Гостевой дом Румес

     Гостевой дом «Румес»

                Две вещи влекут мужчину – опасности и игра.
                Так почему же он хочет ещё и женщину? По-
                тому что она для него опасная игра.
                Ф.Ницше

                Только слабые совершают преступления.   
                Сильному и счастливому они не нужны.
                Ф.Вольтер


                1. Вечер


    Солнце палило нещадно. Ещё бы: июль в этом году был всем июлям июль! По высоте столбика термометра он превзошёл все наши ожидания. Солнце жгло, палило, томило, вызывало одышку, бросало в жар. Оно было беспощадно. А ещё дождя не было две недели, будто где-нибудь в Аравийской пустыне.
      А нам, как назло, нужно было обязательно побывать в Латгалии именно в это время, чтобы уладить кое-какие семейные дела. Я не хотела останавливаться у брата: там было тесно и душно, да и жена его никогда не отличались гостеприимством – и это ещё очень мягко сказано. Своей подруге Гале тоже не хотелось надоедать лишний раз, поэтому на заранее купленной туристической карте Резекне и его окрестностей мы все трое ткнули пальцем в рекламку гостевого дома «Румес», которая располагалась на полях со стрелочкой, вёдшей от картинки к точке на карте. Цена комнаты в нём не отталкивала, будучи значительно ниже гостиничных, а находился этот дом почти в черте города, что при наличии машины не было проблемой.
    Когда мы подъехали поближе к месту, соответствовавшему карте, то были приятно удивлены: на нас смотрели окна милого особнячка с мансардой. Старый крестьянский дом, видимо, был с любовью переделан в гостиничный коттедж, весьма красочный и даже какой-то загадочный.
    - Да-а, - протянул мой муж, на седеющих волосах которого выступили бисеринки пота, - неплохо, неплохо. Наконец-то добрались до латгальского оазиса. Если у них ещё и душ работает, хотя бы холодный!..
    Действительно, после долгой дороги в раскалённой машине «Румес» казался оазисом: газоны с подстриженной на английский манер травкой, цветники, папоротнички, кусты крыжовника и смородины, в которых хозяева не запрещали пастись, ряды яблонь – всё это создавало особую атмосферу, дополняя надлежащим ароматом наличие большой спасительной тени от высокого дома, к тому же продуваемого поднявшимся к вечеру ветерком. Кроме того, в усадьбе росли два кипариса и пальмы в кадках – дань моде – что подтверждало неожиданное сравнение супруга и придавало всему этому ансамблю ещё больше шарма.
    Мы ожидали увидеть строгих хозяев-латгалов, блюдущих свою частную собственность, а встретили милейших людей. Они сказали, что дом действительно является гостевым, сами они живут в другом доме, отнюдь не рядом, и здесь бывают наездами, а как раз в этот день с утречка отсюда выехала шумная компания, и новых постояльцев пока не ожидалось. Вот так сюрприз: мы вообще будем здесь одни!
    Мы расплатились за два дня вперёд, и нам вручили ключи от комнаты и всего дома, прибавив, что при отъезде достаточно положить эти ключи под керамический вазон на крыльце, прикрыть ворота и послать смс о том, что мы съехали.
    - Мы что, в какой-то новой формации находимся? – спросила я у мужа, удивившись такому неевропейскому доверию. Чего-чего, а такого мы не ожидали.
    - Наверно, есть хотя бы видеокамеры! – заявил сын, но, обойдя всю территорию, ничего подобного не обнаружил.
    В доме оказалось три комнаты на первом этаже, одна из которых, рассчитанная на четверых, досталась нам, и одна большая на втором, где располагался и небольшой холл. Правда, все остальные комнаты, кроме нашей, были заперты.
    Весь дом был напичкан плодами современной цивилизации – от холодильников до душевой кабины с водой не только холодной – а больше всех удивился наш Женька, обнаруживший, что его планшет принимает интернет с хорошей скоростью в режиме «вай-фай».
    Везде было чисто и уютно, по стенам были развешаны пучки каких-то ароматных трав и старинные фотографии в рамках.
    - Нам, кажется, повезло! – воскликнула я.
    Единственное условие, которое оговорили хозяева, покидая нас, было следующим: теоретически с их стороны мог последовать звонок, причём даже ночью, по которому мы должны были впустить в дом какого-либо нового постояльца, если таковой вдруг появится, и дать ему ключ от другого номера – тогда они и скажут, где тайничок с остальными ключами.
    Но в первую ночь мы спали, как сурки, и нас никто не потревожил.
    - Завтра вечером, когда вернёмся после всех дел, закатим пикник с барбекю, - провозгласил сын, большой любитель шашлыков, - я видел в саду мангал и связку берёзовых поленьев под навесом. Поднимите руки, кто против.
    Поднятых рук не было.


                2. День второй


    Утром мы, хорошо выспавшись, сбежали с крыльца, чтобы босиком пробежаться по росистой траве и подставить головы под влажные листья деревьев: ночью прошёл небольшой дождик, остатки которого обильно полили нас с деревьев. Мы набирали полные пригоршни, чуть стряхивая ветки, и умывались дождевой водичкой. С утра она дарила нам ощущенье радости и счастья.
    Совершив моцион, мы направились в столовую-кухню, но на её пороге мы увидели женщину.
    - Лабрит! (Доброе утро). Я приношу сюда с соседнего хутора молоко и творог, могу и овощи прямо  с грядки. А с утра муж телёночка забил – на ножки слабый был – не желаете парной телятинки? Вот молоко, тёплое ещё, сметанка. А вот и окорок – правда, прошлогодний, но душистый, понюхайте сами!

    Мы поблагодарили крестьянку и взяли всего понемногу. Деревенские продукты имели какой-то непостижимый аромат и вкус, особенно на лоне природы. Несмотря на известную долю «европейскости» в этом и соседних домах, они всё же находились в сельской местности и ещё с десяток лет назад представляли собой обычные хутора с добротными избушками. Здешние, пригородные, латгалы, видно, были ребятами ушлыми и работящими, а, главное, непьющими, поэтому смогли перестроиться из колхозников в мелких, но успешных сельских бизнесменов, научившись жить по-новому. Земли здесь плодородные – живи и радуйся.

