На камбузе

Старшина второй статьи, кок подводной лодки Вася Синицын заслонял ладонью белый шар полярного солнца. Привыкнув к яркому свету, он наконец огляделся и, встав с подветренной стороны за рубкой, достал из кармана белой поварской куртки короткие дешевые сигареты – примку с пшеничным вкусом и с наслаждением глубоко затянулся. Затем с сожалением затушил и, чуть примяв, спрятал бычок в коробок.
Скоро отшвартовка, лодка уходит крейсеровать, долго они берега не увидят. Еще раз глотнув земного кислородика, Вася исчез в рубке. Потопал обратно на камбуз проверять компот. Этот напиток, парящий ароматом сухофруктов, любил весь экипаж субмарины.
По громкой связи прозвучала команда «Готовиться  к отходу». Швартовая команда в спасжилетах разбежалась по своим местам, к носу и корме. Береговые матросы сбросили с причальных кнехтов огоны канатов. Все работали сноровисто. Без лишних слов понимали свою работу. Вася взял черпак, намереваясь снять пробу, как вдруг корпус задрожал. Ну все, поехали… Сейчас буксиры выведут корабль за рейд и вперед! Сколько раз ходил на лодке, а все равно не привыкнет. Очень уж это все волнительно.
Кок позвал дежурного по камбузу Петю Горелова, розовощекого и пышущего здоровьем матроса. Вдвоем взялись за ручки кастрюли и, пятясь назад по узкому отсеку камбуза, передвинули компот    к комингу на сквознячок, чтоб быстрее остыл.
- Годкам больше положенной нормы не давай, - предупредил Вася и чуть погодя как бы невзначай спросил, - ты из «поповского сословия» будешь? Как на флот занесло?
Этот вечно улыбающийся увалень не то чтобы раздражал, но вызывал интерес. Мало того что изнеженный москвич, а еще окончил православный духовный институт. Откуда только такие берутся? Родители, что ли, научили?
Матрос Петя, снимая белый круглый убор и вытирая вечно потеющее упитанное лицо, тут же обрадовался вопросу (он всегда так реагировал, когда на него обращали внимание). Привалившись плечом к переборке, охотно стал рассказывать, как старому другу:
- Товарищ старшина второй статьи, я же в школе учился, можно сказать, так себе. Три раза оставался на второй год. Директор школы сказал моей маме, что у меня нет элементарных способностей  к усвоению учебного материала…
- А, значит, ты тупой! – подсказал Вася Синицын.
- Скорее, ленивый, - дипломатично не согласился тот, - я же учиться вообще не хотел. Больше отцу помогал с машиной во дворе копаться. И с нашими собаками гулял. После школы с таким аттестатом идти было особо некуда. Много куда отправлял документы, но везде заваливал вступительные экзамены. А тут однажды проходил через церковный двор по пути на Преображенский рынок и увидел на доске объявлений, что идет набор в этот духовный институт.
- Иди лучок нашинкуй помельче, - вспомнил вдруг Петя, неожиданно прервав его, - попассируем и в макароны  с тушенкой бросим.
Некоторое время на камбузе стояла тишина, не считая гудящих электровентиляторов. Вася ловко орудовал лопаткой в кастрюле, перемешивая макароны, Петька же мучился, обливаясь луковыми слезами.
- Не наклоняйся над столом. Присядь лучше, - подсказал Вася, - стоя только танцуют, а всякие остро пахнущие овощи нарезают сидя у доски. Давай шевелись, сыпь на противень и масла не забудь поддать. Смотри, чтобы не подгорело, а то заставлю весь противень слопать, - предупредил Вася. Сам он, закончив с макаронами, придвинулся стойке разделочного стола и со свирепым видом патологоанатома принялся ножом со скрежетом вскрывать мясные консервы, от скуки продолжив общение, - а дальше-то что было с твоим духовным институтом?
- Я туда легко поступил. Правда, учеба оказалась платной, - вспоминал Петя, меланхолично наблюдая за скворчащим и постепенно меняющим цвет репчатым луком, - буксовал на латыни, но все же осилил этот мертвый язык. До выпускных экзаменов  кое-как добрался. Я ж еще болел часто, академ брал. А после окончания тоже не знал, что делать и куда податься. Ездил на практику в деревню под Вологдой. Там церквушка старинная, в ней раньше колхоз хранил хомуты и тракторные железки. Кое-как с местными старушками это бывшее хозяйство разобрали, вычистили. Приехали сборщики металлолома и всю эту жестянку в газельку погрузили. Я был на постое у одной пожилой прихожанки, у нее телевизор тоже старенький, но три канала четко показывали. Однажды после службы пришел уставший, включил телик, а там фильм про астрофизика Стивена Хоккинга. Вот кто великий мученик! – в секунду преобразился Петя.
- А что он такого сделал? Я что-то слышал про него, - лениво припоминал Вася.
- Он совершил величайшее открытие по теории черных дыр в космосе.
- Ну и что? Дыры и дыры, - скривился Вася, - мы все равно от них далеко.
-  Будучи прикованным к коляске, он преодолел свои телесные слабости. Ради науки от всего отказался, даже от веры. Он говорил, что если и есть Бог, то где-то в одной из далеких туманностей, за самым дальним облачком. Но как его можно осуждать? Кто мы по сравнению с ним? Такая воля к жизни и знаниям! Он опередил современную науку, дал ключ к разгадке зарождения Вселенной… С меня будто пелена спала. Случился со мной кризис веры. Какой же из меня проповедник, если я сам в божественное начало всего земного перестал верить? - погрустнел Петя, - Снял тогда рясу и пошел в военкомат. Возраст как раз призывной. На медкомиссии признали годным…
- Хорош трепаться, - снова перебили его,- у тебя вон лук уже подгорает. Снимай давай! Щас макароны заправлять будем…
Чуть погодя Васе после услышанного тоже захотелось поделиться чем-нибудь необычным и сокровенным, заодно по-своему, пусть и грубовато, подбодрить матроса:
- Вот у меня прадед служил на эскадренном миноносце царского флота вестовым. Иногда приходилось бывать в офицерской кают-компании. Там за большим столом с накрахмаленной скатертью обедали и отдыхали господа офицеры. Под коньячок с ананасами и устрицами вели приятные беседы. Корабельный батюшка от их высокоблагородий не отставал в плане выпивки и закусок. Его за это и сослали на корабль: за винопитие и непотребное поведение с женским полом. Молебны по каждому поводу устраивал. Матросов наставлял и призывал к смирению. Корабельные священники приравнивались к офицерам, имели звание капитана императорского флота. Только  после революции  его мигом  выдуло из иллюминатора теплой кают-компании. Подался в пензенскую гимназию учительствовать. Тоже вот разуверился, да только не особо переживал. Не до жиру, быть бы живу! Не дрейфь, - ободряюще похлопал старшина матроса по плечу, -  я из тебя настоящего повара сделаю! Сдашь экзамен и вперед на флот. И на гражданке любой ресторан рад будет… Все, баста! Сейчас подвахтенные  полным ходом обедать притопают. Табань  к плите, щас  первое блюдо крупяной суп   ставить будем.