Схимонахи Лазарь и матушка Тихона -8

       
Наталья предлагает мне с отцом Иоанном зайти к схииеромонаху Лазарю. Его домик находится рядом. Идем через небольшой, поросший лесом и кустарником участок и выходим на поляну, на которой стоит ветхий, покосившийся глинобитный домик.Нас встречает пожилая женщина, инокиня, проводит к отцу Лазарю и коротко рассказывает о нашем прибытии. Старец, лежащий на кровати, радостно улыбается, дает нам свое благословение и просит свою келейницу облачить его в подрясник и подать крест. Лишь только сейчас я понимаю, что старец ничего или почти ничего не видит.Наталья своим оптимистичным  голосом ободряет старца, и сев рядом, передает принесенные ему подарки: конфеты, фрукты, халву, а также продукты. Монах Лазарь, являющийся одним из первых пустынников, подвизавшихся в этих тогда еще почти недоступных местах, начинает рассказ о своей жизни полной опасностей и скорбей. Но все-таки молитва здесь обладает особой благодатью, поэтому это место притягивает многих пустынников. Наташа спрашивает: «Удалось найти монахиню Марфу?». Тут я узнаю страшную новость. Оказывается, два месяца назад келейница старца Лазаря монахиня Марфа ушла в лес за грибами и не вернулась. Поиски ее всем селом с привлечением милиции ничего не дали. Предполагают, что ее задрал медведь и, видимо, утащил к себе на съедение в пещеру. Спустя сорок дней после ее пропажи старец Лазарь отслужил панихиду за упокой своей келейницы.В доме, состоящем из одной комнаты, расположилась полуразрушенная кирпичная печь. Наташа спросила у инокини: «Матушка, как вы зимой будете отапливать дом?». Инокиня встрепенулась и обреченным голосом отвечает: «Печь наша совсем поломалась, а починить ее у нас нет ни сил, ни возможностей». Наташа, вздохнув и немного подумав, говорит: «Мы вам поможем».Спросив благословения и простившись со старцем Лазарем и его келейницей, мы направились на стройплощадку.Подойдя к рабочим, сидящим под деревом, которые в отсутствие своего начальника, то есть Натальи, успели расслабиться, она, поставив руки со сжатыми кулачками на пояс, говорит: «Так, хлопцы». Этих двух слов было достаточно, чтобы встали все шесть человек, но не одновременно, а в зависимости от их сложившегося в бригаде статуса. После продолжительной паузы встал и бригадир. Уставив свой взор на тех, кто еще имел неосторожность смотреть ей в глаза, она говорит: «Хлопцы, вы были у старца Лазаря?». Все переглянулись, не понимая сути вопроса. «Да бывали», - сказал один из них. «А вы видели, в каком состоянии находится его печь, а точнее, ее останки? А ведь скоро зима».Наталья, жестикулируя руками, продолжает свою эмоциональную речь: «Старцы - это наша духовная защита и опора, чьими молитвами мы и живем. Помощь таким людям - это прямая возможность спасения, данная нам на земле. Нам должно быть стыдно, что мы избегаем этой возможности». Бригадир начал доказывать, что они присланы сюда выполнять работу по распилке леса и их контракт оканчивается через несколько дней.Я уже знал, что все логические попытки бригады уйти от этой благой задачи обречены на провал. Вскоре речь шла уже о том, где взять печной кирпич, глину и кто будет класть саму печь.Организовав процесс, Наташа предложила нам посетить монахиню Тихону. Мы сели в уазик, управляя которым она стала рассказывать: «Эта бригада, да и сама машина оплачена человеком Божиим, нашим благодетелем Сергием, живущим в Севастополе. Бригада из шести человек, приехавших сюда из Украины, считала, что они приехали на заработки, а оказалось все гораздо сложнее для них. Здесь святые места и то, что позволительно там в городах - непозволительно здесь. Им пришлось отучаться от матерного языка, молиться, ходить в церковь, кое-кто бросил курить. Здесь уже наблюдались чудеса исцеления от неизлечимых болезней. Все здесь не просто так, ведь любой желающий потрудиться даже во славу Божию без благословения старца Ионы не сможет оказаться здесь.Проехав по каменистой дороге села, мы останавливаемся у калитки деревянного дома. Навстречу нам выходит инокиня Иустинья и ведет нас в дом. На жесткой досчатой кровати, облаченная в серый подрясник и апостольник, сидит монахиня Тихона, бывшая келейница патриарха Грузии Ильи II, являвшегося ранее наместником Сухумско-Абхазской епархии.Монахиня, услышав приветливый голос Натальи и искренне обрадовавшись, улыбается.После благословения мы расселись на поданные нам инокиней Иустиньей стулья. Наталья, передав инокине продукты, привезенные ей из Сухума, спросила: «Что еще может быть нужно? Вы скажите, привезем. Вам, матушка, благословение от старца Лазаря, он молится за нас».«Спаси его Господи, и мы также молимся за него», - говорит матушка Тихона и неспешно начинает рассказ о том, как попала в Абхазию, как подвизалась в этих местах, какие молитвенники встречались на ее пути. Мы, затаив дыхание, слушаем ее смиренный, тихий голос. В лице этой пожилой женщины, сохранившей еще красоту былой молодости, отражается другая красота - красота духовная, связанная с миром горним.