Рахманин -40

  Расследование было недолгим. Эта история закончилась быстро, едва начавшись. О ней можно было бы не упоминать, но она явилась первым серьёзным опытом в местной практике на новом месте работы в городе Приморске у Егорова и Султанова. Именно с этого дела и началась их следовательская деятельность.
  Как и предположил Лазарев, Фёдор Исаев среагировал мгновенно на внимание человека в милицейской форме к своей персоне. По окончании тренировок на открытой спортплощадке, он попытался незаметно ускользнуть из поля зрения Егорова, но тот, как клещами вцепился в завхоза и не дал ему такой возможности. Он остановил его возле центральной проходной, взяв за локоть. В этот момент с другого входа к ним уже спешили подъехавшие товарищи с майором Лазаревым во главе. Когда они подошли, Исаев понуро опустил голову, что дало повод ещё раз поверить в последнюю версию. К тому же на руках и шее у завхоза были заметны яркие рубцы сильно поцарапанной кожи. Он пытался поднять как можно выше свой воротник, и наоборот, пониже опустить рукава спортивной кофты, но это ему не помогло.
- От чего это у вас такие отметины? - спросил майор, внимательно разглядывая Исаева. - Пройдёмте в корпус, там всё нам и расскажете.
  Из проходной завхоза увели прямо в кабинет начальника училища, на место преступления для наглядности и убедительности. "А заодно и следственный эксперимент проведём, если сознается", - мелькнуло у Рузаева.
  Когда вызвали на место военного эксперта и следователя из оперштаба, завхоз темнить не стал. Он при всех признался в содеянном.
- Почему так легко признаёте свою вину? - недоверчиво спросил майор. - Прикрываете кого-то?
- Никого не прикрываю... Просто не хочу всю жизнь, как волк, по лесу бегать, - Исаев показал кивком головы на стул, стоявший у окна. - Вот тут всё случилось. Не хотел я этого... Совсем не хотел!
- Расскажите нам, как всё это произошло, - попросил Рузаев.
- Я шёл объясниться с Байковым, давно назрело!.. Дочь после школы у него тут работала секретаршей, пока готовилась в институт поступать. Но потом всё-равно экзамены провалила в Ростове и вернулась домой. Но в секретари к Байкову идти отказалась. Вот тогда и возникли у меня сомнения, относительно этой её работы. Она пошла к брату на кухню помогать, при воинской части в гарнизоне, а тут и Пискунов к ней подвалил... Очень нехорошо она себя вела, потому как опыт уже имела с Байковым. Мне, как отцу, об этом горько говорить, но всё же... Байкова я, как мог, убедил от неё во время отказаться, а вот с начальником охраны не получался толковый разговор, и тогда я Байкову о нём всё выложил. Тот взбеленился, что не один такой моей дочкой обманутый... Я просил его поговорить с Пискуновым. Чем кончился их разговор не знаю, но только я вчера после работы опять к нему пошёл, а он был во хмелю и, не в себе, как будто. Я, как вошёл, сразу понял, что с Пискуновым они так и не договорились ни о чём, и что доченька моя не собирается с ними обоими отношения рвать, как собака на сене... Ну, я и попробовал увещевать Байкова, чтобы мне помог по-отечески, чтобы нам сообща как-то эту проблему решить. Он в этот момент возился у своего сейфа, бумаги какие-то доставал, и зачем-то свой пистолет на стол выложил, потом в верхний ящик письменного стола его задвинул и на меня посмотрел... Дальше, всё как в бреду! Он ко мне вплотную подошёл и стал кричать, чего никогда не бывало раньше, что это я так свою дочку воспитал и во всех грехах потому повинен, и что... она такая же, как и моя жена, стало быть... шлюха! Что сперва с моей женой он, Байков... уже много лет... сами понимаете! Я вскипел и вмазал ему по физиономии. Он не удержался и полетел к окну, а потом дотянулся с пола рукой до верхнего ящика стола и достал оттуда пистолет... Взвёл курок, - Исаеву было трудно говорить, он сильно покраснел, его жилы на шее натянулись как струны, но всё же он нашёл в себе силы продолжить. - Я прыгнул на него, потому как понял, что он выстрелит сейчас и не промахнётся... Скрутил его, потому что знаю приёмы борьбы, не один год тренером подрабатываю... Опрокинул его на стул, прижал к сиденью и попытался вырвать оружие из руки, а он зажал его и в мою сторону тянет... Долго боролись, он меня всего ногтями покарябал, а потом... я даже не понял, как его рука оказалась впритык к голове. Он как-то неловко развернулся, а я в этот момент перехватил его запястье с пистолетом и вдруг... выстрел! Я даже сперва не понял ничего, а он... заваливаться стал. Звук ещё такой хлюпающий из его головы раздался. Пистолет упал на пол прямо под него и тут-то я понял, что натворил!.. Он весь обмяк на стуле, из виска струйка крови потекла. Я наклонился, носовым платком пистолет вытер, чтобы моих следов не оставалось, и... убежал через боковой выход. Это всё, что вам могу рассказать. Больше добавить нечего, - он схватился за лицо руками, будто отгораживаясь от картины прошлого, которая оказалась такой ужасной, потом вскинул голову и снова посмотрел на стул, где ещё сегодня утром находилось тело начальника училища Байкова.

