня туда не будет стоить
много, — продолжил Джайлс. — Я помню, как кто-то однажды сказал, что это одна из немногих вещей, которые одновременно дешёвые и хорошие.

"Условия невысоки, потому что это специально для людей нашего класса"
жизни", - возразил Эдгар. "Но, насколько я знаю, мама пока не может позволить себе
отпустить тебя обратно".

- Тогда, - сказал Джайлс, с пеной у рта: "Я большого ума, чтобы сказать, что я не
узнать Дора. Почему! Она всего на пять лет и два месяца старше меня.

"Это хорошая сделка теперь мы все молодые", - сказал Эдгар, положив на
пальто и шляпу он был чистке", хотя я не думаю, что мы должны
так, когда мы вырастаем. А теперь пойдем, если ты собираешься на вокзал
; я не хочу опоздать на свой обычный поезд.

Затем, пока они шли, он попытался перевести разговор на более весёлую тему. Но Джайлс чувствовал себя очень плохо этим утром,
и его было не отвлечь от его обиды.

"Всё, что я могу сказать, — продолжил он, игнорируя добрые попытки брата, — это то, что я не буду пытаться делать уроки за Дору. Когда меня снова отправят в школу, я буду работать не хуже других.

Эдгар раньше не осознавал, что из-за отсутствия отца на него ляжет дополнительная ответственность. Теперь он понял, что его долг — занять место отца, насколько это в его силах, и
поговори с Джайлзом так, как он разговаривал бы, будь он там. Новый Свет
был внезапно брошен на словах, что было сказано до него, как до
старший сын, в последний вечер их отца дома.

"Этот дух никуда не годится, Джайлс", - заметил он.

"Мне все равно", - проворчал Джайлс. "Мне больше десяти, и я думаю, что это отличная
обидно будет рассматриваться как ребенок".

"Я не знаю о том рассматриваться как ребенок. Я знаю, что вы ведете себя
как один".

Эдгар говорил очень мягко. В его голосе не было ни презрения, ни гнева.
В нем выражался только добрый и нежный интерес. Возможно, за это
почему Джайлз покраснел и выглядел пристыженным. Тем не менее, он напустил на себя вид
безразличия.

"Я не понимаю, как это может быть", - сказал он. - Любой одаренный мальчик стал бы
возражать против того, чтобы его обучали две сестры младше его и одна
сестра, - Джайлс сделал большое ударение на "by", — ненамного старше.

Эдгар мог бы откровенно рассмеяться, но сдержался.

"Я не знаю вашего представления о мальчике с характером, но я знаю, что вы думаете о нем.
Учительница воскресной школы и мать сочли бы, что лучше всего обладать таким настроем, как у
, - сказал он.

- Что? - спросил Джайлс.

На мгновение Эдгар заколебался. Он был от природы сдержан, и ему было нелегко
открыто говорить о священных предметах в любое время. Сделать это
сейчас было еще труднее. Джайлз может подумать, что он проповедовал, и что было
то, что он ненавидел.

"Дух Христа", - ответил он, и хотя он говорил с очень
сложность слова были произнесены медленно и благоговейно. «Это самый лучший и по-настоящему мужественный дух, который только может быть у любого из нас. Ты знаешь, что он от тебя потребует?»

Джайлс покачал головой. Но его сердце ответило: «Узнай о
Доре и постарайся добиться успеха».

— Дух Христа, — сказал Эдгар тем же тихим голосом, — хотел бы, чтобы вы с готовностью узнали о своей сестре и стремились сделать ей честь как её ученица. Он не стремился угодить Себе, и мы тоже не должны этого делать. Тогда, отложив в сторону свои желания и ничего не говоря о них, вы исполните свою часть долга, который оставил нам отец.

«Я не понимаю, как это возможно», — коротко ответил Джайлс, но без всякой угрюмости или недовольства в голосе.

 «Не думаю, что мне нужно говорить тебе, что мама совсем не
здорова, а она так много занимается домом и преподаванием, как делала всегда
Прошлый год сильно её измотал. Теперь Дора не только готова, но и очень хочет взять на себя её работу. Но если ты будешь ворчать, суетиться и доставлять Доре неприятности, то мама будет вынуждена снова учить тебя сама, и, кроме того, она будет так расстроена, что не сможет отправить тебя в школу. Сейчас это её беспокоит. Она говорила об этом только вчера вечером. "Если бы я могла все-таки выделить ему еще один соверен, он бы ушел", - сказала она.
когда она говорила, в ее глазах стояли слезы. Джайлс, старина,
ты ведь не добавишь ей хлопот, правда?

Джайлс отвернулся, и его брату пришлось ждать ответа.
Когда он прозвучал, «нет» было произнесено таким сдавленным голосом, что Эдгар едва расслышал его.

"Я знал, что ты не согласишься," — сказал он, положив руку на плечо Джайлса.
«Я знал, что ты возьмёшь на себя часть семейного бремени, как храбрый, мужественный мальчик. Это нелегко. Иногда мне кажется, что я не смог бы вынести свою часть этого бремени».

Когда Джайлс удивлённо поднял на него затуманенные слезами глаза, какой-то необъяснимый и очень необычный порыв побудил Эдгара говорить о себе ещё более откровенно.

«Моя часть заключалась в том, чтобы отказаться от своего желания стать врачом», — сказал он.

 «Я и не знал, что ты когда-то хотел им стать», — удивлённо воскликнул Джайлс.

 «Только мама и папа знают. Теперь ты в курсе, но ты ведь
оставишь это при себе, правда?»

Трепет гордости, не смешанные с благодарностью к Эдгару за то, что
ему доверилась, пронзила сердце Джайлза. Да, он будет так же верно, как
стали его брат.

"Я не скажу. Вы можете зависеть от этого", - сказал он.

"Ну, мне пришлось отказаться от моей идеи стать врачом, и перейти на
вместо склад".

— И тебе это не нравится?

 — Нет. Я это ненавижу.

Джайлз молчал. Ему было очень жаль брата, и ему было стыдно
а также за свои жалобы, которые он недавно высказал. Он чувствовал, больше, чем он
понимал, что его беда была небольшой по сравнению с той, о которой
он только что услышал.

"Мне очень жаль", - сказал он, и он сунул руку в Эдгара. "Не
есть ли надежда, что вы можете быть врачом?"

«Я так не думаю. В наши дни нельзя стать врачом, не получив хорошего образования и не сдав множество экзаменов, а мне пришлось бросить школу, когда мне не было и пятнадцати. Даже если бы нам жилось лучше в
Через год-другой у нас точно не будет лишних денег.

«Может, что-нибудь подвернётся», — сказал Джайлс, сам не понимая, что он имеет в виду под этим часто слышимым выражением, но надеясь, что эти слова покажут его сочувствие и утешат.

"Ты просто молодец поговорить", - сказал Эдгар, значительно
тронут порядке, в котором Эгидий принял его доверия, и
сопровождая слова с ласковой выдавить маленькую ручку
это был сжала в своей. "Но, - продолжал он, - боюсь, что нет
не тень надежды для меня. Я не должен был сказать, что я
Я ненавидел свою работу на складе. Я стараюсь полюбить её, и, возможно, со временем я смогу получать от неё удовольствие. Конечно, я очень рад, что могу хоть что-то делать для пополнения общего фонда. Я бы не хотел вечно быть обузой для матери и отца. Я бы тысячу раз предпочёл оставить всё как есть.

На этом разговор резко оборвался, потому что в этот момент они
вошли в кассу, и пыхтение и шум поезда, подъезжавшего к станции,
предупредили Эдгара, что если он хочет успеть на него, то нельзя терять ни минуты. У него было время только на то, чтобы взглянуть и поспешно
прощание, как он бросился вниз по лестнице, оставив Джайлс
возвращаться домой одному.

Но это был совсем другой Джайлс из того кто покинул
шведский стол. Впервые он стал видеть какие-то истинного
смысл жизни. Христос не был доволен Собой, да и не должен был; и
ему было приятно сознавать, что он, каким бы ребенком он ни был, может принять его
участие в решении семейных проблем. Эта мысль заставила его быть очень
сильный, и смелый, и мужественный.

"Нет, я не буду ворчать", - сказал он себе. "Я просто постараюсь сделать все, что в моих силах"
ради Доры, и мама никогда не узнает, как сильно я ненавижу делать уроки в
дома, и как сильно я хочу пойти в школу. И, более того, — Джайлс выпрямился с осознанным достоинством, — я не буду злиться и раздражаться, когда встречу Тома Рилстона и других мальчиков, которые учились в моём классе, и они спросят меня, как мне нравится, что меня учит дома моя «мамочка».

Он сразу же начал воплощать свои благие намерения в жизнь. Вернувшись домой, он сразу же прошёл в гостиную, где Дора читала, посадив Фила к себе на колени. Они с малышом были одни, и, подойдя к ней, Джайлс просто сказал:

«Я рад, что ты больше не позволишь маме нас учить. Я сам буду это делать».
все возможное, чтобы сделать приятно, и возможно, я смогу помочь немного с Лотти
уроков. Мама часто просила меня задать ей некоторые суммы, чтобы работать".

Дора была разочарована и обескуражена тем, что Олив и
Лотти выразили такое сильное недовольство новым
порядком, и эти неожиданные слова очень утешили ее.

— Спасибо, Джайлс, — сказала она, и, несмотря на все её попытки сдержать слёзы, они всё равно потекли по её щекам. — Я надеюсь, что ваши уроки будут для вас лёгкими и интересными. По крайней мере, я постараюсь, и мы должны быть терпеливы друг к другу, не так ли?

Это было не совсем то, что Джайлз посмотрел на. Дора, казалось, почти к
отвергает его за послушание и внимание. Ему было очень жаль, что у него
было трудно думать о ней в то утро, и, возможно, он бы сказал
ей о них, и лучше духе, что сейчас, под влиянием его не
Роберт в этот момент вошел в комнату.

"Быстро тает, не так ли, Джайлс?" спросил он.

"Да, я слышал, как один мужчина сказал другому, что тот не удивится, если
к ночи пойдет дождь. Полагаю, в конце концов, кататься будет не так уж много.


"Нет", - сказал Роберт, и на его лице появилось какое-то озабоченное выражение
То, что он носил в последнее время, рассеялось, как облако перед рассветом. Затем почти
сразу же он спросил: «Джайлс, ты не поможешь мне найти мои школьные учебники? Я
ещё не приступил к выполнению домашнего задания, и мне пора за него взяться».

Джайлс предпочёл бы что угодно, только не это, потому что, пока он искал
книги — Роберт никогда не знал, где искать свои вещи, — он должен был
думать о школе, которая ему так нравилась и из которой его так неожиданно
отчислили. Однако, не говоря ни слова, он начал искать недостающие
тома, и вскоре Роберт с карандашом в руках
с бумагой в руках он усердно работал над простым уравнением по алгебре.

Когда Джайлс оторвал взгляд от книги со сказками и увидел своего брата за
столом, ему в голову пришла идея, "просто прелестная", как часто говорила Дора о своих собственных
мыслях.

Почему бы ему не заниматься дома тем, чем он занимался бы, если бы был
в школе? Он только начал изучать латынь, когда его забрали;
фактически, он освоил первые три склонения. Теперь, с чувством
стыда, Джайлс обнаружил, что не может отказаться от единственного числа в слове "Менса".
Что ж, он начнет сначала. Он знал, что Эдгар поможет ему, и он
Он будет усердно заниматься по всем предметам, чтобы, когда он снова пойдёт в школу, его перевели в класс выше того, в котором он учился до этого. Да, именно так он и поступит, и, возможно, Роберт научит его алгебре. Он постарается разобраться в ней самостоятельно, так что ему понадобится лишь небольшая помощь. И тут Джайлс, практичный маленький Джайлс, совершил неслыханный поступок. Ему приснился сон наяву, который по яркости красок и невозможности осуществления соперничал со снами самой Доры.

[Иллюстрация]



[Иллюстрация]

ГЛАВА V.

ВЕЧЕРИНКА.

НО когда наступило утро понедельника, Олив и Лотти были достаточно готовы, чтобы
начать уроки под руководством своей новой гувернантки. Оттепель, как и было предсказано
, быстро сменилась дождем, и до конца
последней недели каникул маленьким девочкам не разрешалось
выходить на улицу. Поэтому им было очень устали, не имеющие
постоянную работу, чтобы занять их, и ни слова неодобрения был
выразила, когда сказала Дора, они должны быть готовы к ней в классной комнате
в половине десятого в понедельник.

Если бы то первое утро можно было рассматривать как справедливый пример того, что бы
должно быть, они чувствовали, что смена учителей пойдёт им на пользу. Они часто жаловались, что, когда они были в самой интересной части урока, их мать срочно вызывали, и иногда проходило полчаса, прежде чем она возвращалась в комнату. Кроме того, она часто была вынуждена давать им задания, пока занималась какими-то необходимыми домашними делами.
А когда она вернётся, то, возможно, обнаружит, что Олив ждёт от неё объяснения нового правила в арифметике или что Джайлс не может
продолжайте выполнять его упражнение по французскому, потому что он забыл, как образуется
женский род прилагательного с каким-то определенным окончанием, и не смог
найти пример.

