Нелепость

Нелепость

С Виктором Русаковым я познакомился в начале девяностых в фирме Металэкспорт, конторке шустрых ребят, образовавшейся на теле крупного предприятия тяжёлой индустрии после развала страны. Пока дышавший на ладан завод   производил продукцию (сталь и чугун), наша конторка резво и не очень дорого распродавала её по всему миру. Сталевары потели у мартеновских печей, а бизнесмены в поте лица реализовывали товар всем желающим покупателям от Лондона до Сиднея.

Конторку возглавляла тётя Катя, дама оборотистая, со связями, из бывших комсомольских вожаков. На работе она, бывало, отсутствовала подолгу, оставляя дела фирмы на многочисленных замов. Сама же ловила момент и наслаждалась жизнью. Прилетит посвежевшая и загорелая Катя с Багамских Островов, войдёт в предбанник своего кабинета и, поправив локтями трусы на широких бёдрах, спросит строго:
- Как вы тут без меня?

Вызовет своих замов (по экспорту, по импорту, по внешнеэкономическим связям, по юридическим и прочим вопросам), даст ценные указания одному, выволочку другому и снова улетит на острова Канарские.

Заработки на фирме были высокие. Я приносил домой перевязанные бечёвкой пачки обесцененных рублей, плотно уложенных в коробку из-под обуви. После всесоюзного НИИ полимеров, где крошечную зарплату я не получал по нескольку месяцев, это были сумасшедшие деньги.

Виктор пришёл на фирму до меня из оборонного КБ. Там с деньгами тоже было туго. Добравшиеся до власти младореформаторы считали, что национальная экономика слишком милитаризована и не сможет функционировать в новых рыночных условиях, будучи  перегруженной военными заказами.

В те интересные времена некоторые предприятия стали выдавать зарплату своим работникам  продукцией, которую сами производили. Но если с грехом пополам можно как-то расплатиться огнетушителями (продавай их на рынке, получай какие-то деньги), то с огнемётами такой фокус не пройдёт.

Поэтому правительственные стратеги решили перепрофилировать оборонное предприятие на выпуск гражданской, нужной населению продукции.

Перед КБ была поставлена задача  - создать российскую швейную машинку. Славные оружейники делали отличные ракеты с разделяющимися боеголовками самонаведения. А вот на созданную ими швейную машинку без слёз (или смеха?) взглянуть было невозможно. Строчки кривые, нитки рвутся, без матюгов не работает. И стОит такая машинка как баллистическая ракета. Кто её купит? А если нет продаж – нет денег на зарплату.

В КБ Виктор работал радиоинженером. Конструировал электронные потроха ракет. В фирме Металэкспорт на него была возложена ответственность за электрическое и электронное хозяйство. На дворе появились первые компьютеры, большие белые металлические короба, на которые ставились лупоглазые мониторы. Их монтаж, соединение проволочных джунглей, введение программного обеспечения и поддержание аппаратуры в рабочем состоянии входило в непосредственные обязанности Виктора.
Про компьютеры он знал, кажется, всё.
- Это только начало, - говорил он, распаковывая очередную коробку с системным блоком. - Придёт время – компы станут маленькими, в карманах носить будем. И будут они и телефоном, и телевизором, и радиоприёмником, и кинокамерой. Всё в одном флаконе. Появится Интернет и станет он беспроводным. Дети на улице будут им забавляться.

- А ты, Виктор, кажется фантазёр.
- Нет, я реалист. Я просто в технике кое-что понимаю и вижу, на какую дорогу мы вышли.

Виктор – нужный всем человек.
- Витя, копировальный аппарат опять не работает.
- А вы опять туда туалетную бумагу суёте? Тысячи раз говорил – пользуйтесь только стандартной фирменной бумагой. Ладно. Подойду, посмотрю.

- Витя, у меня видик ленту жуёт. Что делать?
- Приноси, посмотрю.

- Виктор, у меня телевизор погас. Не мог бы посмотреть?
- Где?
- У меня дома.
- ?
- Ты не беспокойся. Я тебя и туда и обратно доставлю.
- Ладно, посмотрю.