  Дело было раскрыто по горячим следам, от военного оперативного штаба майор Лазарев и его команда получили благодарность. Для семьи Исаевых всё закончилось увольнением и выселением из военного городка за аморальное поведение Олеси Исаевой, что никак не согласовывалось с рабочим уставом закрытой военной территории. Семья благополучно перебралась в соседний город Ейск, а вот главу семейства в скором времени ожидал суд и суровый приговор, ему грозило 10 лет колонии общего режима. К счастью, его деяния не попадали под статью умышленного убийства, а скорее под превышение допустимой самообороны во время борьбы, но и здесь в те времена всё выглядело строжайшим образом. Сергея Ивановича Пискунова перевели на другую должность, после соответствующих выводов, он стал заместителем начальника отдела кадров при оперативном штабе военного городка.

  Майор Богданов часто звонил из Краснодара своему сводному брату Николаю Павловичу Лазареву и рассказывал о последних новостях. Этим двоим людям, занимающимся одним и тем же делом, было о чём поговорить. Облавы и погромы после случившегося в посёлке Октябрьский принесли свои, хоть и малые, но плоды. Были взяты трое из пяти нападавших на райотдел милиции. По ходу допроса выяснились подробности этой чудовищной вылазки, а самое главное имя организатора - Микола Доротный. Сам же он снова ушёл и находился, предположительно, в Прибалтике вместе со своим благодетелем. Пара, Рахманин - Доротный, снова зловеще зазвучала, когда из Риги стали поступать тревожные сообщения о проигранных местах в городских кинотеатрах. Как правило, человека взявшего билет на злополучное место, подстерегали в туалете во время сеанса, пробирались за ним и около кабинки пыряли ножом. Если он не выходил по нужде, то дожидались удобного момента, когда фильм заканчивался и все возвращались домой. Обычно проигрывали места на последних, вечерних сеансах. Выжить в тёмном переулке после нападения банды, удавалось немногим... Рижские следственные органы запросили все материалы по Доротному и Рахманину, но выйти на след этой страшной пары, никак не удавалось. Теперь они работали подпольно. В то время, когда в Краснодаре они действовали в отрытую, как шоры были одеты на глаза у всех, кто их окружал и имел возможность взять над ними контроль. И вот результат - из бутылки выпустили Джина! Хоть фраза и банальна, но она тут как раз к месту. Случаи следовали один за другим и не только в Риге, Рахманин взял в привычку гастролировать по разным городам. Денег он имел много, взять хотя бы его валютную операцию с продажи полотен Айвазовского, потом все эти карточный игры давали неплохой доход, очень тяжело было обыграть шулера, знавшего потайные ходы и лазейки в игре. Его час ещё не пробил, время художника Рахманина ещё не вышло на высший градус своего апогея. Но это уже было не за горами...