Тогда очень часто Фил находился в комнате все время урока. Он
должен был быть там, потому что его нельзя было оставлять одного, а маленькая
служанка была слишком занята, чтобы присматривать за ним. Но его присутствие
не способствовало поддержанию порядка и тишины, и его действия часто привлекали
интерес маленьких учеников к их книгам.

Теперь ничто не отвлекало Дору от занятий в школе.
а Фил был больше, чем с "Модер", не было
перерыв в пределах. И Дора, как она обещала, попыталась принять
уроки как можно интереснее. Она решила не щадить себя.
никакого труда, чтобы ее ученицы могли легко учиться, и Джайлс молча признал.
про себя он сказал, что "Дора была намного умнее, чем он когда-либо думал". Они
были удивлены, когда услышали, как часы в коридоре пробили
двенадцать. Даже Лэнси, который часто уставал от уроков, не
хотел откладывать свои книги.

"Ну, утро ещё не закончилось," — сказала Олив. "О! Позвольте
Давайте ещё немного поучимся географии. Так весело представлять себя
богатыми людьми, путешествующими по Испании. Ты всегда будешь учить нас
таким образом, Дора?

"Не всегда, но иногда будет приятно совершать воображаемые
путешествия. Но, знаешь, на этом всё не заканчивается. Вы должны выучить
наизусть названия всех гор и рек, которые мы пересекали, а также
написать как можно более подробный отчёт о том, что я рассказывал вам
о стране. Я жду, что вы закончите к следующему уроку географии.

— Это будет в четверг, — сказала Лотти, которая смотрела на свой
расписание, потому что Дора раздала каждой из учениц по экземпляру. —
Я бы хотела, чтобы это было завтра.

Доре было очень приятно слышать, что её усилия оценили, и она
начала думать, что преподавание — одна из самых приятных вещей в мире. Со своей стороны она была бы очень
рада продолжать занятия до обеда, но, вспомнив о своём решении быть
методичной, она сказала, что книги нужно отложить и что её ученики
должны приготовиться к прогулке.

В этот момент в дверь постучали, и, не дожидаясь разрешения войти,
Роберт вошёл в комнату.

"Я понял, что занятия закончились, — сказал он, — по шуму, который я услышал. Джайлс, не хочешь, чтобы я помог тебе с латинскими склонением и посмотрел твои упражнения?"

То, что Джайлс был благодарен за это предложение помощи, было очевидно,
и поскольку он мог выйти после уроков и в тот день, ему было позволено
следовать своим собственным наклонностям.

Это был не первый случай, когда Роберт поступал подобным образом
из доброты. В то утро, когда Джайлс решил продолжить
занятия, которые он прекратил после исключения из школы, он
спросил своего брата, как произносится некое латинское существительное
третьего склонения. Роберт не только сообщил информацию, но и спросил зачем.
Джайлз пожелал знать, и, получив ответ, немедленно вызвался оказать
любую помощь, которая будет в его силах.

Но хотя предложение было сразу же принято, оно, конечно, было неожиданным.
Как и большинство слабых личностей, Роберт был эгоистом и вместо того, чтобы доставить удовольствие брату, который был всего на три года младше его,
он был его компаньоном после уроков и на каникулах, он обращался с ним
с безразличием и пренебрежением, которые были бы очень обидны
для человека более чувствительного, чем Джайлс. Как бы то ни было, младший мальчик часто
желал, чтобы Роберт "не пренебрегал таким парнем". Поэтому встретить
сочувствие и столько практической помощи, сколько он любил просить, было
действительно неожиданностью.

Но во многом Роберт вел себя по-разному в течение последних
неделю своего отпуска. Вместо того чтобы часами гулять со своими школьными товарищами, как он обычно делал, он остался дома
и усердно работал в своей "целевой праздник", или забавлялся с
некоторые другие тихие занятия. Все утро он посвятил починке
стула со сломанной спинкой, и его даже видели, как он приклеивал
ветхую обложку к одному из своих сильно потрепанных школьных учебников. На вторник
его отпуск закончится, и что он должен предложить отказаться от некоторых
часть его последний день на свободе, чтобы помочь ему с латынью, казалось,
Джайлз особенно добр.

[Иллюстрация: ВСЕ УТРО ОН ПОСВЯТИЛ ПОЧИНКЕ СТУЛА.]

"Думаю, я достаточно здорова, чтобы выйти сегодня", - задумчиво сказала Лэнси, когда
он перевел взгляд со своих братьев, теперь расположившихся за столом со своими книгами,
на окно, через которое падал бледный солнечный луч. - Ты спросишь
маму, что она думает, Дора?

Поскольку он чувствовал себя способным к нагрузкам, миссис Грейнджер подумала, что свежий воздух
пойдет ему на пользу, и соответственно, хорошенько укутавшись, он
вышел на улицу со своими сестрами.

Но не успел он пройти и половины улицы, как почувствовал усталость и
сказал, что должен вернуться. Доре стало больно от ноток разочарования и усталости, которые она уловила в его голосе, и она сказала Олив и Лотти:
не уходить с улицы, пока она снова не присоединится к ним, она вернулась
с ним.

"О, Лэнси!" — сказала она. "Как бы я хотела, чтобы мы могли позволить себе иногда прокатить тебя в кресле-каталке, как мы делали раньше, до того, как отцу пришлось заплатить все эти деньги за того ужасного человека."

— Неважно, — сказал Лэнси, стараясь выглядеть бодрым, хотя чувствовал себя совсем наоборот, — через какое-то время мы расплатимся с долгами. И кто знает, не сможешь ли ты заработать немного денег до того, как это случится? Если так, я уверен, что мне стоит взять свои вещи.

 — Если бы я только могла! — воскликнула Дора. — Что бы ни пришло тебе в голову.
голова? О, Лэнси! Неужели ты не можешь придумать, что я мог бы сделать!

"Я сказал это только потому, что знал, что это доставит тебе удовольствие", - сказал он, улыбаясь.

"Да, конечно, я знаю это; но разве я не мог бы этого сделать!"

"Боюсь, ты можешь пока только мечтать об этом. Если он собирается
сделать вас несчастным, я хотел бы никогда не говорить такую глупость".

"Сделать меня несчастной? Ведь никто ему не обязан. Но, Лэнси, ты вложила
мысль в мою голову и страстное желание в мое сердце, и это будет не из-за
отсутствия попыток, если я не разработаю какой-нибудь план, с помощью которого можно заработать деньги ".

"Планы", которые их предлагали.Дора хотела давать уроки музыки и бесплатно рекламировать их, чтобы кто-нибудь из учеников мог посещать уроки её брата и сестёр. Но, услышав о её желании, мать спокойно сказала, что она и так делает более чем достаточно, а она слишком молода и неопытна, чтобы браться за более ответственную работу — учить чужих детей.

Немного здравого смысла помогло бы Доре понять, что это правильное мнение, но, хотя она и слушала молча, она не была убеждена в правоте матери и, несмотря на
Несмотря на успех, сопутствовавший её усилиям в тот день, она легла спать с ощущением, что её желание принести Лэнси пользу и удовольствие, а также помочь расплатиться с их долгами не встретило должного признания и сочувствия.

 На следующий день Кэти и Роберт не только начали новый учебный год, но и должны были пойти на вечеринку к Конни, и за завтраком Кэти была полна воодушевления от открывающихся перед ней перспектив.

— Тебе правда не жаль, что ты не поедешь, Дора? — спросила она, входя в гостиную в шляпе и куртке.
собираясь в школу.

"Ни капельки," — ответила её сестра. "Мы хотим провести здесь счастливый вечер, не так ли, Олив и Лотти? И я не удивлюсь, если в конце концов у нас всё получится."

В одном Дора ошибалась, потому что в тот вечер только малыш Фил составлял компанию её матери.

Примерно через час, когда она и её ученики были заняты в
классе, звук незнакомого голоса заставил их внезапно оторваться от
работы. К ним пришла миссис Армстронг, давняя подруга их матери,
которая жила со своим единственным сыном в съёмной квартире примерно в
в миле от Мадейра-стрит.

"Почему?" - воскликнула Лотти, вскакивая, чтобы поцеловать ее. "Однако,
мы не слышали, как ты вошла?"

"Я полагаю, вы были слишком заняты", - сказала миссис Армстронг, улыбаясь. А затем
она пожала руки каждому, немного задержавшись, когда подошла к креслу Лэнси.
кресло.

- Как ты думаешь, что привело меня сюда в такую рань? - спросила она,
усаживаясь на стул, который Олив поставила для нее у камина.

Они заявили, что не могут угадать, и умоляли ее сказать им сразу.

"Я пришел попросить тебя сделать мне подарок на день рождения".

"У тебя сегодня день рождения?"

А затем, в ответ на слова их гостьи, раздался хор голосов:

"С возвращением, с возвращением."

"Спасибо," — и миссис Армстронг одарила их всех очень ласковым взглядом.
"А теперь мой подарок," — продолжила она, улыбаясь.  "Я хочу, чтобы вы все составили мне компанию за чаем сегодня вечером.  Я буду так рада видеть ваши светлые юные лица вокруг себя. Я слышала, что у Кэти уже есть приглашение, так что я не должна её искать. Но я надеюсь, что Роберт
придёт сразу после занятий, и я не сомневаюсь, что Эдгар
останется ненадолго, когда приедет за тобой. В любом случае, ты
я должна попросить его сделать это.

"Я не могу прийти, спасибо", - сказала Лэнси, и в ее голосе послышалась легкая дрожь.
в спокойном тоне, которым он говорил, чувствовалась боль. "Я вышел вчера,
но прежде чем я дошел до конца улицы, я устал и был вынужден повернуть
обратно".

"Мы с твоей мамой обсудили это, дорогая", - сказала миссис Армстронг.
"и ты должна приехать и вернуться на такси. Если вы устанете, когда доберетесь до меня, вы можете прилечь на мой диван, а мы придвинем к вам чайный столик, чтобы вам не пришлось вставать. Я могу рассчитывать на вас, не так ли, Лэнси?

Его ответ можно было прочитать по румянцу удовольствия, залившему его лицо.

И вот так случилось, что около четырёх часов дня с Мадейра-стрит, 99,
отъехало такси, полное счастливых, улыбающихся детей.

Вечеринка у Кэти начиналась в шесть, так что она пришла намного позже. Мать помогла ей одеться, и затем, спрятав белую саржу под непромокаемым плащом, она отправилась к Паффордам. Мэри пошла с ней, и было решено, что Эдгара попросят зайти за ней по дороге домой от миссис
Счета мистера Барфитта были закончены, и его вечера
таким образом, он снова был в своем распоряжении.

Но хотя Дора, целуя мать на прощание, сказала, что они
непременно должны вернуться к десяти, было уже больше половины шестого, когда
такси подъехало к дверям, и пробило одиннадцать, прежде чем вся семья
снова собралась под одной крышей.

— О, Кэти, мы так весело провели время, — сказала Лотти, когда её сестра и Эдгар вошли в комнату. — Я совсем не хочу спать, и мы все греемся перед сном. Ты хорошо провела вечер?

Маленькая девочка говорила так быстро, что остановилась, чтобы перевести
дыхание.

"Ну, — ответила Кэти, — там не было ничего, кроме танцев, и, конечно,
это не самое приятное занятие в мире — сидеть на месте и смотреть, как
другие люди двигаются. "

"Я бы так не сказала, — ответила Дора. — Вам бы лучше было
играть в «музыкальные стулья», дурацкие шарады и в «камень-ножницы-бумага». Я уверена, что мне понравилось так же, как Оливии и Лотти.

 — Не знаю, — натянуто сказала Кэти, — смогу ли я теперь заставить себя играть в такие детские игры. Если бы нас только научили танцевать, как
С другими людьми, конечно, я бы очень хорошо поладила. Но у нас был прекрасный ужин — индейка, курица, ветчина, пироги, желе и всё, что только можно себе представить. Дом был таким большим и красиво обставленным. Я всегда уставала от маленькой убогой комнатки миссис Армстронг.

— Кэти, дорогая, — мягко, но с укором сказала её мать, — я думаю, ты устала и немного разочарована сегодняшним вечером. Ты, как и все мы, должна уважать миссис Армстронг, потому что мы знаем, что её муж оставил ей очень мало средств и маленького ребёнка, которого нужно воспитывать и обучать. Она
Она пережила большие трудности и много работала, чтобы её единственный сын стал врачом. Но сегодня утром она сказала мне, что, по её мнению, её долгая борьба почти закончилась, потому что Перси мог заработать достаточно денег, чтобы содержать их обоих. По этой причине она сказала, что, по её мнению, в свой день рождения она может позволить себе немного экстравагантности, и поэтому вы были так приятно удивлены. Затем, сменив тему, она спросила: «Перси был дома сегодня вечером?»

«Да, он специально пришёл намного раньше обычного, чтобы увидеться с нами».
ответила Олив. "Но Джайлз говорил с ним такая сделка не
шанс на кого-то еще, чтобы много говорить".

Джайлз густо покраснела.

"Я хотел бы знать некоторые вещи, и он сказал мне," сказал он, и это было
всю информацию он сподоби.

