Экономист

     У вас работа есть?

     А вам специалисты нужны?

     Мне работа нужна, чтоб с экономикой была связана.

     Очень я экономику люблю.

     Я вообще – человек хозяйственный, экономный.
 
     И газет не выписываю, я их в метро читаю. И журналы читаю. Всякие.

     И хотя я хозяйственный и экономный, журналы про нашу экономику мне не нравятся. Не могу я их читать. Непонятные они какие-то. Мутные, как наша экономика. И кто там чего с нею крутит?

     Вот в моей экономике все ясно и просто.

     Важно помнить одно – надо экономить!

     И чтоб во всем порядок!

     Сижу я как-то в вагоне, в метро. И одна статейка меня так заинтересовала. Очень  жизненная статейка попалась. Там  про капремонт без отселения говорится. Жильцов обещают не выгонять, когда  стены красить станут и трубы менять.

     Сижу, читаю. Интересно же, может, и мой дом отреставрируют?  Квартплату плачу исправно, а пятиэтажка наша вот-вот на бок свалится. Они на нас сколько лет экономят, а нам никакой пользы.
 
     Уже до списка дошел. Уже свою улицу выискал. Номера домов смотрю… И тут, надо такому случиться, страницу эту кто-то возьми  и переверни. Какого черта?! Я ж почти  до своего дома  добрался!

     Я в листок заветный вцепился. Держу насмерть, чтоб страницу не потерять. Газету прямо из рук рвут. Мне про мой  дом узнать поскорее хочется, выходить же скоро,  а узнать и не дают!

     Тут только и догадался я на владельца этого взглянуть, магната  газетного.

     Кто ж это такой наглый попался?

     Смотрю, тьфу! Сам лысый, в очках и при галстуке. Культурным прикидывается. Пришлось пристыдить наглеца.

-   И не стыдно, - говорю, -  вам, молодой человек, уступить слабому? Что вы все рвете? Что вы все выхватываете?
   
     Так я его пропесочил.  Лысый со стыда чуть не сгорел. Глазки выпучил, слюной извелся, а слов не нашел.  Пулей из вагона вылетел. Газету мне оставил. Вот она!

      Все-таки порой проявляется у людей совесть. Имеешь что, поделись с ближним. Надо же как-то экономить.
   
      Я и в метро никогда не плачу. Не по карману  мне это удовольствие.

     Пристроюсь  сзади и проскакиваю с пассажиром, у кого билет или еще чего есть. Неважно что, у меня-то ничего нет. Я ж экономный!

      Дело это  деликатное, ювелирное.  Нужен глаз да глаз, а я рассеянный.

     Вот как-то бегу в метро скорей.  Денег, как всегда нет, в кармане. Накануне все в сбербанк отнес

     На дачу и тороплюсь, порядок навести.

     Кушать, как обычно, очень хочется.

     Вижу дядьку. Крупный такой, здоровенный. Рост – о! В  военную маскировочную форму одет, в эту, с пятнами. Ну, думаю, с таким проскочу. Прижался к нему, идем нога в ногу.

     Народищу! Тьма!

     Вдруг этот мужик как заверещит бабьим голосом:
- Маньяк! Маньяк!

     Сразу-то я и не понял: кто маньяк, где маньяк?

     А мужик  здоровенный внезапно бабой оборачивается, да  огромными лапищами, да мертвой хваткой, да меня  за горлышко.

- А,-кричит, - уже в метро приставать начали! Мало вам парков и темных закоулков, так вы и под землю спустилися! Чтоб нас, слабых женщин, тут придушивать!

     Оборотень мне горло все сильнее стискивает. Глаза мои и язык уже к эскалатору продвигаются.

     Народ вокруг собирается. Пальцем на меня все показывают.

-    Видали, молчит,- говорят. Значит, точно, маньяк.

      А я хочу выяснить, зачем «оно» мужиком прикинулось?

      А баба орет, перебивает, и слова не вставить.

-     А, попался!  молчишь, изверг?!

