Путь-дорога

На крутом берегу стоит небольшая деревня. В верстах пяти от нее в одном из урочищ расположился небольшой скит. Жили там пять монахов-отшельников. Многие жители деревни на богомолье ходили не в соседнее село, а в скит, чтобы со святой братией Богу молиться. Среди приверженцев такого богомолья был вдовец Мирон и дочь его Ефимия.
Мирон часто помогал скитникам. То крупы подвезет, то масла, зимой – дрова. Монахи уважали и ценили Мирона за его помощь скиту.
Но настали иные времена. Пошли гонения на всякую религию. В одну из осенних пор скит разорили, постройки все пожгли, монахов прогнали. Мирон приютил братию на всю зиму. А весной скитники покинули гостеприимный дом Мирона, разошлись по белу свету кто куда.
Шло время, года сменяли друг друга. Уже и Мирона на свете этом нет, вдовая Ефимия состарилась. Схоронив своего единственного сына со снохой Ефимия воспитывала внука Аркадия. Воспитывала она его в традициях благочестия. 
И вот уже лежа на смертном одре, позвала Ефимия Аркашу, которому на тот момент и двадцати лет не исполнилось.
– Ты, Аркаша, дом-то наш не продавай, – тяжело дыша говорила своему внуку Ефимия. – Дом этот твой прадед строил. В нем сила нашего рода и сила благочестия находится. Истинно тебе говорю, придет время, и ты всё поймешь. Не забывай Бога, чаще молись ему, как я тебя учила. А пуще сотворения молит, ты, Аркаша, нашего Господа Иисуса Христа люби. Люби его всем сердцем и душой. Он тебя не оставит, выведет на путь-дорогу. А любое испытание принимай со смирением и покорностью. Да пути души своей держись, не сворачивая. Если же заплутаешь, Господь путь-дорогу тебе укажет. Людей всех уважай. И прощай их, за всё их прощай. Ибо сказано Господом нашим, что люди зло творят, не ведая этого. А теперь давай, Аркаша помолимся.
После совершения молитвы Ефимия осенила себя крестным знамением. Через минуту она испустила дух.
С этого дня остался Аркаша один на всем белом свете.
Много лет прошло с того дня. В один из зимних вечеров на южной стороне небосклона зазолотился месяц. Фонари начали медленно загораться, под их светом заискрился снег. Из окон домов полился желтый свет. По пустынной улице спешно двигалась фигура, скрипя снегом под ногами. Фигура эта завернула к воротам большого дома. Послышался стук ворот и фигура скрылась за ними.
– Ой, что я расскажу! – начала свой рассказ женщина средних лет, разуваясь у порога и снимая с себя телогрейку.
– Чего это ты, Тамара, принесла там на хвосте? – повернувшись к женщине спросил мужчина, сидевший в кресле перед телевизором.
– Все остришь, Коля! – обратилась Тамара к своему мужу. – Остри, остри! Пока ты сидишь, телевизор смотришь, другие золотые слитки у себя в хатах на полу раскладывают.
– Золотые слитки?! – спросил Николай. – У кого?!
– А вот, никто бы и не догадался, – начала увиливать от ответа Тамара.
– Ну, говори уже, – давил Николай. – Ведь всё равно не удержишься, расскажешь.
Тамара махнула рукой на мужа, отодвинула стул от стола и присела.
– Не поверишь! – начала рассказ Тамара. – Сосед наш золото нашел!
– Аркашка? – чуть ли не вскочил Николай со своего кресла. – Как нашел? Где?
– Тсс! – Тамара преподнесла указательный палец к губам своим и стала говорить полушепотом. – Я сегодня припозднилась в магазине. В понедельник ревизия должна приехать. Об этом мне подружка по телефону шепнула. Ну, я там кое-что пересыпала, выставляла, переставляла.
– Мухлевала, короче говоря! – подытожил Николай.
– Коля! – резко повысила свой голос Тамара на своего мужа. – Это работа такая у меня, всегда в торговле утруски и усушки случаются.
– Ага, и недостачи тоже! – продолжал острить Николай.
– Коля, хватит! ¬– чуть ли не сорвалась Тамара. – Если бы не я, дорогой мой, ты бы газеты читал сидя на табуретке, а не смотрел бы сейчас цветной телевизор, лежа на кожаном кресле! Жил бы как наш Аркашка, впроголодь.
– Подготовилась я к ревизии, – выдохнув, продолжала Тамара свой рассказ. – Закрыла магазин и пошла домой. Прохожу я мимо избёнки нашего Аркашки, и вдруг в окне его дома замечаю какое-то мерцание, как вроде что-то вспыхнуло и потухло.