Но он был более общительный, когда, в очень короткое время, он и
Эдгар поднялся наверх вместе. Никого не было поблизости, и Джайлс с жаром начал:
—

"Конечно, я не сказал Перси Армстронгу, почему задавал ему так много
вопросов, но мне очень хотелось выяснить, не было ли там чего-то
надеюсь на тебя. Он сказал, что многие мужчины даже не начинают изучать медицину, пока не станут старше его. Возможно, через несколько лет нам станет лучше, и ты всё-таки сможешь стать врачом.

Эдгар был очень тронут.

"Джайлс, — сказал он, — я и не подозревал, что ты такой милый, отзывчивый старик! В любом случае, благодаря тебе я чувствую, что всё будет хорошо. И
я буду постоянно лелеять эту надежду, и каждый свободный час я буду посвящать учёбе. Но помни, я никогда не буду слишком занят, чтобы помочь тебе с латынью.

Как же эти слова обрадовали Джайлса! Он был так счастлив, что
Он пролежал без сна целых полчаса, а когда наконец уснул, ему приснилось, что Эдгар был знаменитым врачом и ездил к своим пациентам в карете, как у лорд-мэра, и жил в доме, достойном принца!

 Кто-то другой в ту ночь ещё дольше не мог уснуть.
В течение вечера миссис Армстронг спросила Дору, видела ли она объявление о призах, которые редактор одного журнала для молодёжи предлагал за короткие оригинальные рассказы, и, получив отрицательный ответ, достала номер журнала и показала ей
страница. За лучшие рассказы определённой длины предлагались суммы от двух гиней до пяти шиллингов, и Дора мгновенно загорелась желанием стать одной из участниц конкурса. До отправки рассказов оставалось ещё три недели — достаточно времени, чтобы опробовать своё мастерство, и, как только эта мысль пришла ей в голову, она не покидала её, пока не обрела осязаемую форму. Это случилось под утро, когда она, обдумав события и персонажей своей истории, уснула.

[Иллюстрация]



[Иллюстрация]

ГЛАВА VI.

КАК ЗАКОНЧИЛАСЬ БЕГОВАЯ ДОРОЖКА.

— Тогда ты приедешь ко мне домой завтра после девяти, Роберт?

 — Я никогда не говорил, что приеду. Кроме того, если ночью не станет холоднее,
то кататься по льду будет небезопасно.

 — Но мы пойдём; сейчас уже сильно морозно. Дело в том, что ты не хочешь
идти; ты боишься, что тебя раскроют.

Лицо Роберта Грейнджера залилось краской.

"Ах! Я так и думал, — сказал Джек Тёрнер с усмешкой. — Бедняжка! Жаль, что его нельзя было привязать к фартуку его матери,
тогда она всегда бы видела, что делает её ненаглядный.

- У тебя нет причин так говорить, Джек. Мама всегда готова помочь.
доставь нам удовольствие. Вы знаете, что это только потому, что мой дядя утонул
что отец, и она не может свыкнуться с тем, что любой из их детей
катание на коньках. Я уверен, что если тщательная, нет никакой опасности. Но они
не могут справиться со своей нервозностью, и именно поэтому я не хочу, чтобы
до ушей мамы дошло, что я учусь кататься на коньках.

"Ну, в этом нет необходимости ".

"Мы не можем быть в этом уверены. В последний раз, когда мы были на озере в
Риджентс-парке, Кэти видела меня. Она не думала, что это я — она думала, что это
— Она была такой же, как я, и, конечно, я её не разочаровал.

Джек тихо присвистнул.

"Хм, — сказал он, — это неловко. Вот что я тебе скажу, старина, — продолжил он после минутной паузы, — мы уедем подальше от дома. Что ты скажешь о Хендоне?

Поскольку не было чувства вины, не было и стыда ни в тоне, ни во взгляде, когда Роберт ответил просто и прямо:

 «Об этом не может быть и речи. У меня нет денег, чтобы заплатить за проезд».

 «Это не имеет значения. У меня хватит на полдюжины человек».

 Джек был очень щедрым, и именно это качество делало его
Он был любимцем своих школьных товарищей. У него действительно было много хороших природных качеств, и, несомненно, они бы укрепились и развились, если бы он получил такое же воспитание, как Роберт. Но его мать умерла, когда он был ещё совсем маленьким, а тётя, которая пришла занять её место в доме, не любила детей.

В результате Джек так и не «прижился» к ней, и он вырос без нежного, любящего женского влияния, которое направляло бы его и удерживало на верном пути. Отца он почти не видел. Тот был коммерсантом
путешественник, и иногда его не было дома по нескольку недель. В конце концов, Джека было очень жаль.

"Так ты придёшь, Роберт?" — продолжил он. "Ты же знаешь, мне будет очень приятно заплатить за тебя, и если ты будешь кататься так же хорошо, как в прошлый раз, то скоро станешь лучшим фигуристом в школе. Ты упал всего один раз, и этого бы не случилось, если бы тебя не толкнули.

 — И ты снова одолжишь мне свои коньки?

 — Конечно. Я сейчас не катаюсь, у меня прыщи, так что тебе не за что меня благодарить. Я жду тебя завтра в девять часов.
«Послушай, мы вернёмся только вечером, так что не забудь сказать дома, что проведёшь день со мной; это будет правдой, ты же знаешь. До свидания, старина, морозной ночи и славного дня завтра!»

 Этот разговор состоялся в пятницу днём, когда Роберт и Джек вместе вышли из школы. В конце месяца погода снова резко изменилась, ударили морозы, и теперь, в начале
февраля, у фигуристов появилась надежда, что они ещё смогут покататься несколько дней, прежде чем сезон закончится.

В ту пятницу, о которой идёт речь, столбик термометра неуклонно опускался,
и когда Роберт и Джек шли в школу во второй половине дня, вид
отважных конькобежцев, спешивших с коньками в руках в сторону парка,
заставил их «захотеть сделать то же самое», как выразился Джек, и он заявил,
что они с Робертом должны провести следующий день на льду.

Роберт, однако, молча выслушал его, и, поскольку времени на
дальнейшие разговоры не было — они как раз подошли к школе, и, если они не успеют занять свои места до звонка, им нельзя будет терять ни минуты, — Джек
не уверен, намеревался ли он согласиться с этим соглашением, но он
очень хорошо знал, как управлять своим другом. И хотя Роберт решил
, что его никогда больше не уговорят выйти на лед, искушение
оказалось слишком сильным, и он снова стал не победителем, а побежденным
в борьбе за моральную победу над самим собой.

Погода на следующее утро была такой, какой только можно было пожелать.
Всю ночь было морозно, и солнце взошло в сером небе, как большой
огненно-красный шар. Роберт попросил и получил разрешение провести ночь
Накануне вечером он провёл день с Джеком Тёрнером и, как только
закончил завтракать, встал, чтобы взять шляпу и пальто.

"Ты вернёшься домой пораньше, дорогой?" — спросила миссис Грейнджер. "Не забывай, что сейчас не каникулы, и тебе нужно подготовиться к урокам на понедельник."

"Я вернусь к чаю, мама. У меня будет весь вечер, чтобы их сделать."

— Возможно, так будет лучше, потому что тогда у Джека будет больше возможностей
попрактиковаться. Судя по тому, что вы мне рассказываете, я думаю, что ему нужно больше времени,
чем вам, — и миссис Грейнджер с нескрываемой гордостью посмотрела на
сын, чьи способности и успехи в учёбе были хорошо известны
как дома, так и в школе.

 Роберт почувствовал стыд под этим гордым, любящим
взглядом.  Как он был недостоин его!  Отдала бы она его ему, если бы
знала?  Затем он возненавидел себя за подлую, лживую роль, которую
играл, и на мгновение у него возникло сильное желание пойти к Джеку и
сказать ему, что он не может сдержать обещание. Он бы сказал, что
должен поступать правильно, даже если это потребует от него нарушить данное слово.
Но увы! этот тихий голосок умолк почти сразу после того, как он произнёс
пусть сам услышит это. Нет, сегодня он должен пойти со своим другом, но это
должно быть в последний раз. Он не мог снова встретить любящий,
серьезный взгляд своей матери с тем ужасным чувством вины, которое заставило его опустить
свои собственные глаза и, поспешно попрощавшись, поспешно выйти из комнаты.

Этот взгляд преследовал его на протяжении всего путешествия в Гендон, и
желание, чтобы у него хватило сил устоять перед искушением, поднималось снова и
снова в его сердце. Но его угрызения совести стали меньше, когда он обнаружил, что
скользит по гладкой замерзшей поверхности воды. У него было
Он научился кататься на коньках с поразительной быстротой, и на большом пространстве и более чистом льду, которым он теперь впервые наслаждался, он постепенно смог увеличить скорость, пока в волнении и воодушевлении, вызванных этим восхитительным занятием, не забыл обо всём остальном. И это была очень очаровательная сцена. Солнце ярко светило, воздух был чистым, и фигуры дам, грациозно скользивших туда-сюда в мехах, с яркими перьями и лентами, производили очень приятное и радостное впечатление.

Но многие из них уехали, когда ближе к вечеру
число катающихся увеличилось. Желая воспользоваться
субботним полувыходным и надеясь, что на Хендонском пруду будет
меньше людей, чем на озёрах в лондонских парках, многие пассажиры
приехали по железной дороге, и вскоре лёд покрылся толстым слоем
снега. Затем раздались предупреждения о том, что в одном месте
лёд начал трескаться под тяжестью людей. Некоторые из старших и мудрых
людей сошли на берег, и Роберт с Джеком, проходя мимо,
Пожилой джентльмен, который был на озере, когда они приехали, и любезно дал мальчикам пару советов, когда они пытались объехать вокруг, посоветовал им довольствоваться тем удовольствием, которое они получили, и освободить место для тех, кто приехал позже. Возможно, Роберт не обратил бы внимания на эти слова, если бы в его памяти не всплыло обещание, которое он дал матери. Если он сдержит его, то его время на льду будет недолгим.

— «Мы оставим фигурное катание, старина, — сказал он Джеку, — и возьмём
пару поворотов по прямой, просто чтобы улучшить кровообращение, прежде чем я пойду домой.
Мама, похоже, решила, что уроки понедельника плохо пройдут, если я проведу с тобой весь день.
Поэтому я сказал, что вернусь к чаю.

- Ладно, - последовал несколько неожиданный ответ Джека. - Думаю, с меня хватит.
я и сам почти сыт этим по горло, потому что чувствую себя измотанным. Ты победил меня.
пустышка, Роберт. Ты совсем не выглядишь уставшим.

 — Нет, я почти так же свеж, как в начале. Теперь мы хорошенько разогнались. Пар идёт, Джек? Тогда раз, два, три, и поехали.

И он помчался прочь. Джек пытался не отставать от него, но очень быстро отстал, и Роберт, чувствуя, что все свои силы он должен вложить в последние минуты своего дневного удовольствия, забыл, что направляется прямо к тому месту, о котором его предупреждали. Он бежал и бежал, и какие-то парни, старше и крупнее его, думая, что он соревнуется с Джеком, и заметив, как сильно тот отстаёт, последовали за ним, крича:

— Это нечестно. Ты должен соревноваться с таким же хорошим наездником, как ты сам. Теперь
некоторые из нас попробуют посоревноваться с тобой. Посмотрим, кто первым доберётся до другого берега.

При этих словах Роберт почувствовал новый прилив возбуждения и продолжил путь.
с еще большей скоростью, с дюжиной последователей за ним по пятам. Он был
впереди и тоже будет держаться там. Ах! Там был парень набирает
на него. Приобретая на него? Нет, он прошел его сейчас, а он только
второе место в гонке.

Чу! Что это был за крик! Кто-то подбадривает его? Должно быть, это так.
Да, он ещё выиграет. Теперь нужно приложить все усилия! Это хорошо; он снова был в центре внимания. Но до цели было ещё далеко,
и его силы были на исходе. Он снова услышал этот крик. Ах! Если бы он
он только услышал это правильно, потому что в следующий момент почувствовал, как лед покачнулся под
его весом. С внезапным страхом в сердце, которое, казалось, остановило свое
биение, он отвернулся. Но было слишком поздно.

Раздался громкий, потрескивающий звук. Он издал громкий, пронзительный вопль.
когда расшатавшийся лед просел у него под ногами, и в следующее мгновение
холодная вода сомкнулась у него над головой.

Что произошло дальше, Роберт не знал. Придя в себя, он обнаружил, что лежит на льду, а кто-то вливает ему в горло обжигающую, жгучую жидкость. Затем он понял, что находится в центре небольшого
группа, и этот Джек с белым, испуганным лицом стоял на коленях рядом с
ним.

"Верно, Роберт", - выдохнул он. "О! Я так рад видеть, что ты открыла
свои глаза.

Роберт попытался заговорить, но его губы отказывались произносить слова.

"Дай ему еще бренди", - услышал он чей-то голос. И снова он почувствовал, как
горячая жидкость потекла по его горлу.

"Потом они вытащили меня?" — сумел прошептать он через несколько минут.  Но его
слова были очень тихими, и только Джек их услышал.

"Да, там была верёвка на случай, если что-то пойдёт не так, и они схватились за неё
сначала о тебе. Ты совсем недолго пробыл под водой. Роберт, ты
думаешь, ты достаточно здоров, чтобы попытаться добраться домой.

