Тайна старого моря. Часть IV. Искания. Глава 10

Глава 10
«ШПИЛЬКИ»
Редакция «Шпилек» находилась в высотном здании, известном еще с советских времен как дом мод «Рубин»: по большой площади остекления оно напоминало ограненный рубин. Это был первый «небоскреб» в городе, насчитывавший девять этажей. В девяностых там начали усиленно плодиться офисы.
Поднявшись на лифте на восьмой этаж и миновав длинный скудно освещенный коридор, я оказалась в редакции. Пролетев через отдел рекламы, где сидящие на телефонах менеджеры напоминали мерно гудящих пчел, и поднявшись по узкой винтовой лестнице, я поравнялась со столом главного редактора, которая, как всегда, с кем-то беседовала.
Главред глянцевого журнала Алла Идеаловна Шифер была бальзаковского возраста жеманной особой, маленькой, с кукольным личиком, обрамленным белыми кудряшками. Она носила брючные костюмы от кутюр, украшенные легкомысленными принтами и пайетками, а на шее повязывала шелковые платки, цвет которых выбирала в зависимости от настроения. В тот день был изумрудный, что означало умиротворение. Но когда Алла Идеаловна приходила в синем платке, то сотрудники редакции в течение всего дня подвергались нескончаемой критике.
Добравшись до рабочего места и переведя дух, я еще раз бросила взгляд на главреда – и… каково же было мое изумление! Ее гостьей оказалась Июния! Мы не виделись почти год, и Юрьева снова экспериментировала со стилем, из-за чего я ее не сразу узнала: бритая под ноль, бросающая в трепет голова; татуировка на шее в виде каких-то загогулин; растянутый мандариновый свитер, небрежно спадающий с оголенного плеча; белые брюки, в которые можно было влезть, только старательно намылившись; и оранжевые кеды на... шпильках.
Наши взгляды наконец встретились, и Юрьева, растянув в счастливой улыбке накрашенные черной помадой губы, бросилась мне навстречу.
– На-та-ли-и-и-и! – рухнула она ко мне в объятия, окутав ультрамодным парфюмом с оттенками пиона и древесного мускуса. – Как тебя сюда зашвырнуло?!
– Я литературный редактор.
– Вижу, что не трансфузиолог! – с любопытством оглядела меня журналистка. – А я вот теперь бизнесвумен! Хватит работать на дядю. Вот пришла рекламу свою бесплатно толкнуть.
– То есть? – я снова покосилась на раздраженно уткнувшуюся в бумаги Аллу Идеаловну, напоминавшую в тот момент готового вот-вот разлаяться той-терьера, даже зеленый шарф не спасал ее от Юрьевой.
– Короче, слушай, – Июния удобно расположилась в кресле, любуясь на свои кеды. – Взяла кредит в «Живаго-банке»...
– В «Живаго»? – переспросила я – в те времена банки, собирая дань с кабальных людей, тоже стремительно множились.
– Ага, ну он не не имеет к классике никакого отношения, – торопливо продолжала Июния. – Сняла здесь помещение на втором этаже под фотостудию. Буду фотосъемкой теперь заниматься! Вам в журнал фотки очумительные, а вы мне – место для халявной рекламы! Хотела сначала модное ателье открыть, но как-то банально показалось. О! А вот и Герасим!
– Это ж Макс Баранов, фотограф наш, – я остановила взгляд на вошедшем в редакцию лысеющем мужчине.
– Ну Герасим, потому что все время молчит. Слова не вытянешь из него. А вообще-то у него маниакальные способности. Смотри, какой низкий лоб – леший его знает, что в этой голове творится! Недавно жену свою чуть в бассейне не утопил на одной из  презентаций, – рассказала Июния.
– Ага, а жена у него, значит, Му-му, – скептически поддакнула я.
– Сколько раз тебе говорить, не называй меня Герасим, – раздраженно кинул Баранов, и его ранее ничего не выражавший взгляд вдруг показался мне подозрительным.
– Окей, не буду. Сегодня ты не Герасим! – легкомысленно рассмеялась Юрьева и, обернувшись ко мне, пояснила: – Сегодня оборудование для студии едем закупать.
– Вроде в «Шпильках» была же студия... – задумалась я.
– Конечно! Просто Герасим теперь будет еще и на меня работать. Как тебе мои туфли, кстати? – перевела разговор Июния.
– Это ж вроде кеды, – неуверенно проговорила я.
– Года через два, когда высокая мода дойдет до российской глубинки, в таких будет полгорода ходить. А сейчас ты нигде больше не узнаешь, в чем ходят парижане – только в редакции «Шпилек»! – подчеркнула Юрьева и со словами «увидимся на подиуме!» вернулась к Алле Идеаловне.

Весь остаток дня я думала о Герасиме – а ведь он действительно производил впечатление странного: все время молчал, двигался как-то боком, глазки мелкие, бегающие какие-то, и тут еще случай с женой. Про последнюю я ничего до этого не слышала, кроме того, что она была одной из его моделей... Страх одолел меня, и я даже хотела отказаться от прогулки после работы. Но желание увидеть Антона оказалось все же сильнее моих опасений, и я направилась в заветный парк.
