Как я родился

       
           УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, Я СТАРАЮСЬ ОТФОРМАТИРОВАТЬ ТЕКСТ ДЛЯ УДОБНОГО
             ЧТЕНИЯ.
           ЕСЛИ СЕГОДНЯ НЕ ЗАКОНЧУ, ТО ПРОДОЛЖУ ЗАВТРА. Я ОЧЕНЬ ЩЕПЕТИЛЕН К
             ПОДАЧЕ МАТЕРИАЛА. КОГДА ПОЛНОСТЬЮ ЗАКОНЧУ, ТО ЭТОГО ПРЕДЛОЖЕНИЯ НЕ БУДЕТ!
   
                ФОТО:ЛЕВАЯ ПОЛОВИНКА,- МАМА,Я,ОТЕЦ.
                ПРАВАЯ ПОЛОВИНКА: в СЕРЕДИНЕ БАБУШКА АЙКАНУШ
                (ПРО НЁЁ ЕСТЬ РАССКАЗ, ССЫЛКУ ПРИВЕДУ),
                СНОХА ТАНЯ, С СЫНОМ РАФАЭЛЕМ, МАМА, МАРИЯ И Я)               

                К СТОЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ОТЦА
                (24 апреля1903г.–18.02.1981г.),
                ПАМЯТИ МОИХ РОДИТЕЛЕЙ.
                набрано на компьютере
                вечно благодарным сыном
                с 07-04-2003 по 24-05-2003

 
                РАССКАЗ ОТЦА КАК Я РОДИЛСЯ

                Рассказ
                посвящается в честь исполнения 1 года и 3 мес.
                со дня рождения первого любимого сына Валерия.

                Описание С 1941 г., 26 мая по 1942г 26 августа Сумгаит.

       Май месяц 1941 г.

    Теплые майские солнечные лучи широко раскидывались по всему горизонту, оживлялись улицы         
    Тбилиси, они украшались зеленью, а в садах покрывались сплошным розовым и белым цветом
    фруктовых деревьев.

    Весна вступила в полное своё развитие, она вносит в нас бодрое и радостное настроение.
    Луч проник и в наше жилье, где мы живём, он привнёс нам оживление нашего организма цветущей
    радостной весной.

    Много лет мы прожили вместе с Маней в Тбилиси, начиная с 1928 г. и мы не имели своего
    уголка;
    жили у её матери в маленькой комнатке в полуподвальном помещении площадью 14 кв. метр.

    Раньше дом принадлежал частному хозяину, а место где находится наше жильё,
               был раньше склад, это по улице Ниношвили – 58.

    И только после всей долгой мечты нам удалось в 1938 г. в сентябре месяце
    найти уголок на Авлабаре по Цинандальской ул. № 26 в одном частном доме.

    Этот уголок представлял из себя подвальное помещение площадью 3х2,8 метра,
    высота 2,2 метра. Этот уголок хозяева использовали раньше под любую надобность
    и под хлев для скотины и когда надо сдавали под жильё.
 
    Каменный пол, удушливый запах который раньше в нём был, мы его уменьшили тем,
    что произвели гажевую побелку. За этот неподготовленный угол для жилья с нас
    домохозяйка взяла отступные 1350 рублей.

    Мы с Маней были рады на первое время, что теперь хоть нашли уединённый уголок:
    плохой, хороший, всё-таки найденное жилье, и мы освободили квартиру Майрика
   (с армянского языка, Матушки) , которую притесняли ровно десять лет.

    Сын её вырос и должен был жениться и мы очень мешали бы жить друг другу в этой
    маленькой комнатке 2-м семьям.

    Мы с трудом разместились в этом скромном уголке, всей свободной площади было
    1 кв. метр для прохода и стоянки, жили, конечно, как говорят в тесноте,
    но не в обиде.

    Так жили до 1942 г. 9 июля, пока получили более свободную площадь
    по Мухранской улице № 4.

    Постоянным и близким гостем среди родственников была Майрик – мать Мани,
    моих родственников в Тбилиси нет, они живут в Ртищево, Саратовского края
    и за всё время наведывал нас отец и мать в 1937 г.
    на первой квартире по улице Ниношвили.

    Майрик – эта наша мама, она является лучшей заботливой семьи,
    она душой и сердцем радовалась нашей жизни. Когда она подходила к подвалу,
    то первым долгом нагибалась к окну и пристально всматривалась через сетку,
    чтобы рассмотреть – находимся мы дома или нет. И увидев её образ,
    мы радостно загораемся, когда она приходит к нам.

    И мы иногда не даём ей нас рассмотреть, радостно в ответ кричим: иди! иди!
    Майрик мы здесь; у неё вырисовывается на лице самодовольствие, улыбка радости,
    она чуть присядет на корточки и радостно поглядывает, убедившись, что мы здесь
    и её зовём, она с улыбкой встаёт, отходит от окна и идёт по направлению к нам
    в квартиру. Здравствуй ахтчи (дочка, девка) , здравствуй атха (парень, пацан),
    радостно произносит к нашему вниманию.

    ( Комментарий мой: мне было несколько месяцев, но вот этот сюжет, я помню воочию.
    и не потому, читал рассказ позже. А отец этот рассказ написал в блокноте во время
    службы в воинской часть, перед сном. Шла война и он хотел оставить на память все
    свои чувства и весь наш быт. )

    Мы любили и любим нашу Майрик, мы её не обижали, она для нас была единственной
    матерью и мы в ней чувствовали то всё материнское, что присуще для лучшей матери,
    которая отдаёт любовь и ласку своим детям, а это самое ценное и дорогое детям,
    получающие теплоту от бьющегося сердца материнской любви, которая согревает
    теплотой своего материнского сердца своих детей.

            Скромная жизнь нашей родной семьи протекала день за днём.
    Как приятно, что настали долгожданные майские дни 1941 г. они были для нас с Маней и
    Майриком радостными и преисполнены великими моментами, которые должны были внести
    в нашу семейную жизнь новую волну радостного настроения и прилив крови.

    Они всколыхнули нашу жизнь неугасимой радостью новой жизни наших молодых лет.
    Сердце наше наполнялось ещё радостней и полней с каждым днём, но по мере
    приближения дня рождения нашего любимого первенца.

    Трудно описать то волнение, какое переживали мы с Маней, точно ожидаем чувство
    какого-то нового возрождения.

    Наконец  уже близок тот день и тот час, когда мы увидим нашу радость своими глазами.
    Много раз иногда Майрик задавала нам обоим вопрос,
    кого вы пожелали бы иметь –  мальчика или девочку,
    мы оба не задумавшись отвечали, что для нас всё равно, у нас нет различия,
    кто бы не народился мальчик или девочка, мы всё равно будем безгранично рады нашему
    первенцу, которого ожидаем с 1928 г.

    Для нас важно, чтоб он народился, был живым, здоровым и рос бы на радость и счастье
    нашей семейной жизни.

    Маня переходя от чувств своего нетерпения изредка говорила:
    да хотя бы всё благополучно обошлось бы с родами.

    Всякие бывают роды говорю я, иногда с кем как бывает, у некоторых проходят облегчённо,
    у других проходят тяжёлые роды и бывают что кончаются в редком своём случае тяжёлыми
    последствиями, вот этого последнего случая Маня и боялась и часто задумывалась,
    что и как с ней будет, если роды окажутся тяжёлыми, тем более она рожает впервые.

    Я знакомил Маню с научной литературой и художественными снимками рождаемости детей,
    она видела множество примеров из руководства для акушерки, какие разнообразные
    бывают роды и как это всё трудно приходится болезненно переносить, особенно впервые
    роженицам.

    Женская консультация взяла на учёт Маню, они осматривали Маню через некоторое время
    её состояние беременности и каждый раз заявляли о нормальном положении развитии родов.

    Наступили решительные дни, Маня начала жаловаться на появившиеся боли,
    это служит началом схваток и колик в животе и они дали знать о себе,
    что развитие родов бурно развивается и к этому важному моменту нужно
    всегда быть готовым, чтоб оказать необходимую помощь и сопроводить
    в больницу роженицу.

    Критический момент настал утром 25 мая в 9 часов утра, Маня плохо стала чувствовать
    себя и мы с Майриком приготовили её идти в больницу.
    Через несколько минут мы уже вышли из квартиры и повели Маню в больницу, дорогой шли
    осторожно вели её под руки, больница была рядом в 100 шагах.

    В приёмной приняли её без какой либо задержки, пока её осмотрели в палате место уже
    для неё приготовили и нам не пришлось больше её видеть и врачебный персонал к нам не
    выходил, не считал нужным в это время разговаривать поскольку меры были приняты к её
    приёму для родов.

    Постояв в коридоре несколько минут мы с Майриком вышли в сад, посидели на скамейке,
    потужили о том, как ей придётся бедняжке переживать и чем это может быть закончится и
    как на неё отразится вся эта боль к которой она не привыкла переносить и особенно это
    при родах.

   Через некоторые минуты мы уже вышли из больницы, Майрик направилась домой, чтоб
   произвести уборку комнаты, а я направился по делам службы...

   На другой день рано утром Майрик дала взятку сторожу 3 рубля, он её пропустил в
   больничный двор и она направилась туда, где её родная дочь находится,
   она с нетерпением расспрашивала как  здоровье моей Манечки, любимой её единственной
   дочери, которая впервые находится в родильном доме.

   Ей было и радостно и одновременно печально, что здесь решается судьба человека, её
   милой дочери, которая впервые рожает.

   Расспросив подробно о состоянии Мани, она сообщила потом мне, что состояние Мани очень
   тяжёлое, всю ночь 25 –  на 26 мая шли ужасные боли и не знаю выдержит она или нет;
   с 3х  часов общий приёмный час, я сказал Майрику, что сегодня я буду обязательно на
   свидание присутствовать и для кушания направился купить легкую пищу – торт и сдобные
   печенья.

   Я пришёл в назначенное время в больницу, это было 26 мая.
   На скамейке в саду я встретил сидящих Майрика и Розу. (Роза,- сестра бабушки).
   Они  обои были в возбуждённом состоянии, у Майрика глаза оказались красными и
   заплаканными и голос её был печален, они пояснили мне, что через окно доносится голос
   страдания любимой её дочери Манечки, что мать не в силах относиться спокойно и
   равнодушно, когда слышит голос – боли и тяжёлого страдания своей дочери – этот стон.

   Он заставил сердце родной матери крепко забиться и чем сильнее вырывается голос –
   страдание дочери, тем мучительнее становится и для её любимой матери; она готова всегда
   разделить страдания своей дочери вместе с собой, для своей любимой Манечки.

   Успокоившись немного они мне сказали, что сейчас нужно не замедлить: вызвать профессора;
   он находится здесь где-то, в каком то корпусе, чтобы он присутствовал и оказал срочную
   помощь ей. Положение действительно было серьёзное, я немедленно направился к дежурному
   врачу, сообщил, что нужно принять срочные меры, больной становится с каждой минутой всё
   хуже и хуже.

   Дежурный врач отвечает, что за главным врачом послали, его разыскивают и он сейчас придёт.
   Получив такой ответ продолжаем ожидать профессора. Но события развиваются очень быстро.

   Через окно доносится всё громче и громче тяжёлые стоны больной. Майрик с заплаканными
   глазами стояла у окна и продолжала рыдать на разрыв как малый ребёнок.
   Роза тоже была печалена с заплаканными глазами, на неё больше действовала плач-рыдание
   Майрика.

   Сильный  возбуждённый крик плача Майрика тоже действовал на меня и всячески старался 
   успокоить, но она была неумолима, она продолжала ходить и размахивать руками с возгласом,
   берётся за голову, смотрит вверх, клянётся и с ужасом кричит – моя Манечка, моя Манечка,
   привлекая невольно к себе внимание присутствующих посетителей больницы, которые находились
   не далеко от нас.

   Этого я не ожидал, это была точно трагическая картина, построенная по особому сюжету
   случайности, что плач дочери доносился из окна, но плач за окном снаружи был ещё сильнее,
   по мере увеличения доносившегося стона больной. Я тоже вёл себя возбуждённо, слыша стоны
   Мани, я старался через окно рассмотреть что-либо, но мне не удавалось, окна были первого
   этажа высокими.

  Можно было конечно подняться на окно по партизанский и посмотреть, что происходит внутри
  палаты и что делают врачи возле неё. Но потом, как я выяснил, что медицинский персонал
  наблюдает за происходящим процессом развития родов, заставляя роженицу тужится,
  подготовляясь к решительному моменту открытия родов.

  И так, несмотря на моё любопытство проникнуть в какое либо место окна и рассмотреть мне так
  и не удалось что  происходит в палате.
 