Роберт сел. Это далось ему с большим трудом, но ему
удалось.

"Теперь он справится", - сказал кто-то из толпы. "К нему возвращается румянец".
губы и щеки.

«Чем скорее ты снимешь с себя эту мокрую одежду, тем лучше», —
сказал другой, обращаясь к Роберту. Затем, когда послышался ропот ужаса,
говоривший повернулся и нетерпеливо спросил: «Эй! Что это? Утонул? И они
тащат его сюда?»

Теперь возникло новое волнение, и толпа, покидавшая меньшее
Роберт и Джек оказались в относительной безопасности.

"Как думаешь, ты сможешь идти?" — прошептал Джек голосом, полным
странного, пугающего ужаса. "Здесь ужасно, и я боюсь, что они спросят твоё имя, и тогда всё раскроется. У меня достаточно денег, чтобы нанять такси и доехать до вокзала, если вы сможете пройти по льду.

Роберт в ответ лишь качнул головой, и Джек помог ему подняться,
но он был так слаб и головокружителен, что снова упал бы,
если бы его не подхватили сильные мужские руки. Благодаря этой поддержке
Через некоторое время он пришёл в себя. Затем его наполовину повели, наполовину отнесли к
такси, и вскоре они с Джеком уже сидели в поезде, и с каждой минутой приближались к дому.

[Иллюстрация]



[Иллюстрация]

ГЛАВА VII.

НАКОНЕЦ-ТО ПРИЗНАЛСЯ.

За всю дорогу мальчики почти не разговаривали. Джек предложил
Роберту пойти с ним домой и надеть его костюм, пока его собственный будет сохнуть. И когда Роберт сказал, что боится, как бы его тётя не сочла это очень странным и дерзким поступком, Джек ответил, что она уехала за город на несколько дней и что, хотя его
В ту ночь отец должен был вернуться с одного из своих «рейсов», его ждали не раньше десяти или одиннадцати часов.

  Услышав это, Роберт со вздохом облегчения откинулся на спинку стула.  Возможно, в конце концов, его мать так ничего и не узнает.  Ах, как он надеялся, что так и будет.  Пока он жив, он больше никогда не выйдет на лёд.  Ужасная судьба, которая едва не постигла его, никогда не будет забыта. Предположим, что он утонул. Других безжизненных людей
вынимали из воды, так почему бы не его? Бог был очень добр, что
пощадил его. Он не заслужил такой милости. Более того, разве он не
непослушание и обман по отношению к своим земным родителям отрезали его,
так сказать, от защиты и любви его небесного Отца? И
всё это ради небольшого удовольствия и волнения! Тяжёлое наказание
он действительно понёс за свой грех.

Бедный мальчик дрожал от холода, когда поезд наконец прибыл на станцию, которая находилась всего в двух минутах ходьбы от дома его друга, и Джек, увидев, как стучат его зубы и как он побледнел, решительно сказал, что он должен лечь в постель, пока его одежда сохнет. И хотя Роберт заявил, что с ним всё будет в порядке, как только он
Сняв мокрую одежду и растеревшись, Джек поступил по-своему.

И он хорошо и по-доброму заботился о Роберте.  Джек признался себе, что, если бы его одноклассник утонул, он всегда чувствовал бы, что это его вина, потому что, если бы не его уговоры и насмешки, Роберт никогда бы не научился кататься на коньках и, следовательно, не вышел бы на лёд в тот день.

Тогда ужас этой сцены был ещё свеж в его памяти, и он снова и снова
как будто видел её перед своими глазами. Он слышал
Раздались предупреждающие крики и пронзительный визг, за которыми последовал удар. Он был почти парализован страхом, когда увидел, как скейтеры в панике развернулись и побежали в ту сторону, куда исчез Роберт. Его отбросило назад, когда он приблизился к месту опасности; и о!
 какая это была мука — ждать несколько минут, пока он не увидел, как к нему несут истекающего кровью друга. Джеку показалось, что тот уже мёртв. Но люди вокруг уверяли его, что «он скоро очнётся».
И вскоре растирание подействовало, и, к радости Джека,
Роберт открыл глаза.

Итак, он помог ему раздеться, а затем, спустившись на кухню,
разложил мокрую одежду на паре стульев и каким-то образом
выбил из служанки обещание, что она «ничему не помешает, пока одежда сохнет».

Затем он уговорил её позволить ему выпить чаю в спальне. Но только после того, как он сказал, что это не составит труда — разложить еду в столовой, а он сам отнесёт поднос наверх и спустит его обратно, она согласилась на такое необычное действие.

При других обстоятельствах мальчики были бы только рады.
Но что бы он ни делал, Роберт не мог согреться, а при виде еды его тошнило. Если бы Джек не настаивал, чтобы он поел, он бы не выпил свой чай. Наконец, однако, он проглотил чашку дымящегося напитка, и тогда впервые с тех пор, как он пришёл в себя, почувствовал, как его охватывает тепло.
Но это было не приятное тепло, и вскоре жар стал более мучительным, чем
предыдущие приступы дрожи; к тому же у него сильно разболелась голова,
и он едва мог говорить из-за острой пульсации в висках.

Джек, решив, что это будет самым добрым поступком, наконец-то перестал болтать и смеяться в надежде «поднять ему настроение» и, убрав поднос с чаем, принёс стопку школьных учебников и тихо сел у кровати, чтобы подготовиться к уроку. Он был рад, что Роберт спит. Но время от времени он стонал и бормотал что-то, и Джек почти не занимался, потому что постоянно поправлял одеяла, которые Роберт сбрасывал с себя беспокойными движениями, обнажая руки и грудь. Вскоре, однако, наступила долгая тишина.
чем обычно, и, обернувшись, Джек увидел, что Роберт не спит.

"Это ты, Джек?" он спросил.

"Да, конечно. Кто еще это должен быть?"

"Меня нет дома, не так ли?"

"Нет, ты у меня дома и в моей постели. Разве ты не помнишь, что лед
треснул, и ты упал в воду, и пришел сюда, чтобы высушить свою одежду
?

На мгновение Роберт выглядел озадаченным. Затем Джек увидел, что он вспомнил
все.

"Сколько времени?" спросил он.

"Это, наверное, восемь".

Роберт поспешно поднялся на локте, но тут же снова упал на спину с
стон.

"О, - сказал он, - как у меня болит голова, когда я двигаюсь. Но я не должен оставаться
«Я больше не могу здесь оставаться. Мама скоро забеспокоится и, возможно,
пошлёт узнать, где я. Я должен встать и уйти, независимо от того, высохла моя одежда или нет».

Но они хорошо просушились у яркого огня и за три часа, которые провели в тепле,
полностью высохли. Джек снова помог ему, и вскоре Роберт был готов отправиться домой.

Если бы его оставили одного идти на Мадейра-стрит, он, возможно,
никогда бы туда не добрался. Но Джек снова взял такси, которое, по его
сделав заказ, поставил их за несколько дверей от номера 99. Даже на таком небольшом расстоянии
у Роберта была компания. Он был очень благодарен
Джек, и сказал ему об этом, пожимая ему руку на прощание.

"Джек, старина, ты был ужасно добр ко мне. Не знаю, что бы я
делал без тебя".

— Не надо, я этого не вынесу, — и голос Джека действительно дрогнул от слёз. — Если бы не я, ты бы вообще не вышла на лёд. Это моя вина, и если бы ты утонула, виноват был бы я.

 — Ты не должен так говорить. Но, Джек, я не могу пойти туда снова.

«И я никогда не попрошу тебя. Роберт, с этого дня мы с тобой будем стараться…»

 «Стараться быть лучше, ты это имеешь в виду, Джек?» — спросил Роберт, потому что дрожащий голос Джека резко оборвался.

 «Да. Я не буду дразнить и задирать тебя, как раньше». Я постараюсь поступать правильно и помогать другим поступать так же.

 — И я тоже, но, о, Джек! — Роберт отпрянул от двери, стоя на пороге, — ты не представляешь, как я боюсь встречи с матерью. Мне ведь не нужно ей ничего говорить, да?

 — Не думаю. Если она узнает, то должна будет. Но, по твоим словам,
она слишком добра, чтобы не простить тебя, когда увидит, как сильно ты сожалеешь.

С этими словами Джек оставил его, и Роберт, чувствуя слабость и тошноту, повернулся
к двери, которую открывала Мэри.

"Мама меня ждала?" спросил он, входя в холл.

"Мы так долго пили чай, — ответила Мэри, — и в конце концов миссис сказала, что мне лучше уйти, потому что она не думала, что ты придёшь. Боже мой!"
— воскликнула она, когда он впервые позволил ей увидеть своё лицо.
"Если бы ты не был таким бледным, как привидение!"

"Я… я не очень хорошо себя чувствую сегодня вечером," — поспешно сказал он.  "Послушай, Мэри, я
иду прямо в постель.  Потом мне станет лучше.  Не говори маме
Я ещё не знаю, что я только что вошла. У меня ужасно болит голова, и из-за этого я такая бледная. Как только я лягу, мне станет лучше, и тогда она не будет бояться.

— Что ж, я бы не хотела, чтобы она видела тебя такой, как сейчас. Возможно, у тебя сильная головная боль. Я знаю, что лучше всего для этого — хорошенько выспаться.

Роберт едва расслышал эти слова, он так боялся, что мать
войдёт в коридор и найдёт его. Как только он добрался до своей
комнаты, он начал поспешно раздеваться. На мгновение он
опустился на колени, но в тот вечер не мог молиться. И снова
«тихий, маленький
Внутренний голос подсказывал ему, что нужно поступить правильно, невзирая на последствия.

 «Расскажи всё своей матери, — говорил он, — выложи всё начистоту, а потом попроси Бога простить тебя». Но Роберт не хотел признаваться в своём грехе и, больной, несчастный и подавленный, лёг в постель.

 Некоторое время он устало ворочался. Затем он почувствовал острую боль не только в голове,
но и во всех конечностях; казалось, всё его тело ныло, пульсировало и горело. Внезапно им овладел сильный страх. Что, если он всё-таки умрёт! И этот страх
возник вопрос, который вытеснил все остальные мысли, даже о том, какую ужасную скорбь и беду он навлечёт на свою мать. Был ли он достоин смерти? Разве он не был непослушным, лживым и нечестным? И разве Бог не слишком свят и чист, чтобы смотреть на грех?

Затем он вдруг вспомнил слова — и потом ему показалось, что ангел, должно быть, прошептал их ему на ухо: «Если мы исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды».

И вот! при этих словах сердце Роберта растаяло. Он часто слышал, и
часто читал, что "Бог есть Любовь", но никогда раньше не осознавал этого.
благословенная истина, и от прилива эмоций, вызванного осознанием этого.
его наполнили печаль и раскаяние. Ах! Если бы он только подумал
, против Кого он грешит, он бы никогда этого не сделал, потому что
он никогда не смог бы вынести огорчения такого любящего и нежного Отца,
и он с нежностью задержался на последнем слове, произнося его про себя.
Признаться в своем злодеянии матери? Да, теперь он мог. И с
решимостью немедленно пойти к ней он поднялся с постели и попытался
одеться. Сначала ему казалось, что это выше его сил,
и он не знал, удалось ли ему в конце концов, потому что на него опустилась
тьма, и он больше ничего не помнил.

 * * * * *

 Это была его мать, которая сидела у его кровати, положив прохладную руку ему на
лоб, и — да, в его комнату проникал солнечный свет.

"Ты узнаешь меня, Роберт?"

— Да, мама. Почему я здесь? Я больна?

— Да, дорогая, но мы надеемся, что скоро ты поправишься. Ты должна делать всё, что тебе говорят, и тогда, возможно, через несколько дней ты сможешь встать.
и снова спустись вниз.

 «Я давно болею?»

 «Ты был без сознания со вчерашнего вечера, а сейчас около двух часов дня. Но ты не должен больше говорить, Роберт, дорогой.
 Чем тише ты будешь себя вести, тем быстрее тебе станет лучше. Лежи смирно и постарайся уснуть».

Он лежал неподвижно, но не мог уснуть, и постепенно пустота в его сознании заполнялась воспоминаниями. Прежде всего, он вспомнил,
что его отца не было дома; затем к нему вернулся последний вечер, который он провёл дома,
с тем торжественным доверием, которое отец вложил в него
в своих детях и в обещании, которое они все ему дали. Он
вспомнил, как слушал с ужасным чувством стыда и
недостойности, потому что в тот самый день и в два или три предыдущих
в некоторых случаях он ездил не только прямо против желания своих родителей,
но и вопреки их прямому приказу никогда не учиться кататься на коньках.

Мало-помалу после этого он вспомнил все, что произошло.
Уговоры Джека; его слабое сопротивление и быстрая капитуляция;
путешествие в Гендон; его забвение обо всем, кроме удовольствия
и воодушевление от этого занятия; его решимость использовать по максимуму
последние несколько минут; гонка, в которой он сначала лидировал, затем
отстал, а потом снова вырвался вперёд; крики, которые он принял за
другие; ужасное, кошмарное ощущение, когда он почувствовал, что
тонет под водой; его возвращение в сознание и всё, что за этим
последовало.

