Измена

"Измена".

- Ирина, чьи это мужские трусы в корзине для белья? – голос Андрея прозвучал сдавленно, как струна перед разрывом.
- Андрей, ну не начинай! – Ирина резко отвернулась, пряча лицо в тени.
- Что не начинай? Что – не начинай? – Он шагнул ближе, каждый слог отчеканивая. - Ты можешь дать внятный ответ?

Мужчина снял очки в толстой оправе (+8 диоптрий), нервно протер запотевшие линзы краем рубашечной манжеты и водрузил их обратно на переносицу.
Лица перед ним снова поплыли в мутных разводах.

- Просто ответь мне, – произнес он, нарочито медленно, и вдруг, резким движением, поднес синие, чуть мятые трусы к самому лицу женщины. - Чьи?

- Ну это же невозможно! – Ирина отпрянула, голос ее звенел фальшью. - Вечные подозрения! То носки не те, теперь трусы! Что ты еще выдумаешь, лишь бы придраться?!

- Не делай из меня дурака, – прошипел Андрей. Каждое слово обжигало горло. - У тебя появился кто-то. И ты не нашла ничего умнее, как привести его сюда? В наш дом... В наш храм...

Он ощупал спинку стула, нашел свою старую серую фетровую шляпу. Бессознательно сжал мягкий войлок в кулаке, пальцы впились в податливый материал.
 Потом, с неожиданной осторожностью, будто боялся раздавить хрупкий мир, опустился на стул. Казалось, он пытался этим движением остановить неумолимый бег времени или повернуть его вспять. Прочь от этой измены, прочь от синих трусов в корзине.

Хлипкая ножка стула жалобно взвизгнула под его весом – и вдруг треснула с сухим, зловещим щелчком. Дерево не выдержало. Знак, – мелькнуло в сознании. Андрей, теряя равновесие, инстинктивно вскинул голову.
 Взгляд его, растерянный, преданный, скользнул по стене – и замер на пожелтевшей фотографии.
 Кисловодск. Солнце.
Они с Ириной смеются, обнявшись, на фоне гор.
 Казалось, ветер с того снимка еще пахнет травами и молодостью.