Гармония звуков и рифм. О языке, поэзии и джазе

Внезапно, как взрыв
Пронзённый болью души
страсти струя раздробила
тень – так настежь открыв
балкон, женщина в ливне слёз 
и наготе простирает до звёзд
порыв умереть ради смерти самой,
безумие жизни преодолев…

И – всё, не вернётся вновь никогда
как женщина или вода, -
но останется в нас, взрываясь, дробясь
огнём или отблесками огней, -
до скончания дней.

(«Музыка». Хуан Рамон Хименс. Испанский поэт) 

Днесь я имел честь быть приглашённым поучаствовать в заманчивом поэтическом вечере «Образы Востока в русской поэзии». Анонс гласил: «Поэты XVIII-XXI веков вдохновлялись удивительной природой Востока, образами, запечатленными в национальных эпосах, трудом и бытом людей».  Далее объявление гласило: «известные деятели культуры города, журналисты, артисты, музыканты и многие другие прочтут свои любимые поэтические произведения».  Поскольку я вдохновлён природой Востока Дальнего и Среднего, я вдохновился предоставленной возможностью и  зарегистрировался в качестве чтеца, так как такая опция предоставлялась, тем более что почитать было что, а достойных поэтов у меня в качестве личных знакомых было немало.

Поэтический вечер проходил в джазовом клубе, который с честью называл себя как «первый профессиональный джазовый клуб» и это тоже вдохновляло.  Место более чем достойное,  содержательная часть тем паче,  статус мероприятия самый высокий,  участники и фуршет выше всех похвал:  изящные канапушки, твёрдые и мягкие сыры с фруктами на деревянных шпажках, миниатюрные шашлычки в мармитах, соки-воды, шампанское. Организаторы частенько шутя напоминали, чтобы поэты, чтецы и зрители не давали «остыть» шампанскому и все усердно старались. Мне понравилось всё, хотя я больше закусывал нежели выпивал. Чрево угодлив, грешен, каюсь.
 
Я с недавнего времени предпочитаю прозрачную вдохновляющую поэзию нежели душевные песни  под приятный гитарный перебор.

Выступали ярко: блаженствующие поэты и поэтессы наслаждались своими виршами  и передавали энергию залу. Звучные чтецы декламировали Есенина, Пушкина, Бродского, Евтушенко и Ко.  У меня по ходу этой поэтической феерии всплыл в памяти «перформанс» Андрея Вознесенского у памятника Маяковского из фильма «Москва слезам не верит». В коротком сюжете Людмила Свиридова «ничего не поняла» и быстрое ретировалась с места событий в нескончаемых поисках жениха. Здесь же, наоборот, восторженные аплодисменты, звенящие эхом меди ударной установки на сцене, свидетельствовали о понимании и успехе мероприятия.

Когда же все незаметно разошлись, шампанское испарилось, я, с очередной порцией от фуршетного стола, подсел к столику организаторов и спросил - когда? Когда  в следующий раз, поскольку в анонсе вечера было сказано: «мы продолжаем добрую традицию вечеров поэзии в джаз-клубе». Вопрос мой, не смотря на мой позитивный настрой, не вызвал энтузиазма, что позже оказалось вполне понятно.  Я получил приблизительно следующий ответ: что это де музыкальный клуб и основной приоритет это джаз, а не поэзия. И я согласен: не «вступают в химическую реакцию» джаз и поэзия. Слишком уж два самобытных жанра, каждый сам по себе. И в очередной раз (уже четвёртый  за этот дивный вечер) я вдохновился желанием поделиться своими неожиданными мыслями и скромными знаниями в поэзии и джазе с целью попытки ответить  на вопрос на то, в каких гранях сочетаются джаз и поэзия, а по ходу пьесы  вспомнить стихи о джазе.

В итоге родилось эссе, которой, приготовься, мой понимающий и принимающий читатель будет изобиловать стихотворениями в полном объеме, без купюр.   

Приступим ничтоже, без сомнений. Вообразим себе виртуальную сцену, например освещённую жёлтым ламповым уютом эстраду  на открытом воздухе, где выступления ярких поэтов чередуются  с колкими синкопами джаза. Помните служителя Мосэстрады (Герой Леонида Броневого из комедии «Покровские ворота») бодренько подававшего занимательный куплетик:   

Когда выходишь на эстраду,
Стремиться надо к одному:
Всем рассказать немедля надо,
Кто ты, зачем и почему.

Но Мюллер в обличии Велюрова сегодня не герой нашего романа,  так как оба персонажа не вписываются в канву повествования, а вот открытая эстрада – герой второго плана.