И теперь он лежал там, а его мать сидела рядом. Если бы она знала, то не смотрела бы на него с такой любовью, благодарностью и радостью. Но она должна была знать. Решение, принятое
которую он вскочил с постели накануне вечером, чтобы пойти к ней,
должна быть исполнена без промедления.

"Что случилось, дорогая? Ты чего-то хочешь?"

"Мама, я должна с тобой поговорить. Я не смогу уснуть, если не сделаю этого."

"Тогда лежи спокойно и расскажи мне. Ты сбрасываешь с себя всё одеяло."

«Я была такой нехорошей. Я… я научилась кататься на коньках до того, как уехал папа, и
вчера — ты ведь сказала, что это было вчера, не так ли? — я пошла в Хендон с
Джеком, и лёд треснул, и…»

«Дитя моё, я всё знаю. Прошлой ночью я зашла в твою комнату и увидела тебя…»
без чувств на полу. Мы уложили тебя в постель и послали за доктором Фаулером,
но ещё до его прихода я многое заподозрила и с тех пор узнала всю правду. В бреду ты всё рассказал. Мой бедный мальчик, мне так жаль. Если бы я могла, то с радостью избавила бы тебя от всех этих страданий и мучений.

 «Но, мама, я ослушался тебя». Я заставил тебя думать то, что было неправдой. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?

"Простить тебя? Конечно, смогу и прощаю;" и она нежно поцеловала его в лоб.


"И ты всё ещё можешь любить меня?"

"Роберт, ничто не может отнять у матери любовь к её ребёнку, и я могу
я только радуюсь за тебя, когда думаю, как едва не потерял тебя. Твой собственный
грех привел тебя к опасности, но я также знаю, что твое раскаяние
искреннее и глубокое. Теперь признайся в своем грехе Богу и попроси Его простить тебя
. Затем поблагодари Его, как и я, за то, что Он сохранил тебе жизнь. Но это не должно заканчиваться на этом.
дорогая, ты должна показать свою печаль о прошлом, начав
новую жизнь в будущем.

- Я так и сделаю. О, мама, какой счастливой ты сделала меня! Жаль, что я не сказал тебе об этом
раньше; я мог бы знать, что ты простил бы меня. И я действительно хотел
сказать тебе. В ту ночь, когда ушел отец, я был так несчастен, что не мог
«Я не спал. Я увидел свет под дверью Доры и подумал, что встану и пойду к ней. Но она была занята тем, что что-то писала, и не хотела меня слушать, поэтому я ушёл, не сказав ни слова».

Он не знал, что, когда он начал говорить, дверь тихо открылась и
вошла Дора, и не заметил тихого, мгновенно оборвавшегося вскрика,
который сорвался с её губ, когда она услышала его признание в любви к ней.
Он также не заметил, что его мать предостерегающе подняла руку и что, повинуясь её следующему движению, Дора вышла из комнаты.

"Ты больше никогда не будешь меня бояться, Роберт?" сказала она тогда, когда
наклонилась к нему ближе.

"Никогда. Пожалуйста, скажи еще раз, что ты прощаешь и все еще любишь меня. Это так
приятно это слышать".

Какая у него была мать! Она не произнесла ни слова упрека; только с
любовью и искренностью она сказала ему о своей любви и заверила его
в своем прощении. И так же, как она простила его, простит и Бог. Так не
был там только в этой маленькой комнате радости, а в небесах, на
грешник уже покаялся, и, как ребенок, который болеет своим озорством
и своенравие, Роберт, со спокойным, счастливым лицом, лег на
подушку и вскоре спала мирно, как младенец.

Но в соседней комнате Дора рыдала так, как будто у нее вот-вот разорвется сердце.
 Да, все было так, как сказал Роберт. Возможно, она знала, что в ту ночь у него были проблемы
и он нуждался в ее сочувствии; и она помнила свое
чувство раздражения, когда он оторвал ее от работы
. Неудивительно, что ее поведение помешало ему признаться в своем грехе
и получить облегчение, которого он так жаждал. Если бы она послушалась, он,
вероятно, никогда бы больше не пошёл кататься на коньках, и его бы спасли
катастрофические итоги своего визита в Hendon. Как бы по другому
она действовать, если в прошлом, но может быть прожита заново.

Увы! Грусть Доры состава здесь! В течение нескольких дней она упрекала себя
горько, но постоянный круговорот занятий не оставлял ей времени
на размышления. Как только ее заверили, что Роберт выздоравливает, это
обстоятельство потеряло свою важность и постепенно было забыто.

[Иллюстрация]



[Иллюстрация]

ГЛАВА VIII.

ДОРА ПОЛУЧАЕТ ЧЕК.

НО прошло много дней, прежде чем Роберт смог спуститься вниз. В
Долгое время, которое он провёл в мокрой одежде, вызвало у него сильный озноб,
который в сочетании с сильным нервным потрясением, которое он испытал,
привёл к лёгкой лихорадке. Он нуждался в постоянном внимании и уходе, и
непрекращающаяся забота, с которой к нему относились, тронула бы и более чёрствое сердце, чем его.

"О, мама, — говорил он, — сколько хлопот и расходов я тебе причиняю.
«Это действительно хороший способ оправдать доверие, которое оказал мне отец».

«Ещё не поздно, Роберт, доказать, что ты стремился соответствовать высоким стандартам, которые он перед тобой поставил», — сказал бы джентльмен.
Ответить. "Ваш долг сейчас - сделать все возможное, чтобы выздороветь как можно быстрее
и чем меньше вы будете беспокоиться и расстраиваться, тем скорее это
произойдет ".

За две недели, проведенные в постели, Роберт понял, что самое трудное
на свете - это быть терпеливым и переносить слабость и страдания
без жалоб. Но он старался, чтобы его усталость и беспокойство
проявлялись как можно реже.

Эта общая боль сблизила его и Лэнси.
 Роберт не болел с самого детства, и впервые
он получил некоторое представление о том, что влекло за собой слабое здоровье и
болезненное состояние маленького калеки.

И теперь Лэнси, к своей великой радости, обнаружил, что может оказывать
активную помощь. Около двух недель Роберт был очень слаб, и Лэнси
с удовольствием ухаживал за ним и был рядом с больным братом. Как только он достаточно поправился, чтобы интересоваться развлечениями,
он стал читать ему вслух, и многие часы, которые в противном случае
проходили тяжело и уныло, стали приятными и светлыми благодаря
заботливому стремлению Лэнси делать «всё, что он мог».

Роберт не был забыт и теми, кто не входил в его круг общения. Миссис
 Армстронг была особенно добра к нему. В первые дни его болезни
кто-то должен был сидеть с ним по ночам, и она делила эти ночи с его матерью. Затем, когда он начал поправляться, она часто приносила в дом на Мадейра-стрит, 99, что-нибудь вкусненькое, чтобы пробудить его аппетит.

Но, пожалуй, из всех, кто приходил в дом навестить больного,
Джек наведывался чаще всех. В день после несчастного случая он чувствовал себя слишком плохо, чтобы
что-то делать; он встал поздно и,
по его собственной просьбе он рано лег спать. Но в понедельник он чувствовал себя достаточно хорошо,
чтобы пойти в школу, и по дороге с тревогой искал глазами
Роберта.

Роберта, однако, он не увидел, и когда в половине первого мальчики
были отпущены, он решил спросить директора школы, мистера Буллена, известно ли ему
причину отсутствия его друга. В ответ ему сообщили, что
миссис Грейнджер написала, что её сын серьёзно болен, и хотя
она не думает, что лихорадка закончится летальным исходом, пройдёт
несколько недель, прежде чем он снова сможет посещать школу.

Новость вытеснила личные соображения из его головы, и, полный
смутных опасений и трепета, Джек решил позвонить по адресу Мадейра-стрит, 99, чтобы
самому выяснить, как обстоят дела на самом деле. Его провели в
маленькую, бедно обставленную гостиную, куда вскоре вошла миссис Грейнджер
.

Она сразу дала Джеку понять, что знакома с событиями прошлой субботы
и прямо сказала ему, что он поступил очень неправильно
убедив Роберта научиться кататься на коньках, когда он знал, что это противоречит
желания его родителей, чтобы он так и поступил. Но она не сказала ничего резкого
или упрекая, и когда Джек услышал, как болен его друг и какие
неприятности это причинило семье, он со слезами на глазах
умолял её простить его, обещая, что никогда больше не будет
вовлекать Роберта в неприятности.

И когда миссис Грейнджер, вспомнив, что у него нет матери, нежно положила руку ему на плечо и почти с такой же любовью, как если бы это был один из её собственных детей, указала на его грех и попросила его отказаться от старых дурных привычек и обратиться к благородным и добрым, Джек совсем расклеился, заплакал и зарыдал, «как большой ребёнок».
«малышка», — как он потом сказал Роберту.

 Он ушёл успокоенный заверениями, что, как только Роберт сможет принимать посетителей, его пустят в его комнату, и пошёл домой с чувством, что, возможно, если бы у него была такая мать, как у Роберта, он был бы другим мальчиком.

 Он никогда больше не будет говорить о ней с насмешкой — нет, никогда; и его щёки вспыхнули, когда он подумал обо всех своих насмешливых, издевательских замечаниях в её адрес.Миссис Грейнджер сдержала своё слово. Джек дважды в день звонил, чтобы узнать о
своём школьном товарище, и в начале второй недели его забрали
его комната. С того времени он стал частым гостем в доме, и
хорошее влияние, которое оказало то, что он там увидел и услышал, имело
длительный эффект.

Прошло пять недель со дня аварии до того, как Роберт
разрешили пойти в школу. Хотя изнурительной, времени не было
без его удовольствий. Любовь, которую проявляли к нему его мать
, братья и сестры, очень тронула его, потому что он мог только
чувствовать, насколько недостоин этого. Более того, это был период
вдумчивости и размышлений. У него было время пересмотреть прошлое, он
Он увидел, каким грешным, эгоистичным и слабым он был, и искренне попросил
Божью благодать укрепить его и помочь начать новую жизнь. В том, что он сожалел о прошлом, никто не сомневался. Он также доказал, что его раскаяние было искренним.

«Мама, — сказал он однажды утром, в первые дни своего выздоровления, когда младшие дети были на уроках, а в гостиной не было никого, кроме миссис Грейнджер, его самого и Фила, — когда ты снова напишешь отцу?»

 «Почта отправляется завтра, дорогой. Я начну писать письмо сегодня вечером, когда вы все ляжете спать».

"Знает ли он, что я была больна?"

"Да, но я говорила об этом как можно более легкомысленно. Я не хотел
беспокоить его без надобности, и с первых же доктор Фаулер никогда не
сомневался в своем выздоровлении".

- Но, мама, он должен знать, отчего я заболела и как, если бы я была послушной.
Я бы никогда не поехала в Гендон в тот день. Пожалуйста,
расскажи ему все. Тогда я почувствую себя счастливее.

- Может, подождешь, пока не сможешь сказать ему сам?

"Нет, я хочу, чтобы он узнал как можно скорее, а у меня пока недостаточно сил
для того, чтобы много писать. Но, пожалуйста, я добавлю несколько слов в ваш
— письмо. Я напишу его сейчас, если вы принесёте мне лист бумаги и
карандаш.

 Она принесла всё, что ему было нужно, на диван Ланси, где он теперь
лежал, и через несколько минут он протянул ей крошечную записку. Она
гласила: —

 «Дорогой отец, я попросил маму всё тебе рассказать. В тот день, когда я пообещал тебе, что буду послушным и прилежным, я был на
льду и позволил тебе уйти, думая, что я был правдив и честен. Мама простила
меня. А ты?

 «Твой печальный мальчик,

 «Роберт».

После этого его разум казался более спокойным, определенное беспокойство, которое
преследовало его, исчезло, и его выздоровление шло гораздо быстрее.

Его последний день дома был отмечен событием, которое надолго запомнится
всем, и особенно в Dora. Она была практикующим в гостиную
после чая, когда Мэри принесла ей письмо. Конверт был очень
деловой, почерк явно мужской, и она сломала
печать, гадая, кто мог прислать ей такое послание.

Судя по всему, содержание было немного загадочным, потому что, взглянув на первые две-три строчки, она поджала губы, наполовину нетерпеливо, наполовину
в ее глазах появилось выражение полузабытья, и она тихо,
задыхаясь, произнесла: "Это не может быть правдой", - и начала снова.

На этот раз она дочитала до конца. Затем у нее начался роман с
энергии, что бросил музыку табуретки на землю, пересекла холл на
связаны, и в следующее мгновение был в гостиной, где вся
семья собралась.

"Мама! «Мама!» — воскликнула она, размахивая листком бумаги над головой.
— Как ты думаешь, что случилось?

«Если бы я знала, то не смогла бы сказать, потому что ты меня почти обдурила», — ответила
миссис Грейнджер, смеясь.

В этот момент Дора выпустила мать из своих крепких объятий и, бросившись к Лэнси — в этот вечер на диване сидел он, а не Роберт, — обняла его так же крепко, воскликнув: «О, Лэнси! Кто бы мог подумать? Ты получишь… да, думаю, я могу пообещать тебе по меньшей мере дюжину поездок в кресле-каталке». И у мамы будет самая красивая, самая модная шляпка, какую я только найду, и я куплю того маленького пушистого игрушечного кролика, которого Фил вчера видел в магазине и плакал, потому что не мог его купить. И я буду писать, о! Я буду писать кучу рассказов, и кто знает, может быть, я сколочу состояние до того, как умру?

