Без амбиций! Я жил тогда в Одессе пыльной Глава 3

Глава 3. Не спешите делать добро…


Глупая натура не позволяет трудиться в пол силы. Мне бы родиться и жить в муравейнике, а среди людей слишком хлопотно выходит. Работа таких дураков любит и непременно находит. На демонстрации в общей колонне ребята дурачатся и хохмят. Я же, напялив выцветший спортивный костюм, держа равнение в шеренге, тащу знамя институтского спорта. На работах по разборке морально устаревшего забора половина группы закидывает обломки ракушечника в кузов грузовика, вторая выгружает их за институтом у сгоревшей кирхи. Я, назначенный старшим, загружаю с одними, выгружаю с другими, отдыхаю, трясясь в кузове. Кто-то начертал на моем лице: старший, ответственный, вечный дежурный. Найти бы его, да руки обломать!

… По пятницам после занятий решено собираться группой для обсуждения наболевших проблем. Называется это кураторским часом. Этого времени с лихвой хватает, чтобы остаться без обеда. А тут еще и тренировка. Пробежав стометровку быстрее других, я угодил в список претендентов на студенческие игры. И два раза в неделю, в том числе и в пятницу, к 16.00 нас собирают в спортзале, настойчиво рекомендуя не пропускать. Институтский спортзал невелик, и тренировать получается лишь старт. На остальное не хватает ни места, ни воли. «Главное участие!» сквозит во всем происходящем, но вслух этого никто не произносит. Кафедра физподготовки надеется на нас, веря, что каждый самостоятельно найдет путь к финишу.

Закончив тренировку, не теряя надежды перекусить, прямо в спортивном костюме я припустил к сосисочной. До угла оставалось шагов пятьдесят, когда в переулок свернуло такси, на переднем сидении которого отчетливо просматривался Листенгорт. Каким-то третьим глазом в ранних сумерках он разглядел меня и, замахав руками, чуть было не вывалился из авто. Деваться было некуда. Мое кредо, помноженное на его еврейское счастье, объединились, чтобы загнать меня, как молодого зайца:
- Вы знаете, я просто был уверен, что мы с вами сегодня встретимся, - выкатываясь из машины, сообщил он, видимо, ожидая от меня аналогичного воодушевления.

