6. Куликово поле Витовта

6. КУЛИКОВО ПОЛЕ ВИТОВТА. В 1399 году Олег Рязанский с козельским и пронским князьями, защищая Червленый Яр от очередного набега степняков, дал ордынцам бой на Хопре у Дона. Для Рязанского Княжества тот бой был сродни Куликовской Битве. Сам царевич Мамат-Салтан вместе со всеми своими приближенными угодил тогда в рязанский плен.

Москва, желая поправить свои крайне натянутые отношения с Рязанью, немедленно начала искать пути сближения с Олегом, и с этой целью пошла на заключение еще одного династического брака: старший сын Владимира Храброго Иван стал зятем Федора Ольговича, который в свою очередь являлся зятем Дмитрия Донского и был женат на сестре великого князя московского. Олег старел, и Москва, явно строя свои планы в расчете на отдаленную перспективу, решила привязать к себе его старшего сына, опутав княжича целой сетью родственных уз.

В том же году на Орду ополчился Витовт Кейстутович.

Продолжая воплощать в жизнь свой грандиозный план подчинения Улуса Джучи Литве, Витовт еще в 1397 году нанес первый удар по западным татарским кочевьям. Перейдя Дон, он прошелся облавой по приволжским степям и захватил большой полон. Несколько тысяч татар были переселены на запад, пополнив собой литовскую конницу.

В 1399 году Витовт Кейстутович начал созывать своих вассалов на последний бой с Диким Полем. Невольно напомнив россиянам славные времена великих киевских князей из далекого прошлого, в Киеве в короткие сроки собралась шестидесятитысячная литовско-русско-татарская рать. Ольгердовичи, принимавшие участие в Куликовской битве тоже были там. Привели свои полки все южнорусские князья. Не исключено, что были там и охочие до драки залеские молодцы, пожелавшие принять участие в новом грандиозном походе в степь и воспользовавшиеся молчаливым согласием на то Василия Московского. Не зря же потом в западные хроники попадет имя Дмитрия Боброка. Правда, участие последнего в войнах Витовта с сарайскими правителями ни одним документом той поры не подтверждается.

Прискакал в Киев и отряд немецких рыцарей, у которых в отношении Восточной Европы были свои далеко идущие планы. Планы эти целиком и полностью уместились в один лист плотной бумаги, исписанной убористым каллиграфическим текстом. То был договор между Польшей и Литвой, в котором значилось, что Витовт владеет Литвой и Русью лишь при жизни, а после его смерти эти земли должны отойти католической Польше.

Таким образом, почитай вся Центральная и Восточная Европа встала на сторону пока ещё победоносного Витовта и не единожды битого Тохтамыша с тем, чтобы вышвырнуть полчища Тимура с берегов Дона и Волги, а затем помочь литовскому государю въехать на белом коне в Москву, но уже не как гостю, а как хозяину.

На Берегу Ворсклы две армии сошлись для боя. Сарайский правитель Темир-Кутлуг, как того и ждали литовцы, вступил в переговоры первым. Легкая ордынская конница и по своей численности, и по вооружению была несопоставима с армией, что в кои-то веки притащилась в Дикое Поле из глубин Европы. Победить невиданное ополчение христиан Орда могла лишь хитростью и ничем иным кроме хитрости. Вот почему Витовт, будучи уверен в своих силах, выдвинул сразу несколько требований, которые в целом сводились к одному - сарайский правитель должен признать литовского государя своим сюзереном. И Темир-Кутлуг согласился на все. А чего бы ему было и не согласиться? Расчет был прост, как дважды два. Чем дольше Витовт будет гордится собой, пребывая в грезах о белом коне, золотой упряжи и поверженном Сарае, тем дольше он не будет торопиться с переправой. Фактор времени сейчас был не на его стороне, просто он этого еще пока не знал.

Все изменилось после того, как на выручку своим примчался фактический правитель Золотой Орды хан Эдигей с большим войском. И теперь уже Витовту пришлось выслушивать условия мира, которые ему были «продиктованы» с противоположного берега самим Эдигеем, что называется, лицо в лицо. Переругивание двух правителей через реку, сопровождавшееся насмешками и улюлюканьем, закончилось тем, что переговоры оказались сорваны, и Витовт, пылая праведным гневом, повел свою армию вверх по течению в поисках удобного места для переправы.

12 августа все это и произошло. Пищалям, пушкам и арбалетам европейцев Тамерлановы гулямы смогли противопоставить только всесокрушающую меткость татарских лучников и знаменитую азиатскую изворотливость. В тот знойный день им этого хватило за глаза. Увидев у себя в тылу невесть откуда взявшихся вражеских всадников, пестрое Витовтово воинство побежало, ломая строй и давя своих. В числе первых кинулся в сторону заходящего солнца отряд грозных немецких рыцарей, умудрившийся выбраться из той гигантской мясорубки с минимальными потерями. Другим повезло меньше. Одних только русских князей в резне на берегу Ворсклы полегло едва ли не больше, чем их предков сгинуло на берегах Калки. Погибли и оба Ольгердовича, в свое время сумевшие выжить в кровавой давке на Куликовом поле. Не известно уцелел ли в бою душеприказчик Дмитрия Донского, Дмитрий Боброк. Западные источники утверждают, что он тоже погиб.

Татары гнали бегущую в панике толпу христиан до Киева и Луцка, разорив по дороге несколько десятков городов, городищ и сел и захватив огромный полон. Киев уцелел только потому, что счёл за лучшее откупился от степняков тремя тысячами рублей. Первая попытка римско-католического Запада пробиться к Дону и Волге завершилась полным крахом.

Впрочем, кое-что непобедимые гулямы Хромого Тимура сотворили и для Старушки Европы. Они так крепко наваляли непобедимым доселе янычарам султана Баязета, что тому пришлось на какое-то время забыть о Константинополе, и у византийских властей появилось время для того, чтобы собраться с силами для новой драки.

Как нельзя кстати оказалось для Константинополя и посольство из далекой заснеженной Москвы, возглавляемое участником Куликовской битвы троицким иноком Андреем Ослябей, который привез грекам изрядную сумму денег в дар от великого князя. В благодарность за оказанную помощь император и патриарх переслали Василию драгоценную икону с изображением Спаса в белой ризе.