Каля-маля-каля-маля

Серия: Из жизни рядовых волшебников

Люди живут в волшебном мире. И не видят его.
Как же интересно из этого мира наблюдать за людьми!



В Эдеме, так называет наш сад мой муж, наступила осень. Яркая разнообразная листва деревьев и кустарников пожелтела и обсыпала  свою крону на землю. Земля в Эдеме стала золотой! В воздухе стоял осенний аромат опавших листьев. Аркадий, так зовут моего мужа, с граблями в руках собирает листья в кучи и ведёт неторопливый рассказ о нас с ним – Адаме и Еве. «Боги клонировали из себя Адама. Добавили инстинкт животных. А потом клонировали ему жену его, из самого Адама. Возможно, биоматериал взяли из его ребра. Мозгами не обеспечили. Для забавы ли, для обслуживания, а возможно для выведения нового типа человека  – кто знает? Действия богов для нас неисповедимы. Но система всегда сбалансирована, и появляется оппозиция в виде Змия – искусителя. Или какого-то молодого бунтаря-экспериментатора – история тоже до нас это не доносит. И провоцирует искуситель Еву вкусить яблочки от деревьев добра и зла. То есть, Ева приобретает способность анализа. Начинает мыслить. Это интересно-то как! И подбивает Адама на грех – «Скушай, любимый, яблочко. И ты такое увидишь – круче чем кино и телевизор»! Вкусил, дурак, тут и началось! «Чего вам не жилось как мы велели? Кушай от пуза! Занимайся сэксом без последствий в своё удовольствие – потомство появляться будет от безболезненного клонирования. Так нет – послушались злодея Змея! Теперь всю жизнь будете страдать от своего непослушания. А ты, дорогая, рожать будешь в муках, как животное. И всё у вас останется от животных. Теперь очеловечивание будет происходить по законам эволюции. Эволюционируйте себя дальше! Да только зверьё в вас останется. Будете истреблять друг друга, пока сами себя не сожрёте. Эх, такой эксперимент завалили! И отвернулись от людей».

Мне грустно это слушать. Я так много знаю от своего мужа, что знания просто распирают меня. А рассказать, поделиться с кем-то, хотя бы с моими подружкам, я не могу. Я смотрю на Аркадия, чувствую, что он понимает меня и озвучивает свой совет: «Возьми чистый лист бумаги, и всё честно расскажи своим подругам». – «Открыть им твою тайну»?! – «Нет. Этого делать ты не будешь. Когда обо всём им напишешь, подойди, да вот, хотя бы к этой тлеющей кучке листьев, положи на неё сверху своё письмо и наблюдай, как чернеет и сворачивается лист бумаги. Как побегут по нему язычки пламени, как будут отлетать кусочки обугленной бумаги и пепел в воздух. Как ветер подхватит пепел и разнесёт его по всей округе. И станет тебе  легко на душе! И весело, напевая,  побежишь готовить нам борщ»!

Я подхватываюсь, бегу в дом, кладу перед собой лист бумаги и начинаю писать!

«На первом курсе мы, три девочки, случаем оказавшиеся вместе, очень сдружились. И дружба эта осталась на всю жизнь. Мне очень хотелось поделиться с вами своей историей, но я не могла. Моя история  несла в себе тайну. А очень хотелось, ведь мы всё знали друг о друге – одна я что-то скрывала. И вот теперь, воспользовавшись советом  Аркадия, я опишу вам всё. И, как утверждает Аркадий, у меня с души упадёт тяжесть, что я не была с вами откровенна до конца. Уверена, что так и будет. Аркадий знает всё».

Глава 1. Волшебный лес

«Я смутно помню начало этой истории. Я стояла на лыжах в волшебном лесу. Волшебный лес открывал своё волшебство только вот в такую погоду: ветра почти нет, а снег валит огромными хлопьями – пушистыми, воздушными и нежными! Тишина мягкая, добродушная, на ветках елей - огромные подушки снега. Иногда проявляется звук, даже не звук, а лёгкое сотрясение воздуха – п-пах! Оглянёшься – качается зелёная ветка, а под ней маленький бугорок снега. Освободилась! Я специально заходила на лыжах на этот участок леса в другую погоду. Нет! Лес снова замыкался в своей равнодушной немоте. Велик, благороден и могуч. И равнодушен к человеку. Летом ягодники и грибники сюда не заходили, выбирая путь уже протоптанный и знакомый – глубже в лес, по грунтовой дороге, через бревенчатый мостик. По одну сторону мостика это город, по другую — тайга. Справа, вдалеке — река. Сейчас она заснеженная, пересечённая парой расчищенных дорог, которые ведут на левый берег реки. Там леспромхоз, и ещё, наверно, что-то. А слева, тоже относительно далеко, дорога, ведущая в глубину леса, и куда-то в сторону геологических газовых вышек, а теперь уже в сторону нового города энегетиков. А вот этот участочек леса – мой. Его я обнаружила ещё в шестом классе. Случайно забрела на него, и сразу поняла — это волшебный лес! Вероятно, в первый раз моего посещения была вот эта особенная погода.

Так и в этот раз. Я стояла, и слушала тишину. Живую тишину. И насколько нелепым и невозможным вдруг оказалось то, что в этой тишине я  оказалась не одна! Пока, задрав голову к верхушкам елей, я рассматривала участочки голубого неба, появился человек. Это была женщина. Старая женщина. Голова была закутана в неопределённого цвета платок, седые волосы, выбившись из-под платка, падали ей на лицо. Телогрейка, подпоясанная солдатским ремнём. Юбка – старая, неопрятная, опустилась волной на снег перед ней. Женщина стояла по колени или выше, в снегу. Почему я не слышала скрипа снега? Или ещё какого-то иного звука, который бы подготовил меня к встрече? Так и стояли мы друг перед другом молча. Словно обе не хотели нарушить тишину. И, вдруг женщина заговорила. Вернее, заклекотала: «Каля-маля-каля-маля». Или мне так послышалось? Я помню, что прикинула в уме, как быстро развернуться. А дальше меня не догнать пешему человеку, стоящему  по пояс в снегу! И, наверно, поэтому оставалась стоять неподвижно. «Ишь, ты! Открылся тебе лес. Давно ты сюда ходишь». И замолчала. Потом снова: «Каля-маля-каля-маля». И замолкла. Я уже подумывала о том, что пора разворачивать лыжи, как женщина снова заговорила. «Красивая ты стала. И не такая злючка, как была. Разневестилась»! – «Вы меня знаете»? – «А что ж тебя не знать – ты как на ладони. Каля-маля-каля-маля». – «Вы где-то неподалёку живёте»? – «Да здесь и живу», – сказала, и стала разворачиваться. Телогрейка сзади была обуглена. Длинная юбка, отягощённая снегом, обвила ей ноги, но женщина привычным движением рук поправила юбку, и прежде чем уйти, произнесла длинную и странную речь, которая прерывалась гортанными звуками – каля-маля-каля-маля. «Живи как живёшь. Не трать себя в пустую. Тебе дано любить, и быть любимой, как никому другому. Но вряд ли ты узнаешь свою судьбу при встрече. Там», – старая махнула рукой в сторону города, – «Не слышно тишины. В тишине ответ. Но там слышат только себя. А твоя гордыня тебе насоветует! Такого! А настоящая, святая любовь, она не подарком даётся. Терпением и болью. Слушай тишину». И неспешно, шаг за шагом, удалилась. И тот час, укрытая за высоким заснеженным подлеском – пропала.

И слова странные, и старуха посередине заснеженного леса – рывком выкинули меня из волшебства в реальность. Уже смеркалось, и надо было поднажать, что бы не возвращаться по темноте. Лыжи прекрасно скользили, шла ходко, и с удовольствием. И вся эта маленькая история стала приобретать обыкновенную реальность. «Какая-то сумасшедшая шастает по лесу, девиц пугает». Настроение поднялось! Даже какое-то возбуждение в крови! Вот так история! Почистив лыжи перед подъездом, я влетела домой «А что это у нас так вкусно пахнет! Уж не мамины ли котлетки с пюрешкой»?