Это может быть  импровизированная сцена в пропахшем машинном маслом и горячим металлом в цеху завода, или же малая арена стадиона «Лужники», где выступали поэты 60-ки.   А может обыкновенное крыльцо типовой московской школы, например, в Спасопесковском переулке Арбата, где безусые и седые добровольцы записываются в народное ополчение. 

Неторопливым шагом на эстраду выходит  Булат Шавлович Окуджава и открывает концерт  стихотворением «Джазисты».

Джазисты уходили в ополченье,
цивильного не скинув облаченья.
Тромбонов и чечеток короли
в солдаты необученные шли.

Кларнетов принцы, словно принцы крови,
магистры саксофонов шли, и, кроме,
шли барабанных палок колдуны
скрипучими подмостками войны.

На смену всем оставленным заботам
единственная зрела впереди,
и скрипачи ложились к пулеметам,
и пулеметы бились на груди.

Но что поделать, что поделать, если
атаки были в моде, а не песни?
Кто мог тогда их мужество учесть,
когда им гибнуть выпадала честь?

Едва затихли первые сраженья,
они рядком лежали. Без движенья.
В костюмах предвоенного шитья,
как будто притворяясь и шутя.

Редели их ряды и убывали.
Их убивали, их позабывали.
И все-таки под музыку Земли
их в поминанье светлое внесли,

Когда на пятачке земного шара
под майский марш, торжественный такой,
отбила каблуки, танцуя, пара
за упокой их душ.

За упокой.

Аплодируем с грустью! Зрители задумались, есть повод помянуть своих дедов-фронтовиков. Светлая память. И это глубоко символично, поскольку джаз-клуб располагается в Доме офицеров города Алматы,  рядом вечный огонь, мемориал дивизии, которая дралась на смерть на разъезде Дубосеково, чтобы наше поколение  смогло насладиться яркой музыкальной темой, вызывающею прилив энергии, под ёмкие джазовые аккорды  и звенящие бронзой и латунью  тарелки «кухни».  Стихи гвардии красноармейца Б. Окуджавы хорошо встраиваются в тематику вечера.   
Здесь хорошо бы вписался бархатистый голос Леонида Утёсова с характерными распевом озвучивания согласных и его «Случайный вальс». Затем  позитивно  прозвучал бы «Ветерок с Невы» ленинградского оркестра Николая Минха. В завершении этого блока, как интерлюдия к следующему поэту, приподняли бы тонус танцующие «Звуки джаза» в исполнении оркестра под управлением  Александра Цфасмана.

Вторым номером нашего спонтанного концерта стильный Евгений Евтушенко читает «Святые джаза» в своей мелодичной раскачивающейся манере.

Играют святые джаза.
Качается в такт седина,
И старость, конечно, ужасна,
но старость, как юность, одна.

Грустна стариковская юркость,
но юности старость юней,
Когда поумневшая юность
ударит по клавишам в ней.

Похожая на повариху,
мулатка наперекосяк
Стучит по рояльчику лихо,
и пляшет он, черный толстяк.

К зеленым юнцам не ревнуя,
чудит на трубе старичок,
И падает в кружку пивную
отстегнутый воротничок.

Сосед накренился недужно,
но с хитрой шалавинкой глаз,
Как пышненькую хохотушку
пощипывает контрабас.

Ударника руки балетны.
Где старость в седом сорванце?
Улыбка, как белая леди,
танцует на черном лице.

Их глотки и мысли осипли,
а звуки свежи и юны –
То медленны, как Миссисипи,
то, как Ниагара, шальны.

Ах, сколькое наворовали
отсюда джазисты всех стран,
Но все-таки в Нью-Орлеане
не вывелся Нью-Орлеан.

Играют святые джаза –
великие старики.
Наш век-богохульник, ты сжалься –
хоть этих святых сбереги!

На свете святого не густо,
и если осталось на нас,
То пусть это будет искусство –
хотя бы, по крайности, джаз.

Невольничий рынок эстрады
жесток, выжимая рабов,
И если рабы староваты,
их прячут в рояли гробов.

Жизнь катится под гору юзом,
но если уж выхода нет,
То пусть она катится блюзом,
закатно звеня напослед.

Закат не конец для поэта,
не смерть для тебя, музыкант.
Есть вечная сила рассвета
в тебе, благородный закат.

Бурлящие Аплодисменты!!! Зрители в восторге. Полный джаз!! All that Jazz!

Под «святыми джаза» поэт, думаю скрыл  “When the Saints Go Marching In” .  Текст, думаю некоторые особенно англоязычные товарищи знают. Он незатейливый, однако не так уж просто. В нём выражена надежда чернокожего населения Северных Соединённых Штатов Америки быть причисленным к избранным и войти в рай в день Страшного суда.

