Праздник Кущей - Суккот

Фрагменты из романа "Камни Иудеи"

                "Праздник Кущей" Новелла

"Всякий туземец Израильтянин должен жить в кущах, чтобы знали роды ваши, что в кущах поселил Я сынов Израилевых, когда вывел их из земли Египетской. Я Господь, Бог ваш…"

Иерусалим месяц тишри 3826 год по еврейскому летоисчислению
(октябрь 65 год н.э)

В преддверии пятнадцатого числа месяца тишри ночные звёзды воззрились сквозь редкую крышу шалаша. Ветви широколистых деревьев пропускали достаточно света, чтобы в должной мере осветить изнутри и тростниковые стены, украшенные нарядными занавесками, так и всё разместившееся на них богатство. Нет сомнений, то были ценности не имеющие равных на земле, слишком значимым было их присутствие здесь. Вот любовно прижавшись к голубым и пурпуровым узорам, провисла на прочных нитях тяжёлая роскошь крупных виноградных гроздьев. О, как выгодно оттеняли они колкую изящность финиковых веточек, усыпанных плотно сбитыми плодами. Ровно выточенные руками небесных ювелиров, но прежде явившиеся из соцветий, округло-вытянутые капли жёлто-золотистых созданий лили божественный свет. Под дуновением любопытствующего ветерка, заглянувшего под лиственные своды, плоды боязливо вздрагивали, словно он упрашивал их в который раз повторить полюбившийся ему стих:

"Это мой Б-г - и я прославлю Его…"

Стайки крупных тёмно-зелёных оливок на свежесрезанных веточках пытались стыдливо прикинуть на себя то ярко-фиолетовое великолепие длинных косиц отборного египетского лука, то матово-жемчужное облачение связок чеснока. А может статься, их больше прельщали пышные цепи увядших плодов материнской смоковницы? Кто знает? Чуть выше, под самым потолком, подобно храмовым светильникам, сияли, переливались гирлянды поздних сортов осенних гранат. Багрово-чувственно отражались в них струйки голубого звёздного света, но покорившись "празднику Господа", кокетливо перерождали свой цвет, что придавало торжественную завершённость этому временному жилищу, как скорому пристанищу бедняков так и высоких гостей.

Вершину сукки; [временное жилище, в котором, согласно библейскому предписанию, евреи обязаны провести праздник Суккот] подпирал шест, а рядом, прислонившись плечами к его сучковатой коре, стояли двое, далеко уже немолодых мужчин и взирали на затухающие угли. Воздух в шалаше, пропитанный ароматом мирта, навевал у обоих беспричинную грусть и возвращал обратно в их далёкое, пятнадцатилетнее прошлое. Вот уже какое время их губы без устали выговаривали слова молитвы, одну за другой перечисляя затверженные строки из "священнического устава". Седеющие головы друзей, крытые праздничными таллитами, ничего не утратили из своей памяти. И сегодня, как и более трёх тысяч лет назад, евреи, заселяющие возведённую Господом "на морях" и утвержденную "на реках" сушу, справляли праздник Кущей. Откуда обоим тогда было ведать, что их жизни, когда-то данные под покровом языческих богов, осенит еврейский "праздник собирания [плодов]"? Откуда бы узнали они повеление Его:

"В кущах живите семь дней…"

Когда-то они оба, совершенно разные по характеру, впервые познакомились на старой греческой галеи. Нанятые вольными гребцами, все последующие шесть месяцев долгими днями неустанно приводили в движение своё весло, с каждым взмахом обогащая хозяина. Много лет изворотливый эллин вёл торговлю в прибрежных водах Большого моря и счастливо избегал встреч с многочисленными пиратами. Но однажды его боги, несмотря на обильные подношения, что-то недоглядели и одну треть моряков на корабле поразила нехорошая болезнь. Через несколько дней после выхода из порта Александрии у людей начали таять силы, они теряли аппетит и часто прикладывались к сосудам с водой. Считая что это происходит от нездоровой пищи, грек поручил помощнику проверить состояние припасов. Всё оказалось тщетным - запасы зерна, овощей, а также солёной и вяленой рыбы, в изобилии закупленной в портовых лавках Кивотской гавани, являли образец хорошего качества. Прошла ещё неделя, прежде чем озноб и сильный жар охватил уже значительную часть команды вблизи иудейского порта Нахар-Мицраим, куда он рассчитывал заглянуть на обратном пути из Акко. Однако видя, что все усилия гребцов, несмотря на яростные окрики надсмотрщика, так и не приводят к ускорению хода судна, хозяин был вынужден смириться и махнуть рукой в сторону Яфской гавани.