  Майрик сильно была взволнована и до крайности расстроена, её руки дрожали, пальцы
  находились в состоянии постоянного движения, она не могла долго прийти в себя – в
  нормальное состояние, даже после того как в окне палаты показалась полная сестра, которая
  принимала участие при операциях, она громко прокричала через окно извещение, что родился
  мальчик, всё обошлось благополучно.

  Голос сестры привлёк внимание нас всех, на секунду Майрик притихла от плача рыдания, она
  старалась расслышать повнимательнее голос сестры и плачевным голосом говорит – мальчик!
  мальчик!

  Стараясь, как точно получить подтверждение сестры, а сестра ещё охотнее отвечает – мальчик!
  мальчик!

  От этого неожиданного извещения мы были все опьянены радостью возбуждённых наших чувств,
  но от сильного расстройства пережитого недавнего момента Майрик не сразу перестала плакать.

  У неё плач рыдания сменился жалобной речью, она старалась себя утешить, но не получалось...
  Напряжённые нервы не пришли ещё в своё нормальное состояние; она шлёт дочери материнские
  свои ласки стараясь быстрей забыться от своего страдания и заговорить радостней и
  внимательнее. Слёзы продолжали ещё течь по её уставшим щекам из заплаканных глаз, но текли
  они меньше и не охотнее.

  Улыбка на лице ещё была бледна и по мере дальнейшего разговора и её утешения она возрастала
  сиять в её глазах и на лице. И чувство настраивалось всё бодрее и наслаждённое.
  Сердце стало больше приливать крови в её жилах и её бледный измученный цвет лица стал
  медленно сменяться на розовую окраску.

  Роза тоже стала радостней и спокойнее выглядеть.
  Я был в своей душе рад, когда услышал извещение, что наконец-то великое мучение окончилось
  и Маня разрешилась в этих родах и голос громкий прозвучал через закрытое окно что родился
  мальчик.

  Ах, какая-то великая тяжесть, что-то точно находилась в горле и она не давала свободного
  дыхания, наконец-то прошла, пронеслась эта тяжесть. Я почувствовал радостное дыхание,
  сердце бьётся от волнения.

  Десяток с лишним лет я ожидал эту радость, она мне не показывалась, она наконец-то эта
  мечта восторжествовала, она даёт теперь возможность залечить те раны которые были открыты и
  больны в течение долгого времени. Теперь есть полная уверенность, что пришла сильная воля,
  которая окрылила нас на радостную и счастливую жизнь в нашей семье.

  Мы присели на скамейку от великой радости, теперь свободно можно было размышлять, но мы не
  знали что говорить друг-другу, здесь и поздравление ко мне и утешение в успокоение к
  Майрику , чтобы она не волновалась бы больше и скорее забыла бы своё страдание, которое
  временно ей принесла огорчение, а теперь уже все миновали, сейчас надо радоваться.

  От неё, от Мани, только не слышно теперь ничего, она бедняга от ужасной боли и мучений не
  может придти в нормальное настроение, но голос всех их известил – мальчик, мальчик родился,
  какая тяжесть страданий не была, он дойдёт до сознания и возвестит её, что родился у тебя
  мальчик; она болезненно это возможно воспринимала, но она запечатлела, что родился сын
  и он ей принёс гордость и славу, которая пронесётся сквозь все преграды, которые отделяли
  далёкую радость многие годы.

  У всех одно направление мыслей. Что родился сын – мальчик.
  Ах, какое счастье быть отцом и матерью этой крошечной народившейся жизни,
  нашей славной радостной – малютки.

  Это новое существо известило природу, оно внесёт в нашу семью новую радостную заботу, оно
  оживит наши нервы и даст нам новое стремление к жизни, полнее и увереннее жить и питать
  родительскую любовь к нашей счастливой радостной малютки.

  Спустя некоторое время вышла та сестра, которая сообщала радостную нам весть, она быстро
  шла и направлялась к нам, чтобы сообщить ещё полнее и подробнее;
  она тоже радуется вместе с нами, она тоже переживала за страдание Манечки, её улыбка теперь
  озарилась, вместе с ней улыбались и мы.

  Всё прошло благополучно,– заявила сестра,– родился здоровый мальчик –3,5 кило, а Мане
  сейчас приступили сшивать швы и переведут с операционной в свою палату.

  Кто мог бы подумать, что мы будем так счастливы и радостны за судьбу нашей Мани и малютки.
  Майрик не удержалась от радости и дала подарок на чай 20 руб. за труды, что ухаживала во
  время самого ответственного момента и особенно за то извещение, которое внесло в нас
  радость, вселило нам дух и влило в нас живое бодрое настроение.

  Поблагодарив взаимно, мы сестру, а она нас, она быстро уходила и только напутственно
  сказали ей передай привет Мани и поздравляем её с сыном.

  Роды были не так сложны, но они затягивались по времени, потому что роженица рожает
  впервые, её мускулы не так развиты, чтобы производить усилия, она с большим трудом тужится,
  плод выходил головкой вперёд, роды шли нормальные, но среди врачебного персонала создалось
  беспокойство, что плод застрял и не выходит;

  медицинский персонал производил частое вслушивания жизни плода и биение пульса давал
  профессору знать о жизни плода. Положение было серьёзное, оно складывалось с напряжённым
  вниманием медицинского персонала, здесь была дорога не только минута, но и секунда;
  время идёт, плод может  быть не выдержит такого удушья в каком он находится, он задохнётся
  без кислорода, так как место плода несколько минут уже освободилось от плода и он должен
  немедленно получить кислород из природы теперь, но мускулы матки не в силах были выбросить
  плод наружу;

  плод находится в стиснутом положении, частые потуги роженицы ни к чему не приводило – они
  были слабы и плод находился под угрозой жизни.

  Профессор напрягает в последний момент к спасению плода и вытаскивает специальным
  инструментом за головку плода и одновременно заставляют роженицу напрячь последние усилия,
  надо тужится, она напрягает всё своё усилие и эти совместные действия оказали завершающий
  момент.

  Младенец вышел на природу и сразу же закричал.
  Роженица, находясь в полном бессилии, потерявшая всякую надежду выполнить указание врачей –
  производить какие либо движения, которые в данном случае они необходимы, были нужны, без
  них нет активных действий открытия родов, теперь когда эта операция окончилась, она
  почувствовала после рождения прилив новой крови по нервам, чувствовалось в ней новое
  пробуждение к жизни, после долгих страданий;

  теперь кончилось её великое мучение находящееся во власти боли, в ней закипела теперь
  радость, она теперь готова снова пережить эти ужасные боли за жизнь своего малютки.

  Она своими глазами его увидела, что родился мальчик, её сын, она всем своим чувством
  помышляла о том, чтоб он остался живым, и она теперь его видит и теперь может постепенно
  забывать свои тяжёлые переживания той боли, которые были принесены в эти критические
  моменты.

  Все временно пережитые напряжённые минуты остались позади. Теперь идёт новое размышление.
  Сохранить за ним лучший уход, окружить его ласками и согреть материнской теплотой бьющегося
  сердца, дать шире и полней росту его жизни.

  Опьянённые этой радостью, мы ещё продолжали долго сидеть на скамейке и разговаривать
  втроём, это место на котором мы сидели сделалось прекрасным и мы себя чувствовали во власти
  наслаждения радостной беседы. Мы утопали в наших мыслях от радостных чувств, которые
  овладевали нами.

Итак ровно в 19 часов 15 минут 26 мая 1941 г. в нас вдохнуло новая жизнь, которая обновила в нас кровь, она сделала ещё больше прилив сил и мы выходили из больничного сада, почувствовали себя крепче и сильнее, это нам принесло большую не описанную радость, она овеется среди близких и знакомых и зажжёт постоянный огонь в родительском сердце, который будет светить всю свою жизнь путь нашей славной дорогой малютки.
На другой день Майрик рано ушла наведать Маню и малютку, она рассказала мне потом, что лежит и чувствует себя слабой и больной после операции.
Я купил торт и печенье и в этот же день в приёмные часы пошли все втроём для передачи Мани, хотя всех не пропускали, но по очереди прошли во двор. Передачу приняли, но она сама нам в окно не показывалась. Через некоторое время Сестра принесла малютку и показала нам в окно, как мы были все рады, улыбаясь мы впервые увидели нашу радость. Он имел розоватое тельце, на головке волоски блестящие и от яркого света солнечных лучей он быстро принял вид – полузакрытое положение глаз и в течение 10 секунд мы успели схватить его крошечные черты лица; они были милы и приветны и дороги нашему сердцу.
Но он был слаб воспроизводить какие либо движения ручонками, посмотрев, мы получили моральное наслаждение, сестра мигом взяла малютку и отдала матери кормить.
На третий и на 4 день мы ходили все трое, посещали; на 5 день мне разрешили зайти в палату и посмотреть жену и малютку.
Маня лежала в постели и рядом с ней находился малютка. Он крепко спал, я получил полное удовольствие насмотреться на малютку и тело его было ещё молоденькое, нежное как пушинка, на спинке ворсинки блестящие чуть заметно, на головке – серебристые волосики. Маня нежно его держала и не спускала с него глаз. Всматриваясь в него, разглядывая его черты, она смотрит за его каждым дыханием; он спокойно так дышал, что Маня глубоко всматривалась в него и не доверялась себе, что действительно он дышит так спокойно.
У мани был недовольный вид, она пояснила мне, что расстроена была из-за того, что ребёнка принесли открытым и мокрого, что сиделки не смотрят за новорождёнными, они мараются, тело их преет и грязными их приносят. Маня сказала, что во время обхода жаловалась врачу на это безобразие – возмутительный факт.
Я Мане порекомендовал распекать их всех постоянно, доноси Главному врачу больницы, их это потом вразумит и они научаться ухаживать за малютками.
Маня объяснила положение. Что малютка ей попортил сосок, наделав на него раны и кормит пока что одной грудью, а из другой груди берут молоко с помощью выдавливания и ложечкой дают пить ребёнку. Я посмотрел, действительно сосок был больной и изранен как следует. Ввиду не развитых сосков, ребёнка было трудно кормить, ей порекомендовали делать массаж соски, чтобы немного они вытянулись, чтобы малютка мог их держать губами.
Поговорив обо всём и вдоволь насмотревшись на спящего нашего малютка, я распростился с Маней и малюткой, пожелал им до скорого выздоровления, и я вышел. На прощание сказал: не нервничай, держи себя спокойно.



Июнь месяц 1941 г.