Какой бы бессвязной ни была её речь, она дала матери некоторое представление о правде.

"Ты писала рассказ и получила чек на оплату?" — спросила она. "Дитя моё, я едва ли могу в это поверить."

"Это неплохое предположение, матушка, но не совсем точное."
Дора, которая теперь немного успокоилась, села перед камином и посадила Фила к себе на колени. «Я бы не стала говорить тебе раньше, — продолжила она, —
потому что никогда не думала, что из этого что-то выйдет. Но когда мы все пошли к миссис Армстронг на чай, она рассказала мне о каких-то призах
которые предлагались за оригинальные рассказы, и показала мне объявление в
журнале. Тогда я подумала: «Почему бы мне не попробовать?», потому что за лучший рассказ, написанный девочками от четырнадцати до
шестнадцати лет, предлагался приз в одну гинею. У меня было не так много времени, но я встала рано и засиделась допоздна, так что успела закончить вовремя. Это было больше шести недель назад, и я почти забыла…

- И ты получила приз? - перебила Лэнси с пылающими щеками.
глаза ее заблестели. - Я так и знала. О, Дора, как мы все тобой гордимся!

А потом Дора сделала то, что впоследствии назвала «очень глупой выходкой». Она
уткнулась лицом в плечо Лэнси и разрыдалась.
 Только когда Фил начал плакать, чтобы вызвать сочувствие, она смогла
сдержать слёзы и срывающимся голосом сказать им, что «они не должны обращать на неё внимания. Она ничего не могла с собой поделать, потому что была так счастлива, что не понимала, что делает».

Несомненно, очень немногие гинеи доставляли большее удовольствие, чем та, которую
Дора получила в награду за свой рассказ. Было так много планов по её расходованию, что миссис Грейнджер, думая, что это поможет сэкономить
после разочарования, сказала, что и половины обещаний Доры не удалось выполнить.

 Это замечание ненадолго омрачило лица Олив и Лотти; однако вскоре они снова просветлели, и обе девочки заявили, что Ланси не должен лишаться одной из своих дюжин поездок и что они будут довольны своей долей «прекрасного сливового пирога», которым, по словам Доры, следовало отпраздновать это знаменательное событие.

После этого счастливая обладательница приза не могла вернуться к своим обычным вечерним занятиям. Самое лучшее для неё было то,
Она сказала, что это ещё не всё, потому что, хотя она и была рада деньгам,
гораздо больше удовольствия ей доставило бы увидеть свою историю напечатанной.
 Редактор сказал ей, что она будет опубликована в следующем месяце,
и все с радостью предвкушали её появление и много говорили о том, как удивится и обрадуется отец, когда увидит её, потому что
было решено, что это событие следует держать в секрете, пока ему не отправят рассказ в журнале.

Она была так счастлива, что ей очень не хотелось ложиться спать, и так
получилось, что они с матерью легли последними.

— Ты помнишь наш разговор в ту ночь, когда ушёл отец? — спросила Дора,
сидя в той же позе, что и в тот раз, о котором она говорила, и положив голову на колени матери.

"Да, дорогая."

"Работы было не так уж много, — торжествующе сказала она. — Ты думала, что я
сорвусь!

«Ты прекрасно справляешься, — ответила её мать, — но в последнее время я
боялась, что нагрузка становится для тебя слишком тяжёлой».

 «На самом деле я не чувствую этого, и теперь, когда светает так рано, я
собираюсь писать по часу каждое утро перед завтраком».

"Я думала, ты собирался использовать этот час как дополнительную тренировку".

"Но мне гораздо больше нравится писать, чем практиковаться", - сказала Дора,
немного нетерпеливо. "Я знаю, что вы будете гордиться мной в один день, как
писатель, чем когда-либо вы будете как музыкант".

"Я не хочу, чтобы гордились вы как", - сказала миссис Грейнджер.
"Видеть, как ты используешь свои таланты для счастья и комфорта других,
а не для собственной славы и продвижения - вот чего я желаю,
Дора. Ты помнишь, что произошло после нашего разговора в ту
первую ночь отсутствия твоего отца?

Серьезность в голосе миссис Грейнджер, а не только ее слова, ясно давала понять, что она имеет в виду.

«Мама, я забыла. О, если бы я только позволила Роберту сказать мне, вместо того чтобы заставлять его чувствовать себя так, будто он не может вымолвить ни слова.
Но ты ведь знаешь, как мне жаль, правда?»

В ее глазах снова стояли слезы, и на этот раз это были не слезы счастья.

«Да, дорогая», — и мать взяла её за руку и нежно погладила.
«Но есть опасность, что ты будешь настолько поглощена стремлением
совершать великие дела, что упустишь возможности для маленьких добрых поступков
пройдёт незамеченным. «Верный в малом верен и во многом», а не «верный во многом верен и в малом».

В конце концов, Дора легла спать той ночью с серьёзным лицом.

[Иллюстрация]



[Иллюстрация]

ГЛАВА IX.

НЕ ВСЁ ТО ЗОЛОТО, ЧТО БЛЕСТИТ.

Время тихо текло до Пасхи, которая принесла с собой двухнедельный
отпуск. В тот год он выпал на конец сезона. Погода стояла тёплая и ясная, и
дети наслаждались отдыхом, который честно заслужили, потому что под
присмотром сестры они хорошо работали и заметно продвинулись вперёд.

Но хотя Доре отдых был нужен гораздо больше, чем её ученикам, она не
хотела его брать. Она получила неожиданный подарок в виде полсоверена
от родственницы. Этого как раз хватило бы на оплату экзамена, который она
так хотела сдать, и она решила «подготовиться и пойти на него».
 Напрасно
мать умоляла её дать себе больше времени на подготовку. Дора
приняла решение и не собиралась отступать.

У Эдгара был гораздо более короткий отпуск, чем у его братьев и сестёр. Однако у него были и Пасхальный понедельник, и Пасхальный вторник, и коллега-клерк, у которого
Он пригласил его погостить у себя в Хэмпшире, и тот поехал с ним в субботу днём, а вернулся поздно вечером в следующий
вторник. Он вернулся, полный приятных воспоминаний о своём визите в
старинный уютный фермерский дом, где его так любезно и гостеприимно
принимали.

 Его мать опасалась, что на следующий день его работа в шумном городе
покажется ему более утомительной, чем обычно, и что он может заскучать по дому
когда он вошёл, то намеренно дал детям чай раньше времени и
отправил их на прогулку под присмотром Мэри. Но он выглядел таким весёлым и
Она сразу поняла, что он не устал и не подавлен.

"Где Джайлс?" — были его первые слова.

"В классной комнате, работает над упражнением по латыни, которое он собирается попросить тебя исправить, — ответила миссис Грейнджер. — Малыши ушли с Мэри. Садись, дорогой, и пей свой чай.

Вместо того чтобы повиноваться, он обнял ее за плечи и, склонившись
к ней, сказал,—

"Не нужно беспокоиться о счете доктора Фаулера, дорогая мама. Я получил
прибавку к зарплате ".

Он получил сочувствие, которого хотел, как и должен был. В конце концов, он
нашел много компенсаций за работу, которая была так непривычна для него.


"Чай, должно быть, остыл сегодня вечером", - продолжил он. "Мне надо переговорить или
два с Джайлзом, прежде чем я сделать что-нибудь."

С этими словами он пошел наверх, в классную, где он был встречен с очень
яркой улыбкой.

"Ты ведь еще не пила чай, не так ли?" Спросил Джайлс.

"Нет, еще нет".

"Ты мне потом немного поможешь?"

"Конечно, помогу. Упражнение 40? Что ж, вы отлично справляетесь. Как
удивится мистер Миллен, когда вы вернетесь на следующей неделе!

Какое-то время Джайлс ничего не отвечал. Когда он поднял глаза, его губы были поджаты.
дрожащий. Он редко проявлял какие-либо глубокие внешние признаки эмоций, и до сих пор
Эдгар никогда по-настоящему не осознавал, насколько глубоким горем для него было то, что он был
вынужден получать образование дома.

"Не дразни парня", - сказал он, изо всех сил стараясь улыбаться и говорить смело.
"Но когда я вернусь, они обнаружат, что я не терял времени даром". "Но когда я вернусь, они обнаружат, что я не терял времени даром".

"Я не дразнюсь, я серьезно", - сказал Эдгар. "У меня должно быть больше денег
с этого момента, а сегодня мистер Дарби — это главный человек в фирме, вы знаете,
— дал мне соверен, потому что у меня хватило здравого смысла увидеть
кто-то допустил грубую ошибку в бухгалтерских книгах. Мы позаимствуем остальное у мамы
пока я не получу свою зарплату за следующий месяц, я верну ей деньги. И мы
попросим ее написать мистеру Миллену сегодня же вечером, выслать ему гонорар за
следующий семестр и сказать, чтобы он ждал тебя после праздников ".

Как Эдгар продолжал говорить, лицо Джайлза стала сияющей. Теперь он вдруг
расти серьезно.

"Но ты уверена, что не хочу, чтобы что-нибудь себе?" спросил он. — Ты
вчера вечером сказал, что хотел бы иметь книгу по медицине. Я забыл, как она называется. Не мог бы ты купить её на этот соверен?

 — Возможно, я мог бы, — непринуждённо ответил Эдгар, — но покупать её для себя
Это доставило бы мне не в пример меньше удовольствия, чем отправить тебя в школу.
Кроме того, — продолжил он более серьёзно, — я полагаю, что через какое-то время получу эту книгу. Я начинаю верить в старую поговорку: «Всё возвращается к тому, кто умеет ждать». Знаете, кто внушил мне эту веру в первую очередь?

Джайлс покачал головой.

"Ты сам. Я внутренне убеждён, что однажды моя мечта
сбудется и я стану врачом. Я знаю, что это кажется почти
невозможным, но у меня есть вера, и это всё меняет
— Мир. Видишь ли, я многим тебе обязан, Джайлс.

Они обменялись ещё несколькими словами, а затем Эдгар вернулся к своей
матери и чаю. Он оставил Джайлса очень счастливым, но это было тихое
счастье. Дора не знала, как сдержать свою неожиданную радость, но
Джайлс сидел с едва заметной улыбкой на лице. Затем
на его лице появилось серьёзное, сосредоточенное выражение, и он с удвоенным
рвением продолжил свои упражнения.

Кэти, если говорить откровенно, провела очень мало времени
дома. Паффорды решили сменить место жительства, и во вторник
На пасхальной неделе они начали переезжать. Кэти, которая была очень добродушной,
предложила свои услуги, и, поскольку благодаря своей подготовке она была очень полезной и быстрой, она оказала значительную помощь. На самом деле Конни получила от неё больше помощи, чем было справедливо или правильно. Ей сказали, что она должна упаковать все свои вещи в своей комнате, и, обнаружив, что Кэти готова упаковывать, приносить и носить, она просто давала указания, а её подруга делала всё возможное, чтобы выполнить её пожелания.

К концу каникул Паффорды более-менее освоились в своём
новом доме, и Кэти завидовала большой, только что покрашенной
апартаменты и красивая мебель. Больше всего ей хотелось иметь такую же комнату, как у Конни. С красивой мебелью из кленового дерева, изящными шторами и туалетными принадлежностями она представляла собой неприятный контраст с почти пустой комнатой, которую она делила с Олив и Лотти.

Конни часто говорила о грандиозном празднике, который её родители собирались устроить
в честь новоселья, и, поскольку было приглашено несколько молодых людей,
Кэти, естественно, с нетерпением ждала возможности стать одной из гостей. Однако
праздник был отложен до начала июня, и Конни сказала
она сказала ей, что на лужайке будет установлен шатёр, который, украшенный цветами и китайскими фонариками, будет служить залом для ужина.

Но Кэти не получила приглашения, и по мере приближения вечера она
задумалась, не стоит ли ей намекнуть Конни, что она забыла сказать, что её ждут, когда разговор, который она подслушала, объяснил это упущение.  Бедная Кэти!  Это был тяжёлый урок, который она усвоила в то утро.

Комната, в которой ученики мисс Лоам вешали свои шляпы и куртки, была
разделена занавеской на две части, одна из которых предназначалась для старших,
а другой написан младшими девочками. Итак, Кэти попросили, не будет ли она
любезна позаботиться о переодевании двух младших сестер, и в этот раз
именно в этот день она выполняла эту обязанность, когда услышала голос Конни
по другую сторону занавески.

Именно упоминание ее собственного имени впервые привлекло ее внимание.
Конечно, ей следовало заявить о своём присутствии, но она была так
поражена, уязвлена и возмущена услышанным, что ей и в голову не пришло предупредить своих одноклассников, что она находится в пределах слышимости. Поэтому она, покраснев от стыда и гнева,
С бьющимся сердцем она наклонилась над туфлей маленькой Ниты Уэстмакотт, чтобы застегнуть её,
слушая, что говорят о ней.

[Иллюстрация: она наклонилась над туфлей маленькой Ниты.]

