Добрынины. Часть 5. Глава 47

  - Лялечка, давай дочитаем завтра... - попросил Добрынин. - Поздно уже...

     - Давайте дочитаем сегодня... - попросил Мелкий. - Я до завтра лопну от любопытства не хуже Шапокляк...

     - "А потом, уже после отпевания, на котором я рыдала, осознавая свой тяжкий грех, - продолжила чтение Елена Гурамовна, - и пытаясь вымолить у Бога прощения за свою греховную радость, вдруг мне приснился сон, в котором Ромка сердился на меня за то, что я его живого отпела. И снился мне этот сон почти каждую ночь до тех пор, пока я и вправду не поверила в то, что этот негодяй жив, а вестей о себе не подает только потому, что сидит в плену у душманов. А потом я прислушалась к своим ощущениям и поняла, что он жив... Поэтому я и сделала дарственную на дачу на твое имя."

     - Не вижу связи... - отозвалась Зинаида Васильевна.

     - Теща, помолчи немного, и ты ее увидишь... - посоветовал Добрыниню

     - "Тем не менее у меня есть повод для радости - я радусь тому, что со своим настоящим отцом, Лялечка, ты не только знакома, но и очень любишь его... Вопреки всем преградам и обстоятельствам..." -  торжественно прочла радостно улыбающаяся Ляля.

     - Как???? - охнула Зинаида Васильевна.

     - "Он приехал ко мне тогда, когда вышел в отставку и поселился в Москве, в квартире Катиных родителей. - продолжала читать письмо Елена Гурамовна. - Демобилизовался Гурам жарким летом 1981 года, когда ты готовилась к вступительным экзаменам в институт. В Москву он приехал в декабре, а до меня добрался только в феврале месяце. А весной 1982 года он потерял Катю... А следом за ней, спустя два или три месяца один за другим ушли и ее родители... Не смогли они пережить гибель своей единственной доченьки... Даже такой, какая она была..."

     - Надо же... - отозвалась Зинаида Васильевна.

     - "Оставшись после похорон тещи и тестя совсем один в квартире Катиных родителей, в которую она успела его прописать, Гурам приехал ко мне, как он предполагал, отдыхать на все лето, да так и не смог уехать осенью - поселился у меня. - продолжала читать письмо бабушки Елена Гурамовна. - Они с Савельевым-старшим, давно уже жившим отдельно в бывшей даче Кораблевых, совершенно непонятным мне образом смогли найти общий язык..."

     - С ума сойти! - отозвалась Зинаида Васильевна. - Этот Савельев-старший был таким же неприятным человеком, как и его сыночек-подлюка... А Гурам нашел с ним общий язык... Не понимаю...

     - "Нет, они не стали  приятелями... - прочла Ляля. - Но Гурам не стал препятствовать Савельеву  временами заходить к нам в гости... А поздней осенью 1983 года ушел и Савельев-старший..."

     - Представляю себе, как она была счастлива... - улыбнулась Лидия Михайловна. - Читай, Лялечка...

     - "И теперь я снова счастлива. - прочла Елена Гурамовна. - Савельевы ушли из моей жизни навсегда, а мой сын живет рядом со мной, в моем доме. Он где-то работает, кажется, преподает, а вечером приезжает домой, и я каждый вечер жду его. Каждый раз, когда он входит в дверь, у меня сердце сжимается от того, как сильно он похож на отца. Только цвет волос у Анзорчика был темным, а Гурамчик пошел в меня... А когда приходит лето, и к нам приезжаешь ты, то мы становимся еще счастливее от того, что вся семья почти в сборе. Мне бы очень хотелось, чтобы вместе с тобой приезжала и Зина, но я не знаю, как ее об этом попросить, потому что боюсь ее несправедливо бурной реакции при встрече с Гурамом..."

     - А какую реакцию она ждала? - язвительно, с большой обидой в голосе, спросила Зинаида Васильевна. - Она ждала, что я мгновенно забуду обо всем и брошусь к нему на шею? После того, как прожила столько лет без него и даже без весточки от него?