Счастливые дни шли один за другим, креп наш малыш, мать тоже стала поправлятся в больнице. Мы с Майриком уже стали приготовляться к встречи наших родных счастливых дорогих гостей, пошла одна, а вернутся двое – какое счастье, наша семья уже стала не из двух человек, а уже из трёх человек и среди нас троих самый большой человек будет он, его будущим слушать, к нему будет всё внимание и он может быть спокоен за нашу заботу к нему.
Настал день когда Маня вместе с малюткой должна придти и ей мы должны понести одежду обоим им. Майрику надо отдать справедливость, она с душой и сердцем работала по хозяйству, стирала, наводила порядок в нашем уголке, в общем чувствовалось по её энергичности и внимании, что она действительно делает широкую встречу в более приятной обстановке. Хотя это нам и не удалось встретить в более ещё лучшей обстановке, так как малоразмерный подвал с кирпичным полом и сыроватым запахом не украшал внешность и не привлекал к себе, но всё же, что имели, оно являлось пока что единственным для встречи нашего крупного семейства. Но скрипя зубами и с болью сердца я был бессилен в этот момент вырвать на силой какой либо уютный уголок для меня и моей семьи у этих проклятых зазнавшихся людишек зарвавшихся на своей работе, почуяв себя вечным идиотом они сгноили мою семью в тяжёлом кошмарном жилищном условии с 1928 г. Я не знал  и моя семья не знает как выйти из такого тяжелого положения, чтобы не быть жертвою этого кошмарного жилья – 50% я и моя семья потеряли здоровье только в ТБИЛИСИ.
Та отвратительная картина издевательства, которая проводилась руководителями Тбилисского комитета партии и заведующим жилищного управления – Ишхановым, Черкезия, Тодрия, – этот гнев в моей душе – лег в моё сознание на всю жизнь. Это не год и не три, это с 1928 г. чаша гнева переливалась через край и нервы всегда были мои перенапряженные, глядя на кошмарное жилищное условие.
Я часто впадал в ярость борьбы в своих внутренних чувств и оставался каждый раз на деле бессильным что либо предпринять против этих негодяев.
Какое волнение сотрясало мою душу, оно сказалось на мне и на моём характере в семейной обстановке, а также порывы частых возмущений превратились в постоянство среди моей семьи – в возбуждённое состояние.
Временно забываясь в своей обстановке, я считал, что и здесь в этом подвальном помещении будет рости наш малютка, мы огородим всем своим родительским вниманием и мать своими тёплыми чувствами материнского сердца приобщит малютку к дальнейшей его жизни.
Майрик приготовила всё для сбора их обоих и мы направились в родильный дом принимать их к себе.
Маня приготовилась сама и приготовила малютку в чистом виде его нести домой; Майрик сшила на время встречи детское одеяло с шёлковым наружным покрытием и мы торжественно направились домой. Дома их ожидал обед и постель, убранная комната; и так зайдя в квартиру мы радостно сели, отдохнули, отобедали и наши беседы текли как в море вода, теперь наш уголок обогатился ещё одним человеком родившемся вновь.
Крепким уродился малютка, он рос не по дням, а по часам; это заметно по его изменениям в росте и в весе. Среднее увеличение в весе за неделю составлял не менее как полкилограмма.
Хорошее жирное материнское молоко оказалось у Мани на редкость среди женщин. Ребёнок быстро поправлялся изменяя свой внешний вид, делаясь всё полнее и полнее, ещё лучше стали вырисовываться черты его лица, они делались с каждым днём всё красивее и милее; приятное личко и телосложение привлекал внимание не только соседей и каждого проходившего постороннего человека.
Кто только успеет взглянуть на него как мигом останавливался делая радостный вид и говорит: – а, какой чудный у вас ребёнок… И так Мане не давали иногда покоя с разными вопросами по ребёнку, вот он и почему не похож на мать и так далее и прочее.
Маня и Майрик, ещё когда малютка не родился, они задавали мне вопрос, если народиться мальчик, то какое ему имя назовёшь; я всегда отвечал отрицательно, что заранее сказать не могу какое ему установим имя, но если только народиться, то уж выберем имя будьте уверены. И так этот вопрос остался не решённым и открытым, потому что я не надеялся на наш успех жизни, чтоб народился мальчик и с этими мыслями был очень спокоен, по прежнему не брался за приготовление имени, я даже не стал приобретать детское бельё, хотя Маня с Майриком голову ломают, беспокоятся, нервничают, что для ребёнка я ничего не стараюсь купить – приданное детское. Я отвечал, – пусть только народится и как  всё для него будет как по щучьему велению, для него чего, чего, а уж всегда купим и время лишь бы подходило к моменту его рождения. Маня меня называла «беззаботным»,– ни о чём не хочет думать, ребёночек будет голый, не в чем будет завернуть,–  и я считал это всё ещё далёким вопросом.
Но вот он теперь и встал этот вопрос во всей своей полноте перед нами в более актуальной форме. Требовалось зарегистрировать малютку, его рождение в райсовете, уже две недели он имеет своей жизни, но не числиться на учёте.
Маня и Майрик рекомендовали массу разных имён, но все они были мне не по душе, вот привязалась Майрик к одному имени Рафик и баста, а этих Рафиков-имён столько , особенно у немцем и греков и армян; это излюбленное для кого-то имя и в общем этих имён столько,–Рафиков, хоть на собаках вешай, так я и отказался.
Но я ищу такое имя, чтобы оно было новым и чтобы действительно связывалось б имя с достоинством человека и соответствовало бы с характером внешности человека…
Такое имя я предложил – Валерий.
Имя одного знатного всему Советскому Союзу и за границей, любимца нашей страны, знаменитого лётчика нашей эпохи героя Советского Союза Валерия Павловича Чкалова.
Я дал имя в честь человека, который вошёл в историю как победитель мировых лётных рекордов на наших славных отечественных самолётах, на которых он овеял непобедимую славу, и он пронёс по всему миру как сталинский сокол.
Вот этот-то нам ценнее и дорогое любимое имя – Валерий Чкалова я и позаимствовал и внёс своё предложение на совещании нашей семьи и мы все были прекрасно довольны этим именем.
Когда вырастит наш сын Валерий и станет большим и осознает всё, мы ему скажем тогда, что имя тебе выбирали долго, несколько дней и наконец выбрали такое, что ты должен носить это имя с честью, не роняя своего достоинства, а неси высоко, гордо, смело, с великим патриотическим духом на будущую тебе славу, такую, каким был Валерий Чкалов.
С таким именем я пошёл регистрировать нашего любимого сына малютку, он родился в тот майский месяц, когда цветы на деревьях цвели пышно и привлекали своим прекрасным видом. Итак я зарегистрировал свою малютку и мне дали метрику которую я не доверил никому написать, я лично сам написал своей рукой ясно и разборчиво, что сын Валерий родился 26 мая 1941 г. и принёс этот бледно зелёный документ и показал мани, она долго в него смотрела и не могла насмотрется и мы свернули в один раз и аккуратно положили в большую книгу, где у нас хранятся все важные документы.
Итак путёвка в жизнь на нашу малютку получили, теперь самое трудное остаётся впереди,– это воспитать его в духе коммунистическом, сделать из него патриота нашей любимой Родины, чтобы он был предан ей и во славу её жил, креп и мужал и радовался октябрьским завоеванием рабочего класса Советского Союза и когда это потребуется – стать на защиту нашей славной Родины, как и твой отец сейчас стоит на защите Родины, – таков наш девиз.
Настали тревожные июньские дни, гроза второй мировой войны, которая идёт уже третий год в Европе, развивалась, она втянула почти все страны мира, она втянула невольно  и нашу Страну Советов, день 22 июня 1941 г. вошёл в историю всего человечества, а особенно советского народа, как день вероломного нападения германского империализма на нашу страну.
Это  грозное событие развивалось с неимоверной силой. Большая угроза нависла над нашей славной родиной, враг захватывает наши территории. Война прервала свободную мирную жизнь трудящихся, страна отныне стала переходить от мирного положения на военное положение и превращаться в военный лагерь. По всей стране происходит мобилизация всего мужского  пола в Тбилиси; можно видеть везде всегда, со всех районов идёт молодёжь призывного возраста к  своим райвоенкоматам, а от военкомата прямо в формируемые части направляли по назначению.
Эта молодёжь идущая на войну, они идут на зов партии и правительства, прогремевший в набат, – и все как один, на зов Великого Вождя трудящихся всего мира – Великого Сталина.
Рабочий класс берётся за оружие, чтобы нанести окончательное поражение немецкой фашистской гадине, ввергнувший всё человечество мира в войну. Германская грабительская армия найдёт себе могилу на просторах русской земли; Красная Армия уничтожит сумасбродную идею непобедимости немецких войск, она докажет на деле, как доказывала и раньше в годы гражданской войны, что немцев можно бить и ещё как…
В эти первые дни войны, наш малютка рос и с каждым днём креп и мужал, его внешность уже стала не та, что была вначале. Ему исполнилось ровно месяц, он стал выглядывать гораздо лучше и красивее; стал вырисовываться образ его молодого кудрявого личика с умными глазами, красивым прямым носиком с чудными длинными ресницами черного цвета и роскошным как бантик ротиком.
Всякий раз как только Маня берёт сына на руки, то она первым долгом ищет в чертах лица, в них, что то родное, чтобы было схоже с натурой родителей, или хотя бы, что либо далёкое походило, похожим с чем либо на своих родителей, и каждый раз её радостные взоры чувствовали в руках, что она держит не описанную ценность и крепко прижимая к своей груди, находя в нём новое и новое изменение, всё лучше и полнее вырисовываются черты , схожие в нём своих родителей.
Майрик особенно любопытна, всматривается через очки, готова рассмотреть через  них не только внешние черты лица, в которых она не насмотрится, но и готова ещё глубже проникнуть в глубину их, чтобы рассмотреть и запечатлеть раз и навсегда. Но  этого она не смогла добиться, она каждый раз беря в руки сына не нарадуется его приятным радостным видом, она уловила его вид как неописанной художественной картины. Мой Валерик! Мой Валерик!
– Что это неописанная картина?
Часто разговаривая сама с собой – а глаза, точь в точь как у отца – голубые, и глазками смотрит хитро улыбаясь, а глазки строит так удачно, умно, чуть наклонив головку и глазками так смотрит из под лобка так радостно, что один его момент всех нас бросает в радостное удивление; как ему это всё подходит, как он это так смог добиться – смотреть таким особым видом, что мы не можем успокоиться от нашей радости и удивительной красивой позы. Он ещё мал, но он так себя рисует, находясь в такой замечательной позе, он всех нас невольно волнует и всё более привлекает нас всех, точно магнит, к его умному и славному образу.
Но  Майрик особенно ликует когда чувствует, что она его держит в своих руках и не может успокоиться, чтобы с ним или сама с собой разговаривать, рисуя его так изумительно, так наслаждённое в своих чувствах, что не находит момента, чтобы о нём забыться.
Все соседи и те кто на нас ещё остались из хозяйского дома недовольны, то невольно всматривались в нашего сына, отдавали ему большое достоинство против даже своих близких, кого уважали из детей.
Многие, все близкие дворы и детвора узнали, что есть теперь такой-то новый человек и дадено ему имя Валерик и вот теперь они с радостью подбегают к нему и ласково кричат: Валерик! Валерик! И он спокойно бросает на время грудь матери и пристально посмотрит на детвору и опять принимается с улыбкой сосать "титю".

Все соседи ходили к нему на поклон, он каждого к себе привлекал и заслужил особого ласкового обращения и улыбки интересующихся соседей. Каждый хочет взять и подержать у себя в руке – нашего Валерика, и каждый ощущал в себе, что он находит удовольствие держать такого ребёнка у себя на руке и отдавая ему ласки и радость, и каждый говорит Валерик! Валерик! Какой чудный мальчик, ах какой славный умный растёт ребёнок.
Это не только у нас в комнате, это происходит и там , где она с ним находилась на прогулке или в трамвае,– он везде, всегда привлекал своей приятной ласковой красивой внешностью.
Маня никак не сможет насмотреться на своего сына,– ах, какие у него чудные ресницы, они заслуживают много о них говорить; они влекут меня. Чёрные, длинные, красиво построены на его глазах, а он сосёт сиську и тянет молоко, а мать глаз с него не спускает, и он ей дарит свои красивые взоры взаимно; и мать то и дело от радости прижимает к себе крепче к груди и произносит – мой! мой! Любимый сын! Мой единственный мальчик, да как же такого не любить.
Я вижу, когда она крепко его прижимает, даю замечание: – осторожнее, ты смори не задуши его, малютку, от своей великой радости, а она всё вторит: – мой родной сын, мой! мой!
После того, как у нас народился сын, с этого дня у нас прибавилось очень много разговору, каждый из нас хочет сделать по своему более полезное и интересное для ребёнка. Наша жалость к нему неизмеримо высока от каждого: от Мани, Майрика и меня. Всегда готовы за него свою жизнь отдать каждый из нас.
Но вот предложения, которые вносятся, кем либо из нас, они почему-то направляются другому и как будто получается, что мы не доверяем друг-другу за внесённые те или иные мероприятия для ухода за ребёнком. Из-за этого у нас происходили и происходят большая неприятность, стараясь каждый перекричать, навязать всё своё, игнорируя другое.
Этому было  простое объяснение: у нас  народился впервые ребёнок и каждый дорожил за ним, отсюда вытекало недоверие друг к другу и проявлялась от каждого невоздержанность, особенно это наблюдалось с моей стороны. Я всячески иногда старался сделать, чтобы приняли моё предложение, но оно сопровождалось поднятием целого неприятного явления и потом, когда уже не уступают – отстраняешься от этого дела, считаешь: пусть, что хотят то и делают.
Я был очень требователен, чтобы ребёнок не кричал ни одной секунды и всячески его удовлетворяли успокоением грудью. Питание по часам у нас нарушалось тем, что ребёнок ложился в разное время и отсюда просыпался в разное время, и каждый раз как проснётся, хотя ему не время кушать, но ввиду того, чтобы не было крика ему давали грудь и он её сосал не считаясь ни с чем, хорошее материнское молоко придавало ему быстрый рост и вес. В детской консультации всегда делали замечание, что удивительно прибавляет сильно в весе, – наверное вы кормите так много.
Но врачи узнали от чего у нас кричал иногда Валерик: это нащупывалась болезнь воспаления ушка. Когда его осматривают, то он больше жаловался на боль правого уха, но когда требовалось его разобрать и чтобы взвесить на весах, то он так сильно кричал, что закатывался от крика. Я немедленно  или торопил прекращать старался с разным осмотром, чтобы не давать ему возможность кричать. Но врачи на это не обращали внимание, они считают, что это нормальное положение со всеми детьми, что они кричат. Но я шёл против этого мнения и следил, чтоб ребёнок дома не мог бы быть в таком безразличном отношении.

