Накормить грехи

Нашёл эту старую миньку для какого-то хоррор-конкурса, писал лет десять назад. Но подумал пусть будет в архиве на прозе )



Ко мне пришёл следователь и сообщил, что мой одноклассник, Валентин Радионов, скончался.
— Вид у покойного не очень, — сказал полицейский. — Худой синюшный… Скажите, он не страдал тяжёлыми заболеваниями? Онкология, может быть?
— Не знаю, — честно признался я, а сам неожиданно вспомнил нашу последнюю встречу с Валей. Он протянул мне ключи от квартиры. Попросил кормить кота. Жирного обжору по прозвищу Ипполит.

— А сам? — удивился я.
— Я, возможно, скоро уеду.
— Куда это?
— Не знаю. Наверное, туда, где принято отвечать за свои поступки.
Валентин поднял на меня красные воспаленные глаза, и я внутренне сжался. Мне показалось, что на меня взглянул безумец. Он вдруг ухватил меня жилистой рукой за ворот и захлебываясь словами заговорил:
— Каждый отвечает за свои поступки. Не сейчас — потом. Ты живешь и не знаешь, что твоё тело есть пища для греха. И наступает момент, когда твои грехи садятся за стол. Они стучат ножами и вилками, они требуют праздничную отбивную с кровью. И ты знаешь, кто станет этим кровавым куском мяса?
— Ты точно болен! — Я вырвал ворот из его пальцев. — С такими мыслями прямая дорога в церковь! Сходи — помолись! Может, твои грехи станут вегетарианцами!
— Я хотел, – зашептал Вадим, — но девочки не позволили. Ты слышишь? Мои дочки не велели мне туда идти. Они отобрали у меня нательный крест и разорвали в клочья все иконки.
— Какие дочки, псих?! У тебя даже жены нет. Была Наташка, да и та бросила!
— А вот и есть, — захихикал Валентин. — Анечка и Танечка. Ты просто не знаешь. Я грешен. Я заставил Наташу сделать аборт, но они всё равно родились. Близняшки. Такие красавицы. А Наташа меня не бросала. Она умерла. Как раз в тот день…


Я тряхнул головой, прогоняя воспоминания. А ведь там, в пустой квартире, остался голодный Ипполит. Бедная зверюга. Придётся идти…

Жилище одноклассника встретило меня запахом одиночества и кошачьей мочи. И какой из запахов был сильнее — сказать не берусь.

Раньше Валина квартира не производила на меня такого удручающего впечатления. И даже появившийся, словно чёртик из табакерки радостно мяукающий Ипполит не прибавил оптимизма. Наоборот, мне стало неимоверно тоскливо. Глаза защипало, а к горлу подкатил комок.
— Не ори, — обратился я к коту. — Знаю, что жрать хочешь. Где твоя миска?
Кошачья еда нашлась в холодильнике. Я наполнил до краев большую пластиковую тарелку и вернулся в комнату. Даже отсюда мне было слышно, как урчит и чавкает оголодавший кошак. На столе лежал семейный альбом. Я отрешенно листал его и сам не заметил, как задремал. Пробудился от странного звука. Словно кто-то открыл газовый баллон, и газ под напором начал вырываться наружу.

Не сразу понял, что это шипит Ипполит. Кот выгнул спину колесом, прижал уши и оскалил клыки. Он таращился куда-то мне за спину. Я оглянулся. Рядом с входной дверью стоял ребёнок, девочка лет четырёх. Она стояла не шелохнувшись, словно статуя. Босая в коротком платьице. Вот только платье это было зловещего чёрного цвета. «Кто так мрачно обрядил ребёнка?», — мелькнула нелепая мысль.

— Привет, — сказал я. — Ты кто?
Рот девочки растянулся в улыбке. Она неторопливо пошла ко мне. Ипполит сорвался с места и юркнул под кровать.
Девочка положила ручку мне на колено.
— Ты друг папы?
— Папы? — не понял я. — Какого?
— Папа сказал, что ты придёшь, — сказала она. — Мы опять голодны. Ты ведь накормишь нас?
— Кого вас?
Она показала пальчиком в сторону, и я с удивлением увидел ещё одну девочку. Она была точной копией первой. В таком же чёрном платье и с русыми волосиками, заплетёнными в косички.