Но и там беды не заставили ждать моряков. Поддавшись на уговоры другого торговца, доставлявшего рабов с окраин римских провинций в Антиохию, их хозяин втайне от остального экипажа продал ему за бесценок всех заболевших гребцов. Под видом оказания помощи, недужих ссадили с корабля, погрузили на повозки и увезли в неизвестном направлении.

Как вскоре выяснилось, содержали всех недалеко от порта в старом складском помещении, куда раз в неделю завозились продукты - затхлая ячменная мука и порченный фасоль. Те кто находил в себе силы двигаться, замешивали тесто и пекли лепёшки на углях, варили похлёбку в проржавевшем ведре, а жажду утоляли простой водой, куда подмешивалось немного винного уксуса. Возможно, он и помог выжить оставшейся половине больных. Недели через три, ещё не оправившимся от болезни гребцам, разъяснили их новый status и в сопровождении вооружённой охраны доставили на невольничий рынок Яфо. Изнурённые до крайности, в полуобморочном состоянии, люди с покорностью приняли удар судьбы, положившись на волю богов.

Так оказались на одних помостах белобрысый худощавый бельг и плотного телосложения высокий чернявый ибер. Шатающихся от слабости, их приглядел один заезжий еврей. Вероятно, придя к выводу, что пару рабов он всё же сможет поднять на ноги и они быстро оправдают его затраты, он купил обоих. Не мешкая, ещё по дороге в Иерусалим, новый хозяин принялся вместе со своим двенадцатилетним сыном старательно, словно двух оголодавших овнов, подкармливать своё случайное приобретение.

Мальчику нравилось наблюдать с каким пробуждающимся аппетитом Максус и Антинония, как назвали они себя на плохом греческом, уплетают за обе щёки взятые из дома пшеничные лепёшки, запивая их густо свернувшимся козьим молоком. Покончив с этим, они тут же принялись за парочку обжаренных на огне горлиц, поочерёдно смачивая горло восхитительным напитком, сваренным из сладкого винограда и мёда диких пчел. В завершении ко всему, под озабоченным взглядом новоиспечённого хозяина, покрытые обильным болезненным потом, уже без всякого наслаждения поглощали свежие плоды смоквы, купленные там же, на Яфском рынке.

Гребцы с благодарностью поглядывали на мальчика, продолжавшего заботливо подсовывать им лучшие куски. Он не обращал никакого внимания на ворчание отца, что от такого обилия пищи человеческие желудки наверняка разбухнут, вследствие чего может свершиться невольный грех. К несчастью, его предсказания наполовину сбылись, грех не заставил себя долго ждать. Не проехали и четверти дневного пути, как несчастным уже требовалась очередная остановка. Оба выползали из повозки и шатаясь от слабости, со стенаниями устремлялись за невысокие преграды из камней, ограждающие у дороги длинные извилистые ряды оливковых насаждений. Под осуждающим взглядом отца, мальчик виновато кивал головой и пряча слезы, бормотал слова прощения.

Поездка затягивалась. Эльяшив с беспокойством взглянул на предвечернее небо:

— Слишком много нынче развелось разбойников, никого не щадят, а раз забрать у нас нечего, кроме проволочных мотков железа да пару "эвед кнаани", — он покосился на распластавшиеся тела "рабов-язычников", — то неизвестно, чем эта встреча может закончиться для нас, — заявил он Эльханану, — Ну, слава Всевышнему! Вон, уже Хадид показался, правь осла на постоялый двор, где ночевали в прошлый раз.