Встреча с этим типом неуравновешенной наружности не входила в мои планы. На вечер было кое-что намечено. Соседи по комнате защищали курсовую, и при удачном исходе, в чем они нисколько не сомневались, была запланирована вечеринка. К тому же в общаге ждали Виталика Тимошевского, известного спекулянта и фарцовщика. Разведав, что Вовка вернулся из стройотряда с немалой деньгой, он обещал кое-что из джинсы и шузы. Поскольку мои ботинки, казавшиеся в деревне модными, вызывали снисходительные усмешки даже у иногородних второкурсниц, я рассчитывал прибарахлиться. Две стипендии, полученные разом, да заработанное в колхозе, финансово укрепляли меня в этом желании.
- Нет, нет, спасибо, не надо. Молодой человек сам все донесет, - отказываясь от оговоренных услуг, осадил Листенгорт наклонившегося к чреву багажника таксиста. Тот недобро глянул в мою сторону. Во взгляде сквозила неприязнь из-за потерянной прибыли.
- Не стойте, подходите. Вот эти три коробки, только не на самый верх, а к нам на третий, - не церемонясь, скомандовал Борис Михайлович. Пирамида из коробок вновь замаячила перед носом, и я шагнул в парадную. За спиной раздраженно хлопнула крышка багажника. Знакомую дверь с медной табличкой отворила Лариса Ильинична в домашнем платье и с перманентной сеточкой на голове. Мое появление оказалось для нее неожиданным.
- Здравствуйте, а вы, собственно... А где Борис Михайлович? - растерянно уточнила она, не сразу разглядев мужа за коробками.
- Ларочка, я здесь. Молодой человек в очередной раз вызвался нам помочь! Проходите, пожалуйста, у меня есть к вам серьезный разговор, - сказал он, вталкивая меня в прихожую. Я поставил коробки в указанном углу. Листенгорт, потирая руки, уточнил:
- Это займет одну минуту. Ларочка, позволь нам оккупировать кухню буквально на пару слов.
- Нет, нет, у меня там жуткий бедлам! - безапелляционно запротестовала мама.
- Ладно, тогда без церемоний. Я прямо тут вам все объясню, - приобняв за плечи, он вытеснил меня к входной двери и продолжил, - Мы решили дать вам одно деликатное поручение. Видите ли, дело в том, что Майка второй день температурит, а мы с Ларочкой, Ларисой Ильиничной вынуждены сегодня уехать в командировку. Вы человек отзывчивый и, как нам показалось, ответственный. Так вот, мы бы хотели на это время поручить вам нашего Лорда.
- Кого? - ошарашенный словом «поручить», огрызнулся я.
- Нашу собаку Лорда. Ради бога, не изображайте такие глаза. Вам и делать-то собственно ничего не придется. Буквально три прогулки. Завтра утром и вечером, а в воскресенье только с утра, а там мы и воротимся.
- Да, но у меня занятия. Да и не знаком я с вашим псом, - неловко возразил я. Какого черта! Какой еще Лорд?! Клокотало внутри меня.
- Я прошу вас, не кипятитесь. Какие-то пол часика утром и вечером, а с собакой сейчас познакомитесь. Ларочка, принеси-ка нам «вкусняшку» для Лорда, молодой человек желает познакомиться с ним поближе, - из кухни показалась хозяйка, с блюдом жаркого в руках. Коридор наполнился ароматами мяса, обильно приправленного чесноком. Упасть в голодный обморок не хотелось, хотя все предпосылки к этому были. За весь день в активе моего растущего организма была булочка и стакан бочкового кофе.
- Возьми сам, я на блюдце оставила, - сказала она, упорхнув в гостиную. Хозяин метнулся на кухню и вернулся с приличным куском ветчины, нарезанной кубиками.
- Лорд, ко мне! Иди сюда, смотри, что у меня есть? - папаша попытался выманить пса из гостиной, - это же твоя любимая ветчина, - вертя в руке приличный кусок, зазывал он. Пес не шелохнулся и в коридор не вышел.
- Вот барбос, придется идти на поклон. Давайте за мной, - скомандовал Листенгорт и направился в гостиную. Я глянул на свои кеды, представил носки, утоптанные тренировкой, и решив, что лучше прослыть нахальным, чем неряшливым, не разуваясь шагнул следом.

Огни хрустальной люстры высветили полную кубатуру гостиной. Комната в два окна с эркером, выходящим в переулок, оказалась до неприличия огромной. Книжный шкаф от пола до потолочной лепнины вмещал шестнадцать рядов отборной литературы, подчеркивая высоту сводов. Казалось, крикни, и эхо отзовется не сегодня. Если у нас дома на стенах висели ковры и фотографии предков, то здесь под золочеными рамами размещались полотна, смелостью мазков подтверждавшие подлинность. Коврам же предоставлялся натертый до блеска паркет. До сих пор я был уверен, что квартиры подобного масштаба по плечу лишь каким-то членам, будь то члены совета писателей или композиторов, члены корреспонденты или, на худой конец, члены политбюро. Листенгорты до таких не дотягивали. Смахивая разве что на членов масонской ложи.