«В то хрущевское время было очень страшно, как выйдет монах в город или село из нашей пустыни, так больше его мы и не увидим». Матушка Тихона спросила отца Иоанна Андрющенко: «Вы знали матушку Таисию?». «Да, ее убило снарядом» - ответил отец Иоанн. Монахиня продолжала: «Она была красивой женщиной и часто, пользуясь своим обаянием, вызволяла наших иноков из-под ареста. А вот доставка продуктов из города всегда ложилась на наши с Клавдией плечи, так как монашествующей братии нельзя было выходить из пустыни. Продукты и вещи в основном переносили ночами, идя тайными тропами».В то время монастыри закрывались и к нам приходило много братии. Сколько бы мы не приносили, все равно на всех продуктов не хватало. Как сейчас помню иноков Виталия, Косьяна, Андроника и других.Отец Серафим Романцов предсказал нам, что в нашем скиту не будет меньше семи и более восьми иноков. Так оно и было. А теперь там никого нет».Наташа спросила: «Далеко ли находилась ваша пустынь?». «Да, очень далеко. Это от селения Азанты надо подняться на высокую гору, затем спустится к большой речке. Эта речка истекает с перевала и впадает в Амткельское озеро. Мы с сестрой Клавдией, предварительно заготовив продукты, с наших келий шли по руслу реки. Выше по течению наши пустынники встречали нас и перекладывали груз в свои рюкзаки и шли в свои горные кельи. Эта конспирация нужна была в целях безопасности от преследования властей.Я была тогда самая молодая и отец Серафим Романцов с пустынниками вначале прогоняли меня, так как считали, что в таком возрасте я очень рискую испортить свою судьбу, потому что власти внесут меня в число неблагонадежных граждан».Наташа сказала: «Недавно наш монах-хирург, отец Иоанн присутствовал при обретении мощей святого Серафима (Романцова), и не просто присутствовал, а сам их раскапывал. Там же присутствовал и приглашенный архиепископ и другие отцы».Монахиня Тихона смиренно сказала: «Когда будете у святителя Серафима, поклонитесь и от меня, я молюсь за него, и вы меня не забывайте в своих святых молитвах. Много прошло времени с тех пор, много претерпели скорбей, много выдержали судов, а все надо было пережить. Теперь здесь относительно легко, а раньше отношения между братьями, сестрами и даже духовниками были очень сложными. Все хотели уединиться, все хотели славить Бога. Кто-то донес на братию и указал место, где они подвизаются. Пришла милиция, всех арестовали, затем братия каким-то чудесным образом вернулась.Хотя сейчас, кажется, все хорошо устроилось, но того молитвенного делания уже нету. К Богу тогда было более трогательное отношение. Все только и стремились угодить Господу. А теперь почти никого не осталось. Отец Лазарь с 1925 года рождения, я с 28 года да и Константин с Давидом, но они пришли намного позже. Остались также пришедшие позже схимонахиня Мария Почаевская, жившая далеко у самого Кавказского хребта, схиархимандрит Иона и архидьякон Пимен из Одесского Успенского монастыря и старица Ольга. Трудно здесь было, но никто не хотел уходить отсюда». Монахиня перекрестилась и произнесла: «Помяни нас Господи во Царствии Твоем».Мы прощаемся, унося с собой частицу живой истории, истории монашеского подвижничества уходящей эпохи. Было немного грустно, что неотвратимый натиск цивилизации вскоре, быть может, сравняет под асфальт и эти девственные места.
Спустя год, мне снова довелось встретиться  со старцами.
В начале марта, взяв благословение у владыки, мы вместе с Дарьей смогли вылететь в Абхазию. В Сухуми нас встретила Наташа с Борисом, племянником бывшего президента Абхазии, и мы на его машине направляемся на военный аэродром. Там, дождавшись экипажа старенького самолета-труженика АН-2, все мы поучаствовали в погрузке строительных материалов и продуктов питания для отправки в Псху.И вот самолет с тремя пассажирами взмыл в небо. Я, прильнув к иллюминатору, любуюсь заснеженными вершинами Большого Кавказского хребта, горными реками и голубым безоблачным небом. Салон аппетитно пахнет свежевыпеченным хлебом, взятым для бригады рабочих. Наташа рассказывает Дарье, заворожено прильнувшей к иллюминатору, об истории места, куда мы направляемся.Я думаю о том, как с помощью Божией нам удалось в тот же день вылететь на Псху, ведь, по словам Наташи, иногда по несколько недель продолжается нелетная погода и самолет туда не летает.Мы рассчитываем через два дня вернуться в Сухуми. Там нас ожидает игумения Херувима и другие священнослужители, с которыми мы должны встретиться по вопросам строительства храмов.Если бы знала тогда Даша, на сколь долго мы окажемся заложниками погоды в этих горах, то не полетела бы с нами. Через четыре дня ей нужно было быть в Санкт-Петербурге, а затем в Саранске, да и наши архитекторы требовали постоянного контроля и руководства.Самолет подлетает к перевалу, в нескольких метрах под нами проплывают кроны лишенных листвы деревьев и вершины темно-зеленых сосен.Отвесные складки отрогов, уходящие в пропасть, бушующие потоки горной реки, приближающиеся все ближе и ближе кроны деревьев – все это невольно наводит страх. Спастись в случае катастрофы здесь просто нереально.Но вот тяжело груженый самолет преодолевает вершину горы и, попав в восходящий поток, летит за перевал, все выше отрываясь от поверхности скал. Мы крестимся, благодаря Господа. Вскоре среди бескрайних лесных зарослей, покрывающих горные холмы и отроги, яркой искрящейся точкой показывается какое-то строение.