– Ну, не пожар хоть был у него? – перебил Николай. – Он недавно мужикам жаловался, что его печь старая, совсем прохудилась, топиться плохо стала.
– Я тоже сначала подумала, что пожар, – продолжала Тамара. – Решила посмотреть. Подошла тихонько к его избенке и заглянула в окно. Избушка-то его наполовину в землю вросла, окна низко-низко от земли, все хорошо видно. Хоть и занавесочки у него там висели, а я всё рассмотрела.
– Ну, не тяни, – уже не выдержал Николай.
– Смотрю в окно, – затаив дыхание, продолжила Тамара. – Печь у него разобрана, все в пыли, саже, грязи. На полу куча битых кирпичей. Сам он сидит у основания разобранной им печи и оттуда вытаскивает плиты. Протирает их, счищает грязь и сажу, и они сверкать начинают при свете лампочки. А блики по его светёлке расходятся. Вот их-то я и заметила, блики-то эти.
– Так это он в печи, значит, своей нашел? – догадался Николай.
– Да, прямо из основания печи и вытаскивает, – делилась увиденным Тамара. Но тут, как на грех, собака его соседей, почуяв меня, залаяла. Вижу, он сразу притаился и к груди прижал слиток-то.
– Как же такое добро в печи-то у него оказалось? – рассуждал Николай.
– Да ты, что! – обратилась Тамара к мужу. – У Аркашки-то, бабка его Ефимия, богомолица была.
– Помню её, – утвердительно ответил Николай. – Мы, еще будучи пионерами, гоняли её. Она всё время в черной одежде ходила. Мы за это её «Чернушкой» дразнили. Как не проходит мимо нас мы её снежками всю обкидаем. Нас родители за уши потом таскают, а мы им и говорим, что отбелить снегом хотели старуху-то эту.
– Вот, а у Ефимии этой отец был, прадед Аркашки, Мироном его, кажется, звали – продолжала Тамара. Старики рассказывали, что он постоянно в скит ездил, к монахам, возил им продукты всякие. На месте этого скита сейчас монастырь какой-то решили строить.
– Так, – чесал свой подбородок Николай. – Аркашка вроде и халтурил там летом, колотил там чего-то.
– Ну, вот, а когда этот скит-то разогнали тогда, прадед Аркашки монахов этих у себя приютил на какое-то время.
– И эти монахи, когда их вытуривали, всё свое добро у прадеда Аркашки схоронили! – догадался Николай. – И что, Аркашка, не знал об этом?
– А кто ему скажет, его самого и его отца тогда еще в помине не было, – поясняла Тамара. – Ефимия еще и замуж-то не вышла. Она, ведьма, только и знала про это. Сына своего Степана и жену его Евдокию она похоронила, когда те на мотоцикле разбились. Малолетнего Аркашку к себе забрала. Воспитывала его, всяким молитвам учила. Богомольца несчастная!
– Так вот почему Аркашка, домом этим так дорожит, – рассуждал Николай. – Ему мужики говорят, раскатай ты свою избенку или продай, а сам в дом поновее переезжай. А он им отвечает, что дорог этот дом ему как память рода его.
– Рода? – засмеялась Тамара. – Какого еще рода? Он ведь как Ефимия померла все бобылем живет. Ни семьи, ни работы толком никакой. Ой, смех. К тридцати годам начал за воротник закладывать. Не сказать, что он прямо распоследний пьянчуга, но за бутылочкой ко мне в магазин регулярно наведывается!
– Интересно, знал Аркашка о сокровищах этих или нет? – рассуждал Николай. – Может и не знал. Живёт-то он впроголодь всю жизнь.
– Вот, что мы сделаем, – взяла многозначительную паузу Тамара. – Мы Аркашку в гости пригласим!
– Зачем это?
– Да как ты не понимаешь, Коля! – начала пояснять Тамара своему мужу. –Посидим, поговорим, ты будешь Аркашке водочки подливать и язык ему развяжем. Понял? Да смотри, сам за воротник-то не сильно закладывай. А то знаю я тебя!
– Но-но!
– Не нокай, не запряг ещё! – огрызалась Тамара. – Дело тебе говорю. Надо клад этот у Аркашки как-то выманить, а то ведь он все равно пропьет! Как пить дать, пропьет!
На следующий день Тамара взяла из магазина, в котором она работала все спиртное, какое там было, собрала с прилавков все съестное. Уложив все на санки, закрыв магазин, направилась к своему дому.
Только она отошла от магазина, как повстречала одну из деревенских старух.