Когда по телефону я со смехом рассказывала эту историю своей подруге, то она приобрела совсем другой характер: «Представляешь, я сдрейфила на минутку. Стоит старуха, страшная, ну прямо как Баба-Яга, посредине леса, и клекочет, клекочет: "Каля-маля-каля-маля»! – «Ты чокнутая, какого лешего тебя заносит одной ходить зимой в лес»! – «Не упоминайте нечистого всуе, девушка! Старуха сказала, что ждёт меня великая, нет, святая любовь! Правда, увы, она добавила, что я её прошляплю. Потому что, то ли не услышу, то ли гордыня моя не даст её узнать. Короче — не поняла»! – «Идиотка, у меня мороз по коже»!

Мама во время моего разговора стояла в дверях. Я положила трубку и пошла на кухню наслаждаться мамиными котлетами, вкуснее которых больше нигде и никогда не встречала. Не получалось мне их приготовить и самой! Ужин закончился кофе, который мама готовила по-своему. Чёрный, она всегда отливала папе, а для нас, в варившийся кофе добавляла молоко и сахар. Надо как-то и себе так приготовить. И мама неожиданно продолжила тему моего лесного приключения. «Как она говорила? Каля-маля? Знала я когда-то женщину, которая так говорила». И мама рассказала историю её знакомство с этой женщиной. Маму с моей старшей сестрой эвакуировали из Ленинграда по Ладожскому озеру зимой 43 года. Потом направили в эвакуацию в город Киров. Так вот, рассказывает мама: «Когда прибыли на экопункт после Ладоги, нас всех пересчитали. И посадили на поезд, который шёл в Киров. Среди нас была странная женщина. Наверно, сумасшедшая. Такие тогда часто встречались в блокаде. Она бормотала «Каля-маля-каля-маля», и пугала детей громким — Кха! Вагон был переполнен – вещи, дети. Душно. В соседнем купе, на боковой полке расположились две женщины. Про одну из них пошла молва, что она «предсказывает». Была она неопрятна, стара, и всё время бормотала «каля-маля». К ней стали подходить люди и спрашивать – кто что. Жив ли, жива ли. Одна особенно к ней приставала, спросит что-то, потом снова оттеснит очередную женщину, и опять задаёт свои вопросы. Старуха  вдруг рассердилась и прокричала: «Отстань, ничего тебя не ждёт, сдохнешь скоро». Люди стали от неё отходить, и вопросы прекратились. В Кирове снова сделали перекличку – все были на месте. Не оказалось только двух, той, которой старуха предрекла смерть – та скончалась в поезде. И сумасшедшей старухи. В списках её не было. Не было её и на перекличке. Её мы увидели с твоей сестрой, когда уже ехали к папе в лагерь. Но не разговаривали с ней. Старая она была. Хотя все мы тогда старые были после блокады. Может быть она была моего возраста».

Больше я никогда не встречала эту старую женщину, хотя ещё ни раз на лыжах побывала в том районе леса.

Глава 2. Жизнь, как у всех

Начался новый этап жизни – студенчество. Поменялось всё. Вместо уютной тёплой комнаты с настольной лампой около кровати, где так много было прочитано книг – комната в общежитии. Новые подруги, учёба, институтские вечера, знакомство с новыми девчонками и мальчишками. Но мы уже себя считали взрослыми. Вокруг одни романтические отношения! Пошли свадьбы. Лес остался в памяти, как одно из самый чудесных мест в моей ещё короткой жизни. Волшебство леса стало меркнуть. Мои ощущения в лесу я определяла для себя, как подростковый возраст, где всё остро.

Не стало родителей. Стипендию я не получила, потому что нахваталась троек. Нужно было что-то делать. Мне повезло. Я случайно познакомилась с одной продавщицей небольшого магазина, который находился рядом с общежитием. И она предложила мне помогать ей в подсобке — подтаскивать товар, расфасовывать его и проч. Деньги небольшие, но всё-таки деньги. До окончания института оставалось три года. Рядом всегда  был кто-то из мальчишек. Но мысль о замужестве не появлялись в моей голове – всё не то. «Тебе дано любить и быть любимой, как никому другому» – всё–таки застряли у меня в голове слова старухи. Сверстники были беспечны, остроумны, с ними было весело. Но слова о святой любви не вязались ни с одним из них.

Девочки в комнате на полном серьёзе рассматривали моих кавалеров на предмет моего замужества. Правда, всегда это происходило весело – с шутками и хохотом. «Возьмём, например, Киру», – «Как будем брать»? Дальше шли предложение, одно веселее другого – «мешок на голову», «связать, из клизмы накачать водкой, потом сообщить, что забеременела». – «От клизмы»? – «Господи, да проще ничего нет. Я дам тебе свою козырную юбочку...», – снова хохот! Юбочка, вроде есть, но в то же время, её как-будто нет. «Да посмотри ты на него, хоть! Одари взглядом»! – «Как»? – «Вот так»! – Светка оттопыривает попу, которой у неё в изобилии, и выпячивает вперёд грудь, которой у ней, вообще, не было. Опускает веки на пол-глаза, приоткрывает рот, и начинает мощно и часто дышать.  Страстно. Снова хохот.

Время шло. Мои подруги по комнате тоже не выходили замуж. Девочки серьёзные, они подходили и к вопросу о замужеству серьёзно. Мечта всех была остаться в Ленинграде. Парни ко мне клеились, но шансов у кандидатов было мало. Очень высокий критерий обозначила я себе — святая любовь. И мой рейтинг среди девушек был скромен. Как выразилась Оля, самая мудрая из нас: «Ты хорошенькая, но без прописки в Ленинграде. И бесприданница». – «Ну тебя! Я буду ждать. И слушать». – «Кого? Прынца на белом коне? А слушать – что? Тишину? С одной стороны, вроде, умная, а с другой — дура-дурой. Так и помрёшь девкой». – «Не-е-ет», – возразила Светка, нанося на отяжелевшие ресницы очередной слой краски. «Девкой не помрёт. Какой-нибудь парень на жигулёнке, возомнивший себя «прынцем», завалит нашу Маню в койку, и сообщит ей, что у него «святая любовь». И всё! Маня перестанет быть девкой». Короче, перспективы вырисовывались хуже некуда.

Глава 3. Вечерний посетитель кафе

Мне снова повезло, и вскоре я сменила работу в сырой и мрачной подсобке магазина, на работу  официантки в замечательном кафе, которое находилось в большом книжном магазине на Невском проспекте. Работа была только вечером, хорошо оплачивалась, и я за неё держалась. Получилось вроде как вечерний институт, только вверх ногами. Со второго семестра третьего курса я стала получать стипендию.  Схитрила, не стала заявлять о своей работе. А меня никто и не спрашивал. Оглядываясь назад, я задаю себе вопрос – как я справлялась с такой нагрузкой? Учиться, работать, и находить время где-то побывать с друзьями в этом красивейшем городе на Земле. Мне было тяжело? Нет, просто уплотнилось время. Время бывает плотно насыщенным событиями, а бывает пустое, или полупустое. Время одно — 24 часа в сутки. А живётся в этом  времени совсем по разному. В «плотном» времени всё ускоряется, обостряются чувства и восприятие. Голова работает отлично, решения принимаются быстро. В этом я убеждена и сейчас, когда вижу красную обложку своего диплома.

Вечерами в кафе набивалось много людей. Только перед закрытием появляются свободные места. И, конечно, я не могла не обратить внимания на одинокого мужчину, который часто перед закрытием появлялся у нас в кафе. Однажды он спросил, нет ли у меня чего-то от головной боли. «А каким лекарством вы обычно пользуетесь»?  – «Не важно, любым. У вас тут что, аптекарская лавка»? – почему-то раздражённо сказал посетитель, и отвернул голову к окну, за которым в свете прожекторов, на фоне тёмного неба, закрывая собой весь вид, возвышался Казанский собор. «Аптечная лавка», упомянутая посетителем, натолкнула меня на мысль. «Лавка» находилась рядом с местом работы. Не одеваясь, я побежала в аптеку, купила анальгин и цитрамон, и вскоре, запыхавшись, появилась перед поздним посетителем. Он взял у меня из рук лекарства, мотнул головой – вероятно поблагодарил меня, и ушёл.