     После завтрака мы сели в машину, чтобы отправиться в глубинку, где нам предстояло завершить намеченные дела, часть которых мы успели сделать накануне в Резекне. На обратном пути договорились посмотреть окрестности, искупаться в одном из многочисленных озёр и полакомиться поспевшими ягодами. На грибы надежды не было – даже лисичек на рижских базарах было мизерное количество. А поскольку гостевой дом оказался столь  комфортным для нас, мы решили продлить ещё на двое суток наше пребывание в «Румес».
     На озере мы спугнули молодую парочку, явно уединившуюся в этом безлюдье, чтобы заняться любовью, а отъехав от него километров на пять вглубь леса, чтобы добраться до нетронутых черничников, увидели олениху с детёнышем, мирно пасшуюся совсем рядом с просёлком. Они только скосили глаза на тихо проезжающий мимо них внедорожник.
    Аистов на полях и лугах вокруг шоссе было несметное множество. Возле хуторов они сидели, точнее, стояли в своих гнёздах, свитых ими на верхушках сросшихся вместе или расщеплённых деревьев. Эти гнёзда были похожи на НЛО, висящие над дорогой, - особенно если их хозяева отсутствовали. Аисты всегда придают местности какой-то особенный колорит, а уж что говорить о том, как они согревают душу проезжающему мимо жителю большого города!
     Запахло ранним детством, сладостью первого поцелуя. Сквозь толщу времени я увидела на гумне возле большой берёзы с таким же аистиным гнездом козлят, которых бабушка попросила меня попасти сегодня… Да мало ли что могло выскочить из подсознания, когда глюбуешься такими идиллическими пейзажами с прекрасными птицами, к тому же в родном краю!
    - Я сейчас сверну вот здесь, - прервал наши с мужем лирические размышления сын, чуждый мечтательности, - попробуем доехать вон до той рощи – там могут быть свежие подберёзовики после ночного дождика.
     Мы вспомнили про намеченный на вечер барбекю и одобрили идею сына, но ни о каких грибах не было и речи, поэтому мы снова вырулили на шоссе и помчались в Резекне, чтобы отовариться в первом же супермаркете, а потом ехать к себе, в «Румес».
    Путешествие закончилось на лужайке усадьбы, где мы дружно приступили к подготовке банкета по случаю удачно завершённых дел. Мы с мужем отправились на кухню, чтобы нарезать овощей и магазинных деликатесов, а когда вышли во двор, в нос уже ударял пряный аромат жарящегося на мангале мяса и потрескивающих берёзовых полешек – это подсуетился наш сынок, бывший мастером по шашлыкам. Всё предвещало восхитительный и даже немного романтичный вечер на фоне тёплого августовского сумрака.
    - Ну, - спросил муж, - где будем накрывать – на террасе, за столом на кухне или «на обочине», как у Стругацких?
    - Нет, - почти в один голос возразили ему мы с Женей, - мы хотим за столиком, - а далее наш потомок, уже в одиночку, продолжил тираду:  В окружении «дерёв и цветов» и под звон цикад, и никак не иначе! Батя, давай-ка перетянем стол под те два кипариса!


                3. Пикник


    Мы дружно распределили обязанности: я варю свежую картошечку, делаю нарезку овощей и копчёной рыбки, муж делает свой любимый сырный салат, жарит баклажаны, режет дыню, готовит посуду и рюмки, а сын на лужайке занимается исключительно шашлыком, материал к которому уже с утра был подготовлен моими руками. Для украшения стола в маленькие вазочки мы положили набранную в лесу малину, чернику и чуть-чуть земляники – стол без них не был бы столом.
    Испанское вино рислингового типа придётся пить из рюмок, так как бокалов у хозяйки Айны не нашлось.
    Догорали поленья, запах берёзовой коры уже не чувствовался, потому что его перебил аромат слегка промаринованного подрумянившегося мяса.
    - Да, сынище, ты специалист, каких мало! – пошутил муж, - тебе бы не по морям шастать, а ресторанным делом заняться, оседлав какое-нибудь шоссе.
    Оба рассмеялись.
    Скоро шашлык поспел, шесть шампуров с нанизанными на них кусочками румяного мяса, помидоров и лука были водружены на большое блюдо и перенесены на столик, после чего свободной площади на нём не осталось.
    Сели за стол, огляделись. Дровишки ещё дымились, отгоняя комаров, которых и так, к моей вящей радости, было немного. Слабые лучи заходящего солнца ещё подсвечивали поляну, цветники, стол и наши улыбки. Так хорошо и вольготно было на душе – ведь после сутолоки столичных буден мы очутились в этом раю!
    За время пиршества, протекавшего весело, приправленного шутками и вполне пристойными анекдотами, время прошло незаметно.
    - За наш на славу удавшийся пикник! – произнесла я тост и замолкла, поражённая: огромный диск солнца позолотил черепичную крышу неподалёку стоявшего особняка, построенного в старинном стиле, точнее, на смешении по крайней мере двух стилей, -  с колоннами на фасаде и башенками-донжонами по углам второго этажа. Последнее архитектурное украшение в такой глуши было удивительно.
    «Ах, вот оно что! – подумала я, -  может быть, это здание вовсе и не современное жильё какого-нибудь нувориша, а отреставрированный замок знатного шляхтича эпохи Речи Посполитой. Те умели красиво и с размахом жить, украшая своё жилище, пусть и не всегда со вкусом».  Разумеется, соседний особняк был на два порядка краше и солиднее того, в котором мы остановились.
    Пока мужчины убирали со стола и заливали ещё тлеющие угли, я заинтересовалась происходящим на соседнем дворе: из дома вышла высокая корпулентная дама лет пятидесяти четырёх-пятидесяти пяти с высокой грудью под стать своей хозяйке. Она шла очень быстро, перебирая специальными палками для ходьбы.  Минуты через три с пандуса крыльца съехал молодой человек в инвалидной коляске. Он тоже быстро-быстро катил колёса, спеша за дамой. На вид он был бледен, но красив.
    Стало быстро темнеть, и я затруднялась определить на расстоянии его возраст, но то, что ему нет сорока лет, было очевидно.
    Совершив своего рода марафон по саду, они вернулись к крыльцу. Видно было, что подобные занятия спортивного типа (как, возможно, и другие) являются для этой странной пары нормой.
    На крыльце мужчина задержал руку женщины в своей и, глядя ей прямо в глаза, спросил:
    - Ты придёшь сегодня ко мне, Эльза?
    - Да, - коротко бросила дама и поспешила удалиться.
    Лицо молодого человека, неизвестно почему прикованного к инвалидной коляске, прояснилось. Мне удалось увидеть и даже услышать последнюю сцену благодаря тому, что я пошла взять кое-что из машины на ночь, а она стояла вплотную к металлической сетке забора, разделявшего две усадьбы. Соседний дом точно не был гостевым, там жили небедные, самодостаточные люди, наверняка с прислугой. Дом был слишком велик для двоих, и я была почти уверена, что он хранит много тайн.
    Улыбка молодого человека, внимательно оглядевшего свою усадьбу, была какой-то настороженной. Почему? Вот это мне и хотелось узнать. Да, пара, безусловно, странная. Они либо любовники, либо сожители, но уж очень не соответствуют друг другу. Но ведь что-то же свело их вместе! И это «что-то» наверняка было значительным.
    Я решила подобрать ключик к сердцу нашей хозяйки, которая должна была прийти завтра утром, и расспросить её об обитателях столь шикарного для здешних мест особняка.
    Муж и сын уже спали, когда я тихонько прокралась к своей кровати и попыталась заснуть, но сон не шёл – видимо, от переизбытка впечатлений за один такой короткий, но насыщенный день.