Уже ворочаясь на жёсткой подстилке, брошенной под навес и слыша в темноте жалобные стенания, Эльяшив с горечью рассуждал, что, возможно, совершил ошибку, приобретя по случаю живой товар, Ведь у него есть ремесло, хотя то, что он зарабатывает едва хватает на жизнь. С другой стороны, ещё имеется пол цемеда земли, но вот уже как год на нём пасутся лишь десяток коз с овцами.

Частые головные боли, возникшие два года назад после смерти жены, не позволяли трудиться Эльяшиву в полную силу, а рассчитывать на подрастающего сына пока не мог. Похоже, не случайно у него возникла мысль приобрести пару рабов, да и недорогая цена могла смутить любого. Конечно, это неплохой выход, но до будущего урожая надо ещё дожить, потом заплатить добавочный налог, - с грустью продолжал размышлять Эльяшив, - А на какие средства целый год кормить лишние рты, об этом я как-то и не подумал. О, Милосердный! Немного успокоившись, решил во всём положиться на Творца, ведь зачем-то надоумил Он купить этих горемык? Обхватив руками свёрнутую дорожную накидку, Эльяшив погрузился в сон.

Прошла целая неделя, прежде чем ангел смерти отвратил свой лик от язычников. Сказалась болезнь, дурная пища, да вдобавок затянувшееся расстройство желудков, едва не приведшее к печальному исходу. Всё это время сестра покойной жены Эльяшива, такая же вдова, возилась с ними. Более известная в качестве повитухи, она неплохо разбиралась и в целительных травах, спасая жизни многим беднякам. При этом Ноа славилась ещё одним "достоинством", которое в общем-то ей прощалось - свою безвозмездную помощь она с лихвой возмещала едкими замечаниями и колким языком. Впрочем, насколько они были безобидны можно судить хотя бы по тому мнению о рабах, которое Ноа не замедлила высказать при первой встрече сопровождавшей её шестнадцатилетней дочери:

— Ты только взгляни на это "сокровище" и они ещё живы?! Возьми хотя бы белобрысого заморыша, по нему давно плачет поминальная молитва, — словно не замечая стоящего рядом Эльяшива, воскликнула женщина, — В одном не сомневаюсь, парни не прогадали. Их хозяин за свои же деньги приобрёл себе сразу двух господ, на которых и будет теперь работать с утра до ночи. О Небеса! Виданное ли дело?!
— Ты лучше помоги поставить их на ноги, — не выдержал Эльяшив, — один Отец наш в небесах знает, что им пришлось вынести. По-твоему, я совершил глупость, соблазнившись низкой ценой, но я думаю иначе - ведь беднее не стану, как-нибудь прокормлю, зато набравшись сил, они помогут мне в хозяйстве. Думаю привести в порядок землю, что завещал мне Иуваль, да останется непорочным имя его.

Во дворе полыхал очаг. Дождавшись тёплой воды, женщины сноровисто разоблачили от одежд и обмыли страждущих, удаляя телесную грязь луковой золой, потом отёрли насухо шкурой ягнёнка. К этому времени в другом котелке закипела вода. Ноя сняла сосуд с пламени и бросила в бурлящую жидкость пару свёрнутых в трубочку кусочков "корицы благовонной", горсть нарубленных кореньев, затем сухих веточек вербены и стала ждать. В воздухе разлился терпкий аромат. В то время, как врачующий напиток охлаждался, они поочерёдно перевалили безучастных ко всему юношей на тростниковые подстилки. После этого смазали руки целебной мазью и принялись с усердием растирать их вялые, исхудавшие тела.