Такие церемонии происходили и дома во время купания. Я всегда вмешивался во все дела, но Валерик действительно и купаться не любил, он из себя выходит, никак не может успокоится; иногда купание прерывалось из за того, что я не давал как следует купать, чтобы только перестал кричать, которое переходил из нормального состояния в закатывание, и делал Мане всегда замечание – не доводить до такого состояния, чтобы ребёнок закатывался.
Что касается его боли ушка, которое болело, по рецепту врача его лечили и оно сравнительно долго не болело, но как следствие появления этого воспалительного процесса, без гноя, без всякого выделения произошло от болезни гриппа; он болел беспрерывно: то кашель, то ушко. Но ушко болело сравнительно мало, больше всего одолевал его кашель, очень долгое время – (год).
Но нам было большим удивлением, как он только проснётся, то закрытыми глазками ищет грудь материи не находя её, начинает кричать. Как только найдёт, то с такой жадностью сосёт титю, что можно подумать, что он долго её не видел. И вот, смотря на его сосание, мы наблюдаем с Маней, какие у него своеобразные детские манеры во время сосания. Пососёт грудь и опять, закрыв глаза, засыпает и во сне делает некоторые ужимки сосания, но это возможно, что был нехороший комнатный воздух, а возможно ещё детское такое сонное движение.
Когда уже просыпался и отоспится, то первым его делом  это прокричать, чтобы обратить к нему внимание, и мать уже всё бросает берёт его и кормит. Покушав, тогда он начинает оживляться и ласково смотрит. То здесь ему мы представляем удовольствие отправлять на свежий воздух и предварительно чтобы развлечь, я его перекатываю на руках и он с хорошей детской улыбкой находит в этом большое утешение и такую радость, что издаёт радостную улыбку и довольный взгляд.
На воздухе он любил быть и всегда, чтобы прекратить его крик, мы немедленно выносили его на двор и он сейчас же переставал плакать, как только выйдет за дверь Маня с ним или я. Он удивительно любил улицу и так важно, чинно смотрит закутанный в летнее одеялочку, и посматривает на всё окружающее с удивлением, делая различное движение поворотом головки в сторону проходящих.



Июль месяц 1941г.

 Ровно прошло месяц как началась Отечественная война и меня тоже известили повесткой придти в военкомат района им. 26 комиссаров. Я и Маня находились в гостях у Майрика три дня и вот когда я забеспокоился о том, что навестить комнату. Чтобы за ней проследить и когда я взошёл, то мне Люба соседка вручила эту повестку, где я должен на другой день явиться в райвоенкомат.

10 мая совершил поход выходного дня Полушкино-Звенигород – 35 км. в честь знаменательной даты – 100-летия дня рождения Енкова Н.В.

Я пошёл показал повестку Мани и она пригорюнилась с Майриком, я конечно успокоил её, что в этом нет ничего страшного, это требуется, необходимо призвать всех в ряды Красной Армии в связи с нависшей угрозы над нашей славной Родиной. И я считал, какая это радость идти и преданно защищать нашу страну от посягания врага. На другой день когда явился, меня назначили в головной авиационный склад, на Тбилисском аэродроме. У меня, кстати, было давно желание побыть на аэродроме и повидать наших самолётов.
24 июля 1941 г. я простившись со своей семьёй и милым любимым малюткой, расцеловав всех, напомнил Мане с Майриком за ним пристально ухаживать, чтобы он был сыт и чист. Эти, самые трогательные минуты, они были наполнены самым волнением, как во мне так и у Сани и Майрика. Как будто тяжесть в горле стояла от волнения, очень жалко было расставаться со своей любимой семьёй. Где только радость и утешение начал находить и вдруг оно прерывается невольно таким весьма важным событиями Отечественной войны.
Я расстался с женою и сыном первым любимым сыном на неизвестное время.
Я шёл защищать нашу Родину. Такую любимую семью, такую малютку, как мой сын, а таких семей и таких малюток как мой сын, а в нашей стране их миллион и каждый из нас также отдаёт такую же любовь как и я, такой радости лишились быть дома и любоваться любимыми детьми –  много миллионов людей, отцовских сердец, которые теплотой своего сердца согревали жизнь своим детям.

Все на фронт и всё для фронта – таков лозунг нашей большевистской партии, коммунисты в первых рядах, в числе их находился и я.
Моя жизнь, конечно, принадлежит Родине, куда пошлют – туда и должен идти, защищать до последней капли крови свою прекрасную Родину, жён, детей, матерей, отцов, сестёр и братьев; отстаивать каждую пядь своей родной земли, на которой я возрос и на которой жили наши отцы, деды и прадеды; они в былое время защищали грудью, мечом и огнём до последней капли крови от ещё прусских рыцарей – Немчины, которые ещё раньше не раз совали своё поганое рыло и каждый раз уходили с поля боя битыми, поражёнными в боях и находили себе могилу на просторах русской земли. Это говорит история. Сейчас немецкая фашистская гадина в образе человека-зверя хочет завоевать весь мир и покорить себе все народы мира и сделать их послушными рабами, а славянские народы должны быть до единого истреблены. Такое безумие могут строить только обанкротившись кучка немецких фашистов банкиров, играющие последние минуты во банк.
Но они будут всё равно биты, это доказывает история и весь наш советский народ, и это говорит наш рулевой Великий Сталин, который вёл наш народ от победе к победе, как на фронтах гражданской войны, так и по строительству социализма в нашей стране.
Под знаменем Ленина-Сталина советский народ победит, его Красная Армия одержит победу и враг будет разбит и будет установлен крепкий мир на долгие годы среди всех народов мира.


Август м-ц 1941 г.

Находясь недалеко от Тбилиси, я себя чувствовал почти как дома, только разница в том, что не видел жены и малютку, а так живёшь мысленно с ними в единой семье, что они находятся так близко, что всегда можешь их увидеть.
Настало жаркое лето, солнце печёт своими раскалёнными лучами, вдали от нас можно разглядеть, как вдоль дороги мчаться автомашины нагруженные грузом и людьми, много проходят пешеходов по этому кахетинскому шоссе. Я чувствовал себя бодро и не уставшим при моём нахождении в новом для меня месте, охотно относился к своим прямым обязанностям и с ними свыкся и дни для меня протекали обычно радостно.
Это был один из выходных дней в самом начале августа 1941 г., где я находился при в/части, вдруг подходит один сержант нашего подразделения и просит меня, чтобы я вышел к дороге,– там вас ожидает одна женщина,– сказал он. Я не замедлил, пошёл за ним, а сам рассуждаю: да я ведь подходил и никого не видел, наверно кто либо только сейчас пришёл из наших на свидание. И, действительно, когда подошёл к дороге, вижу сидит у канавы на возвышенном месте Майрик и держит зонтик и пристально смотрит в наше расположение, место откуда приходят по одиночке военнослужащие на свидание к своим родственникам. Она не заметила меня и не угадала, так как военная форма меняет внешность человека. Я подошёл и крикнул: – Майрик, она взглянула и мы от радости расцеловались, она мне говорит, что я давно здесь сижу и никак не могла тебя видеть и случайно попросила сержанта. Он был армянином и сделал одолжение пошёл разыскивать меня и наконец нашёл он меня, – большая благодарность ему за это.
– Ну расскажи, как ты здесь живёшь,– спрашивает меня Майрик. Я рассказал, как я живу и хорошо себя чувствую. Я спросил Майрика: –почему Маня не пришла, Майрик отвечает, что очень стоит сильная жара, дышать трудно и пешком идти далеко, а для ребёнка это утомительно и вредно, как бы не было солнечного удара, возможно в следующий раз как ни будь она придёт.
Мы долго сидели при дороге под железнодорожным мостом в холодке, там мы были не одиноки, там десятки семей пришли на свидание со своей закуской. Мы беседовали на разные темы. Как радостно бывает на душе, когда чувствуешь, что ты видишь глазами своих, хотя на короткое время, но всё же это значительно повышает в наслаждении моих чувств, видишь своё родство и с ними радостно беседуешь. После, хотя не большой разлуки, была встреча, но она, как то ощущаешь в себе, как будто бы долгое время мы не виделись и время так быстро прошло, что пришлось мне расстаться с Майриком. Я много пожелал напутственное, чтобы они выполнили и всё это было одно и тоже – смотрите лучше за моим сыном, желаю вам всем доброго здоровья, привет от меня всем.
Расцеловались мы с Майриком и она с зонтиком пошла вдоль дороги и я ей пристально долго сопровождал своим взглядом, пока она ушла далеко. В это время я жил своими мыслями с ними, – со своей женой и милой малюткой; мне стало очень жаль Маню, она осталась одна с ним, это ей придётся переносить всю тяжесть, всё горе своего одиночества.
Я люблю свою жену, она у меня очень проста и скромна в её лице; я вижу её страдальческий вид, она ещё живя со мною не видела ничего хорошего, – всё вечно какие то невидимые без конца заботы, суета, отказ от своего удовольствия в наслаждение развлечением, вся со всем она смирилась. Рождение сына много повлияло на неё, она готова из-за сына перенести всю тяготу своей жизни, пожертвовать готова всем своим здоровьем, лишь бы был жив сын.
Таких преданных женщин, как Маня, редко находятся среди семейных людей, которые дорожат всем своим чувством правоты и честности по выполнению своих семейных обязанностей.
Я в ней нахожу лучшего друга моей жизни, она со мной готова идти на любые переживания лишь бы мы жили и понимали друг друга, наши общие цели и стремление оказывать друг другу помощь своей преданностью ежечасно и постоянно. Я заложил большую любовь к своей семье, я говорю сейчас о ней, о моей жинке, которая мне  так же мила и ценна в жизни, что она осталась единственная дома с сыном и я отдаю свои душевные переживания за неё, что она осталась дома одна и если что случится в трудные минуты её болезни, то есть ещё у меня одна надежда. Это Майрик может ей помочь, чтобы она за ней поухаживала, а следовательно посмотрела и за сыном; да тяжела жизнь одной моей любимой жинки, тяжёлый путь перед ней стоит. Но как он не был тяжёл, она его так же смело перенесёт, как и переносила и раньше.
Но время ужасно, самое тяжёлое из времён, он несёт страдание и частое недоедание к истощению её сил. Очень я обеспокоен за неё, за свою милую дорогую жинку, она то же смотрит на меня, на мой образ, который запечатлён у неё и ждёт с часу на час,  день ото дня, когда вся эта кончится война, когда будет победа за нами, чтобы она встретила меня, и я облегчил её горе, её страдание и придал ей бодрость и уверенность жить вместе так же счастливо, дружно, радостно как и раньше жили.
Майрик – единственная, та великая сила, которая двигала хозяйство двух семей: сына своего и у Мани. Война создала для неё большую заботу, она разбрасывала свои силы в 2х направлениях, они подтачивали её здоровье.
Горем является для неё сын, ради его не серьёзного отношения, она осталась в жизни не довольна и теперь для неё забота до самой её смерти. Сын, при старости лет матери, не дал ей утешение в её жизни, которое она ожидала от него, как луча солнечного для оживления жизни человека. И дочь  пока что тоже обращается к ней за помощью побыть у неё дома и оказать в нужный момент какую либо помощь.
Майрик испытала и продолжает испытывать нелёгкое положение – ей приходится нести тяжёлую работу: стирку и уборку то у одной, то у другой семьи, и каждая её ругает, желает чтобы она у одной какой либо была. Но она неумолимо несёт на себе тяжёлый путь своего труда, успевая там и здесь управиться всё вовремя. Она была проста и мила для нас всех, наша милая Майрик, она разделяет всеобщее горе и большую часть берёт на себя и смело несёт вперёд по проторенной дорожке, к счастливым, будущим радостным дням, когда вернётся её любимый сын и я. Она отдаёт нам любовь, каждому из нас своё и ждёт не дождётся этих славных радостных денёчков, но они придут, поверь, Майрик!
Мане приходилось очень трудно: работать по хозяйству, варить обед, стирать бельё и так далее. Когда спит ребёнок, то она к кроватке с боку ставит стулья и на них подушки, в случае если проснётся малютка, то он будет хорошо защищён от падения на пол. Но он когда просыпается. То сразу кричит и матери даётся возможность подойти к ребёнку и застигнуть его невредимым в постельке. Это очень рискованно, но ребёнок пока ещё не поднимается и не может переползти этот барьер. Он только начинал повёртывать головку и с трудом поворачиваться на бочок. Маня если стирала на балконе, то дверь держала открыто, так чтобы легко видеть сладко спящего сына в постельке матери. Когда малютка просыпался, тогда приостанавливалась у ней вся работа, теперь надо развлекать его, с ним надо играться, вызывать у него движения голоса, с ним приходиться разговаривать как со взрослым, а он смотрит так внимательно и следит за каждым движением матери, его приходится беспрерывно держать на руках, с ним ходить. Это для него самое удовольствие, но она с ним . бедняга, ходит целыми днями, пестует, мечтает иногда, когда он вырастит и станет самостоятельно ходить, чтобы освободил её руки.
Валерий очень с большими трудностями засыпает, когда хочет спать и подходит его время, он начинает капризничать, хныкает а потом плачет. Тогда Маня его начинает укатывать на руках и после некоторого времени укачивания он засыпал. Это от сильной жары, от плохого комнатного воздуха. Совсем другое получается, когда Маня ходит с ним по воздуху и он на вольном воздухе совершенно свободно засыпает без всяких предварительных хныканий, а засыпает медленно и спокойно. Много означает как установить режим, чтобы ребёнок спал спокойно это надо дать в первую очередь доступ свежего воздуха.