Виктор – желанный гость в наших фирменных магазинах, как продуктовых, так и промтоварных. Для него всегда открыты все подсобки, даже если он этого не просит.

Менеджеры, продавцы, бухгалтеры, охранники – все приветствуют и привечают Виктора Русакова.

Он только на вид кажется суровым. Высокий, худой, слегка сутулый и взгляд сердитый из-под насупленных бровей. Но начнёт говорить, и что-то детское звучит в его голосе. А засмеётся – ну как ребёнок.

Иногда к нему на работу заходит его сын Тимур, бледный пухлый мальчик лет тринадцати со скрипичным футляром через плечо.

Я не знаю, как и почему мы подружились. Вроде бы мне от него ничего не было нужно. Как и ему от меня. И вот однако, и тем не менее… Так получилось, что мы стали если не самыми близкими друзьями, то закадычными и доверительными приятелями. Кстати (а скорее, некстати) przyjaciel означает по-польски «друг». А друг – это ДРУГой Я.

… Как-то он заехал ко мне домой сделать апгрейд моему старенькому ноутбуку. Расширил память, вставил какие-то планки.
- Машина старая, но ещё поработает, - говорит он.

Вышли в сад. Он критически осмотрел мой огород. Особое внимание обратил на старую, сильно наклонившуюся липу. Дереву лет сто пятьдесят, не меньше.
- Ждёшь, пока завалится и соседу забор обрушит? Скандала с ним хочешь?
- Нет. Не хочу.
- Тогда спили. Впрочем… Сам ты не спилишь. В субботу я приеду. Жди.

В субботу он приезжает с альпинистским снаряжением. Верёвки, карабины, крюки, страховочные канаты…

Весь день мы пилим липу. Непростое оказалось это дело.
Перед отъездом, зная, что денег он не возьмёт, я предлагаю ему бутылку водки.
- Вот, Виктор, водка белорусская с перцем. Высший класс.
- Да. Хорошая водка. Оставь себе. Я за рулём. В следующий раз, если достоит, попьём.

Водка, конечно, не достояла, но в следующий раз он мне ставил спутниковую антенну. 

Кряхтя, лезет на конёк крыши, крепит кабели антенны. Альпинист!

Потом в кухне мы пьём пиво. Закусываем копчёной скумбрией.
- Ну, что Серёга! Теперь весь мир у твоих ног. А точней – пред твоими глазами. Смотри!
- Спасибо, Виктор! Я без тебя – как без рук.
- Да, брат… Переводчик ты, кажется, неплохой, но слесарь никудышный. Не из того места у тебя руки растут… А, каждому своё. Кстати, у тебя некоторые рассказы неплохо  получаются. Мне нравятся. Все про жизнь, коротко и ясно.

Я знаю, что Виктор – книгочей. Особенно любит рассказы Чехова и Зощенко. При случае я купил ему в подарок двухтомник рассказов О.Генри, который он принял застенчиво, но с плохо скрываемым удовольствием.

Бывая в загранкомандировках, выбирая сувениры для родных, я не мог не вспомнить и Виктора. Покупал ему то складной ножичек, то будильник, то занятную статуэтку местного производства.

Сложилось впечатление, что хотя он был на семь лет моложе меня, он взял негласное шефство надо мной и моим сыном.

Виктор – заядлый турист. Вокруг него образовалась целая группа любителей активного отдыха и поборников здорового образа жизни. Зимой лыжи (сразу, как только выпадет снег). Летом – велосипед. К этим энтузиастам с готовностью присоединился мой сын. На выходные дни группа уходит в поход, иногда с ночёвкой. Здесь Виктор обучает моего сына, как поставить палатку, как правильно подготовить лежбище, как быстро развести костёр и приготовить еду.

Однажды сын сообщает неожиданную новость.
- Я с Русаковым уезжаю в Норвегию.
- Что? Не понял!
- Русаков разработал маршрут. Паромом по Балтийскому морю на юг Норвегии. А оттуда на велосипедах на север страны к Мурманску в России.
- Вы с ума сошли?
- Ничего подобного. Всё рассчитано и приготовлено. Паспорта и визы есть. Нас будет четверо. Велосипеды у нас надёжные. Дороги в Норвегии хорошие, а природа сказочная.

