Стрелять тяжёлых осенних крякв

в угон– дело нехитрое

Друзья!
Из Сети.


"Лёгкое каноэ неторопливо и почти бесшумно скользит по тяжёлой, свинцового, как небо, цвета стылой воде. Пожухлые
и облетевшие, в сплошной путанице чёрных ивовых стволов и веток берега, едва припорошенные первым снежком,
кажутся совершенно безжизненными. Всё живое улетело, попряталось, затаилось, а в остекленевшем воздухе, кажется,
немым вопросом повисло ожидание скорого мороза и снегопадов. Что в эту пору делать на речке с ружьём?
Узкое русло вот уже почти полчаса петляло по пустынным полям и сенокосам, и мысль «А что мы тут делаем?» невольно начинала
закрадываться в голову. Но вдруг предзимнюю тишину рванул такой долгожданный и такой неожиданный торопливый хлопот крыльев, и
метрах в 20 впереди из-под берега наискось начал взлетать кряковой селезень. Вскидка, выстрел – и первый наш трофей глиссером врезался
почти в середину реки и через несколько секунд замер на месте. Есть!
На эту охоту – с каноэ по малой реке – меня пригласил друг Володя, заядлый охотник, а кроме того, организатор коммерческих сплавов по
небольшим живописным рекам. В пору утиного открытия и вплоть до ледостава утятнику на таких речках делать особо нечего: берега
твёрдые, течение существенное, заболоченных мест и бобровых плотин нет, даже водная растительность вдоль берегов мало где может
предоставить осторожной крякве полноценное убежище. Но перед самым отлётом утиной братии в тёплые края наступает момент, когда вот
такие небольшие равнинные речки, текущие преимущественно по полям, могут подарить незабываемые по эмоциям и результату охоты.
Следующего подъёма пришлось ждать ещё почти полчаса. Размеренно капало с весла, от острого носа каноэ вдоль бортов закручивались
маленькие бесшумные воронки, а я привычным глазом отмечал, что уж слишком чисты берега: кусты ивняка совсем облетели, а привычных
утиных убежищ, камыша и рогоза, так и вовсе нет. Но, по словам Володи, несколько дней назад утки тут было битком. Я охотно ему верил, тем
более по логике вещей утка должна была ещё быть, но… где же она? Вот очередной поворот, а за ним – первый пока на этом участке маршрута
относительно большой разлив: русло впереди расширялось метров до 15, и на нём… прямо посередине сидели утки! Одна, две, три… много
уток! Но до них ещё метров 80, а лодку они уже, конечно, заметили и стали неторопливо сплываться к берегу. Оставалось метров 50, когда вся
стая, штук 20 одних только крякв, поднялась в воздух. Минуту-две взбудораженные крякаши парами и тройками носились вдоль реки, но на
слишком заметную в скудной береговой растительности лодку так и не налетели. Зато всего метров через 200 из небольшого закрытого
заливчика почти поперёк реки поднялась стайка голов 7 или 8. Одни только селезни – все уже полностью перелинявшие: тёмно-изумрудные
шеи, свежесизые бока и ярко-оранжевые лапы! В момент вскидки сразу 3 или 4 птицы слетелись вместе, я мгновение промешкал – и промах!
Но вторым всё-таки опрокидываю ещё одного красавца в воду под самый берег. Два!