Этого мужчину знали в кафе все. Заходил сюда вечерами перед закрытием он очень давно. И, конечно, в разговорах все пытались угадать – кто он? Определить по внешности какого он возраста тоже не удавалось.  Был резок иногда. Но чаще всего молча, маленькими глотками пил кофе, и смотрел на Казанский собор. Иногда ужинал. И ужин обходился ему недёшево. Его одежда, которая является первым признаком определения человека в обществе, сбивала с толку всех. Кого сегодня можно увидеть в ратиновом пальто с каракулевым воротником? Нет, можно конечно увидеть, но где-то во дворе или в аптеке, в отдалённых районах. Где прежние времена как будто задерживаются дольше всего. Но в дорогом кафе, в самом центре города – это привлекает внимание. В другое время года его одежда тоже смущала совершенно невообразимым образом. Иногда на нём был пиджак, на спине которого, из под воротника сзади, некрасиво проступали расходящиеся заломы. Так выглядит одежда, которая висит на крючке, или гвозде. Ворот рубашки был не виден, он скрывался под пиджаком. Иногда на нём были домашние брюки, на коленях которых вздувались пузыри. Говорят, что однажды он явился в кафе  в домашних стоптанных тапочках. Но в другой раз одна из официанток утверждала, что на его «лапах» были очень дорогие туфли. Она назвала бренд, но я в брендах не разбиралась.

В тот вечер я бежала в общежитие ругая себя за то, что одела лёгкую курточку. Купила недавно, и очень она мне нравилась. Но была лёгкой, не для зимы. А зимней куртки так у меня и нет. Права Олька: дура я дура! В голове прокручивался короткий разговор с вечерним посетителем. Передо мной было его лицо. Пожалуй, я в первый раз его хорошо рассмотрела. Густые чёрные волосы с лёгкой сединой распадались у него на обе стороны лба. Да, волосы у него красивые. Почему-то с удовольствием, вроде как в защиту его, подумала я. И тут же остановила себя – на него никто не нападает. Но, видимо это свойство моего характера: если кого-то обсуждают в моём присутствии, я сразу начинаю его защищать. «Адвокат по всяческим вопросам» – нарекла меня всё та же Олька.  Из под густых бровей, в упор, смотрят его тёмные глаза. Наверно, чёрные. Лицо всегда не брито, поэтому щёки его кажутся вдавленными, а скулы выступают. Рот кажется злым. А у него просто неправильный прикус. Поэтому челюсть его слегка выступает. А не брит он потому, что вечер! Почему-то обрадовалась я. За день щетина отрастает. Ведь ни разу не пришёл же он к нам с отросшей растительностью на физиономии! Утром сбривает, к вечеру борода отрастает! Как у папы. И у папы был такой же чёрный волос с сединой. Но он стригся коротко, как все мужчины его возраста в то время. А у этого волос длинный. Не до плечей, но длинный. Часть волос задерживается за ухом, а часть падает на скулы. И кожа лица у него светлая, тоже как у папы. Но на этом сходство с папой заканчивалось. Мужчина массивный, и очень сутулый. Он сидит на стуле согнувшись в спине настолько,  что плечи пальто  выступают высоко над руками, а само пальто наезжает сзади на его голову. Оно ему мало. А, может быть у мужчины горб? Почему я сразу это не заметила – продолжала думать я. И мне, почему-то стало очень жалко этого вечернего посетителя. В общаге я сразу забралась под одеяло, и некоторое время всё ещё передо мной было лицо этого человека. Оно, всё-таки необычно, подумала я. Господи, на фиг ты мне сдался, даже спасибо не сказал! Согрелась и заснула.

Глава 4. Неожиданное предложение

Время бежало, а я впереди него. Утром о мужчине я конечно уже не вспомнила. Начинался день. Общага, институт, дежурная по комнате (мы себе по очереди готовили кушать), занятие дома, днём ещё куда-то хотелось сбегать. Вечером – работа в кафе. Девчонки обозвали меня дурой, но Светка отдала мне толстый, связанный бабушкой свитер, который она не носила. И – жизнь наладилась! О мужчине я совсем не вспоминала, к тому же он давно не появлялся в кафе.

Но однажды он снова появился. «Твой сегодня здесь». Почему мой? Потому, что он садится за твои столики. И... я обрадовалась. Ну с чего бы это! Посетитель заказал обильный ужин. Половины из того, чем он хотел поужинать, в кухне уже не было. Но он, с аппетитом, поглощал всё, что мы смогли ему предложить. Попросил расчёт, и когда я принесла ему чек, попросил меня присесть за столик. Я сказала, что нам не положено. «Положено, не положено... Конституцией, Господом Богом? Садитесь»! Резко закончил он. Я плюхнулась на стул. «Сколько вам здесь платят»? – «Это конфидециальная информация». – «Значит очень мало. А за любезность доплачивают»?  Ну что за дурацкий разговор, подумала я, и промолчала. Стараясь сохранить на лице «профессиональное» выражение, я взглянула на посетителя. Что он от меня хочет? Неужели постыдное предложение? Внутри меня поднялась злость – я начала накаляться. Вот оно в чём дело. Краем глаза я заметила, что мои коллеги смотрят в нашу сторону. «Никаких предложений, которые могут вас оскорбить, я делать вам не собираюсь». И я почувствовала стыд! Он что – прочёл мои мысли?! А он и не собирался делать мне «постыдное предложение». – «Моя домработница заболела. Моей жене и дочери нужна помощница по дому. Мои условия — жить в квартире. Выполнять всё, что потребуют от вас моя жена и дочь. Воскресенье и суббота выходные. Оплата вас устроит». Я уже расслабилась, и улыбаясь спросила: «По поводу оплаты вы так уверены»? – «Да. Если не устроит, я сразу удваиваю сумму. И т.д. Ответ завтра». Слегка кивнул головой, и ушёл. Девчонки, сообразившие, что здесь происходит что-то интересное, подбежали ко мне с расспросами. «Девочки, успокойтесь, мне просто предложили стать домработницей у него в доме». У-у-у, разочарованно отступили от меня девчонки. Прискакав в общагу, я сразу выложила свежую новость. «Так, вечерний голодный посетитель предлагает зарплату, скажем, икс. Не соглашаемся». Светка берёт калькулятор в руки: «Икс х 2 = 2х», «2х х 2 = 4х» Ого! Если икс равен..., предположим... Функция простенькая, осталось выяснить чему равен икс». Посмеялись, и стали укладываться спать. Светка остановилась около моей кровати, и продолжая наносить крем на лицо, серьёзно спросила: «Если 2х тебя устроит, то – что»? – «Ничего. Он же не знает, что я учусь». – «А если...». – «Давайте спать, девочки»!

Глава 5. Договор о найме

Вечер работы в кафе подходил к концу. Посетителя не было. «Ну вот и хорошо. Всё закончилось без неприятного разговора», – подумала я, и окунулась в ветреный и мокрый вечер на Невском. Я направилась к метро, и очутившись в тепле, благополучно устроилась на свободное место в электричке. Электричка, как всегда, была заполнена  народом. Хотя в этот раз место нашлось. Я никак не могла понять, почему в такое позднее время в метро много людей? Через 2 остановки мне выходить. Не заснуть бы, было и такое. Рядом на свободное место кто-то «приземлился», и дотронулся до моей руки. Мои руки были без перчаток, и я вздрогнула. Это был Аркадий. Короче, мы очутились в маленьком кафе около общежития, которое ещё работало в это время. После того, как Аркадий мне представился, он очень быстро перешёл к делу. На столе появился плотный файл, в котором были какие-то бумаги. «Это договор о найме. Внимательно его изучите, и внесите свои поправки. Как много в этом мире лжи»! – неожиданно закончил он. «В смысле»? – «В коромысле. Избавляйтесь от пустых слов. Разве это кофе? Соврали». Понятно, плохой кофе, значит ложь. Дядя с приветом! С пустым словом «приветом», которое по отношению к нему очень даже к месту. «Вы что, следили за мной»? – «Да. Перейдём к делу. Договор внимательно прочитайте, вдумайтесь, и внесите свои предложения». – «А никаких предложений не будет. Я отказываюсь. Я учусь в институте, и я его должна закончить». – «П-фф! Я же сказал вам, что следил за вами. А это значит, что я про вас всё знаю. Всё, значит всё. Поэтому подробностями из своей личной жизни, типа «я сиротка», «я хорошая», «я бедная» и проч., меня не обременять. Я откланиваюсь, здесь жутко пахнет помойным кофе. Вы приступаете к работе послезавтра, вечером. Всё в договоре». Сделал какое-то движение рукой около предполагаемой шляпы, и вышел. От неожиданной встречи, от натиска, от краткости разговора, от неожиданного его завершения – ошеломлённая, я осталась сидеть на месте у окна. В окне я увидела Аркадия, который уверенно сел в какую-то чёрную машину, и та сразу же отъехала от кафе. Да, кофе был ужасный.