"Ты не собираешься пригласить Кэти Грейнджер?" — спросила Этель Уилсон,
девочка, с которой разговаривала Конни.

"Нет," — был ответ. «Это очень неприятно, потому что она действительно была нам очень полезна. Они ужасно бедны, знаете ли, и я полагаю, что она привыкла выполнять работу служанки. Мама говорит, что когда-нибудь сделает ей подарок в благодарность. Но мы не можем пригласить её на нашу вечеринку.
Приедут две племянницы сэра Эдвина Осмонда и много знатных людей,
и мы не можем допустить, чтобы они увидели кого-то в нашем доме в таком потрёпанном старомодном платье,
которое наверняка наденет Кэти.

«Но она же бывала на ваших вечеринках, не так ли?»

«Она приходила на одну из них зимой, и я никогда в жизни не видела такого платья, как на ней». Казалось, что оно было сшито в Ноевом ковчеге. И
она не умела танцевать — никогда не училась, как она сказала, — и пришла
без перчаток. Полагаю, она никогда раньше не бывала на званых вечерах
и не знала, что они нужны.

И Конни разразилась взрывом смеха, в то время как Кэти по другую сторону занавеса
затряслась от гнева и унижения.

"Теперь ты готова идти. До свиданья, дорогие", - сказала она шепотом, и
две девочки побежал прочь, оставив ее по-прежнему скрыты за
занавес.

Она оставалась до тех пор, пока Конни и Этель Уилсон не ушли; затем
она поспешно надела свою шляпу и жакет и пошла домой с горячими слезами,
которые текли по ее щекам. Прибыв в дом № 99, она направилась прямо в свою
комнату и, бросившись на кровать, зарыдала от оскорбленной гордости и
негодования.

Вскоре она услышала крики: «Кэти! Кэти! Где ты, Кэти?»

«Я иду», — крикнула она и, умывшись и пригладив волосы, вышла на улицу.

На крыльце стоял Роберт.

"Что случилось, Кэти?"

«Ничего такого, что ты мог бы понять», — ответила она немного грубо.

«Ты мог бы дать парню шанс доказать это», — сказал он с лёгким укором.

До того, как школьная жизнь разлучила их, близнецы славились своим дружелюбием и взаимопониманием.  Однако за последние три-четыре года они отдалились друг от друга.  Теперь, когда Роберт положил руку ему на плечо,
нежно обняв ее, как он часто делал в прежние дни, когда они были маленькими детьми.
она почувствовала, что все ее сердце внезапно потянулось к нему.

"О, Роберт, - сказала она, - я была такой простушкой".

"Это все, что тебя беспокоит?" он спросил. "Ах ты, маленькая гусыня, я
мог бы сказать тебе это сам".

Дело не в словах, а в том, как они сказаны. Эта речь Роберта была самой любящей из всех, что он мог ей сказать.

"Это из-за Конни," — сказала Кэти, снова заливаясь слезами. "Она"
подлая, отвратительная и мерзкая. Она пользуется мной, а потом смеётся надо мной за моей спиной и насмехается надо мной, потому что мы бедны и я ношу потрёпанную одежду. Я бы никогда не подумал, что она такая.

 — Этого и следовало ожидать от Паффордов, — спокойно сказал Роберт. — На твоём месте я бы от них отказался.

— Да, я так и сделаю, — и гнев Кэти вспыхнул и засиял в её глазах.
 — Я больше никогда не заговорю с Конни, пока жива.

 — Не слишком ли далеко ты заходишь? Думаю, мама сказала бы то же самое, если бы услышала тебя.

 — Но она этого не заслуживает; она недостойна быть моей подругой, — всхлипнула Кэти.
Кэти, мстительно.

«Я не хочу быть занудой и читать тебе нотации, — Роберт густо покраснел, — но на твоём месте я бы постарался воздать добром за зло. Не вставай у неё на пути и не добивайся её дружбы, как, боюсь, делаешь ты». Если хотите, дайте ей понять, что вы прекрасно понимаете, почему она позволяет вам думать, что вы одна из её подружек. Полагаю, вы помогаете ей с уроками и прочим, не так ли?

Кэти призналась, что часто делала для Конни чистые копии упражнений и часто заменяла её в качестве старосты, оставаясь после уроков и следя за порядком в классе.
её подруга торопилась вернуться домой пораньше. На самом деле она сделала больше,
чем имела право делать.

"Хм!" — задумчиво произнёс Роберт. "Что ж, послушайте моего совета, — продолжил он, —
и предоставьте мисс Конни самой справляться со своей работой. Но если представится случай сделать ей добро, покажи ей, что ты не держишь зла и что ты по-прежнему готова сделать ей добро. Ты знаешь, что я имею в виду — насыпь углей ей на голову.

Кэти почувствовала себя очень серьёзной. Гнев исчез с её лица и отчасти из сердца.

— Но для этого мне придётся простить её, — тихо сказала она.

"А можно не вы?"

"Нет".

"Я думаю, что тебе пора, девочка. Мать простила Джек, ты знаешь, для
привели меня в беду. Не то чтобы я винил его, - поспешно добавил Роберт.
- Я виноват гораздо больше, чем он.

"Это не то же самое", - сказал Кэти, решительно.

"Я не так уверен. Мать была неправа, прости, и так
вы. Эти две вещи похожи друг на друга там, во всяком случае. И вижу, что много
это сделал Джек. Мама начинает по-настоящему любить его, и он
знает это, и это делает его другим мальчиком ".

"Я знаю еще кое-кого, кто совсем другой мальчик", - сказала Кэти.

И потом, как там никого не было видно, и он так
обнадеживает, она положила руку ему на шею и передал ему, что в ее
детски дней она называла "медвежьи объятия", и Роберт не только
представляется, однако, казалось, достаточно, чтобы насладиться его.

"Кэти, - сказал он немного застенчиво, - сегодня ты потеряла друга; предположим, ты
сделаешь из меня друга. Я думаю, что мы могли бы помочь друг другу, чтобы быть—что
отец надеялся, что мы должны стараться быть".

Его слова принесли обещание, которое она сделала неожиданно ей на ум.

"О, Роберт!" — и у нее перехватило дыхание. — "Я совсем забыла
об этом. Я еще ни капельки не пробовала".

— Ещё не поздно начать, и ты не… — он на мгновение замолчал,
а затем быстро продолжил, — не сделала ничего ужасного, как я. Но я знаю, что отец
простил меня. Кэти, хочешь посмотреть письмо, которое я получил от него
несколько недель назад? Я ещё никому его не показывал — даже маме;
но я бы хотел, чтобы ты его прочла.

Кэти не думала о себе, когда вошла в комнату брата и
прочитала это письмо. Оно было наполнено прощением и
любовью. Ближе к концу были слова:

 «Не думай, что я люблю тебя меньше из-за того, что случилось; я люблю тебя
Еще. Я знаю, от чего твоя мать сказала мне, что вы не просто
показывая свое раскаяние на словах. Продолжай бороться, дорогой мальчик, и с
помощью Святого Духа Божьего, которая будет дана в той мере, в какой ты
попросишь, ты в конце концов победишь благородно и отважно ".

"Это прекрасное письмо", - сказала Кэти, возвращая его Роберту,
добавив в небольшом порыве любви: "О? Разве отец не хорош!"

"Да, разве ты не попытаешься быть похожим на него?"

"Я не могу. Я— что ты имеешь в виду, Роберт?"

"В одном смысле ты можешь последовать его примеру; ты можешь прощать".

За несколько минут Кэти продолжала смотреть на видение дымоходами
что может быть видно из окна. Потом ее глаза вернулись обратно и встретил ее
брат.

"Роберт, - сказала она, - я могу это сделать. Я чувствую, что могу все, потому что ты
и я собираемся любить друг друга и помогать друг другу быть хорошими".

Ах! Нет ничего лучше любви. Это делает самую трудную дорогу лёгкой, а
самое тяжёлое бремя — лёгким. О, дети! Любите своего доброго Небесного Отца,
и любите друг друга; ибо любовь побеждает все, любовь сильнее
смерти, и любовь вознесет нас с земли на небеса и поставит нас
незапятнанными одесную Бога.

[Иллюстрация]



[Иллюстрация]

ГЛАВА X.

КОНЕЦ И НАЧАЛО.

В конце июня Дора отправилась на экзамен. В течение двух или трех недель
недели назад она разрешила матери занимать ее место
в классной комнате во второй половине дня. Но это была только часть ее
ежедневный труд, который она позволила себе с облегчением. Раннего и
в конце она училась, и, хотя она не будет иметь его, она обманывает
Она чувствовала себя ужасно плохо, когда наступил первый день экзамена.

 После важного события она немного отдохнула, потому что, как только необходимость в постоянном напряжении отпала, она почувствовала себя слишком уставшей и вялой, чтобы что-то делать. Однако через несколько дней она снова начала преподавать,
и утром, и днём, и хотя было предложено, чтобы младшие дети
отдыхали в это время, она решительно возразила, сказав, что всем будет
гораздо приятнее, если они продолжат занятия до конца июля, когда Роберт и
Кэти тоже закончат учёбу.

Однажды очень тёплым вечером она вышла за покупками для своей
матери и по дороге домой встретила Перси Армстронга. Он не мог не заметить её бледное лицо и вялый вид и после короткого
разговора — он не спешил домой и решил пройтись с ней немного —
обнаружил, что она почти ничего не ест, что она очень плохо спит и что у неё постоянно болит спина. Она рассказала всё это, почти не осознавая, что делает, так ловко это у неё получилось.
Перси вытащил её.

Затем он пошёл домой и попросил свою мать написать миссис Грейнджер и
скажите, что нужно немедленно вызвать доктора Фаулера, чтобы он осмотрел Дору; «если так и дальше пойдёт, — сказал он, — она станет законченной инвалидкой, и тогда прощай все её надежды и планы на будущее».

Миссис Армстронг, не теряя времени, сообщила миссис Грейнджер мнение своего сына, и в результате доктор Фаулер получил записку с просьбой зайти в дом номер 99 по Мадейра-стрит. Он так и сделал и, осмотрев
Дору, сказал ей, что она должна бросить преподавание и учёбу и
отдохнуть. Он также обнаружил, что у неё была небольшая кривизна
Позвоночник. В настоящее время это не очень серьёзно, но если болезнь будет прогрессировать,
то может стать серьёзной, и он сказал ей, что она должна лежать на
ортопедическом матрасе по крайней мере три часа в день.

Дора с ужасом выслушала его приговор.

"Это не может быть так плохо!" — воскликнула она. "Не говорите, что я должна лежать всё это время."

— Конечно, вы должны. — Затем, увидев её взгляд, полный безнадёжного отчаяния, он нетерпеливо спросил: — Вы хотите стать уродиной, а через год или два — слабой, беспомощной калекой?

Вместо ответа она расплакалась. Доктор был тронут.

«Бедняжка! Ну-ну, я не хочу тебя ругать, — он взял её за руку и нежно сжал в своей, — но если ты по-настоящему любишь свою мать и не хочешь доставлять ей бесконечные хлопоты и расходы, ты должна подчиняться моим приказам. Одной из моих дочерей однажды пришлось провести почти год на спине. Вы можете пользоваться её комнатой, пока она вам нужна. Если бы вы могли поехать на месяц к морю, это было бы вам на пользу.
 Можно как-то это устроить?

Его последние слова были обращены к миссис Грейнджер, которая была встревожена.
Слушательница разговора между ним и Дорой.

"Что бы ни потребовалось, это будет сделано," — тихо сказала она.

"Ну-ну, я велю своему слуге принести доску, — сказал добросердечный доктор, — и загляну к вам через несколько дней, чтобы посмотреть, как подействовали покой и лекарство," — и, попрощавшись с ними, он поспешил прочь.

Едва он ушёл, как Дора окончательно разрыдалась. Она так сильно
плакала, что, когда наконец её рыдания прекратились, она была совершенно
измотана. Возможно, она была слишком слаба, чтобы сопротивляться, и
она позволила отвести себя в свою комнату. Затемнив
окно, мать села рядом с ней и осторожно промокнула ее разгоряченный
лоб.

"О, мама, и это конец!"

Это были первые слова, которые она произнесла с тех пор, как ушел доктор.
Миссис Грейнджер поняла их слишком хорошо.

— Я бы не удивилась, — мягко ответила она, — если бы в будущем вы оглянулись на это время и с радостью сказали: «Это было началом всего».

 — Этого не может быть. Посмотрите, сколько бед я навлекла на вас, хотя всего лишь пыталась помочь.

«Дора, ты не приняла то, что требовала Природа, и, поскольку её законы суровы, если им не подчиниться, ты должна понести наказание. Будь благодарна, что это не самое худшее».

«Хуже и быть не может. Доктор Фаулер сказал, что не знает, когда я снова смогу приступить к работе».

«Я верю, что из зла выйдет добро». В вынужденной тишине у вас будет время подумать, и вы поймёте, что, пытаясь сделать то, что вам не по силам, вы совершили роковую ошибку. Но у вас слишком сильно болит голова, чтобы сейчас разговаривать. Постарайтесь уснуть, а я скоро принесу вам чашку чая.