Даша радостно сообщает нам, что видит вдали какое-то сооружение. Наташа улыбается: «Это наш храм».Мы всматриваемся в приближающуюся точку, которая превращается в церковь. На храме уже установлена одна из трех глав, полыхающая золотом покрытия. Среди безжизненных, поросших лесом скал этот деревянный храм, разместившийся в небольшой долине между двух хребтов, кажется сказочным чудом, выросшим по мановению волшебной палочки.Под крылом самолета проплывают скромные деревенские дома единственной улицы, покрытые в основном деревянной дранкой.Я всматриваюсь в недавно укатанное катком поле взлетно-посадочной полосы, ожидая касания. Пилот, не сделавший круга над полем, не рассчитал и пролетел точку касания. Он резко направил штурвал вниз, чтобы не проскочить полосу.От резкого удара о тающий снежный наст полосы самолет подпрыгнул, сделав, по терминологии летчиков, «козла». Послышался резкий хлопок и удар снежных комьев о закрылки. Но вот – снова касание уже более мягкое, мы останавливаемся у самой будки радиста, расположенной в конце взлетного поля. Снова крестимся. Сила молитвы часто летающих таким самолетом пассажиров укрепляется с каждым рейсом.Штурман с пилотом, сойдя с трапа, недовольно рассматривают порванный подкрылок и клянутся, что в такую погоду больше не полетят сюда.Позднее Наташа рассказала нам, что в связи с реорганизацией военного аэродрома хорошие пилоты, летающие на Псху, были уволены, и регулярные рейсы отменены. Остался единственный старенький АН-2.«Это еще ничего» - говорит она. «Как-то при взлете оторвался винт пропеллера и улетел в лес. Мы его два дня искали. Нашли, привинтили к оси и полетели в город».К самолету для разгрузки стали подходить люди. Также подошли несколько женщин, желающих улететь в город. Подъехал трактор с прицепом, управляемый монахом Иоанном. Все приступили к перегрузке груза на кузов прицепа.Наташа, дав распоряжения рабочим, подошла к пилоту и успокоила его, посоветовав замотать порванный закрылок скотчем. К этому совету, вызвавшему у меня улыбку, пилоты отнеслись очень серьезно. Вскоре со скита был принесен моток широкого скотча и экипаж принялся за ремонт машины.Женщины подходят к Наташе и спрашивают ее разрешения на обратный рейс. Она с радостью соглашается, ведь оплаченный ею борт летит обратно пустым. Пилот категорически отказывается, ссылаясь на поломку самолета и на то, что он летит не в город, а куда-то еще. Женщины умоляют его взять их, ведь у одной со дня на день должны случиться роды, а другая сильно заболела и ей также нужен врач, которого нет в селе. Эти аргументы не убеждают пилота и он, сказав «нет», идет к самолету.Опережая события, я скажу, что через два дня беременная женщина успешно родила ребенка без помощи врачей, а ее супруг пришел в село из города, преодолев огромный и опасный путь через перевал по снежному насту. Один только отрезок пути от перевала до села занял одиннадцать часов ходу пешком.Среди подошедших к разгрузке рабочих я увидел их руководителя Андрея. Мы обнялись как старые и добрые друзья. Мы познакомились с ним год назад в монастыре матушки Херувимы в Сухуми. Тогда он со своей бригадой производил демонтаж старой кровли и установку нового мансардного этажа одного из зданий монастыря. Я по поручению игумении выполнял чертежи мансард для нескольких зданий обители.Андрей оказался весьма утонченным человеком, по духу близким мне. После работы мы часто беседовали на духовные темы, прогуливаясь возле монастыря. Ранее он учился в семинарии, но, выбрав другой путь, оставил ее.Он поступил в строительный институт в Пензе и по окончании работал в архитектурно-строительной компании по строительству храмов. Фирма эта недавно распалась.Тогда Андрей с грустью сообщил, что после выполнения этой работы других объемов у него нет, а ведь за ним стоит бригада. Чтобы она не распалась, ее нужно финансировать, а сейчас с работой очень туго. Он также рассказал, что недавно женился на девушке, которую очень любит, но гарантировать материальное благополучие семьи он пока не может.Эта судьба, во многом похожая на мою, взволновала меня. Я предложил Андрею ехать в Москву и остановиться в моём доме со своей бригадой. Работа в столице найдётся. Тогда Андрей, взяв с собой супругу и трёх человек из бригады, поселился у меня. Работа действительно не заставила себя искать.Вскоре позвонила из Абхазии Наташа и попросила найти хорошую бригаду на возведение кровли с главами и колокольни, я предложил ей бригаду Андрея.И вот он здесь.Мы тепло приветствуем друг друга.После разгрузки и ремонта все присутствовавшие мужчины, взявшись за хвост самолета, развернули его на 180 градусов в сторону взлетной полосы. Машина, набрав обороты пропеллера, рванулась вперед по мокрому снегу и взлетела ввысь. Все восторженно следят за удаляющимся среди скал самолетом. Красивое и завораживающее зрелище прерывается ревом трактора, увозящего грузы и рабочих, сидящих в кузове.Мы втроем, хлюпая по размокшему снегу, пересекаем взлетное поле и идем по ухабистой и каменистой улице села в скит.