     А мне и пикнуть не с руки. Нет возможности. Болтаюсь высоко над толпой, за горло схваченный.

     В другой раз оно бы и любопытно с такой  высоты осмотреться, за людями понаблюдать. Интересно же,  главное, бесплатно. Опять же, экономия. Но чувствую, не до экскурсий теперь. Задыхаюсь.

     Ноги у чьей-то  груди болтаются. В животе как-то холодно стало, неуютно.

     Чувствую себя Стенькой Разиным, окончательно казненным.

     На мое счастье  милиционер протиснулся ростом не меньше моего оборотня  в камуфляже.

     Ручки дамские с моего  горлышка убрал так осторожненько. А уж как на  полу я очутился, и не помню.

-  В чем дело, граждане?–спрашивает.

    Я,  не будь дурак,  тут же нашелся.

- Да жена это моя, -говорю.– Припадочная. Припадки это у нее.
    
     Баба глазырьками хлопает. А я потихоньку в толпу пячусь, пячусь.

     Падучей, - говорю, - с детства  страдает.

     Сам в толпу нырнул, и был таков.

     Сижу в вагоне и радуюсь. Хорошо отделался. С синяками, конечно, на дачу не совсем сподручно ехать. Да что ж делать? Надо ж экономить как-то.

     Шея, правда,  с тех пор покривела малость. Дергаться стал. Все бабу ту, оборотня, в кошмарных снах вижу. Как приснится, после полночи уснуть не могу. Днем досыпаю. На даче.
    
     Дачи-то у  меня  прежде не было.

     Дачу эту я сторожил когда-то. По молодости. Лет  пять назад. Теперь уже не сторожу.

     Я им не понравился.

     Вернее, моя экономия. Очень я экономить люблю И чистоту, порядок во всем.

     Они, значится, хозяева, как на дачу припрутся, колбасу с сыром, ветчиной, кефиром и всякой снедью по холодильнику  пораскидают!

     Штаны со свитерами, джинсами, шляпами разными с  майками-рубашками по шкафам поразбросают, да по веревкам, да по заборам поразвесят!
.
     Тудыть их! Беспорядок же! А меня это раздражает. Я ведь при исполнении!

      Но терплю.

      День терплю.

      Колбасу там с сосисками (очень я их уважаю) уберу немного.  А остальное – так и быть –  ни-ни - терплю.

      Второй день терплю.
9
      Сыр  с джинсами, в самую пору как раз по мне!

      Яиц немного. На омлет хватило.

     Со сливками для кофе. Кто в наше время пьет кофе со сливками? С кефиром пейте! Экономить надо!

     Терплю дальше.

     На  третий день нервы мои не выдержали, вечером все убрал!

     В холодильнике, на полках в шкафу, на ветках, на заборе с веревками – ни-че-го!
     Все убрано!
     Везде порядок!
    
     Им чего-то не понравилось.
     Как заорут:
- Где наша колбаса?! Где джинсы?!

     Такую устроили мне вздрючку!   

     Я им, неблагодарным,  говорю, Диоген учил, надо жить так, чтобы от жизни не зависеть. Такова экономика  нашей жизни.

      Эти несчастные вопят, что не хотят зависеть от меня и моей экономики.

     А скажите, кому от нее вред? Если даже мне – одно добро.

     Нет, уперлись рогами в землю:

- Где наши штаны с носками?! Что за жизнь  без сосисок?!

     Закатили истерику. Сами ж в экономике ни черта не смыслят.
 
     Велели убираться, пока милицию не вызвали.
 
     А как? Чем?

     Мобильник их единственный мной давно уж… сэкономлен.
   Жуликом обозвали.
 
     Я и убрался.

     Со всем сэкономленным.

     Но их не бросил. Дачу, то есть. Как же, навещаю.
Нечасто, правда, раза  два-три в неделю. Чаще жена не дозволяет.

      Раньше  в моей жизни одна дама была – экономика. Счастливчиком жил. Думал, что счастливчиком. А она, судьба-то моя, на грядке в огороде меня дожидалася.

