Кстати, - 30

 
(С любовью, и поэтому без кавычек)

30-ой годовщине появления газеты "Кстати" на русском языке в Сан-Франциско посвящается.


"... Тридцать лет — это время свершений,
Тридцать лет — это возраст вершины,
Тридцать лет — это время свержений
Тех, что раньше умами вершили..."

... Позволю себе зайти на огонёк без приглашения, чтобы поздравить нашу Газету с её тридцатилетием. Поздравить её основателей и заботливых родителей Николая и Жанну Сундеевых. Авось, не прогонят. Учтут наше, вот уже как двадцатилетнее знакомство и сотрудничество. Смею надеяться — плодотворное и обоюдопродуктивное. Всё это время пытался самовыражаться, как мог, и сам учился. Спасибо за мои "университеты". По крайней мере, считал привилегией высокой степени — быть автором нашего уважаемого издания. "Нашего" —  без преувеличения. Ни об одном печатном издании по воспоминаниям о предыдущей жизни не мог и не могу сказать того же. Из-за их ложного официоза, директивности в строгой направленности содержания: "шаг влево, шаг вправо" пополам с партийными установками. Наша "Кстати" стала для меня именно таковой — нашей. И без зазрения совести могу сознаться в этом утверждении. Знаю и то, что буду в этом далеко не одинок. Вкладываю в это определение нечто большее, чем только констатацию...

“...Тридцать лет — это время улыбок,
А не плач и не смех со слезами,
Тридцать лет — это время ошибок,
За которые нет наказаний...”

Газета с первых её шагов стала не только нашим "досугом", с ударением по выбору образованных читателей и в меру их распущенности на втором или на первом слоге, а если хотите — и даже на третьм в этом слове, но и что парадоксально — на все согласные, что, в принципе, невозможно по определению, следуя орфоэлии, а тем более её частности — разделу фонетики — акцентологии. В этом-то всё и дело. Газета так, иногда исподволь, а чаще — страстно, расставляет свои собственные ударения на том, что беспокоит неравнодушных читателей в поисках ответов на всё, что касается жизни в общих чертах и в частностях. Это и создаёт симфонию печатного слова. Придаёт ему интеллект звучания и силу гармонического восприятия.

"...Тридцать лет — это синие горы,
Вкус находки и ужас потери.
Тридцать лет — это радость и горе,
Тридцать лет — это жизнь на пределе..."

Могу добавить — пределе без обозримого конца. Такой мы хотим видеть ближайшую и долгосрочную перспективу Газеты. А, как известно, желание читателей — закон для издателей. И здесь они уже не властны что-либо изменить. Слишком далеко всё это зашло...

"...Тридцать лет — это песни и мысли,
Тридцать лет — это море и скалы.
Тридцать лет — это поиски смысла...
Тридцать лет — это всё-таки мало..."

Чувствую, — засиделся в гостях. Тем более, что незваный гость, как известно, — хуже ..., и вы даже себе не представляете кого. Нет, не того, кого вы хотите стереотипно упомянуть. Ведь живём же мы в толерантной и политкорректной во всех смыслах стране. А боюсь я быть хуже всего — самого себя. Боюсь многословия, скрывающегося часто за пустословием, хотя и балуюсь этим, чего греха таить, от случая к случаю. Надеюсь, меня не осудят за это на торжественном тридцатилетнем юбилее нашей Газеты,  когда прощается всё и всем. Мне бы этого хотелось.
Время бежит так, что в это очень трудно поверить: казалось, только ведь взялись за руки, "чтоб не пропасть поодиночке", а вот глянь — и рук уже не разомкнуть от первого робкого дружеского прикосновения.
В качестве поддержки своих пожеланий заручаюсь словами того, кого несу в памяти давно и поныне — поэта-песенника Юрия Алексеевича Кукина, стихами  которого из песни "Тридцать лет" я и воспользовался, как нельзя "Кстати".
Пора и честь знать. Ухожу. Пока… Оставляю Вас наедине с собой и в окружении уважающих Вас многочисленных читателей.
От души поздравляю!