  В Приморске время тоже шло своим чередом и события там были таковы: в конце июля Нелли Султанову положили на сохранение перед родами из-за высокого давления. Женька не находил себе места, его буквально трясло от мысли, что с его женой произойдёт что-то похожее на случай с Изольдой Шаховой. Егоров всячески поддерживал друга и не давал ему впадать в панику:
- Изольда была уже не молодая. Там врачи сразу ставили ей неутешительный диагноз и не давали хороших прогнозов, - говорил он, - а твоя Нелли совсем ещё молодая и здоровая женщина. Успокойся! Всё там в порядке и врачи её всю беременность вели, и родильный дом в Приморке хороший. Моя Светка тоже тут рожала!..
- Надо было в Ейске оставить рожать, - волновался Женька. - Зачем я её послушался и согласился перевести сюда от бабы Глаши, где они вместе с твоей Светкой и Наташей отдыхали. Пусть бы там и родила, тоже родильный дом неплохой, с большой историей.
- Не глупи, Женька! Всё будет хорошо, - Алёшка был все эти дни рядом с Евгением, сидел с ним в комнате, ездил в больницу, чтобы узнать состояние Нелли, помогал ему по хозяйству.
  Светлана была всё ещё у бабы Глаши, а мужчины тут занимались и готовкой в том числе, как в старые добрые времена, когда жили в одной комнате, так и теперь вместе завтракали, обедали и ужинали, стирали и убирались в комнатах.
И вот наступило самое долгожданное, волнующее событие - утром 30 июля Нелли Султанова родила ребёнка, мальчика весом 3 кг. 500 грамм. Этакого крепкого бутуза, чернобрового и круглолицего. Женькиному счастью не было предела. Сына назвали Максимом.
  Но как всегда жизнь идёт полосами, сменяя яркие светлые краски на чёрные тона. Так и в случае с нашими героями. Радость в семье Султановых уступила место скорби в семье Егоровых. Беда пришла откуда её никто не ждал.
  Утром 7 августа, не успел ещё Егоров собратья на работу, как к нему в комнату прибежала местная почтальонша и принесла срочную телеграмму-молнию: Алёшку вызывала на переговоры сестра Антонина, она звонила из Сочи где сейчас находилась с мужем на отдыхе. Егорова вызывали сегодня в девять утра на центральный телеграф. Трясущимися от волнения руками Алёшка стал натягивать на себя форменную гимнастёрку, выскочил в коридор и толкнул дверь соседа Султанова.
- Жень, телеграмма от Тоньки, срочно вызывает меня на переговорный пункт, чего никогда не было. Что-то случилось, мне страшно одному идти... Пойдёшь?!
- Конечно, к которому часу?
- Сегодня к девяти утра, - Егоров посмотрел на часы, висевшие на тёмной стене коридора. - Сейчас почти восемь, нам с тобой на работе влетит, если не предупредим и не явимся на утреннюю планёрку.
- Я пока соберусь, а ты забеги к соседу Зайцеву, пусть он придёт и Рузаеву доложит, что мы по телеграмме отлучились не на долго.
- Он же едет в порт на дежурство!..
- Ну и что?! Пусть сперва на Морскую заедет и доложит про нас... Давай, иди!
Егоров так и сделал, попросил Зайцева доложить капитану о переговорах, на которые срочно вызвали Алексея.

  Они прибежали на переговорный пункт и показали телеграмму. Ровно в девять часов их пригласили пройти в шестую кабинку.
  Сестра в трубке закричала сразу без вступления и приветствия:
- Лёша!.. Лёшенька! Приезжай ко мне... В Сочи я сейчас, не знаю, что делать и куда кинуться со своей бедой! Алёшка, срочно приезжай!.. Жора утонул!
  Это нелепое сообщение, как громом поразило Егорова, он долго соображал, не мог выговорить и пару слов, за него спрашивал, выхватив у него трубку, Евгений:
- Как это произошло?! Жорка неплохо плавал! - кричал он.
- Я не знаю, сами тут ничего не понимаем... Мы приехали вместе с рабочей экспедицией, которую организовали от исторического музея, с Жориной работы. Ребята искали какие-то архивные записи в местном музее, какие-то исследования проводили на побережье. Потом вместе с группой подводных пловцов ныряли у Чёрных скал в Адлере. Всё было хорошо, но вчера утром... Он нырнул вместе со всеми и не выплыл, - Антонина залилась слезами, громко всхлипывая. - Его до вечера искали, и бригада спасателей, и специальных водолазов привезли... Нашли уже на заходе солнца, в километре от того места, где ныряли, течением отнесло... Он сидел на дне, зацепившись плавками за какую-то корягу... Ой, мальчики! Что делать теперь, как тело его в Москву перевести, чтобы похоронить? Тут ещё выяснять будут, как всё произошло, не сегодня его отдадут. Товарищи его тут, они помогут, но ребята все молодые, они тоже растерялись... Женя, приезжайте сюда ко мне в "Бригантину". Умоляю вас, приезжайте, мне очень страшно!..

