В прошлых веках жили люди

Не могу представить, как можно было жить триста лет! Если бы мне пришлось, вот так, жить столько лет, то что бы случилось со мной? Во-первых, я бы без труда выучил английский язык. Да я бы и немецкий язык выучил! А зачем они мне?  Так, надо!
За триста лет всё бы пригодилось! За триста лет не одна страна бы утонула в океане. Другой язык непременно пригодился бы. Все, ведь, воевали! И страны в любую минуту могли рассыпаться, сгореть, утонуть.

А возможность прожить триста лет непременно бы не состоялась. Ведь, за триста лет сколько раз дорогу-то придётся пересечь!

А сколько войн придётся пережить?

Конечно, восемьдесят лет тоже сложно жить. У меня друг погиб в двадцать восемь лет. Был здоров, ничем не болел. А не дожил! Я всю жизнь помню по историям в больницах.
Мать старалась меня туда запихивать. Хотела, чтобы я дольше пожил. Вот, результат!

До трёхста лет едва ли доживу, но до ста... недалеко уже! А цыгане живут все семьдесят лет! Как стукнуло семьдесят, гроб и айда! Они даже мне тоже говорили: - Не волнуйся, доживёшь до семидесяти лет!

Я тогда не сообразил, что они меня приняли за цыгана. Вот, она - карма-то!
Как набожили! Женился на цыганском таборе! Да не на девушке? Девушка-то показалась русской. Говорила по-нашему. Не запиналась. Потом и дети, при случае, говорили - я, ведь, русский!

Потом, с годами я заметил, что после восьмого класса, будто, в их мозгах что-то отрезало! Всё нагревание в мозгу прекратилось. Никто в девятый класс не двинулся! Одна во Власть пошла, другой - в поэты, третий - в художники!

Как бы, все дела побежали делать. Во Власть девушка не попала, поэт через сотню стихов исписался, а художник купил новый этюдник, а запачкать его красками не решился. Вдруг никто запачканный не купит?

Один сын стал хорошим сан-техником. Вторая стала, не знаю кем. Ещё один чистый цыган, сын цыганки, поэтом так и не стал. Трудно стать поэтом! Это вам не восемь классов учиться! Тут и одного института не хватит.
 
В общем, чтобы не подводить цыган в целом, я стал в одном лице и инженером, и художником и поэтом. Я и политикой занялся в своих произведениях. Кто-то должен же за цыган всем заняться, чтобы какая-то польза была от их рождения?

Конечно, я не могу жить дольше за всех цыган. Хотя и вижу, что они все аккуратно умирают в семьдесят лет!
Честно говоря, я им завидую. На земле жить триста лет тяжело. Каждый день жизни, как подвиг!
Надо во-время подвинуться на полметра, чтобы машина не задавила! Наклониться во-время, чтобы ветка дерева не проткнула глаз! А сколько раз надо сходить в туалет?

А сколько раз надо помыть руки?

Я уже и так, через раз, мою. Кожу-то беречь надо. Молодым меня уже назвать нельзя, потому что и так уже перемыл руки лишнего.

Вот и мыслей не стало. Пойти в магазин, что ли? Хлеба много, кефир не пьётся, а молока нет! Уже нет. И яйца кончились. Прпяников много. А сыр закончился.

На улице холодно. Пять градусов тепла. Мечта о десяти градусах тепла уже умерла. Зиму уже ждать надо. Держусь за батарею левой рукой. Горячая! Только бы так всю зиму!
Сейчас ни за что поручиться нельзя. Потому что санкции могут нас прижать к земле в любой час!
Америка уже опомнилась, а Россия во вкус вощла. Пострелять хочется!

Октябрь