 
               
                4. Ночной гость


    Насыщенные кислородом, мы спали очень крепко, но среди ночи меня разбудил дверной звонок. Муж с сыном даже не прореагировали. Я растормошила мужа:
    - Вставай быстрее, кто-то приехал.
    Муж, бурча, надел тапочки и поплёлся к двери, до которой надо было пройти расстояньице по коридору.
    - Постой-ка, - сказала я, - я с тобой. Всё-таки как-то некстати этот ночной гость, мало ли что?
    И, взяв на кухне молоточек для отбивания мяса, мы направились к наружной двери.
    - Kas tur ir? (Кто там?) – супруг спросонок перешёл на латышский.
    - Откройте, я весь промок! – раздался глухой голос, и только теперь мы заметили, что на улице во всю лил дождь. – Мы с Айной уже созвонились. А она вам звонила?
    - Нет, - ответила я, отпирая дверь.
    - Ну, да ладно! – буркнул незнакомец в дождевом плаще с  рюкзаком, протискиваясь через порог и не поднимая капюшона. Говорил он с акцентом, но не латышским.
    «Может, иностранец?» - подумала я. И, как бы прочтя мои мысли, он, направился в свою комнату - хозяйка всё-таки позвонила, и муж дал ему ключ.
    Выполнив свой долг, мы вернулись в свою комнату. Муж мгновенно заснул, сын так и не просыпался, а мне снова не спалось. Захотелось пить. «Пойду-ка на кухню, там в холодильнике минералка стоит».
    Однако кухонная дверь почему-то оказалась плотно закрытой. Я попыталась её толкнуть, но она не поддавалась. (Надо сказать, что двери в доме были очень добротными). Тогда до меня дошло, что дверь заперта на задвижку изнутри. Я постояла пару минут, не решаясь окликнуть нового постояльца, и тут к удивлению услышала приглушённый разговор. Говорили двое, по-русски.
    - Давай выпьем за успех нашего предприятия, - раздался уже знакомый голос ночного пришельца.
    - Давай! За это – стОит, - откликнулся другой голос, и мне он почему-то тоже показался знакомым. - Большое тебе спасибо за то, чтО привёз.
    «Ха, да это же тот, кого я вечером видела в коляске за забором! - смекнула я. - Как он здесь оказался? И о чём это они договариваются, запершись на засов в общей кухне? Нет, не может быть, что это тот инвалид. Мне, наверное, почудилось. Впустил какого-то своего приятеля, а, может, так и было запланировано – пусть хозяева сами разбираются!» И я, попив воды из-под крана в умывальнике, отправилась спать.

   Утром мы увидели, что дождя как ни бывало, и снова вставало солнышко. Мы подняли все жалюзи в комнате и отправились готовить завтрак на кухню. Мы ждали, что вслед за нами сюда подтянется ночной гость, но его всё не было. Тогда я осмелела и, тихонько постучавшись в дверь, сама вошла в его комнату. Комната была пуста. Похоже, он даже не ложился, потому что кровать не была смята, а на застеленном одеяле лежала записка со странными словами: «Спасибо за невмешательство!»
    И только выпив чашку кофе, я поняла, что эти слова были обращены ко мне за то, что я не стала ломиться в дверь кухни ночью.
    Наружная дверь уже была открыта, и в ней торчал ключ. «Значит, у них, тех двоих, ночью было рандеву! «Ночное рандеву»… - что-то знакомое. Песня, что ли? Но почему такая таинственность? И знает ли об этом хозяйка?»
    Айна вскоре подъехала вместе с мужем. Мы рассказали о странных событиях ночи и о том, что новый постоялец к утру исчез.
    - Я думаю, он ещё появится. Он и раньше бывал у нас. А вот что это за второй незнакомец, о котором вы говорите? Об этом мне ничего не известно. И что это за таинственный разговор был ночью?
    Мы пообещали, что будем держать их с хозяином в курсе, заплатили ещё за два дня, и они уехали, не заходя в дом, а мы, вернувшись на кухню, продолжили завтрак, к которому подтянулся и наш заспанный Евгений.