Oh, when the saints go marching in
Oh, when the saints go marching in
I wants to be in that number
When the saints go marching in

Oh, when the sun refuse to shine
Oh, when the sun refuse to shine
I still wants to be in that number
When the sun refuse to shine

Вот сокращенный перевод: «Когда святые маршируют, я хочу быть в их строю.  И  когда солнце отказывается сиять, я всё равно хочу маршировать в строю со святыми».  Песня родилась в рамках ново-орлеанского ритуала негритянских похорон, когда сначала играют грустную музыку, а потом весёлую.  Стих связан с устной традицией спиричуэлс и  обыкновенно его отсылают к Апокалипсису, упоминая затмение солнца или трубу архангела Гавриила .

Думаю, что после Евгения Евтушенко на сцене должна появиться горячая пятерка – Hot Five – под руководством знаменитого Луи Армстронга  и «сбацать»  нам и «Святых», и «Мэкки-Нож».  На какой-то из пластинок, боюсь ошибиться, Леонид Осипович Утёсов представил Армрстонга так:  это такой толстый щекастый негр из Нью Орлеана, который играет джаз на трубе и поёт хриплым голосом. А вот Армстронг, думаю, никак бы не представил Утёсова, так как он ни такой фамилии не слышал, ни его музыки, а город Одесса расположен, кстати,  в штате Техас.   

Поэзия и джаз – жанры, не имеющие возрастных ограничений: играй, читай, слушай, люби! Поэт сказал: «Любви все возрасты покорны». Точно также  в джазе и поэзии. Мы можем наслаждаться музыкой, слушая как упоенно могут улететь в импровизации от низких до высоких нот этажей и нотного стана и пожилой джазмен, и юноша. А также лицезреть умилительную картину, как талантливая юная поэтесса, затаив дыхание слушает строки «мэтрессы», а та с улыбкой и пониманием вникает в строки юной девы, восклицая: «Как прекрасно!»

Джаз, оказывается, вдохновлял и Маяковского. Попросим на эстраду «огромить мощью голоса» главного бунтаря русской литературы. Ваше слово, товарищ…. 
 
Разбудите во мне поэта!
Разбудите
         хотя бы
                прозаика!
От ночного избавьте бреда,
Дайте порцию
            джаза
                старенького!
Джаз  - для духовной
                интеллигенции,
А не для
        молодёжи
                зализанной!
Его не встретите на
             прокуренных
                лестницах:
Он от вольного сердца
                написанный!
В рамки он
           никак
                не укладывается,
Но разве существенный факт это;
Кто родился с ним,
                с ним и останется,
Пусть и не золотой он,
                а просто –
                медный;
Разрешите
         писать
               по-джазовому!
Не губите
         Ильичом
                Владимиром!
Надоело быть
            средством
                одноразовым,
Я созрел, я полон решимости!
Разбудите во мне поэта
                меткого,
Или прозаика
            какого
                толкового –
Буду поэму ваять про это я
Каждый день
           до половины четвёртого!

Овации!!! Зрители привстали с мест!!! Бис!!! Но «Левый марша» не вписывается в нашу программу, как и марши духового оркестра.

Я удивлён. Нежданно неожиданно! Это когда и где Маяковский слушал джаз? А строки – «не губите Ильичом Владимиром? Это совсем не по-ленински!

Интересный предмет для исследования: Маяковский и джаз. Давайте-ка спросим у нейросети. Секунду… И вот, что она ответила:

«Владимир Маяковский действительно упоминает джаз в своих путевых заметках «Моё открытие Америки» (1925). Во время своего путешествия по США он столкнулся с джазовой музыкой, которая произвела на него сильное впечатление. В книге он описывает своё восприятие джаза, подчеркивая его ритмы и особую атмосферу, сравнивая джаз с «механической музыкой», в которой, по его словам, не хватает живого человеческого начала. Маяковский также отмечает, что джаз — это своего рода символ современного американского духа, выражающий энергию и динамику жизни в США.»

Да… это враньё.  И на нейруху бывает проруха. Скачиваем «Моё открытие Америки» и задаём в поиске «джаз». Увеличительное стекло выдало два контекста со словом джаз. 

Первый отрывок:

ПАРОХОД «ЭСПАНЬ» 14 000 тонн. Пароход маленький, вроде нашего «ГУМ’а». Три класса, две трубы, одно кино, кафе-столовая, библиотека, концертный зал и газета.

Газета «Атлантик». Впрочем, паршивая. На первой странице великие люди: Балиев да Шаляпин, в тексте описание отелей (материал, очевидно,  заготовленный на берегу) да жиденький столбец новостей — сегодняшнее меню и последнее радио, вроде: «В Марокко все спокойно».