Поздней осенью, в конце ноября, а то ещё и в декабре, кряковая утка «сидит на чемоданах». Она перелиняла и вдоволь облетала окрепшее
новое оперение, откормилась, сбилась в стаи, и ничего её, в общем-то, в родных местах не держит. Но, с другой стороны, ничего и не гонит,
пока достаточно корма на мелких местах. Поэтому немалое количество именно кряковой утки остаётся на наших водоёмах практически до
зимы. Но на водоёмах каких – на больших, у берегов мелководных озёр и на водохранилищах. Так откуда же утка появляется на такой реке, как
наша? Правильно: её гонят сюда первые хорошие морозы, когда температура устойчиво опускается ниже нуля и вся стоячая вода начинает
замерзать. Вот тут-то вся масса рассредоточенной по «большой воде» кряквы и перелетает в поисках корма на небольшие речки, предпочитая
их полевые и луговые участки лесным. Причём так себя в наших широтах ведёт преимущественно кряква: поздней осенью редко когда
поднимешь на такой реке чирка или свиязь, разве что какую-то запоздалую и отбившуюся от товарок. Так что главное в этой охоте – следить за
погодой и точно выбрать время сразу после того, как водохранилища начнёт сковывать самый первый ледок. А я, к сожалению, смог
выбраться к Володе почти на неделю позже первого ледостава. Вот почему на реке, где несколько дней назад утка поднималась чуть ли не
каждые 50 метров, теперь за пару километров пока лишь три встречи: кряква уже успела и тут сбиться в стаи, а главное, переместиться ниже,
на более широкие и открытые места, как она всегда делает перед самым отлётом. А в том, что он близок, сомневаться не приходилось: в
воздухе отчётливо пахло зимой.
Как и предполагал Володя, дальше дело пошло веселее. Река стала шире, и утки стало больше. Правда, по-прежнему основная её масса сидела
стайками по 10–15 голов на открытой чистой воде и уходила вне выстрела. Но отдельные незадачливые одиночки, а иногда и двойки-тройки,
пытались сначала укрыться в почти голом берегу, в корневищах ивовых зарослей, но не выдерживали приближения лодки и закономерно
попадали под выстрел. Надёжный Иж-12 чётко делал своё дело, хотя вся основная стрельба была метров около тридцати. Что характерно, ни
одна кряковая не пыталась уходить в сторону от речки: все взлетали над водой, так что мы подбирали их, почти не меняя хода, что очень
расстраивало и огорчало моего курцхаара. Но купать собаку, когда руки мёрзли даже в перчатках, в мои планы не входило, а вот погреться
самому время от времени хотелось, и я тоже брался за весло.
Техника охоты сплавом довольно проста: один по возможности бесшумно гонит лодку вниз по течению, другой стреляет поднимающихся уток.
В принципе, для такой охоты подойдёт любая лодка, которой можно уверенно управлять на узкой, извилистой и на лесных участках местами
заваленной брёвнами речке. Ну и, конечно, это должна быть лодка, с которой можно стрелять. Причём стрелять желательно всё-таки не
совсем сидя, а перенося вес на ноги. Несмотря на то что все «мишени» угонные, без минимальной работы корпусом неизбежны промахи, а то и
того хуже – подранки. Поэтому лучше использовать лодку с твёрдым дном. Володино каноэ типа «Нарочанка» для этого идеально подходило,
оставалось только положить поперёк бортов доску для сидения: её «родная» передняя сидушка мне для стрельбы была слишком низка. Грести
в каноэ безусловно удобнее именно «канойным» веслом, а не двухлопастным байдарочным. Лодка довольно устойчива, хотя требует, конечно,
значительно большей осторожности к любым в ней движениям, чем привычные для охотников «Крым» или «Казанка». Даже с одним гребцом
каноэ весьма ходкое на воде, а если стрелок отложит ружьё и возьмёт второе весло, то на прогонах – участках, где вероятность взлёта птицы
минимальна – она и вовсе «полетит». Но в утиных местах стоит идти медленно, почти со скоростью течения, и двигаться в лодке как можно
меньше. Это позволяет подойти к птице на выстрел в местах, где у неё практически нет надежных укрытий под берегом. Мы охотились именно
на такой речке, и, несмотря на всю предосторожность, почти вся добытая птица поднималась не ближе 20 метров. По крайней мере, до тех
пор, пока мы не догнали пару лебедей. Эти птицы долго не хотели взлетать, плыли впереди каноэ и распугивали уток. Но, наконец, на одном из
плёсов пошире решились всё-таки на взлёт, и охота пошла своим обычным манером.