Да, Русаков ещё тот оригинал. В одиночку идёт в Алтайскую тайгу. Или карабкается на Эльбрус. Оттуда, на фоне облаков, улыбающийся в тёмных очках, он шлёт мне на телефон душевные приветы…
- Куда тебя черти занесли? – пишу я ему в ответ. – Не навернись с горы!
- Поучи свою бабушку! – отвечает он мне.

Он возвращается из похода довольный. Говорит, покорил какую-то вершину. Не первую и не последнюю в своей жизни. Энергии в нём как в атомном реакторе… Как-то в городе возвращались мы с ним откуда-то на велосипедах. Какая лихоманка меня дёрнула? Ехал я за ним и вдруг решил обогнать. Сделал это лихо, дерзко. И через несколько секунд он промелькнул мимо меня как на мотоцикле.
- Мало каши кушал, молодой человек! – успел я услышать его окрик. Да… Сил и резвости ему не занимать.

Накануне своего юбилея он поделился со мной новостью – ко дню рождения планирует пробежать марафонскую дистанцию. Или, по крайней мере, сколько получится.
Получилось тринадцать километров. Потом говорил, что на четырнадцатом стал уставать и разумно сошёл с дистанции. Мол, зачем организм насиловать? Чтоб раньше срока Богу душу отдать? А надо жить и радоваться.

Время от времени мы перезванивались. Иногда он приезжал ко мне и слесарил с моим сыном в гараже. Обучал молодое поколение уму-разуму. Показывал, как надо монтировать электропроводку в машине, как регулировать клапана двигателя, как настроить сварочный аппарат.

Потом мы в беседке пили пиво, толковали за жизнь. Он устроился в солидную фирму. Стабильно и хорошо зарабатывает. Про себя он знает, что таких специалистов как он – считанные единицы в России. Сын оставил музыку. Выучился на программиста. Не видя для себя перспектив в России, уехал в Черногорию. Там и женился на местной красавице. А он тут с внуками от дочери на летних лыжах по дорожкам парка катается. Всё нормально…

В последнее время мы встречались всё реже, поддерживая связь по виртуальной сети.

На днях заглянул ко мне на посиделки кум, крёстный отец моего сына. Мы уже более полвека знаемся. Он принёс с собой чачу (подарок от невестки, недавно побывавшей в Грузии). Замечательный напиток. Пьётся как компот и очень улучшает настроение.
Мы были уже навеселе, когда вдруг зазвонил мой мобильник.
Я поднёс трубку к уху.

- Алло, кто это?
- Это я, Тимур.
- Тимур? Из Черногории?
- Нет, я в нашем городе.
- Отчего так?
- Отец умер.
- Что??!!
- Отец умер. Хороним завтра в кладбищенском крематории. В час дня. Извините, я больше говорить не могу.
Трубка отключилась.


Я мгновенно протрезвел.
- Что случилось? – спрашивает кум.
Я кратко объясняю.
- Вот тебе на, - говорит кум и, сняв куртку и кепку с вешалки, направляется к выходу…

На следующий день в полдень я приехал на кладбище (подвёз на машине Лёша Голубев, один из членов «группы здоровья» Виктора).

У серого солидного здания крематория собралось много народу, в основном с цветами. Здесь явно за сотню человек. В голову приходит мысль – а много ли народу придёт на подобное мероприятие со мной (все уйдём когда-то). Немного. Пять-шесть человек самых близких родственников.

Тимура я узнал сразу, хотя мы не виделись уже давно.
Высокий, бледный молодой человек. Рядом – стройная молодая женщина в чёрном платье и чёрной косынке. Наверное, супруга.

- Что случилось, Тимур? Как?
- Апоплексический удар. Совершено неожиданно произошло. В скорой он скончался.

Через некоторое время заходим в ритуальный зал.
В центре на постаменте лежит в цветах Виктор. К нему поочерёдно подходят попрощаться. Подошёл и я. Смотрю на его насупленные брови, отвислые, как у Горького, усы. Смотрю и не верю своим глазам. Что за жуткая нелепость?! Не сон ли это? А точнее, кошмар…

Я не люблю и не умею говорить речи. Но здесь не сдержался. Повернувшись к людям, я сказал, что от нас ушёл редкостный человек. Честный, отзывчивый, исключительно порядочный. И это была чистая правда, а не добрые слова, которые принято говорить об усопшем.

