Сказка 3. Танец льда и пламени

Среди непроходимых голубых снегов горит бушующее пламя. Этот огненный цветок ярко зеленый у основания, которое плавно переходит в оранжевые лепестки, окаймленные алыми переливами, касается самых небес, озаренных рубиново-изумрудным северным сиянием.

Ни снегу, ни ледяному, пробирающему до костей ветру, ни метели, застилающей собой все вокруг, не дано потушить этого пламени.

А ветер бушует, свистит, завывает, подобно волку, созывающему свою стаю в полнолуние на охоту. Метель, то ложится поземкой, то поднимается ввысь белыми вихрями ювелирной работы снежинок, которые сверкают переливами в его свете, становясь подобными драгоценным камням.

Алые и изумрудные реки, текущие по  бездонным иссиня-черным небесам, обращают пургу в падающие на мягкий снежный покров изумруды и рубины.

Пронзительно нежно пламя касается снега, ложась на него тенью своего тепла.

Ветер заставляет его лепестки танцевать, изгибаясь тянуться ввысь или почти ложиться на снег, который, несмотря на немыслимо сильный жар костра, не тает. На снеге лишь его  блуждающая тень, не способная задержаться на одном месте ни на секунду.

Эта тень подобна изящным кистям с длинными тонкими пальцами и мягкими теплыми ладонями невесомо касается снежного покрова. Пронзительно нежно и робко скользит, плывет, перетекает.

Если посмотреть сверху, с самых небес, то можно заметить, что огненный цветок вовсе не цветок, а снег вовсе не снег. У них совсем иная форма. Два силуэта: огненный и снежный.

У огня мужские черты, а у снега - женские. Это кончики его густых и длинных волос касаются небес, сливаясь с северным сиянием. Он весь пылает, переливаясь трехцветием. Его руки ложатся тенью на ее белоснежное тело. Исполинских размеров гигант, доисторический титан, подобный Кроносу, сошедшему на землю, он, способный испепелить все одним касанием, не приносит ей вреда.

Его пламя не топит ее снега, а ее снег не тушит его пламени. Это кончики ее густых и длинных волос вздымаются ввысь метелью, закрывая собой изумрудно-рубиновые реки, имеющие один единственный исток.

Когда она идет по мерзлой, укрытой теплым покрывалом снега земле, несется подобная огромному белому змею поземка. Ее дыхание обращается леденящим до костей ветром. Ее голос сотрясает землю.

Ее тело, сотворенное из миллиардов снежинок, покрытое вместо кожи колким инеем, поражало плавностью своих изгибов, а лицо ее  - изящностью своих черт. Он был подобен ей так же, как она была подобна ему.

Его пламя играло переливами в снежных вихрях ее волос, сиянии холодной синевато-белой кожи.

Каждый его шаг заставлял траву под снегом зеленеть и бурлить подводные реки. Два гиганта, достигающие небес, способные касаться их руками, шли навстречу друг другу, рождая лавины и извержения вулканов.

Он протягивает к ней свои руки, но ее тела касается лишь тень его ладоней. Не отрывая от нее взгляда, залитых лавой глаз, он касается ее, не касаясь. Тень скользит, делая сияние ее кожи тусклым и более таинственным.

Она чувствует тепло его ладоней, настолько жарких, что даже тень их способна согревать, рождая в снежном теле потоки воды, что тут же обращаются в лед. Тень его губ касается ее губ и лица. Тень его тела так близко к ней, что ледяная вода, текущая в ее жилах, на миг становится теплой.

Она протягивает к нему руки и ее холод на миг заставляет лаву, текущую по его венам застыть. Его губы издают синее пламя, его глаза приобретают цвет.

Его тень сжимает ее в своих объятиях. Словно пропадая в самой глубине непроходимой снежной пустыни.

Его огненные пальцы, теряясь в густой метели ее волос, делают ее цвета его огня. И вот, его глаза отныне голубые, а ее волосы - рыжие. Ее кожа становится розовой, а его - оливковой. Касаясь друг друга лишь тенями, они проникают в самую суть.

Тень его ладоней на ее затылке, тень его губ касается ее губ. Пронзительно нежно и невесомо, подобно тому,  как снежинка ложится на сугроб, пропадая в нем, исчезая навсегда.

Одна ладонь остается на затылке, другая ложится на поясницу.  Он обнимает ее крепче. Его тень обнимает ее крепче, и их тела взмывают ввысь огненным вихрем, к небесам.

Вихрь кружится, а лед и пламя становятся одним целым. Он пронзает тьму полярной ночи солнцем, а ее волосы утренней зарей опаляют рассветные небеса.

Они нахоятся в постоянном вращении, поднимаясь все выше и выше от линии горизонта. Этот танец кажется бесконечным. Метель несется снежным вихрем, поворачиваясь к нему спиной, после снова лицом. Они неутомимы, но солнце вновь спускается к линии горизонта.

Они снова на земле, озаряя тьму своим неугасимым сиянием, протягивают друг другу руки, желая вновь сотворить в своем танце новый рассвет.