                5. Как гром среди ясного неба


    Плотно позавтракав омлетом с беконом, оставшимся после вчерашнего пира, и подогретыми в микроволновке пирожками, мы погрузились в машину и отправились на озеро Резнас. Путь был довольно долгим, но озеро того стоило. Когда-то, будучи студентами филфака, мы с мужем проходили там диалектологическую практику.      
    Сейчас, перебирая в памяти воспоминания о тех днях юности, я вспомнила, как я, мой будущий муж Андрей, второй наш парень Сергей и Наташа отправились в путешествие по этому озеру на вёслах. Это дело оказалось опасным. Крупнейший водоём не только Латгалии, но и всей Латвии был коварен из-за своих внезапно налетающих ветров.   
    Надо отдать должное нашим мальчикам, влюблённым в романтику и в нас. До середины озера они гребли дружно, пытаясь вместе с нами высадиться на большом острове, который с нашего берега был едва виден. Мы смеялись, шутили, пели песни, но вдруг начал усиливаться ветер, причём подул не со стороны острова и не со стороны берега, от которого мы отчалили, а со стороны правого борта. За несколько минут ветер превратился в настоящий шторм, который Андрей, с точки зрения своего нынешнего жизненного опыта, походив по всем океанам планеты, теперь оценивает баллов в пять-шесть, а это немало для простой рыбацкой лодки, к тому же рассыхавшейся.
    Лодка превратилась на какое-то время в пёрышко, подвластное лишь воле волн. Единственное, что могли сделать парни, - это держать лодку носом на волну, а не бортом, иначе мы все утонули бы в тот же день. У нас душа уходила в пятки, когда с одного гребня волны мы перелетали на другой, обдаваемые водяными каскадами. Нам, девушкам, оставалось только не паниковать и найденной на дне лодки железной банкой вычерпывать воду, проникавшую через микроскопические щели в днище и через борта от всплесков волн.
    Андрей и Сергей всё-таки вывели наше судёнышко из этой передряги: мы достигли берега – причём отнюдь не там, откуда отчалили, а в десятке километров от него – и, плача и смеясь от пережитого волнения, бросились на шею друг другу.
    Вспомнив те события на озере, я хотела напомнить о них и мужу, но он о чём-то оживлённо разговаривал с Женей, и я не стала вмешиваться.
    Вот ещё один поворот шоссе – и перед нами раскинулись воды «Латгальского моря», как его называют иногда. В лучах утреннего солнца оно было прекрасно. День обещал быть жарким и безветренным. Всю походную амуницию, включая средство против комаров и слепней, мы ещё с вечера уложили в багажник.   
    Теперь надо было решить, где остановиться – в частном доме на берегу или переехать на катере на острова, где были базы отдыха. Ещё была возможность комфортабельно устроиться в административном здании, часть которого была отдана под гостиничные номера.   
    Решили всё-таки снять комнату в отеле.
    - Острова уже не для нас, - сказал Андрей сыну, - скинуть бы лет двадцать, чтобы не болели ноги,а укусы насекомых не вызывали аллергию. Давайте здесь, на материке, но на острова обязательно сгоняем, взяв моторку напрокат.
   Муж отправился к директору комплекса, чтобы договориться об аренде катера и вскоре вернулся.
    - Ну, как?
    - Вот ключ. Наша лодка – самая лучшая в здешнем флоте.
    Озеро Резнас с незабвенной памяти дней нашей юности не изменилось, но вокруг него изменилось очень многое. На островах выросли городки для туристов, построены ресторан, пара кафе, наш административный центр и многое другое. По берегах появились многочисленные усадьбы с красивыми особняками нынешних нуворишей, включая бывшую советскую элиту разного уровня, к которой добавились экс-бандиты девяностых и нынешние толстосумы. Они построили коттеджи и виллы, поделили озеро и прилегающие леса на «моё» и «твоё», поэтому для путешественников остались только такие вот платные турбазы.
    Теперь уже нельзя было просто так половить рыбку, как раньше, чтобы вечерком сварить настоящей ухи на побережье. Местные рыбаки ездили за кордон, в Россию, где на Псковщине рыба ещё была доступна. Об угрях, которых мой отец когда-то привозил отсюда на мопеде домой в рюкзаке по десятку, можно было забыть. Большие окуни насмехались теперь над нами, лёжа в лотках на базаре, говоря: «А для вас – только плотва!»
    Но мы всё равно урвали своё: чистый воздух, чистая озёрная вода, земляника, которой немерено на островах, костерок с печёной картошкой… В общем, всю несказанную прелесть этого края мы вкусили: озеро Резнас не забыло влюблённых в него студентов, привёзших с собой уже взрослого сына (который, впрочем, сам сидел за рулём собственной «тойоты»).
    И лишь когда мы вечером вернулись в гостиницу, чтобы переночевать, нас вернул с небес на землю неожиданно раздавшийся звонок мобильного телефона мужа.
    - Простите, Андрей, это Айна, из «Румес». Где вы сейчас находитесь?
    Муж ответил.
    - Дело в том, - продолжила хозяйка гостевого дома, куда мы должны были на следующий день вернуться, - что понаехала полиция, кого-то ищут, а мы с Антоном не в курсе. Может быть, вам известно больше, чем нам?
    Я перехватила трубку и дрогнувшим голосом ответила ей:
    - Да, мы могли бы кое-что рассказать, особенно я. А что, собственно, случилось?
    - Убийство, - прокричала Айна, и это прозвучало, как гром среди ясного неба. – Как скоро вы могли бы подъехать в Резекне?
    - За полчаса, - шепнул мне сын, стоявший рядом.
    - Минут через сорок, - твёрдо сказала я в трубку, - мы будем в «Румес».
    - Ну, это уже неплохо! – облегчённо перевела дух Айна и отключилась.
    Мы в быстром темпе покидали вещи в багажник и, даже не вспомнив о попытке вернуть деньги за ночёвку в гостинице, быстро погрузились в свой экипаж.