Протекающий вдоль улицы ручей вторит своим журчанием пению птиц. Несколько коров равнодушно взирают на прибывших из столицы гостей. Группа свиней, мирно и довольно похрюкивая, роется в поисках желудей под раскидистым дубом. Ограда дворов в основном, необходимая для защиты от животных, выполнена из расколотых вдоль ствола щеп толщиной в руку.Большинство глинобитных домов покрыты деревянной дранкой, но есть и относительно хорошие дома, выполненные из дерева и покрытые. Население села Псху уникально для Абхазии. Тут живут преимущественно русские, высокие голубоглазые блондины. Во времена русско-турецкой войны позапрошлого века абхазы ушли отсюда. В то время старались заселять и укреплять окраины, поэтому новым поселенцам обещали существенные налоговые льготы и даже иногда давали подъемные. Вот и поехали сюда жители Белоруссии, Украины, Эстонии. Появились кубанские казаки.По причине отдаленности от мировой суеты облюбовали это место и церковнослужители. В окрестных горах много скитов с отшельниками. Село живет очень обособленно, на всем своем, натуральном хозяйстве. Единственная автодорога, на север, через перевал Анчхо с выходом на Рицинскую трассу, доступна только полноприводным автомобилям. Множество бродов на ней ограничивают дорогу сюда джипам двумя-тремя месяцами в году, а грузовикам четырьмя - пятью месяцами.Помимо самого села, Псху состоит из множества хуторов, летников, балаганов и пасек, разбросанных по склонам и долинам окрестных гор. Жители чаще всего называют эти сооружения простым словом «дача». В летнее время население самого, центрального Псху уменьшается вдвое. Очень хорошо развито животноводство, и как следствие, производство мяса, масла, сыроварение. Кроме свиней все остальные животные летом где-то там, вне села, на пастбищах.Археологическими памятниками местность не особо богата. Прямо в селе, на заднем дворе небольшой церкви со звонницей стоит маленький дольмен. Есть дольмены недалеко от горы Святая и возле впадения Решавы в Бзыбь. Но найти их непросто, они заросли и разрушены. Туристов нет, а местные жители совсем не интересуются кучами камней.Крепость 8-10 веков, некогда охранявшая Псху возвышается над слиянием Бзыби и Бавю. Тут уже ничего не напоминает о былом величии, лишь кучи покрытых мхом камней в буковом лесу.Ну, вот и сам скит. За время моего пятимесячного отсутствия здесь кое-что изменилось.Построено новое здание трапезной и начата сборка сруба бани.Нас с Дашей размещают на мансардном этаже трапезной в соседних комнатах. Распахиваю окно, через которое врывается свежий горный воздух и звук, давно забытый в больших городах. Неописуемые звуки тающего от яркого солнца снега, сливаясь с трелью птиц и бурлящими потоками ручья за нашим домом, всей своей мощью воспевают приход весны. Слева и справа раскинулись горные хребты, вершины которых покрыты снегом. В конце долины, усаженной фруктовыми деревьями, блистает своей снежной короной величественная вершина горы Святая.Я завороженный стою у окна, растворившись без остатка в волшебных звуках. Голос Наташи, зовущей нас, возвращает на землю.Иду за Дашей. Она стоит перед распахнутым окном и с восторгом созерцает другую сторону долины. Совсем рядом за ручьем и поляной раскинулась необыкновенно красивая в снежной короне гора Серебряная. Даша первый раз в этих местах, но они также заворожили и ее.Спускаемся вниз и идем с Натальей по улице села к месту строительства. Оттуда разносятся звуки электропилы, болгарки и стук молотков. Работа идет полным ходом. И вот перед нашим взором в отраженных лучах заходящего солнца появляется величавый корпус деревянного храма, высокая кровля которого покрыта голубой черепицей, изготовленной в виде рыбьей чешуи.Храм, стоящий на самой возвышенной части села, напоминает собой огромный деревянный корабль с голубыми парусами, взлетевший на гребень волны и несущийся к неведомым берегам. Я улыбаюсь такому сравнению, так как храм и должен символизировать собой корабль, идущий сквозь шторма в океане суеты и греха, и те, кто на его палубе крепко держатся за мачту – спасутся. Храм-корабль вовсе не несется к неведомым берегам, а стремится к берегам нашего всеобщего спасения, адрес которого – дом Божий, откуда мы были некогда изгнаны.Останавливаемся у стоящих на земле двух глав, одна из которых высотой метра три до яблока, а другая – поменьше. Третья глава уже венчает барабан на шатре колокольни. Андрей, рассказывая о выполняемой его бригадой работе, ведет нас в храм. Большая высота внутреннего пространства центральной части впечатляет. Деревянным храмам нехарактерно иметь световой барабан, да еще на высоком шатровом своде. Здесь все иначе. Чтобы сохранить освещение через окна, в барабане пришлось запроектировать и изготовить мощную стальную весьма сложную конструкцию, над элементами которой в настоящее время и трудится бригада. Я поднимаюсь на четырехуровневую колокольню и с высоты птичьего полета осматриваю окрестности. Справа и слева от меня вознеслись стены Большого Кавказского хребта. Село, дома которого сокрыты в гуще деревьев, разместилось вовсе не в долине, как мне представлялось ранее, а на плато, и оно зажато между скал. Это плато оканчивается ущельем, которое образовано бурной горной рекой, шум от которой доносится до меня.