Мои воспоминания. 101 глава

     Во дворе остались только женщины, погода к удивлению стояла очень тёплая, светило солнце, а в душе было холодно. Проводив кортеж с телом Баха, все женщины сели, кто-то из старших стал читать молитву поминальную, стояла тишина, лишь голос читающий суры из священного Корана, звучал громко, враспев. Потом женщины стали прощаться, выражая соболезнования и уходить. Остались только родственники и самые близкие. У нас по традиции, три дня готовить было нельзя, поэтому и соседи и родственники и друзья Баха, приносили самсу, машхурду в эмелированных вёдрах и в таких же чашках плов, нарын, правда не ко всем, у кого умирал кто-то, такие блюда привозили. Но эти три дня просто без устали приносили плов, нарын и даже шашлык, а самсу...Говхар посчитала коробки из-под самсы, которые складывались прямо из тандыра, где их выпекали, так вот самсы за три дня принесли полторы тысячи штук. На второй день принесли шесть чашек плова и столько же нарына, чашки были большие Конечно это съесть было невозможно. Говхар погрузила по две чашки плова и нарына в багажник машины, в коробки сложила двести самсы и с дочерью заловки, они отвезли в детский дом в районе Кадышева. Три дня погода стояла солнечная, середина февраля, а было так тепло. Бах ушёл во аторник, в священную пятницу мы сделали поминки. Но в ночь четверга резко похолодало и всю ночь шёл снег. А столы нужно накрывать и во дворе, да...гостиная была большая, туда мы в три ряда поставили хантахты, постелили вокруг новые курпачи, которые мне привёз внук задолго до того дня, как умер Бах. Я и заказала внуку двенадцать штук, знала, что они очень понадобятся и в дни свадеб и в такие мрачные дни. В большрй гостиной могли разместиться восемьдесят человек, но должны были прийти сто пятьдесят, а на улице мороз. Была вторая половина дома, но там были женщины, все родственники помогали накрывать столы. Даниёр сам всё организовал, за день до поминок он с сыном Баха зарезал барана на пятьдесят килограмм, закупили необходимые продукты и решили во дворе тоже ставить столы и стулья, иначе никак не разместить столько мужчин. Несмотря на мороз, народу было больше ста пятидесяти человек, мужчины читали молитвы, поели плов, приготовленный в большом казане, который когда-то покупал Бах. Мужчины долго не засиживаются, через час мы уже убирали со столов и заново накрывали их в гостиной для женщин. Их пришло много меньше, человек сорок, пришла отин,  (женщина, читающая по традиции Мовлюд) это чтение в угоду Всевышнего. Мовлюд читают в священные месяцы не только когда в доме умирает человек, это благославение Всевышнего,  благодарность Аллаху. Всё  прошло хорошо, мы проводили женщин после угощений, а это непременно шурпа из баранины, которого зарезали накануне, родственники принесли нарын, шашлык, манты и мы подали наконец плов. Потихоньку разошлись и родственники, остались дети со мной и внуки. Даниёр жил отдельно от нас, снимал с семьёй своей квартиру. Бах никак не принимала его жену, после того, как она ушла, а когда уходила, Бах предупредил её, что назад в дом не пустит. Бах всегда говорил только раз и не менял решений. Если сказал нет, просить его повторно бвло бесполезно. Но я зная его характер, если мне было нужно что-то, умела его убедить согласиться. Ведь в сентябре он был против поездки в Турцию, но в последний момент согласился, а я потом очень пожалела, что поехала. Не стоило этого делать, хотя время мы провели прекрасно. Оставаясь одна, ночами плакала, мне не хватало Баха, тяжело было принять, что его нет. Вспоминая его, я ругала себя, ведь нужно было больше времени с ним проводить, быть рядом, говорить, насколько он дорог нам и как сильно и я и дети его любим. Он часто мне это говорил, что жить без меня не сможет, что всегда любил только меня, спрашивал, люблю ли я его...но я никогда ему не говорила этого, отшучивалась только. И не сознавала насколько люблю, рядом ведь и ладно. В последние дни, я часто сидела с ним, положив голову ему на плечо, обняв его руку, чувствуя тепло исходящее от него. Чувствовала, насколько он ослаб, сознавала, что он медленно уходит...а теперь его нет и дом опустел. Да, он часто в последние два года был раздражённо, кричал и на детей и на меня и даже на маленьких внуков, иногда я его просто не понимала. В такие минуты, малыши испуганно смотрели на него, не понимая, почему дед так кричит. Дети жаловались мне, что ругает и кричит на них отец, часто без видимой причины. Я отвечала, что папа перенёс инсульт, у него диабет много лет, это и вызывает в нём агрессию.
     - Вот придёт время, когда Вы все тосковать будете по его голосу, даже крику.  Запах его искать будете, но даже тени не найдёте. Просто молчите и всё,  папа отходчивый, он ведь любит вас всех, нужно быть терпимее к нему, - отвечала я детям.
     Правда и Баха ругала за его нрав такой, просила успокоиться и не кричать на детей. Он просил его не раздражать и не доводить до этого...и вот теперь, все мы тосковали и по нему и по его крикам и грустному взгляду. Ведь он до конца боролся, ходить хотел и жить очень хотел. Он ушёл, оставив нас, я не могла заходить в гостиную, всё время казалось что увижу и услышу его. Я попросила Даниёра переехать домой.
     - Нечего деньги зря на съёмную квартиру тратить, дом большрй, ты мой единственный сын, так что переезжает с семьёй сюда, - сказала я ему.
     А переехав, он начал строить, как часто просил его отец, пешайван (открытая веранда). Да, Бах хотел открытую веранду, но сын сказал, что на веранде весь день будет солнце и лучше построить закрытую, сделать там кухню и типа столовой, где бы он мог с друзьями посидеть. Ну да, его жена пекла торты и пирожные на заказ, моих внучек научила этому, чтобы меня не беспокоить на моей кухне, он решил, так будет лучше. Я согласилась, в моём возрасте и с моей работой, всё таки писательский труд требует тишины, так и правда было лучше. А у Даниёра три сына-сорванца, семь лет, пять и два годика. Так что, сын просто и меня оберегал от лишнего шума и беспокойства. К тому же и в гостиной требовался ремонт, Бах ведь так и не согластлся в своё время, когда Даниёр делал ремонт в моей половине дома. Я ему не мешала, но каждый четверг, до сорока дней, мы делали плов и собирались в нашем доме, поминали любимого мужа, отца, деда, прадеда.