Кстати, особое мастерство при охоте сплавом требуется от того, кто гонит лодку, а вовсе не от стрелка. Стрелять тяжёлых осенних крякв в угон
– дело нехитрое, а вот бесшумно и без лишних движений вести лодку, соображать, где к какому берегу прижаться, где пересечь струю, под
каким берегом пройти поворот и все прочие нюансы того, как подвезти стрелка на лучший выстрел, – это дорогого стоит. Володя в этом плане
был настоящим мастером, и только ему я обязан тем, что получил от той охоты незабываемые впечатления. И, как на всех хороших охотах,
особенно нам удался финал: из-под большого куста тальника справа по ходу вылетела тройка уток, на этот раз птицы подпустили метров на 15,
и дуплетом я выбил пару, как на стенде. Тут же на автомате раскрыл ружьё и сунул руку в карман, куда я отсыпал патроны из пачки: последний!
Загоняю его в нижний ствол, закрываю ружьё… а лодка всё это время движется, и в этот самый момент проплывает куст, откуда взлетали утки.
По привычке, поворачиваясь вправо и назад, я обшариваю глазами берег внутри куста и… прыжками, как всегда из таких закрытых убежищ,
из него начинает взлетать ещё одна кряква! Мгновение – и она уже над чистой водой у нас за кормой, довернуть к ней вправо у меня нет
никакой возможности, для этого надо быстро встать с доски и развернуться на ногах, что в каноэ крайне чревато выпадением из оного.
Поэтому я, не меняя положения ног и почти не отрывая пятой точки опоры, разворачиваюсь в противоположную сторону, влево, не доводя
стволы градусов 20 до Володи. Но на этот неожиданный взлёт, который он только слышит, Володя реагирует столь же быстро и адекватно: не
пытаясь обернуться и посмотреть «А что же там?», он пригибается вперёд, давая мне тем самым возможность выстрелить. Оценив, что мой
друг значительно ниже линии стрельбы, я почти над его головой ловлю отлетевшую уже метров за 25 утку стволами и стреляю. Такой вот
получился своеобразный триплет под занавес охоты. Вскоре мы уже причалили к берегу у большого автомобильного моста: здесь наш сплав заканчивался".https://huntportal.ru/
...Други!
Осенняя охота! Поэзия или убийство ради удовольствия!?
Мне кажется- последнее!
В.Н.
*******
Предзимье-2014.ВОДА И ЛЕД.

Предзимье - короткий период между осенью и зимой, когда уже опали листья, но
настоящая зима с глубоким снегом и морозами еще не наступила. На улицы города
предзимье несет серость, уныние и раннюю темноту, в леса - прозрачность и ясность,
на берега рек – острую красоту ледяной воды. Окончился листопад, и лесная жизнь
обнажилась - животным труднее спрятаться. Опавшие листья, прихваченные морозом,
хрустом выдают любое движение. Яркие, почти огненные осинники отшумели и
погасли, но появилось какая-то новая тихая поэзия в красках и линиях ландшафта.
Я попробую рассказать о предзимье в "Самаровском чугасе", каким его видит полевой
зоолог.Для человека, чья жизнь, так или иначе, связана с рекой, предзимье означает, в
первую очередь, окончание навигационного сезона. На пристани стало меньше лодок,
затон затянуло льдом. Лодка от пристани отходит как маленький ледокол, в холодное,
очень холодное "море". Иртыш и Обь еще свободны, но скоро переохлажденная вода
породит шугу. Шуга - это сгустки затвердевающей воды, слипшиеся в рыхлую массу
кристаллики льда, она плывет по течению реки со зловещим шорохом, образуя на
поворотах «зажоры». Чем-то предзимняя река, порой, напоминает весеннюю.
Особенно, если выглянет солнце, еще достаточно высокое, чтобы ласково согреть
обветренное человеческое лицо и расплавить мелкий снег на глинистом берегу. И,
кажется, что это последние льдинки по воде плывут, как отголосок ледохода, а не
предвестник ледостава. Но вот, туча загородила солнце, и в темную реку посыпался
снег.
Последние судоходные дни, а значит, последняя возможность попасть на Чухтинские
острова до начала «осеневки» - периода, когда острова будут отрезаны от цивилизации
полузамерзшей опасной рекой. Потом созревший лед надежно покроет водную
глубину, и река снова станет дорогой, но уже белой и твердой, и инспекторов,
отдежуривших «осеневку» на научном стационаре «Тренька» увезут домой на
снегоходах.
