Информатика. старый купеческий дом

   

По Купеческой неспешно,
Как положено купцам,
Расчесав пробор прилежно
И с улыбкой хитреца…

Да что там вспомнил. Он знал, что улица, на которой стояло здание, до революции называлась Купеческой, потом после революции Кооперативной, а сейчас имени героя Советского Союза Хазова. А вот этот красивый двухэтажный, каменный дом принадлежал купцам Кулагину и Алексееву, а кто они такие были, он понятия не имел и частенько ругал себя в душе за то, что не расспрашивал своего отца об истории посёлка, который очень хорошо знал её, тот был его коренным жителем. Причём знал людей, как говорят «от мала до велика», по фамилии, имени и отчеству. В этом Георгий убедился, когда отец встретился с товарищем, заехавшим к нему проездом. Всего-то на несколько часов. Жил он когда-то с отцом на одной улице. Чуть выше Геркиного дома. Сын чеботаря, в общем, сапожника, который имел наёмных работников. За что семья и поплатилась. Их раскулачили и сослали. Жизнь разбросала членов семьи по разным уголкам большой страны. Николай, то есть Николай Васильевич этот смышлёный парень оказался в Москве. Выучился, стал кандидатом филологии, преподавал в педагогическом институте. Был знаком с Ираклием Андрониковым, передачи которого Герка любил слушать по радио.  А тогда он наверно с ещё гораздо большим вниманием слушал несколько часов, воспоминая друзей детства.  Тогда они точно что-то говорили об этом доме на Купеческой улице и о купцах Кулагине и Алексееве, а вот что, Герка забыл.  Правильно говорят: «память хорошо, а огрызок карандаша лучше». Да и время было такое, память о купцах не нужна была никому. А зря. Память о родившемся человеке, Земля должна хранить долго.  А уж если он что-то сделал или построил, это уж само собой. Спасибо ещё дом остался. Надолго ли?..
А ты посмотри на этой улице ещё зоотехникум, детдом, агрошкола, восьмилетка были и всё в купеческих домах.   
Теперь порой Георгий пытался представить, как и какие люди жили в этом доме. Сейчас здесь насчитывалось восемь кабинетов четыре на первом этаже, где расположились русский язык с литературой, история с обществоведением и география, химия и биология.  Четыре на втором, где вели математику, физику, микробиологию, биохимию и оборудование молочного производства. Могли ли те люди, в то время представить такое и знает ли кто из потомков об этом сейчас, навряд ли. Хотя техникум-то открыли очень давно (1931) в начале сороковых, а в первый год войны (1941) сюда перевели из Москвы мясомолочный институт.
Ещё на втором этаже была небольшая комната. Это была учительская. Стол, стулья, шкаф и телефон – вот и всё убранство. По своему оживлению порой она не отличалась от площадок, куда выходили двери кабинетов, где на переменах толпились учащиеся. В учительской преподаватели и мастера производственного обучения, а они с классными руководителями несли ответственность за закреплёнными за ними группами, бойко обсуждали внутри училищную жизнь и не только.  Порой сюда приводили учащегося и проводили воспитательную работу. В общем, здесь кипела и бурлила своя неповторимая и не забываемая жизнь, которая у многих оставалась на долго в памяти, а иногда и на всю жизнь. Все были хорошие люди и специалисты своей профессии жили дружно без хитрости и зависти.      
 У Георгия всё это не произвольно подчас вызывало воспоминания о своих школьных годах.