История техники?

Я хочу оспорить точку зрения, будто историю техники можно понимать, изображать и исследовать как смену одних технических средств другими, более прогрессивными. Казалось бы, это самоочевидная позиция, а как иначе? Сказано ведь – история техники – значит и надо технику рассматривать как объект изучения. Так-то оно так, да вот совсем и не так.
Если следовать моей позиции, изложенной в книге «Миф техники», история техники – это история человека, его культуры и способов взаимодействия между людьми. Как ни странно. Я обосновываю точку зрения на технику как на коммуникативную стратегию, как на то, что является языком общения между людьми, но языком особым, не вербальным, а предметным, материальным, изготовленным людьми и совершенствуемым людьми. Собственной имманентной истории у техники нет и быть не может, поскольку она есть продукт рук человеческих. А руки двигаются головой.
История техники тесно связана с историей оружия. Человек такое существо, что умножать удобства ему не так важно, как умножать орудия убийства. То есть свою власть над средой – природной или социальной. Умножать жизнь и уничтожать жизнь – такова служба техники при дворе человека. Причем умножать жизнь для того, чтобы ее же потом и уничтожать, удовлетворяя свои потребности во власти, насилии, унижении и истреблении ближних своих. Взяв в руки камень для убийства, человек победил своего собрата, у которого камня в руках не оказалось. Соорудив дубину, человек смог вступить в бой с несколькими врагами. Вооружившись луком, стрелок подчинил себе пространство, ему можно стрелять на расстоянии, ничем не рискуя. Давид убил Голиафа пращой. Железный век дал людям меч, кинжал, латы и кольчуги. История оружия начиналась как история жестокости, и вовсе не орудия убийств были мотором этой истории. Ее мотором был человек, сообщества людей и их сознание, их отношения друг с другом, их нравы, боги, святыни и имущественные интересы. Власть обеспечивала самые насущные потребности обществ, производивших изобилие средств жизни – распределение жизненных благ, защиту поселений, общение с богами, производство культуры, языка, идентичности. Но власть порождала и величие, жадность, зависть, амбиции и прочие пороки, которые заводились в богоданных душах людей как плесень в сыром месте – неизвестно как, зачем и когда. Вот откуда следовали заказы на все новые и новые средства снискания власти – на технику войны и насилия.
Железный век перестроил общество, выдвинул новые иерархии, порядки, богов, очаги расселения, хозяйство, пищу, жилища и многое другое. Железо и мораль оказались родными братьями-сестрами, и их родство было прервано только изобретением пороха. Тут же погибли рыцарские кодексы чести и бесчестия, тут же войны из контактных сражений превратились в ружейные и пушечные дуэли, сделав убийство более удобным и массовым. Война перестала быть полем брани героев и превратилась в столкновение масс безликих пехотинцев (или всадников), и вождь, некогда шедший впереди войска в бой, стал руководить битвой из безопасного места на холме. Наполеону приписывают такую сентенцию: один мамлюк легко справится с одним французом, десять мамлюков едва ли одолеют десяток французов, а сто французов наголову разгромят сотню мамлюков. Цена победы стала неизмеримо выше, так же, как и цена поражения. Запрос на орудия все более и более эффективного уничтожения больших масс людей стал настоятельным и исполнимым. Техника наступления тут же вызвала технику обороны. Война превратилась в постоянную заботу сообществ, породив особую касту людей, ничем, кроме войны, не занятых.
Замена лошадок на танки привела к тому, что жертвами войн стали не только военные, солдаты, офицеры. Танки давят все живое на пути. Из танка не видно и не слышно смерти - ничьей. С самолета -  тоже. Земля горит под ногами врага, но сжигает и «своих». Земля уходит под воду, когда затапливаются территории, по которым может пройти враг – вместе со «своими». Города минируются перед отступлением – целые города, с гражданскими, с музеями, библиотеками… Спроси сегодня любого – что он слышал о пакте Рериха. Лучше не спрашивай. Музеи разграбляются в первую очередь, раньше винных магазинов. Дожили мы и до того, что военные действия направлены не на уничтожение вражеской армии, а на уничтожение населенных территорий – городов, деревень, поселков, хуторов. Хлеба, воды, тепла, медицины. Техника, которая служит всему этому, отвечает заказу бить без разбора и убивать как можно больше. Неважно кого. Техника виновата? Она же служит? Логика развития, история изобретений, последовательность технологий, открытия дьявольских сил природы? Да нет. Повторю еще раз: техника – это язык, на котором разговаривают люди.
Который раз призываю всех прочесть книгу М. Энгельгардта «Прогресс как эволюция жестокости», написанную в конце позапрошлого века. Полезное чтение для зрелости души.