На Реках Вавилонских. Пролог

Эпиграф.

Легкой жизни я просил у Бога:
Посмотри, как мрачно все кругом.
Бог ответил: подожди немного,
Ты еще попросишь о другом.

Вот уже кончается дорога,
С каждым годом тоньше жизни нить...
Легкой жизни я просил у Бога,
Легкой смерти надо бы просить.

Действительный статский советник Иван Тхоржевский

Пролог.
И я спросил его: «Это кровь?».
«Чернила» – ответил он.
Александр Галич. Ещё раз о чёрте.

- А слабо написать что-то адекватное: без этих инфантильных пассажей о Глобальном Зле, спасении Человечества и колдунах, подрабатывающих программированием?!
- А чем тебя не устраивают колдуны и программисты?
- Да пойми – твоя драматургия строится не на конфликте человеческих состояний, воплощающих Добро и Зло, а на ситуативном контрасте с повседневностью! Она БЕЗКОНФЛИКТНА! То есть, по сути, ты работаешь в жанре столь презираемого тобой «соцреализма»! Если ты профессионал, опиши конкретные страсти конкретных людей. В этом театре масок ничего не меняется. Или ты думаешь сегодня уже нет Карениных и Вронских?
- Вспомни еще леди Макбет Мценского уезда. Тебе никогда не приходило в голову почему в «традиционно-конфликтной» литературе «зло» оказывается гораздо обаятельнее «добра». И это, зачастую, вопреки воле авторов. Уж как Диккенс ни старался, а Юрайя Хип вышел у него гораздо более рельефным, «живым», чем самые положительные персонажи, будто вырезанные из картона. Агрессивный прагматизм Комаровского порой вызывает гораздо больше уважения чем «одухотворенная» беспомощность Живаго. Впрочем, 20 век добавил в эту биполярную этическую схему еще одного персонажа – Паша Антипов, он же комиссар Стрельников (Расстрельников), мутант вне рамок этической дихотомии – абсолютное зло. Первым из писателей «Золотого века» эту тенденцию заметил Достоевский, наиболее ярко воплотив её в «Бесах». Именно его шедевры стали «зеркалом русской революции», но уж никак не проза Льва Толстого. «Анна Каренина» – типичная нуар-беллетристика, в которой нет положительных героев, так же как нет ТАЛАНТЛИВЫХ людей. Вся палитра их переживаний, от трогательного инфантилизма Лёвина и Кити до поздне-пубертатного нарциссизма Вронского обусловлена одним замечательным обстоятельством – отсутствием необходимости зарабатывать деньги. И все бы ничего, не относись они к этому как высшему проявлению ЛИЧНОСТНОЙ добродетели, незыблемому ПРАВУ. Этот порок гордыни описан еще в книге Пророка Даниила. Но ОНИ этих Книг не читали! Неспособность к разумной созидательной деятельности, ощущаемая как категорический императив превосходства, предопределили бездну грядущей катастрофы, степень нравственного падения белой эмиграции, показав, чего стоит эта «аристократическая утонченность», если в ее основе – банальный снобизм бездарности. Читать это сегодня, зная всё, что случится потом, откровенно скучно. Представляю себе выражение лица современного издателя, ничего не знающего о русской литературе золотого века (допущение совсем не такое фантастичное, как может показаться!), получившего сегодня рукопись «Анны Карениной»!
- Похожую мысль, в своих воспоминаниях, высказала вдова Мандельштама Надежда Яковлевна Хазина: «В наше время чтобы писать романы нужны десятины Льва Толстого или каторга Достоевского».
- В наше, как и любое другое, время, чтобы писать романы нужен ТАЛАНТ! Ты можешь меня им обеспечить?
- Нет! Это исключительно Его прерогатива и Он это уже сделал. Как Заинтересованный Читатель, Он спонсировал тебя талантом, а потому вправе ожидать адекватной отдачи – УВЛЕКАТЕЛЬНОГО чтения. Но я могу обеспечить необходимые условия: достаток, славу… В общем – «десятины Льва толстого». А могу и каторгу Достоевского – цена таже.
- Странного Он выбрал «литературного агента».
- О нет! Это исключительно ТВОЙ выбор. И в этом неизбывная прелесть предстоящей игры, вот уже много веков радующей Нас своей постоянной новизной. Ты, как профессионал, должен оценить красоту этого каламбура, гармонично сочетающего несочетаемое – «новизну» и «постоянство». Но аналогия совсем не такая поверхностная, как ты думаешь. И, как принято в уважающем себя литературном агентстве, тебе нужно подписать договор. Вот держи – наливной Parker с золотым пером. Не имею права раскрывать конфиденциальность наших клиентов, но ты даже не представляешь какие руки держали этот артефакт, какой накал пассионарности впитала его гладкая матовая поверхность. Условия ты знаешь.
- Это кровь?
- Не будь смешным. Это чернила. Правда – красные…