  Они застали Антонину в красном уголке пансионата "Бригантина", когда вылетели в Сочи на следующее утро в срочном порядке и прибыли туда через пару часов. Молодая женщина была напугана происходящим, плакала от отчаяния, не могла успокоиться и всё время перебирала в памяти последний Жоркин день.
- Вот, - протянула она брату в руки документ, - эксперты принесли... Тут заключение врача, пишут, что возможно его погубил сердечный спазм. А может быть и судорогой ноги свело, когда глубоко занырнул, а потом не смог из-за спазма в сосудах подняться на поверхность и ещё зацепился плавками о неизвестный предмет, что только усугубило дело, он силы потерял и... всё!
  Женька и Алёшка долго изучали этот документ. Оба пребывали в мрачном настроении. Они, показав свои удостоверения в местном горотделе милиции, поторопили экспертов с рядом формальностей, уладили все дела на вторые сутки и добились отправки в Москву тела своего друга, с кем проживали в одной комнате общежития при учебном интернате после войны в городе Краснодаре. У кого в московской комнате проживал потом Алёшка Егоров, когда приехал в столицу на аттестацию и лечение. Нет, они не могли поверить в реальность случившегося, даже когда увидели Жорку в гробу. Всё-равно это было настолько нелепо и неправдоподобно, что всю дорогу в Москву специальным рейсом на транспортном самолёте они не сказали друг другу ни одного слова, не получались слова!.. Молчала и Антонина, молодая вдова. Её горе было слишком велико для пустых и ненужных сейчас фраз.
(Забегая немного вперёд, стоит рассказать, как сложится её дальнейшая жизнь: через год Тоня снова выйдет замуж за бригадира одного из автомобильных московских заводов, Павла Башмачникова, с кем познакомится на новогодней вечеринке, организованной на её работе в детском саду. Одна из сотрудниц придёт туда со своим братом. В 1959 году у них родится дочка, они переедут в свою квартиру на востоке Москвы, будут жить в новом микрорайоне Люблино.)

  Всю дорогу, когда ехали с похорон Жоры Коновалова обратно домой, а выбрали для этого дела поезд, потому что у Алёшки опять сердце забарахлило, оба не спали и не ели, пребывая в каком-то ступоре. Егоров, прохаживаясь у дверей купе по вагону, бесцельно смотрел в окно и видел в отражении на стекле в вечерних сумерках всю свою жизнь. Султанов тоже часто выходил в тамбур, курил, нервно подёргивая плечами, молча смотрел на Алёшку, мысленно задавая себе тысячу вопросов, а у того проносились перед глазами его основные жизненные вехи: вот он сидит за столом совсем ещё пацаном в своей московской квартире рядом с отцом, который помогает ему делать уроки.
  Как это было давно, ещё до войны, в прошлой жизни... А вот он уже подросток. Школьные годы промелькнули, как вихрь, закружив голову свежими предчувствиями взрослой жизни.
  Он вспоминал своё серьёзное лицо после родительского собрания, когда мать с отцом его с ремнём встречали в результате бурного разговора с учителями. Алёша был далеко не ангел, не слушался, прогуливал уроки. Но война внесла свои коррективы в его бурный и неуживчивый характер... Страшные дни эвакуации из Харькова, бомбёжки, гибель родственников, у кого гостили с сестрой на каникулах и не успели уехать после начала войны, потом работа по госпиталям и санитарным ротам, ранение, встреча с Женькой и, страшные события 1944 года. Вот он уже повзрослевший и много повидавший в свои пятнадцать лет... Он видел себя в краснодарском интернате рядом с Женькой и... Жоркой, кого несколько дней назад похоронили в Москве на том же Кузьминском кладбище, где упокоились когда-то его родители... А вот и московская веха промелькнула, как ни старался Алёшка выбросить её из головы, но всё ещё не забываемая. Он идёт с библиотечными книгами в руках к профессору Шахову, помочь ему в работе с его картотекой... Он уже понимает, что от него на смом деле хотят в этой семье, стоит, остановившись у проезжей дороги и решается на последний шаг, может быть самый опрометчивый за всю свою юность. Который в итоге наложил неизгладимый отпечаток на всю его дальнейшую судьбу в виде негативного опыта и показал, что не всё зависит от самого человека, что обстоятельства бывают гораздо сильнее его. Он усвоил эту науку, чтобы впредь не поступать опрометчиво и не быть таким самоуверенным... А поезд летит дальше, и вот уже перед глазами возникла следующая картины - встреча со Светланой в самый критический для него момент, когда жить не хотелось, а всё будущее подёрнулось непроницаемым туманом.