                6. Расследование


    - Это называется «приехали», - бубнил муж, пока Женя выжимал всё, что можно, из своего внедорожника, не боясь возможных радаров, - заплатили за сутки, не были в номере и часа, и денежки булькнули.
    - Ну, о чём ты говоришь! Какие деньги? Я уже не хочу ничего, кроме того, чтобы выпутаться из этой неприятной истории и уехать в Ригу.
    - Ты же так рвалась в Латгалию! – съязвил сынуля.
    - Да, рвалась! Но… человек предполагает, а Бог, как известно, располагает.
   - Известие, конечно, малоприятное, - изрёк супруг, - но к нам-то оно не относится.
    - Как знать, как знать… - задумчиво проговорила я, скорее про себя, чем в ответ ему.
    - Что ты имеешь в виду?
    - Давай не будем уточнять. Приедем – во всём разберёмся, и за нас разберутся.
    К концу этого вялотекущего диалога мы уже въезжали в Резекне, а десятью минутами позже сын припарковался у того самого сетчатого забора. В доме, действительно, оказалось четверо полицейских, а хозяева обеспокоенно о чём-то с двумя из них беседовали, тогда как другие двое рыскали по дому и усадьбе в поисках «вещдоков» и улик.
    Мы поздоровались. Муж с сыном перенесли вещи в нашу комнату, а я сразу пошла на кухню, где меня начали допрашивать стражи порядка.
    - Скажите, мадам, - начал один из полицейских, - прошедшей ночью в доме не происходило ничего экстраординарного?
    - Смотря как расценить, в зависимости от того, для чего вы вообще ставите этот вопрос.
    - Хорошо, - ответил офицер, - вы уже должны были быть поставлены в известность, что из этого дома ночью выстрелом был убит человек. Если вы ничего не слышали, то на оружии был глушитель. Убийца, судя по всему, был метким стрелком, потому что сразу попал в цель.
    - А кто, простите, убит?
    - Застрелена хозяйка соседней усадьбы Сандра Фреймане, женщина пятидесяти пяти лет. Несколько лет назад она переехала сюда из Австралии, где она и родилась в семье беженцев из Латвии. Приехала с целью получить наследство о оставшегося здесь дяди. Свои деньги она вложила в реставрацию полученной недвижимости, которую вы можете видеть вон за тем забором.
    - А откуда у вас такие подробности? - спросила я.
    - От хозяйки «Румес» и от соседки с другой стороны особняка госпожи Фреймане, разумеется. Можно продолжать? – с иронией обратился он ко мне.
    - Да-да, - снизошла я, и полицейский офицер продолжил:
    - Фреймане решила остаться здесь, тем более, что замужем не была и детей не имела. Вскоре в её жизни появился молодой мужчина, Михаил Захаров. Он был моложе мадам на шестнадцать лет, но, видимо, сумел найти тропку к её сердцу – и они начали жить вместе. Года три назад произошла автокатастрофа, госпожа Фреймане не пострадала, а вот Захаров повредил позвоночник, был долго прикован к постели, откуда пересел в инвалидную коляску. Однако отношения между партнёрами не только не охладели, но даже переросли в полноценный законный брак.
    - Странно, - удивилась я. – Ну и что же говорит этот Михаил Захаров по поводу убийства своей жены?
    - В том-то и суть, что ничего: он исчез. До или после убийства – нам пока неизвестно. И куда, спрашивается, мог пропасть инвалид-колясочник? Разве что его похитили.
    - Цель всегда одна – деньги, недвижимость.
    - Я понял ваш намёк. Но как Захаров может вступить в права наследника, если он исчез?
    - Ну, может, появится через некоторое время.
    - Так, госпожа Ч***, - обратился ко мне второй из присутствующих, постарше возрастом и званием, - по-моему, мы достаточно удовлетворили ваше любопытство, пора и на наш простой вопрос ответить и рассказать о событиях вчерашней ночи – ведь вам кое-что известно, судя по словам госпожи Арбидане ( тут я узнала фамилию хозяйки и вспомнила, что успела кое-что ей рассказать).
    - Ну, многого я и сама не понимаю, но о том, что видела и даже слышала, расскажу.
    И я начала рассказ:
    - Вчера ночью, примерно в 2 часа, прозвучал звонок в дверь. Пришёл новый постоялец. Лил сильный дождь, мужчина был в плаще с капюшоном, который закрывал лицо, поэтому опознать его мы, если потребуется, точно не сможем – разве что по голосу. Кстати, говорил он по-русски, но с каким-то странным акцентом – не латышским и даже не латгальским.
    - Зачем же вы его впустили? – задал вопрос младший из офицеров.
    - Он сказал, что договорено с хозяйкой.
    - Мне никто не звонил, - поспешила сказать хозяйка.
    - Извините, вы же сами ставили условие – звонить, когда приезжает новый постоялец, чтобы в ваше отсутствие достать из тайника связку ключей для него.
    - Именно так, - ответила Айна, но суть в том, что ваш муж-то звонил, и я действительно сказала, где можно взять ключи для новенького, но он-то мне как раз и не звонил.
    Тут в наш разговор снова вмешался полицейский:
    - А как вы объясните тот факт, что ночной гость вам не отрекомендовался по телефону, а господину Ч*** вы дали разрешение впустить его и дать ключи?
    - Потому что господин Ч*** назвал знакомые мне имя и фамилию человека, который и раньше неоднократно посещал наше заведение.
    Дальше продолжила я:
    - Новый постоялец, взяв у мужа ключи, сразу прошёл в указанную госпожой Арбидане комнату и тут же заперся в ней. Примерно через час мне захотелось пить, и я пошла на кухню к холодильнику, но кухонная дверь оказалась закрытой изнутри. И, хотя дверь эта довольно массивная, я услышала приглушённый разговор двоих мужчин. Мне даже показалось, что второй голос был похож на голос этого самого Захарова.
    - А откуда вы знаете его голос? – пытался подловить меня старший законоблюститель.
    И я рассказала предысторию той ночи – то, что видела и слышала после нашего застолья во дворе.
    - А что было после вашей попытки добраться до холодильника? – с усмешкой спросил младший полицейский.
    - Ничего. Я попила водопроводной воды в душевой и отправилась спать. А утром наша семья снова оказалась без соседей.
    «Убийство произошло, как говорили полицейские,  приблизительно между тремя и четырьмя часами, - размышляла я, пока один из полисменов писал протокол. - Если предположить, что Михаил  уже был здоров, а болезнь симулировал?» Я вспомнила о вчерашнем подозрительно-настороженном взгляде Михаила, брошенном на окрестности, но предпочла умолчать об этом.
    - На ваш взгляд, - обратился офицер к подошедшей соседке Расме, - какие отношения связывали эту пару за забором?
    - Прекрасные, - ответила она. – Несмотря на разницу в возрасте, они любили друг друга. Так, по крайней мере, казалось. Сандра была плохой хозяйкой. Я часто носила ей - за плату, конечно, - консервированные овощи, молочные продукты, варенье, выпечку. Однажды я пришла в полдень без предварительного звонка и услышала голоса с террасы. Я поднялась туда, и хорошо, что не успела зайти туда, вовремя остановившись: Сандра с Мишей лежали на матрасе почти обнажённые. Миша гладил её волосы, губы, лицо, шептал ласковые слова. Потом силой – и откуда она взялась у инвалида? – взял её. Я сразу не успела уйти, стоя на несколько ступенек ниже, поэтому они меня не видели. Потом ЭТО у них повторилось. Уставшие, они затихли и уснули, но я успела заметить в их глазах счастье и любовь.
    - Всё это хорошо, - в задумчивости сказал полицейский, - но откуда, как вы сами сказали, такая сила у инвалида, особенно если учесть, что покойница была женщиной весьма крупного телосложения?
    -  Да, да, высокая, большегрудая. И не то, чтобы толстая, а просто тело у неё было большое, кость широкая, мускулистое к тому же. Она постоянно занималась каким-нибудь спортом, видно, что привычка ещё из Австралии.
    - Понятно. А кто мог бы подтвердить или опровергнуть версию об ограблении дома?
    - Прислуга.
    - Мы её уже допросили. Всё на месте. Значит, мотивы другие. Возможно, неприязнь, скрытая ненависть, но то, что вы, Расма, рассказали нам только что, как-то не вяжется с этим. Может быть, дама была излишне властной и требовательной по отношению к мужу?
    - Кто знает! Но ведь какая-то причина была! И всё-таки, наверно, это он убил, больше некому.
    - А ночной гость?  - снова подала голос я. -  Почему мы забываем о нём? Какова его роль? Может, это он убил? Нет, вряд ли. Скорее, он что-то принёс Захарову по его просьбе – например, винтовку с оптикой.
    - А ведь вы правы! – воскликнул младший офицер. – Но всё это надо доказать.