– Тамара, здравствуй, – прошамкала беззубым ртом старуха. – Вроде выходной же сегодня у тебя, а ты магазин открывала.
– Здравствуй, – сквозь зубы процедила Тамара.
– Говорю, выходной у тебя, а магазин открывала зачем-то, – повторила старуха.
– Вот привязалась! – прошипела Тамара.
– А? Не слышу, чего говоришь?
– Надо было посмотреть все ли в порядке в магазине! – громко ответила Тамара.
– А, – кивала головой старуха. – А везешь-то что в санках?
– Да, чтоб тебя! – снова прошипела Тамара, не выдержав такого расспроса со стороны старухи.
– А? Не слышу.
– Вещи мои, – на ходу бросила Тамара, не поворачиваясь в сторону старухи, быстрым шагом идя в сторону своего дома.
– Вот зараза! – ругалась Тамара, внося продукты в дом. – Вылезла не вовремя!
– Кого это ты кроешь, Тамара? – поинтересовался Николай.
– Да, Савишна, пристала как банный лист – отвечала Тамара. – Только я добро всё сгрузила, магазин закрыла, и она появилась. Как из-под земли выросла. Еще и допрос мне учинила, карга старая. Я и так вся перетряслась, ведь всё мимо кассы вынесла.
– Не боязно тебе, Тамара, так рисковать?
– Ну, волков бояться, – в лес не ходить.
Тамара наготовила разных угощений, стол ломился от съестного.
– А ты, Коля, давай-ка Аркашку карауль, – командовала Тамара. – Он с утра в сторону монастыря пошел, должен к вечеру вернуться. Как встретишь его, сразу к нам веди.
– А если не пойдет? – засомневался Николай.
– А если не пойдет! – передразнила Тамара мужа. – Так сделай так, чтобы пошел. Скажи, мол событие у нас какое-нибудь.
– А какое такое событие?
– Сообразишь! ¬– оборвала разговор Тамара.
Николай сделал как ему велела жена. Стоя в проёме ворот у своего дома он выкурил не одну сигарету, поджидая Аркашу. Наконец, в конце улицы появился Аркаша.
– Здравствуй, сосед! ¬– приветствовал его Николай.
– Здравствуй, Николай!
– Ты, Аркадий, откуда это идешь?
– Я от монастыря иду, – пояснял Аркадий. – Хожу помогать монахам в восстановительных работах.
– Поэтому ты светишься от счастья? – промолвил Николай.
– Да, поэтому или по-другому, – уклончиво ответил Аркадий. – У меня сейчас жизнь новый поворот делает.
– О, как! – наигранно удивился Николай. – Расскажешь?
– Ну, расскажу как-нибудь.
– А у нас сегодня с Тамарой событие, – начал Николай. – Годовщина свадьбы у нас с Тамарой. Хотим тебя пригласить к нам.
– О, как!
– Да, давай-ка, сразу к нам! – Николай вцепился в плечо Аркадия и уверенно потащил его в сторону своего дома.
– Ой, Аркадий, здравствуй! – заулыбалась Тамара, встречая гостя на пороге. – Ну, проходи, милости просим к нашему столу.
– Здравствуй, Тамара, – ответила Аркадий, разуваясь в прихожей. – С праздничком вас с Николаем. Только вот помнится, что ваша свадьба-то летом была. Столы на поляне у клуба еще сколачивали всей деревней.
Тамара уставилась на Николая. Николай начал осматривать потолок. Вышла неловкая пауза.
– Да, – замялась Тамара. – А Коля, сказал, что мы годовщину свадьбы сегодня отмечаем?
– Ну, да, – подтвердила Аркаша.
Николай при этом продолжал отводить глаза от пристального взора своей жены.
– Ну, понимаешь, Аркадий, – начала нервно посмеиваться Тамара. – Некоторые пары отвечают годовщину свадьбы, когда они расписались в ЗАГСе. Это, да. Так оно. Но, вот ещё же можно отмечать годовщину, когда муж и жена, еще до своей свадьбы, ну, как бы тебе это сказать…
– Когда мужик и баба снюхались меж собой! – отчеканил Николай.
– Коля! – Тамара потупила глаза в пол, сделав вид, что она смутилась.
– А, ну это дело житейское, – проговорил Аркадий, улыбаясь.
Усаживая гостя за стол, Тамара начала раскладывать еду по тарелкам. Николай, откупорив бутылку, принялся разливать водку по рюмкам.
– Ой, Николай, нет-нет, – заслонив ладонью свою рюмку, сказал Аркадий. – Я больше не пью!