Сентябрь м-ц 1941г.

Я уже стал свыкаться, что нахожусь в в/части в едином коллективе, сейчас у нас идёт подготовка к новому перемещению с Тбилисского аэродрома на станцию Соганлуги, в районе  тоже Тбилиси, со стороны совхоза НКВД. Неохотно, было конечно, расставаться с привыкшим местечком, но так так требовалось нас там разместить, поскольку мы были на старом месте стеснены. Частые случаи – езда в баню, мне удавалось побывать дома, сменить бельё, посмотреть на семью: на жинку и любимого пацана, который, крошка, стал хорошо расти и всё делается большим и полнее выглядывает.
Сентябрь м-ц принёс всё более и более нарастающие события. Наши войска совместно с английскими одновременно вступили в Иран и заняли территорию с целью предотвратить использование захвата власти в Иране проникнувшим германским шпионским центром, который под видом торговли с Ираном, вели там своё преступное дело, чтобы захватить власть в свои руки и использовать её для нападения на СССР.
Но мудрая политика нашего правительства, быстро разоблачила Иранскую группировку и смела их с лица земли. Дружба народов СССР и Ирана здравствует пока и на сегодняшний день.
На новом месте мне понравилось ещё лучше, – рядом Кура, много на берегу находится кустарников ежевики, постоянно развлекаясь после занятий купанием и сбором ежевики. Наши "продовольственники" хорошо сорганизовали дело с привозкой винограда по 3 руб. 10 коп. за. Я записался на целый ящик и доставил 8 кило винограду. Вот моя Маня вдоволь кушала и не знала куда девать. Не прошло ещё некоторое время, я взял опять ящик в 10 килограммов. Вот было торжество, развешивали виноград на нитках протянутые вдоль стены и сушили его. Когда надо снимали и кушали, Майрик тоже за компанию приходила и кушала вдоволь.
Я  был очень  доволен, что чем ни будь да окажешь не большую помощь семье из съестного. Предстоит сбор денег на картофель поездку, уже организовали. Я немного  не был подготовлен с деньгами, кто при себе имел, тот сейчас же отдавал деньги и ему в первую же поездку доставят картофель. Килограмм стоит 80 коп., было сорок коп., но опоздали с организацией в ввиду переезда на новое место; я внёс 120 руб. и получил два мешка картофеля. Это была большая радость для меня , что я обеспечил семью на зиму продуктами. Пацана можно теперь кормить  картофельным пюре и не плохой аппетит есть у моей жёнки, пусть на здоровье кушают, лишь бы были здоровыми, хорошо себя чувствовали. Когда долго дома не бывал, то я  звонил по телефону на работу к Аполлону и просил его,  – узнай, сходи, как наши там поживают. Был случай, он пришёл и я через некоторое время приходил вслед, так что я от семьи особенно не отвыкал и видел её частенько.



Октябрь м-ц 1941 г.

Каждый день радио приносило извещение, всё новое и новое, враг рвётся  на Украину, захватил промышленные города, наш хлеб.
Наша Красная Армия дерётся мужественно, стойко нанося противнику большой урон как в живой его силе, так и в технике, но несмотря  ни на какие жертвы, которые несёт враг, он через горы своих трупов пускает всё новые и новые резервы. Молниеносное наступление фашистских войск захватило Ленинград. Москву в течение 3х недель, и в течение месяца взять Урал, потерпели крах. Враг столкнулся с крепкими силами Красной Армии, это не та оказалась лёгкая прогулка немецких фрицев по Франции. Не легко достаётся этим фрицам каждый метр советской земли. Только за три месяца боёв они потеряли 21 мил. убитыми и ранен., а развитие дальнейших событий враг будет нести ещё больше поражения, как в живой силе так и в технике.
В нашей части проходила живая работа: занялись стройкой землянок для красноармейцев. Несколько человек, нас командировали работать в мастерские на аэродром. Я снова теперь вблизи своих. После работы я был свободен, мог отправиться к своей семье, снова повидать их. На этот раз у нас купили арбузы и я несколько арбузов отослал домой с товарищами. Время в мастерской проходило очень быстро, работали мы во всех цехах, на всех агрегатах по ремонту самолётов. Меня интересовала эта работа. Был пущен слух среди наших товарищей, что предстоит якобы расформирование нашей части, уже комиссар части откомандирован в другую часть БАО, а также откомандирован и рядовой состав. На аэродроме мы пробыли до октября м-ца, потом были опять откомандированы в свою часть. За несколько дней до нашего отъезда были изъяты все люди которые имели немецкие фамилии, это требовалось, благодаря проведения бдительности среди Красной Армии, очищали вообще всех подряд – немецкие фамилии из Красной Армии и направляли в строит. бат-ны.



Ноябрь м-ц 1941 г.


Я уже находился в своей части, узнал много нового в перемене среди товарищей, был разговор, что наша часть должна выехать в неизвестном направлении. Это всех интересовало, как обычно, повидать и послышать что нового, так как жизнь идёт вперёд и вперёд.
Через некоторое время нас вызвали, несколько товарищей, дали нам отношение в отдел кадров Закавказского фронта, для использования нас по специальности, и нас отправили в Навтлуг, в 18-й отд. запасной авто полк. Придя в него, я ознакомился с новым порядком в этом резерве командного состава и стал постепенно свыкаться с этой обстановкой.
Я работал по строительству и чувствовал себя не плохо. Для малютки достал 3 кило манной крупы, это было редкостью и случайностью, что мне командование пошло навстречу и отпустило для пацана кашку, теперь ему есть что кушать с маслицем с топлёным. Я был очень рад, что достал манки, её нет нигде в городе как уже 10 месяцев.
Маня тоже была рада, она наполнила две банки больших и вдоволь кормила моего любимого сына кашкой. Война взяла всё себе на учёт, все продукты питания, их нигде достать ни в одном магазине и на частном рынке. Сейчас пока обеспечил, а в дальнейшем видно будет, возможно, что ни будь достанем для одного пацанчика, а жинка на госпайке как ни будь продвинет с покупкой чего либо к обеду.


Декабрь м-ц 1941 г.

Красная Армия нанесла большое поражение сковывающим силам противника под Москвой. 7 го декабря совершено последовательное наступление по всему фронту и Красная Армия сделала прорыв в нескольких местах, окружила вражеские части и освободила 12.000 населённых пунктов, нанесла большое поражение фашистским войскам, как в в живой силе, так и в технике и отбросила противника далеко на Запад. Это Жуковский прорыв взойдёт как в историю Красной Армии.
Наш резерв ком.нач.состава получил назначение откомандироваться в селение Шаумяны, через ст. Шулаверы. 18 отд.зап.автополк переезжает в одном направлении и нам предоставили место при 21 отдельном запасном танковом полку. Место представляет высокогорное, бывшие лагеря в этой дачной местности, будем отбывать дальнейшую в/службу.
В Тбилиси, дома обеспечил семью дровами, достал 3 кубометра дров за 40 р. кв.м.



Январь м-ц 1942 г.

После выезда из 18 го полка, я задержался дома, провёл отпускное время до 3 января и 4 января прибыл в Шаумяны. 50 километров отделяло меня от моей семьи, место было не увлекательное, угрюмое, скучное, между одними горами здесь мы делали вылазки по этим горам, а в свободное время от занятий ходили рыбу ловить в реке и ходили за удовольствие в селение Шаумяны, километров за 3, чтобы провести время и отведать стакан местного вина.
Такой грязной местности я ни где не встречал, в этой грязи у многих отрывается на ходу подошва. Танкетки – это застревали в грязи и их вытаскивали трактором ЧТЗ.



Февраль м-ц 1942 г.

Отпросив отпуск, я имел возможность отправиться в Воронцовку за картофелем. Поездка была очень удачная, добрался до Люксембурга, там стояла тёплая погода, а когда въехали в селение Воронцовки, там был снег и стояли морозы – 16 градусов, это достигало ночью.
Закупив продукты – 2 мешка картофеля, две головки сыра, мне с трудом пришлось выехать, опасаясь, как бы не поморозить картофель и выбрав удачный тёплый день, я привёз домой продукты. Это для Мани была большая неожиданность, – заявиться с 2 головками сыра, в такое время цена на него была 22-23 руб. за кило.



Март м-ц 1942 г.

Это было в воскресенье 22 марта. Я приехал в этот день в отпуск, чтобы посмотреть свою родную семью. День был очень холодный, с ветром. Моё присутствие было для Мани очень кстати, так как она собиралась в этот день постирать своё и детское бельё и на меня рассчитывала, чтоб я был с Валериком. Так как в город отложил свою поездку, я решил оказать Мане услугу и сам считал за большое удовольствие побыть с сыном, пока есть свободное время.
Наш красавец спал ещё богатырским сном, я любовался им, какой у нас мальчик, этого я и сам не ожидал, такой кудрявый, круглолицый, его славные ресницы, а носик какой славный, только нет таких ценных слов на ходу, чтобы выразиться,– в общем ангел.
Я наблюдаю за его дыханием, как он дышит, так  спокойно, уверенно и лишь изредка содрогнётся его тело – это от неприятного воздуха или от его некоторого состояния кровообращения.
Мы, для его безопасности от падения на пол, всегда ставим стулья, а на них подушки, на случай, когда прогнётся, чтобы они его держали.
Я стоял над его чудным образом, его личико так озаряло мою душу, наполняло мои чувства особым наслаждением. Он спит, ни то что раньше, было в нём 12 кило веса, в нём произошли глубокие изменения его внешности, он всё становится прекрасным и прекраснее чем несколько дней тому назад.
Он славный мой Геркулес, мой миленький мальчик, в него влилось уже крепкая сила мужества, он уже свободно поворачивает  головку, поворачивает свой корпус во время сна совершенно свободно. И когда подошли минуты пробуждения, он перевернулся в сторону где всегда мать лежит, то есть на левый свой бочок и закрытыми глазами ищет грудь матери, ручонками так машет, всё хочет ухватиться за грудь, но не находит и сейчас же спокойное личико меняется его на печально-крикливый вид; это он понимает, что если повернётся на левый свой бок и когда проснётся, он всегда уже титю (грудь, в просторечье) наготове цапал. А теперь её нет, мать стирает, и вот раздаётся его славный голосок, ищет титю; тогда мать бросает всю работу и идёт быстрыми шагами к нему, чтобы его взять и покормить после долгого сна, любимого нашего сына, он ещё не проснулся как следует, он сонный, глазки его чуть постепенно открываются и смотрит ласковыми глазками на маму свою и тянет титю захлёбываясь молочком. Мы его уже поздравляем с добрым утром и после как накушается, мать соберёт его на прогулку и мы пойдём с тобою гулять сынок. А день какой неясный, ведренный и холодно на улице.
Покормив его Маня, собрала Валерика, я его вынес гулять на улицу. Но ветер дул со стороны северо-запада и мне давалось возможным стоять только за углом дома  и с ним ходить. Но он уже не тот мальчик, он прислушивается теперь к каждому издаваемому звуку и обращает внимание откуда идёт появление всякого звука, туда оборачивается и смотрит и тянет подтягиванием головки и направлением своего взора не спускает оттуда своих глаз. Это означает его надо туда подвести, он желает лучше посмотреть, он не давал ни одной автомашине проехать без внимания, то в одну. То в другую сторону поворачивает головку и воркует как голубь: у-у-у. Если едет подвода, то любил больше всматриваться на лошадь, так и тянет головкой к ней, чтобы поближе к ней подойти и пристально всматривался на лошадь. Но любил трамвай он, так удивлённо его рассматривает и тянется к нему всё ближе подойти.
В этот ненастный день я был очень обеспокоен, одеяла у нас не было для завёртки Валерика, а мать что сшила , то это исключительно для того, чтобы принести Валерика из родильного дома. Так вот этой одеяло коротышкой Маня мне его завернула, а он не обёртывает ребёнка как следует, и вот то и дело от движения, Валерик у меня развёртывался: то ножка окажется голенькая наружи, то грудь. Я немедленно его заворачивал, как только он раскроется и это много раз происходило и я его решил занести домой и посмотреть, много ли осталось стирки у Мани, но она уже заканчивала последнее бельё развешивать. Я постоял не долго во дворе, а ветер дул холодный и у Валерика опять обнаружили – в этой ****ской коротышке  выглядывало голая ножка. Маня сама подметила, я его завернул и я упорно настаивал взять надо ребёнка и покормить его, чтобы я не стоял на дворе, здесь ветер, но она такая в работе дура, как и мать её, пока не закончит –последнюю засратую тряпку не повесит, она не может себя успокоить. А вот ребёнок весь продрог, она об этом и думать не хочет. Когда Валерика внесли домой у него в этой ****ой нищенской одеяле ножки оказались холодными и животик. Маня взяла и кормила его, а сама знает, что неправильно поступила с ребёнком, надо было давно занести и его покормить. я проклинал этот час, что я вышел с ним гулять в такую погоду, да ещё проклятая бабья стирка – конца в могиле ей тоже не будет.
Но к вечеру у Валерика поднялась температура сравнительно не большая, но жар уже был. Я и маня посчитали, что будет наверно лёгкая какая либо простуда и она пройдёт и побыв до 11 часов распрощавшись я уехал с ночным поездом в Шаумяны.



