Как я была бизнесвумен

     Пришла  ко  мне соседка. 
     Встала  у  порога,  руки в бока  уперла  и  спрашивает  нагло:
-  Хочешь  стать  бизнесвуман?
-  Ну! А…
-  Продай мне  картошку!
-  Ты  пьяна!
-  Не! Ты  мою  картошку  на рынке продай, заместо  меня.

     Слов  нет. Немного придя в  себя, я  поинтересовалась:
-  С  чего ты взяла, что  я  смогу  ее продать?
-  Тебе  я  верю.
-  Благодарю!  Веский  аргумент.  Но я  не хочу таскать  тяжести.  А  еще  я  не  умею обращаться  с  весами.
-  Весы  не  нужны!  И  таскать  не  придется!  Тебе  все  привезут!  Я  тебе  даже стульчик  раскладной дам.  Ведрами  продавать  будем.  А  цену  на  месте  скажу.

     На  раскладном  стульчике удобно.  Вокруг  меня  четыре  мешка  картофеля.  Два  ведра  передо  мной.  Соседка  показала,  как  засыпать ведра. Вниз  класть  такую  же красивую,   как   и  наверху.  А  вот средину  засыпать  либо  крупной, огромной. Либо  мелочью, с  горох.  Она  пометила  помадой  мешки:  «Б»- крупная,  «М» -  мелкая,  а  «V» - красивая.

     Заставила меня  повторить, не путаю  ли  я   мешки.

-  Везде  продают  от  восьмидесяти  до  ста. Ты -  по  семьдесят  пять,  не  меньше!  -   Наказала так  и  ушла.

    Утренняя прохлада  быстро  сменилась звенящим в  ушах зноем, и  я  смогла  по  достоинству  оценить преимущество рыночной  торговли  под  навесом.
 
   
     Кругом  бойко  сбывали  свой  немудреный  товар   опытные  люди. 
     Армянка  с горой капусты,  сидевшая справа, скоренько  распродала  свою  гору,  и  ей  насыпали  другую.  Слева трое  кавказцев играли  в  нарды и,  казалось, им  на  все  наплевать,  кроме  игры.  Однако,   вскоре  я заметила,  пирамиды  яблок  и помидоров у них  превратились  в  низкую равнину. Даже  кружевная  бабулька  с  домашним  творчеством  -  вязаными  салфетками  и  воротничками  рассталась  с  большинством  своих  поделок.
 
     Меня  же  никто  не  беспокоил,  кроме  долговязого  парня.  Отчего-то ему  нравилось   вопить  именно надо  мной  нечто  вроде «пырысыпысаблэния-а-ды-ля-бырыти-ия-а-а пырысыпысыбы…»

     Орал  гнусаво  и  тягуче, прижимая к груди невзрачные  коробочки. Вопли  его  время  от  времени  переходили  на обыкновенный  вой и мои  свирепые  взгляды его  отнюдь  не  пугали.

    Тут  я  заметила,  что  потенциальные  покупатели  едва  замедлив  шаг  у  моего товара, обнаруживали  нечто  на  ведре, тут же  убегали  в  темпе  «престо». При чем одни громко  возмущались,  другие  кривили рот или  жевали  губы.  А одна  симпатичная  тетенька вдруг  плюнула и  обозвала  меня  спекулянткой. Я  догадалась  взглянуть  на  ведро  с  обратной  стороны. На  нем  пристроилась  бумажка  с  цифрой  «75». Я  успокоилась  и  сидела  так  еще  с  час – полтора.

     Солнце  пекло  нещадно.  Захотелось пить  и  даже  есть.  Я потрогала  макушку,  на  ней  можно было  печь  блины.  Милые  покупатели  с  недовольными    минами  сновали  мимо  меня.
      
     Перед  глазами  поплыли  ряды.  Армянка  с  капустой  стала вдруг ослепительно  золотой.  И  тут  меня  осенило!

     Я  встала  и,  качаясь, пошла  вдоль  своего  же  наполовину    пустого  ряда.  Мне  и  спрашивать  не  надо  было! Ценники на  картофельных ведрах  пестрели  невозможным: «40», «35», «30».
   
     У  самого входа  с  машины  продавали по  25.

     Теперь  плюнула  я  и, купив  воды  и  яблоко,  вернулась  на  место.    Скомкала злополучную  бумажку  с цифрой  «75». 

     Армянка  исчезла.
     Кавказцы  грызли  оставшиеся  яблоки. 
     Старушки  не было.

-  У  вас  тоже по тридцать  пять?  Не гнилой?  -  С  каким-то  брезгливым  подозрением  спросила меня  полная  невысокая  мадам.

-  Думаю,  не  гнилой.-  Отвечаю.
-  Вы  сами  пробовали?
-  Нет, не пробовала.

     Дама  помолчала.

-  Беру  ведро.  Это!  - Ткнула  она  пальцем  в  эмалированное.  – Нет,  лучше  это!  -  Ткнула  пальцем  в  цинковое.

    Еще  некоторое  время она погадала таким  образом  на  ведрах  и,  остановившись  все же на  первом  варианте, отдала  мне  тридцать  пять  рублей.

-  Я  высыпала  ей  в  пакет  ведро  картофеля  и  услышала  грозный  окрик:

- А это  что?

    В  руках  несчастной  находилось  нечто, отдаленно  напоминавшее  голову  теленка.

-  Крупный.  -  Не растерялась  я. И улыбнулась,  вспомнив  где-то  слышанное,  что  покупатель  всегда прав.

