Заповедник

Заповедник   

                Июнь бушует на просторе
                И гонит разнотравье вспять.
                Качается зелёно море
                Его порывов не унять.
                То мятлик пенится волною,
                Ромашек хоровод блестит,
                А за оградою стальною
                Чертополоха ряд стоит.
                Но в городе такое буйство
                Запрещено. Всему конец.
                Машинкой скосит то искусство
                Подсобник Вася удалец.
                Пройдётся он косою вскоре
                По мятлику и лопухам,
                Откинется шальное море
                Подстилкою к его ногам.
                Удержится лишь у ограды
                Цикория весёлый взгляд
                Да мак духмяный, кучерявый
                Подмигивать мне будет рад.


Каждый год в одно и тоже время, когда бушуют и цветут травы, в городе проводят укос. Это – закон. За каждым дворником закреплён определённый участок. К положенному сроку он должен скосить на газоне траву. И вот уже разлетаются во все стороны зелёной пылью метёлки мятлика, сурепка, пастушья сумка, цветной горошек и васильки. Идёшь утром: всё кругом строго и однообразно, всё подстрижено под гребёнку. Никто с этим не спорит, а мне почему-то жаль срезанной травы и цветов, хотя запах подсыхающей на солнце зелени и в городе напоминает о далёкой деревне, где так приятно бегать босиком, где нет заборов и оград, где растут травы столько, сколько им хочется. Где лопух возле низенькой баньки кажется великаном-медоносом, на запах цветов которого со всей округи слетаются шмели и пчёлы. Да, в городе, конечно, всё урезонено определёнными правилами. Здесь не побегаешь по газону босиком, не будешь собирать ромашки и цветущую сныть. А жаль! Но, иногда и в городе можно встретить нечто необычайное, некое исключение из правил. Вот, например, один из газонов, недалеко от трамвайной остановки меня лично просто удивляет.  Уже который год здесь не косится трава. Будто тут, под старинными тополями, выбрали некое заповедное место, где отныне и вовеки веков будут расти и радовать глаз лишь дикие травы. Здесь за лето вырастает чертополох, похожий на огромные кусты. Тут расцветают каждый в свой черёд мать-и-мачеха и одуванчики, ромашки и васильки. Над благоухающей медуницей роятся пчёлы, проносятся стрекозы, порхают бабочки, а покосившуюся, некрашеную ограду оплетают кружевной вьюнок и дикий цикорий. Если приглядеться, то на этом, не тронутом «косою вострою», участке, столько гнездится всевозможных насекомых: и жуков, и божьих коровок, и кузнечиков, и песчаных муравьёв, скольких не сыщешь, наверное, во всём нашем спальном районе. Они в высокой траве, будто в диком лесу никому не заметны и поэтому заняты своими привычными каждодневными делами: собирают корм, учатся летать, растят детей, линяют. Наверное, ссорятся и мирятся, как мы, люди. Может этот бесхозный участок решили оставить кусочком дикой природы, вроде заповедника, подумалось мне. За много лет здесь только раз прошлись сенокосилкой. И то, будто так, наспех, покромсав небольшую часть газона, оставив куски первородной зелени нетронутой. И почету- то пощадили стариков-лопухов, обойдя их стороной, видно не захотели связываться с их колючками или побоялись испортить лезвия машинки их дубовыми стеблями. Я всегда, проходя мимо, улыбаюсь лопухам украдкой, мысленно уносясь в далёкое детство.