- Царство ему небесное, - говорит одетый в чёрное работник зала. Он нажимает какие-то рычажки сбоку от постамента, и гроб плавно опускается вниз…

Народ неспешно покидает помещение.
На улице люди негромко переговариваются, неторопливо рассаживаются по машинам и уезжают.
Рядом оказывается Лёша Голубев.
- Вас до дома подвезти?
- Да, подвези, пожалуйста.
Мы едем.

Тёплый и солнечный, необыкновенно прекрасный день бабьего лета. Не верится, что всё это на самом деле. Какая-то нелепость…

A Touch of Absurdity

I first met Victor Rusakov in the early nineties at Metalexport, a company of savvy guys formed on the bones of a major heavy industry plant after the USSR fell apart. While the barely surviving factory churned out the products (steel and iron), our little outfit was busy selling them off cheap all over the world. The steelworkers sweated it out at open-hearth furnaces while we white collar types worked our butts off flogging the goods to eager buyers from London to Sydney.

The outfit was run by Aunt Katya, a crafty lady with connections and ex-Komsomol bigwig. Katya was seizing the moment to enjoy life. She'd often be absent from work for long stretches, leaving the company's affairs to her numerous deputies. She would fly in from the Bahamas, all refreshed and tanned, and strut into her office anteroom. Hitching up her panties over her wide hips with her elbows, she would bark out:

"How have you people been managing to get by without me?"

She'd summon her deputies (for export, import, foreign economic relations, legal and other matters), dish out valuable instructions to one, chew out another, and then jet off to the Canary Islands.

The company paid well. I'd bring home wads of devalued rubles, tied up with string and packed tightly in a shoebox. This was insane money after my last job, at the All-Union Research Institute of Polymers, where I wouldn’t receive my measly salary for months on end.

Victor had joined Metalexport before me, coming from a defense industry design bureau. Money was tight there too. The young reformers who'd clawed their way to power reckoned the national economy was too militarized and wouldn't be able to function under the new market conditions, weighed down as it was by orders from the military.

In those interesting times, some enterprises started paying their workers with the products they manufactured. But while they might just about get away with handing out fire extinguishers (sell 'em at the market, get some cash), the same trick wouldn't fly with flamethrowers.

The government strategists decided to repurpose the defense plant to produce civilian goods that people actually needed, so they tasked the design bureau with creating a Russian sewing machine. These glorious weapons engineers had been making excellent missiles with multiple independently targetable reentry vehicles, but the sewing machine they came up with would make you cry (or laugh?). Its stitching was crooked, the threads kept breaking, it wouldn't work at all without being cursed out, and it cost as much as a ballistic missile. Who'd buy something like that? And without sales, there'd be no money for wages.

At the design bureau, Victor had worked as a radio engineer. He designed the missiles’ electronic guts. At Metalexport, he was responsible for all things electrical and electronic. The first computers were appearing—big white metal boxes topped with goggle-eyed monitors. Assembling them, untangling the jungle of wires, installing the software, and keeping them running was all part of Victor's job.

He seemed to know everything there was to know about computers.

"This is just the beginning," he'd say, unpacking another CPU. "The time will come when computers will be tiny, we'll carry them in our pockets. And they'll be phones, TVs, radios, and movie cameras all rolled into one. We’ll get the Internet and it’ll go wireless. Kids will be playing with them in the streets."

"Victor, you're quite the dreamer, aren't you?"

"No, I'm a realist. I just know a thing or two about technology, and I can see where we’re headed."

Victor was everybody’s go-to guy: "Vitya, the copier's on the fritz again."

"Let me guess, you've been using toilet paper in it again, right? I've told you a thousand times—use only the company’s standard paper… Okay, I'll come take a look."

"Vitya, my VCR's eating tapes. What should I do?"

"Bring it in, I'll check it out."

"Victor, my TV's gone dark. Could you take a look?"

"Where is it?"

"It’s at home"

"?"

"Don't worry. I'll give you a lift there and back."

"Alright, I'll look at it."