Я вошла в комнату, в разгар какого-то спора между девочками. Оказывается, за чистоту, и ещё за что-то, нашу комнату наградили призом. Микроволновкой. А девочки решали кому эта микроволновка достанется после расставания. Приняли простое правило. Микроволновку получит та, которая сможет наиболее кратко определить, что такое любовь. Не больше, и не меньше. Были обговорены штрафы за использование определений любви знаменитыми авторами. И прочие наказания. Было, как всегда, уютно и весело.  Аркадий... «И что это такое мы притащили»? - спросила Оля, вытаскивая из мои рук файл. «Это Договор о найме», – отвечаю. И иду к своей кровати. Я никак не могу сбросить с себя остатки оцепенения от близости с Аркадием. Мы сидели в пустом кафе, вдвоём, близко друг от друга. Но сколько  минут продолжалась эта близость?  10 минут, 20 минут? А я всё ещё в ступоре. «И чему равняется икс»? – с загоревшимися глазами спрашивает Светка. «Не знаю. Говорит, что всё в Договоре». – «Так ты что – согласилась»? – «Да вроде, нет». Девочки не понимали, не понимала и я.

Договор читали вслух. Я читала, и слушала, но текст договора никак не укладывался у меня в голове. Договор был составлен очень конкретно и сухо. Были ссылки на какие-то законы, встречались юридические термины, но это, так сказать в преамбуле. Дальше всё было очень чётко и конкретно. Указывалась сумма ежемесячной оплаты за мой труд. Она была разделёна на аванс и зарплату. И стояла жирная звёздочка, нарисованная ручкой. Сноска. Потом ещё несколько таких сносок. Против некоторых условий договора оставались чистые пробелы, которые, как я поняла, были для того, что бы я внесла свои предложения. Оплата моих услуг была, по нашему представлению, очень большой. Первая сноска со звёздочкой расшифрована была шариковой ручкой. Сам почерк стал предметом спора между Светкой и Олькой. «Это на арамейском». – «Нет, александрийский диалект древнегреческого языка». – «Да тут всё ясно написано, девчонки! «Учитывая отсутствие опыта использования денег, я сознательно разделил их по времени». Вторая сноска касалась обязательным для моей работы условием: приготовление завтраков обязательно (подчёркнуто слово «обязательно». Ужин можно готовить заранее, разогревать его при необходимости будут хозяева. Обед готовить только в том случае, если хозяева вас об этом попросят заранее». И уже совсем обалдевшие, мы увидели подробный график моей работы в доме, который был связан с расписанием занятий в институте. «А откуда он всё о тебе знает»? Мы, притихшие, сидели у себя на кроватях. «Но там же ниже есть его телефон, написанный ручкой. Позвони». Не знаю почему, но я не хотела, или боялась звонить. Было ощущение, что я попала в какой-то бурный поток событий, которые развиваются без моего участия. Мне было дано право отказаться, но у меня было ощущение, что я уже давно в чьей-то воле, которая несёт  меня, как волна несёт щепку. И всё-таки я решилась, и тут же при девочках позвонила Аркадию. Трубка включилась сразу же. «У меня вопрос. Очень несложная работа по дому, если учесть число обязательных работ, и при этом возможность продолжать учиться в институте. Почему такая высокая зарплата»? – «За вредность». Я замираю на миг, раздумывая, какую вредность мне предрекает хозяин. «Вашу»? – «Разберётесь сами. Подготовьте ваши предложения. Утром отдадите Договор моему юристу. На большой перемене он подойдёт к аудитории, и вы, ознакомившись со скорректированным Договором, его подпишите. И я не поражён вашей неземной красотой». Связь отключилась. Мы, притихшие, сидим на своих кроватях. «Ой, девочки, мне страшно», – тихо произнесла Светка. Оля молчала. Тишина. «Слушай тишину». И тишина молчала.

Глава 6. Первый день работы прислугой в моей жизни

Вечером следующего дня Аркадий представил меня своей жене и дочери. Меня просто поразила красота его жены! Высокая, холёная, статная женщина, она обладала чертами лица, которые невозможно было даже испортить излишней косметикой. Она просто  расточала благодушие, и проявила неподдельную радость от того, что теперь в доме наступит порядок. Рядом с ней стояла девочка 8-ми лет, в очках. Вот девочка ничего подобного не расточала. Она волком посмотрела на меня, и громко заявила, обращаясь к матери: «И что он в ней нашёл»? Почалось! Ничего, мы на это обращать внимания не будем. Аркадий, усталый, со сдержанным раздражением, предложил показать мне квартиру. По пути делал пожелания типа – желательно делать уборку влажной. Для этого есть хороший пылесос. В доме полно пыли. "Вам хивря его покажет". «Кто»? – «Познакомитесь завтра». Что за хивря? Квартира была большая, красивая. В двух уровнях. Я такие только в кино видела. Верхняя часть квартиры – спальни хозяев и девочки. Часть мебели была старинной. «Потом внимательно её рассмотрю». «Это комната охраны». Аркадий распахнул дверь. Двое мужчин тот час же встали с мест. В комнате  я увидела технику. Всё мельком. Мы уже не шли по квартире, а мчались. Было очевидно, что Аркадий хочет поскорее закончить процедуру ознакомления с бытом. «Это ваша комната». Не входя, через открытую  в комнату дверь, буркнул хозяин. «На том конце коридора мой кабинет. Никто, никогда туда не заходит. Уборкой кабинета занимается охрана. Если вы заметили, Договор заключён на полгода. Это испытательный срок. Не зависимо от вашего, или иного желания, Договор на полгода будет выполняться. Я буду вам благодарен, если все возникшие у вас проблемы будут решаться вами самостоятельно. Отсюда следует, что вам не стоит мельтешить у меня перед глазами. Но это не категорично. Конечно, если возникнут какие-то вопросы, которые вы самостоятельно не способны решить — обращайтесь. Не укушу. Но могу! По более мелким вопросам обращайтесь к старшему охраны. Вот теперь всё»! Развернулся, и направился в конец коридора. Щёлкнул замок его кабинета. Потом снова щёлкнул – хозяин закрыл дверь кабинета изнутри. Боится что ли кого-то?