15 октября мы на несколько дней заехали на Треньку на учет норки и выдры. Его
необходимо проводить именно в период предзимья, пока еще не установился полный
ледостав, и следы этих зверей видны лучше всего. Маршрут по урочищу «Острова» я
проходила впервые, и мне представилась замечательная возможность увидеть
Большой Чухтинский остров в необычном ракурсе. В октябре уровень воды в реке и
протоках достаточно низкий, неделя с морозами до минус 8-ми градусов сделала свое
дело, и берега неплохо промерзли. Мой учетный маршрут начался от Треньки и шел
по берегу острова, сначала по большой протоке-реке, потом по маленькой.
Летом все рукава Оби выходят из берегов и сливаются в единый водоем, похожий на
море. Волны бьются в высокий обрывистый берег острова, перенасыщенный водой
грунт то и дело, обваливается в воду, увлекая за собой деревья. К осени уровень воды
падает, утихомиривается поток, но вязкая глина на берегу сочится водой и ходить по
ней тяжело и опасно. Итак, 15 октября, температура воздуха - минус 5 градусов, яркое
солнце, слабый ветер: я иду под крутым берегом Чухтинской протоки, у самой воды,
ищу следы норки и выдры.
У самого уреза воды тонкий хрусткий ледок и более-менее твердый грунт. Кажется,
будто на дне лежат небольшие ржавые камешки, но это просто затвердевшие кусочки
береговой глины.
Снизу, от воды, открывается потрясающий вид на основание острова, сложенного
глиной и супесью. Над головой нависают корни деревьев, высится глинистая влажная
стена, в которой вода, местами, промыла пещеры, похожие на медвежьи берлоги.
Выше, под самыми корнями – норки ласточек-береговушек. Под ногами похрустывает
ледок, в целом, идти под обрывом страшновато.
А вот и следы норки: вылезала на берег из воды, съела рыбу. Здесь же, под берегом,
бегала лиса, для нее это, должно быть, привычное дело – не боится, что очередной
кусок грунта обвалится прямо на нее. Ну и я не буду бояться.
По Чухтинской протоке прошла 2,5 км, дальше протока уходит в сторону от острова, а
я продолжаю идти вдоль берега, но уже по маленькой, практически полностью
замерзшей протоке, которая называется «Исток».
Она, эта протока, на всем своем протяжении постоянно меняет характер. То растечется
по низким берегам, то вдруг соберется в узкий ров, то вильнет, и на повороте оживет
полыньей. Там где бежит вода – совсем мелкая, но быстрая, обязательно кипит жизнь.
Большая река в предзимье - стылая, острая, жестокая. Любуешься, внутренне
содрогаясь от грозной поэзии большой холодной воды. Маленькая речка-протока,
грозящая, в худшем случае, залить сапоги, совсем по-другому хороша. В эти дни (с 15
по 17 октября) на протоке Исток можно было наблюдать все стадии перехода ее от
осени к зиме: от текучей воды с плещущимися щурятами на перекатах, до крепкого,
присыпанного снегом льда, выдерживающего человека – на плесах. Если не
рассчитать время, можно по протоке дойти до заката.
По мере того, как будет садиться солнце, лед приобретет легкий лазурный оттенок,
потом закатные лучи заиграют на его неровной зернистой поверхности. Когда еще мы
можем так хорошо разглядеть лед – как не в период предзимья, пока еще он не
завален снегом. Грубый, зернистый – как асфальт, местами – прозрачный, как стенка
аквариума, за которой – затонувший стебель хвоща, замерзшие пузыри и жук-
плавунец. Хрупкий слоистый лед – легко пробиваемый ногой – до топкого ключа со
ржавой водой. Молодой ледок, покрытый мохнатым инеем. Скоро пойдет снег и
скроет от нас многообразные подробности перехода воды в твердое агрегатное
состояние.
https://users.livejournal.com/-kusa-/

***********
2.Предзимье. Охота на налима.