    Влетаю я как-то на дачу. Понедельник был, как помню, день тяжелый. Все выходные   чаем питался.

     Гляжу, а наши огурцы кто-то обирает. Хозяйка, что ли? Так рано?

     Пригляделся, ай нет, не хозяйка.  Фасад не тот. И на хозяйкину дочку мало смахивает, полметра росту не добирает даже издали.

-     Вы, - говорю, - чего, милочка, на нашей грядке ошиваетесь?
   
     А она вся вздрогнула, хвостом завиляла.
    
- Ой, - говорит. - Простите, извиняюся. Только у меня с утра куча гостей незваных понаехала. Вот я у вас в долг огурчиков  пособирать и решилася. Как токо свои  доспеют, отдам, не сомневайтеся.

     Хотел я ей взбучку дать, да передумал. Дама все-таки, хоть и жуликоватая. За локоток ее хватаю бережно.

- Пойдемте, - говорю, - дорогая милочка, гостям  меня представите.

     У ей огурцы враз из фартука обратно на грядку и посыпалися.

- Да они, наверно, - лепечет, - гостюшки соскучилися. И до дому уж давно отчалили.

- Ничего, - отвечаю. – Пойдем скореича и вернем  гостей непрошенных. Враз отучим по чужим домам  без приглашений по утрам шарахаться. И досаждать людям своим безделием.
 
     Дошли до ея огороду.

     Батюшки! Тут огурцов можно ждать  хоть до светопреставления! Весь огород бурьяном да лопухами с хреном позарос. 
 
     Но я виду не подаю. Тактику соблюдаю.
 
- Какая у вас прекрасная идиллия на даче наблюдается. – Комплимент, значит, делаю.

     А милочку мою уж икота пробрала.

     В избенке ейной, из фанеры сляпанной (руки-то пообломать ба строителю!), и сидят только два кота тощих, друг к дружке прижавшихся. Хозяйку увидали, прытью к ней! На руки просятся, прямо, как дети малые. Урчат. А милочка моя слезами умывается, косой вытирается.

- Котики вы мои ненаглядные. Чем же я вас кормить стану. Огурцы на грядке ведь осталися!
    
     О как!

- Неужто, - спрашиваю,- ваши коты так сильно к огурцам приучены?
      
      А милочка моя носом шмыгает:

- А кто их знает? Сами-то не скажут – приблудные. Денег у меня на колбасу-мясо нет. С молока рыла воротят. Рыбы надо, да не рыбак я. А огурцы трескают.

     Рыбы я котам наловил. Экономия. Не  за деньги же, не из магазина.
     Коты стали – во! Огромные. Пушистые. Урчат,  у ног трутся, ласкаются.

      А милочка моя Людмилой оказалася. Для меня  Милочка. Уж год мы с ней вдвоем. Ну и с котами.

      Вечерами за столом сидим.  Сбоку телевизор разговаривает.  Да мы его не слушаем. Мы больше с Милочкой беседуем. Об жизни, об экономике.

     Вот, думаю, кто я был до Милочки?

     А теперь мы дачу перестраиваем. Делаем кирпично-деревянную. Красиво. Удобно.

     Котов воспитываем. На чужие огурцы не охотиться!

     С огорода хрен с лопухами повыдергали. Цветов, овощей насадили. Я у окна березку посадил. Молоденькую. Милочке нравится.

- Не все ж,- говорит, - для живота. Надо и для души что-то.
      И соседей наших дорогих, хозяев бывших, навещаю. Нечасто, правда, раза два-три в неделю. Чаще жена не разрешает.

      Я соседей не обижаю. Проведаю. За  порядком, за чистотой послежу. Ну, и за экономией.

      Чтоб не пропало что. Уж за это они могут не беспокоиться.

       Кто-то когда-то сказал « экономика должна быть экономой» - глупость, конечно.

     Хотя что-то в этом есть.
      
     Но я добавлю, и человеческой, человечной должна быть она, эта экономика.
                2005