033 Усмирение Николаем I холерного бунта в Санкт-П

033 Усмирение Николаем I холерного бунта в Санкт-Петербурге (1831)

В 1830—1831 гг. в России разразилась эпидемия холеры. По повелению императора Николая I (1796—1855) на территории страны вводился карантин, силами военных и жандармов усмирялись холерные бунты, в городах, охваченных эпидемией, устраивались больницы, учреждались приюты для осиротевших детей, улучшалось снабжение продовольствием, выделялись денежные пособия неимущим. Государь посетил Москву и Тверь, где непосредственно руководил чиновниками, общался с народом на улицах и площадях, посещал холерные палаты в госпиталях, успокаивал стихийные волнения своим появлением и речами. Самым известным эпизодом этого периода стал выход самодержца на Сенную площадь Санкт-Петербурга к «обезумевшей от страха, разбушевавшейся огромной толпе» 23 июня 1831 г. и усмирение бунтарей краткой, но грозной речью.

Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.

Эти строки А.С. Пушкин написал в Болдино осенью 1830 г. Под чумой поэт разумел не только бубонную «черную смерть» в далекой средневековой Англии, а холеру, которая в тот год пришла в Россию с далеких берегов Ганга. Из-за карантина Пушкин застрял на 3 месяца в своем родовом имении, подарив русской литературе несколько поэтических и драматических шедевров. Холеру тогда в народе называли птицей-юстрицей, «индийской заразой», «собачьей смертью» или тоже чумой — «заразой» с латинского.

Центральные и губернские власти боролись с эпидемией как могли. Все пути-дороги были перекрыты кордонами, но холера обходила карантинные оцепления и захватывала новые районы: Севастополь, Киев, Тамбов, Тверь, Москву…

В белокаменной столице закрылись рынки, лавки, банки, присутственные места. Николай I приехал в Москву, разъезжал по городу, руководил чиновниками и тоже, как мог, успокаивал своим присутствием и речами москвичей. Как лечить болезнь, доктора толком не знали. Рекомендовали мыть руки с хлориновой известью, уксусом протирать лицо и ноздри, окуривать помещения серным дымом и проч. Это мало помогало, Люди гибли тысячами. Население роптало, виня во всём «отравителей» — врачей-немцев и поляков, с которыми в тот год была война,  устраивало холерные бунты, сопровождавшиеся избиением и убийствами чиновников, лекарей и случайных граждан. Правительство вынуждено было усмирять народные волнения войсками, и это еще больше увеличивало число жертв.

В необыкновенно жаркое лето 1831 г. холера добралась до северной столицы, а с нею в город вошли не только смерть и ужас, но и опасность холерного бунта, грозящего уже не региональными бедствиями, а государственными. В городе ежедневно умирало от холеры по 300—400 человек (по некоторым данным, до 600). Как считают, из критического состояния столицу и страну вывел самодержец, вернувший своеобразный долг Романовых русскому народу. В 1613 г. крестьянин Иван Сусанин ценою собственной жизни спас от поляков первого русского царя из династии Романовых Михаила Фёдоровича. Николай Павлович спас свой народ (не только от холеры, но и от поляков), рискуя ради него своей жизнью. Спас, когда северную столицу охватила паника, и буквально взорвал сильнейший холерный бунт. Что же предпринял монарх?

Остались воспоминания многих очевидцев той поры: графа А.Х. Бенкендорфа, баронессы М.П. Фридерикс, придворного врача Н.Ф. Арендта, гражданского губернатора Санкт-Петербурга И.С. Храповицкого, писательницы А.Я. Панаевой, самого императора  Николая I. Писали об этом событии биограф русских царей Н.К. Шильдер, записал воспоминания своего отца писатель-юморист Н.А. Лейкин и др. авторы. Сцена усмирения холерного бунта запечатлена и на одном из барельефов, которые украшают постамент конной статуи Николая I на Исаакиевской площади Санкт-Петербурга.

