Русская деревня

Жили-были дед Василий да баба Поля.
Жили как все в деревне живут.
Детей хороших вырастили. Пришло время, и разлетелись дети кто куда.
Кто в город, а кто здесь, в родной деревне, гнёздышко свил.

Ссорились да поругивались бабка с дедом редко, но метко.
Шумно, с криками. Правда, в основном кричала только бабушка.
Она всю жизнь отличалась своей эмоциональностью.
Часто ворчала на деда, но не со злости, а так для порядка.
Дед - всегда спокойный, рассудительный.
А то, что между ними случались громкие перебранки, так кого этим можно удивить?
По деревенским меркам - это в порядке вещей.
Никто никого не охаивал, вслед не шептались.
Так, посудачат день-два и забудут.

Ругались старики азартно, но, чтоб потом перестать разговаривать,
и спать по разным углам, такого не было никогда.
Пока не произошёл случай один.

День медленно катился к обеду.
Баба Поля послала деда в магазин за чаем и баранками с маком.
И вот деда уже час как нет, и два часа на исходе.
Старушка забеспокоилась, побежала деда искать.

А он выходит ей навстречу от соседа Ивана, бездельника и лентяя.
Сам навеселе и без продуктов.
Ох и разозлилась баба Поля и давай на всю улицу блажить:
- Это чего же такое? Ты, старый пень, где прохлаждаешься? Тудыть-растудыть!
Дома обед не из чего ладить, а он по гостям шастает да бражку попивает.
- Да, не пил я. Ты чё, Полюшка! Аль не знаешь? - отбивается дед Вася.
- Не пил он, на пол только лил. Чего такого я не знаю?
- Так премию Ивану колхоз выделил. Ага, за ударный труд.
Я иду, а Иван меня и позвал отпраздновать.

Вот тут баба Поля аж онемела. Стоит. Рот раскрыла и воздух хватает жадно.
Вот-вот и челюсть вставная выпадет.
- Каку-таку премию? Чё буровишь-то? Иван ни денёчка в колхозе не рабатывал.
Я вот тебе сейчас! За труд! За премию!

А искать деда бабка выскочила прямо с кухни с полотенцем на плече.
И погнала она деда по улице, хлопая тряпкой по спине:
- Я тебе счас за всё отплачу! И за картошку пересолённую, и за хороводы с Катькой.

Не может забыть старушка подружку юности Катьку Самойлову.
Та до самой свадьбы её с Василием пыталась соблазнить жениха.

А за день до этого случая с премией соседа баба Поля пересолила жарёху из картошки.
Уж больно дед любил такую картошку. В печи да со сметанкой!
И вот какая оказия - пересолила.
То ли рука в тот момент дрогнула, то ли поторопилась.

Дед надулся. Есть не стал.
С видом оскорблённого великомученика отвернулся к окну.
Пыхтит сердито в носопырку.
Старушка к нему и так и этак: и рюмочку-то ему поднесла, и грибочки со сметанкой к самому
носу поставила.
А от него никакого внимания.

Тогда бабушка новую картошечку-то в печь сунула, да потом с первой перемешала.
Но дед – упрямец, даже не посмотрел в её сторону, носа не повернул, улёгся спать.
Но утром, правда, заговорил, как будто ничего и не произошло.

И вот теперь этот случай с премией соседа.
Поругались крепко. Да и замолчали оба. Спят в разных углах.
День молчат, второй молчат, уж третий к вечеру повернул.
А они, словно не видят друг друга.
Такого за всю жизнь у них не бывало.

Первым не выдержал дед. Мириться-то надо, а как?
Хотя, обидно ему за то, как она его тряпкой охаживала
у всех на глазах, словно подкаблучника непутёвого.
И про Катьку зря вспомнила. Не было такого греха за ним.
Лучше его Поленьки нет никого. Одна она такая на всём белом свете.

А обида растворится, как карамелька в чае, если Полюшка заулыбается ему.

Вот и заходил кругами дед Вася около своей Полюшки.
Прикоснуться пытается к её плечу, взять за руку, да только она отворачивается и уходит во двор.
А он уж по голосу её соскучился.

И вдруг так хитро заулыбался старик.

Приходит старушка со двора и видит странную картину.
Стоит её Василий на четвереньках и что-то ищет под кроватью.
Рядом стоит раскрытый, видавший виды чемодан.

Чего это ты удумал, старый дурень? - сердито спрашивает она.

- Ну, слава Богу, услышал я твой голос! - заулыбался дед, поднимаясь на ноги.
- Полюшка, ну чё это, а? Рехнулись мы никак. Сбиваемся с толку на старости лет, - продолжил старик.

И вспомнила баба Поля молодого Василия. Как вились кудри у него из под кепки.
Как робел перед ней, когда встречал ненароком на улице.

Заулыбалась, прижалась к деду, глаза молодо так блеснули:
- И то, правда, пойдём-ка лучше в карты играть да чай пить с баранками.
Купила я твои, с маком.