В Самарканде, 1981 г

         Как интересно, и. в тоже время, трудно писать о поездке, которая была сорок лет тому назад.
  Но, начал писать и, даже, что-то новое открыл для себя.

      И так, сентябрь 1981 г. мы с Леной в Самарканде.  От жд вокзала,  под руководством гида,  наша группа начинает свой путь по достопримечательностям, когда-то, великого города. Или гида не было? Уже не помню.  Вот, по Бухаре точно ходили с Леной сами.
И, так – отдельные эпизоды, что запомнились, и то, что пришло на ум  в процессе написания. Чем он «обогатился» за сорок лет. Честно говоря – немногим.
Ладно, что стенать - вперед.
   
      Мы зашли в Гур-Эмир  усыпальницу  Тимуридов, На мраморном полу возвышаются надгробные  плиты Тимура, его сыновей и внука – Улугбека.  Плита Тимура - Тамерлана, Железного Хромого, Завоевателя  стран и народов,  облицованная  темно - зеленым нефритом,  находится  в центре.
Я  непроизвольно стал принюхиваться.
Когда в 1941 г. вскрыли гробницу Тимура, а она, там, в склепе, под полом, то почувствовался сильный аромат розы, ладаны и смолы.  Запах тогда долго стоял под куполом  мавзодея.  Его то я и пытался уловить. Нет, все давно выветрилось.

       На площади Регистан  у меня на миг возникло  чувство, что  словно нахожусь в самой  сердцевине Востока. Возвышающиеся порталы медресе, устремленные минареты,  арабская вязь, сияющая   мозаика  и изразцы, ребристые купола - захватывали  дух и кружили.
На верху портала  медресе Шир - Дор  изображение  двух человеческих лиц, что очень странно для мусульманских устоев. Но, и это медресе, и медресе  Тилля - Кари  строились уже в XVII в.  Видимо уже можно было чуть воспроизвести недозволенное.  Медресе Улугбека сохранилось со времен Тимура.
Внутренний двор Шир – Дора просторный и с трех сторон окружен  двухэтажными галереями худжр – келий.
      Во время войны в Самарканд был эвакуирован  Московский художественный институт им. Сурикова.  В  этом медресе  жили профессора и студенты. Студенты учились и даже в годы войны. защищали дипломы. Вот, некоторые имена профессоров и преподавателей: Грабарь, Покаржевский, Моор,  Фаворский, С. Герасимов…
У Роберты Фалька мерцающие, сине-золотистые  работы  самаркандского периода.
       В 1998 г.  с Раисой Николаевкой Зелинской – художницей и душевным  человеком  мы ходили по залам Центрального Дома Художника в Москве.   В одном из залов встретились с художником Максом  Бирштейном. Невысокого роста, лысый и улыбчивый.  О чем был разговор - не помню.  Но потом  узнал, что Бирштейн был студентом тогда, в Самарканде, как и Виктор Цигаль. .
Я купил небольшой альбом Бориса Григорьева и попросил, чтобы Раиса Николаевна написать, что-нибудь  на нем. Альбом сохранился, а с ним и надпись, сделанная карандашом:  «Дорогой Александр Сергеевич, я очень рада, что Вы приобрели эту книгу. Вспоминайте наше сумбурное путешествие по  всем выставкам ЦДХ» 5 июня 1998 г.
Благодаря альбому сохранилась и встреча с Максом Бирштейном.   
Такие «вспоминательные»  вещи, наверно,  и надо хранить. 

А мы с Леной  направляемся к мечети  Биби-Ханым, XVв. Вон, она возвышается за проспектом Навои.
От когда то самой большой мечети мира  остались руины, но они грандиозны, величественны  и возвышаются над всем городом.   Во дворе мечети на широкой ступенчатой  площадке на массивных  опорах - огромный  мраморный подкоранник.  Когда - то он находился в мечети и на нем лежал Коран.    Мы с Леной не стали подходить близко, так, как, какая - то женщина собиралась проползти  между опорами  мраморного ложа  для священной книги. По поверью  это способствует благополучной беременности. 
Поодаль от Биби –Ханым теснились одноэтажные домики с плоскими   крышами  и раскинулся Сиабский  рынок.
Этот рынок существует больше тысячи лет. Я где то -  вычитал, что до сих пор  сохранился  сорт виноград, который любил Александр Македонский. Он в IV веке до н.э. завоевал Самарканд, то есть, тогда Мараканду.
У одного из продавцов - узбеков я спросил про виноград, который нравился Македонскому. Узбек посмотрел на меня с изумлением и что - то  сказал своему соседу. Я решил, что у того есть. Лена стояла рядом и наблюдала эту сцену.
Видимо  продавцы решили , что я с ума сошедший. Но, мы с Леной поняли - Македонского они знают!
В конце ряда. пожилой продавец протянул мне кисть винограда, который показалось мне светился.  Это очень старый сорт кишмишный самаркандский.
Эх, не купил и не попробовал тогда.  Продавец предлагал.
А любимого Македонским – не  оказалось.

       Переходим ул. Кожевников  и мы у подножия  холмов Афросиаба.  Когда то здесь был город, а сейчас – археологический  заповедник  с музеем истории Самарканда. В музее  мы не были.
На самом склоне  протянулся  некрополь  Шахи Зинда.  Он состоит из   мавзолеев, пристраивавшихся друг к другу в течении XIV - XV  вв.  Этот  коридор из  мавзолеев - усыпальниц  ведет к самому древнему захоронению – мавзолею святого и проповедника Кусама ибн Аббаса. Он то и есть Шахи Зинда – «Живой царь».  А еще, по преданию -   двоюродный брат  исламского пророка Мухаммеда.   
Не помню - дошли ли мы с Леной до его мавзолея и видели ли надгробие, облицованное изразцами с арабскими надписями.  В памяти от прохода остались: синий цвет, блеск разноцветной керамики, украшенные  орнаментами порталы, лестница  наверх  крутая и длинная.   
Все резное, узорчатое, как шкатулки.
Никакого пиетета  я не почувствовал. Просто очень красиво и необычно.  А раньше здесь совершались шествия паломников и каждый шаг приближения к мавзолею «Живого царя» вызывал дрожь и чувство очищения.  Но, может быть, если настроиться соответствующим образом, «завести» себя, то что и получится.  Пускай и не мусульманин. 
Сейчас вспомнил «Святую лестницу» в Риме. Верующие поднимались по ней на коленях, как и предписывает канон. Я же шел ногами, правда, медленно.
Если  перейти Ташкентскую улицу, которая спускается с холмов,  то на склоне притулилась  мечеть Хазрет-Хазр. Ничего  величественного в ней нет.  Совсем небольшой минарет, айван  нависает над улицей.  Мы стояли с Леной у деревянных колонн его и смотрели на город внизу, на громаду Биби- Ханым.  И чувствовали здесь себя   комфортно.  Вдруг увидели толпу мужчин, поднимавшихся по улице.  Они шли очень быстрым шагом, почти бежали.  Это была похоронная процессия. Покойник был завернут в черном и несли его на руках.  Будто кадры из прошлого прошли перед нами.
А Хазрет Хызр – святой, оберегающий  путников, а значит и нас.

      Вряд ли когда уже, мне удастся побывать в Самарканде. Но, если – вдруг, то в мечеть Хазрет Хызр  приду обязательно.