Было что-то не так в этих детях, но что я не мог понять. Как они вошли? Наверное, я не закрыл дверь?
— Не знаю, есть ли что-то в холодильнике подходящее... Где ваша мама?
Девочки рассмеялись. И тут я понял, что с ними не так. Их глаза... пустые и безжизненные, мутные. Словно замерзшие. С большими широкими зрачками. Такие бывают у мертвецов...
Словно ледяная рука обняла меня за шею. Сердце замерло в груди.

— Накорми нас! — сказала одна из них.
— Сначала пусть снимет крест! — капризно велела другая.
Бред. Абсурд. Я затряс головой. Несколько раз с усилием сжал веки. Ничего не изменилось. Близняшки по-прежнему были рядом.
— Сними крест! — девчонка ухватила меня за штанину.
— Зачем мне снимать его? — неуверенно спросил я.
— Потому что он жжётся, – при этом девочка облизнула губы. Язык у неё был сморщенный, чёрный…

Я попытался отодвинуть ребёнка в сторону, но не смог. Легче было сдвинуть каменную статую. Вот тогда я испугался по-настоящему.
Резко рванулся в сторону. Раздался треск ткани. В маленьком кулачке остался кусок брючины. Я бросился к входной двери, но другая девчонка стремительно кинулась мне под ноги. Я, наверное, совершил самый высокий прыжок в своей жизни, перепрыгивая через её спину. Толкнул кулаком дверь. Заперто!
Я же не закрывал!
Обе упырихи улыбаясь от уха до уха, неторопливо шли на меня.
– Накорми нас!
– Сними крест!

Рубашка прилипла к телу от пота. Сердце прыгало где-то в районе горла. Дикий ужас уже разрывал тело на части, парализуя волю и обволакивая тело обречённой слабостью, когда я дико закричав, бросился на кухню.
Боковым зрением отметил две тени метнувшиеся следом.
Куда теперь?! Я сам загнал себя в ловушку!
Обеденный стол перед окном! Окно! Но четвёртый этаж! Разобьюсь!
Когда сзади меня ухватили за рубаху – уже не раздумывал.
Взрыв стеклянных осколков, боль в щеке, ветер в ушах, тьма…
 

Я лежал на больничной койке, а рядом сидел знакомый следователь.
— Вас нашли в рваной окровавленной одежде рядом с домом Радионова. Вы разбили окно в его квартире и выпрыгнули. Ничего не хотите рассказать?
«Я бы рассказал, но разве ты поверишь?»
– Вы легко отделались. Перелом голени, порезы лица…Что заставило вас рисковать жизнью? Вы меня слышите? Я жду ваших объяснений!
Полицейский злился, повышал голос. Но я не обращал внимание. Прокручивал в мыслях наш разговор с Валей:
«—Ты живешь и не знаешь, что твоё тело есть пища для греха. И наступает момент, когда твои грехи садятся за стол. Они стучат ножами и вилками, они требуют праздничную отбивную с кровью. И ты знаешь, кто станет этим кровавым куском мяса?»
— Ты точно болен! С такими мыслями прямая дорога в церковь! Сходи — помолись! Может, твои грехи станут вегетарианцами!
— Я хотел, но девочки не позволили. Ты слышишь? Мои дочки не велели мне туда идти. Они отобрали у меня нательный крест и разорвали в клочья все иконки».


– Так и будите молчать?! – взорвался полицейский. – Однокласснику вы уже не поможете! Так помогите себе и мне!
Я взглянул на него и сказал:
– Ошибаетесь. Я знаю, как помочь ему.

Следователь смотрел на меня как на безумца, а я сжимал в руке нательный крестик и шептал:
– Я помогу тебе, Валя…