Внизу слышу радостный окрик Натальи и не сразу обнаруживаю ее с этой высоты. В проекции сверху вижу лишь голову с размахивающими руками. Рядом стоит Дарья.Спустившись, узнаю от Наташи, что в храме будут не только молиться, но и жить. «Здесь, как мы посчитали, есть двенадцать небольших помещений, которые могут служить кельями для монахов и священников». Наташа продолжает: «Для наших пустынников это очень актуально, так как им приходится жить в сооружениях, почти непригодных для нормального существования, да и находящихся в весьма отдаленных и труднодоступных местах.Нашим батюшкам надо регулярно вести службу, а инокам – молиться. Поэтому очень важно, чтобы они были рядом с храмом. У нас есть и пожилые, и немощные пустынники. В нашем храме должна непрестанно идти молитва. Мы даже сейчас ежедневно читаем акафисты и проводим вечером крестный ход. Покойный Александр, Царствие небесное, поздно вечером всегда приходил к деревянному кресту за алтарем и читал акафисты. А ведь целый день он не покладая рук трудился на возведении храма, ты же помнишь, Сергей?».В прошлом году, находясь здесь, я жил с ним в одной комнатке ветхого небольшого домика. Его трудолюбие, смирение и молитвенная жизнь поразили меня. Но больше всего меня удивляло его спокойствие и незлобивость к придиркам и нападкам окружающих его людей. Он никогда никого не осуждал и молился за них.Наташа предлагает нам зайти к старцу Лазарю, домик которого находится рядом с храмом.

Дверь маленького глинобитного домика, покрытого соломенной крышей, нам открывает келейница старца монахиня Анна.Она приглашает нас в единственную комнату вмещающую в себе каменную печь, кровать, стол и несколько лавок. Мы подходим к старцу для благословения, и он по - очереди  благословляет: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь».Анна благодарит Наташу за печь, переложенную поздней осенью. Старая совсем рассыпалась. Тогда Наталья организовала строителей выполнивших её поручение.Анна, узнав о том, что я нахожусь на послушании главным архитектором у митрополита Варсонофия, от радости всплеснула руками, сказав: «Я у владыки в Саранске в Иоанно – Богословском монастыре несколько лет трудилась на кухне. Жила я также рядом с монастырём в Макаровке». Она ещё больше удивилась тому, что в Макаровке по нашему проекту строится православный детский лагерь с сельскохозяйственным подворьем монастыря. Монахиня Анна обратившись к Наталье рассказывает: «Мои часы в прошлом году сломались и Александр, ныне покойный, подарил мне очень красивые часы. Он приходил к нам в половину первого ночи. Умер он тоже в это время. На третью ночь после смерти его часы не разу не ломавшиеся остановились именно в половину первого ночи. Что это обозначает? Это значит, он был у нас в доме? Наталья, ну ты объясни, почему часы прекрасно работающие остановились в час его смерти?».Наташа ответила: «Моя мама умерла в шесть часов утра и ровно в это время остановились часы у нас в доме. Но я вам хочу сказать, что Александр был не только трудолюбивый послушник, работающий во Славу Божию, но и серьёзный и неутомимый молитвенник. Он умер, возвращаясь с работы. От его тела, пролежавшего пять дней, не было даже запаха. Такое впечатление, что он просто заснул».Монахиня, дослушав Наташу, продолжила: «Тётя Нина, читавшая всю ночь молитвы у покойного Александра, не переставала удивляться застывшей улыбке на розовом лице усопшего. Она периодически щупала ноги и руки надеясь, что он всё же не умер, а заснул. Она многих мертвецов перевидала, но такого ещё не видела.А вот на двадцать пятый день после его смерти во сне ко мне приходит Александр и настойчиво приглашает к храму. Я спрашиваю: «Ты, наверное, раньше работал начальником?», а он мне отвечает: «Нет, я мучился». Затем мы подходим к алтарю за храмом, где стоит крест и он начинает расчищать это место от строительного мусора. Рядом с ним трудятся три мужчины и одна женщина. Александр спрашивает меня: «Какое время сейчас?», тут я просыпаюсь. Это, наверное, он место для себя расчищал.Он мне рассказывал раньше, что работал большим начальником, затем устроился на службу алтарником при храме, где выполнял это послушание в течении пяти лет. К нам на Псху он попал чудесным образом.Однажды его, читавшего духовную книгу возле своего дома, осенил неведомый божественный свет. Он поднял глаза к небу и увидел, что среди туч появился красивый храм. Это был наш храм. Александр, поняв что это Божий знак, обратился к старцу, который и направил его к нам.Ну, кто он мне такое? Даже по своей покойной сестре и убиенной в двадцать три года племяннице я так не плакала, как по нему.Такой твердости духа я просто удивлялась. Как-то я говорю Александру, что надо бы поставить ночного сторожа при храме, а он мне твердо заявляет: «Анна, прочитай пятьдесят первый Псалом и никто, ни один человек не подойдет и даже не помыслит что-либо украсть». Я таких людей не видела».В этой маленькой комнате я незримо чувствую, что рядом с нами присутствует душа Александра. Раздался отклик старца.