В дальнем углу под торшером в инвалидном кресле разместилась старуха. У ее ног, уткнув морду в вытянутые вперед лапы, величественно, словно сфинкс, полеживал Лорд.
- О! Заметь, какая метаморфоза! В прошлый раз являлся под видом беглого зека, теперь представляет «Торпэдо» общество тех, кто этих зеков охраняет, - своеобразно поприветствовала меня она.
- Мамуля! Ты все перепутала, у тех, кто охраняет - «Динамо»! - возразил папаша.
- Какая разница, он так быстро перелицовывается, что в следующий раз заявится в погонах и с ордером, - настаивала старуха, в очередной раз заставив меня покраснеть.
- Бабушка у нас аполитично шутит. Не хватило ей 37-го года, чтобы заткнуться, - в полголоса успокоил меня Листенгорт. Делегация с блюдцем в руках возымела действие. Дог неспешно поднялся на длиннющие лапы и сделал шаг навстречу. С королевским хладнокровием обнюхал протянутый кусок ветчины, обернулся к старухе, словно спрашивая разрешения, и неспешно слизнул его с Листенгортовой ладони:
- Это и есть та самая хваленая голландская ветчина? Что-то он не сразу ее одобрил, - уточнил папаша, передавая мне блюдце. Пришла моя очередь приручать псину. Распробовав лакомство, Лорд без церемоний заглотил остальное и, облизнувшись, пристально глянул мне в глаза. Я молча позавидовал его рациону.
- Погладьте его, он не укусит, - предложила мамаша, сервировавшая стол в дальнем углу. Присесть на корточки я не решился, огромная пасть не казалась мне дружелюбной, но поглаживания пес принял стоически. В гостиную вплыла Майка, в байковой пижаме, высоких шерстяных носках и с замотанным горлом. Мелкое ее лицо было красным, глаза слезились. Охрипшим голосом она спросила:
- Ты здесь, откуда? Вот уж не думала...
- Молодой человек, решил помочь с выгулом Лорда в наше отсутствие, - словно о решенном деле, сообщил папаша.
- Молодой человек решил? Судя по всему, ты имени его даже не запомнил, а он уже что-то решил в нашем доме? - возмутилась Майка, - Где ты его нашел? Как тебе удается сделать так, чтобы все вертелись вокруг твоих проблем?
- Маечка, ты температуру померила? - вступила в разговор мама, желая погасить градус беседы, - ты же знаешь, мы не можем не поехать, а кто-то должен позаботиться и о Лорде, раз ты разболелась.
- Я не против. Только не нужно говорить, что он решил. Вы просто поставили его в такое положение, что он не смог отказать, - заключила девушка.
- Не кипятись, Лорд его признал, - попыталась осадить ее мать.
- В чем это выразилось?
- Покормил, позволил погладиться.
- Замечательно! А вы Игоря додумались покормить? - разошлась Майка. В углу что-то грохнуло. Это старуха стукнула клюкой о паркет. Уж не знаю, как это вышло, нечаянно или нарочно.
- Ты же видишь, я как раз накрываю на стол. Разумеется, покормим. Помоги мне, и через пять минут все будет готово, - заметавшись, согласилась мама.
- Тут и второго мнения быть не может. Конечно, покормим. К тому же мы еще не все обсудили, - заключил папаша, поднося стул для моей внезапно утвержденной персоны.
- Вы зря хлопочите, мне сегодня действительно есть куда спешить, - возразил я.
- Я вас прошу, не кочевряжьтесь. Какие-то полчаса ничего не решат. В вашем возрасте я всегда испытывал чувство голода, - прихлопывая меня по плечу, настаивал папаша.
- Можно подумать, ты теперь его не испытываешь? - огрызнулась старуха, оперев острый подбородок на трость, воткнутую в пол.
- У нас обычный семейный обед, слегка запоздалый, - попытался разъяснить ситуацию хозяин.
- Запоздалый обед, ранний ужин, какая разница? У нас тоже времени в обрез. В дорогу еще ничего не собрано. Перекусите с нами и бегите по своим делам, -  поставила точку в пререканиях мамаша.

Хозяйки засуетились. Я не знал, куда приткнуться. Глазеть по углам было неловко, а говорить не о чем. Затюканным юношей я не был, в компании сверстников чувствовал себя на равных, здесь же робел, боясь не соответствовать. Страх, свойственный молодым людям, попавшим в чужую среду. Кеды и спортивное трико лишь добавляли поводов для неуверенности, закрепляя за мной устойчивый образ полного недотепы.