Палуба разукрашена разноцветными фонариками, и всю ночь танцует первый класс с капитанами. Всю ночь наяривает джаз:

«Маркита,
  Маркита,
                Маркита моя,
зачем ты,
        Маркита,
                не любишь меня…»

Конец цитаты

Я как ни пытался, оригинала этой незатейливый песенки-пеструшки не нашёл. Может быть кому-то повезёт, гуглу, Алисе, а может и тебе, мой читатель. Однако ж я нашёл искомые строки певца пролетариев и товарищей Ленина-Сталина в стихотворении «Домой!»
 
Уходите, мысли, во-свояси.
Обнимись,
  души и моря глубь.
Тот,
  кто постоянно ясен —
тот,
  по-моему,
  просто глуп.
Я в худшей каюте
               из всех кают —
всю ночь надо мною
          ногами куют.
Всю ночь,
  покой потолка возмутив,
несется танец,
  стонет мотив:
«Маркита,
  Маркита,
Маркита моя,
            зачем ты,
       Маркита,
не любишь меня…»
А зачем
  любить меня Марките?!
У меня
  и франков даже нет.
А Mapкиту
  (толечко моргните!)
                за; сто франков
препроводят в кабинет.

Ну и там далее по тексту знаменита цитата: «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо». Искренне жаль товарища Маяковского, не выдержал он разочарований, а перестроится не смог. Вот думаю, если бы он был музыкантом, стал бы джаз лабать. Мне кажется ударные бы ему подошли, ведь отчеканивал же он ритмом строки!

Вот второй фрагмент, который я хочу привезти целиком, так как Маяковский рисует картину, какую он видит реально. Было это почти 100 лет назад.

«Американцем называет себя белый, который даже еврея считает чернокожим, негру не подает руки; увидев негра с белой женщиной, негра револьвером гонит домой; сам безнаказанно насилует негритянских девочек, а негра, приблизившегося к белой женщине, судит судом Линча, т. е. обрывает ему руки, ноги и живого жарит на костре. Обычай почище нашего «дела о сожжении в деревне Листвяны цыган-конокрадов».

Почему американцами считать этих, а не негров, например?

Негров, от которых идет и так называемый американский танец — фокс и шимми, и американский джаз! Негров, которые издают многие прекрасные журналы, например «Opportunity». Негров, которые стараются найти и находят свою связь с культурой мира, считая Пушкина, Александра Дюма, художника Генри Тэна и других работниками своей культуры.

Сейчас негр-издатель Каспер Гольштейн объявил премию в 100 долларов имени величайшего негритянского поэта А. С. Пушкина за лучшее негритянское стихотворение.

Первого мая 1926 года этот приз будет разыгран».

Конец цитаты. 

Фокс, шимми, джаз.  Фокс и джаз знакомы уху. А что такое шимми?  Вспомните «12 стульев» Захарова, где Лидия Федосеева-Шукшина исполняет песню «Шимми — это танец заграничный».  Есть какая-то кармическая связь между Маяковским и Ильфом с Петровым, хотя этот номер в комедии вольная трактовка Марка Захарова. Танца в фильме нет, но для особо искушённых рекомендую оперетту «Баядера» Кальмана и балет «Эксцентричная красавица». 

В 20-е и 30-е годы джаз уже стал просачиваться в СССР. В 1922 году  в Москве был организована первая советская «джаз-банда». Дебютное выступление состоялось в октябре 1922 года в Большом зале Государственного института театрального искусства и было встречено овациями. Незадолго до этого поэт Валентин Парнах опубликовал несколько статей о джазе и, фактически, оказался первым, кто привлек к нему общественное внимание.

И все же отчасти, только от части, чат-гопота прав. Владимир Владимирович посетил Чикаго и Нью-Йорк. В 1925 году оба города были центром джазовой сцены, где выступали многие известные музыканты и оркестры того времени: Сачмо, он же Луи Армстронг, оркестр Джо Кинга Оливера – Креольский Джаз Бэнд. Дюк Эллингтон выступал в клубе "Кентукки", певица Бесси Смит радовала исполнением блюзов, Бенни Картер – саксофонист, ну и пианист Джеймс П. Джонсон - пионер стиля "страйд". Возможно, Маяковский и заглянул в один из негритянских джазовых клубов, которых было немало.   

Отмечу, что «Моё открытие Америки» рекомендовано к прочтению. Там не та реклама «страны безграничных возможностей», которую нам «впаривают» сейчас, а реальная картина тех времён и до своего изобилия, штаты прошли огромный и тернистый путь.
Думаю, что атмосфера джазовых клубов ярко изображена в  стихотворении  американского поэта Карла Сэндберга  «Джаз -Фэнтэзи» в переводе бакинской поэтессы Алины Талыбовой. Отдаём сцену переводчику и автору, также написавшей стихи о джазе.  Приветствуем – Алина Талыбова!!!