Наташа, подойдя к нему, угощает его принесенными конфетами и пряниками. Почти ослепший монах сейчас находился в состоянии свойственном пожилым людям, стоящим в преддверии вечности. Сознание часто покидает его, и он погружается в свой мир воспоминаний, почти не узнавая никого из этого мира. По какой-то странной иронии судьбы у него с Александром одна и та же фамилия - Лебедев. В годы Великой Отечественной войны он командовал разведротой и, получив многочисленные награды за воинские доблести, дослужился до высокого офицерского звания. По словам Анны, он был главнокомандующим в звании генерала, но она возможно и ошибалась, так как со слов Василия Ананьевича отец Лазарь был всего лишь офицером. Как судьба привела его к храму и монашескому постригу я тогда не знал. Мне очень хотелось расспросить его об этом, но состояние старца не позволяло это сделать. Тогда я ещё не знал, что вижусь с отцом Лазарем в последний раз, через месяц он отошёл ко Господу.Наташа, продолжила: «Александр каждый день читал Акафист Николаю Угоднику и Матери Божией и с иконой обходил вокруг храма. Раньше он жил в Одессе, у него был свои бизнес, и, узнав о нас он стал жертвовать нам различные инструменты. А после Господь привел его к нашему старцу Ионе, который и благословил его к нам послушником».Анна поднесла тарелку с сухариками, высушенными в печи и угостила нас. «Эти сухари очень любил Александр, без них я, говорит, жить не могу. Я ему целый мешок насушила». Сухари действительно вкусны, так как  приготовлены из булок, выпеченных в русской печи. Анна угощает нас и булками. На прощание, передав поклон владыке Варсонофию, она сообщает что её старший сын служит в Иоанно – Богословском монастыре священником и что на это его благословил сам владыка.Лишь только ночью, после трапезы и вечернего правила мы с Дашей приступаем к проектной работе, то ради чего мы и приехали. Андрей и Наташа, сплотившись возле переносного компьютера, вместе с нами решают вопросы, связанные со строительством храма. Мы с Дашей предчувствуем, что пока не выполним проект храмового комплекса, включающий в себя храм, часовню, дом причта, дом для старца, врата, а также благоустройство территории нас отсюда не отпустят. Наше предчувствие укрепилось на утренней службе в домовой церкви, где священник отец Василий улыбнувшись, сказал, что небесный покровитель строящегося храма Иоанн Креститель, обретение главы которого мы будем праздновать на следующей неделе, не отпустит нас со Псху недели две.Тогда мы не поверили в это, так как считали, что завтра или после завтра улетим в Москву.Наташа представила Дарью сестрам игумении Серафимы, поющим на клире. С этого дня она стала желанным и постоянным участником церковного хора во время всего нашего пребывания. На службе мне было приятно видеть её в составе хора и осознавать, что здесь мы не приезжие туристы. А участники общины.Под ангельские голоса клира и потрескивание дров в русской печи, обогревающей помещение, я погружаюсь в состояние гармонии и блаженства.Скромное помещение храма наполнено жителями села от детей до стариков, есть и монахи пустынники. Сегодня праздник, день поминовения усопших. После службы отец Василий по-отечески с какой-то детской чистотой и любовью с амвона поздравляет всех и сообщает: «В следующее воскресенье состоится божественная литургия и это будет воспоминание об Адамовом изгнании, когда Господь изгнал из рая Адама и Еву.Также это будет и «Прощёное» воскресенье. Кто может ходить - приходите, кто с Верхней Бетаги, кто с Нижней, кто с Решелье идите в храм, чтобы попросить друг у друга прощение.Осталось семь дней до Великого поста и с седьмого марта, с понедельника начинается первая его неделя. Причастников поздравляем с причастием святых Христовых Тайн. Слава Тебе Боже, Слава Тебе Боже, Слава Тебе».Инокиня приглашает нас в соседнюю комнату и представляет нам детей церковно–приходской школы. Она говорит: «Вообще у нас пятнадцать человек в школе, но сейчас некоторые уехали на каникулы». Девочки, сидевшие на лавочках, поприветствовав нас, оживленно начинают показывать свои рисунки и фотографии. Они также интересуются нашей профессией. Инокиня рассказывает нам: «Детки наши на рождество ходили по домам села  пели песенки, читали стихи и поздравляли всех людей. Мы также участвуем в художественной самодеятельности, ходим в походы в окрестностях села. Сегодня собираемся посмотреть детский видеофильм, который нам привезла Наташа».Выйдя из храма Наталья, рассказав Даше об общине и о том, что я также являюсь её членом, предлагает ей тоже войти в её состав.Даша с радостью принимает это предложение. Мы подходим к домику пожилой монахини, бывшей келейницы патриарха Грузии Ильи II, матушки Тихоны. На пороге нас встречает келейница старицы и упитанный серый кот. Лишь получив необходимую порцию ласки, он пропускает нас.Заходим в просторную чисто убранную, скромную комнату. Келейница сообщает монахине Тихоне, лежащей в кровати, о нашем приходе и помогает ей подняться. Наташа приветствует матушку и представляет нас. «Я тебе и твоим гостям всегда рада, Наташенька»,- отвечает монахиня.