И он пришёл

«Ты у меня самая лучшая, ты у меня самая красивая, ты у меня самая умная!» Самая, самая, самая! И – «Я люблю тебя больше всех на свете! Солнышко ты моё!» Так, конечно, говорят все мамы – на свете. Мамы – так говорят уж точно.
Так всегда говорила и моя мама.
«Злая ты, Оксана!» – сказала мне сегодня «моя любимая» сокурсница. Злая. Злюка. Монстр в юбке. Чудовище. Крокодил в очках. Ну и – «вишенка на торте» – та-дам! – мужебаба.
Ага, ага, и это всё я.
Каждое утро я становлюсь у зеркала… Поверили?! На самом деле я ненавижу зеркала. И у своего зеркала долго стараюсь не задерживаться. Я же будущий экономист и должна уметь беречь время. Да-да, во всём есть свои плюсы, или надо их находить. Правило номер один – не тратиться на просмотр своего отражения в зеркале!
Ну, а что мама? И почему я написала о ней в прошедшем времени? Всё просто – мы не разговариваем с ней уже полгода… С тех пор как я съехала на съёмное жильё и стала сво боооднооой!
А если серьёзно. Разные мы. А все «солнышки», «зайчики», «любимки» – больше не помогают, не работают, как когда-то: в пять, семь, девять лет… «Зачем ты мне врёшь, мама?! Ты – врёшь!»
Да, я наорала на неё. В тот последний день, когда мы ещё говорили.
«Ксана, Ксана… Храни тебя Бог», – сдерживая слёзы, сказала мне на прощание мама, послав со мной в дорожку воздушное крестное знамение.
А, так вот кому стоит сказать спасибо за «крокодила в очках» и «мужебабу», – ответила я мысленно. И мне это даже показалось смешным.
Для мамы это не было смешным. После долгих лет одиночества (да, мой папа тоже «был космонавтом», а те, кто был у мамы после, и вовсе были чем-то вроде «пилотов летающих тарелок», скажем так) – мама нашла «отдушину». Я – хожу на «пары». Мама – в церковь, «на службу». Только вот каникулы есть только у меня.
Отдушина… Я люблю кино. Хорошее. Специальных предпочтений нет. Люблю читать. Люблю прогулки. Я могу ещё что-нибудь «рассказать о себе» – это всё опыт заполнения анкет на сайтах знакомств. Ну, пригодилось же!
– Я бы хотел увидеться с тобой, – наконец, написал он мне. После месяца переписки. И «наконец» здесь в смысле «о ужас!» Не-е-ет!
«Родство душ» – да, так говорят? Так вот, мне показалось, что это именно тот случай. Всё началось с лёгкой болтовни ни о чём, и, думаю, ключевое слово здесь «лёгкой». Лёгкой – потому что действительно оказалось много общего (да, и «проблем», конечно, – «белых ворон» немало на планете, как и «детей космонавтов»). Лёгкой – потому что действительно было легко говорить. Лёгкой – потому что говорить – хотелось! Говорить, говорить и говорить…
Но только не увидеться, нет-нет-нет! Ни за что! Я ведь только – только нашла того, с кем можно хотя бы говорить!
О Тот, кто создал меня «монстром в юбке» и «злюкой», я даже не прошу о «единственной» и «навеки вместе», я прошу Тебя лишь об одном – пусть как можно дольше длится это «просто поговорить»! Прооошууу!
– Прости, – пишу ему в который раз, – но я не думаю, что это хорошая идея. Поверь, я очень – преочень хотела бы с тобой встретиться, быть с тобой рядом, но… Я боюсь. Ведь я вовсе не «красавица с обложки журнала»…
Как мне сейчас не хватает… мамы. Мама, что бы ты мне сказала сейчас? Снова стала бы врать? Чтобы не обидеть?
Смотрю на телефон. Номер «М» – я удалять не стала. Но и набирать не буду. Нет. Пусть я «уродина», но я хочу остаться гордой «уродиной».
«Эм» однажды уже просила у меня прощения.
– Не окрестила тебя, – досадовала она, – дурой была. А сейчас и помолиться за тебя в церкви не могу, ни записочку подать, ни свечку за твоё здоровье поставить…
Да было бы о чём переживать! Вот странная! А как говорил Константин Сергеевич? «Не верю!» Да и главное, – а что изменится-то?
И я это докажу. Что зря всё. Что неправда.
После январских «шумных дней и ночей» – иду в храм – и крещусь. Ага, со «Станиславским» в голове, как символом не веры, а отчаяния. Назло!
В первую же ночь после крещения попадаю во сне в бредовую петлю. Будто стою у купели, склонив голову. «Воды сии, – произносит священник, поливая меня из своих ладоней – воды сии!» Я пытаюсь увернуться, но каждый раз оказываюсь ровно в том же положении – над купелью. И – «крещенские воды» – будто с неба. И не кончается это никак.
Просыпаюсь – мокрая вся. Да не просто мокрая. Я – «потею» – водой. Вся постель – «хлющ». И даже на полу – вода…
Ну что? Смотрю на телефон. Где моя гордость?.. В три часа ночи – набираю – «М». Я – звоню маме! И – голос дрожит, плачу!
А что «М»? Но это же – мама! Вызывает такси, приезжает. Как же мама не приедет? Даже среди ночи. Ведь это же – мама. Мама – точно приедет!
– Ну и что, – опять досадует она, выслушав мою «мокрую историю» – доказала что-то? Бедная дурочка ты моя!
Дурочка, да. Не «солнышко», не «зайка», не «любимка», просто дурочка. Зато это правда.
Дурочка ошиблась. Дурочка «сделала каку». Дурочка испугалась. Дурочка три дня и три ночи вся мокрая с высокой температурой лежала. А рядом – мама. Не «Эм». Ма-ма!
И – он.
– Пропала, – запереживал мой «виртуальный Ромео», – не пишешь… Что-то случилось?
– Болею, – отвечаю, – лежу с температурой… Дура. – Прямо Лену Ионову цитирую.
– Я приеду, – пишет.
Он – приедет. А я уже даже не кричу «нет». Сил нет. Наверное.
Через три дня легче стало. Мне – хочется пойти в церковь. Как маме. Пока не «на службу». На исповедь. И это не мама настояла/попросила/посоветовала. Я сама захотела.
Я, – наконец, «поговорила» с Ним. И всё рассказала – и про крещение «назло», и про бред, и про воды, и – про «злое чудовище».
И воды потекли из меня снова. Из глаз. Слёзы – сначала закапали, потом полились, хлынули потоком боли, обиды, горечи, страха, отчаяния.
– Всё ушло, – тихо сказал батюшка, прочитав надо мной разрешительную молитву, – теперь всё будет по-другому.
С мамой выходили из храма, держась за руки, как когда-то в далёком детстве.
– И снег пошёл, – сказала мама. И действительно пошёл. После бесснежных январских праздников.
«Всё ушло». И –
– Оксана! – окликнул меня – мой Ромео.
Он – пришёл.