…Вмажь барабану по толстой морде,
Цинично –
     при всех – изнасилуй банджо,
и пусть вопит, выгибаясь от боли,
тобой истязуемый саксофон.
Разбей все костяшки о ребра бубна
пусть клацает в панике
челюсть рояля,
теряя клавишей длинные зубы.
И шваркни для блеска
по всей этой музычке
крупным нажд;ком хриплого соло…

– Давай же, давай,
о, Джазовый Бог!..

Давай – завывай –
как ноябрьский ветер
в верхушках до нитки раздетых деревьев,
как воет нечисть в каминных трубах,
пугая жильцов одинокого дома.
Визжи тормозами,
как гангстерский «бьюик»,
по трассе ночной уходящий от копов.
Страви двух мегер на лестничной клетке,
и пусть они,
в патлы вцепившись друг другу,
кусая носы и царапая щеки,
орущим клубком слетят по ступенькам,
тебе подарив пару адских гармоний.
И – бум-м-м-м-м!.. –
столкни беспощадно медными лбами
всю эту ораву тромбонов и банджо,
трещоток, рожков, барабанов и горнов –

– Давай же, давай,
о, Джазовый Бог!..

Впихни в горящую импровизацию
весь этот хлам
из-за пазухи памяти:
от  воспоминаний невинного детства
до  впечатлений от «первого раза» -
все пригодится,
все будет впору...
Вот астматический пароходик
времен Тома Сойера и Гекльберри,
хрипло дыша, тянет против теченья
по черной воде…
И с расшатанной палубы
опять огоньки сигарет фамильярно
подмигивают неприступным
монашкам-звездам
И круглая, словно твои «тарелки»
луна трясется на рыжей шерстью
поросших
горбах прибрежных холмов…
Сирена взвоет протяжно –
у-у-у-а-а-й-й-й-й!..

Давай же, давай –
расхристан и чёрен,
Вожделеющий виски с содовой –
Джазовый Бог –
    побери тебя чёрт
И всех твоих угодников!.. 

Бурные овации!! Зритель ликуют! Вот это джаз!!! All That Jazz!

Мы на пару минут оставим зал с «Настроением Индиго» в исполнении Коулмена Хокинса, узнаваемого с первых звуков вельветово-фланелевого  тембра его тенор-саксофона.  Для дальнейшего повествования нужно что-то философское, умиротворяющее. 

Я, наконец-то, добрался до  сути. Цель моего эссе отнюдь не «помирить джаз с поэзией», а скорее обратить внимание на поэзию, так как она играет гораздо большую роль, чем мы представляем. Будем считать это второй частью «Балета об охоте на дроздов» (Le ballet de la Merlaison, букв. «Балет дроздования»)

Начну с того, что Мартин Хайдеггер, один из самых влиятельных философов и мыслителей XX века в работе "Путь к языку" сосредоточился на фундаментальной роли языка в человеческом существовании и его способности раскрывать и осмысливать бытие. 

Хайдеггер утверждает, что язык является домом бытия. Через язык человек находит свое место в мире и осмысливает своё бытие. Язык не просто средство коммуникации, но основа человеческого существования и мышления. Поэзия -  это высшая форма языка. Она раскрывает сущность вещей и явлений через слова, которые обращаются к самому бытию. Поэты, по Хайдеггеру, способны передавать истинное значение бытия, благодаря их особому отношению к языку.

Вспомните фильм «Общество мертвых поэтов», где герой Робина Уильямса, преподающий словесность в «чопорном» американском колледже посвящает своих студентов в тайну «Общества мёртвых поэтов». С этого момента каждый из них старается обрести свой собственный голос в безликом хоре, высоко подпрыгнув над серой школьной оградой.  Главный герой именно через поэзию открывает смысл жизни - CAPRE DIEM – лови день, жизнь мимолётна, цени каждый момент жизни, будь хозяином своей судьбы .