Антинония очнулся и не сразу сообразил где находится, хотя ясности ему это не прибавило. Вначале ощутил, как чьи-то руки сотрясают его тело. С трудом разлепил веки и тут же с ужасом их крепко зажмурил. Неведомое прежде чувство стыда овладело незадачливым гребцом, он вдруг осознал себя непозволительно обнажённым. Антинония успел лишь увидеть перед собой молодое незнакомое лицо. Светловолосая девушка сильными уверенными движениями растирала его тело с головы до ног! О боги! Впервые в жизни молодого ибера касались руки женщины. Подчас её шумное дыхание овевало Антинонию щёки, струилось по губам, достигая распахнутых ноздрей. Кажется, прошла целая жизнь, когда его плачущая мать также бурно дышала ему в лицо и молила сына не искать счастья там, где его быть не может.

Слабость вновь овладела невольником, он что-то пробормотал. Девушка на мгновение замерла, прислушиваясь к незнакомым звукам, затем потянулась рукой к чаше с водой, ибо смысл произнесённого каким-то образом дошёл до неё.

Измождённый вид юноши с ввалившимися щеками на смуглом, поросшем густой чёрной щетиной лице, не могли обмануть Рахел. Широкая грудная клетка, ещё неопавшие крепкие мышцы неподвижно лежащего человека говорили о многом и прежде всего, как подсказывал ей недолгий опыт, что не пройдёт и двух недель, он поправится, окрепнет, встанет на ноги. Шепча слова загово;ра, девушка массировала тело плавными круговыми движениями, как и учила её Ноя, стараясь равномерно распределять густую пахучую смесь по всей поверхности и при этом ни о чём постороннем не думать. Только устремлённость на необходимых действиях могла принести пользу и передать больному не менее важное - жизненную энергию знахаря. Ещё будучи маленькой девочкой, Рахел замечала какой вымученной возвращалась домой мать. Но на этот раз ей словно что-то мешало быть предельно внимательной, взгляд невольно задерживался, а движения замедлялись, чего делать было никак нельзя. Впервые в её жизни обнажённое, сильное тело молодого мужчины смущало и не давало направлять мысли в нужное русло.

Что-то почуяв, Ноя оторвалась от своего занятия, бросила взгляд на дочь. На мгновение запёкшиеся, со скорбной складкой в уголках, потрескавшиеся губы дрогнули, лицо осветила грустная улыбка. Грустная в прозрении от того, что в недалёком будущем её дочь уже не станет прислушиваться к советам матери, её маленькая Рахел выросла и теперь не нуждается в наставлениях.

Летело время, молодость брала своё. Оба больных поправлялись и даже обрели волчий аппетит, что сразу сказалось не столько на заготовленных впрок овощей и зерна, как на галдящей под навесом стайке живности. Следуя совету Нои, который заключался в усиленном кормлении "живой" пищей, в течении ближайших двух недель от домашней птицы остались воспоминания. А со следующей недели приободрившихся гребцов стала значительно чаще навещать уже вторая, старшая дочь вдовы, Хедва, которая и снесла им последние остатки их жалкого хозяйства. Она и намекнула хозяину дома, что не мешало бы внести более существенную лепту, на что тот с грустью усмехнулся. Все давно уже заметили явное неравнодушие великовозрастной черноволосой девицы к "белобрысому заморышу". Порой странно было видеть со стороны, как высокая ростом, крикливая Хевда буквально преображалась при виде худосочного низкорослого бельга. Точно заботливая курица-клохтунья, склонившись над ним, трогательно всовывала в рот очередной лакомый кусочек. Похоже, что и самому Максусу это нравилось. Круглый сирота, рано потерявший родителей, он по-своему был благодарен ей и всякий раз, когда позволяли силы, прикладывался лбом к подолу её полотняного садина. К тому времени Рахел и Антинония уже нашли общий язык, как в прямом так и в переносном смысле - чернявый ибер оказался превосходным учеником, с усердием впитывающим в себя каждое слово нового для него языка.