Апрель м-ц 1942

На следующей неделе, в субботу, я приехал в 11 часов вечера в Тбилиси. Пришёл домой, Майрик только что собиралась ложиться спать и лежала на кушетке с таким печальным видом, осмотрев кровать, разобрала. А Мани и сына не видно. Я спросил где же Маня с Валериком, а Майрик чуть жалобным голосом отвечает: Маня с Валериком лежит в больнице. Я спрашиваю почему и что произошло, а она отвечает Валерик у нас чуть не умер, лежал при смерти и еле остался случайно жив. Я долго не стал расспрашивать, собрался и направился идти на свидание в детскую больницу, выяснить в каком положении находится мой любимый сын. Я поторопился вышел, а Майрик предупредила: – что уже поздно, тебя не пустят на свидание. Но я был уже в расстроенном состоянии, мне надо узнать только какое сейчас состояние с ребёнком.
Майрик наговорила мне, но я и сам забыл спросить что же сейчас лучше ребёнку или хуже, она растерялась, как видно и с армянского наречия не смогла или забыла перевести на русское и взяла промолчала, ничего не сказала, какое вот сейчас, сейчас, сегодня в каком положении он находится, а ведь она ходила, была у мани. Ну и к чёрту её, тоже рассуждаю и иду пешком так быстро, так расстроен, что не заметно как я дошёл до детской больницы. Прихожу стучу в дверь, сторож, как старый духанщик, отъевший живот не отворяет дверь, кричит через окно, что приёма ночью нет и не бывает, пустить вас не могу, это строго запрещается в ночное время делать посещения.
Я не стал долго упрашивать и спросил в какие часы начинают пускать в больницу. Он ответил: –  утром как придёте к 8-9 часам вас пропустят без всякого разговора. И что же, не узнавши ничего, я пошёл домой с напряжённым состоянием своих нерв. Не видя, как я добрался до Авлабара и пришёл домой пешком, постучал, Майрик открыла дверь и спрашивает, ну как видел. Я сказал, – нет уже было поздно 12 часов ночи, сторож даже дверь не открыл, прокричал через стекло, что приходите утром в 8-9 часов, вас пустят. Я не стал спорить против их порядка, повернулся и пошёл не довольным домой.
– Ну, Майрик расскажи всё порядке, каким образом вы оживили Валерика, привели его в жизненное состояние.
Майрик рассказывает, что с Валериком стало несколько дней тому назад очень плохо, температура поднялась до 41-41,5;, Маня была в большом беспокойстве, её стало страшить ещё более по мере уменьшения движения и упадок закрывания зрения. Она начала кричать, звать соседей на помощь и со всего дома сошлись соседи, а Маня прямо кричит, чуть ли не в обморок падает. Когда Люба подошла, посмотрела что Валерик лежит и глазки уже закрыты, она обратила внимание, что ребёнок в сильной смертельной высокой температуре, да вдобавок Маня всё его укрывает одеялом тёплым. Люба открыла и сказала надо сделать холодный компресс и тогда жар у ребёнка уменьшится и ему будет легче. Здесь закипела тогда работа, одна за другой меняется мокрая тряпка на его голове, а тряпка так быстро высыхает, что делается горячей и вот через несколько малых минут, смотрим – Валерик наш ожил, он открыл глаза и так спокойно взглянул на нас, что у нас от радости дух у всех замер, а Маня всё плачет и плачет, не может успокоится. И так продолжали сменять тряпки пока головка не сделалась холодная, тогда у всех тяжёлый камень сошёл с души. И вот благодаря только Любы – Валерик ожил.
Никому и в голову не пришло, что когда жар в голове, надо прикладывать холодный компресс. Я говорю, а у мани так получается, она обожгла свой палец, он горит, а она берёт горячую воду и опускает свой палец, хочет найти утешение, чтобы прекратилась или уменьшилась боль и жар пальца. Ты тоже, Майрик, прожила на свете и простых вещей в жизни ничего не видела, надо учить дочь, учить её, она ещё в жизни не имела детей, у ней нет простых домашних рецептов, как вот знает Люба, большая благодарность ей, она оказалась выше всех, на высоте своего положения, а остальные которые стояли, открыли рты и яблочные свои глаза только были пешками и осталопами, в жизни ничем не интересуются, знать и не хотят кроме как ноги кверху задирать, а вот когда пришёл смертельный случай, как избавить ребёнка от огня, они его вместо холодной воды обливают  его слезами да тёплым одеялом, а практически догадаться, что в этот момент надо – растерялись и забыли, что только холодный компресс,  лёд, вода являются единственными спасителями жизни человека во время высокой температуры, потому что уже теряется сознание.
……………………………………………………………….
Попутно ведя разговор о состоянии здоровья Валерика, когда мы поднялись и зашли в палату № 6, она подвела меня к его кроватки, а сама так и заплакала, слёзы потекли из её глаз, я её успокаивать стал и сам смотрю на любимого сына Валерика, он лежит, спит и он имеет больной пережитый вид, так мне стало больно в душе, я не смог скрыть своего волнения, готов в это время перенести любую физическую боль, чем нежели душевную. Он лежал дыша, крепко спал; его носик весь измазан в краски стрептоцида. Маня  пояснила мне, что он здесь простыл и болеет насморком, ну вот это дали, чтобы успокоило его. Маня пояснила мне, что сейчас он чувствует лучше, температуры н имеет, но он слабенький. Я долго на его личико посматривал и он не так чтобы был худенький на личико, но какое то есть внесение изменение и мне показалось, как это бывает, точно измученный и бледный, вырвать из какого-то плена, где издевались над ним.
Маня и я насмотрелись на его спящий вид и мы вышли в коридор, сели за столиком, Маня с печальным видом, глаза  слёзы покатили опять. Она плачет и говорит, да я много пережила, я утратила всё своё здоровье за него. Я успокоил Маню и просил её рассказать всё подробно. Она мне рассказала, что жизнь Валерика висела на тоненьком волоске и благодаря Любы, она спасла нашего Валерика и благодаря Аполлона – он достал три порошка сульфидина и как только дали ему один порошок, сейчас же с него сошла вся температура – жара, и после трёх порошков ему стало совсем лучше и жар совершенно прекратился.
Я много на него потратилась, что прятала, всё сохраняла себе деньги на туфли, всё потратила. Сейчас осталось всего несколько рублей, он большое нам горе принёс, я столько пережила, говорит Маня, думала я сама жива не буду так я плакала, страдала за него.
Я Маню старался успокоить, чтобы она не волновалась и свободно рассказывала, вполне спокойно. Немного её волнение стихло.
Маня продолжала рассказ, что она обращалась и к детскому врачу, который не установил точный диагноз в первый раз когда она осматривала Валерика, признала, что с ним грипп в острой форме и ангина и она приписала рецепты. Но когда не помогало и я вторично пошла, то она сама забеспокоилась и приходила вечером справляться о состоянии здоровья Валерика и потом врач согласилась поместить его в больницу, так как не смогла распознать что за болезнь у Валерика. И я поторопила её, чтобы скорее посодействовала, чтобы направить ребёнка в детскую больницу. Я задал вопрос, что за детский врач, что не смог выявить болезнь у ребёнка – воспаление лёгких. Маня говорит, я не хочу сказать что она как детский врач плохой, она хорошо лечит, но на этот раз она себя подвела и не смогла определить что была за болезнь. Разве ей не известно было, что когда длительное время стояла смертельная температура, этим и характерна что происходит: сильная боль и высокая температура при воспалении лёгких.
Маня рассказала, как она без перерыва рыдала, умоляла оказать помощь Валерику,
– «Он умирает, идите спасайте. Это одно из последних было обращений, я уже не в силах была перенести эту боль, это переживание в душе. Меня ничего уже не интересовало в жизни, говорит она, лишь бы только остался жив. Я готова отдать себя в любую жертву во имя своего любимого, единственной малютки–сына». Тяжёлое горе в душе не давало ей засыпать ни днём ни ночью, она уже несколько ночей не спала.
«Я всеми мыслями и чувствами жила им только одна; у меня даже не было аппетита, кушать решительно ничего, да много я провела бессонных ночей страдая душой и не находя не в чём и нигде успокоение. Я уже выбилась из сил, и вдобавок одна, а тебя пожалели, не дали телеграмму, чтобы ты не расстраивался и как бы что не наделал бы, бес спроса не уехал, так как это ты мог бы себе повредить, так мы и решили не извещать тебя, а перенести всё нам самим это тяжёлое горе и великое страдание».
Маня печально говорит, – бедный мой мальчик, как народился, в этом проклятом подвале, он ещё не чувствовал себя хоть раз себя здоровым в течение нескольких дней; то кашель, то грипп, то ангина, то вот воспаление лёгких и подумать, это какой должен быть у него крепкий организм, что он всё это переносит.
Вдруг послышался голос Валерика, мы встали и направились к его постельки, он заворочался и головку поднимает. Маня взяла его начала кормить грудью, он с болезненным видом, но спокойно начал сосать грудь и смотрит на мать. Маня говорит,– Валерик, вот папа здесь. Но он посмотрел на меня и даже виду не подал, что он меня знает. Я вспоминаю, раньше, когда он был здоровым, даст улыбку и покажет своё стремление пойти ко мне на ручки, а сейчас большие произошли перемены в его характере, я продолжаю смотреть на свою малютку, любимую крошку, он тоже смотрит, но совершенно спокойно и продолжает сосать грудь. Как мне стало перед этими родными глазками стыдно, я не мог спокойно на него смотреть, меня волнует всего. Я чувствую себя перед ним виновником его болезни, его всего страдания, которое он её перенёс, его жизнь висела на волоске и было рядом со смертью. Это я его загубил, я. Ах, какая была не осторожность допущена с моей стороны, и я хорошо вспоминал, как я мучился в этой проклятой коротышке, что и дело его заворачивал, а он в ней не размещался и с трудом его приходилось, то и дело укрывать, вот надо запомнить в жизни на всегда, когда что мало или не подходит какая либо вещь к ребёнку и знаешь, что она потом может повредить его делу, его здоровью, никогда не надо его снаряжать, чтобы выходить в такой холодный весенний ветер.
Я проклинаю себя в душе, я не нахожу никаких оправданий так же и для Мани, она сама мучилась постоянно в этом чёртовом одеяле, что не могла завёртывать ребёнка и всё же допустила большую ошибку в жизни. Как надо иметь всё: подходящий размер, его можно было найти, перешить одеяло. Но её нежелание бороться с таким положением было преступностью перед малюткой.
Я смотрю в эти алмазные сверкающие глазки, не нахожу в себе тех слов, чтобы сказать в оправдание себя, я готов всю искупить свою вину перед ним, перед этой малюткой, не в чём не повинной, он смотрит на меня не даёт свой улыбки, как раньше встречал своего, –ПА, с улыбкой радостной бросался ко мне на руки, он ждал этого момента и чувствовал во мне действительного «ПА», говоря на его языке «папа» с большой радостью. Он покачивался на моих руках и издавал приятную детскую улыбку радости и удовольствия, и иногда это переходило в большую улыбку с открытым ротиком, ощущая себя в хорошем настроении и отвечал на это своими приятными взорами сверкающих радостных его глазок. Но теперь этот – мой милый мальчик спокойно сосёт титю и смотрит спокойно на своего виновника Па и не сулит ему никаких улыбок и радостных взоров.
Маня покормила его, она говорит,– вот папа пришёл, иди к нему. И он стал в недоумении, точно спокойно без всяких движений, Маня передала его мне и он спокойно перешёл в мои руки.
Во мне было сильное волнение когда я взял к себе так осторожно своего больного сына, я готов был расплакаться, я никак не мог перебороть такое сильное в себе волнение.
 Я мог говорить только тихо, моя душа наполнилась печалью за пережитое его страдания, неповинного не в чём малютки. Я готов был в это время плакать на разрыв, плакать с физической болью. Но мои нервы стали слабы, в которое я впал в такое сильное душевное переживание и грусть, которая меня озарила в глубине моей души. Я долго находился в плену печали и душевного страдания.
Держа на руках свою любимую малютку, он смотрит на меня, но без всяких ласков, точно не нуждается во мне. Я попробовал его слегка медленно сделать движение на руках в виде катания, добиться получить всё таки от него улыбки, но нет, она от него не последовала.
Я это хорошо сознаю и чувствую, что он многое пережил, мой мальчик, ему уже было не до ласков и строить глазки, как строил раньше своему ПА, он ещё плохо себя чувствовал, он не нуждается и в моём качании и движении, он и не издаёт тех маленьких коротких возгласов как издавал раньше, произносил, – У, У, У, точно молоденький воркующий голубь домашний. Он молча сидел у меня на руках и не давал знать о себе, что он болен, но его вид такой пристальный, молчаливый и не радостный говорит за то, что он сильно болен, опухшая вся внутренность от сильной простуды, в нём чувствовалось, что его даже и в руки не требовалось брать, а кормить в детской кроватке на месте требовалось, у него больные все кишечки, лёгкие и ряд других задетых органов, они по всей вероятности были все опухшие и сильно больны и общая слабость какая у него была, всё говорила за то, что он сильно болен, только благодаря того, что организм у него оказался сильно сопротивляющимся вот всем этим болям, поэтому он находясь у нас на руках не издаёт печальных стонов или крика на жалобу чрезмерной боли в области животика. Поэтому он не даёт своей какой либо улыбки своему ПА, поэтому он не издавал своего приветливого радостного взора смеющегося личика, ему не позволяло его тяжёлое состояние, которое бывает очень трудным при болезни, особенно – воспаление лёгких.
Мне было его очень жаль,  смотреть на его пережитый болезненный вид. Он  сказался и на поведении изменившегося характера, – молчаливого его вида.
Я, себе в жизни не смогу простить такой проступок, какой совершил я по отношении к соему сыну, единственному малютке и я до конца своей жизни буду помнить этот случай и никогда не забуду, он вечно будет находится перед моими глазами и я буду его бесконечно искуплять, помнить о том, что нужно быть всегда осторожным и ещё раз осторожным, сохранять надо жизнь своего сына и следует зорче каждую минуту за малюткой.
Убедившись, что мой сын жив и понемногу стал поправляться, что нет уже той высокой температуры, которая была опасной и угрожала для его жизни, я стал постепенно приходить в своё нормальное состояние. Я продолжал ласкать своего сына и успокаивал Маню, чтобы она больше не волновалась, теперь надо быть ещё более осторожным, следить, чтобы не повторился этот весьма опасный случай.
Я так почувствовал успокоение, я так стал радостным, что наконец увидел своими глазами своего сына живым, живым. Он теперь ещё будет жить и жить, только надо следить и следить за ним, за этой радостной для меня крошкой, которой я одарён им в жизни; и он для меня, что и я для него одним чувством озаряемся, одна мечта моя увидеть и видеть всегда всё в новом и новом изменяющемся росте, в его крепком здоровом духе, в его радостном улыбающемся личике. Пусть узнает сын мой, как любили его ПА и МА, отдавая свою жизнь за него, принося в любое время в жертву себя ради здоровья и жизни любимого сына, сколько пережито матерью самой печальных минут и угрюмых дней, которые подтачивали её здоровье за переживание, за боль и страдание её любимого сына, от рыдания и слёз которые текли по её лицу, они несли ту тяжёлую печальную грусть, боль своего сердца, то волнение, которого она не забудет никогда – это весна 1942 г.
Мы так к ней пришли неподготовлены, что она нас застигла врасплох. Вместо того, чтобы радоваться, веселиться и играться с нашим любимым сыном, мы с ней его оплакиваем, по нём тужим, по нём переживаем, нанося себе боль в сердце, всё это благодаря нашей неосторожности, которая причинила нам исключительную боль на долгое время, за нашу неподготовленность к уходу за ребёнком.
Подержав несколько минут я сказал Мане, – покорми его хорошенько и положи в постельку. Она взяла и положила, накрыла его и он уснул таким же крепким сном, как раньше.
Поговорив с Маней, я распрощался с Маней, так как время уже моё давно истекло свидания, но я вспомнил, что мне нужна… это я вспомнил взять справку о болезни малютки, о том что он действительно болен и лежит в больнице. Получив справку, мы распрощались и я пожелал Мане до скорого  выздоровления с моим любимым сыном и возвращения домой.
Я вышел из больницы, теперь я уже себя почувствовал совершенно каким то лёгким, радостным, с хорошим настроением. Я шёл домой. Когда пришёл домой, то захватил Розу, они  вместе беседовали с Майриком; они, увидев меня, были в большом любопытстве и сейчас же задали вопрос, – ну как здоровье Валерика?
Я объяснил, что сейчас сравнительно лучше чувствует, температуры нет, кушает хорошо, но чувствуется что у него есть внутренняя боль, которая характерна при воспалении лёгких; был у меня на руках, вид его ещё болезненный, слабенький, но заметно, что дело идёт на постепенное выздоровление.
5 апреля, в выходной день, я выехал к себе, в Шаумянский лагерь. По прибытии в часть, я добивался получить отпуск на несколько дней, но как на грех, приехала аттестационная комиссия по проверке испытания ком. нач. состава резерва. Итак это дело затянулось и мне отпуск так и не дали, сулили, что как только комиссия закончит свою работу, – мы тебе дадим отпуск. А потом были некоторые грехи, которые творили командиры и через них отказали всем в отпусках. Это проделывали некоторые хулиганы пьяницы: заходили в дома и с угрозой оружия требовали вина. Их арестовали, судили и так через них пострадали и другие.
25 апреля нас известили, кто имеет квартиры в Тбилиси, те все выедут для работы на постоянные места. Тбилисцы, конечно, были все довольны, в том числе и я , что будем жить дома и работать в Тбилиси.
26 апреля мы уже сдавали постельные принадлежности, получали сви аттестаты и вечером в 8 часов выехали и 12 часов ночи были уже на площади  им. Берия, и сечас же все со своими чемоданами, каждый из нас направился домой, а утром в 10 часов должны явиться на работу.
Придя домой, меня радостно встретили свои, Маня была рада, что «вот наконец-то будешь теперь находиться в Тбилиси».
Наш малютка спал, я наслаждался его сном и сладким дыханием. На утро проснулся вместе и наш малютка. Мы с ним радостно встретились, он стал в ладоши хлопать и произносить –  Па-па, Ма-ма, Ка-ка, а когда его качаем на руках, он произносит У-У-У. Стал больше уже звуков произносить и меняется его голосок, он уже стал намного сильнее. Но только у него не развит  аппетит, плохо кушает, что даём, то он выплёвывает, кашку манную совершенно не кушает, только появляется желание кушать картофельное пюре и хлеб чёрный. Мне удалось получить несколько раз слойки белые по 1р.20 к. за шт., достали их штук сорок и насушили из них сухарики – целый мешок, и мы ему давали вдоволь кушать. Но он их почти очень плохо кушал, еле с на силой ему в ротик клали и то мать его с песней  кормила и приговаривала: эй искачи отдай мои калачи, калачи горячи и даст 3 коп. сдачи, – и начинает рас смешивать его, а он тоже начинает делать улыбку и в это время ему в смеющиеся, открытый ротик суют ложку размоченных сладких сухарей с чаем или кашку. Но он что делал: даёт вид, как будто бы хочет собираться проглатывать, но оказывается берёт и выплёвывает, – вот он уже нас помучил с Маней, ну никак ничего не кушает, кроме как сосёт одну грудь. Маню он прямо извёл, и мы бываем за него рады когда он уже немного что либо начинает кушать и то это когда он проголодается. Апрельские дни были тёплые, перепадали дожди, погода была сухая. Маня была очень довольна, что для Валерика заготовили запас – сухарики. Питание у нас проходило пока что нормально, не так уже что бы сказать голодовали. До первого мая мне, верно, приходилось хлеб брать и обеды в столовой. Пайковый  хлеб 800 грамм пришлось только с 1 мая получать, так как уже месяц кончился и мы всё пользовались получением хлеба по справке, по служебной, в столовой давали 300 гр утром, на обед 500 гр.


