Опора какая-то отскочила

Акавов Забит Насирович.
Ехала на конференцию в Махачкалу, чтобы обнять его. Увидеть на его лице теплую, искреннюю, щедрую улыбку. Несмотря на то, что был организатором конференции, он всегда садился рядом со мной, в нетерпении ждал моего выступления, а после – крепко сжимал своей ладонью мою руку, светясь от удовольствия и заговорщически шептал: «Как всегда остро! Дала жару!.. Молодец!».
Он был кумыком до мозга костей. Он радовался, что я, как он меня понимал, до мозга костей чеченка. – Удивительный человек, любивший свой народ и уважавший другой.
Ему важно было каждый раз убеждаться, что я всё та же. Что не обманула его ожиданий.
 С ощущением, что сумею порадовать его и в этот раз, поднялась в конференц-зал.
Еще немного – и мне навстречу выйдет он – такой родной, такой светлый, – свой человек!..
Но на этаже ни души…
Новый конференц-зал оказался в глубине университетского двора.
Большая, похожая на студенческую, аудитория. Строгие холодные тона…   
За столом рабочего президиума такие же строгие лица.
Сейчас войдет он… Искры его смеющихся глаз зажгут зал и разольется тепло по этим холодным рядам, заполненным студентами-первокурсниками.
Но первый докладчик идет к трибуне…
Забита Насировича нет.
Не может быть, чтобы он не пришел к моему выступлению.
Вышла к трибуне.
Забита Насировича нет.
Едва ворочая пересохшим языком, начала. Нет воды рядом. Все труднее говорить.
Точнее, говорить не хочется. Не мой зал. Не моя публика.
Где Забит Насирович?
«Умер. 3 июля. Не хотели Вас расстраивать», – услышала в перерыве.
Всё прояснилось. – Душа научных конференций покинула стены Дагестанского педагогического университета.
Воцарился Регламент, в путах которого мысль бьется, как испуганная птичка в клетке.
Вытянутые лица в президиуме отсчитывали минуты...
Какие были выступления? – Уложившиеся в регламент и нарушившие его.
Вернулась с горьким ощущением.
«Опора какая-то отскочила…»? – спросил понимающе Лев Толстой.
Большая опора. Настоящая. – Забит Насирович Акавов.
Жаны женнетде болсун, великий Кумык!