А потом, когда мать повернулась, чтобы уйти, на неё снизошло озарение.
 То, что она считала бескорыстием и благородным самопожертвованием,
было крайним эгоизмом и потаканием своим желаниям. В её памяти всплыл случай с Робертом. То же самое
лежало в основе каждого её поступка с тех пор, как ушёл отец. Она, конечно,
научила этому своих братьев и сестёр, и с неожиданным успехом. Но
что побудило её взяться за эту работу, так усердно трудиться над
своим рассказом и пойти на экзамен? Это было не ради
благо для других. Это было сделано для того, чтобы она могла хорошо думать о себе и
должна была хорошо зарекомендовать себя во мнении своих друзей и родственников. Это было
ради ее собственной славы, самовосхваления, самоудовлетворения; ради этого
и ничего больше.

И никто не знал, насколько низкой целью является "я", лучше Доры. Если бы она была
более невежественной, ее страдания не были бы столь велики. Пока она
лежала и думала в прохладной, затемненной комнате, она вспомнила, что сказала ей
мать в тот вечер, много месяцев назад, когда они разговаривали
в тихой гостиной при свете камина.

«В соответствии со светом, который был дан тебе, ты должен будешь
строить свою жизнь».

Затем она вспомнила гораздо более торжественные слова, которые, будучи однажды
сказанными, остаются актуальными во все времена:

"'И тот раб, который знал волю своего господина и не приготовился,
и не поступил по Его воле, будет бит много раз'".

Да, это действительно относилось к ней. Немного размышлений, немного
серьёзного самоанализа, и она бы давно поняла свою ошибку.
Теперь было слишком поздно. Она, которая надеялась возглавить список
в исполнении обещания, которое он взял со всех своих детей, она была последней. Бедная
Дора! В тот день она была во тьме и отчаянии, и внутри, и снаружи.

 Но отдых и бездействие в течение следующей недели пошли ей на пользу, и к концу этого времени она стала гораздо менее мрачно смотреть в будущее. В свободное время, которое она посвящала спокойным размышлениям, она также поняла, что у неё нет причин отчаиваться. Да, вместо того, чтобы избавить свою мать от забот, она принесла ей ещё больше хлопот, потому что не только
было ли ее нынешнее плохое самочувствие большой тревогой, но из-за постоянного
следования своим собственным наклонностям она, должно быть, постоянно доставляла ей
беспокойство в течение последних месяцев. Но, с Божьей помощью, она будет с прибылью
за ошибку она сделала, и за будущее, любовь к ближнему, а не из
самоуправления, должны быть движущей силой, чтобы влиять на ее действия.

Тем временем ее долгом было попытаться выздороветь, и она обнаружила, что это намного
сложнее, чем она ожидала.

Однажды вечером, примерно через две недели после первого визита доктора Фаулера, она
лежала на кушетке в гостиной, когда услышала стук в дверь
В дверь постучали, и в следующий миг вошёл Перси Армстронг. Она бы
встала, чтобы поприветствовать его, но он попросил её остаться на месте.

"Помните, что я врач, — сказал он, — и проявляйте должное уважение к
приказам коллеги-врача." А потом он так мило заговорил, что Дора
забыла о том, что чувствовала себя ужасно унылой и подавленной, и рассмеялась и
заговорила довольно весело.

— Дора, — сказал он наконец, — я хочу попросить тебя об одолжении.

 — Если смогу, то сделаю, — ответила она, потому что ей очень нравился молодой доктор,
и она была готова на всё, чтобы угодить ему.  — Но ты не должна забывать, что я
В настоящее время я всего лишь беспомощная инвалидка.

 «Тем лучше, потому что ты доставишь моей матери удовольствие заботиться о тебе. Как ты знаешь, она ненавидит бездельничать и никогда не бывает счастлива, если ей не чем заняться. Я собираюсь отправить её в Илфракомб на пять или шесть недель, и я хочу, чтобы ты была так добра и поехала с ней и составила ей компанию».

— Но… но… — и от удивления, радости и желания сказать, что она и подумать не могла о том, чтобы позволить своим друзьям нести дополнительные расходы из-за неё, она окончательно расклеилась.

 — Пожалуйста, ни слова, — сказал Перси.  — Я прекрасно вижу, что вы
Вы готовы услужить мне, и вам остаётся только проследить, чтобы ваш чемодан был собран,
и чтобы вы были готовы отправиться в путь в десять часов послезавтра.
 И помните, удовольствие, которое вы получите, не может быть больше моего
удовольствия от того, что я могу дать моей матери перемену обстановки, в которой она нуждается почти так же сильно, как и вы.

 — Но, мама, — снова начала Дора.

«Она знает и будет очень рада услышать, что мне не составило труда уговорить тебя согласиться на мой план».

Дора так сильно покраснела, что Перси тут же сменил тему. Но он ушёл от неё очень довольный и с обещанием, что она
она будет готова начать в назначенное время.

 Так случилось, что Дора провела на берегу моря такие восхитительные шесть недель, о которых раньше могла только мечтать. Сначала она могла лишь любоваться прекрасным видом на холмы, море и небо из окон их домика. Но с каждым днём она становилась всё сильнее, и даже известие о том, что она провалила экзамен, не остановило её на пути к выздоровлению. Это было именно то, чего она могла ожидать,
и, конечно, то, чего она заслуживала, — тихо заметила она. Когда она наконец
вернулась домой, она выглядела настолько по-другому, что Фил с первого взгляда
на самом деле они её не знали.

Как же они все обрадовались, увидев её! Любовь, которую она видела в каждом
ласковом слове, в каждой улыбке и в каждом поступке своей матери, братьев и сестёр,
казалась Доре, да и была на самом деле, самым ценным, что у неё было.
Её возвращение напомнило им о другом возвращении, которое, если всё будет хорошо,
произойдёт зимой. Был сентябрь, и в сумеречные полчаса после чая, когда все собрались,
они долго говорили о том счастливом времени.

Из будущего они вернулись в настоящее. Доверие их отца,
их обещание и то, как оно было выполнено, обсуждалось. В тот вечер все говорили очень открыто и свободно. Каждый
признал, в чём он или она потерпели неудачу, и каждый решил, что в будущем нужно остерегаться этой слабости и бороться с ней. Даже Оливия и Лотти, которые обычно ложились спать серьёзными и задумчивыми, не могли забыть слова, так серьёзно произнесённые их матерью: «Даже ребёнка можно узнать по его поступкам».



[Иллюстрация]

ГЛАВА XI.

ВОССОЕДИНЕНИЕ.

Остаток того года ознаменовался упорной и настойчивой работой со стороны
прежде всего идти по пути долга и быть любящими, сочувствующими и
бескорыстными друг к другу. Он вполне может дать их матери радость
свидетель доброе семя пускает корни и растут в ней детей
сердца, и она ежедневно молился, чтобы они и ее муж может все быть
жалели, так что начало следующего года могут оказаться еще раз
единой и дружной семьей.

Не последней из своих милостей она считала восстановление здоровья Доры
. Вернувшись домой, она с радостью последовала указаниям
доктора и старалась не перенапрягаться, а только
Она вернулась к своим обязанностям, как только почувствовала, что полностью в состоянии их выполнять.
Её выздоровление прошло быстрее, чем смела надеяться её мать.

 И Лэнси, хотя он всегда будет слаб и никогда не сможет пользоваться своей бедной иссохшей конечностью, чувствовал себя лучше, чем когда-либо за последние годы. Тогда
обнаружилось, что он обладает большими способностями к рисованию, и в
сердце маленького калеки зародилась надежда, что, если он будет
терпеливо и настойчиво учиться, то в конце концов сможет зарабатывать
на жизнь как художник. Другие люди, более слабые и уродливые, чем он,
Он сделал это, а почему бы и нет? Эта надежда, которую он хранил в своём сердце, была источником счастья для Лэнси и избавила его от многого, что делало его безрадостным и угрюмым.

 Так шло время. Наступили и прошли рождественские каникулы;
уроки дома и в школе возобновились; и через несколько дней ожидалось прибытие корабля, на котором мистер Грейнджер покинул Сидней, в Саутгемптон.

Был вечер, чай был выпит, и все, кроме Фила,
который строил чудесный домик из деревянных кирпичей, и Олив с
Лотти, которые шили одежду для кукол, были заняты либо книгами, либо
или уроки. Однако, было еще одно исключение — миссис Грейнджер была
занята своим обычным занятием - штопкой чулок, при выполнении которого
время от времени она останавливалась, чтобы послушать, как Лэнси повторяет времена французского
глагола.

Две или три партии, а потом вспомнил, что они слышали
стойка дверной звонок, но никто не обращал внимания на то, что был
идя по улице, пока вдруг звучит голос Марии упал на
уши. В комнате было так тихо, а её голос звучал так взволнованно, что
её слова были отчётливо слышны.

"Ну, сэр, это вы сами, конечно же. О, как бы они обрадовались! Но
они ждали вас не раньше, чем через день или два".

Затем послышался другой голос, и при первом звуке тихий вскрик
с губ миссис Грейнджер сорвался. Она поспешно поднялась со своего места и
в следующее мгновение была в холле. Дети последовали за ней, и тогда
послышались крики, беготня, столпотворение вокруг высокой бородатой фигуры в
пальто, восторженные возгласы приветствия, поцелуи, рыдания
и смех смешались воедино в диком смятении.

Прошло некоторое время, прежде чем стало понятно, что, благодаря
Благодаря благоприятной погоде хорошее судно «Морская птица» завершило плавание
раньше, чем ожидалось, и, желая сделать жене и детям приятный сюрприз, мистер Грейнджер
прибыл прямо из порта, не предупредив о своём прибытии в Англию. Его ожидания от этой встречи
не были обмануты.

 Мэри пожала ему руку и, довольная и благодарная за проявленную доброжелательность,
удалилась на кухню. И пока она занималась тем, что «доставала чайную посуду для хозяина», она постоянно вытирала слёзы, доносившиеся до неё звуки ликования.

Что это был за вечер! Фил наконец-то заснул и попросил, чтобы его уложили в постель, но все остальные не спали до полуночи. Они чувствовали, что не могут оторваться от присутствия дорогого отца, которого так долго не было. И как же они его любили! Интересно, знали ли они об этом до того вечера?

Вскоре, когда часы пробили, предупреждая, что кому-то из них пора
идти спать, и после паузы, которая, казалось, возникла из-за того, что счастье в этой маленькой комнате стало почти невыносимым,
Эдгар, повинуясь желанию, которое он прочитал на лицах своих
братья и сёстры, стал их представителем.

"Отец, ты оставил нам наказ, — сказал он и, встав со своего места рядом с матерью, нежно положил ей руку на плечо. — Мы
не выполнили его так, как должны были, как могли бы, но я думаю, мы можем честно сказать, что не совсем забыли о нём, и каждый из нас сделал что-то, чтобы доказать это."

«Я знаю это, дорогой мальчик», — ответил его отец. «Письма твоей матери многое мне рассказали; остальное я мог додумать сам. Я благодарю вас всех за то, что вы так хорошо о ней заботились и старались изо всех сил».
ты сделал всё возможное, чтобы облегчить её участь и помочь ей, как только мог. Это был самый верный способ показать мне свою любовь.

 «Отец, я не… я добавила ей забот». Эти слова произнесла Дора.
 Она сказала их горячо, импульсивно, как иногда делала.
 И не успел её голос затихнуть, как Роберт печально произнёс:
—

— «Ты знаешь, что я сделал. Я был хуже всех».

«Мальчик мой, ты сильно упал, — сказал мистер Грейнджер серьёзно, но ласково, —
но ты сожалел, и Боже упаси меня когда-либо упоминать об этом».
Грех против тебя. Будь благодарен, что извлёк пользу из своего горького опыта. Твоё раскаяние вернуло тебе память о твоём обещании, и я знаю, что ты стремился его сдержать, потому что боролся со своими греховными наклонностями и постепенно и уверенно их преодолевал. Роберт, я не думаю, что нам нужно снова говорить о прошлом.Нет, в этом не было необходимости; он чувствовал это и смотрел в лицо отца с улыбкой, полной доверия и любви. "И я старался сдержать обещание, отец." "И я." "И я."
Ни один голос не смолк, но некоторые были уверенными и твёрдыми, а другие
были сомневающимися и колеблющимися.
"Я знаю, что вы пытались, каждый из вас, хотя некоторые пытались более храбро
и тщательно, чем остальные. Теперь давайте примем решение, что с этого времени мы будем еще усерднее стремиться любить нашего Небесного Отца и
угождать Ему и служить Ему. Тогда наша любовь друг к другу возрастет и
углубится, ибо тот, кто любит Бога, будет любить и своего брата. Дети,
преклоните со мной колени и давайте от всего сердца вознесем благодарность Тому, кто позволил нам всем снова встретиться в безопасности, и давайте также попросим Его благословения на будущее, которое нас ожидает ".

Искренняя молитва никогда не бывает напрасной, и, благословляя их, мы можем быть уверены, что усилия вновь воссоединившейся семьи не были бесплодными. Мы также можем быть уверены, что любовь Бога, связывающая их вместе и укрепляющая их любовь друг к другу, не могла бы создать более счастливого семейства, чем то, с которым мы должны теперь попрощаться.
***
 КОНЕЦ.
***
Left with a trust.
Author: Nellie Hellis