-  Радиоактивный  мутант! -  Не купилась  она на  улыбку. – Берите  обратно!

- Высыпайте.  -  С  легкостью согласилась  я.  – Я вам  другого  насыплю.  Вам  понравится.

   Мадам  набычилась, налившись  краской. А я  бросилась  к мешку  с  «галочкой».

- Вот,  смотрите. Хороший  картофель, розовый.
 
     Картофелины  и вправду были  в  меру крупные, чистые.
 
     Мадам  величественно качнула  головой,  краска  как-будто  сошла,   но  подозрительный  взгляд остался.

     Я  огляделась:  два ведра  заняты  картошкой, мешки,  стульчик.  Картофель пришлось  перекладывать руками прямо  в пакет,  он казался  бездонным.

     Причину  бездонности я  поняла  позднее, когда мадам  прислонила  его  к  своим ногам.   Пакет доходил  ей почти до колен и  ширины был немалой.
 
     Теперь набычилась  я, так  как сильно подозревала,  в  пакете  значительно  больше  картофеля, нежели в ведре.
 
     Но  что  было  делать?  Спорить  с  мадам  не  представлялось  даже возможным.  Еще  страшнее мне  виделись  последствия этого  маленького спора.  Я  судорожно  вздохнула  и… отпустила клиентку. Все-таки это  мой  первый  покупатель.

     Как  из-под  земли  вырос  человечек  лет двадцати  пяти,  на  кривых  тонких ножках.
 
-  Поцем  торгуем?  -  Осведомился  он, улыбаясь беззубым  ртом.
-  Тридцать  пять.
-  Кто за тридцать  пять  у  тебя счас  купит? -  Возмутился  он.  -  Ты  время  знаес?  Не-ет.  А уже  цетыре. Счас  рынок  конциця!    Время-деньги.  Давай за двадцать!

- Не  могу.-  Отвечаю  честно.  – Картофель чужой.
- Дык  визу! -  Обрадовался  парень.
 
     Подскочив, он  хлопнул  себя  по  несуществующим  ляжкам.
 
 -  Ты  зе  не  базарный   целовек!  Вот  я,  -  он ткнул  себя  в  вогнутую  грудь.  Качнувшись, закашлялся. – Закурить-ба!  Я – базарный целовек!  Я  с  десяти  годов  тута!  Работаю!  Соглашайся! Хорошие деньги  даю!
-  Не  могу!  - Стою на  своем.  -  С утра  семьдесят  пять цена  была.

     У парня  закатились  глазки  под  морщинистый  лобик:
- Взял  кто?
- Никто.  -  Отвечаю честно.

     Он  захихикал:
-  Просить  мозно  и  сто. А  мозно и  двести.  Продать  нельзя.  Правду  говорю!  Давай  по  пятнадцать!
-  Не могу.  Не  мой товар.
- Как  не мозес? Как  не  мозес?  Домой  вертаться  с товаром  - нехорошо!  Ни  рубля  не принесешь -  плохо!

-  Я  продала  ведро.
-  Ха! -  И  сплюнул.
-  Ну, ладно. -  Соглашаюсь.  -  Выбирайте  любое  ведро.

     Из  беззубого рта  базарного  человека  исторглось нечто, напоминавшее скрип  тормозов  перед  овечьим стадом.  Он  снова  закашлял,  затопал ножками.  Еле  успокоившись, продолжал:

-  Смеесся?  Я  все  беру.  Оптом.  По  десять!
-  Только  что  было  по  пятнадцать.  -  Возмутилась  я, чувствуя, вот-вот  разревусь.
-  Время-деньги.
-  По  десять - нет!  - Уперлась  я.- По пятнадцать  -  да!

     Беззубый  махнул  рукой.
-  Сколько  ведер  в  мешке?

     Этого  я  не знала.

-  Ладно.  Возьмем  по  четыре.  И  мешков  четыре.  Давай  считать.

    Он  считал,   а  меня одолевали  сомнения. Сев  на  стульчик, я  старалась  понять, сколько  же все-таки ведер  картофеля в  мешке?

     Рядом  со  мной  стояло два ведра. Мысленно  я их  поставила  одно  на другое, мешок  еще  не  заполнился  и  наполовину…

     Ковыляла  я домой разбитая  и совершенно  больная.

     Вечером,   долго  трезвоня,  она  вытащила  меня из постели.  Ввалилась слегка  навеселе  с  бутылкой  шампанского  и  с  вопросом:  зачем-таки  я  отдала  мешки, ведра  и  стульчик?
 
     Молча  я переодевалась  в  комнате, придумывая  внятное объяснение. Она  открывала  шампанское  на  кухне.

-  Нюхнула  моей   жизни?
-  Нюхнула.  – Ответила  я  честно,  ничего  не  подозревая.
-   А  еще нос воротишь?  Брезгаешь!  Не  здороваешься!
-  Что  ты несешь?  О  деньгах   спроси.  -  Разозлилась  я.
-   Ха!  -  Рассмеялась  она.  -  Да ты вообще  простодыра!  Сидеть  весь  день  на  пекле  и  даже  воды  не  купить!
-  Купила!

    В  этот  момент  раздался  звонок  в дверь.

-  На  чьи?  - Продолжала допрос соседка.
-  На  свои! -  Отвечала  я  с  кухонного  порога.

    Звонок  заливался.
 
    Как к себе домой,  свирепела я.

     За  дверью  маячила  мерзкая  ухмыляющаяся   рожа  рыночного  беззубого жулика:

- Рая  у  тебе?

     А  за спиной  послышалось:
-  Ну и  дура!