– Вот те раз! – опешил Николай.
– Как? – удивилась Тамара. – Ну, хоть рюмочку, Аркадий.
– Ни рюмочку, ни полрюмочки, – пояснил гость.
– Так, праздник же, Аркадий! – начала упрашивать выпить гостя Тамара. – Мы же с Николаем…. Тамара пнула под столом ногу своего мужа.
– Для аппетита хоть давай, – взвизгнул Николай.
– Нет, и не уговаривайте! – отказывался Аркадий. – Все, шабаш пьянкам. Теперь я новую жизнь начинаю, лучшую жизнь.
Тамара и Николай переглянулись между собой.
– А, что за жизнь-то? – проглотив содержание своей рюмки, спросил Николай.
– Видать время пришло мне глаза раскрыть на свою жизнь, – все также непонятно пояснял Аркадий.
Тамара опрокинула свою рюмку, не сдержав накал эмоций.
– Ой, Аркаша, говоришь всё загадками, – начала канючить Тамара.
– Что случилось-то, Аркаша? – напирал Николай, снова разливая по рюмкам.
– Чую новая жизнь у меня, соседи, начинается, – задумчиво сказал Аркаша, жуя буженину.
Тамара снова пнула своего мужа.
– За жизнь! – Николай хлопнул еще одну рюмку.
Тамара, не отрывая взгляда от Аркадия, выпила из своей рюмки.
– Да, соседи, так живешь, живешь, – рассуждал Аркадий. – А понимаешь, что до этого и не жил! Все как во сне пребывал! Путь-дорогу свою я позабыл. Давно позабыл.
Николай и Тамара, снова выпили, внимательно слушая соседа.
– Так и многие люди так живут, а словно и не жили, – уже не вытерпел Николай.
– Да, да, – полушёпотом подтвердила Тамара.
Николай успел снова разлить по рюмкам. Жена с мужем снова выпили, не отрывая взора от своего гостя.
– Я понимаю тебя, Аркадий, – уже заплетающимся языком говорил Николай. – Это вот завсегда так, живешь как букашка, ползаешь, ползаешь. А душа полета требует! А крыльев нет, чтобы взлететь. Да так взлететь, чтобы под облака самые.
– Да, правильно мыслишь, Николай, – соглашался гость. – Душа всегда ввысь стремится. Этом зову и надо полностью отдаться. Это же сам Господь на путь-дорогу направляет.
– Да, согласен! ¬– Николай снова опрокинул рюмку. – Только крыльев-то на всех не хватает! Крылья-то для полета где всем раздобыть?
– Да, где крыльев-тона всех напастись? – повторила Тамара, выпив из своей рюмки. – Для крыльев-то средства нужны!
– Да, есть средства! – спокойно ответил Аркадий.
– Где? – в один голос громко спросили Николай и Тамара.
– В вере!
– У какой Веры? – нахмурился Николай.
– Не у Веры, а в вере! – уточнил Аркадий.
– Что-то я совсем запутался, – ответил Николай, откупоривая следующую бутылку и разливая по рюмкам.
– Случилось намедни со мной, соседи, такое происшествие, – начал свой рассказ Аркадий. – Печь-то свою я разбирать стал. Прохудилась печь-то совсем, не грела.
Тамара и Николай, затаив дыхание слушали соседа. Оба подались вперёд в сторону соседа. Тамара незаметно под столом снова начала легонько пинать ногу своего мужа.
– Разобрал уже шесток, добрался до опечья, – рассказывал Аркаша. – Снял ровный слой кирпичей и обнаружил я там, соседи, такое чудо!
– Ах, – не вытерпев такого напряжения, произнесла на выдохе Тамара. А Николай, не отрывая взгляда от соседа одним махом проглотил содержимое своей рюмки. Тамара была на пределе, кое-как совладав с собой, она опустошила свою рюмку.
– Между нижними слоями кирпичей обнаружил я толстенные металлические плиты разной формы и размеров. Плиты эти были в виде прямоугольников со слегка закругленными краями, в форме круга или многоугольника.
У Николая от волнения тряслись руки, когда он в очередной раз разливал содержимое бутылки по рюмкам.
– Я поднял одну из плит и увидел на нем изображение Богоматери с младенцем. На других листах были изображены разные Святые, Христос, Распятие. Местами листы были покрыты зеленоватым налетом. Обтерев ветошью первую такую плиту, увидел я как она начала сиять.
– Золотые, – в голос прошипели Николай и Тамара.
– Почему золотые? – вдруг прервал свой рассказ Аркадий.