Начиная с Пушкинских поэтических чтений в лицее, «глаголом жгли сердца людей» поэты серебряного века, зажигая  «по вечерам над ресторанами»   и в «Москве кабацкой» ,  а их последователи - Вознесенский, Рождественский, Казакова, Ахмадулина и многие другие  проводили феерические  «поэтические фестивали»  в Политехническом музее Москвы и выступали просто на улицах.
Специально хотел бы  «отстроить» стихи от авторской песни. Хоть бардов и называют «поющими поэтами», считаю, что музыка как-то оттеняет смысл стихов и авторская песня это отдельный жанр. Кто-то поспорит, и скажет наоборот, привлекает, акцентирует внимание на текст. Как говорят «о вкусах и цветах, не спорят» и у каждого свой выбор, но любое поэтически несовершенное произведение, можно «подправить» мелодией, равно, как и на хорошие стихи можно написать банальную мелодию и даже сделать хитом. Для меня таким примером служат «Букет» Николая Рубцова и «Вот и лето прошло» Арсения Тарковского.   Хорошие стихи в мелодиях не нуждаются. Это моё несогласное с многими личное мнение. Не имею никаких вопросов к Окуджаве, Городницкому, Визбору. Они как классики жанра сумели услышать в своих стихах мелодию. 

Хочу поговорить о стрессе и психотерапии.  Кто-то из мэтров медицины изрёк: «Растёт не количество болезней, а расширяется объем знаний о них».  Точно также количество методов психотерапии растёт уже если не в геометрической, то в арифметической прогрессии в зависимости от причин стресса. «Традиционные» психоанализ, клиент-центрированная,  адлерианская и другие психотерапии дополняются новыми методиками. Это вполне закономерно. «Теmрога mutantur et nos mutamur in illis». («Времена меняются и мы меняемся вместе с ними). Пользуется популярностью телесно-ориентированная терапия, арт-терапия, нейрографика, библиотерапия и многие другие.  Думаю, что настало время поэмо- или поэто-терапии. Согласитесь, что хорошее стихотворение способно сотворить чудо: успокоить, вдохновить, навести на размышления и даже изменить парадигму мышления. Поэтический жанр – это почти что магия и поэзия способна на многое. 

В годы Великой Отечественной Войны невероятной популярностью пользовалось стихотворение «Жди меня» Константина Симонова. По оценкам экспертов оно было похоже на заклинание по своему жанру, а также многократное прочтение этого стихотворения само по себе имело психотехническую функцию. Врач Слава Менделевна Бескина, работавшая во время войны во фронтовых госпиталях, вспоминала, что раненые солдаты, когда им было особенно больно, читали наизусть «Жди меня».
Ну и на десерт, мальчики, о девчонках. Известный бард-сатирик и лирик  Тимур Шаов влюбил в себя будущую жену, декламируя стихи. До сих пор вместе!  А режиссёр Балабанов, с коим мы учились в одном ВУЗе примерно в одно время, под бутылочку Пшеничной мог читать стихи без остановки. Мои однокурсницы до сих пор под впечатлением.

Doctrina Moralis. Делаем выводы.

Первый.  Поэзия – это нетрадиционный, нестандартный подход к сохранению психического здоровья. Слово лечит, а поэтическое исцеляют.  Ведь не даром всю свою тоску, страсть, любовь и негодования поэты, выплёскивали на чистый лист бумаги.  Прочтёшь и на душе легче, а то ещё и крылья за спиной появятся. Если некогда читать, послушайте, как Василий Лановой читает Пушкина, а Олег Меньшиков Пастернака.  Я перефразирую английскую поговорку  “an apple a day keeps the  doctor away . A poem a day keeps a psychotherapist away – стихотворение в день поможет сэкономить на психотерапевте.

Второй. Я считаю, что поэзия – это такой компактный и экономичный путь изучения классической литературы.  Одна поэма стоит прозаического произведения. На днях, под осенний листопад,  прочёл «Железную дорогу» Некрасова и как-то стало понятнее как хорошо жилось крестьянам в XIX веке и какой у нас царь был добрый и заботливый.  А энциклопедия русской жизни?  Думаю, что «молодого повесу» и роман в стихах «мы все учили понемногу».

Третий. Подарите любовь к жанру детям, внукам, другими словами к «чистому душой» и мыслями маленькому народонаселению.  Приучайте их сызмальства любить рифмы. С чего начать люди моего поколения хорошо. Вспомните, сознательная жизнь малыша начинается с  милых потешек:  «ладушки-ладушки»,  «гуси-гуси», «сорока-белобока».  Следующий шажок стишки посодержательнее: про Таню, бычка, зайку и кораблик. На ступеньку выше уже сюжетная тематика: «позолоченное брюхо», «комарики, на воздушном шарике», «всех мочалок командир». И, наконец, добрались мы до «Царя Салтана», пришпорив Пегаса перепрыгнули через Лукоморье прямо в «Руслан и Людмилу». А это уже начало-начал. До «Евгения Онегина» уже прямая дорожка.   Эх, папы и мамы, дедушки и бабушки, не упустите момент.
 