И вот стол накрыт, как в старом добром кино из жизни недорезанной буржуазии. Повисает минутная пауза, необходимая, чтобы оценить обстановку и мысленно рассадить гостей. На пороге появляется хозяйка, за ней с бутылкой в руках Борис Михайлович:
- Чего застыли, ничего больше не будет, - изучая на ходу винную этикетку, взбадривает всех он.
- Действительно, садитесь к столу. Игорь, вам будет удобней здесь, напротив Бориса Михайловича, - указывая мое место, суетится хозяйка. Майя устраивается слева от меня, хозяйка - справа. Стол овальный, большой, мы сидим в метре друг от друга, как на званом приеме в посольстве. Я оборачиваюсь к старухе, Лариса Ильинична перехватывает мой взгляд:
- Не волнуйтесь, у бабушки свой режим, она просто побудет с нами, - старуха впервые выдавливает что-то вроде улыбки. Я принимаю ее на свой счет, как благодарность за проявленное внимание.
- Предлагаю по бокалу вина, за знакомство! - откупорив бутылку замысловатым штопором, отзывается папа. Молчанием все поддерживают предложенное. Отпив по глоточку, принимаемся закусывать, никто не думает церемониться, все действительно по-домашнему. Майка, подсунув ногу под попу, потягивает вино. Папа расстегивает рубашку и перестает пользоваться ножом. Разговоры застревают в пределах однокоренных от гастрономии до гастрита:
- Боря, какая может быть селедка перед дорогой? Завтра будешь отекшим, - поучает мама, видимо сев на излюбленного конька.
- Все вкусное вредно, - отшучивается папа.
- Майя, с головокружениями вино бокалами не пьют, - пристально глядя на дочь, продолжает мамаша.
- Я только для аппетита, вовсе не хочется есть, - отзывается Майка.
- Для аппетита лучше было выпить сок!
- Это и есть сок, только немного перебродивший, - подмигнув папе, парирует Майка.
- Ларочка, ничего страшного, один бокал, она же дома, - заступается отец.
- Ты тоже мог бы воздержаться, впереди дорога, а вчера за бок хватался.
- Дожить в Одессе до пятидесяти лет и не иметь проблем с желчным пузырем, значит, многое упустить, - нерадостно отшучивается отец.
- Судя по анализам, ничего не упущено. Взято с лихвой!
- Лара, ну ты опять начинаешь? Ты же видишь, я и так ограничил себя.
- Ограничил он, с твоим холестерином сыр стоит исключить полностью, - не успокаивается мамаша, - Возьми вот этот кусочек, здесь край не зажаренный, твоя печенка будет мне благодарна, - долбит она неутомимого в еде папашу. Думаю, подобный спектакль ставится не первый сезон, каждый отыгрывает свой образ, ничем при этом не поступаясь... Остается интригой, какую роль отведут мне. Но со мной играется другая пьеса - меня кормят, унижая:
- Попробуйте сервелат, такого вы точно не ели, - уговаривает мамаша, и я с прискорбием осознаю, что не только не ел, но и есть вряд ли буду, - А вот этот балык даже мы не каждый день себе позволяем! - Меня берет оторопь и желание возвратить деликатес на блюдо. Отсутствием аппетита за столом страдает лишь Майка, и, как было обещано, мы справляемся за полчаса.

... Хозяйка не дает расходиться, а отправляется на кухню за чаем. Борис Михайлович отвлекается на телефонный звонок. Пес медленно подбирается к столу, утыкаясь мне носом в колено. Майка украдкой протягивает кусок балыка из своей тарелки: «Дай ему, он любит!». Лорд, не моргнув глазом, проглатывает предложенное. Майка тянется к блюду с нарезкой и цепляет еще парочку ломтиков деликатеса. Бабка, приоткрыв один глаз, грозит нам длинным сморщенным пальцем. «Не обращай внимания!»- шепчет Майка, протягивая мне очередную порцию. Пес в одно мгновение уплетает балык, который и в его непростой семье едят не каждый день, и возвращается к старухе. Наконец подают чай. Папа долго ковыряется в сахарнице, выуживая кусковой рафинад.
- Опять сладкий? Какой у тебя был уровень сахара по прошлым анализам? В полушаге от диабета? Потерпи немного, а там ешь, что хочешь. Я хоть буду знать, что отдам тебя в надежные руки Веры Львовны. А здесь куда тебя «ложить»? - даже за чаепитием не успокаивается мамаша. Но это последний аккорд ее нравоучений. Ужин закончен…