Приехали мы в общем-то за налимом,
поскольку ночи уже были долгие и
студеные – самое время для
скользкого одноусого обжоры

На месте расположились с утра – загодя наломать-нарубить сушняка и подтащить
бревен к кострищу, чтобы на всю ночь хватило. Ночевать намеревались в палатке,
в спальниках. В них и ночь с «минусом» - что дома под одеялом... Но без живого
огня у холодной реки ночью и на душе студено. Кроме того, фонарики-
фонариками, но освещение вечернего ужина при луне должно быть
торжественным и традиционным, ибо лишь теплый огонь должен мерцать
таинственно в граненом стакане. Дело святое, если в меру...
Утро выдалось чуть не с инеем и река дышала почти по-зимнему, и от этого было
одиноко. Все дела переделаны: палатка натянута и под ней лежит пухлый «матрац» из
сухой травы, а еще ниже выложен гибкий каркас из ивовых прутьев. Это чтобы не на
песке холодном спины «греть»...
Попили чайку из термосов и огляделись. Тишина кругом торжественная, словно в пустом
храме, а на той стороне все кто-то грешит, с шумом возясь в бокалдине-омуте. Удочки мы
с собой взяли, поскольку случалось здесь попасть на осенний ход язя и леща. Забросили
пару донок с колокольчиками на вершинках. Долго ждать не пришлось. Вскоре почти
одновременно звякнули наши бубенцы тонко и испуганно, а потом забились
колокольчики в нервном звоне. Но вопреки нашим ожиданиям, жирных лещей и
остроглазых язей на крючках не оказалось. Трепыхалась на лесках местная рыбья шпана:
у меня сорожка с ладошку, а у Павла – окунек с палец. Между тем, под противоположным
берегом кто-то продолжал шумный моцион и, по всей видимости, по дороге просто жрал
вышеуказанный рыбьий плебс, поскольку из воды выпрыгивали испуганные уклейки, а
сорожки чертили стремительные следы-стрелки в разных направлениях.
Вспомнив опыт предыдущих рыбалок, насадил пойманную сорожку на двойник живцовой
закидушки и почти уверенно ждал хватки. Но ее все не было, а хищник продолжал
насмешливо резвиться на той стороне... И это продолжалось так долго, что я проклял тот
день, когда взял в руки удочку!..
Не надеясь ни на что, скорее из желания хоть что-то делать, собрал спиннинг и принялся
рыться в коробке с блеснами. Весь опыт говорил: если хищник не берет живую свежую
рыбку, то обманку – тем более (бывают и исключения).
Следует сказать, что в коробке с блеснами не блестели золотом и не переливались
перламутром, и не кричали петушиной раскраской новомодные обманки, которыми
сейчас завалены все магазины и рынки, приманки, ставшие предметом научных статей в
узко профессиональном спиннинговом спорте. Каждый год клялся, что возьмусь наконец
за приобретение уловистых воблеров, попперов, «резины» и т.д. Но открывал какой-
нибудь журнал или газету с описанием всего этого бесчисленного количества приманок,
техник, стратегий по отношению к скромной рыбе, и охватывала мутная тоска. Нет...Быть
мне двоечником в этой школе всегда и чужим на этом празднике жизни, поскольку
профессионально заниматься только спиннингом не сумею. Сегодня ловлю карася на
тихом пруду, где разговариваю со старой лягвой, живущей под берегом; завтра
вываживаю язя на волжских стремительных струях; послезавтра беседую с Хозяином-
лешаком на глухом озере, выпрашивая у него пару щук на жерлицы и окуньков на
окуневый же глаз; потом тону в ледяной воде волжской протоки, пытаясь вытащить
спиннинг из уходящей вглубь лодки; затем ломает удилище какой-нибудь губастый карп,
похожий на пьяного местного мужичка своими выпученными глазами; вскоре уже трясет
от холода осенней ночью у закидушек в ожидании налимьей хватки; и наконец
возвращаюсь к своим колебалкам и просто ловлю щуку где-нибудь в скромной луже
забытой всеми Тьмутаракани...