Я вошла в свою комнату. Комната была небольшая, и очень уютная. Но не жилая. Видимо в ней давно никто не жил. Наверно, это детская его дочери. Та подросла, и ей выделили большую. Я начала быстро размещать свои шмотки, понимая, что в дальнейшем они, наверно, займут другие места. Но дело было к вечеру, и надо было накормить семейство. Я вышла на кухню. Открыла холодильник. В нём были какие-то пластиковые контейнеры, в некоторых из них осталась еда и даже торчали вилки. Были яйца, молоко, масло. В хлебнице был чёрный хлеб. «Наверно, жена Аркадия … А как же её звать? Кажется он её не назвал, дочку точно не назвал. Ладно, спрошу". Я подошла к комнате, за дверями которой был слышен голос хозяйки. Вероятно это спальня хозяев. Разговаривали мать и дочь.  Я постучала. «Войдите». Вошла. Спальня поразила меня красным цветом всего! Красное покрывало, на котором возлежало дитя. Красные шторы, гардины тоже красные, обивка мебели – всё красное! К сожалению, всё в разном оттенке и глубине цвета. «Подбирал не дизайнер», – отметила я себе. «Извините, Аркадий...». – «Не Аркадий, а Аркадий Абисалович», – холодным голосом  обрезала меня хозяйка дома. «Извините, Аркадий Абисалович не назвал вашего имени и отчества. Как мне к вам обращаться»? – «Мадам. Или мадам Нора», – ответила мне хозяйка. Ух ты! Мадам! Вот девчонки обсмеются! «Мадам, не могли бы вы ввести меня в курс дела, что где лежит на кухне, какой ужин вы предпочитаете. А короче — все ваши правила, предпочтения и установки, которые касаются моей работы. Как красиво я выражаюсь»! – мысленно похвалила я себя. Почему-то  форма обращения к хозяйке и вид спальни, похожий на будуар мимфетки, развеселил меня. Да-а, ещё та парочка – баран, да ярочка! И меня отпустило. Я поняла как мне себя вести. «Со всеми установками вас познакомит моя мама. Она завтра, и всегда, каждый день будет дома после завтрака и до ужина. Прошу относиться к ней с уважением, как к члену семьи. Выполнять беспрекословно все её указания. Все! Ко мне по вопросам хозяйства не обращаться. Всё – к маме. А ужин сейчас доставят из ресторана. За стол к хозяевам не приглашаю. Но оставайтесь на кухне, что бы обслуживать нас. Если этого захочет мой супруг. Питаться вы будете не от нашего стола. Позаботьтесь, пожалуйста, о себе сами. Дорогие продукты типа икры,  дорогой рыбы, изысканного мяса – вам не предназначены. «Ага! Щас! У прислуги, мути, вкусы такие же, как у хозяев, разве тебе это не известно? Катька уплетала изысканную пищу сразу обеими щеками»! Девочка смеялась. «Извините, а как мне обращаться к вашей дочери? Тоже мадам»? – невозмутимо спросила я. «Нет, просто Наташенька». – «Наташенька не хочет, что бы прислуга к ней обращалась вообще». Ну, раз вопрос с ужином в первый вечер решён – тем лучше! Я направилась к холодильнику, намазала большой кусок хлеба с маслом, заварила большую кружку чая, и отправилась к себе в комнату. Здесь я расслабилась. Начала наводить порядок с учебниками и проч. вещами. И сразу же обнаружила, что оставила в общежитии фен. Ладно, потихоньку всё уляжется. Похоже, что хозяин «приставать» ко мне не будет. С мадамой я разберусь. А малОй я ротик-то заклею. Но не резко, Манечка, не резко. Пока наблюдай. Информация – хозяйка решения задачки. Знание – сила! Надела наушники, включила тихонечко музыку, и стала писать первое донесение с «фронта» девчонкам. А то, что здесь со временем будут развиваться военные события, я уже не сомневалась. Всего-то и выдержать надо полгода. Заждались ведь, девочки, пишу-у-у!

Сквозь наушники я услышала  стук в дверь. Я замерла – не показалось ли? И тут в дверь застучали кулаком так, что мне почудилось, что по двери пошли волны! Плеер я резко сбросила  на шею, и открыла дверь. Передо мной стоял хозяин. Он низко поклонился, веером провёл руку вниз, и произнёс противнейшим голосом: «Уважаемая Мария Павловна, не изволите ли с нами откушать. Мы заждались вашего присутствия, а жрать хочется»! – уже другим тоном резко произнёс хозяин. «Ах, право, не стоило беспокоиться...». Я засеменила за хозяином. Кто в доме хозяин я уже поняла.

За столом я увидела радушную хозяйку, которая улыбалась мне всеми своими 32-мя зубами. Как баракуда. На лице у деточки в районе рта растянулась узенькая, коротенькая  полосочка губ. Личико застыло в ожидании того времени, когда улыбку можно будет снять с лица. «Папусенька, ты сегодня устал? Сейчас покушаешь, и будешь отдыхать. А мы будем себя вести тихо, и не будем тебе мешать». Деточка прижала личико к папиной руке, и подняла на него невинные детские глазки. «Ужинаем молча. И что бы я больше не приглашал к столу... гостей». Ужинали молча. Папеньку слушались. «Спасибо», – неизвестно кому буркнул Аркадий, и вышел из кухни. Послышались щелчки открываемой двери, потом, более глухо, щелчки закрываемой двери  изнутри. В доме наступила тишина.

Глава 7. Второй и последующие дни моей работы

Утром я приготовила омлет, похожий на тот, который иногда заказывал Аркадий вечером в кафе – в омлете мелко нарезанные помидоры без кожицы, такие  же перцы, и зелень. И стояла над сковородой, что бы не пропустить, когда омлет слегка подрумянится. Мне казалось, что получилось нормально. Завтракали молча. «Благодарю, Мария. Было вкусно», – произнёс Аркадий и удалился. Я поместила посуду в посудомойку, когда за спиной появилось движение. На завтрак пришёл один из охранников, после него второй. Мужчины меня поблагодарили. Слава Богу, охранники были нормальными. Потом  Аркадий, сдержанно кивнув мне головой, вместе с одним из охранников покинул квартиру. Быстро убрав всё на кухне, я помчалась в институт.

Сегодня по графику я должна была пополнить продовольственные запасы. В помощь давался шофёр. А я взяла ещё и девчонок с собой.  Мы ввалились с полными торбами в дом, где на пороге нас встретила разгневанная мамаша моей хозяйки. Хивря, вспомнилось мне. Если жена Аркадия была красавицей, то её мамаша была...Хиврей. Её манера орать, приблизив себя вплотную к «врагу», была очень неприятна. Я дала отмашку девчонкам, и они удалились. «Разве вам не сказали, что пускать в дом неизвестных, не проверенных людей,  ка-те-го-ри-чес-ки запрещено?! Дом полон добра, я сегодня же всё проверю. А сами-то вы кто такая? Вас проверяли? Я сегодня же потребую убрать вас из дома»! –  «Меня проверили, конечно. У меня даже справка из КГБ есть. С печатями. Уважаемая, как к вам обращаться? Ваше имя и отчество, пожалуйста». Хивря на секунду замолчала, и с новыми силами обрушила на меня все немыслимые обвинения, в которые входило, что я «тихой сапой» хочу влезть в кровать Аркадию. Украсть украшения дочери. Те мизерные побрякушки, которые выдавил из себя жадный зять. Что я украду у зятя секретные материалы, и меня посадят в тюрьму. Что я переспала со всеми охранниками – (когда я успела). Это было бы смешно, но у меня от неё звенело в ушах. «Уважаемая, не кричите, лучше покажите мне, где у вас находятся причендалы для уборки квартиры. А ещё лучше, спокойно объясните, в деталях – что любят на ужин хозяева. Что любит внучка. Если вы знаете какие-то любимые их блюда, то подскажите как вы их готовите. Я могу приготовить по другому, и им это не понравится. Хивря зашлась в крике! Я поняла, что толку от неё никакого, и пошла сама искать «причендалы». Хивря не отходила от меня ни на шаг. На ходу перестроившись, она пальцами тыкала по углам, что-то говорила, и всё время повторяла: «Я требую, я проверю, я доложу». Да, неприятная дама. Она мне всю голову задурила. В гостиную вошёл охранник, и повернувшись лицом к Хивре, пальцем показал на циферблат часов. Хивря замерла, перестала кричать, и вдруг со всех ног бросилась к выходу! Дверь за ней захлопнулась, и в доме стало тихо! Только в ушах всё ещё оставался шум от воплей дамы. Охранник как-то смущённо пожал плечами и вышел. Уборка пошла ходко, я моталась как заведенная, потому что не знала, когда придут хозяева. А мне надо было ещё приготовить ужин. Я приступила к приготовлению ужина, когда в дверях появились мадам Нора и противная девчонка. «О, как я устала»! И Нора, без сил упав в кресло, начала рассказывать, как тяжело прошёл у неё день. В гостиной что-то тяжело хлопнулось. Мы с Норой вбежали в комнату и обнаружили лежащую на полу девчонку. Она лежала на спине, рядом с ней валялись черепки красивого горшка, в котором росло что-то очень зелёное и весёлое. «Ничего страшного, заявила я. Ком с корнями  в порядке, обломилась только одна веточка. Ушиблась»? И тут вредная девчонка стала орать! «Ой, я поломала спину! Не могу встать, а-а-а»! Я, честно говоря, испугалась. Никаких луж на полу видно не было, но ребёнок-то упал. На крик прибежал охранник. Но я обратила внимание, что Нора и охранник не очень-то испугались. Почему? Ребёнок, возможно, поломал спину?! В дверь кто-то дважды позвонил. И дверь сразу открылась. В дверях стоял Аркадий, за его спиной виднелся второй охранник. Крик девочки мгновенно прекратился. «Почему в доме кричат»? – «Обманули дурака на четыре кулака». Противная девчонка бросилась к отцу на шею». – «А мы тут играем». Я вернулась на кухню, проверила состояние телятины. Нормально. И начала накрывать на стол. Ужинали, как и накануне – в полной тишине. Аркадий встал из-за стола, снова сдержанно поблагодарил меня, направился в кабинет. «Аркадий Абисалович, на второй полке оставшееся тушёное мясо. А в контейнере  мытые овощи. Здесь же и то, что можно перекусить ночью. Вдруг захочется». Аркадий снова тряхнул головой, и удалился. Два щелчка замка. И за столом общий выдох.