     - Скорее всего, она боялась, что ты учинишь что-нибудь очень обидное для Гурама... - ответила Лидия Михайловна.

     - "В реакции Гурама я уверена, как в себе самой. - прочла Ляля. - Мы с ним много говорили о твоей маме, Лялечка. Он любит ее до сих пор. С ним случилось то же самое, что и со мной, когда я встретила Анзори. Гурам живет воспоминаниями о Зине и очень хочет встретиться с ней, уладить все недопонимания и недоразумения, и, наконец, хотя бы на закате своих дней, создать с нею семью. Свою настоящую семью..."

     - Так сильно хочет, что до сих пор не собрался это сделать? - съязвила Зинаида Васильевна.

     - Мама, слушай дальше...

     - "Я тоже очень хочу этого, но одновременно боюсь навредить Зине. - прочла Ляля. - Все-таки, психика у нее изломана этим мерзавцем Савельевым очень сильно, а посему наши с Гурамом благие намерения вполне могут обернуться для Зиночки дорогой в ад..."

     - В аду я уже побывала... - вдруг горько, навзрыд, заплакала Зинаида Васильевна. - И все эти годы о Гураме, как о рае недостижимом мечтала... Как о сказочном принце... А Ирина Федоровна своими страхами...

     Голос женщины оборвался... Она задыхалась от слез...

     - Усугубила твои страдания? - спросил Добрынин.

     Вместо ответа теща взвыла...

     - Ничего-ничего, Зиночка... - захлопотала вокруг нее сватья, стараясь успокоить. - Лялечка найдет адрес отца, пригласит его к нам... Он приедет, вы поговорите и, может быть...

     - Твоими бы устами, Лидочка, да мед пить... - всхлипнула Зиночка.

     - Вы точно решили сидеть до утра? - вдруг рявкнула усталая и раздраженная Елена Гурамовна.

     - Все-все-все, доченька, я больше не буду... - всхлипнула Зинаида Васильевна. - Читай...

     - "Поэтому я довольствуюсь тем, что имею, - продолжила читать бабушкино письмоё Ляля, - стараюсь не мечтать о большем и радуюсь, вспоминая ваши с Гурамом походы по грибы и ягоды, ваши походы на рыбалку, томные теплые летние вечера, макушки деревьев, красиво подсвеченные закатным солнцем, ваши вечерние игры в бадминтон, радостный лай собак, пытавшихся опередить вас и поймать ваш воланчик, и ваш счастливый смех... А еще я вспоминаю прохладные сиреневые августовские вечера, еще еле заметный запах начинающейся осени и роскошные осенние букеты-гербарии, которые Гурам каждый год делал для тебя из ракеток для бадминтона и ветвей рябины..."   
 
     Ляля остановилась...

     На лице ее появилась нежная, но грустная улыбка...

     - Лялечка, тебе приятно его вспоминать? - тихо спросила Зинаида Васильевна.

     - Да... Очень...

     - Как ты его называла?

     - Гурамом, а потом Гурамчиком...

     - Почему так?

     - Он сам хотел, чтобы я называла его по имени...

     - Ты знала, что он - сын бабушки?

     - Конечно...

     - Поэтому ты не удивилась дарственной? - попыталась задать вопрос Зинаида Васильевна. - Решила, что бабушка...

     - Я никогда не задумывалась об этом. - перебила мать Ляля. - А подумать на Гурамчика, что он будет судиться со мной за имущество, может только тот, кто его совсем не знает...

     - Прости меня, девочка... - пролепетала Зинаида Васильевна.

     - Ничего... - грустно вздохнула девушка. - Тебе просто не хватило времени по-настоящему с ним познакомиться...

     - Главное, что тебе хватило... - расплакалась Зинаида Васильевна.

     - Да... - ответила Ляля. - И я рада тому, что именно он оказался моим настоящим отцом...


Продолжение следует...