Сейчас проверяю в деле весь свой скромный арсенал приманок, когда-то принесших по
одной, две и больше рыбин. Все они не свежекупленные безделушки, но воблеры на
течении не работают в полной мере, колебалки и вертушки тоже норовят сразу скатиться
вниз по струе. Откуда-то со дна коробки выпадает крепенький кастмастер. Для очистки
совести цепляю и его. Он плюхается в быструю воду и проваливается на дно чуть ниже
точки падения. Ему проще, чем плоским и легким колебалкам. Лениво, с паузами,
подматываю, время от времени постукивая приманкой о песчаное чистое дно. И вдруг –
тяжесть...На леске зарыскала какая-то рыбина, по всей видимости, щука. Но тут в глубине
что-то засеребрилось, и уже под берегом заметался...подлещик!.. Вот так встреча. Вскоре
счастливый кастмастер принес еще и парочку небольших щук, но от малой речки это
были щедрые подарки...
А там и вечер заалел над рекой. Пора готовиться к ночной ловле. Раскладываем на песке
снасти. На выбранном месте разматываем с мотовильца метров двадцать лески
свободными кольцами, наживляем крючок «резкой» сорожки, ершом или мочкой
подлистников. Давно уже ставим лишь один поводок у грузила, поскольку меньше
путаницы, да и налим чаще всего берет именно на него, этот ближний к грузилу крючок с
развевающимся на течении лихими червяками...Бросать тяжелую чушку-грузило
недалеко, этих двадцати метров как раз хватит, чтобы с песчаной нашей косы достать до
свала с переката на яму. Чуть перекинешь и крючки надежно вопьются в лежалые ели и
дубы, которые обычно падают с обрывистого ямного берега, подмываемого высокой
водой. В песок втыкаем крепкие ивовые пруты, но в то же время с гибкой вершинкой, в
расщепе которой защемляется леска. Закидушки забрасываем еще посветлу, чтобы
«пристреляться» по длине лески, иначе в темноте при свете фонарика можно «посадить»
снасть в коряжник напротив. Ну, вот: грузило плюхнулось в заданном районе, пуская
круги на стремительной воде. Можно выбрать леску до натяжения и подвесить
колокольчик. Снасть приобретает вид настороженный и серьезный. Она уже в другом
мире, где гуляет сильная и осторожная рыба, рыскают ондатры и крадутся раки по дну.
Примитивней закидушки нет, наверное, снасти, но в ночной ловле налима нет, наверное,
и удобней ее. Когда ледяная стынь опустится на песок и воду, упадет прозрачная осенняя
ночь, лишь на закидушке проще всего обнаружить поклевку, поскольку «орет»
колокольчик, случается, так, что слышно его метров за двести из леса, где ты, ежась и
уберегая глаза от острых сучков, собираешь дрова-плавник. И этот же звон подбрасывает
с лежанки тебя, принявшего с устатку и задремавшего в млеющем жаре дубовых плах
нодьи. И звон этот, словно колокол судьбы, бьется в висках, и ты несешься в темноте к
закидушке, рискуя свернуть шею на крутояре, и не надо уже тебе никаких кастмастеров и
джигов, включая любимые вертушки и колебалки...Набат судьбы звенит в небесах, и
горячит кровь азарт. А была-то всего лишь поклевка сопливого ерша или головастика-
налима. Вот так, наверное, и становятся рыболовы теми, о которых, случается, говорят,
крутя пальцем у виска. Но им, несчастным прагматикам и циникам, надсмехающимся над
рыбаками, не объяснишь, как пронзительно пахнет осенняя ночь на грани тоски и
восторга перед громадной луной бледноликой, высокой безграничной бездной над
головой, в которой горят холодные звезды; перед филином страшноглазым, ухающим в
ночи на черной сухостоине. И от невозможности поделиться с кем-то этим восторгом
(слова бессильны и лишние) ты просто подойдешь к костру, алеющему в ночи, нальешь
себе водки и будешь тихо ждать очередного звонка закидушки, этой примитивной и
старой снасти, далеко отстоящей от высоких технологий спиннинговой охоты...
https://www.ohotniki.ru/
****************
Материалы из Сети подготовил Вл.Назаров
Нефтеюганск
20 октября 2024 года.