Отшельник с Подкаменной Тунгуски. Книга 4. Гл 2

Глава 2. Алтай и Альма.

             Нового пришествия Альфы я так и не дождался. Судьба нас часто разлучала и воссоединяла, но, чтобы за три месяца не объявиться – это было на неё не похоже. Никак сгинула, - всё чаще посещала меня горестная мысль, и вот уже прошла неделя, как я последний раз обходил окрестности, да изредка постреливал. Не слышит, или не хочет слушать, а может быть и увели куда пути-дорожки вместе со стаей. Да и свежих волчьих следов ни за рекой, ни по окрестностям не проявилось. Ну, значит, так тому и бывать. Всё меняется в округе, вот и зима лютая понемногу подбирается. Да что мне с того? Давно уж позаботился обо всём – три поленницы дров выстроились под самым боком, дорога к реке одно загляденье, и трав разных полный чердак.  Во втором мешке, кроме продуктов, обнаружил престранного вида одежину, по виду и по надписям на рукавах – иностранную. Как - то попытался всю на себя напялить, так и перематюкался весь, и сердечных мук натерпелся, но лишь потом осознал, что и в походе вещь удобная, и тепло сохраняет. Одним словом – комбинезон.
             Товарищи мои подрастали не по дням, а по часам. Уже и на голос отзываются, и хвосты поджимают, когда прикрикиваю, и к еде непритязательны. Вот-вот надумаю сесть, да окрестить их по земному обычаю, и помыслы есть подходящие по этому случаю. Черный оказался мальчиком, а серый, к немалому удивлению, женской породы. Хотя чему тут удивляться – один поспать, да понежиться любит, а другая уж все углы обшарила и на второй этаж свободно забирается. Одним словом – хозяйка в доме намечается. Вот только во двор пока не выпускаю, берегу, ведь и собаки страдают всякими простудами, пусть основательно на лапы станут. Сегодня оставил их одних на полдня, а сам, встав на лыжи, отправился к западной лесной границе, примыкающей к реке у пологого спуска. Там накануне в оптику наблюдал небольшое стадо молодых оленей. Авось, что и обломится.

             Олени действительно проявились, и совсем неожиданно, в тот неподходящий момент, когда я скатывался с полускрытого от глаз косогора. Вожак шарахнулся в сторону, и всё небольшое стадо вмиг исчезло за мелким ельником в сотне шагов от меня. Неужто пуганые? – подумалось при торможении, - раньше бывало, что уставятся, и додумывают куда податься, а тут сразу в бега.  Я потрусил следом, и вскорости оказался на небольшой возвышенности, откуда открывался сказочный вид на все четыре стороны. Приложился к биноклю: вот они, преспокойно гуляют себе внизу, уже и не замечая меня. В следующей попытке буду поджидать их на подходе к этой точке, а  вот дома бы следует позаботиться о волокуше. К своему такому начинанию неожиданно добавилось еще одно – кроме, как накормить себя и товарищей свежим мясом, - пронаблюдать, кто явится к туше, какой зверь, и бродят ли поблизости волки.
             Дорога в обратную сторону случилась вдоль реки. Здесь и снега было поменьше, и по теплому свету соскучился. Уж больно сегодня солнце яркое, хоть и висит над самым лесом. Река еще не стала основательно, посредине чернела полынья, и вода морозными утрами парила на удивление местным обитателям. А их было премного, и все хотели сходить на другой берег в поисках лучшей доли, о чем мне рассказывали многочисленные следы вдоль речного берега. Я пока не ступал на лед, ведь неприучен был к такому действу, да и опасался сюрпризов от столь непостоянной соседки. Дождусь, пока зверь повалит, а там и мой черед придет. Приближаясь к зимовью, отметил вдруг неожиданную особенность здешнего своего обитания – чем ближе к строению, тем больше снегов и меньше всякого следа. А уж совсем рядом и вовсе все голо и ровно! Неужто чуют местные обитатели присутствие человеческого вперемежку с псиным? Ну, дела.   

          - Ну, где же вы, местные обитатели? – приоткрыв чуть двери, позвал вовнутрь немного охрипшим голосом. Серый не заставил себя долго ждать, и уже скребся ко мне со всех лап. Чёрный же пока не проявлялся, и, схватив первого в охапку, понес его на солнышко, да и опустил осторожно на снег. Ну, давай, пробуй на вкус эту замерзшую водицу, тебе её много предстоит испить, коль захочешь стать моей спутницей. И носом потрогай, и лапками, и шкуркой зачерпни! А вон и чёрный! Щенок кубарем скатился с крыльца и теперь то ли отряхивался, то ли трясся от холода. Ну, хорош, хватит для первого раза, не голодный бы – глядишь и не сунулся бы наружу. Собрав товарищей, поспешил в тепло, да уж и кастрюля с едой поостыла, пока я в бесполезности блуждал по окрестностям. Будем миски разливать! 
           Вечерело быстро, не успеешь принарядиться с утра, как уже и раздеваться приходится. За эти дни пообшарил все стены с окнами, и пришел к заключению, что дом за последние годы чуть ссохся, и местами требовал скорого моего участия. Особенно на верху – там и стены были не такие толстые, а  рамы от старой краски пооблезли, и на ветру иногда поскрипывали. Будет чем на неделе заняться, а то зимой не натопишься. Единственное окно на первом этаже смотрело на восток, и почти до полудня прочерчивало своими световыми лучами дорожки на полу, что стало в уходящие дни немалым удивлением для щенят, а как только вдруг темнело, они забивались за печь и поскуливали.

             Карта здешних окрестностей, как ни на есть, оказалась совсем новой. Я разложил ее недавно на большом столе, и теперь дожидаюсь, пока распрямится. Кроме карты, от Петровича по наследству достался еще небольшой атлас флоры и фауны близлежащих территорий и, почитывая его, удивлялся великому разнообразию. Очки, забытые Владимиром Ивановичем, тоже сгодились. Лишь недавно ощутил на себе престранную близорукость, когда попытался разобрать и подмазать оружие к зиме, чему немало удивился и пошел искать окуляры. Надо бы приналечь на отвар из черники, а то и прицелиться не смогу. Недавно зазвенела и заморгала рация. Пока раздумывал да поднимался наверх – поутихла. Эти дни выключать не буду, почему бы не обмолвиться с живым человеком, кто бы он ни был?
            Приоткрывая дверь во двор, с умилением наблюдал, как нерешительная парочка пытается обживать окрестности. Выйдут на крылечко, постоят чуть-чуть, и бегут ко мне жаловаться. Мороз то под тридцать градусов! Носы враз без привычки отмерзнут, а приучать понемногу надо бы, да и сколько можно им оправляться по углам. Чернышу неожиданно пришло на ум имя, и я уже третий день в мыслях так его величал. Был у нас на зоне старый, лохматый и добрый пёс. Сколько помню, он лишь изредка выползал из своей конуры у проходной, и звали его Алтай. А вот с девочкой загвоздка вышла. Кроме Альфы ничто не шло на ум. А если поменять какую - нибудь букву в слове? Перебрал многие, и остановился на одной. Пусть так и будет – Алтай и Альма. Красиво как вышло, я даже прослезился от такого своего чудодейства, стану теперь бродить по окрестностям, да выкрикивать вновь наречённых.