  Неужели это было с ним? И сколько ещё будет таких непроницаемых и страшных минут? Но он тут же отогнал от себя эти мрачные мысли, обернулся к стоявшей фигуре на тёмном фоне окна и убегающих в пустоту семафоров. Женька был рядом, дома его семья, крепкий тыл есть, а это самое главное в жизни. О чём ещё горевать? И всё-равно на душе была непомерная тяжесть от произошедшего, они оба сейчас ехали не с праздника, а с похорон друга. И так ли будет светло в жизни дальше, как они бы этого хотели?!

  На следующем этапе их с Султановым разлучат опять непреодолимые обстоятельства. В феврале 1958 года после перенесённого гриппа в тяжёлой форме, Женькин сын получит осложнение на ноги. Эта маленькая кроха будет страдать от постоянных тянущих болей, а в годик так и не сможет пойти. Не встанет он на ножки и в полтора года, после чего родители будут искать возможности и врачей, чтобы как-то помочь своему малышу. Нелли получит направление в ростовскую больницу детской педиатрии и хирургии. Она осенью уедет туда с сыном и, когда станет ясно, что лечение будет проходить поэтапно и займёт несколько месяцев, Евгений попросит начальство о переводе в Ростов, чтобы быть рядом со своей семьёй. Весной 1959 года он радостный позвонит в Приморск и сообщит Егоровым, что его сын идёт на поправку и уже пытается вставать на ноги. Летом они вместе будут проводить отпуск в Ейске в доме бабы Глаши. Их малыши, трёхлетняя Наташа и двухлетний Максимка, и после отпуска отцов будут вместе до конца жарких солнечных дней и разъедутся по домам, как всем казалось, на непродолжительное время. Султановы, живущие пока в Ростове, где их сынок будет проходить курс лечения до конца, уже планировали возвращаться обратно в Приморск, но жизнь распорядится иначе. Не суждено будет малышам обратно встретиться на морском побережье.