                7. Туман рассеивается


    - М-да-а, - со значением протянул старший из полицейских. – Любили, говорите? Но существуют тысячи примеров, когда любящие ссорятся и доводят дело до смертоубийства. От любви до ненависти один шаг, не так ли?
    - Так, так, - подтвердили присутствующие.
    - Тогда мы всё-таки не будем скидывать со счетов эту версию: в чём-то ущемлённый или разлюбивший женщину муж убивает её с целью обогащения или сведения счетов.
   - Возможен и такой вариант, - вмешалась я. – Михаил поначалу зацепился за Сандру как альфонс. Потом он привык к ней, научился изображать любовь. Привязанность – великая сила, но когда Сандра, войдя во вкус, стала тиранить его своими чувствами, а Михаил при этом ещё и здоровье почти потерял, он замкнул глубоко в себе свою тихую ненависть. Возможно, он при этом встретил женщину, которую полюбил, и осознал всю силу ненависти к той, которую по воле судьбы обязан был ублажать. И тогда Михаил решил вступить в опасную игру. Почему? Да потому, что чем более игра опасна, тем сильнее она влечёт мужчину, и это становится потребностью. И он, слабое существо, идёт на решительный шаг…
    - Что ж, - промолвил старший из полисменов, - ваши мысли тоже интересны. В этом направлении мы тоже будем двигаться, спасибо. Пока наши люди перекрывают все возможные варианты выезда из города, я напомню для тех, кто присоединился к нам позже, о том, что произошло в «Румес» и в соседнем особняке. Сегодня рано утром приходящая прислуга нашла в доме по соседству хозяйку дома Сандру Фреймане мёртвой – она лежала на крыльце. Тут же была вызвана полиция. Вывод медэксперта был таков: женщину, неизвестно по какой причине вышедшую на порог своего дома в пятом часу утра, настигла пуля. Выстрела никто не слышал, так как оружие, по-видимому, было с глушителем.
    - Вот как! – вклинилась в его рассказ я, - выходит, в тот момент, когда мы трое усаживались в машину, чтобы уехать на Резнас, тело Сандры уже лежало на крыльце… Ну, да, сын подогнал машину ближе к нашему крыльцу, и никому не пришло в голову посмотреть, что делается по соседству, – все суетились.
    - Как выяснилось в дальнейшем, - продолжил полицейский, - стреляли со второго этажа гостевого дома, в котором мы с вами и находимся, – об этом говорит найденная там, наверху, в холле, единственная гильза, залетевшая в кадку с цветком. Самого оружия найдено не было, но судя по калибру патрона, это был карабин. Преступник был отличным стрелком, ибо пуля попала мадам Фреймане прямо в сердце, а других пуль рядом с ней, как и гильз на втором этаже здесь, обнаружено не было. При этом муж госпожеи Фреймане таинственным образом исчез. Это пока всё, что нам известно.
   - Скажите, пожалуйста, - снова проявила я свою любознательность, - полиция работает в разных частях города…
    - Точно так, мадам.
    - Так почему вы до сих пор не получили никаких сообщений по поискам предполагаемого преступника, если таковым всё же является Захаров? Всем ведь известно, что он инвалид-колясочник. Я полагаю, будь он реальным убийцей, ему не удалось бы скрыться далеко, так как колясочник – фигура слишком заметная.
    - У вас неплохо с логикой, уважаемая.
    - Благодарю за комплимент, но я жду другого ответа.
    - Это не комплимент. Тут есть одно «но»: предположим, что Захаров всё-таки не инвалид уже, а на коляске разъезжал для отвода глаз. Иначе как же он мог удовлетворять такую здоровую и сильную женщину, какой была его супруга? Вспомните рассказ госпожи Расмы Мейкшане.
    - Я согласна с вами, такой вариант не исключён.
    Только я проговорила эту фразу, как в кармане полисмена прозвенел мобильник.
   - Где? – отрывисто спросил он в ответ на то, что прошуршало в трубке. -- Тогда везите его сюда, в «Румес»!
    - Что, поймали? – почти хором воскликнули мы.
    - Представьте себе, да. Он пытался подкупить проводницу поезда Рига – Москва, предлагая ей вместо билета жемчужное колье. А вот паспорт с российской визой у него имелся, он её умудрился получить в консульстве в Даугавпилсе. Как он её получал, тоже придётся выяснять. Проводница отказалась и зашла в вагон. Захаров отошёл…
    - Отъехал!? – прервали мы.
    - Повторяю для глухих: отошёл, и проводница доложила об инциденте начальнику поезда, и тот уже вызвал полицию. Дежурный тут же сообщил патрульному экипажу, высланному  на вокзал и как раз подъезжавшему туда, поэтому Захарова взяли уже на станционной площади, когда он брал такси. Наличных денег у него при себе было достаточно, чтобы доехать до границы и пересечь границу между Зилупе и Себежем.