Глава 8. Что-то происходит в доме...

Работа по дому вошла в определённый ритм. Собственно  работой  по дому, совмещённой с графиком занятий в институте, кто-то руководил, вносил коррективы. Мне оставалось только придерживаться этой системы. Кто его корректировал? Мне было очень интересно. Наверно Аркадий, кто же ещё? Тогда почему?  Занятия в институте закончились, пришло лето. Мадам с дочкой, в ожидании  поездки на европейский курорт, обосновались на даче. Вместе с ними на даче находилась и Хивря. Полгода прошли, и охранники принесли мне договор о продлении моих услуг, который я, конечно, подписала. Аркадий временами отсутствовал. А когда бывал в Питере, то в доме ничего не менялось. Может быть только я стала более внимательно относиться к его питанию. В процессе проявились и предпочтения в еде, и требования. Как выразился Аркадий – пожелания. Да и уборка в доме перешла на «профессиональный уровень». Гугл меня очень хорошо проинформировал по этому вопросу. Перестирала все гардины.  Шторы сдала в чистку. Казалось, что ими никогда не занимались. Попутно я делала какие-то мелкие ремонты. Моё профессиональное рвение объяснялось чрезмерно высокой оплатой, которая, как мне казалось, не стоила моей работы в доме и обязывала меня. Однажды вечером во время ужина я задала вопрос Аркадию – должна ли я следить за одеждой хозяев. Получила короткий ответ: «За моей — да. За одеждой жены и дочери — нет».  Белья это не касалось. Но в доме были отличные стиральная машина и сушка. И стирка совсем меня не обременяла. Семестр я закончила хорошо, и снова стала получать стипендию. Об этом однажды я сказала, вроде как вскользь Аркадию. «Поздравляю. И что? Мне надо уже начинать радоваться? Лишняя информация, не обременяйте меня». Развернулся и посмотрел мне в глаза. Лучше бы он это не делал, я долго не могла заснуть.

В то лето я позволила себе расслабиться. Ходила по музеям, концертным залам, валялась на пляже. И везде со мной, перед моими глазами, стояло лицо Аркадия. Сомнений не было. Я влюбилась. Незаметно приглядываясь к нему, я убедилась, что он не горбат. И сутулости по утрам, когда он выезжал на работу, не наблюдалось. Был он крепок, очень хорошо сложён. Но он был женат. Но что это за отношения! Что это за семья! Даже с дочерью отношений практически не было. Я заметила, что, обращаясь к мужу, «мадам» напрягалась и выражала свою просьбу очень мягко, и скованно. «Не мельтешить перед его глазами» относилось и к членам его семьи. Не только ко мне. Просьбы, а обращение жены к нему почти всегда были просьбами чего-то, он выслушивал, уткнувшись в тарелку. Механизм какой-то, а не человек. Ни одной улыбки  при мне за всё время работы в этом доме!  Аркадий часто ночью выходил на кухню что-то перекусить. Вероятно, до этого времени он работал у себя в кабинете. И никогда не поднимался по лестнице в спальню. Да, симпатягой его назвать было сложно. И кто он вообще? Чем занимается? Наверно какой-то крутой предприниматель. Интересно в какой области? Живу в доме, работаю на семью, и ничего не знаю о ней. И противная девчонка меня неоднократно удивляла. Похоже она ненавидела отца. Ну, ладно, была бы подростком — у тех такое в голове может «вырасти» к родителям. Но ребёнок, который в разговоре с матерью употребляет слово «жлоб», или «придурок» в отношении  отца – меня сбивали с толку. И как она ухитрилась совершенно не быть похожей ни на отца, ни на мать! Роскошные волосы родителей не «зацепились» на её голове. Виски и темечко обнажали голый череп, нарощенные волосики начинались где-то дальше и опускались на спину. А вот на бабушку «Наташенька» была похожа. Профиль – абсолютной одинаковый. Утиный. Но и тут губы не совпадали. Бабуля была губастой! А у девчонки ротик можно было бы коротко назвать – дефис. Узенькая короткая полосочка. Которая растягивалась в тире, когда она обращалась к отцу. Жаль, но девчонка была очень некрасивая. А уж вредная! И очень изобретательная в гадостях, которые она неустанно придумывала для меня. Неужели я вижу жену и дочь через очки ревности?! Неужели ревность так уродлива?! И это происходит со мной?!

Глава 9. Однажды дом опустел

Это произошло совершенно неожиданно. Утром к завтраку не вышел хозяин. Когда он ушёл? Позже не появились охранники. Я постучала им в дверь. Ответа не было. Я открыла их дверь, но комната оказалась пустой. Со столов исчезли компьютеры. Я позвонила одному охраннику, другому – «Вне зоны». Нора с дочерью и матерью были на даче. Сегодня у них был назначен выезд за границу. Я позвонила – «Вне зоны». Значит уже выехали. Рабочего телефона Аркадия у меня не было. Был телефон, который был написан его рукой в проекте Договора. Но я не рискнула ему звонить. Что бы не обременять. Так прошло трое суток. В определённый день на карточку так ж, как и всегда, поступила зарплата. Стало как-то тревожно. Я ходила по квартире. Потом подошла к дверям кабинета Аркадия. Стояла, не решаясь нажать на ручку закрытой двери. Потом всё-таки тихонечко нажала, и... дверь открылась! Я остановилась на пороге. Кабинет был большим, но так не казалось, потому что он был заставлен старинной объёмной и массивной  мебелью. Большое место в комнате занимал стол в центре комнаты. Стол был заставлен какими-то приборами, обрывками проводов, стеклянными трубочками. Угадать предназначение приборов с первого взгляда не получилось. Я подняла глаза к потолку и замерла! Красота царских покоев! Украшением потолка была конструкция из дерева, которая заполняла весь потолок, оставляя в просветах живописное поле картин. Как бы опорой потолка служили, соединённые с галтелями, деревянные барельефы женских фигур, размещённые по углам. Обалдеть! В углу кабинета стоял старинный кожаный диван с высокой спинкой, на диване постельное бельё. Скомканное, не убранное с ночи. Справа от дивана стоял старинный шкаф, дверца которого была затейливо украшена резными деталями. Я раскрыла дверцу шкафа. И обнаружила, что дневная одежда хозяина на месте. Впрочем, на стуле рядом была и домашняя одежда. Один тапочек был перевёрнут и лежал под столом. Хозяин торопился? Я захлопнула дверцу шкафа и направилась к двери. И тут я услышала частые стуки! Казалось, что стучат по дереву.  Стучат соседи? Стук продолжался, когда я выходила из комнаты. На столе стояла чашка остывшего кофе, и я решила заварить новый. Что за стук я слышала? И тут я вспомнила, как я гадала над тем, кто мне звонит по телефону и молчит. Такое началось давно. Под моё подозрение сразу попал Кирилл. Но и сразу отпал, потому что однажды звонок прозвучал тогда, когда Кирилл находился рядом. Мы с девчонками перебрали всех, кто мог тайно мне звонить. Так и не поняли. Я перестала спрашивать кто мне звонит и отключалась. Интересно, а когда это началось? Ну да! После того как я стала работать в кафе! Значит это кто-то из новых знакомых? Мысли блуждали вокруг телефонных звонков и перескочили на Аркадия. Я вспомнила как я его увидела в первый раз. Он выпил чашечку кофе и ушёл. Зазвучал звонок, но в трубке никто не отозвался. Неужели мне звонил Аркадий? Ну да! Звонок звучал сразу после того, как Аркадий покидал кафе. А в тот день, когда я сбегала в аптеку и купила ему лекарство, трубка трижды зазвонила! А вдруг это стучал Аркадий?! Я сорвалась с места и снова появилась в кабинете. Было тихо. Я открыла дверцу шкафа, а потом захлопнула её. И тут раздалась серия глухих стуков! И тишина. Я снова открыла дверцу и стукнула один раз. В ответ прозвучал один стук. Я стукнула два раза. В ответ – тоже два раза. Я увеличивала количество стуков, в ответ получала столько же. Допустим один стук это да. Два – нет. Шкаф я обследовала и решила простукать стены. Два стука. Нет? Пошла дальше от шкафа – появились частые стуки –не туда. Вернулась, стукнула один раз, получила один стук. Да. Я снова взялась обследовать шкаф. Легла на пол, что бы заглянуть под шкаф. Одна вековая пыль.  Перед моими глазами оказала нижняя часть шкафа – массивный фриз. И тут я обратила внимание, что в одном месте нет пыли и дерево потёрто. Я нажала пальчиком – ничего не произошло. Поднялась и с силой ногой нажала на это же место на базе. И вдруг шкаф пошёл вниз! Я едва отскочила, потому что из-под моей ноги ушла одна из шипок пола! Массивнейший шкаф плавно стал опускаться вниз вместе с частью паркета и сегментом потолка, который точно совпадал с рисунком опустившегося  паркета. Я зачарованно смотрела, как сверху опускается база шкафа, ощетинившаяся шипками пола.  Вот уже все шипки встали на место пустоты пола и передо мной встал точно такой же шкаф, который только что на моих глазах опустился вниз. И потолок приобрёл законченный вид. Пауза, дверца шкафа открылась, и появился мой хозяин в одних трусах, босиком, взлохмоченный и прилично заросший своей бородой по всей физиономии! «Молодец, девочка! Правда долго думаешь. Пить хочу»! И прямиков в туалет!А потом мимо меня – на кухню! Я поползла за ним. Аркадий жадно пил воду! Потом он шустро обследовал содержимое холодильника, вынул на стол съедобное и тут же с азартом набросился на еду. А я молча наблюдала, как мой изголодавшийся хозяин уничтожает холодильные запасы.