Victor was welcome in all our company stores, both grocery and household goods. Their storerooms were always open to him; he didn’t even need to ask for permission.

Managers, salespeople, accountants, security guards—everyone greeted and welcomed Victor Rusakov.

He looked stern—tall, thin, slightly hunched, with an angry look from under furrowed brows. But when he started talking, there was something childlike in his voice. And he sounded just like a kid when he laughed.

Sometimes, he would be visited at work by his son Timur, a pale, chubby boy of about thirteen who always had a violin case slung over his shoulder.

 

I don't know how or why Victor and I became friends. It's not like I needed anything from him. Or he from me. And yet, somehow... It happened that we became—if not the closest of friends—then intimate and trusting buddies. By the way (or rather, not by the way), the Russian word for friend is “drug," and a friend is a “DRUGoy ya”—literally “another me.”

He once came over to my place to upgrade my old laptop. He expanded the memory and installed some modules.

"The machine's old, but it still has plenty of life in it," he told me.

We went out into my garden. He cast a critical eye over my vegetable patch. He paid special attention to an old linden tree that was leaning badly. It must have been at least a hundred and fifty years old.

"Are you waiting for it to fall and wreck your neighbor's fence? Do you want to get into it with him?"

"No. I don't."

"Then cut it down. You won't be able to do it by yourself, though. I'll come over on Saturday. Be ready."

He showed up on Saturday with climbing gear. Ropes, carabiners, hooks, safety lines...

We spent the entire day cutting down the linden tree. As it turned out, it wasn't a simple job.

I offered him a bottle of vodka before he left, knowing he wouldn’t take money: "Here, Victor, It’s Belarusian vodka with pepper. Top-shelf stuff."

"Yeah, that’s good vodka. But keep it—I'm driving. We’ll share it together next time—provided you haven’t already drunk it all, that is.”

The vodka didn't last, of course, but he did visit again, to install a satellite dish for me. Grunting, he climbed up to the ridge of the roof and secured the antenna cables. What a mountain climber he was!

Later, we drank beer and snacked on smoked mackerel in the kitchen.

"Well, Sergey, you’ve got the whole world at your feet now. Or rather, in front of your eyes. Take a look!"

"Thanks, Victor! I'd be lost without you."

"Yeah, brother... You might be a decent translator, but you're a lousy handyman. Your hands are growing out of your butt... Ah, to each their own. By the way, some of your stories turn out pretty good. I like ‘em. They’re about life, brief and clear."

I knew Victor was a bookworm. He especially loved stories by Chekhov and Zoshchenko. Once, I bought him a two-volume set of O. Henry's stories as a gift, which he accepted shyly but with poorly concealed pleasure.

When I went abroad on business trips, I’d pick up some souvenirs for my family members, and I couldn't forget Victor. I'd buy him a folding knife, or an alarm clock, or a funny figurine made by a local.

I had the impression that, although he was seven years younger than me, he'd taken on the role of unacknowledged mentor for me and my son.

Victor was an avid outdoorsman. A whole group of active recreation enthusiasts and healthy lifestyle advocates formed around him. In winter, it was skiing (as soon as there was snow on the ground). In summer, they rode bikes. My son eagerly joined in. On weekends, the group would go hiking, sometimes sleeping out overnight. Victor taught my son how to pitch a tent, how to properly prepare a sleeping area, and how to build a fire quickly and cook a meal over it.

One day, my son dropped an unexpected bombshell.

"I'm going to Norway with Rusakov."

"What? Come again?"

"Rusakov's worked out a route. We're taking a ferry across the Baltic Sea to southern Norway. From there, we're cycling to the northern part of the country, up toward Murmansk in Russia."

"Are you out of your minds?"

"Not at all. We’ve got everything figured out, and we’re ready to go. We have passports and visas. There'll be four of us. Our bikes are in good shape. The roads in Norway are good, and the scenery is breathtaking."

Yeah, Rusakov was an original. He hiked solo in the Altai taiga. He climbed Mount Elbrus, Russia’s tallest mountain. From there, he texted me his heartfelt greetings with a selfie of himself wearing sunglasses and smiling against a backdrop of clouds.