                8. Рассказ Михаила


    Во двор въехала машина полиции.
    - А вот и они, - указал рассказчик рукой на выходящих из неё полицейских и Михаила Захарова в наручниках. Шёл он немного согнувшись, но на своих двоих.
    Я смотрела и глазам своим не верила: ещё вчера я наблюдала, как его неугомонная жена дрессировала его, пытаясь заставить догнать её сидя в инвалидной коляске, что он и делал с большим рвением, хотя это было нелегко: быстрая ходьба с палками у Сандры была почти профессиональной. А сейчас передо мной стоял мужчина лет тридцати пяти-шести, немного осунувшийся, но физически здоровый, и с ногами у него всё было в порядке, он даже не держался ни за что.
    - Вот так полиция в городе Резекне! – воскликнула я. - Один точно ясновидящий, шучу, конечно. Просто у него сильны логика и дедукция. Молодец! Побольше бы таких – и преступность удалось бы обуздать быстрее.
    Допрашивать Михаила не пришлось: он рассказал, что понял о том, что он не инвалид, около года назад, когда как-то утром в режиме автомата встал с постели и подошёл к окну, только тогда и проснувшись. За окном он увидел Сандру, срезавшую цветы для украшения дома. Сандра помахала ему рукой, и только тогда он осознал, что стоит у окна, а не сидит в коляске, и что Сандра этого не поняла, полагая, что он к окну подъехал, а не подошёл – столь сильно была увлечена любимыми гладиолусами.
    - Вам не понять, какие чувства я испытал в тот момент, - добавил Михаил. – Я долго потом сидел на кровати, пытаясь прийти в себя. Исцеление было если и не полным, то достаточным, чтобы я вновь чувствовал себя полноценным человеком, был счастлив и ощущал это счастье каждым атомом своего организма.
     Михаил выпил предложенную мною чашку чаю, потом  продолжил свой рассказ.
     - Подумав немного, я решил ничего не говорить Сандре и продолжать перемещаться в коляске. Зачем я скрыл свою способность ходить тогда, я и сам до поры, до времени не знал. Зато у меня прибавилось физической силы, и это сказалось на наших отношениях. Между нами вспыхнула какая-то искра, появилась новизна ощущений, мы чаще стали заниматься любовью. Тогда-то Сандра и предложила мне оформить наши отношения, что мы вскоре сделали.
    Но прошло недели три, и этот всплеск сошёл на нет: её деспотичный нрав, гиперактивность в постели, стремление унизить меня, даже уничижить сделали своё дело, и я окончательно остыл к ней. Чувства, не говоря уже о любви, ушли. Самой собой она была только в постели, но я всё больше изнемогал от её возрастающих ночных запросов. Пока был инвалидом, мне приходилось терпеть, но с полгода назад я разговорился со своим однокурсником Павлом, которого заметил через забор, когда тот заехал сюда, в «Румес», в качестве постояльца.
    Паша сказал, что поможет мне, что следующим летом он опять будет в этих краях, и оставил мне номер своего телефона для связи.
    - А где живёт ваш приятель?
    - Раньше жил в Даугавпилсе, там мы с ним и учились. А сейчас, по его словам, - где придётся. Он, вроде, заезжает и теперь к родителям, что-то снимает в Риге, какой-то бизнес имеет и в России.
    - Тогда продолжайте, пожалуйста.
    - Весной я позвонил ему, он сказал, что заедет летом и привезёт мне подарок.
    Тут меня осенило:
    - Вы говорите, что друг ваш латвийский русский, но я чётко слышала в его голосе нелатышский акцент в русской речи. Если, конечно, вчера ночью это был ваш Павел.
    - Да, это был он. Акцент он просто изобразил, так, на всякий случай. А вы, конечно, та самая женщина, которая рвалась ночью в кухню, когда мы там сидели?
    - Естественно. Но я не следила за вами, а просто хотела добраться до своего «боржоми» в холодильнике, - сказав всё это, я замолкла и отвернулась от него.
    Михаил продолжил свою исповедь.
    - Вот тогда-то ночью Паша и передал мне свой подарок, какого я совсем от него и не ожидал. Да, впрочем, и забыл про те его слова о подарке.
     Это оказалась спортивная винтовка с оптическим прицелом, переделанная под боевые патроны, по крайней мере, так он мне объяснил, если я правильно понял, ибо не разбираюсь в оружии. «Я вижу, что ты зажат в тиски, - сказал он мне, - вот тебе способ их разомкнуть, если, конечно, захочешь».
    Мы посидели ещё полчаса, и Павел засобирался, сославшись на то, что поедет на автовокзал, чтобы сесть на ночной экспресс «Петербург – Вильнюс», проходящий через Даугавпилс. Он вызвал такси, тепло попрощался со мной и уехал. Я же сидел на кухне в оцепенении ещё минут двадцать. Потом медленно стал подниматься на второй этаж.   
     В том, что Сандра выйдет из дома, я не сомневался: она проснётся и, не увидев меня рядом, выйдет в сад искать меня. Я иногда выезжал в сад подышать воздухом, обычно после чрезмерной дозы секса и из чувства безотрадности. Кроме того, Сандра, при всей её внешней жёсткости и отменной физической форме, имела один пунктик: она боялась темноты. Уходя из спальни, я машинально выключил ночник. Очевидно, она, поспав ещё какое-то время, вышла из комнаты и отправилась на поиски сбежавшей собственности. А я как раз сидел в задумчивости на втором этаже здесь, у окна, выходящего на наш дом, когда увидел, как супруга вышла на крыльцо, заметив, очевидно, что ночная тьма рассеивается. Она стояла там подбоченившись, истинная хозяйка дома – и меня в придачу – и всматривалась в глубь усадьбы. Я автоматически навёл на неё винтовку, поймал грудь в прицел, попробовал нажать на курок - и вдруг в ужасе заметил, что Сандра упала.
    Потом я вернулся в дом, обойдя тело, взял из шкатулки наличные деньги и драгоценности. Денег было достаточно для того, чтобы покинуть Латвию и устроиться на первое время, потом можно было воспользоваться драгоценностями. Я планировал уехать на скором в Москву, но не было времени на покупку билета, и тогда я сделал глупость – полез к этой дуре-проводнице. Что ж, видно, такова судьба. А теперь какая разница? Но и терпеть более я тоже не мог.


                9. Прощай, «Румес»!