Май месяц 1942 г.

Настали тёплые майские дни, в садах цвели деревья, это придавало хорошее настроение, что с пацаником можно теперь выходить по чаще и гулять на вольном воздухе. Валерик очень любил прогулку, его только стоило вынести за дверь, как он сейчас же менял свой взгляд, делался очень радостным и Маня целыми днями его водила по саду, до тех пор пока не наставала жара – до 11 час., а после Валерик спал. Маня всегда приходила с ним уставшая. Я приносил обед из столовой, так что питались все вчетвером, в том числе и Майрик.
Майские дни давали лучше крепнуть Валерику. 26 мая его годовщина рождения, надо приготовиться к ней, говорю Мане, она одобрительно отвечает, что ни будь надо ему купить. Но, что ему купить? Игрушки у него есть, можно лошадку купить, но он уже стал разбираться в игрушках. В цветах, знает какие игрушки лучше и его интересуют. Но очень он их плохо полюбил, посидит не более 5 минут и сейчас же уже бросает и лезет через них ползком на руки. Валерик у нас больше своего времени исключительно находится на руках и никуда не слазает с рук как бы его не завлекали игрушками. Ему и часы на сольные даёшь и патефон вдоволь крутить даёшь – возле него забавляться, но как только вспомнит, что он уже сидит не на руках, сейчас же с криком тянется на руки. Майрик ещё в марте м-це была сильно обеспокоена, что мальчик уже 10 месяцев имеет от роду, а на ножках ещё не может держаться и я особенно не придавал этому значению.
Верно, что другие соседние малютки уже  с помощью постороннего лица свободно ходили, а Валерик ещё при 10 месяцев не пробовал ещё ходить и только вот в мае месяце приступили с пацанчиком ходить, держать его под ручки и заставлять его ходить. Но очень трудно с ним, Маня устаёт и он ещё вкуса не понял развлечения ходьбы; пройдёт метров десять и опять тянется на руки. Уже не знаешь как и когда его приучить ходить. Уже год кто имел из его ровесников, хорошо стоят на ножках. Но наш Валерик то и дело всё липнет к рукам и так всё большей части продолжает находится на руках, он очень любил быть у меня на руках, так и не сходит с рук, так вот с Маней вдвоём его водили. Я иду спереди, а они идут за мной и вот Валерик радуется, хочет скорее ко мне подойти, чтобы я его взял на руки и так торопиться идёт с шумом, с визгом и когда подходят вблизи, то я опять ухожу дальше, так и приучали его ножки к ходьбе. Но это было всего несколько минут за день, поэтому он у нас и скоро ещё не смог привыкнуть к стойке и ходьбе, что больше с ним ходим и держим на руках, выполняя его желание – находиться больше на руках.
Сегодня 26 мая, мы чувствуем нашего любимого сына, его славную годовщину, мне всего радостнее, это погулять с нашей славной семьёй, теперь у нас  за столом сидит сын, ему исполнилось ровно год, ровно год как и материнскому сердцу досталось многочисленные трудности пережить, в одиночестве много заботы и горя с ним перенести, всякие болезни, которые он перенёс – это всё переживалось в материнском сердце, в крови у матери.
Нам впервые пришлось иметь такую сладкую заботу по воспитанию такой малой крошки, мы рады любым трудностям, которые связаны с непосредственным его уходом. Наша любовь куда выше к нему, чем либо наши все трудности, которые возникают в процессе за его уходом. Мы крепко любим с Маней нашего малютку. Он нам ещё за год не приносил какое либо огорчение или счёт предъявить лишить его удовольствия за ним ухода и поставить свои цели выше чем отношение к нему. Мы для него всегда днём и ночью были готовы держать его чистеньким и он не находился лишнюю минуту мокренький или замаранным, как это видишь у других. В любое время ночи, его немедленно одевали в чистое бельё, как только кто заметит из нас, что он помочился или на марался, а когда ходили гулять, всегда брали запас чистых пелёнок. Я это сам строго без ограниченно требовал от Мани и она сама это с охотой догадывалась и брала с собой лишних пелёнок.
Так мы доказывали на практике свою любовь и преданность к нему. За чрезмерную требовательность я всегда ссорился с Маней и Майриком. Это держать ребёнка в чистоте, всегда сытым и целыми днями быть летом на воздухе в садочке, когда нет жары палящих солнечных лучей и развлекать его предоставляя полное для него удовольствие.
Майрик в честь годовщины рождения внука купила для него игрушку коня на колёсах. Хороший конь его интересовал, потом он с ним игрался. В этот день мы пили за здоровье нашего сына, за его славную годовщину, ему год сравнялся, он рождён был за месяц до Великой Отечественной войны с германским фашизмом. Это очень будет характерным, он будет всегда памятен этот год, год его рождения, он совпадает когда германская машина нанесла разрушение в Европе. Покорив народности Европы, подавила всякие свободы, она – эта машина нанесла и нам поражение, захватив всю Украину, весь Крым и стремиться захватить Дон и Кавказ. Но в определённом месте будет приостановлен враг и потом будет разбит. Он собрал за зиму 70 дивизий своих последних, он оголил Европу, поснимал всю охрану и бросил её на советско-германский фронт – на восток.
Мы пока счастливы, что находимся далеко от этого кровопролитного фронта и нам ещё пока дышится свободно в Тбилиси. В случае каких либо последствий придётся Мане с Валериком выехать куда либо, но сейчас пока мы свободно размышляем за нашим столом обсуждая всё и всякие вопросы.