«Я всегда молюсь за тебя, за Сергия, а вот Дашу сейчас запишем в «помянник» и тоже будем молиться». Она попросила келейницу записать  имя в список для молитвенного поминовения. За тихими, смиренными словами и по – детски чистой улыбкой матушки чувствовался человек большой воли, проживший нелёгкую жизнь в трудах и молитве. Годом ранее мне посчастливилось впервые побывать у матушки Тихоны, где я записал её воспоминания о монашеской жизни в горах Абхазии.«Как идет строительство храма?», - спрашивает матушка.«Слава Богу, недавно подняли главу на колокольню, а завтра отец Василий освятит ещё одну главу, и мы поднимем её над алтарём», - сообщает Наталья.Прощаемся с монахиней Тихоной и её келейницей и возвращаемся в скит, где нас ждёт трапеза с любовью и молитвой, приготовленная послушницами Викторией и Софьей. После вкусного обеда с братьями и сестрами, сдобренного душевной беседой, возвращаюсь в свою келью.Рассматривая книги на полке, узнаю знакомый переплёт. Книга «В горах Кавказа», написанная по запискам монаха Меркурия, которую я взял в руки, погрузила меня в трепетные воспоминания двенадцатилетней давности. Тогда я впервые прочитал книгу, где каждая строка выстрадана и пережита автором и её героями.Жизненный путь героев книги открыл для меня страницу ранее неведомую, сакральную. То, о чём ранее сознательно умалчивала пресса, разбудило во мне стремление познать закрытую от непосвящённых жизнь монахов – пустынников. Эта книга, раскрывшая совсем иную Абхазию, стала путеводной звездой, приведшей меня сюда. Тогда, двенадцать лет назад, впервые прочитав книгу, подаренную отцом Александром, моя жизнь неотвратимо стала обретать абхазский путь.Мне захотелось вновь перечитать её, тем более здесь, в местах, в которых ныне подвизаются монахи – пустынники. Взяв книгу, я вошел в комнату к Даше, работавшей за компьютером. Моё сообщение о книге вызвало интерес, и она попросила прочесть книгу вслух. С этого момента наша творческая жизнь на Псху обрела новую грань. Прочитанное стало приобретать свою материализацию во встречах с монахами – пустынниками, в созерцании кавказских гор, рек, в ежедневных храмовых службах, а также в рассказах очевидцев тех событий. Когда я рассказал об этой книге отцу Василию, то с удивлением узнал, что именно она привела его в Абхазию. Прочитав её, он с легкостью оставил свой обустроенный монастырь в России и навсегда связал свою судьбу с молитвенным деланием в абхазской глуши, куда ещё не добралась цивилизация. По словам иеромонаха не он один, прочитав книгу, оказался здесь.Возможно, и отец Александр, подаривший мне эту книгу, не случайно продал квартиру в Москве и купил здесь дом, который отдал под храм.Меня поразило то, что с некоторыми персонажами книги мне довелось повстречаться ранее. Так, с отцом Косьяном, описанным в книге как «брат ленивец», я познакомился в абхазском скиту матушки Серафимы. А с отцом Пименом в настоящее время служащим архидьяконом у митрополита Агафангела в Свято–Успенском Одесском мужском монастыре мне посчастливилось даже отобедать в келье.Сюжеты, описанные в книге о сестрах, подвизавшихся в келье на берегу Амтхельского озера, очень напоминали рассказы монахини Тихоны. Лишь только оказавшись в Москве, перечитав записанное мной интервью у матушки Тихоны, я понял, что она одна из героинь этой книги. Знать бы это раньше -- я о многом мог бы расспросить монахиню о тех первых пустынниках и их нелёгкой жизни. К сожалению, большинство из описанных персонажей уже ушли из жизни земной в иную. Монах Виталий, обозначенный в книге как «большой брат», ныне канонизирован. Его судьба крайне интересна.Но более всего меня поразило то, что автором этой книги является очень близкий для меня человек.Когда мне позвонил игумен Свято – Владимирского скита Валаамского подворья города Сочи архимандрит Ефрем, я рассказал об этой книге. Он сообщил, что эта книга написана им по запискам монаха Меркурия. Игумен  Ефрем (Виноградов) являясь членом Союза писателей, написал не одну хорошую духовную книгу. Интересно и то, что он как  патриот и гражданин России, корнями связан с Абхазией. Он прямой потомок владетельного князя Абхазии, дворец которого находится в поселке Лыхны. В 1810 году, его прадед, владетельный абхазский князь из рода Шервашидзе (Чачба) Сефир-бей добровольно принял подданство России и христианскую веру.Абхазское население Псху, при содействии владетеля Абхазии Михаила Шервашидзе (Чачба), принесло присягу на верность русскому Царю лишь спустя тридцать лет  – в 1840 году.Святейшим патриархом Кириллом ему дано поручение в 2011 году стать игуменом Ново – Афонского Симоно – Кананитского монастыря. Его заместителем назначен отец Александр Коблов.Да, круг замкнулся на моих друзьях-священнослужителях. В этом я увидел то, что описание абхазско-пустыннической темы для меня является не случайным, а промыслительным.Молитвами старца Ионы, ранее подвизавшимся в этих местах, молитвами святых отцов, я оказался здесь. Наверное, это угодно Господу.Пасмурным утром идем на освящение и подъём главы храма. Помогаю ребятам из бригады установить крест на главу. Большинство рабочих находятся на крыше храма, занимаясь установкой барабана над алтарём и готовясь к поднятию главы тросами.