Расскажу вам грустную историю. Был у меня такой продажник-новичок. Его «вытащил»  мой шеф из-за прилавка сухофруктов за умение продавать и клиенто-ориентированность. А продавать нужно было услуги издательского дома. Встречи ещё туда-сюда, а вот по телефону никак. Я стал с ним работать: скрипты, отработка дикции, скороговорки, стихи. Безрезультатно. Не чеканится у него строка, ритма нет, ударения мимо кассы.  «Скачет ситО, по полям, корыто по лУгам».  Не в ту степь… Выяснилось: никто ему, ничего в детстве не читал. Начали  заниматься ab ovo.  Жаль, что от яйца до яблок мы не дошли. До мы Пушкина мы не доплыли, остановились на «Тараканище», а сейлз-менеджер из него в итоге не задался. Вернулся в родную стихию, но в новом статусе – старшего продавца. Вот вам и «ладушки». 

Мы вернёмся в зал, где ещё не выветрился клубящийся дымом тембр сакса и зрители пребывают в нирване. 

Я перемотаю плёнку к началу своей музыкально-поэтической истории. Закончилась она не так давно и озорные синкопы ещё выпрыгивают из моей головы и, падая вокруг меня, заполняют пространство звуками рояля. Музыка продолжает звучать в этих строках под аккомпанемент клавиш моей печатной машинки. (Oops…  конечно же лэптопа…).

В анонсе вечера поэзии, как я указал в начале,  было сказано:   «Мы продолжаем добрую традицию вечеров поэзии в джаз-клубе EverJazz».  Хотелось бы, чтобы добрая традиция продолжилась в третий, и в четвёртый раз, и далее. 

Поскольку я уже вдали от яблочно-снежно-горной когда-то Алма-Аты, а теперь Алматы, а также событий  того памятного концерта и прекрасной южной жизни,  то не могу проследить  продолжились ли эти незабываемые шампанско-запиваемые вечера. Однако уверен, что поэзия в музыкальных клубах это актуальная тема!!! Такую традицию я уже встречал  на концертах классической музыки, рок-музыки, а вот с джазом я столкнулся впервые. Тем, кто обожает искусство и музыка в радость, и поэзия в счастье. Любовь к поэзии помогает любить другие жанры искусства.

Я помню, как в застойные 80-е заклятого СССР супер-модный джазовый пианист Леонид Чижик раскрашивал звуком картины Анри Матисса в музее изобразительных искусств имени Пушкина. Дело было так: перед ним ставили полотно шедевра, он на него смотрел и начинал играть, обыгрывая образы. Восторг! Ныне здравствует!
Джаз и поэзия вполне совместимые творческие почерки, так как есть в неудержимая свобода. Жанры без границ с точки зрения исполнения. Поэт и скажем, пианист могут так яростно жахнуть аж брызги полетят, или так выдать,  что слеза навернётся. Полагаю, что может получится вполне интересная программа даже с тем набором стихов, представленных мною. Ау!!!! Арт-директоры!!!!

В заключение нашего необыкновенного концерта, я бы хотел пригласить на сцену бакинского поэта Аладдина Ягубова, который прочтёт стихотворение «Пианист», посвященное памяти величайшего Вагифа Мустафазаде, создателя стиля мугам-джаз. Маэстро мастерки вплетал мугам в джазовую традицию пианизма и  покорял слушателей сочетанием джазовых и народных мелодий, кружевами виртуозности, и уникальным гармоническим языком. Алладин очевидец таланта Вагифа Мустафазаде, не однократно посещавший его концерты и не исключено, что общавшийся с ним. Баку город не такой уж большой и круг творческой элиты тесен. Итак, «Пианист». Читает автор – Алладин Ягубов.   

В сети ажурной вязи гамм,
Плененный звук, дрожа повис.
Звучал Божественный мугам,
Играл от Бога пианист.

Я видел рук волшебных бег
И блеск, горящих черных глаз.
Играл великий человек,
В мугам вплетая дивный джаз.

Поток космических лучей,
Рояль на сцене излучал.
И ноты тысячью свечей,
Пылая согревали зал.

Столетней выдержки вином,
Меня обжег волшебный раст .
Он был наверно колдуном,
Чаруя музыкою нас.

...Аккорд последний отзвучал,
Остаток магии разлив.
И вот он клавишный причал...
Молчит рояль.
Ушел Вагиф!..

Аплодисменты и опять грусть. Грусть в переводе на английский – блюз. Вот такая история, вечная, с продолжением. Как сказал один мудрый священник: «У Бога мёртвых нет, все живые». Я поддержу эту мысль: композиторы, поэты и исполнители «от Бога»  не покидают нас. Они переселяются в свои произведения. Их образы и творчество проникают в каждую клеточку нашего бренного тела и трогают самые чувствительнее струны нашей бессмертной души, чтобы откликнуться мощнее, ярче и выразительнее, как стихия или как нежный плеск набегающей вечерней волны, отражающий лунную дорожку, чтобы жить вечно.