Природа в этот раз была недружелюбна: усилился ледяной ветер, под ногами образовалась корка льда, на которой я в своих легких туфлях чувствовала себя нелепо, и вообще хотелось поглубже закутаться во что-нибудь теплое. Утки продолжали скользить по темной глади озера, изредка перекрякиваясь. В темноте на скамейке ютилась влюбленная парочка, согреваясь поцелуями. Кое-где изредка появлялись хозяева со своими собаками, но Антона среди них не было – я бы узнала его сразу. Трусцой пробежал старик в шортах и с плеером в ушах. На верхушке высокого тополя раскатисто прокричала ворона...
Я сочувственно поглядела на уток: как же плохо, когда некуда спрятаться, хотя под водой было наверняка теплее. Сумерки сгустились, и небо тяжело нависло над парком – на этот раз не было видно ни одной звезды, а луна тускло светила из-за туч.
Зря я пришла сюда и вряд ли мне удастся еще когда-нибудь увидеть Белодеревцева, кольнула недобрая мысль. А может, в театр сходить, там поспрашивать – ну что за чушь, тут же оборвала я свои фантазии. Зачем я ему нужна. Если бы хотел увидеть, то наверняка оставил бы координаты или предложил встретиться. Горько вздохнув, я направилась из парка.
На самом выходе я вдруг почувствовала, что кто-то за мной идет, и ускорила шаг. Может, фотограф, подумала я. Он как-то недобро посмотрел на меня, когда я уходила с работы. Тьфу ты, накаркала эта Июния.
Я заторопилась в сторону автобусной остановки. Через пару минут уже маячила маршрутка. Запрыгнув в нее и приземлившись на свободное место, я почувствовала тепло, а вместе с ним и спокойствие. Мерное покачивание автотранспорта даже навеяло дрему.
Когда я вышла на конечной, ко мне снова вернулось чувство, что меня преследуют – на этот раз я отчетливо слышала шарканье чьей-то обуви за спиной и пару раз мелькнула на асфальте тень. Я снова пошла быстрее. Резко свернув во двор, я успела оглянуться и заметить черную фигуру в капюшоне. До дома оставалось двести метров в непроглядной темноте – как назло, так и не отремонтировали фонарь.
Как в страшном сне, добежав до подъезда, с колотящимся сердцем я стала лихорадочно искать ключи. Наконец найдя связку, я попыталась открыть подъездную дверь и никак не могла попасть в замочную скважину. За спиной раздалось сопение. Я онемела от ужаса.
– Наталья, – раздался мужской голос.
Передо мной стоял толстяк в капюшоне.
– Это Януарий. Не узнаешь? – проговорил маньяк. 
Мужчина скинул капюшон и тряхнул патлами – он действительно отдаленно напоминал видеомонтажера из медиахолдинга «АВНО», только страшно растолстевшего и подурневшего от ежедневных возлияний. Януарий, он же Джонни, внук скандального скульптора Сарафанова, уволился из холдинга, даже не успев в нем поработать. Он частенько подкатывал ко мне с банальным предложением сходить в кофейню, а на одном из корпоративов не давал прохода. Потом Януарий исчез – ходили слухи, что тоже стал фотографом.
– Тебе чего? – только и смогла проговорить я.
– Эх, ты, как всегда, неласкова со мной, – обиженно произнес Януарий.
– Это ты меня преследуешь всю дорогу? – спросила я.
– Ну я. А что? Напугал?
– Мало приятного, вообще-то, – огрызнулась я.
– Ну по-другому никак! Ты ж меня игнорируешь все время! Июния сказала, что ты теперь в «Шпильках» работаешь. Вот я и решил про остальное узнать.
– Про что остальное? – я почувствовала нарастающее раздражение.
– Короче, – развязно произнес Януарий. – Не хочешь секса, не надо!
– Чего?!..Какого еще секса? Ты совсем одурел, что ли? Ты кем себя вообразил? – возмутилась я.
Мне наконец-то удалось открыть дверь, и буквально в доли секунды я прошмыгнула в подъезд.
– Ну и дура, – послышалось снаружи. – Если надумаешь, звони. Я телефон свой Июнии оставил.
Возмущаясь наглости Януария, я прошла в квартиру и, не включая свет, сняла пальто.
Буквально через минуту в дверь громко постучали. Кто его пустил в подъезд, подумала я. Вот урод, никак не уймется.
– Наташа! Ты не спишь еще? Открой! – послышался голос тети Гали.
Я впустила соседку.
– Чего в темноте сидишь? Слышу, дверь у тебя стукнула. Ну, видать, с работы пришла! Красавица ты моя, –   тетя Галя по-свойски прошла в кухню и, осмотрев внимательно холодильник, спросила: – Приходил?
– Кто?
– Николай, кто ж еще.
– Приходил.
– Сама знаю, что приходил! – как эхо повторила тетя Галя. – Он и сегодня приходил – приносил запчасть. А тебя не было. Я тебе вот что скажу – не нравится человек, так ты сразу и скажи, и нечего его за нос водить.
– Тетя Галь, да на работе я была, работы завал, – соврала я, вспомнив, что обещала холодильщику Николаю в восемь быть дома.
– Эх, Наталья, – вздохнула соседка. – Такой парень пропадает! Я ведь тоже раньше разборчивая была. А сейчас сижу одна.
В моей памяти тут же всплыла вспотевшая физиономия холодильщика и его огромная зеркальная лысина.
– Так что мне ему сказать? – не отставала тетя Галя. – Завтра будешь дома?
– Буду, – обреченно согласилась я.
– Вот и молодец! – соседка шустро развернулась и удалилась восвояси.
Продолжение следует.