Уже в прихожей Листенгорт вспоминает о поручении:
- Игорь, мы на сегодня с вами не прощаемся. Я жду вас ровно в восемь у парадной. Вместе выгуляем Лорда, я покажу, что да как.
- А нельзя, прямо сейчас. Я потом буду занят.
- Ничего, на пол часика вырвитесь, здесь рядом, - безапелляционно заключает папаша.
Я снова не нашел, чем возразить.
- Ровно в восемь, - прокричал он мне вслед, закрывая дверь.

Защита курсовой затянулась, отодвинув вечеринку. Девчонки на кухне чистили картошку и суетились с домашними консервами. Мы с Андреем рванули в гастроном за провизией. От устриц и крабов студенты отказались несколькими поколениями ранее. Пришлось ограничиться хлебом, кабачковой икрой и батоном любительской, девчонкам - «Алиготе» для более отчаянных-«Столичной». В общагу вернулись в разгар барахолки. Две выпотрошенные сумки Виталика валялись на кровати, их содержимое растащили по комнатам для примерок. К зеркалу в фойе вытянулась очередь. Румынские кроссовки, единственная обувь моего размера потянули, на две стипендии, грозя обескровить бюджет. И хоть мои ботинки, по заверению знающих людей, вовсе не вышли из моды, а модными то никогда и не были, на такие траты я не решился и, пользуясь общим замешательством, ускользнул к Листенгорту.

…Особых премудростей с выгулом собаки не обнаружилось. Лорд был медлителен и покладист, кошек не гонял, поводок не дергал, ошейник с намордником принимал, как рыцарские доспехи, с чувством гордости за родословную. Мы двинулись по Островидова к центру. Листенгорт без предисловий завел обещанный разговор:
- Я не оговорил с вами два щепетильных вопроса: материальный и моральный. Назовите цену в пределах разумной, и мы сможем компенсировать потраченное время и сохраненную конфиденциальность наших сношений. Надеюсь, вам знакомо это слово? - словно резидент, инструктирующий шпиона, уточнил он.
- Какое из них? - поинтересовался я.
- Браво, вы не совсем простак. В данном случае оба, - оживился он. «Не совсем простак», прозвучало на уровне комплимента, хороша же моя репутация в их семейке?
- Известны! - подтвердил я.
- Тогда так. В конфиденциальности вы заинтересованы не меньше нашего. Думаю, объяснять причины не нужно. А вот о сношениях и думать забудьте. Майка- невинный ребенок, с такими мыслями в ее сторону даже не поворачивайтесь. Я понятно объяснил? - сказал он грозно, хотя вид у него был спокойный, даже равнодушный. Чего тут было неясного? Не болтать и не пялиться! Мне хотелось возразить, что она совсем не в моем вкусе, но я по привычке отрапортовал:
- Понятно!
- Так, какова ваша цена?
- Вы же знаете, я денег не возьму. Будем считать, что это одолжение, за доброе отношение ко мне.

Листенгорт улыбнулся, и не дотянувшись до плеча, удовлетворенно похлопал меня по рукаву. Бьюсь об заклад, что именно такую цену он от меня и ждал, платить монетой не входило в его расчеты.
- Следовательно, договорились. Утром и вечером минут по тридцать, во всяком случае, пока не сделает «свои дела», - он снисходительно улыбнулся, давая понять, что одобряет мою сговорчивость, - И еще, мы прилетаем в воскресенье ближе к вечеру. Будьте часам к восьми у нас, подстрахуете на случай нелетной погоды.

Я не дерзнул возразить и на этот раз. На том и расстались.


Продолжение   http://proza.ru/2024/10/23/379