Я проснулась. В доме было тихо. Снилось что-то очень приятное. И вдруг я услышала какой-то шум! Вернулись?! Я выскочила на кухню и увидела Аркадия. В моём передничке, с поварским колпаком на голове, он с удовольствием раскладывал по двум тарелками омлеты. Омлеты улыбались. «Ну наконец-то! Куда вы все пропали»?! – «Садись, будем завтракать». Аркадий улыбался! Я начала есть и, вдруг, ощутила сильную боль в губе! «Что, сладкая была ночь»? – глаза моего мрачного хозяина светились задоринкой. И лицо было незнакомым, но таким..., таким...»! Аркадий снова поблагодарил не понятно кого. Сообщил: «Мне на работу», и удалился в кабинет. Щелчка замка не последовало. Я бросилась к зеркалу и увидела на своей нижней губе огромный синяк! Ничего не понимаю! Где это я так приложилась? Слышно стало, что в дверях прозвенело два звонка, потом знакомый голос охранника. В дверь постучали. Вошёл Аркадий и сообщил мне, что вечером сегодня будет ужин. Со свечами. Форма одежды парадная. «У тебя есть вечернее платье»? И сам же ответил: «Нет». Купи себе сегодня платье. Деньги на карточку сброшу. И всё, что посчитаешь нужным к нему». – «Нет»! – «Что  – нет»? – нахмурился хозяин. «У меня есть деньги! Мне хватит». – «Товарищ не понимает. Случай особый. Выполняйте указание хозяина, вечером проверю». – сказал и засмеялся! Как меняется его лицо, когда он смеётся. Описать мои муки этого дня невозможно. Я не знала какое платье купить! Я не знала как сделать причёску, уместную для вечера при свечах и накрутила волосы на бигуди. Потом увидев себя в зеркале и срочно сунула голову под душ.  Я намазала глаза так, что самой на себя стало страшно смотреть! Всё смыла. Пыталась как-то замазать синяк, так и не вспомнив его происхождение. Но синяк держался мужественно. Это был крепкий, качественный синяк! От моих усилий губа только распухла. Потом два звонка в дверь. Вместе с охраной появились две девушки, которые мгновенно организовали праздничный стол. Появился красоты необыкновенной подсвечник!  Проинструктировав меня как разогреть горячее, девушки удалились. Я уныло смотрела на себя в зеркало, когда пришёл Аркадий. Какие цветы держал в руках Аркадий! А какими глазами он на меня смотрел! «Синяк очень идёт к цвету твоих глаз. Я думаю, что дополнительная деталь в той-же гамме тебе не помешает». Аркадий обошёл меня и закрепил на моей шее сзади какое-то  украшение. Металл был ощутимо прохладен. Я стояла как статуя. Потом он обошёл меня вокруг, сказал, что «терпимо». Что он имел в виду? Платье? Мой внешний вид? Я уже ничего не соображала.  Кажется, Аркадий налил мне в рюмку что-то крепкое. И я расслабилась.

Глава 10. Рассказ длиною в ночь

«Наши предки переселились  на север Архангельской области в начале 19 века откуда-то из Бессарабии. Это была небольшая группа людей состоящая из нескольких семей. Поселились в местах, где добывали торф. Маленький городок назывался Уголёк. Мы же обосновались в местах выработки торфа. В местах живописных, но сырых и нездоровых, на отдалении. Держались вместе, не шалили, жили тихо, называли себя «дырниками». Ни  молельного помещения, ни  наставника. Крестили себя сами и молились  дыре в верхней части стены на восточной стороне дома. В каждом доме в углу главной комнаты была дырка в небо. Дырники, не имея единой церкви, сами определяли своё предназначение. Наша ветвь считала себя дырниками-садовниками. Считали, что каждый человек на земле – дерево в саду Бога. Задача садоводов  посадить сажанец и ухаживать за ним с любовью. Поэтому детей у дырников было много. Воспитывали строго, но с большой любовью. И хранили тайну. Какую тайну – никто не знал, потому что это тайна. Что бы сохранить тайну в семьях с детства приучали детей мало говорить. Но все понимали друг друга! В Угольке их прозвали Молчунами. И фамилия у многих была – Молчун. Такая же фамилия была и у нашей семьи. Из многих детей у родителей выжили четверо. Два старших брата, сильных физически, но слабых в учении, со временем приобрели специальности и жили обычной жизнью. Мы – двое младших, были близнецами. Я и Яков учились хорошо, поэтому от семьи оторвались рано. Сначала жили в школе – интернате в Архангельске, потом в общежитиях институтов. Видимо вековое предписание, «не болтать языком попусту», выработало в нас свойство «сочуства», так называли особенность наших людей понимать, что думают люди. У нас в семье вообще не разговаривали друг с другом. А между тем общение было активным и глубоким. Яша выбрал себе профессию историка. Успешен, читает лекции в Архангельском Университете. Защитил докторскую диссертацию. Я стал военным. Дослужился до полковника и меня перевели в особый отдел, сюда, в Санкт-Петербург. Не будем уточнять в какой особый отдел меня перевели. Интересно не то, что меня перевели в особый отдел, а почему. Оказалось, что со времён царя Гороха, за дырниками - молчунами поглядывали. Вели особый учёт. А потом приглашали на службу государю в разном качестве, в зависимости от врождённых способностей. Выяснилось, что  этот учёт ведётся и в наше время. Меня незаметно проверили, и специальные органы государевы определили во мне большое «сочуство»! А ведь правильно назвали предки наше главное свойство. «Сочуство» – со-чувствие! Это и есть главная наша тайна. Принцип «сочуства» заключается в том, что мой мозг легко подстраивается к вибрацией мозга другого человека. Происходит резонанс. Я не просто знаю мысли человека, я начинаю чувствовать себя как этот человек. Я вижу ситуацию другого человека, как бы его глазами. Я обычный человек, живу, думаю, мечтаю, общаюсь как все. Подключаюсь, т.е. работаю по щелчку. По службе или по собственной надобности. Свойство отключаться от «шума» в головах окружающих – это тоже природный дар. Не учили, не тренировали. Слышу, только когда подключаюсь. Но с тобой произошло всё по другому. Когда ты в первый раз только направилась к моему столику, я почувствовал состояние резонирования! Я от неожиданности посмотрел в твою сторону. Но это не был сигнал тревоги. Дело в том, что такие люди, как я, есть на земле и в других государствах. Они используются как я. Но в целом, на Земле нас очень, очень мало. И мы, практически, «знаем» друг друга. И сторонами происходят похищения мне подобных. И нас похищали, и мы похищали. Но это очень сложно. Такой сильный «сочуствующий» при приближении мгновенно приводит наш мозг в резонанс! Я, естественно, понимаю намерения этой группы людей (похищение  особая операция, она тщательно разрабатывается, и в ней принимает участие много людей обычных, но обученных), и я принимаю меры. Но в тебе не было и намёка на особенность! Некое лучезарное создание плыло ко мне от бара и улыбалось! Потом это существо обратило внимание на то, что я без носков, и я понял, что твоё сочувствие обыкновенное, человеческое. В следующий раз я решил проверить себя, что это было. Пожаловался на головную боль и в резонансном состоянии твоего мозга появилась мысль сбегать в аптечную лавку. Произошло так быстро, словно я дал тебе команду! Но я только подсказал, вызвал в памяти то, что ты раньше видела, но сейчас бы и не вспомнила. И резонирование  наших мозгов происходило... я не могу это описать! Ты классический эмпат. «Дырник» в человеческом диапазоне вибраций мозга.