  Поздняя осень 59-го года в Ростове была тёплая и влажная. Середина ноября была отмечена частыми утренними густыми туманами и моросью. В один из таких вечеров, примерно в 19 часов Нелли Султанова шла с улицы Сарьяна в районе 17-й линии из детской поликлиники. Она возвращалась домой вместе с Максимкой, который спокойно сидел в прогулочной коляске на Советскую улицу, где им с мужем было предоставлено временное жилище. Молодая женщина неспешно шла по переулкам и тупикам в своём заметном в темноте светло-жёлтом плаще, её обгоняли суетливые прохожие, а параллельно с ней по ходу её движения, ехала легковая машина, будто сопровождая Нелли через все дворы. Она вышла из глухого тёмного переулка к пешеходному переходу на Советскую улицу. Было пусто, мокрый скользкий асфальт отражал высокие яркие фонари и витрины магазинов. Проезжая часть была свободна и Нелли, оглядевшись по сторонам, стала переходить дорогу, толкая впереди себя коляску с малышом. И вдруг... Из тёмного переулка от угла соседней улицы на дорогу неожиданно выскочила серо-стальная "Победа", она громко скрипнув тормозами на повороте, понеслась к пешеходной "зебре". Яркие фары выросли перед Султановой за какие-то мгновения, машина с бешеной скоростью летела прямо на неё. Нелли среагировала, и в самый последний момент успела отбросить от себя коляску с ребёнком на тротуар. Она отлетела к бордюру, перевернулась, Максимка выпал из неё и ударился сильно головой о бордюрный камень. Его мать, заметавшись на дороге, закричала, но убежать от столкновения было уже поздно. Автомобиль на полном ходу сбил женщину, подмяв её под капот, и взвизгнув на повороте, скрылся из виду с той же мощной скоростью, как и появился.
  Нелли откатилась к тротуару, её отбросило от места столкновения на несколько метров, удар был такой силы, что она вылетела из собственной обуви. Ботики, так и остались лежать на краю дороги.
  Из тёмных переулков и соседних улиц к ней бежали неравнодушные прохожие. "Скорая помощь" приехала быстро вместе с сотрудниками ОРУДа. Нелли с мальчиком доставили в центральную городскую больницу. На несколько минут женщина пришла в себя, она взглянула на врачей, силясь что-то произнести:
- Шест... шест...
- Что вы говорите? - наклонился к ней врач. - Вы хотите сказать, что на машине была цифра шесть? Вы видели кто был за рулём?
  Его лицо мелькнуло на мгновенье сквозь лобовое стекло, это вызвало у Нелли пронзительный крик, а потом удар и всё смешалось, но теперь... она чётко видела это лицо перед собой, его зловещие черты выплыли из бездны, готовые её туда утащить вместе с сыном.
- Шест... - повторила она, но язык уже не слушался. И сделав над собой невероятное последнее усилие, она всё же прошептала, чётко выговаривая страшное слово: - Шестаков!..
  Это были последние слова в её жизни. Нелли умерла через несколько часов, врачи оказались бессильны.

  Портрет Нелли Султановой в траурной рамке стоял на столе. Светлана ходила по комнате, держа на руках Наташку, и повторяла:
- За что нам такое горе? За что?! Что мы такое сделали?!
  Из коридора на неё и Алёшку смотрели испуганные соседи. Зинаида Зайцева прошла к ним и приняла Наташу на руки, унеся её к себе на половину. Её сын Егор был такой же бледный с позеленевшим подбородком, как и Алёшка. Светлана рыдала в голос, её трясло, бросало то в жар, то в холод. Ей казалось, что её муж больше похороны не перенесёт, да и она тоже... не сможет смотреть на мёртвую Нелли, не выдержат нервы. Эта девушка была такая живая по воспоминаниям, когда впервые появилась у них в доме, её светлый взор лучистых карих глаз всегда светил светом тепла и доброты, ласковая улыбка на лице была неизменно-живой. Она была подвижна, грациозна и необыкновенно красива, что сперва вызывало у Светланы понятную женскую ревность. Но со временем она поняла и осознала, как сильно любит её Женька, и она его!.. Низменные чувства вскоре уступили место дружбе и наставничеству, поток любви, добра, тепла пролился на всю семью, соединяя их всех воедино. И вот теперь такая страшная для всех утрата!..