Однажды завершив работу в мастерской, Эльяшив с Эльхананом вышли во двор. Какое-то время хозяин с обречённым видом наблюдал картину кормления своих рабов, всякий раз вызывающую у него недоумение. В глубокой задумчивости стряхнул с фартука сор и тяжело вздохнув, проворчал:

— Эхе-хе… пойдём что ли, сынок, взглянем на наше "стадо", надеюсь, выберем подходящего овна, хотя что там выбирать из четырёх-то голов.

Прошёл месяц. По обыкновению, едва стемнело, Эльханан собрался было лечь спать, когда голос отца, сидящего во дворе дома, позвал его. Эльяшив ощущал некоторую неловкость, ему впервые предстояло поделиться с сыном мучившими его сомнениями, вместе с тем он твёрдо решил сделать это именно сегодня, не откладывая на неделю, когда Эльханану исполнится ровно тринадцать лет и один день. Как почти свершившийся взрослый человек, "сын заповеди" имеет полное право знать всё, т.к. время не терпит. Эльяшиву не давала покоя просьба покойного Иуваля о которой, слава Всевышнему, он вовремя вспомнил:

— Присядь сынок. Ты не забыл, что в ближайший шаббат во славу Господа ты совершишь восхождение к Торе, а я удостоюсь счастья произнести наконец: "Благословен Тот, который снял с меня ответственность за этого".

Эльяшив легонько всколыхнул непослушные вихры на голове Эльханана.

— Конечно, отец, ведь я так долго ждал этого! — лицо мальчика полыхнуло румянцем, — Я даже решил какой отрывок из Пророков стану читать в Послетории. А ещё, — он сглотнул слюну от волнения, — смогу теперь ставить своё имя на всех инструментах, которые изготовлю собственными руками, ты же сам хвалил мою работу. Да, я забыл тебе сказать, — Эльханан с трудом поумерил свой пыл, — Вчера, когда ты ушёл в дом собрания, к нам приходила богато одетая женщина и хотела встретиться с тобой, чтоб заказать греческую кифару. Не дождавшись, она решила через меня передать заказ. Я уже и черепаховый панцирь заготовил, теперь сам его обработаю, если не возражаешь.

— Что ж, неплохая весть, мы вовремя вернулись с хорошим материалом для струн. Полагаю, со своей частью работы ты теперь справишься и сможешь вполне заслуженно вырезать своё имя рядом с моим, — Эльяшив с любовью глянул на сына, — Но я позвал тебя вот ещё зачем, мне нужно посоветоваться с тобой по одному важному делу. Выслушай меня внимательно, а потом мы вместе обсудим, как быть дальше.

Необычная просьба отца насторожила мальчика, но вида он не подал. Рассказ занял не много времени, однако его вполне хватило, чтобы понять главное — отец ищет у него поддержки в своём непростом решении. Первое замешательство отступило и преодолев некоторое смущение, Эльханан решительно произнёс:
— Отец, я согласен с тобой, ты поступишь справедливо, ибо свято желание покойного. Если Иуваль хотел, чтобы землю, которую он завещал тебе, обрабатывали руки свободных людей, то так и поступи.

— О, я знал, ты поймёшь меня, сын мой! А знаешь, ни у моего отца, ни в семье твоей покойной матери не было рабов? Многим ли под силу содержать лишнюю обузу? Это могут позволить себе только богатые люди.

— Так зачем же ты их купил? У нас ведь и в самом деле едва хватает на себя. Вот если бы не отдавать плату сборщику налогов, — вздохнул он.

— Спроси чего-нибудь полегче, сынок, — Эльяшив, не в силах вынести его чистый, полный недоумения взгляд, отвёл глаза в сторону, — Пересилило желание немного разбогатеть и будь я поумнее, - чистосердечно признался он, — давно бы усвоил, что наши еврейские откупщики пошлин не дадут подняться простым людям, потому и совершил грех. Но сейчас меня беспокоит другое и ты знаешь о чём я. Мы и на время не можем впустить язычников в дом, прежде чем они не совершат обряд обрезания, не поклянутся в соблюдении субботы и остальных еврейских праздников. Иначе даже об их участии в пасхальном жертвоприношении не может быть и речи.