Здесь можно было бы поставить точку, но не могу обойти стороной ещё одно неотразимое четырёх-струнное стихотворение, которое не  встроилось в логику моего опуса, и, настройся читатель… 

ФИНАЛЬНЫЙ АККОРД

Гурманы джаза восхищаются джазом как жанром одновременно потягивая пивко или винишко в клубах, аплодируя после каждой виртуозной импровизации солистов.
А вот гурмэ чаще можно встретить на концертах, так как они практикуют  более утончённый и «элегантный» подход к музыке.  Напомню, что в западноевропейской традиции «гурман» означает прежде всего любителя обильно и вкусно поесть, в то время как знаток, разбирающийся в тонкостях изысканной пищи, называется «гурмэ».

Уверен, что среди уважаемых читателей найдутся «гурмэ» галантных звуков солидного господина контрабаса. В  качестве финального аккорда  публикую сочинение уже представленной выше Алины Талыбовой «Контрабасовое соло», которое она посвятила бакинским джазменам, а Баку, «на минуточку» был джазовой Меккой всего СССР и прославил себя Вагифом Мустафазаде, ансамблем Рафика Бабаева, джаз-капеллой «Гая» и многими другими. 

…Контрабасовое соло,
что почти на грани фола –
смутно, смачно,
                нагло, нежно,
непреложно, неизбежно
в ткани жанра,
                в плоти джаза,
среди прочих прибамбасов,
в складках кружевной рогожи…
С контрабасом мы похожи
всей нескладицей телесной,
что содержит гул небесный
где-то в чреве и гортани,
балансируя - на грани.
Лакированною тушей –
на иголочке воздушной…
Балансируя на грани
задыханья, заиканья,
Фола,
        фейка,
                китча, жести!..
Скрипки истекают желчью
В контрабасовую спину,
Корчат уксусные мины…
Потому что – недомерки,
несмотря на сходство метрик.)

Кнут смычка не признавая,
модератор презирая,
струн звенящими губами
он смыкается с руками
гангстера-контрабасиста –
загребущи, жадны, быстры,
клешневидны,               
                юрки, цепки,
вен в узлах и в крупных цыпках
от ветров импровизаций…
(Хор Разъединенных Наций
славит Господову силу
на мотив контрабасиный…)


– «Лакримоза»?..
                Бархат, розы,
Вековые сопли, слезы…
Оприходуем девицу –
не успеет удивиться!..
Бархат – в клочья!..
                Слезы – вдребезг!..
Ей давно пора на нерест…
Вдохновители истерик,
закрыватели Америк,
Терминаторы аккордов!..
Полыхает шнур бикфордов:
нервы мира –
                наши струны.
Вновь пюпитр в свежих струпьях
нот, наструганных из классик.
Ну и что; – что мимо кассы?..
Меж бекаром и бемолем
жизнь порхает серой молью,
Но –  малинов,
                зелен,
                золот
фрак безумных дирижеров!..

Ни столицы, ни провинций –
меж Юпитером и Ниццей
разогнаться на  хайвее:
Вечность – справа,
                Бог – левее.
- Слава?..
          Мульки,
                фишки, феньки!..
Но как хороши коленки
девочки-кариатиды,
что, застывши в трансе тихом,
ротик приоткрыв нелепо,
внемлет струн
                и клавиш рэпу…

Вы слепцы, Гомеры критик,
что признаться не хотите –
правит раем, адом, джазом
сонм Великих и Ужасных:
Вот –
        рояль в кутюрном фраке
элегантным вурдалаком.
Барабанщик – циник грустный -
хлопнет барабан по пузу,
голому, как у танцовщиц,
ухнет, языком прицокнет
и пойдет веселым стёбом,
Стеком,
         степом,
                автостопом
по ушам невинным зала…
И, ссутулившись устало,
старым негром скаля кнопки
и жуя, как жвачку, ноты,
саксофон –
                старинный кореш,
контрабасу cкорчит рожу…

…А потом, покончив с соло,
средь кухонного разора
с этим самым саксофоном,
тихо смывшись от поклонов,
выпить виски (то есть, водки),
закусить его селедкой
(то есть, греческой маслинкой)
или ломтиком невинным
чуть подвядшего лимона.
Дать по морде саксофону,
повиниться,
                помириться,
на подпевку согласиться…

И, рассыпав все мажоры,
ткнуться в небо нежилое
неприкаянной,
                тяжелой
контрабасьей головою…