Июнь м-ц 1942 г.


Июньские дни очень стали палящими, знойными. Валерика выносили гулять только по утрам и вечером. Приходя вечером с работы, я  всегда встречал Маню, она шла встречать меня с Валериком на улице. Валерик, когда подходил, он такое самодовольное личико ставил, так мне строил глазки и как только Маня подойдёт, он сейчас же бросался ко мне. Вот здесь то он и находил у меня удовольствие: его поднимаешь к верху рвать листики на деревьях. Он очень любил, чтобы с ним так игрались, поднимали к верху, качали. У него появлялось особое удовольствие в этой забаве. Но всегда он меня тащил к тому месту, где издавались звуки. Особенно трамвая, с возгласом У-У-У, залазил мне на шею и вырывается из рук и тащит к трамвайной остановке посмотреть трамвай. У него выработалось такое внимание, это особое какое то, видит когда проезжает трамвай, он сейчас же оглядывается в эту сторону, с другой стороны смотришь автомашина едет, он сейчас же поворачивается в сторону автомашины, там глядишь едет подвода, он уже сюда теперь смотрит. И вот пока находимся у трамвайной остановки, он то и дело оборачивается головкой, вылезает из рук, тянет туда куда он смотрит. И мы с Маней так удивляемся такому его стремительному движению, что его нам жалко становится. Он дрожит, тянется и к трамваю, и к автомашине и к подводе. Но иногда садились из-за него в трамвай, чтобы сделать для него удовольствие, проехать. Но он в трамвае не давал покоя, хватает за голову, стаскивает с каждого проходящего фуражку, хватается за ручки за блестящие, за решётки на окне. Кричит когда его отнимаешь и он прямо так и партизанит в вагоне, что иногда неудобно перед человеком бывает. Но зато он всех сводил с ума, сидящих в трамвае народ, каждый на него смотрит и издаёт улыбку, каждый хочет с ним заговорить, и послать ему приветливые словечки: – Ах, какой чудный ребёнок. Только это и слышишь в трамвае. По его адресу, везде можно, куда только не пойдёшь, встречаешь приветливые взоры проходящей публики. Всматриваются в Валерика, некоторые останавливаются разговаривают с Маней, и так жизнерадостный свой вид он показал многим, и за него мать сама находится в постоянном восторге и радости за своего любимого сына.
22 июня 1942 г. – год отечественной войны с гитлеровской фашистской Германией. 10 миллионов только убитых и раненных фашистов – такой урон нанесла наша Красная Армия. Бои разгораются. В 1942 г. будет разгром фашистской Германии.



Июль м-ц 1942 г.


Лето вступило в свои права, знойные дни стали удушливыми, уже в садах нельзя найти удовольствие – посидеть, отдохнуть. Этот месяц принёс нам перемену. Наконец уходим из этого проклятого подвала на новую более просторную жилплощадь – сухая комната и объёмистая, на Мухранской улице № 4. За ордером Маня сама ходила, она была в курсе всего дела, с переходом на новую квартиру. Предстояло уже не дожидаться комнатных малярных, а уже всё действовать на месте, надо и как можно скорее.
Я взвесил обстановку и стали готовиться к переезду, вещи не торопясь собирали целых два дня, шла подготовка, и на 3 день, я получил машину с «ТАРЗа» и в один рейс, до полной загрузки автомашины 1,5 тонной, мы перевезли все вещи.
Это было 9 июля 1942 г.
Мы все были рады за то, что хоть комната оказалась для нас свободная. Мы предъявили требование в новом доме и на тихой какой либо улице, но наше желание не исполнилось.
После предварительной простой подготовки вещи размещали сами домохозяйки, по их желанию и вкусу. Я оказывал только свою физическую помощь, но не руководящую, такую косвенную.
Теперь я успокоился, если уже предстоит даже куда либо мне выезжать в связи с назначением, моя душа спокойна за то раздолье и всё же удобства, которые семья будет встречать в новой квартире, по сравнению с которым была в этом тесном вонючем подвале.
Валерик почувствовал уже удобство, здесь он может скорее научиться ходить и матери с ним просторно по комнате гулять. Наш милый мальчик, уже как несколько дней страдает расстройством живота, аппетит плохой, не кушает, что не изготовят, то всё выплёвывает, питается одной грудью, нам его очень жаль, что он не кушает ничего.
Маня следит за собой, у неё новое создалось беспокойство за себя. Это она не ожидала, что 4-ое число июля, её подведёт и так она находится после этого в раздумье: как быть и как поступить в такое серьёзное и беспокойное время, тем более так всё осложняется, с каждым днём враг приближается к Новороссийску и Моздоку. Предстоит, возможно либо переезд или быть в напряжённом состоянии сидеть дома.
Валерик создал в нас беспокойство своим расстройством животика, положение сводилось, что его надо вести в больницу на излечение от дизентерии.




Август м-ц 1942 г.


2-го числа вынуждены Валерика поместить в детскую больницу для излечения дизентерии. Прибыв в больницу, его не смогли положить за неимением мест. Фамилию нашу записали и взяли детское направление, пообещали принять завтра 3-го августа в девять часов утра. Мы согласились и пошли домой.
Утром 3-го мы уже понесли нашего сына во второй раз в больницу на выздоровление. Приняв их, я попрощался и ушёл домой, мне предстояло срочно дома закрасить полы суриковой краской и 4-го выехать в селение Воронцовку за продуктами. Они были очень счётные у меня, мне дали отпуск до 9 числа, я должен торопиться всё сделать и вернуться.
Поездка моя была выполнена, вернулся я с продуктами, которые на первое время их не было сейчас. Но всё же кое-что достал для некоторой необходимости, которой и этого не было.
11-го числа, я в конец рабочего дня явился по своему делу на «ТАРЗ», но мне уже было подготовлено новое интересное предприятие.
Последние дни на «ТАРЗе» были для меня безрадостными и так что я там был, то всё временно.
12-го числа я получил направление в отдел кадров.
17-го меня направили в резерв, где бывший Тбилисский военкомат был в Субартало.
18-го меня вызвали и 19-го я уже получил назначение в Баку к генерал-майору Бескровному.
21-го я получил содержание и вечером выехал с товарным сборным поездом, так как пассажирский уходил в 14 часов.
Предварительно до моего  отъезда, я побывал в больнице у Валерика. Маня рассказала, что сделали 3 укола ему сульфидина и больше делать не стали, а сейчас дают порошки и по-прежнему всё не перестаёт у него слизистое испражнение. Всё же, несмотря на 2-х недельное лечение в больнице, результатов он не получил и мы его решили взять домой, чтобы не заразить ребёнка в больнице ещё чем либо более опасной болезнью и 14-го числа его выписали и стали лечить его диетой…

(обрыв последней страницы блокнота. Набор на компьютере закончен самим Валерием накануне своего 62-х летя, 24 мая 2003 года в 11часов 45 минут. Таким образом будет создан сайт с Web-дизайном посвящённый тем далёким и беспокойным дням. Во истину говорят – рукописи не горят, если  конечно хранят их – как зеницу ОКА!).
 
Енков Николай Василевич
1945 год август м-ц
( писал 31 сент. 1955 г. с 14 час. До 1535 )


Бывает в жизни человека такие отрадные моменты из прошлого, что их никак нельзя забыть; пройдёт несколько месяцев, а даже и год и вот опять появилась мысль заносчивая и так и сверлит голову чудесным воображением и так долго льстит, восстанавливая в памяти и не упуская ничего.
Это было в один из прекрасных дней, в середине августа месяца. Перед нашим домом, открывалась через Куру, панорама Метехского замка с его высоким куполом и оставшимся, в древне-восточном стиле, узкими окнами здания. Во всём напоминал древнегрузинское искусство.
После Отечественной войны в нём размещался «ГИПРОМЕЗ» (Государственный институт проектирования металлургических заводов). Я в Гипромезе работал конструктором и в перерыв приходил домой на обед. После обеда я взял Валерика с собой на работу, чтобы показать ему это возвышенное место, откуда всё видно очень хорошо. Мы прежде вошли в помещение, где располагался наш проектный отдел. В центре прохода собрались товарищи и окружили Валерика и каждый спрашивал тов. Енков, это ваш сын, как он на вас похож, ну и красавец сын. Начальник отдела, Кузнецов Виталий Георгиевич, подошёл к Валерику посмотрел на него долго кругом и замер от восторга: – я впервые вижу такого красивого симпатичного мальчика. Тов. Енков, неужели это ваш мальчик, а кто же будет у вас жена, русская наверно.
Я сказал, – нет, у меня  жена армянка; и он поднял Валерика на руки и долго его рассматривал, его дивную мордочку и подняв веки посмотрел в глаза и сказал: – да это счастье иметь такого сына.
А сзади обступили девушки и дамочки и услышали Кузнецова волнующий голос и все как в один голос закричали, – Виталий Георгиевич, напрасно вы женились на русской, вам надо было жениться на армянке, разводись скорее и женись на армянке и у тебя тоже будет хороший сын, а то женился на курносой и завидуешь!
Весь женский персонал поднял его на смех и все в один голос кричали, бросали ему смешные комплименты. И так появление Валерика в Гипромезе произвёл на всех сильное впечатление, редкой неописуемой радости, каждый его брал на руки и старались вывести его на разговор.
Моим чувствам не было конца радости, они наполнялись ещё больше сладкими мыслями восхищения к моему любимому сыну. Он был такой карапузик, такой кругленький, точно шарик бегал по гладкому полу, такой живой, стремительный, хотел всё видеть, всё знать и потом делал такую улыбку, такую цветущую живительную, отрадную, и в ней действительно горела детская , юная жизнь радости – и перед родителями, чтобы оживлять.
Какое чудесное воображение, его развязанная бесконечная детская речь, он бегал по двору возле ёлочек, подбегал к забору и смотрел на открытую панораму старого города Тифлиса (Тбилиси), которая своими древними архитектурами восточной постройки – с мечетью, с цветным куполом и стен над Курой, украшал Майдан.
Какое же счастье наблюдать и смотреть за сыном, как он с особой радостью и восторга наблюдал за стремительным полётом ласточек.
Валерик не имел отдыха, он не знал что такое отдых, сесть отдохнуть и спокойно сидеть, наблюдать. Нет – это бесконечное движение, его не удержишь, он весь горит в движении, его можно поднять, взять на руки, чтобы остановить его действия, но и это не удастся так долго.

Он даёт трескача без удержанных сильных действий, ломается, вырывается, кричит, упирается руками, карябает лицо, рвётся  из рук на волю, чтобы опять бегать, резвиться, смеяться и петь свою любимую песню мурлычку: У-У-У-У-У, ПИ-ПИ, ГА-ГА, ПИ-ПИ, ГА-ГА.

  Набран на компьютере Валерием 26.05.03 – в день своего рождения.
  25 мая прошёл по маршруту Икша-Правда 36 км., на привале заели комары, солнечно,
  загорел, шёл последним или предпоследним, замученный дошёл до платформы,
  слава богу не потерялся...

                БЛАГОДАРЮ ЗА ВНИМАНИЕ! ДО НОВЫХ ВСТРЕЧ!