— В таком разе отпусти их, отец, сегодня же разломай проклятый луах [табличка]! — воскликнул Эльханан, — Может, тогда они сами согласятся принять наши Законы?

Эльяшив с сомнением покачал головой:

— Что луах? Он даёт лишь право на владение. Но это не освободит их перед нашим законом, рабы-ханаанеи остаются рабами без сроку, вот в чём загвоздка… — в задумчивости добавил он.

— Но отец, это же несправедливо! Разве ты забыл, что Господь всем живущим на земле даёт право выбора? Кто как не мы каждый год повторяем в Праздник опресноков:

"Пришельца не притесняй и не угнетай его, ибо вы сами были пришельцами в земле Египетской" — горячо, на одном дыхании выпалил Эльханан.

— О Творец! Слышала бы моя Шуламит, как бы возрадовалась её душа! - Эльяшив вытер ладонью набежавшую слезу, — Поверь отцу, сынок, ведь я всё это делаю ради тебя, хотя греха своего не умаляю. Знаешь, что я надумал, — протянув руку, он крепко прижал Эльханана к себе, — мне следует посоветоваться с кем-нибудь из храмовых жрецов, а пока пусть всё идёт своим чередом.

Мальчик облегчённо вздохнул, глаза его вновь жизнерадостно заблестели и он спросил с плохо скрываемым лукавством:

— А ты не боишься, что им не понравится у нас? Сбегут и умрут с бескормицы в дороге? К тому же пропадут все деньги, которые ты заплатил за них.

Эльяшив улыбнулся:

— На всё воля Всевышнего, да и потеря небольшая. Нет, Эльханан, — уже с серьёзным выражением на лице добавил он, — по крайней мере, в Эрец-Исраэль им не суждено умереть с несытости. Безусловно, по закону Торы беглых рабов мне не вернут и первый же пожелавший еврей предоставит им убежище. Ну всё, пойдём спать, сынок, поздно уже, забыл, завтра с утра приедут за заказом?

                * * *

"…Возьмите себе ветви красивых дерев, ветви пальмовые и ветви дерев широколиственных и верб речных, и веселитесь перед Господом Богом вашим семь дней" (Вайикра 23:40)

Максус выбрал с небольшого столика, стоящего у опоры, подходящий по длине лулав и приложил эту нераскрывшуюся пальмовую ветвь к свежему побегу речной вербы. Затем приступил к наиболее важному делу - к выбору подходящего плода этрогового дерева, который не должен быть слишком большим, сухим и тёмным, а также надтреснутым или щербатым и главное, его головка должна быть сохранена. Иначе, как узнаешь о его пригодности? Он извлёк приглянувшийся ему желтоватый "плод красивого дерева" в форме слегка вытянутого крупного размера яйца с мягким заострённым концом, где сохранённый питтам отличался наибольшей свежестью. Плод выделяла лёгкая кривоватость, а его бугристая, любезная сердцу кожура гляделась порождением рук Того, Кем "был создан мир".

Антинония вытянул из благоухающей охапки мирта одну из веточек с заострёнными блестящими листочкам и протянул другу. Это было последнее, что включала в себя каждая заготовленная ими связка из "четырёх видов" растений, ибо в день веселья мужчине предписывается держать в руках "арба‘а миним".
Взгляды их устремились к выходу, туда откуда каждое утро восходит солнце. Оно взойдёт и завтра, и тогда вместе с жёнами и детьми они вновь усладят свой взор и душу чарующим видом Храмовой горы, коснуться священных стен Дома Яхве и воздадут хвалу Предвечному за доставленную им радость. Два праздничных "жезла" плавно взмахнулись и низкие звуки мужских голосов заполнили сукку ;:

— "Когда уберешь с гумна твоего и из точила твоего; и веселись в праздник твой ты и сын твой, и дочь твоя, и раб твой… и левит, и пришелец, и сирота, и вдова, которые в жилищах твоих…"

                * * *

2000 – 2012 гг.