И я взбесился! На другой же день я настоял, что бы меня приняли там, где надо. Меня приняли. Я сказал, что больше не намерен работать, потому что терпеть рядом свою супругу не могу. Точка, подаю рапорт об уходе. Дело в том, что уже три года мы проводили операцию по похищению одного человека – «дырника" моего уровня. Мне подобного, но из другого, совсем из другого лагеря. Его влияние на головы высокостоящих товарищей я сам и обнаружил. И мы начали поиски. Нам такой человек был нужен. Он бы работал на нас. Что бы лучше чувствовать меня, тот подсунул мне красивую женщину Нору. При половых контактах мы – дырники, открыты, наша защита слетает. Эти ощущения при близости невозможно контролировать какое-то короткое время. Но я это быстро почувствовал. И мы решили  войти в игру. Я женился на Норе, у неё была дочка – маленькая пиранья. Наши вибрации были антиподами. Состояние резонирования для меня были мучительными. Я защитил себя от неё. Я отказался от близости почти сразу. Так и жили. Та продолжала терпеть, получая бонусы, как от меня, от мужа, так и плату за то, что просто живёт со мной от игрока с другой стороны. Та не понимала, для чего это ему нужно. Мучилась, но терпела. За это время она собрала приличный капитал.

А твои сладкие вибрации не давали мне спокойно жить. К тому же  почувствовал твой интерес ко мне. Начальство пошло мне на встречу. Решили спровоцировать товарища, что бы заманить его в мою квартиру. Но не успели всё организовать. В плане было предусмотрена удаление охраны и замена замков. Он почувствовал подвох и опередил нас. В том и сложность обнаружить нас – мы держим под контролем мысли человека, которого контролируем. Ночью я проснулся от приближения этого парня поздно. Он был уже в квартире. Я без штанов едва успел запрыгнуть в лифт! Но спросонья допустил одну ошибку. Сам опуститься лифтом я уже не мог. Никто, кроме меня и тебя, не знает о существовании тайного помещения на чердаке. Квартира досталась мне от моего предшественника и учителя. Это он открыл мне тайну щкафа.

Дом старый. Землю под здание купила Франция. Ею же и был построен дом. В дальнейшем, дом выкупил граф Воронцов, для размещения здесь масонского ложа «Молчаливость». В то время появление масонских лож было окутано мистическими тайнами. Своими ритуалами они и сами «наводили туману» на свою организацию. Предположительно, перед революцией здесь проживал Досточтимый мастер масонского ложа «Молчаливость». Потом революция. Известно, что из старого состава дореволюционных масонов «Молчаливости» остался только один член ложи, дырник. Он и открыл тайну шкафа одному из наших, дырников, который в то время возглавлял  наш сектор. В ЧК, потом в НКВД и тд. Так тайна дошла до меня. Пришли новые времена, я выкупил эту квартиру вместе с мебелью. Много лет реставрировал ей. Для реставрации шкафа нанимал отдельно разные мастеров. А старый механизм прекрасно работал! Я его регулярно чистил и смазывал.

Но вот незадача! Верхнее помещение не имеет даже вентиляции! Ни о какой дырке никто не позаботился. Значит тайный шкаф изготавливали не дырники. Свой телефон я оставил, он был на подзарядке вдалеке от шкафа. Оттуда я не мог связаться ни с сотрудниками, ни с тобой. Но и раскрывать тайну шкафа я не хотел ни друзьям, ни врагам. Оставалась только ты. Гадал как привлечь твоё внимание. Позволишь ли ты себе зайти в мой кабинет? Когда ты оказалась рядом, я начинал стучать. Потом, когда ты была на кухне, я  напомнил тебе о телефонных звонках, что бы подтолкнуть тебя к аналогии. Ты, наконец, догадалась! Парня и его помощников ребята взяли. Но оказался это не парень, а женщина! В первый раз встретилась женщина-дырник. Я уже беседовал с ней. Она, я думаю, будет у меня работать. «Красивая»? – неожиданно вырвалось у меня. «Мужчины дырники женятся только один раз и на всю жизнь. И никогда не изменяют своим жёнам. И хорошие отцы. Просто забудь об изменах. И она не красивая. Когда я выбрался из лифта и утолил голод, я подошёл к тебе и, наконец, сделал то, о чём мечтал! Я тебя поцеловал! Немного чересчур сильно. Извини! Потом посоветовал тебе уснуть. И отнёс тебя в твою комнату. «Я вспомнила свой сон! Значит это был не сон? Что значит посоветовал»? – «Мы потом всё обговорим. Пара-тройка правил. И потом всё войдёт в русло, всё у нас будет хорошо». Завтра я официально сделаю тебе предложение выйти за меня замуж. Решать тебе.  Извини за сегодняшний напор. С Ноной меня уже развели. И её уже нет в России. Я очень хочу сделать тебя своей женой. Я давно и очень сильно люблю тебя»! Я думала, что Аркадий меня поцелует. Но он этого не сделал, просто довёл меня до комнаты и пожелал спокойной ночи. «Какая спокойная ночь»?! Но тот час уснула.

«Возможно та женщина, которую ты встретила в лесу, тоже дырник. Она обратилась к тебе, произошёл резонанс, и она почувствовала в тебе очень сладкое, нежное и верное. Представляю себе, как тяжело живётся тем, кто не попал в поле нашего зрения, не обучен защищать себя. А вокруг столько горя, столько ненависти, столько зависти – и это несчастный человек всё чувствует.  Эмпаты  тоже чувствуют человека. Но, конечно, слабее. И поэтому могут жить. Вот ты эмпат. Что ты всё ворочаешься! Вот так, на левый бочок. Головку положи мне на плечо». – Аркадий подтыкает одеяло с моей стороны. Я хочу что-то ему сказать, но засыпаю».

Дорогие мои девчонки, вы знаете, что мы с Аркадием поженились, у нас взрослые дети. Я благословляю тот день и час, когда за мой столик в кафе сел этот человек, мой будущий муж. Я рассказала вам всё. Сейчас у меня легко на сердце. Обнимаю вас и целую»!

Я выхожу в вечерний сад. Горят фонарики, которыми обильно обеспечил наш сад Аркадий. У одной из куч тлеющей травы стоит мой муж и палкой ворошит догорающие листья. Я подхожу к нему и кладу своё письмо сверху. Бумага схватилась сразу! Мы с Аркадием смотрим, как летят маленькие огоньки от костра в небо. Аркадий накинул мне на плечи плед, я делюсь им с ним. Направляемся к дому. «Борщ я сварил, заодно поджарил котлетки. Уверен, что борщ получился вкуснее твоего». – «Да быть такого не может»! – «Сейчас ты в этом убедишься». 

Так завершился  ещё один нашей жизни. День, который принёс покой в мою душу.