"Where the hell have you ended up?" I texted back. "Don't fall off the mountain!"

"Don’t teach your grandmother to suck eggs!" he replied.

He returned from his trip satisfied, saying he’d conquered some mountain. It wasn’t the first and wouldn’t be his last. He had energy to rival a nuclear reactor... Once, in the city, we were coming back from somewhere on our bikes, and I don’t know what devil got into me, but I was behind and suddenly decided to pass him. I did it dashingly, boldly. And a few seconds later, he whizzed past me like he was on a motorcycle.

"You need to eat more oats, kid!" I heard him shout. Yeah... He had strength and agility to spare.

On the eve of his fiftieth, he shared some news with me—he was planning to run a marathon on his birthday. Or at least as much of one as he could manage.

He did thirteen kilometers. Later, he said that he’d started tiring in the fourteenth and sensibly dropped out. Why should he push his body to its limit? Why give up the ghost before his time? No, it’s important to live and enjoy life.

We'd call each other from time to time. Occasionally, he'd come over, and he and my son would go out and tinker in the garage. He saw it as teaching the younger generation common sense. He showed my son how to install the electrical wiring in a car, adjust engine valves, and set up a welding outfit.

Then we'd drink beer in the gazebo and chew the fat. He'd landed a steady, well-paying job at a solid company. He knew there were only a handful of specialists like him in Russia. His son gave up music and studied to become a programmer. Seeing no prospects for himself in Russia, the son moved to Montenegro. He even married a local beauty there. And Victor stayed here, skiing on summer skis in the park with his daughter's kids. Everything was going great...

Lately, we'd been meeting less often, staying in touch online.

The other day, my son's godfather dropped by for a chat. We'd known each other for over half a century. He brought some chacha (a gift from his daughter-in-law, who recently visited Georgia). A wonderful drink, it goes down like fruit juice and really improves the mood.

We were already in high spirits when suddenly my mobile phone rang.

I put the phone to my ear.

"Hello, who is this?"

"It's me, Timur."

"Timur? You’re calling from Montenegro?"

"No, I'm back home."

"How come?"

"Dad passed away."

"What??!!"

"Dad died. We're having his funeral tomorrow in the crematorium at the cemetery. It’s at one o'clock. Sorry, I can't talk anymore."

The line went dead.

I sobered up instantly.

"What happened?" my buddy asked.

I gave him a brief explanation.

"Well, I'll be..." he said and, grabbing his jacket and cap from the hook, headed for the door...

I arrived at the cemetery the next day at noon along with Lyosha Golubev, a member of Victor's "healthy living" group who gave me a lift.

A large crowd had gathered outside the solid gray building of the crematorium. Most had brought flowers. There were over a hundred people there. A thought crossed my mind—how many people would come to my funeral (we all go someday). Not many, I guessed—maybe five or six of my closest relatives.

Although we hadn't seen each other in a long time, I recognized Timur right away—a tall, pale young man. Next to him stood a slender young woman in a black dress and black headscarf. Probably his wife, I figured.

"What happened, Timur?"

"He had a stroke. It was completely unexpected. He died in the ambulance."

After a while, we entered the chapel.

Victor lay in a coffin on a pedestal in the center of the chapel, surrounded by flowers. People were walking up one by one to say goodbye, and I joined them. I looked at his furrowed brows and his drooping mustache like Gorky's. I looked and couldn’t believe my eyes. What a terrible absurdity this was! Was this a dream? Or was it a nightmare?

I don't like giving speeches and I'm not good at it. But here I couldn't hold back. Turning to face the crowd, I said that we had lost a rare person, an honest man with a good heart and an exceptional sense of decency. And that was the pure truth, not just the kind words that people typically say about the deceased.

"God rest his soul," said a black-clad employee of the crematorium. He pressed some levers on the side of the pedestal, and the coffin slowly descended.

People unhurriedly filed out of the building.

Outside, people talked quietly, slowly got into their cars, and drove away.

Lyosha Golubev walked over to me.

"Can I give you a lift home?"

"Yes, please."

We drive off. The day is warm and sunny, an incredibly beautiful Indian summer day. It is hard to believe it is all for real. It all seems like a bad dream, a touch of absurdity…

Translated by James McVay