     Когда Захарова вновь сажали в машину, чтобы отвезти в КПЗ, почему-то больно было смотреть на него. Никто при этом ничего не произнёс – ни слов осуждения, ни слов сожаления. Наверняка у всех присутствовавших, как и у меня, внутри была пустота – уж очень противоречивым и не внушающим особых симпатий был облик покойной. Деспотизм, авторитарность в маленькой семье, подавление личности – ну, кому это по душе?
    - Хорошо сработали, оперативно! – отдала я дань полицейским. – Как будто каждый день занимаетесь именно такими проблемами.
    - Нет ничего удивительного, - ответил мне один из тех офицеров, которые допрашивали свидетелей (они задержались, чтобы оформить протоколы). - Если что и есть вечное в этом мире, то это сыск. Я где-то читал нечто подобное. Может, и вы?
    - Кажется, да, - ответила я и не слукавила: как только он произнёс эту фразу, я сразу же вспомнила Мюллера из знаменитой книги Юлиана Семёнова. Его, Мюллера (а, может быть, автора?) афоризмы забыть было невозможно: «Вечен, как вечен сыск»!
    Все дружелюбно распрощались. Наши хозяева пошли на второй этаж. Дом Сандры Фреймане опечатали. Полицейские уехали, оставив одного постового дежурить в домике сторожа в усадьбе – мало ли что?
    Мы тоже принялись упаковывать вещи. Планировали пробыть в Латгалии ещё двое суток, но приходится покидать этот дом – события в нём не позволяли комфортно себя чувствовать. Правда, ночевать, как бы на нас ни давили события последних суток, пришлось всё-таки здесь, так как время было уже близко к полуночи. Но мы знали, что на этот раз будем не одни: хозяева тоже остались в своём доме наверху.
    Наутро, сразу после завтрака, мы начали переносить вещи в машину. Чтобы развеяться, решили по предложению мужа, прокатиться на соседнее с Резекне озеро Адамова (именно с буквой «а» на конце). Оно как раз неподалёку от перекрёстка двух шоссе - Рига – Москва и Вильнюс – Санкт-Петербург, и оттуда можно будет легко уехать домой, в Ригу.*
    - Сегодня будет тридцать, передавали по радио, не мешает освежиться перед броском в столицу, - озабоченно бормртал муж, грузя сумки в багажник.
    Хозяева, очевидно, ещё спали, поэтому мы сделали так, как здесь принято: заперли дом, ключи положили под указанный горшок с цветами, а на телефон Антона была послана соответствующая смс-ка.
   - Прощай, «Румес»! – сказали мы, выезжая за ворота усадьбы.
   
    По дороге снова встречались красивые коттеджики, особнячки.
    - Надо же, как разжились жители Латгалии! – сказала я. - А считается беднейшей частью Латвии. В пору моего детства ни о чём подобном люди и не мечтали, редко кто имел по-настоящему добротный дом.
    Я смотрела на эту красоту с экзотическими деревьями в садах и думала: «А сколько же тайн хранят многие из этих коттеджей и домиков с балкончиками – не счесть! Правда, некоторые всё же выплывают наружу – как тот, о котором я вам рассказала.

    - Ух, как здорово! – выдохнули мы, оказавшись на берегу одного из красивейших озёр Латвии.
    Только здесь мы перевели дух. Я не переставала удивляться тому, как прекрасна страна, в которой столько рек и озёр. Вода была прохладной и прозрачной, и мы вышли из неё обновлёнными, как бы заново рождёнными, готовыми к длинному переезду по жаре в Ригу.

    На какое-то время мы напрочь забыли о гостевом доме и событиях, косвенным участниками которых были. Но они очень скоро напомнили нам о себе. Чуть в стороне, в небольшом парке рядом со школой-интернатом, мы увидели троих вчерашних полицейских (правда, в штатском уже) с пивком и сушёной рыбкой. Видно, они заехали сюда после суточного дежурства, чтобы немного развеяться и освежиться, как и мы.   
    Мы подошли к этой группе, чтобы поинтересоваться, как продолжалось дело в полицейском управлении.
    - Вы знаете, - поведал нам один из них, - а ведь этот Захаров был не так уж и прост, как можно было подумать первоначально. У него, оказывается, была любовница, местная девушка двадцати трёх лет, дочь сестры приходящей домработницы. Они познакомились как раз здесь, на Адамове, куда Сандра как-то велела своему шофёру отвезти гражданского мужа, когда он ещё сидел в коляске, чтобы он позагорал и подышал чистым воздухом. Лиене, так звали девушку, училась в колледже в Риге, а на лето приезжала домой. Оба быстро нашли общий язык – Михаил, похоже, был специалистом по установлению близких отношений с женщинами, значительно старше или моложе себя.
    Через некоторое время Лиене созналась матери, что у них с Михаилом начались интимные отношения. Она приезжала к Михаилу по его звонку, когда хозяйка отсутствовала, а это было нередко, потому что Сандра занималась благотворительностью, а также отлучалась то на массаж, то к парикмахеру, то на богослужение в местный костёл и даже в знаменитую базилику в Аглоне по большим католическим праздникам. Михаил же в это время развлекался с Лиене. Наверно, именно поэтому у него и появилось чувство отторжения к жене.
    Когда же Михаил встал на ноги, они уединялись на природе. Говорят, что девушка просто расцвела от любви к нему.
    - Как же он хотел бросить её, уехав в Россию?
    - Отнюдь. Он собирался, обустроившись где-нибудь в Подмосковье, перевезти туда и свою подругу.
    - А ещё говорят, что она в положении, - добавил второй полицейский. – Во всяком случае, те, кто снимал показания с неё этой ночью, рассказывали, что она горько плакала, узнав от них о том, что произошло.
   - Вот так Миша! – прокомментировала я. – Наш пострел всюду поспел!
    - Да, но срок этому пострелу светит немалый. Пусть суд разбирается, предумышленное было убийство или нет, хотя до этого ещё далеко.
    - Жаль. Мог бы просто уйти от неё на своих двоих, вот и всё.
    - Нет, не мог. Сандра не выпустила бы добычу из своих цепких рук.
    - Вот так страсти тут у вас, на приволье, кипят – нешуточные!
    - Да уж всякое бывает, не хуже, чем у вас, в столице.
    Мы тепло распрощались с представителями закона и двинулись в путь.

    Весной следующего года мне позвонила Айна, приглашала заехать к ним на пару дней, обещала скидку.
    - Да, вам, наверно, интересно будет узнать: Михаила-то скоро выпустят. Его богатый приятель – больше некому – нанял сильного адвоката, которому удалось убедить суд, что убийство было не только непредумышленное, но и вынужденное, так как Сандра тиранила своего мужа-инвалида, чему были найдены свидетели. А может, он успел припрятать часть драгоценностей, на что и удалось нанять дорогого «законника». Срок ему скостят ещё и потому, что у Лиене родился мальчик, и они, как только Миша выйдет из тюрьмы, собираются с ней обвенчаться. Лиене ради этого даже в православие перекрестилась – так любит своего непутёвого.
    Не знаю почему, но эта новость была мне приятна. Может, то, что я видела в первый вечер через сетку забора, так на меня повлияло?     Хозяйка тем временем продолжала, не давая мне осмыслить сказанное ранее:
    - И ещё. Михаил, как освободится, станет теперь моим соседом. Родственников у Сандры не нашлось ни в Латвии, ни в Австралии.
А вам с Андреем, Валя, всегда будут рады в «Румес». Приезжайте в любое время. Laipni l;dzam!**


*  Об этом озере можно прочитать и в моём рассказе «Лодочник», здесь же, в Прозе.ру.

** «Добро пожаловать» по-латышски.

                28.6.14