Воображение, наблюдение, подчинение...

   На его взгляд воображение ничуть не хуже фантазии, если его, воображение, понимать как дополнение подхваченного образа чем-то своим.

     Есть мнение, что необузданным воображение является у детей, и что необузданность воображения сохраняется у некоторых композиторов, сочинителей, учёных и художников.

      Но таким ли уж необузданным, как в детстве, должно быть воображение, например, учёных? Человечество имеет такую историю, которая научила его, человечество, набрасывать или узду, или ограничения, рамки на необузданность человеческого воображения.

     История человечеста учит тому, что на продукты, результаты применения необузданности воображения, например, учёным, нужно набрасывать узду научности.

      Если не слишком усложнять, если не перефилософствовать, то научность можно определить как точное  соответствие того, что учёные думают, действительному состоянию того, о чём они думают, сначала за этим понаблюдав.

     Чаше всего учёные думают о состоянии каких-то объектов, о состоянии зависимостей, о состоянии образов мышления.

     С точки зрения науки, образы мышления имеют направленность, тенденцию к тому, чтобы морально устаревать. Стареть.

      У религий и магии на образы человеческого мышления свой взгляд. Людей религиозных, вполне возможно, больше, чем их собственные образы мышления,  могут заботить молитвы, притчи, выводы, содержащиеся в Священных Книгах.

      Так называемые маги тратят свою жизнь на освоение обрядов, то есть ритуалов. 

     Обряд-ритуал - это порядок осуществления каких-то действий, жестов и произнесения определённых заклинаний человеком, находящимся в каком-то конкретном состоянии.

     В магии или в так называемом оккультизме адептам предлагается несколько разных способов достижения определённых состояний, включая и применение внутрь каких-то зелий.

      В науке сначала разрешается учёному прибегнуть к необузданности своего воображения, а потом на процесс или ход и  результаты применения  учёным своего воображения наука накладывает ограничения в виде аксиом, математических формул, научных законов, теорем. А вот маги и оккультисты до сих пор, уже в двадцать первом веке, не могут понять: обряд-ритуал осуществляется, чтобы обуздать воображение человека или осуществление обряда-ритуала должно привести к необузданности человеческого воображения?

     В науке очень большое значение,  хотя в ней есть и умозрительный метод, уделяют наблюдению. История же человечества, кроме опыта наблюдения, накопила значительный опыт следования или подчинения  людей каким-то требованиям.

     Умозрительный метод предполагает или получение выводов на основе не своих, а чужих наблюдений, или даже мысленное забегание вперёд, то есть определение  направлений будущих, ещё не состоявшихся наблюдений.

     В магии или в так называемом оккультизме новым адептам строжайше запрещается забегать воображением или мыслью, а особенно действием туда, где человек может только тогда оказаться, когда пройдёт длительный путь следования или подчинения жёстким требованиям.

     Прибегая не к длительным наблюдениям, а используя умозрительный метод, можно получить следующий вывод:

      Наложение на процесс и результаты человеческого воображения религиозных требований его, воображение, возбуждает. Внешне спокойный экзорцист тогда может успешно преодолевать чужую одержимость, когда находится сам в сильном внутреннем возбуждении. Наложение на ход и результаты применения  человеческого  воображения научных требований сдерживает воображение учёного, заставляет его, воображение, оставаться в границах, пределах, рамках научности. Когда на человеческое воображение накладывают требование соблюдать обряды-ритуалы, данное воображение становится подчинённым хранителям традиции. 

     Многие сочинители, например, в области научной и ненаучной фантастики ориентируются в своей творческой  деятельности именно на необузданное детское воображение, а не на то, чтобы сдерживать воображение или научными, или обрядово-ритуальными, или религиозными требованиями.

     Очень везёт тем сочинителям произведений, например, научной фантастики, которые могут делать на время своё воображение необузданным. Но сочинители научной фантастики очень боятся смеха или хотя бы ехидных улыбок  учёных по поводу их, научных фантастов, произведений.

     Научный фанаст, дав волю необузданности своего творческого воображения, затем начинает "причёсывать" результаты применения своего воображения в соответствии с требованиями науки, то есть загоняет своё фантастическое сочинение в некоторые границы, пределы, рамки научности. 

     Ребёнок не боится ни смеха, ни ехидных улыбок учёных, потому что не знает, как это страшно, и поэтому оставляет своё воображение и результаты его применения необузданными.

    Если же сочинитель, как ребенок, не боится ни ехидных улыбок, ни смеха учёных и умеет делать своё  воображение необузданным, и, если хочет оставаться порядочным,  честным человеком, он вполне может себе позволить работать в жанре фэнтези или ненаучной фантастики.

      Воображение наблюдательного  человека, работающего в области ненаучной фантастики, освобождено от следования, подчинения  каким-то требованиям, кроме требования: "Поменьше безобразного, уродливого и того, что разрушает внутренний мир человека".

     P.S. Если читатели и читательницы спросят автора данного текста о цели его написания, он, автор, не сможет ответить на этот вопрос, но надеется, что, если найдутся среди читательниц и читателей люди, желающие в своём собственном сочинительстве пользоваться необузданностью своего воображения, то они сами поймут, почему автор поместил данный текст не в раздел литературоведения, а в раздел философии.