Что сделал ты

            Мурий, в отличие от Сявы и прочих заезжих в гости хвостунов, с малолетства, точнее, маломесячничества, отличается природной деликатностью и учтивостью, никогда не смотрит грубо, в упор, со значением, просто вопросительно округляет глаза. А по утрам, взглянет на часы, почувствует нутром первый отсвет в окне за занавесками, этак усядется сверху и молча, без «Мя» и треска в груди, щекочет усами мой нос, мол, пора. Выведет на кухню, откажется, не иначе, из приличия, от двух-трех пачек выложенной в миски мокрятины, вновь посмотрит круглыми, просящими глазами, дождется, пока курица, залитая кипятком, оттает и, нет, вовсе не набросится, отвернется, подумает, и лишь тогда, когда отвернусь и я, приступит к трапезе и, непременно, оставит пару кусков, не из голодной же деревни.
            И, порою, перед тем как вновь вздремнуть после завтрака, развалившись у меня на кровати, этот выходец из-под лестницы в магазине в глухом селе Нинорово, с облезлым боком, округлив глаза, смотрит с хитрецой и заявляет: «Я сразу получил квартиру, напарника, дабы было кому поддать лапой, прикормленных птичек на балконе за окном в качестве любимого сериала, поездки в деревню, в санаторий с мышами, собственного портретиста и биографа,  двух массажистов, поваров и официантов, весь ассортимент рыбных, и мясных блюд, сыры и творог из козьего и коровьего молока, прикармливаюсь с руки, да еще триста шестьдесят пять выходных в год. А чего добился ты?»

18.10.24