Мы стоим рядом с отцом Василием вокруг главы. Батюшка торжественно провозглашает: «Освящается, купол сей благодатью Пресвятого Духа окроплением святой воды во имя Отца и Сына и Святаго Духа». Он обходит купол со всех сторон, окропляя его. Хор, руководимый Натальей, поёт: «Спаси Господи люди твоя и благослови достояние твое». Окропляют и нас.Рабочие поднимают купол, и устанавливают его на деревянную раму – салазки. Натягиваются тросы, и конструкция вместе с куполом медленно начинает подниматься. Мы все замечаем, что в плотной пелене облаков, прямо над храмом появляется отверстие, которое начинает расширяться. Лучи солнечного света, отраженные в позолоченной чешуе купола, ослепительными брызгами освещают храм и наши радостные лица. Все понимают, что это добрый знак. Это дело угодно Господу.Рабочие бережно устанавливают главу, подвешенную тросами к стальной балке, и крепят её сваркой.Храм приобрёл вторую главу. Мы обходим его, любуясь и радуясь новому элементу, венчающему алтарную апсиду.Василий Ананьевич, подойдя к спустившемуся с крыши бригадиру Андрею, дает советы по установке третьей главы вручную. Андрей, мотивируя тем, что эта глава весом в пятьсот килограммов, в четыре раза тяжелее, установленной, предлагает поднять и установить её с помощью вертолёта.Направляемся в скит. Заметив, что двери администрации открыты, Наташа останавливает машину. Вчерашняя попытка дозвониться до города оказалась неудачной. Не было связи, а сегодня утром не могли найти радистку тётю Катю, она ушла на поиски заблудившейся коровы. Связь из этих мест возможна только благодаря радиостанции, установленной в этом здании села, поэтому тётя Катя здесь особо уважаемый человек. Позвонить необходимо по трем причинам, две из которых наши, точнее Дашины. Она надеется, что самолет или вертолет  сегодня или завтра прилетит за нами, нужно только позвонить в аэропорт. Также ей необходимо успокоить и объяснить родителям, что в Абхазии её не похитили и есть места, куда дозвониться по мобильной или иной связи невозможно. Третья причина скорее приходская. Наташе необходимо заказать асбестовые трубы, предусмотренные нами в проекте и перевезти их вертолётом.Радистка тётя Катя, как её здесь шутя, называют: «радистка Кэт», оказывается на месте. Выслушав, нашу просьбу она делает сообщение: «Пятьдесят четвертый двадцать девятому». Попытки связаться с оператором безуспешны. Из динамика слышаться лишь шумы и потрескивания. «Это грузины глушат нас. Мы находимся рядом с их границей, а они по-прежнему считают нас своей территорией, вот и вредят. А здесь не одну сотню лет живут русские», - говорит тётя Катя. Но вот, наконец, появилась связь, и она громко и четко выговаривая каждое слово телеграммы, передает её оператору для дальнейшей передачи в Москву. На том конце не сразу понимают, приходится пять или шесть раз повторить короткую телеграмму: «Папа и мама у меня всё хорошо, задерживаюсь на неопределённое время – погода не лётная».Наташина телеграмма также уходит на «большую землю». Мы возвращаемся в скит.Вечером за трапезой, старший по скиту монах Иоанн, рассказал нам, как он с братией строил первый храм, который сгорел в 2000 году. Тогда, не зная монаха Иоанна, выполняя проект того храма, я был с ним и братией в одной команде, хотя и находился в Москве. Теперь мы с ним члены одного прихода. Он рассказал нам, что хотя церковь и сгорела, многие её строители воздвигли храм в своих душах. Их жизненный путь был предопределён участием в создании храма.Вечером выпал густой снег, насыпавший полуметровые сугробы. Машиной подъехать к церкви невозможно и мы, взяв фонарики, идём «гуськом» по протоптанной среди высоких сугробов тропинке. Храм наполнен прихожанами. Занимаю своё, уже ставшее привычным, место у панихидного стола. Даша с Натальей и сестрами стоит на клире, участвуя в хоре. Строгое лицо монаха Иоанна, облаченного в черную мантию, сосредоточенно во внутренней молитве. За его внешней простотой в общении чувствуется большая воля, выкованная в постоянных лишениях и трудностях жизни одинокого пустынника.Строительство храма заставило его покинуть свою сокрытую в горах келью, но он всё же посещает её. Там находится его пасека. Сегодня он предложил нам с Дарьей в ближайшее время посетить его жилище.Рядом стоит Василий Ананьевич, он также приглашал нас в гости. Возле него стоят две внучки и их мама.Сегодня читают акафисты святого Василия Великого, служба продолжится в течение пяти часов.Возвращаемся из храма в тишине, освещая занесённую тропу. Заснеженные кроны деревьев, освещаемые редкими уличными фонарями, кажутся сказочными персонажами на фоне черного неба из которого сыпятся огромные снежинки. Периодически то здесь, то там слышен шум от падения снежных шапок с ветвей деревьев. Мы пытаемся увернуться от подобных обвалов, прячемся под свои капюшоны и воротники. Где-то в горах раздается крик шакала очень похожий на человеческий стон. Проходим в калитку нашего скита, преодолевая завал от упавшей перед нами с крыши снежной лавины. На пороге нас ждет верный пес породы «лайка».