Город являл собой печальное зрелище. «На каждом шагу встречались траурные одежды и слышались рыдания. Духота в воздухе стояла нестерпимая. Небо было накалено как бы на далеком юге, и ни одно облачко не застилало его синевы. Трава поблекла от страшной засухи — везде горели леса и трескалась земля». (А.Х. Бенкендорф). Люди оказались заперты в городе, поскольку въезд в столицу и выезд из нее были закрыты. Пика народное волнение достигло 22 июня 1831 г. Главным лозунгом восставших был — «Холеры вовсе нет! Ее придумали доктора! Поляки и немцы травят народ!»

На Сенной площади располагался Сенной рынок, на котором самым желанным и доступным для простонародья был обжорный ряд — в нем продавали пирожки, вареную требуху и прочие кушанья. Из-за эпидемии власти прикрыли торговлю дешевой едой, и это вызвало всеобщее негодование, подогреваемое науськивающими на врачей торговцами снедью. Рядом с Сенной площадью, в Таировом переулке (пер. Бринько) находилась центральная холерная больница. Обезумевшая толпа ворвалась в помещение больницы и начала её громить. Докторов-отравителей избивали и выкидывали из окон, выгоняли больничную прислугу и ходячих больных, вместе с кроватями вытаскивали наружу лежачих, уничтожали все химикаты и лекарства. «В ком признавали «холерного человека», того до смерти затаптывали всей толпою. Холерные больницы и бараки разносились в клочья». (М. Раздольский; https://ihospital.ru/).

Полиция не вмешивалась и наблюдала за бунтом издали. К ночи волнение несколько стихло, но на следующий день на Сенной вновь собралась многотысячная толпа. О бунте доложили Николаю I, который пережидал эпидемию в Петергофе. Император с несколькими приближенными поспешил на площадь. Карета остановилась в гуще возбужденной толпы. Неожиданное появление царя вызвало у людей шок. Вокруг площади сосредоточились Сапёрный и Измайловский батальоны, а также взвод жандармов.

Из многих часто противоречивых воспоминаний очевидцев вырисовывается следующая картина поведения монарха. Одни очевидцы рассказывали о том, что Николай, встав в коляске во весь рост и покрыв бунтовщиков «площадной бранью», указал на Сенновскую церковь и громоподобно гаркнул: «На колени!», после чего тысячи людей бухнулись на колени и стали истово креститься на церковь, а потом покинули площадь.

Однако большего доверия вызывают свидетельства очевидцев, которые приводят краткую и пламенную речь самодержца, обращенную к бунтовщикам.

«До кого вы добираетесь, до меня ли? — воскликнул император. — Я никого не страшусь, вот я!..» — Николай взял целую склянку лекарства от холеры и выпил ее. Лейб-медик Н.Ф. Арендт ужаснулся: «От такой дозы могут выпасть волосы и зубы у Вашего Величества!». Царь бросил ему: «Тогда сделаешь мне вставную челюсть! Не знаю, что страшнее холера или дурь!» — и продолжил свою речь к народу: «Вчера были учинены здесь злодейства, общий порядок был нарушен… Я пришёл просить милосердия Божия за ваши грехи; молитесь Ему о прощении; вы Его жестоко оскорбили. Русские ли вы? Вы подражаете французам и полякам; вы забыли ваш долг покорности мне; я сумею привести вас к порядку и наказать виновных. За ваше поведение в ответе перед Богом — я. Отворить церковь, молитесь в ней за упокой душ невинно убитых вами… Вы учинили здесь злодейство, здесь прогневали вы Бога. На колени, и просите у Всевышнего прощения!» — призвал он, поцеловал одного старика из толпы, что вызвало всеобщее умиление, слезы, крики «Умрём за батюшку царя!», и удалился в Петергоф.

Столица, а может, и страна была спасена от стихии. На этот раз сбылось Пушкинское: ««Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!».

Всего от холеры в период эпидемии погибло 100 тыс. человек. Несколько бунтовщиков были арестованы и преданы суду.


Рисунок из Интернета.  Николай I на Сенной площади.