Сука лысая

После 53 года в поселке спецпереселенцев появились амнистированные уголовники. Они пили, бесчинствовали, работать не хотели. Селили их в отдельном бараке, и жить рядом никто не хотел. Местный участковый Владимир Дудоладов был у них постоянным гостем и рисковал жизнью чуть ли не ежедневно. Пьяные бывшие зэки распоясывались, требовали в магазине водку, приставали к женщинам, скандалили с местными по любому поводу, требовали поблажек на лесоповале. Их пробовали призвать к порядку, поминали Сталина.
- Так Сталина уже нет! И теперь Берия – враг народа, а не мы! –похабно ржали они.
Однажды днем к Марусе Карташевой забежала растрепанная соседка, жена клубного художника Климова. Волосы из-под косынки выбились, слиплись от влаги, края блузки вылезли из юбки. Такой Маруся никогда не видела опрятную Климову. Она остановилась на пороге и не могла отдышаться. Маруся молча зачерпнула воды из ведра, так же молча подвела соседку к табурету, усадила и протянула ей кружку.
- Что случилось, Нина? – наконец спросила она у отдышавшейся Климовой.
- Муж не открывает. Заперся в клубе. Может, его зэки прибили, - зарыдала Нина.
- Идем к Косякову! Алевтина! – окликнула Маруся дочку. – Пригляди за малышами. Я скоро.
Леониду Косякову, фронтовику, на общественных началах помогавшему участковому, Нина сообщила, что ее Николай закрылся   в своем кабинете, не отзывается и не открывает дверь.
- Наверное, что – то случилось с мужем, - заплакала она, - помогите!  Пил брагу с бывшими зэками с самого утра. Ругались и матерились в клубе. Вдруг они его прирезали.
- Перестань слезы лить, сейчас вызовем заведующую клубом, она откроет   кабинет своим ключом. Думаю, спит твой благоверный мертвецким сном.
- Дай Бог! Дай Бог! -  причитала Климова. – Что же делать? А?.. Дай Бог!
 - Отставить Бога! – скомандовал Косяков.
Отыскать тетю Дусю Саломатину не составило большого труда. Она жила рядом с клубом, там ее Маруся и нашла.  Через пятнадцать минут все были возле кабинета художника. Но в замочной скважине изнутри торчал ключ Климова, так что дубликат тети Дуси не сработал.  Косяков постучал в дверь.  Тишина. Постучал сильнее, наконец из-за двери раздался пьяный голос художника:
- Кто там? Вам кого?
-Открывай, свои!
-Не открою!
- Немедленно, я сказал! Мгновенно открывай!
- Хрен с горы – большая скорость! –начал ругаться художник.
- Ах, ты ж, художник чертов! Ругаться при женщинах! Открывай, или я выломаю эту дверь! – рассвирепел Косяков.
Хозяин кабинета долго возился с замком. Наконец, дверь открылась.
 -  О, Боже! – вскрикнула Климова и, испугавшись сама себя за упоминание Бога, зажала рот ладошкой.
Климов отскочил в угол. Руки художника были в крови. В кабинете все вверх дном: на полу валялся мольберт с красками, посреди комнаты горой были свалены стулья, плакаты, наброски картин, на столе валялись остатки закуски, липкие граненые стаканы, недопитые вонючие бутылки с самогоном.  В углу у стены стоял большой портрет Берии, сильно порезанный. Рядом с ним - Климов с кухонным ножом. Художник налетел на портрет. Взмах - и на полотне появилась еще одна большая дыра.
-Что, сука лысая, получил? - сквозь пьяные слезы выкрикивал художник. - На еще, английский прихвостень!
Его рука то поднималась, то опускалась, пока портрет Лаврентия Павловича не превратился в лохмотья.
- Что ты натворил, бандит? -  закричала тетя Дуся.
- А чего он? Шпион! А я ему верил…- плакал Климов.
- Он болен. Срочно сюда доктора! – стала спасать ситуацию тетя Дуся. – Не в себе он.
- Не надо никакого доктора, - успокоил заведующую клубом Косяков. -Хмель у мужика пройдет, все образуется.
Причина странного поведения художника была понятна Косякову. Несколько дней назад по радио сообщили, что Нарком внутренних дел СССР, маршал Советского Союза Лаврентий Берия арестован как английский шпион. Для Климова это был шок. Он, детдомовец, воспитанный партией и комсомолом, всегда безоговорочно веривший руководителям государства, вдруг узнал, что Берия - враг народа. Он снял со стены его портрет, который висел в фойе клуба, и по-тихому унес к себе в кабинет. Видимо, после душевных посиделок с зэками, он решил, что настал час расплаты.
Климова накапала мужу успокоительных капель в стакан с водой, заставила выпить, потом ему дали понюхать нашатыря и усадили в кресло. Маруся принесла из буфета горячего сладкого чаю. Через полчаса он пришел в себя. Его взгляд первым делом остановился на изрезанном портрете. Очухавшись, он тихо спросил:
-А кто это портрет Лаврентия Павловича изуродовал?
Помощник участкового с тетей Дусей только развели руками. Вскоре Климов уехал оформлять наглядную агитацию в клуб другого лесопункта. Хорошо, что не посадили. Времена уже были не те.