  Нелли похоронили на старом ростовском кладбище. Она через некоторое время после родов узнала от мужа правду про свою мать, которую убил родной отец. Она как-то даже высказала желание упокоится рядом с ней, но то, что творилось с Женькой в дни трагедии, по его моральному состоянию, не было никакой возможности перевозить тело так далеко.
  После работы он ехал на кладбище, сидел там у могилы жены допоздна, или лежал на ней, обнимая засыпанный опавшей листвой холмик с увядшими венками. Он нежно гладил её фотокарточку над деревянной табличкой с именем любимой, а утром неизменно ехал в больницу к сыну. Ребёнок выжил, но был сильно травмирован, ему требовалась теперь длительная реабилитация под наблюдением врачей, которые советовали перевезти его в специальную клинику, специализирующуюся на травмах головы, в город Волгоград. Там имелась хорошая хирургия и неврология при детской педиатрии.
  Султанов приехал в Приморск забирать документы. Он сидел в кабинете у майора Лазарева с опухшим лицом, красными от бессонницы глазами.
- Женя, может быть всё-таки тут организуем твоему сыну достойное лечение? - спрашивал Лазарев. - При военном ведомстве тоже есть хорошие врачи.
- Нет, не могу.. не могу!.. Нелли перед смертью произнесла фамилию - Шестаков! Мне врач передал её слова и записал на бумажке... Он опять появился в моей жизни и снова отнял самое дорогое. Ему было мало того, что он лишил меня всей семьи в 1944 году, а теперь он и жену мою забрал, он... он и сына убьёт, моего сына! - кричал Женька на весь кабинет. - Машина была брошена во дворе за несколько кварталов от места происшествия, водитель не найден! Неизвестно, кто управлял этой "Победой", он сам или...
  Алёшка стоял рядом у стены и снова винил во всём себя. Как он мог тогда в Ростове упустить этого нелюдя?! Кто приказал ему убить Нелли, её отец?! Да, видимо эти двое будут преследовать всю жизнь их семьи!.. Но этому надо положить конец. Но как?! Мысли терялись и рассеивались, невозможно было смотреть на Султанова, на его душевные муки и терзания.
- Я всё понимаю, Женя, - произнёс майор, - мы проводим тебя с сыном, не волнуйся. А сейчас, пока его только выписали, я позвоню в Ростов, устроим вам охрану у дома. Где сейчас твой малыш?
- С Магдой, няней жены моей, Нелли!.. Она, как узнала об этой трагедии, я ей сообщил, сразу приехала к нам. В Ростове у неё брат живёт с семьёй, но сама она скоро уезжает в академический городок под Новосибирском, туда её новый супруг завербовался. С Нелли она в переписке состояла, потому я и знаю её сегодняшний адрес... Спасибо вам за всё, Николай Павлович, и простите, если что было не так!.. А теперь мне надо с сыном рядом быть, он продолжение моей Нелли, я хочу его поставить на ноги и жить там, где он будет лечиться... Алёша, - обратился он к Егорову, - береги свою семью - Свету, Наташу, их родных и близких тебе людей. Это бесценно и... именно это самое главное в нашей жизни, а не ордена и медали за заслуги перед Отечеством, потому что это самое Отечество и есть наша семья и любимые, родные люди!..

  Его провожали на поезд всем отделом, майор Лазарев был тоже в Ростове на перроне, он приехал сюда, якобы, по делу, чтобы начальство не донимало и не задавало лишних вопросов, на которые в данной скорбной ситуации не легко было отвечать. Султанов с малышом на руках прошёл в поезд, ему подали вещи с платформы. Магда со слезами на глазах отнесла в купе корзину с продуктами, заранее приготовленными для них в дорогу. Света и Алёшка стояли рядом с Зайцевым и капитаном Рузаевым. Женя посадил малыша рядом с Магдой, которая провожала их до следующей остановки, сам вышел проститься к Егоровым и Лазареву. Они с Алёшкой обнялись на прощание, Евгений тепло прижал к себе Светлану и поцеловал её:
- Завещаю тебе, Света, береги Алёшку... Вы кроме сына, у меня теперь одни остались!
  Потом он подошёл к своим сотрудникам, Лазареву, Зайцеву и Рузаеву и так же тепло с ними попрощался.

  Поезд медленно отплыл от перрона, унося с собой всю боль и незаживающие раны Женькиной истерзанной души. Светлана, прикладывая платочек к глазам, махала вслед удаляющимся вагонам, пока они, покачиваясь, не скрылись за поворотом в сером пространстве зимних сумерек. Заканчивался 1959 год, а с ним один из самых тяжёлых этапов их совместной жизни на которой ещё было много крутых поворотов и виражей. Впереди была долгая дорога, проложенная через тернистый и трудный путь бытия. Но главное, не потерять себя на полосе препятствий, не расплескать жизненной мудрости и любви, и всегда оставаться людьми на протяжении всего пути и во все времена. Главное - рядом были любимые и родные, а это самое дорогое и важное в жизни каждого человека!

  КОНЕЦ.