Танец двух миров

Шел теплый дождь, светило солнце, пробиваясь сквозь редкие серые тучи, рисуя тенями на земле поражающие воображение силуэты. Именно в такой прекрасный осенний день мы повстречались с ней впервые.

Она гуляла по тротуару под белым зонтиком, скорее укрываясь от солнца, чем от редкого, но такого ласкового дождя. Одета она была в белоснежный сарафан, нежно касающийся её тела от плеч до колен. Длинные черные волосы были распущены и вздрагивали от каждого дуновения ветра. Я окликнул её, и она обернулась. Наши взгляды соприкоснулись, и дрожь, трепет, волнение, счастье, страх и безумие вихрем пронеслись в моей голове. Я практически перестал ощущать реальность. Она же, встретив мой взгляд, улыбнулась, и тогда я почувствовал, что земля под ногами стала неустойчивой, а мои глаза начали лгать мне. Окружающие предметы меняли свою форму, темнели, а потом и вовсе исчезали. Пропадали и звуки, оставляя мне лишь свет. Свет её глаз — больших, как у куклы, светящихся, как драгоценные камни: изумруд, хризолит или сердолик.

Складывалось впечатление, что это не отражение солнечного света, а свет её собственных глаз — мягкий и манящий. Я думаю, именно из-за такого света мотыльки прощаются с жизнью.

Кстати, вот вам формула цены за прекрасное, запишите где-нибудь у себя под коркой:

Мужчины = Мотыльки / Бесконечные Ночи.

Когда чарующий свет её глаз более не отвлекал, я увидел, насколько она была прекрасна в целом. Всё в ней было прекрасно: её грация, жесты, руки, плечи, лицо… (нужное подчеркнуть!). И только поэзией я мог бы в полной мере рассказать о её красоте. Но я не поэт! (Я винтажный гражданин, не знающий слов любви!)

Увидев меня, она секунду размышляла, а потом бросилась в мои объятия. Зонтик, выпавший из её рук, подхватил ветер и унёс вдаль. У нас отныне были мы и нам не нужна была его защита ни от дождя, ни от солнца.

Как художник одним взмахом кисти создаёт мир, так и мы, росчерком пера в ЗАГСе, через время из двух наших миров создали новый. Наши миры, словно две галактики, соприкоснувшись, понеслись в такт под мотивы любимых песен о любви, сменяя года, словно кадры жизни один за другим, пропуская и хорошее, и грустное, и снова хорошее — как рождение сына или внуков.

Это был исток моей жизни, наполненный подлинным смыслом...

(Эта история раньше была частью большой истории, и первое сохранившееся из того, что я написал сам).