Запись, эсэн...

     Запись нравов, им, человеческими нравам с великолепной точностью соответствующая, есть в мещанских сказах М.М.Зощенко и в повестях, пьесах и юмористических рассказах А.П. Чехова.

     Да, Антон Павлович! Мало кто с ним может сравниться в точности записи человеческих нравов той эпохи, в которую он жил. А как же юмористические рассказы Николая Лейкина и записки Владимира Гиляровского? Может быть, и в них есть то, чему  можно поучиться не искусственному сочинительскому интеллекту, а живым современным сочинителям?

      Запись, эсэн, соответствующая нравам, тогда становится литературно-художественным произведением, когда в ней точность передачи наблюдений за  нравами людей приводит к глубоким выводам о них. О людях.

     Естественно, что выводы из записи наблюдений за человеческими нравами, делать должны не авторы записи, а сами читательницы и читатели.

     Марксистская художественно- литературная критика частенько с недоверием и даже с пренебрежением  относилась к бытописателям, хотя быт, а не только искусство, наука и политика, является очень важной областью приложения человеческих нравов.

     "Не смог подняться над бытом!", - это частый приговор марксисткой литературно-художественной критики произведениям быто- и нравописателей и им самим. Бытописателям, нравописателям.

     В отличие от бытописателей и нравописателей, авторы интеллектуальных, серьёзных литературно-художественных произведений не представляли и не представляют читателям  до сих пор  быт и нравы людей, а хотели и хотят или докопаться до причин возникновения определённых человеческих нравов, или как можно точнее описать то, что они чувствуют в отношении рассматриваемых ими  нравов людей.

     Двум Михаилам, Зощенко и Жванецкому, совершено не нужно было ни то, ни другое. Не нужно было ни копаться в причинах возникновения каких-то человеческих нравов, ни стараться как можно точнее представить читательницам и читателям то, что они, как авторы, чувствуют в отношении представляемых ими нравов людей. Их уникальный метод можно грубо назвать "сверхточным наблюдательством".

      Многих не только литературоведов, но даже литературных критиков такой термин, как сверхоточное наблюдательство будет сильно раздражать. И совершенно неизвестно, как  они отнесутся к замене этого термина сверхточным примечательством.

      Высокоразвитой способностью примечать нечто занимательное в человеческих нравах обладали не только А.Чехов, М. Зощенко, М Жванецкий, но и Николай Лейкин, Владимир Гиляровский.

     Это, конечно, совершенно необоснованное предположение, но очень хочется его сделать:

     Антон Павлович Чехов выработал свой собственный творческий метод, прибавив к юмористической примечательности Николая Лейкина и жизненной, социальной примечательности Владимира Гиляровского так называемую атмосферность.

     Многие литературоведы, но только не литературные критики, которым не важно, что точно обозначает какой-то термин, им гораздо интереснее его своевременно, к месту применить, пытались определить понятия атмосферы и атмосферности литературно-художественного произведения.

     А, может быть, атмосферность - это наличие в литературно-художественном произведении тех его черт, тех приманок, которые затягивают читательниц и читателей в это произведение?

     Быть затянутым в какое-то произведение, стать  затянутым в него на время его, произведения, чтения, - это свойство читателей произведений, например, А.П.Чехова и М.М. Зощенко.

     Читальницам и читателям произведений Николая Лейкина и Владимира Гиляровского редко удаётся стать затянутыми, в качестве действующих лиц, в произведения данных авторов, но им, читательницам и читателям, всегда интересно наблюдать за тем, что творится в их, данных авторов, записи нравов людей, этим нравам в высокой степени соответствующей.

     Искусственный, машинный интеллект уже создаёт виртуальную реальность, втягивает в неё людей, как действующих лиц, но является ли это втягивание сравнимой, по глубоким последствиям, с эффектом атмосферности, например, А.П. Чехова? 

     Вряд ли когда-нибудь искусственный интеллект, нейросети  научатся атмосферности произведений А.П.Чехова, М.М. Зощенко, то есть втягивать читателей и читателей, в качестве действующих лиц, в свои тексты так, как это делали данные авторы.  Но неизвестно также и следующее:

      Сможет ли искусственный интеллект, своими способностями и умениями, своей примечательностью, когда-нибудь сравниться, например,  с Владимиром Гиляровским и Николаем Лейкиным,  которые так точно записывали человеческие нравы, что эти их записи до сих пор, в двадцать первом веке, интересно читать современным читательницам и читателям?  Тоже пока неизвестно!