9. Новая жизнь, и все по-иному

...многие в казачьем стане поразились такому — как? Сам Харлан привел не просто пришлых, а левку малую, да еще с дитятей! Про волхва молчали — сразу Казарь завоевал уважение среди всех. Да и Феклуша вскоре по нраву пришлась — своих порядков не устанавливала, им не перечила, зато какие вкусные обеды им готовила! И где только она находила всякие травки да корешки? А, глядя на Зоряна, оттаивали у многих взгляды.
С улыбкой смотрел на это Харлан, но понимал: пора пристроить их на мирное поселение, не след им с воинством по степям переезжать. Слухом наполнялось все вокруг о том, что вороги готовятся вновь напасть на их земли. И, глядя, как сдружилась Феклуша с Дороней, скрепя сердце, решил Харлан отпустить своего похожего, чтоб помог он обустроить свой дом. Привык атаман к нему, но и давно он понимал — нужен дом Дороне, хотя тот и ни разу не высказал не то что недовольство, а даже не побурчал на тяготы кочевой жизни.
Потому Харлан, посоветывавшись с Казарем, решил подыскать им место для постройки дома. Опечалены были казаки тем, что придется расставаться с их новыми знакомыми, прикипели они к ним, но и понимали — не место им в их «летучем» отряде. Решили на сходке, что поставят все вместе они дом, и тот, кто окажется поблизости, будет проведывать их, да помогать.
Решено — сделано.
По просьбе Казаря выбрали место по левую сторону великой казачьей реки. Почему — было на то объяснение: мол, и им будет где остановиться на постой, а вороги их не тронут — сможет Казарь отвести глаза тем. А со временем будет станица там, что даст много славных казаков для защиты землицы родимой!
Дом был поставлен справный, всего за несколько дён. Тяжко было Дороне расставаться с Харланом, но и к Феклуше да мальцу прикипел он уже. И постепенно рядом стали вырастать дома, и вот уже спустя какое-то время расцвела казачья станица на левом берегу казачьей реки. Во многих домах стали хозяйничать бывшие похожие, по примеру Дорони.
Собрали как-то походные вече и решили, что пора и осесть им, и самим учиться и учить хозяев своих уму-разуму, как дом обустроить…
некоторые казаки осели и сами в станице на время — помочь обустроиться.
Но хоть и стали домовитыми они, но не смирили дух свой вольный, и любой клич, что поступал от атамана, тут же исполнялся.
А вот указы, что поступали от правителей их державы, сначала рассматривали: а по справедливости ли он, не идет ли в разрез с вольницей? Да, вот такие они были — непокорные никому, кроме долга своему!
И не раз приходилось домохозяинам помогать в сборах казачьему люду, чтоб отстоять свои права.
Даже имена были у них свои, и не могли служаки поповские нарекать их по-своему.
Да дорого такая вольница стоила, не одну голову погубила жажда воли. Но никто и не сожалел о том: воля стоит дороже. Потому и суров был нрав как у казаков, так и у домохозяев их: поди-ка, пластилиновый, выстой!
Помнил Додоня и славного казака Ермака Тимофеевича, что гостевал у старшины перед своим поход в страну Тартарию.
А потом и Степана-батюшку привечал, да убаюкивал ночью, чтоб сил набрался перед сражением…
…и за пеленой прошедших лет извратят многое, да помнят все домохозяева, вот только не каждый и не каждому скажет то, что было…хранят они память, оберегая от назойливых да похотливых…

- Да, былые времена...кто сейчас вспомнить о том? Все о наживе, да о том, чтоб кто позавидовал! - произнес грустно Демьян Минеич, прилично «погоняв чайку» - мне пришлось не один раз чайник кипятить да новый заваривать. «Женатый» чай мои домохозяины категорически отрицали, да я и сама такая — люблю, чтобы был свежезаваренный, ароматный.
- Ты, давай, Минеич, не отвлекайся, нашептывай, что там с тобой приключалось, а то я уж своей очереди заждался, - Тимоша тоже подобрел, предоставив очередь для сказа своему другу.
- Ну, ежели так, то слухайте...- продолжил Демьян Минеич.

…полыхали дома, сыпалось зерно из налитых колосьев в поле: некому было убирать их, и Морок было решил отпраздновать свою победу. Наконец-то настали его времена, уж теперь-то он всем воздаст за то, что держали столько лет его в заточении!
 И собрались вновь на вече домохозяины, чтобы думу думать: как помочь, как наладить быт-жилье-то?
Вроде и воевать закончили, а разруха царствовала повсюду, и продолжали враждовать меж собой отцы с сыновьями.
И столько накипело у домохозяинов, что каждый хотел слово своё сказать, да только все укоры да сожаления были в них, и никто не ведал, что делать-то дальше.
И поднялся такой гомон, что вороны, мирно спавшие на краю станицы, поднялись в небо, да с перепугу такой шум подняли, что, того и гляди, разбудят всю станицу!
Хотя…разве сон это был? Давно в казачьих семьях никто и не ведал такого: тревожно было, каждый стал со страхом ждать дня грядущего.
И цыкнул тогда Додоня, и поднял правую рук: мол, меня послушайте!
И замолчали все в раз, и вороны, напуганные внезапной тишиной, решили вообще подальше убраться, а то, не ровён час, решат как их истребить!
- Что попусту кричать. Ежели сами не знаете, что делать? Видать, наступили тяжкие времена для наших казачков, и должно нам помочь им! Власть новая свои законы устанавливает, попирает устои наши! Но ежели будем сопротивляться – то сожгут и станицу, и пепел развеют в степях. Не могём мы такого допустить, тайну нам сберечь надобно, да вырастить тех, что потом смогут эту тайну принять-то! Посему слово моё: не перечить, не подталкивать на ссоры с властью! Сохраним станицу, а хозяйство…да пусть забирают, дай время, все вернется на круги своя. Слыхали, как истребили наших казачков ниже по Дону-батюшке? А тоже ведь...добра хотели своим малым деткам, а вышло-то как! Супостат сейчас в Москве засел, и никак его не вышибить. Но, как доложили мне — надобно чуток потерпеть, наладится. Пусть не так, как было — но что ж поделать-то?
И решено было на сходе домохозяинов, что помогут они своим казачкам принять новый уклад, усмирить их нрав гордый. Тяжкие время, надо выдюжить!

- Погодь, Минеич, чего это ты перескочил чрез века? - остановил повествование Тимоша, - а что там приключалось-то? Небось, времена-то лютые были!
- Еще как, ты прав, Тимофей Кузьмич! - ответил Демьян Минеич, - не хотел бередить раны, да, ладно...поведаю, чтоб знали младые, да наука им была! Но...стоит ли сразу?сейчас поболе привыкли к развлечениям, даже ты, вот, умолчал о тяжелых летах, а ведь, знаю, есть что поведать…
- Да, прав ты, Минеич, и я промолчал...да и ладно, потом повспоминаем, а то сразу как Альку напугаем, да и расхочет про нас писать. А мы будем ей по чуть-чуть, по маленькой, а?
- Договорились! Так что, слухайте…

...на том и порешили — дать «добро», чтоб вступали уцелевшие казаки в колхозы, иначе землица измаялась без хозяйской руки-то!
Тяжко было, но выдюжили все казаки, ведь и не такие времена бывали...