– Плиты-то эти золотые? – спросила Тамара, уже чуть ли не нависая над своим гостем. – Ты обтёр их, они засверкали, так? Значит золото засверкало?
– Да, почему золото? – удивился Аркадий. – Медь это!
– Как медь? – чуть ли не сорвалась Тамара.
Николай молча выпил еще рюмку.
– Обыкновенная медь, – пояснял Аркадий. – В печи были замурованы старинные меднолитые иконы. Ровно двенадцать икон.  Видимо бабка моя Ефимия с отцом её Мироном замуровала эти иконы в печи нашей для сохранности. Когда скит сжигали, монахи иконы эти и вынесли из пожарища, принесли в дом к прадеду Мирону на хранение.
– А сейчас-то где эти иконы? – не своим голосом заорал совсем пьяный Николай.
– Отнес я в монастырь их сегодня утром! – пояснил Аркадий.
– Так может они дорогие?! – тоже сорвалась Тамара пьяным голосом. – Раз старинные, значит дорогие!
– Да, настоятель, так и сказал, что дорогие они очень, – ответил Аркадий.
– Вот, а зачем отдал тогда их? – шатаясь над столом выговорил кое-как Николай. – Продал бы и разбогател!
– Так они дорогие для монастыря, – пояснял гость свои соседям. – Это реликвия была для скита, а сейчас для монастыря. Настоятель так обрадовался этой находке. Он рассказал, что более ста лет не было известно об этих иконах, их судьбе. Все думали, что погибли они тогда в огне. А тут они были, всё это время. Тут! Понимаете, в моем доме, доме моего прадеда Мирона и бабки Ефимии.
Николай и Тамара, сидели, шатаясь, за столом, опустив голову, слушали рассказ соседа.
– Мой прадед и бабка сохранили эти иконы, я их нашел и возвратил монастырю, – продолжал Аркадий. – А когда я нашел эти иконы, то понял, как мне жить сейчас нужно. Осенило меня! Словно снизошло на меня что-то! Свернул я когда-то в жизни своей в сторону. А сейчас мне надо снова на путь-дорогу встать. И бабка моя Ефимия говорила мне об этом. Когда я принес сегодня иконы, разговорились мы с настоятелем. Оказывается, настоятель этот приходится внучатым племянником одного из пяти монахов, которых мой прадед Мирон приютил у себя. Надо же быть такому?! Долго мы беседовали с настоятелем. Он мне предложил при монастыре жить, по хозяйству помогать, в службах участвовать. Я как услышал об этом, такое счастье мою душу наполнило. Вот, думаю, мой путь-дорога. Его я искал!
– Ага, – бурчал под нос Николай, уронив голову себе на грудь. – Путь-дорога!
– Ой, соседи, засиделся я у вас, – Аркадий посмотрел на часы, висевшие на стене. – Надо и честь знать. Спасибо вам за угощение. С праздником вас!
– Ага, – бурчал Николай, сидя в той же позе.
– Аркаша, – зарыдала Тамара.
– Но, будет, будет, Тамара, что-ты! – Аркадий приобнял Тамару, похлопал слегка её по плечу. Он встал из-за стала и вышел из комнаты. Через минуту тихо хлопнула входная дверь.
– Путь-дорога! – проворчала Тамара. – А у нас, у меня, где путь-дорога?
– Ага, путь-дорога, тфу! – сплюнул Николай, уронив голову на руки, положенные на стол. Тамара сидела, склонив свою голову.
Рано утром следующего дня Аркадий погрузил в сани вещи, заколотил окна своего дома, а на ворота повесил замок. Вышел на улицу, повернулся к своему жилищу, перекрестился и низко поклонился дому, в котором вырос и прожил почти всю свою жизнь. Постоял немного, о чём-то думая. Затем отправился в сторону строящегося на месте старого скита монастыря. Так началась у Аркадия новая жизнь.
В этот же день, ближе к обеду, Тамару и Николая разбудила Савишна.
– Тамара, – брякала в раму окна старуха. – Тамара, Николай, спите чо ли?
 В окне показалось помятое лицо Тамары.
– Чего тебе, старая?
– Тамара, ты чаво магазин-то не открываешь? – пошамкала старуха. – Народ уже три часа ждет тебя. И комиссия какая-то приехала магазин-то проверять.
– Ах, чёрт побери! – враз протрезвела Тамара. – Я про комиссию совсем забыла!
Комиссией были установлены факты недостачи, появления Тамары на работе в нетрезвом состоянии, а также другие нарушения, допущенные ей. На следующий день вышел приказ об увольнении Тамары.